Текст книги "Наследие Уилта"

Глава пятнадцатая

У леди Клариссы вновь выдался чрезвычайно хлопотный день. Поездку на выходные в Ипфорд пришлось похерить, ибо, невзирая на все мольбы, дядя Гарольд категорически отказался сменить «Черного медведя» на менее дорогостоящую обитель. Вдобавок он занял номер, в котором обычно останавливалась Кларисса, и счет за проживание уже достиг таких величин, что она пока не рискнула показать его мужу. Благоденствие чертова полковника, потреблявшего солодовый виски перед обедом, в полдник и к вечеру откупоривавшего вторую бутылку, обходилось в небольшое состояние.

Всю прошлую ночь Кларисса ломала голову, как сделать дядюшкино пребывание в отеле настолько несносным, чтобы он сам пожелал съехать. В полночь она позвонила полковнику и выслушала все пожелания ублюдку, который его разбудил. В три часа пополуночи Кларисса вновь набрала гостиничный номер, однако потом дядя отключил телефон.

После столь суетной ночи она прокляла все на свете, когда в шесть утра ее саму разбудил звонок управляющего, известившего, что дядюшка заперся в номере и не откликается на многократные попытки горничной подать ему ранний завтрак. И телефон его, похоже, выключен, ибо звонки портье в номере не слышны.

– Ну так войдите к нему! – буркнула леди Кларисса, слегка виня себя в том, что телефонная связь с полковником нарушена.

– Вероятно, он задвинул щеколду, потому что дежурным ключом дверь не открыть.

– Так есть же окно или там... пожарная лестница...

– Лестницы нет, окно заперто, штора спущена. Единственный вариант – взломать дверь, но только вам придется оплатить починку.

– Разумеется, болван! – Леди Кларисса шваркнула трубку на рычаг, хотя в душе ее зародилась легкая тревога из-за возможных последствий телефонного хулиганства.

Томительно текли минуты, показавшиеся вечностью; наконец телефон опять зазвонил, и Кларисса тотчас схватила трубку.

– С прискорбием должен сообщить, что полковник нас покинул, – сказал управляющий.

– Покинул? То есть съехал? – Кларисса облегченно вздохнула. – А куда?

– Я сожалею... – Управляющий замялся, не зная, как сказать, что скорее всего постоялец умер с перепою, но Кларисса не дала ему времени подыскать тактичную формулировку:

– Вестимо, сожалеете! А вот я не особенно, поскольку угрохала кучу деньжищ! Гд е он сейчас?

– Вообще-то... сказав «покинул нас»... я подразумевал, что полковник... э-э... почил. Во сне.

– Умер?

– Да. Безмятежно, разумеется, – солгал управляющий.

По правде, багровый полковник навзничь лежал на ковре, гневно вскинув кулак. По всей видимости, бедолага на одной ноге прыгал в ванную (ни палки, ни протеза поблизости не было) и, рухнув, выдернул телефонный штепсель из розетки.

Кларисса собралась в Ипфорд; словно в довершение всех неприятностей, ей пришлось самой сесть за руль, поскольку шофер прихворнул.

К отелю она подъехала совершенно разбитая, хотя уже примирилась с дядиной кончиной. Исчез благовидный предлог для поездок в Ипфорд, что огорчительно, но вместе с тем прекратилась беспардонная дойка денег.

Управляющий, чей рукав украшала траурная повязка, вышел из-за стойки, и леди Кларисса поспешно поднесла платок к глазам, за притворными слезами скрывая их радостный блеск.

– Бедный дядюшка! – всхлипнула она. – Я так надеялась, что после переезда в ваш прелестный отель он воспрянет духом!

Управляющий чуть было не скаламбурил – мол, в том-то и дело, что полковник воспрянул, шибая духом крепчайшего виски, в конце концов его угробившего, – но сдержался и лишь выразил соболезнование, которое Кларисса, озабоченная предстоящими хлопотами, пропустила мимо ушей. Разумеется, и речи быть не могло о безумных тратах на похороны в Кении, но, с другой стороны, негоже, чтобы полковника кремировали, или, как сам он метко выразился, «поджарили». Пусть скверный старикашка, все же родственник, и следовало проводить его чин чином.

– Покойник все еще в номере? – спросила Кларисса. – Хочу с ним проститься.

Понимающе кивнув, управляющий препроводил ее к лифту. По дороге он деликатно опустил в ее сумочку финальный счет, в который уже включил стоимость новой двери.

– Оставлю вас наедине, – шепнул управляющий, устремляясь к лестнице.

Леди Кларисса перестала всхлипывать и вошла в номер. Крепкий запах виски подсказал, что дядюшкина скоропостижная кончина произошла по иной причине, нежели досаждающие ночные звонки. Укрытый простыней, покойник лежал на кровати, воинственно грозя кулаком. Кларисса попыталась выпрямить его руку, но трупное окоченение упорно возвращало ее в исходное положение, и Кларисса решила оставить попытки, испугавшись, что рука отломится вовсе и тогда придется хоронить вдвойне культяпого дядюшку.

Отвлекшись от бездыханного тела, Кларисса принялась обыскивать номер на предмет «жучков», запечатлевших ее постельные игрища с шофером. Поиск крохотных видеокамер в укромных местах ничего не дал. Кларисса тщательно обшарила гостиную, а в спальне даже взгромоздилась на тумбочку, чтобы осмотреть потолочную розетку, и в результате уверилась, что старый хрыч ее надул. Беззвучно выругавшись, Кларисса спустилась в холл и взяла в оборот управляющего:

– Полковник говорил, что в номере вы установили потайные видеокамеры. Хочу знать, насколько это соответствует истине.

– Что за чушь! – возмущенно фыркнул управляющий. – Это противозаконно и сверх моих... В смысле, только безумец решится на подобное. Получи история огласку, я бы лишился работы. Мне это надо?

– Я только повторяю его слова, которым, разумеется, не поверила.

– Надеюсь, нет. Вероятно, он был в стельку пьян. Не хотел говорить, но, полагаю, ваш дядя уморил себя ежедневными непомерными возлияниями.

Клариссу еще грызли сомнения, но препираться было бессмысленно.

– Видимо, дядя страдал чем-то вроде мании преследования, – сказала она. – Я полагала, что вам следует знать о его словах. Сожалею, что подняла эту тему.

Покинув ошеломленного управляющего, который все еще сердито бубнил, Кларисса вернулась к машине и позвонила в справочную, чтобы узнать номер похоронного бюро.

– Тело оправьте в «Песчаный дол», Фенфилд, – сказала она владельцу ритуальной фирмы, отыскавшейся неподалеку. – Погребение состоится на частном кладбище. Я оплачу гроб и доставку. Цветы и панихида не требуются. Полковник не снискал широкую известность.

Выписав чек, Кларисса отбыла.

– Необычные клиенты, чтоб мне лопнуть! – поделился гробовщик со своим помощником. – Надо же, собственное кладбище! Без цветов и панихиды и, похоже, без скорбящих. Видать, денег – что грязи! Заплатила не поморщившись.

Уже было решив забыть о мнимых «жучках», Кларисса передумала: управляющий весьма убедительно все отрицает, однако стоит повидать адвоката, о котором полковник раз-другой обмолвился. Коли уж приехала, надо проверить и крючкотвора.

* * *

Вернувшись в отель, она выяснила телефон адвокатской фирмы и попросила записать ее к мистеру Рамсдайку.

– Соблаговолите представиться, – сказала секретарша.

– Что? Ты у меня сама преставишься, идиотка! Скажи Рамсдайку, его желает видеть леди Кларисса Гэдсли, жена мирового судьи сэра Джорджа. Если меня сейчас же не примут, вы оба сильно пожалеете.

Через двадцать минут в кабинете седоусого адвоката ей предложили кресло.

– Сразу к делу, – заявила Кларисса. – Умер мой дядя, полковник Гарольд Узотер. Полагаю, у вас есть его завещание.

– Полковник Гарольд Узотер? Как пишется его фамилия?

– Как «бузотер» без «б».

– Никого такого... – начал мистер Рамсдайк, но задумался. – Хотя... кажется, пару лет назад какой-то Бузотер к нам обращался. С иском к автолюбителю... то ли пансиону... Помню, он неважно выглядел и я посоветовал ему составить завещание. Ваш дядя ходил на протезе?

– Да, верно. Ради завещания я и пришла. Нынче он умер.

Поняв, что ему не светит заполучить двух новых состоятельных клиентов, адвокат погрустнел:

– В таком разе он почил без завещания, ибо предложение мое отклонил. Если только не обратился в другую адвокатскую контору. Правда, он говорил, что ему нечего завещать.

– И ничего не оставил в бронированном хранилище? – наседала леди Кларисса.

– Помилуйте, такого хранилища у нас нет. Имеются сейфы, но чтоб хранилище... – Вздохнув, стряпчий в последний раз забросил наживку: – Однако мы всегда готовы принять новых клиентов.

– Удивительно, что у вас они есть вообще. – Кларисса вышла, грохнув дверью.

Чувства ее были противоречивы: выходит, старый козел ее одурачил, но зато благополучно и быстро упился до смерти. Утешившись последним обстоятельством, Кларисса села в машину и покатила обратно в имение.

Глава шестнадцатая

Директриса школы Святого Варнавы все еще не докопалась, кто же проник в ее дом, чтобы украсить двуспальную кровать трусами и презервативом. Когда на цыпочках она прошла по интернатским спальням, сестры Уилт не хихикали, но крепко спали. Подозрение пало на них, однако улик не было. Директриса опросила воспитателей. По вполне понятным причинам в детали она не вдавалась, но лишь сообщила, что в ее доме кто-то нахулиганил. Наставницы недоумевали.

– Вероятно, это как-то связано с ее мужем, – сказала одна. – Из поездок он вечно возвращается пьяным.

– Но матрона интересовалась воспитанницами, – возразила другая.

– Что, если мужик ее пытался кого-то из них совратить?

– Это уж надо совсем рехнуться!

– Все возможно. После Хоршама он вдрызг напивается.

Так и не придя к единому мнению, воспитатели все же заподозрили, что гадкие сестры Уилт каким-то боком причастны к начальственной взбудораженности.

Гневный звонок от мисс Янг, наконец добравшейся в Инвернесс, лишь добавил директрисе головной боли. Учительница заявила, что покидает свой пост и остается в Шотландии. Миссис Коллинсон вовсе не хотела терять лучшего педагога.

– Но почему? – спросила она. – Если дело в жалованье, я охотно сделаю существенную прибавку.

– Мое решение никак не связано с зарплатой, вся причина – в злодейской четверне! Доказать не могу, но готова поклясться: именно эти мерзавки так испоганили мою машину, что я опоздала на свадьбу кузины, едва не погибнув в Дартфордском тоннеле!

– Господи, какой ужас! Вы уверены, что это они сотворили?

– Говорю же, доказательств нет, но я абсолютно уверена. С тех пор как они появились в школе, у нас постоянные ЧП. Уж это вы понимаете? Их надо гнать поганой метлой!

А ведь правда, задумалась директриса. До появления четверни в школе не было серьезных происшествий, требовавших отчисления виновных, – лишь мелкие склоки и стычки, с которыми легко разбирались.

– Наверное, вы правы, – согласилась она. – Но я не представляю, как их выгнать, не имея конкретных доказательств. Если мы добудем улики и избавимся от сестер Уилт, вы вернетесь? Естественно, вас ждет упомянутая прибавка.

Обещав подумать, мисс Янг повесила трубку. Оставшись наедине с собой, директриса попыталась выработать план действий. Без веского предлога четверню не уберешь, даже вопреки крепнувшему подозрению, что именно они подкинули в супружескую кровать неведомо где раздобытую мерзость. Вместе с тем надо удержать мисс Янг. Значит, следует изыскать способ избавиться от зловредных девчонок, не прибегая к официальному исключению из школы. Но как это сделать? Миссис Уилт уже предуведомлена: если дочери не изменят свое поведение и не умерятся в сквернословии, им придется покинуть интернат.

Директриса решила отправить Уилтам еще одно письмо, а копию его вручить тому из них, кто приедет забирать своих преступных отпрысков. В письме будет сказано, что возросшие издержки вынуждают значительно поднять плату за обучение.

«Уж это принудит их покинуть школу», – усмехнулась миссис Коллинсон, откидываясь в кресле.

Она знала, что Уилты и без того надрывались, оплачивая просвещение своих чад. Ева записала девочек на все предлагаемые курсы, даже для детей из неполных семей, мотивируя это тем, что муж ее совершенно никчемен и оттого она почти что мать-одиночка. Разумеется, толку не было, и даже вышел казус, когда на уроке натурной живописи Пенелопа изобразила своих сестер в мельчайших анатомических подробностях, вызвавших жгучий интерес одного члена школьного совета. К счастью, этот впечатлительный зритель вскоре с позором сгинул, поскольку был арестован по обвинению в непристойном поведении: в местном парке он непрошено демонстрировал посетителям свое мужское достоинство.

Однако что за дрянь эти девчонки! Интересно, каков их папаша, если сострогал не одну, а целых четыре дьяволицы!

* * *

В «Песчаном доле» Уилт ни сном ни духом не ведал о гремучей ярости директрисы. Вопреки ожиданиям, жизнь его протекала весьма интересно и, пожалуй, своеобразно. Поутру от миссис Бейл он узнал, что сэр Джордж весь день проведет в суде, а леди Кларисса в постели, ибо испытывает «общую слабость». Смахивает на похмелье, подумал Уилт. Неуловимый Эдвард вновь пропал. И вот, вместо того чтобы слушать бесконечные хозяйские жалобы в адрес «законченного идиота» или пытаться втемяшить вышеозначенному идиоту экзаменационную программу, появилась возможность осмотреть дом и угодья. Более того, сэр Джордж снабдил Уилта старым велосипедом, на котором тот мог, буде захочет, съездить в город и отобедать в ресторане.

– Когда вернетесь, меня не беспокойте, – сказал судья, но потом умерил радость Генри: – Этот маленький мерзавец где-то шастает в округе. Если вдруг с ним столкнетесь, остерегайтесь низко летящих метательных снарядов.

И впрямь выходило что-то вроде отпуска, который Уилт решил начать с подробного осмотра дома. Оказалось, портреты предков вдоль лестницы и гигантские кровати – еще не самое удивительное. В надежде раздобыть занимательное чтение на сон грядущий, Уилт, утомленный причинами Первой мировой войны, прошел в библиотеку – просторное помещение, по периметру окаймленное стеллажами со старыми пыльными книгами, к которым, похоже, годами никто не притрагивался.

Однако внимание его захватили не книги, но мебель. Вся индийская, она ничем не напоминала те вневременные поделки, сработанные в Бирмингеме или кустарных шарашках центральных графств, какие встречаешь в обывательских домах или претенциозных магазинах главных улиц. Нет, здесь были подлинные вещи девятнадцатого века: потемневшие тиковые серванты, ширмы, украшенные невероятно затейливой резьбой, и даже ротанговые и бамбуковые шезлонги, которые, как позже любезно сообщила миссис Бейл, назывались «бомбейскими блудниками», ибо в разложенном виде свободно принимали двух человек.

Целый сонм резных слоников и прочих зверушек, валявшихся на полу, создавал впечатление Музея имперских реликвий. Этот странный зверинец обескураживал не хуже фасада усадьбы.

Уилт безуспешно попытался отыскать какое-нибудь легкое чтиво, но, похоже, семейство помешалось на военной истории и особенно Семилетней войне.

Истомившись, Уилт вышел на воздух и, перейдя через подъемный мост, зашагал к огороду, по соседству с которым маячил коттедж. Снаружи домик выглядел вполне сносно, однако, по мнению Генри, был маловат. «Нельзя ли уговорить хозяев, чтоб я остался в усадьбе, а Ева с четверней квартировали здесь? – подумал Уилт. – В конце концов, мне предстоит важная работа (если неуловимый Эдди все же объявится), а гвалт четырех глоток будет допекать. Даже не четырех, а пяти, поскольку в скандальной крикливости Ева ничем не уступит доченькам. Нет, решительно невозможно сосредоточиться на подготовке ученика, если день-деньской терпеть кошмарную музыку и яростные бабьи склоки. Вот увижусь с леди Клариссой, все объясню, и она, безусловно, согласится».

На сем порешив, Уилт предпочел не связываться с велосипедом, но прогуляться в рощу. Вот там-то, неподалеку от забора, что скрывал усадьбу от нескромных взглядов с дороги, он увидел автофургон, замаскированный ветками и лапником. Внутри кто-то громыхал, а потом из фургона вышла низенькая толстуха и стала развешивать белье на веревке, растянутой меж деревьев. Когда она вновь скрылась в своем жилище, Уилт потихоньку сдал назад, решив больше не приближаться к подозрительному фургону. Через лужайку он вышел к озеру, где сел на бережку, разглядывая архитектурное чудовище, в котором поселился.

С полчаса понежившись на солнышке, Уилт вернулся в дом и пошел на кухню, надеясь поговорить с миссис Бейл. Домоправительница надзирала за работой двух удивительно пышнотелых молодух, прибиравших в коридоре и на лестнице. Объемистая троица наглухо перегородила дорогу, и Уилт решил не откладывать беседу.

– Доброе утро, миссис Бейл. Не знаете, леди Кларисса уже встала?

– Боюсь, нет, мистер Уилт. Их светлость понесла тяжелую утрату... Хотя мое дело маленькое и сплетничать не люблю, но, полагаю, она еще не скоро объявится. Вчера вернулась в совершенно расстроенных чувствах и, судя по состоянию буфета, крепко приложилась... чтоб успокоиться. Надеюсь, вы понимаете, я не злословлю.

– Разумеется, – поспешно заверил Уилт, чувствуя, что может навеки застрять в коридоре. – Утрата, вы сказали? Какая жалость! От души надеюсь, что речь не о дядюшке. – Не позволив подтвердить или опровергнуть свое предположение, он скороговоркой продолжил: – В таком случае, позвольте узнать, не вернулся ли сэр Джордж. Если – да, нельзя ли с ним перемолвиться?

– Он дома и охотно вас примет, если только речь пойдет не о пасынке.

Миссис Бейл с трудом расцепила уборщиц, заклинивших дверной проем, и Уилт, шмыгнув в образовавшуюся брешь, добрался до хозяйского кабинета.

– Войдите! – Откликнувшись на стук, сэр Джордж подозрительно взглянул на Генри, возникшего в дверях: – Если вы насчет пасынка...

Уилт замотал головой:

– Нет-нет. Я подумал, надо сообщить о замаскированном фургоне, что стоит в роще.

– Фургон? – переспросил судья, заливаясь краской. – Знать не знаю. Где?

– В глубине рощи, напротив огорода и коттеджа.

– Будь я проклят, если что-нибудь вижу... – пробурчал сэр Джордж, в бинокль оглядывая рощу.

– Вон там, среди деревьев, – подсказал Уилт. – Знаете, он вроде как замаскирован.

– Ну так сию секунду я вышвырну наглецов! Присмотрите, чтоб уборщицы сюда не вперлись. Сколько раз говорил миссис Бейл, чтоб никого не впускала, но ей хоть кол на голове теши! Наведут порядок, и я не могу ничего найти. Хотя, знаете ли, когда они встают раком... – Судья смолк, испытующе глядя на Уилта, но тот недоуменно тряхнул головой. – Ну, ползают на четвереньках, убирая комнату, понимаете?

Разочарованный бестолковостью собеседника, сэр Джордж вздохнул и, отперев стальной шкаф, достал охотничье ружье двенадцатого калибра.

– Лучше подстраховаться, когда имеешь дело с незваными гостями, – бросил он, выходя из комнаты.

Оставшись один, Уилт заглянул в шкаф и обомлел, увидев штук тридцать ружей всевозможных калибров, но равно смертоносных. Тотчас раскаявшись, что поведал о фургоне, Уилт бросился к окну. Хозяин грозно вышагивал по своим угодьям и вскоре скрылся из виду. Генри боялся оружия и потому сразу покинул кабинет, не желая находиться рядом с открытым арсеналом, битком набитым огнестрельными штуковинами. Как можно оставлять шкаф незапертым! Нет уж, лучше пойти к себе и в энный раз перелистать конспект об австро-сербских отношениях.

Перед своей комнатой Уилт замешкался, ибо внимание его привлекла закрытая дверь на площадке следующего пролета лестницы. Оказалось, через нее попадаешь в такой же коридор, как этажом ниже, но еще с одной лестницей, устремленной к фасаду.

– Интересно, куда она ведет, – пробормотал Генри, удивляясь, что с первого взгляда усадьба показалась маленькой.

Лестница привела его в башенку, откуда открывался вид на лужайку, озеро и огород. Сквозь окошко пытаясь разглядеть фургон, Уилт неожиданно увидел юношу, пересекавшего лужайку. «Видимо, это и есть мой ученик», – подумал он. Издали не разглядишь, но Эдвард, если это был он, показался совсем юным и вполне обычным. После всего, что о нем наговорили, было странно видеть столь заурядного прыщавого подростка.

«Любопытно, почему сэр Джордж окрестил его Эддебилом? – привалившись к окну, раздумывал Уилт. – Отсюда он выглядит никаким вообще. Но если за его просвещение леди Кларисса готова платить полторы штуки в неделю, то уж я расстараюсь».

Вознамерившись окликнуть парня, чтобы условиться о встрече в библиотеке, через окошко Уилт выбрался на плоскую крышу. Оказалось, что башенки, однотипные фронтальной, там и сям высятся по всему периметру крыши, наплевав на все архитектурные и даже строительные законы. Мало того, на каждой стороне дома в небо уставили жерла древние пушки, скрытые парапетом от взоров с земли. Вспомнились слова таксиста: тот, кто спроектировал дом, съехал с катушек или обкурился опия.

Уилт опрометчиво глянул вниз, и его обуял страх, ибо Уилт панически боялся высоты. Плюхнувшись на четвереньки, Генри отполз к окошку, из которого только что вылез. «Сейчас спущусь по лестнице и разыщу парня, – решил он. – Черта с два еще когда-нибудь полезу на эту жуткую крышу!»

На первом этаже Уилт опять столкнулся с миссис Бейл.

– Через час леди Кларисса примет вас в столовой, – сказала миссис Бейл. – Бедняжка немного оправилась, но все еще опечалена. Она весьма сожалеет, что не смогла вас встретить и ознакомить с имением, но внезапная кончина дядюшки...

– Так он умер? Я огорчен, и жена тоже расстроится. Вероятно, супруги поедут в Ипфорд на похороны? Если необходимо, я позвоню жене, чтоб повременила с приездом.

– Нет, тело доставят сюда.

– Вот как? Очень странно.

Миссис Бейл хотела ответить, но ей помешал ор, донесшийся из кабинета:

– Где этот учителишка! Я велел ему стеречь оружейку, а кретин смылся, оставив ее незапертой! Да еще ключи куда-то подевались!..

– Думаю, лучше вам исчезнуть, а я попытаюсь его унять, – шепнула миссис Бейл, а затем крикнула в сторону кабинета: – Иду-иду!

Уилт нырнул в коридор.

* * *

В постели леди Кларисса нянчила тяжелое похмелье, собираясь с силами встать. Вчера, когда поздним вечером она вернулась домой, на душе ее было удивительно легко. Не терпелось увидеть Уилта, а кроме того, смерть дяди Гарольда выглядела, по зрелом размышлении, избавлением от обузы. Не пугала даже перспектива выходных в обществе сэра Джорджа. Безусловно, найдется иной повод встречаться с шофером, когда тот оправится от своей хвори – простуды, свиного гриппа или что там его подкосило...

Железные ворота открылись по команде электронного устройства, смонтированного, чтобы никакой вор не смог украсть «бентли» или, не дай бог, старинный «роллс-ройс» сэра Джорджа. Загнав «ягуар» в гараж, Кларисса вошла в дом и, миновав безлюдную кухню, заглянула в кабинет мужа. Сэр Джордж чистил ружье, все вокруг замусорив ветошью.

– Ты припозднилась, – сказал он.

– Миссис Бейл должна была тебя уведомить, я ей звонила.

– Она сообщает только о приятном. Однако подала ужин по твоему меню.

– А мистера Уилта покормили?

– Наверное, в кухне. Со слугами я не ем.

– Как он поладил с Эдвардом?

– Понятия не имею. Я его в глаза не видел – Уилт, полагаю, тоже. Ты бы поговорила со своим драгоценным Эдди, а?

– Не называй его «Эдди». Он Эдвард. Думаю, мальчик привыкает к домашней обстановке.

– Господи спаси и помилуй! – буркнул сэр Джордж.

– Чем ты занят? – спросила Кларисса, игнорируя последнюю реплику мужа.

– Чищу ружье, дорогая. Оружие следует всегда держать наготове. Нынче по дороге в суд я остановился на светофоре, и меня атаковало юное хулиганье. Мокрой губкой они изгваздали ветровое стекло, да еще нагло потребовали денег. Прямо разбойники с большой дороги. Жалко, я был без ружья, а то б узнали почем фунт лиха!

– Ну так арестовал бы их.

– Не хотелось портить настроение. Я всегда благодушен, когда ты уезжаешь к своему чертову дядюшке.

– Я звонила миссис Бейл, чтобы известить о его смерти. – Кларисса вздохнула. – Видимо, этого она тоже не передала.

– Повторяю, она мой секретарь и не впутывается в дела твоих родственников, которые, как ей известно, меня совершенно не интересуют.

– Полагаю, ты рад, что со смертью дяди отпадают расходы на его содержание. Хотя за доставку тела пришлось выписать чек на изрядную сумму.

– Какую доставку? О чем ты, дурында?

– Дядю привезут сюда, чтобы похоронить в имении. В конце концов, он член нашей семьи.

Настроение сэра Джорджа мигом испортилось:

– Он не Гэдсли, и я не буду устраивать погребение невесть кого! Как хочешь, но хоронить его здесь не позволю. Ты ж вроде собиралась кремировать старого козла?

– После разговора с дядей планы мои изменились. Он хотел, чтобы его похоронили на родине, в Кении. Разумеется, об этом не может быть и речи. Я сразу сказала, что это слишком дорого и далеко...

– А я добавлю: и здесь его могилу никто не навестит. Не ломай комедию, переговори со здешним викарием. Кажется, при церкви есть погост. Либо туда, либо в печь, в соответствии с первоначальным планом.

– Говорю же, я передумала.

– Передумать можно, когда есть чем думать! – рявкнул супруг. – Вбей себе в башку: я не позволю чужаку осквернить фамильное захоронение. Это мое последнее слово.

На этом сэр Джордж оправился спать, предоставив Клариссе топить печаль в бездонных запасах буфета.