Текст книги "Меня зовут Жанн Масс"

Глава следующая

Наконец-то останавливается машина – белый «ситроен». Мы бежим к ней, бросив мопед в кювете, и знакомимся с пассажирами.

Это пара лет сорока. За рулем жена. Она крупнее своего мужа. Бенж отдыхает в машине, а я болтаю с женщиной – она оказалась на редкость разговорчивой.

Она говорит мне, что они возвращаются в Нант, а в Париж заскочили специально на выставку аэронавтики. Мы с ней явно протарабаним всю дорогу, а Бенжамен уже задрых. Поскольку мы подкачанные ребята, она спрашивает, не занимаемся ли мы спортом, я отвечаю, что много занимался спортом в своей жизни, когда был моложе, правда, пришлось прекратить из-за проблем с позвоночником.

Она объясняет мне, что содержит хоккейный клуб, и поэтому тема спорта ей очень интересна. Мы в принципе производим друг на друга хорошее впечатление, и поездка благодаря этому становится приятной.

Но наступает миг, когда она достает меня своей болтовней, и я умолкаю.

Ля-ля-ля-ля-ля-ля… Да замолчишь ты когда-нибудь? Я ненавижу насилие и обожаю детей, особенно замкнутых в собственном мире. Одноруких детей, замкнутых в собственном мире.

Девушка, сидящая на корточках, мужик в полосатом, увлеченный типографским делом, годовая подписка на «Теленеделю» плюс кожаная сумка.

Я отдыхаю, откинувшись на подголовник, так как тоже измотан. Ночь окутала пространство пастельной пеленой, и только хрупкая луна прорезает густую тень. Я спрашиваю себя, где же та, которую я люблю: где-то по ту сторону молний и катаклизмов.

Однажды я отправлюсь за ней в Камерун, даже если мне не суждено вернуться обратно. Ладно, мы уже скоро будем на месте.

Не без труда мы выбираемся из этой мерзкой зеленой машины и, к моему большому удивлению, оказываемся перед домиком в пригороде Сент-Эрблен. Женщина приглашает нас провести ночь у них в гостях: типа наберетесь сил и отправитесь в дорогу на рассвете. Мы приятно удивлены и горячо благодарим ее, затем попадаем в дом.

Посреди гостиной трое пацанов пьют манговый сок. Они сурово оглядывают нас, и один из этих сморчков громко спрашивает:

– Кто это такие, мама?

– Это славные мальчики. Они голосовали на дороге. Они останутся у нас на ночь. Сейчас мы покормим их ужином.

– Они будут спать здесь?

– Да, сынок, они будут спать в комнате Реми – где еще им спать?

– Он никогда не согласится!

– Его все равно сейчас нет дома и…

– Надо хотя бы спросить его.

– Слушай, это я беру на себя… Но пока что они мои гости. На сегодняшний вечер.

– Папа! (Он поворачивается к отцу.)

– Не кипятись, Батист!

– Блин, вот грузилово! Если так, мы сваливаем отсюда!

– Можно узнать, куда вы идете?

– В кино при супермаркете, там идет «Джессика против карликов-мутантов, любителей читать комиксы, потому что комиксы легче, чем книжки без картинок».

– И чтоб не пить, эй! Я полагаюсь на тебя, Батист.

– Ага, не переживай, папа.

Юные сморчки пользуются нашим вторжением, чтобы смыться из дому, – вот засранцы. В любом случае мы очень рады, что мы здесь, и устраиваемся на террасе в ожидании ужина. Мне нравится провинция, деревенщина, запах навоза.

Появляется папаша с бутылкой вина, тут же откупоривает ее, наливает себе полный стакан для пробы, затем наполняет наши кружки. Мы охотно чокаемся, и старик заводит беседу о рыбалке.

После второго стакана он предлагает пройтись с ним в гараж и посмотреть коллекцию мух, а также собственные творения, и я в конце концов прихожу в восторг. Мы узнаем, что их зовут Эрве и Мариза и что им по сорок три года. Они поженились, когда им было двадцать два года, в Сент-Эрблене. Затем мы едим макароны по-болонски, причем молча.

К десерту Эрве совсем разошелся, он предлагает нам выпить водки перед кофе. Мариза приносит коробку печенья к ликеру. Я колеблюсь, прежде чем запустить руку в металлическую коробку, но… ладно, не стоит обижать людей, не тот случай.

Я начинаю жевать и понимаю, что печенье не первой свежести. Пытаюсь не держать долго эту смесь во рту и с трудом заглатываю. Бенж бросает на меня взгляд, и я чувствую его внутреннюю сокрушенность. К счастью, черный кофе очищает в конце концов наши ротовые полости. Эрве, судя по всему, обрел уж не знаю какую по счету молодость и горит желанием показать нам свой фотоальбом. Только этого не хватало… Чего доброго, он еще предложит нам групповуху. Эта доброжелательность у меня уже вот где. Перебор с доброжелательностью отпугивает. Они предлагают переночевать у них. Согласен. Но не исключено, что они могут изнасиловать или зарезать нас этой ночью. Может быть, за их добродушной внешностью скрываются два больных рассудка, и я не удивился бы, окажись у них в саду зарытый труп.

Я вижу, как они входят с этим приколом в виде фотоальбома, и отклоняю их предложение. Бенж официально заявляет, что очень устал и хотел бы пойти спать. Эрве не возражает и провожает нас наверх, в комнату их сына Реми.

Какая красота очутиться в обычном семейном кругу, без лишних приключений, погрузиться на несколько часов в нехитрый быт! Покрашенные деревянные стены увешаны постерами «Нирваны», «Сепултуры» и «Пантеры».[80]80
  Nirvana, Sepultura, Pantera – рок-группы.


[Закрыть] Через Velux[81]81
  Velux – марка металлопластиковых окон.


[Закрыть] виднеется небо, усыпанное звездами. Мне очень хочется почистить зубы, я спрашиваю у Маризы разрешения, и она показывает, где находится ванная, новая щетка и паста. В зеркале меня ожидает непривлекательное зрелище (я бледноват, и щеки совсем впалые), мне не мешало бы побыть немного на солнце, и хорошо, что мы сваливаем.

Вкус зубной пасты после еды вселяет надежду. Я опять горю желанием вцепиться в жизнь, я – как малиновка в зените. На умывальнике дезодорант Fabergй, и я не могу не побрызгать им свой торс и под мышками. Войдя в комнату, я застаю Бенжамена в одних трусах, он как раз надевает пижаму. У него очень волосатые щиколотки.

Мы ложимся, взгляд прикован к телевизору – показывают Star Academy.[82]82
  Star Academy – передача на канале TF1 («Академия звезд»).


[Закрыть] Затем приходят Мариза и Эрве – пожелать нам спокойной ночи и поцеловать каждого из нас в лоб. Когда дверь за ними закрывается, наше внимание быстро поглощают экран и тревожный рассказ Никоса Грека.[83]83
  Nikos Aliagas – ведущий «Академии звезд».


[Закрыть]

Люка отругал препод. Люк ушел с занятия и укрылся в своей комнате. Морган считает, что реакция преподавателя выходит за рамки дозволенного. Паксти же упрекает Люка в том, что он неправильно вел себя с преподом. Люк срывается, он чувствует себя изгоем, как будто все его отвергли. Он плачет на своей кровати, и Морган не выдерживает этого зрелища. Она тоже начинает рыдать. Паксти считает ситуацию смешной.

Уж лучше выключить. Но глаза у меня все равно открыты, и в темноте тянутся долгие минуты. Мы отчетливо слышим шум, производимый хозяевами дома. Трудно понять, чем они там занимаются. Звук передвигаемой мебели, скрип, писк, и еще мне кажется, что я слышу приглушенный смех. Сейчас, когда мы привыкли к темноте, я шепчу своему соседу, у которого тоже глаза выпучены и лоб в поту:

– Ты умер?

– А ты?

– Что это за звуки? Мне все это не нравится. Стремные они какие-то. Что скажешь?

– Почему?

– Не знаю. Чего они там химичат? И почему не ложатся спать?

– Может, у них нарушение сна.

– Нужно сваливать отсюда, Бенж.

– Они сейчас делают уборку, моют посуду. Ну, не знаю.

– Они сейчас мутируют. Который час?

– Полночь.

– Я так и знал. Это вампиры. Бенж, я тебе говорю, мы в гостях у вампиров.

– Ты дурак, что ли?

– Одеваемся и дергаем отсюда через Velux. Мы на втором этаже – не разобьемся.

– Разобьемся.

– Нет, не разобьемся.

– Разобьемся.

– Нет, не разобьемся.

– Разобьемся.

– Нет, не разобьемся.

– Разобьемся.

– Нет, не разобьемся.

– Это телевизор. Они, наверное, смотрели Star Ас.

– Это Грек виноват.

Мы в панике одеваемся, а звуки тем временем приближаются к комнате. Высота порядка трех метров, но мы прыгаем без колебаний. Приземление жесткое, и Бенж ушиб бедро. Я помогаю ему подняться, и тут в нашей комнате наверху зажигается свет. Мы бросаемся к улице, идущей вдоль домов, а потом выбегаем на центральное шоссе.

На этот раз мы бредем по дороге в ночи, которую время от времени освещают лишь автомобильные фары. Несколько часов мы шагаем молча, потом сворачиваем на проселочную дорогу, ведущую к деревушке: мы уже видим в темноте ее колокольню. Мы решаем сделать здесь привал и с грехом пополам устраиваемся на ночь на газоне церковного сада у подножия цветущего дерева. Из земли торчат крупные корни, которые давят мне на и без того ноющие ребра, однако я не могу долго сопротивляться усталости и погружаюсь в спасительный сон.

И все же… ночь рисует странные картины. Вначале город Льеж с его знаменитыми вафлями и котлетами. Никос, Мариза и Эрве играют на улице в испорченный телефон, когда небо вдруг начинает хмуриться. С Ямайки прилетают кенгуру в масках, чтобы завоевать Бельгию, – им у себя скучно. Никос говорит им, что чуть дальше есть зоопарк. А Мариза делится на кучу таких же Мариз и атакует кенгуру. «Будет классно», – замечает Эрве.

Никос падает без сознания, когда одна из Мариз срывает с себя футболку, чтобы порадовать мужа (ему так больше нравится), но он понимает, что эта Мариза не настоящая, и начинает подробно описывать дом своей мечты.

Например, он уточняет, что в одной из комнат стоит большой стол из белого мрамора и хромированные стулья с сиденьями из черной кожи. Там завтракает ребенок. Можно разглядеть выложенные на тарелку бутерброды из черного поджаренного хлеба, чашку горячего шоколада, две баночки варенья: одно клубничное, другое – абрикосовое. Виден брикет подсоленного масла, большой стакан апельсинового сока. Есть ли там фрукты, непонятно.

Ребенок светленький. На нем полосатый свитер в матросском стиле и джинсы. На этом же столе Эрве замечает маленьких пластмассовых солдатиков. Их около сотни, и они разбросаны по всему столу. Они расхаживают по продуктам, обходя друг друга.

Ребенок встает и выходит из комнаты. Он выходит из комнаты и заходит в уборную. Войдя в уборную, он видит ванну. В ванной вода. Ребенок залезает в воду и ложится на живот. Голова уходит под воду и остается там, как будто ребенок хочет утопиться. Он, должно быть, задержал дыхание. Неизвестно.

Эрве объясняет, что видит женщину. Очень красивую женщину. Эрве описывает нам ее. У нее большие светлые глаза. Глаза потрясающие. Глаза, нагоняющие страх. Эрве в конце концов признается, что речь идет об Изабель Аджани. Глаза Изабель.

Глава следующая

На рассвете мы решаем идти в Киброн,[84]84
  Quiberon – курортный город в Бретани.


[Закрыть] так как уверены, что встретим там старых знакомых. А еще там полно красивых баб, таких лапочек-горожаночек – не балуйся.

В принципе мы не прочь съездить в Лос-Анджелес, но это дороже и дальше, а главное, мы убеждаем себя, что Киброн лучше. И мы правы, он лучше со всех сторон: Лос-Анджелес находится на другом конце земного шара, а Киброн не очень-то и далеко. И в отношении языка там попроще, потому что бретонцы в Киброне говорят по-французски. Некоторые бретонцы говорят на бретонском, но, к счастью, не все. Вы только представьте себе, что бретонцы не говорили бы по-французски, – было бы большое западло. Ты приходишь, хочешь ниниш (леденец на палочке у бретонцев) и говоришь: «Ниниш, пожалуйста», тебе отвечают: «Йер мат» или «Кенаво», а ты не в теме – и выходишь из магазина без конфеты. К счастью для нас, бретонцы изъясняются и по-французски. Они, конечно, смешные, зато говорят по-французски. Добавьте к этому их фольклор, эльфов и прочую нечисть, но главное то, что Бретань – это спокойное место, где нет мух.

Там никогда не бывает хорошей погоды, вода порядка 15 °C, но ты можешь почитать книжку в каменном домике, и никто тебя не побеспокоит.

Мне хочется, чтобы никто ни с какой стороны не действовал мне на нервы. Там, конечно, не конкурс «Мисс Большая грудь», но нет и косого десятка клоунов, которые трясут своим огурцом вокруг твоей девушки. Ты спокоен, на пляже прекрасные волны, и ты можешь прочувствовать значимость простых вещей.

17:17. Мягкая посадка на бульваре Жан-Жозеф напротив бухты Киброна. 17:18. Я потягиваюсь. 17:19. Небо зеленого цвета. 17:20. Бенжамен предлагает купить по пиву и что-нибудь пожевать, типа набраться сил, учитывая, что мы пока не в курсе, что готовит нам вечер. Мы устраиваемся на песке и, пользуясь моментом, немного дрыхнем.

После седьмого бокала пива мне становится лучше, и наконец-то я вижу физиономию, с которой можно поговорить. «Здорово!» Это Владимир! Мы познакомились с ним сто лет назад, когда я приезжал на дикое побережье покататься на серфинге.

Он не сечет меня с первого попадания, но как только я рисую перед ним картинку из прошлого, он растекается в смайле, и мы бросаемся в объятия друг друга.

Владимир – это такой чувак, которому на сегодняшний день уже полтинник, и каждое лето он приезжает сюда со своей мамашей, чтобы покататься на серфе с местными ребятами. Он классный чувак, и здорово, что мы пересеклись, потому что он сможет снять с нас напряг. Он весь год ходит загорелый: волосы длинные и совсем седые. У Владимира всегда аккуратно уложена челка. Старый разбойник!

У него нет подружки – он слишком привязан к своей мамаше. Предел его мечтаний – это выбраться куда-нибудь в компании подружек своих молодых приятелей, но он туп и слишком тратится на их молоденькие розовые сисечки. Должно быть, ночами Владимиру снятся девичьи тела, случайно задетые им на пляже, и он нервно самообслуживается в комнате по соседству с комнатой матери. Я протягиваю ему пиво, а он приглашает нас перекусить в своей любимой кофейне, и мы с готовностью принимаем предложение.

Maison Lucas в районе порта, заведение высокого класса, отмечено дипломом Международного клуба Prosper Montagne «Франция-2004» и расположено на набережной океана. Посетители – люди средних лет. Зато меню выглядит соблазнительно.

Бенж выбирает фирменный рыбный суп за девять евро, затем омара, жаренного на ореховом масле, с соусом для омаров «Арабика», за тридцать пять евро. Владимир выбирает жареных лангустов со специями «Эспелет» и андалузскую окрошку гаспачо за двадцать евро, потом еще прижаренного окуня, облитого лимонной водкой, с капельками ароматизированной карамели, в соусе из экзотических фруктов, за двадцать пять евро.

Я выбираю морского петуха, обжаренного в толченых цукатах, с апельсиновым мармеладом и свежим чабрецом, за девятнадцать евро, затем телячье филе в толченых фисташках с ароматом черных трюфелей, за двадцать три евро. К еде мы заказываем бутылку вина Gamay комнатной температуры.

Мы громко разговариваем, как толстые бородатые рыбаки, типа разрабатываем челюсти, заржавевшие за целый год, и спрашиваем у Владимира, что он вообще делает днем. Он отвечает нам, что частенько ходит в казино или в кабак, например, в Suroit, на улице Порт-Мария, 29, что он ни разу не дрочил с начала лета и что даже не осмеливается смотреть на свой пенис.

Мы спрашиваем его, по-прежнему ли он занимается серфом, а я тем временем заказываю десерт: банановый тортик с пряными рисовыми зернышками, уложенными на розетку из манго с шафраном, которая украшена сорбетом из экзотических фруктов со свежим чабрецом, за восемь евро, а также один кофе без кофеина.

Владимир объясняет нам, что для серфа больше всего подходит пляж в Порт-Бара, на диком побережье, и центральный пляж Киброна, но сейчас там маловато волн и совсем немного туристов, поскольку зима и идет снег, затем он предлагает нам пропустить по стаканчику для пищеварения и пойти поприкалываться в казино. Владимир торопится сам заплатить по счету, а мы при этом делаем вид, что нам страшно неудобно, хотя на самом деле нам по барабану, потому что мы больше никогда его не увидим (он просто клоун).

Мы выходим с криками и идем вдоль пляжа до казино, там мы меняем сто евро на жетоны и направляемся к игровым автоматам. Очень быстро три четверти бабла исчезают в пластмассовых кружках, но тут вдруг Владимир начинает выть, как белуга, и прыгать, как антилопа.

Он мчится ко мне, его глаза и язык вращаются слева направо – зрелище не для слабонервных. И я говорю ему:

– Ты видел Сима в душе?

– Я выиграл! – кричит он.

Вот западло… Мы сопровождаем его к кассе, чтобы обменять жетоны на купюры.

– Я куплю что-нибудь маме, – говорит он. – Она будет так рада, моя мамочка, моя любимая. Я куплю ей пару Scholl.[85]85
  Scholl – марка обуви.


[Закрыть]

А моей матери абсолютно наплевать, чем я занимаюсь в данный момент, она сейчас, наверное, курит Vogues с Элвисом в каком-нибудь особняке в Буэнос-Айресе. Выигрыши всегда достаются идиотам. Владимир говорит, мол, вперед, ребята, я вас приглашаю, это дело надо отметить, мы промоем себе мозги. И мы идем в бистро. Вокруг нас ночь. Такая темная, как волоски между ног у красивой брюнетки.

В моей голове снуют птички-каратисты, сделанные из безе. Мне хочется твердить: джаз, пиво, джаз, пиво, джаз, пиво. Это здорово.

Море пива без пузырьков цвета чистого дерьма. Какой прекрасный вечер! Вот мы богаты, готовы взорваться, как мочевые пузыри толстых немецких девиц. Жизнь – классная штука. Спасибо, Господи. Спасибо, Иисус и все остальные. Спасибо, папа, мама, Феллини… Мне хочется громко крикнуть: «Джаз!» – и раскинуть руки. Нас уже несет: пиво за пивом, и я чувствую, как пена подступает к горлу, а Бенжамен орет:

– Никто не хочет пососать мне член?!

Он подходит к небольшой компании и спрашивает, не могут ли они оказать ему такую услугу. Мы вытаскиваем из штанов свои достоинства и заводим разговор с девушками, но хозяин любезно просит нас выйти, и мы продолжаем на улице: бежим, болтая членами в воздухе и оскорбляя как можно больше людей по пути.

Владимир в итоге разбивает себе физиономию, поскользнувшись на банановой кожуре. Пользуясь случаем, мы устраиваем сражение пенисами, нанося меткие удары, потом он говорит, что завтра придет на пляж серфингистов, а сейчас отправляется домой – спать, тогда мы прощаемся с ним и идем по направлению к пляжу – спать под открытым небом.

В темноте нам указывает дорогу шум прибоя. Вот мы приходим, а там вовсю идет тусня у костра. Мы присоединяемся на сосиски и пару гитарных аккордов, прежде чем рухнуть друг возле друга в дюнах, чуть повыше костра.

Глава следующая

Воскресенье… Солнце офигенное, мы просыпаемся под детские крики и шум бушующих волн. И кого я вижу в волнах? Бриджит! Моего старого друга Бриджит.

Я, естественно, отчаянно жестикулирую, чтобы привлечь его внимание, и он меня узнает. Бриджит – мой старый приятель по регби. Помню, он еще играл на арфе и был в оппозиции ко всему миру в девяносто третьем-девяносто четвертом годах, когда мы поддерживали отношения. Он ходил всегда в черном, носил цепи и козлиную мефистофелевскую бородку. В то время он производил на меня крутое впечатление. Потом он переключился на серфинг.

Я знакомлю его с Бенжаменом – он отвратителен с утра. Бриджит очень удивлен и не знает, как реагировать. Я думаю, он слегка шокирован нашим видом.

Он приехал в отпуск вместе с Йода, с ним я тоже знаком. В свое время этот парень играл на гитаре как бог. Бенж отмечает, что они здесь одни и что ему хотелось бы выбрать денек и потрахаться с какой-нибудь бабенкой.

Оба приятеля живут в кемпинге неподалеку и проводят дни на пляже в полном безделье. По вечерам они играют бразильскую музыку в центре города, чтобы срубить немного деньжат.

Они довольны. Мы же хотим оторваться. Нам нет понта торчать весь день на этом пляже, подставляя солнцу свои абрикосы, как будто мы мидии, и мы предлагаем им пойти в кемпинг, а там, судя по их словам, есть наркота, и можно будет оттянуться, что является моей единственной целью, ну, кроме того, чтобы стать певцом, как Джастин Тимберлейк.[86]86
  Justin Timberlake – американский певец.


[Закрыть]

Я был уверен, что у Бриджит есть полный набор, и не ошибся: целая пластинка Гофмана «День рождения» (препарат назван так, потому что был создан к пятидесятилетию исходной формулы ЛСД – активного природного вещества из ржаной спорыньи, называемого алкалоидом). Бриджит настаивает на том, чтобы мы глотали его в каком-нибудь красивом месте, он думает о дюнах в начале полуострова, по направлению к пляжу Пантьевр, куда мы и направляемся всей компанией.

Выбираем укромный уголок, заглатываем порошок с листочка бумаги и ждем посреди своеобразной пустыни типа Сьерра-Леоне, только в бретонском варианте. Картина напоминает итальянский боевик без спагетти, но с морепродуктами. Бриджит первый подает сигнал об изменении реальности, заявляя во всеуслышанье:

– Вы видели? Женщина в белом, похоже на шелк. Она идет по песку, как будто парит в воздухе.

Мы все согласны, потому что и в самом деле перед нашими глазами появляется девчонка, она прохаживается спиной к нам, виляя бедрами. Я в восторге и хочу улыбнуться. Смотрю на Бенжмена, а он заливается горючими слезами.

Он говорит, что потерял красный мяч, а мы объясняем ему, что мяч рядом, он просто улетел на дерево, но мы его достанем. Я обнимаю и утешаю Бенжа, понемногу он успокаивается, и мы поднимаемся, чтобы вернуться на пляж.

Мы прихватили с собой CD-плеер, и Бриджит выбрал для нас Gymnopedies Эрика Сати.[87]87
  Eric Satie – французский композитор-импрессионист.


[Закрыть] Мне больше нравится Sonic Youth. Сейчас, должно быть, восемь вечера, но я без колебаний раздеваюсь и стою голый, хотя по пляжу прогуливаются влюбленные парочки. Бриджит тоже раздевается, я делаю вид, что занимаюсь любовью с песком, а Йода, который обычно не встревает в разговор, просит меня перестать все время улыбаться, потому что это очень уж гадко. Потом мы с Бриджит убегаем: мы как бы борзые.

Мы очень быстро бежим и почти сталкиваемся, затем останавливаемся и смотрим друг на друга, словно на дуэли. Мы бросаемся друг на друга и в последний момент избегаем столкновения. Я бегу в сторону дюн в поисках шляпы-котелка и натыкаюсь на людей, которые катаются на лошадях. Внимание! Сообщение от лошади!

Лошадь передала тебе пару лошадиных мыслей, причем очень глубоких, ведь это же лошадь. Лошадиный ум! Я успокаиваюсь и даже не обращаю внимания на всадников, настолько я сам теперь лошадь. Люди – чужаки. Эти бедные люди, считающие себя высшими существами.

Я как будто лошадь. Как будто собака. Я голый, но говорить об этом не стоит. Я голый, и я друг лошади. Я – гололошадь.

Мы одеваемся и решаем вернуться в кемпинг, потому что мы – индейцы. У костра витает фимиам, он позволяет нам рисовать знаки, а знаки позволяют общаться с духами Йул Бруннер. Мы обкуриваемся гашишем, а тем временем наступает утро. Ночь пролетела за считанные минуты.

Бенж объясняет мне, что ему не нравятся индейские глюки, и он сходил бы в Кибронскую церковь. Помолиться. Я отвечаю ему, что идея в принципе неплохая, Йода и Бриджит к ней равнодушны. Мы без обид выходим на дорогу и поднимаемся по побережью.

Когда мы проходим через Сент-Пьер, нам попадается интересный домик. Бенжамен отмечает, что ворота напоминают собой самурая, и я вынужден признать, что и вправду здесь просматривается самурай в блестящих доспехах и с большим боевым мечом.

Когда мы подходим поближе, мое внимание привлекает розарий, меня так и тянет к нему. Бенж идет за мной, и мы несколько часов выписываем зигзаги между стеблями, напоминающими лес из роз в стиле funky.[88]88
  Стиль funky (от амер. сленг, funck) – очень ритмизованный, чувственный музыкальный стиль, происходящий от блюза. Первоначально использовался в джазе, а затем в поп-музыке. В 70-х годах из него возник танцевальный диско.


[Закрыть] Потом Бенж меняет направление мысли и предлагает попить горячего шоколада в баре «Парусник», в центре города. Мы выбираем столик на террасе и заказываем два горячих шоколада. Он такой вкусный, что мы начинаем плакать, даже рыдать.

Вернувшись в кемпинг, чтобы рассказать о своих приключениях, мы застаем Бриджит и Йоду по-прежнему сидящими у костра, теперь уже потухшего. Они похожи на два пестрых гриба. Мы притащили с собой жареную картошку и шушенн,[89]89
  Бретонский национальный спиртной напиток.


[Закрыть] чтобы продолжить тусовку, но прием с их стороны холодноватый.

Тогда мы решаем присоединиться к фестивалю кельтских народов в Лорьене, так как отныне мы породнились с землей кельтов и испытали всю ее магическую силу.

В тот же вечер мы, с ног до головы покрытые грязью, оказываемся в центре этого раздражительного и вонючего ликования. Бриджит провожает нас в концертный зал, мы делаем вид, что нам весело, а затем оправляемся в деревню Штрумфс, где накрыты здоровенные столы с теплым пивом.

Голова моя падает на землю, я бью и забиваю пару голов.

Кто-то блюет прямо на меня, и в это время Бриджит встречает хорошенькую блондинку. Девчонка просто прелесть и ладит со всей толпой. Она спрашивает у нас, где мы остановились, мы говорим ей: в кемпинге Киброна, и она тут же заявляет, что идет с нами, так как в жизни не видела настоящего кемпинга.

В палатке мы решаем забить косячки, и незнакомка принимается целовать Бенжамена. Все остальные выходят, а я засыпаю рядом. В какой-то момент я чувствую, как рука девушки залезает ко мне в штаны и уже начинает меня лапать, а сама девушка продолжает зажигать с Бенжаменом.

Когда все это доходит до Бенжа, он отталкивает барышню и, грязно ругаясь, выходит из палатки. Я решаю трахнуть девчонку, но без особого шума. Все это время Бенжамен лепит скульптуру из паэллы.[90]90
  Паэлла – испанское блюдо из риса, овощей, мяса, рыбы и морепродуктов.


[Закрыть]

На следующее утро я застаю его за хлопьями Fruits and Fibres, которые он ест прямо из коробки и без молока. Пытаюсь урезонить его, но он отказывается со мной говорить. Из палатки выходит девушка и объявляет, что идет за устрицами. Она исчезает на целый день.

Позже, когда мы хлебаем супчик у костра, она возвращается на мотоцикле за спиной у здоровенного рыжего парня. Тот высаживает ее и уезжает, не говоря ни слова. Она направляется к нам, как ни в чем не бывало.

– Привет, яйца!

– Привет, влагалище!

Она садится возле меня и нежно меня обвивает руками.

– Жанн, мне вчера было очень хорошо с тобой.

– Спасибо.

– Не хочешь пойти в палатку?

– Ну ты же видишь, я сижу с друзьями, мы разговариваем. Предлагаю немного подождать, ладно?

– Жанн!

– Что?

– Я хочу!

– Я тоже, но сейчас не время.

– Жанн, я тебя люблю.

– Не надо так громко, на нас смотрят.

– Жанн, я хочу твоего мальчика. Я хочу, чтобы ты меня трахал. Жанн… Я хочу, чтобы ты трахал меня, как шлюху.

– Ладно.

Я увожу ее в палатку, она бросается на меня и начинает страстно сосать. Потом она разворачивается, и я засаживаю ей свой напряженный член. Отверстие у нее горячее и влажное… Какое наслаждение! Если бы не неожиданный сбой. Я постепенно теряю свою силу.

– Что происходит?

– Не знаю.

– Я тебе больше не нравлюсь?

– Странная штука…

– Трахай меня еще, Жанн.

– Ванесса…

– Ребекка!

– Ребекка, мне кажется, что у меня помутнение.

– Именно так. А я – Патрик Жюве, родом из Англии, но мои родители переехали в Марбеллу, Испания, когда мне было одиннадцать лет.

Она в ярости, поднимается и выходит из палатки, напевая J'ai du bon tabac.[91]91
  Французская народная песня.


[Закрыть] Больше я ее никогда не увижу.

Теперь Бенж пытается пообщаться со мной.

– Все в порядке, Жанн?

– Она меня достала.

– Что она тебе сделала?

– Ничего, но…

– Скажи, не дрейфь.

– Много волос… Я…

– Что ты имеешь в виду?

– У нее много волос в промежности.

Отступление

Не торопитесь принимать важные решения, хорошенько подумайте. Вы можете также пообщаться с доверенными лицами и прислушаться к их советам. Попробуйте сохранить золотую середину между вашей личной жизнью, вашими развлечениями и вашей профессиональной деятельностью.

Благоприятное стечение обстоятельств планетарного масштаба может принести вам удачу во всем, что касается финансов. Не исключено, что вы поправите свое материальное положение и даже сможете взять на себя небольшие финансовые риски. Сегодняшние инвестиции могут оказаться очень прибыльными в будущем.