Текст книги "Жена-девочка"

Глава XLVI
ОХОТНИК, КОТОРОМУ БЕЗРАЗЛИЧНА ОХОТА

– Я должен принести вам свои извинения, мисс Вернон, – сказал Майнард, выходя из своего укрытия за падубами.

– За что вы хотите извиниться? – спросила девочка, пораженная его внезапным появлением, но быстро успокоившаяся.

– За то, что невольно подслушал окончание беседы между вами и вашим кузеном.

Она промолчала, словно пытаясь припомнить, что было сказано и что именно мог подслушать экс-капитан.

– Это произошло случайно, уверяю вас, – добавил «злоумышленник». – Я должен был открыться раньше, но я… мне трудно объяснить, что мне помешало. В самом деле, я…

– О! – прервала она Майнарда, словно стараясь вызволить его из этой затруднительной ситуации. – Это все не имеет значения. Франк говорил ерунду, – вот и всё.

– Я рад, что вы на меня не сердитесь. Хотя у меня есть причина стыдиться своего поведения, я должен вам искренне сказать, что я выбрал весьма удачный момент для подслушивания. Ведь было так приятно услышать похвалу в свой адрес!

– Но кто же хвалил вас?

Вопрос был задан с детской наивностью, которую по ошибке можно было принять за кокетство.

Возможно, она и сама забыла свои слова.

– Во всяком случае, не ваш кузен, – ответил Майнард с улыбкой. – Он считает меня настолько старым, что я гожусь вам в дедушки!

– Ха! Ха! – рассмеялась мисс Вернон. – Вы не должны серьезно относиться к тому, что говорит Франк. Он вечно кого-нибудь оскорбляет.

– Я ничего не имею против этого – потому, что я слышал, как вы ему ответили. Тысяча благодарностей моему благородному защитнику!

– О, то, что я сказала про вас, не было простой похвалой. Я только сказала правду. Если бы не вы, я бы утонула. Я уверена в этом.

– Но ведь если бы не вы, меня бы расстреляли. Разве это не правда? Она ответила не сразу. Румянец заиграл на ее щеках, в то время как тень легла на ее лицо.

– Я не люблю вспоминать о том, что тогда случилось со мной… но все же, мисс Вернон! Признайтесь, что вы помогли мне тогда. Это сделает меня счастливым, вы даже не представляете себе насколько!

– Я не совсем понимаю вас, капитан Майнард.

– Хорошо, я скажу проще. Это вы тогда послали вашего отца, чтобы спасти меня?

Этот вопрос был лишним, он и без того знал, что это правда. Разве он мог забыть ее слова: «Я приду к вам на помощь!»

Она не пришла, как он ожидал, но она сделала больше. Она передала весть тому, кто был способен защитить его.

– Да, это так, – ответила она. – Я рассказала папе о вашей беде. Мне было несложно сделать это. Я не подвергала себя никакой опасности; и, наверное, если бы я этого не сделала, то проявила бы черную неблагодарность к своему спасителю. Но вас бы спасли и без меня. Другие ваши друзья прибыли бы вовремя.

– Другие мои друзья?

– Конечно, разве вы не знаете?

– О, вы имеете в виду американского посла!

– И этих двух американских леди, которые пришли с ним к вам в тюрьму.

– Две леди! Я не видел никаких леди. И никогда не слышал о них. Американский посол прибыл, но, честно говоря, он прибыл слишком поздно. Это именно вашему отцу и вам я обязан своим спасением. Я хотел, чтоб вы знали, мисс Вернон, как я вам обязан! Я никогда не забуду этого!

Майнард говорил, и в словах его чувствовалась страсть, которой он не в силах был управлять. Это не было связано с попыткой оправдаться за визит в тюрьму двух дам, которые сопровождали американского посла. Майнард на самом деле не знал, кто они; он позабыл о том, что когда-то восхищался двумя американскими девушками. Его радовало во время освобождения только то, что есть друзья, готовые прийти на помощь.

Находиться сейчас в лесу перед этим светлым созданием, этой нимфой, и убедиться, что именно она спасла ему жизнь, так же как и он ей, – было для него подлинным счастьем.

Он был бы на вершине блаженства, если бы мог убедиться, что ее внимание к нему было вызвано той же самой причиной, что его внимание к ней. О, как бы он хотел прочитать тайну ее влюбленного сердца!

Но это была очень деликатная и небезопасная загадка; слишком деликатная для джентльмена и слишком опасная для того, чье собственное сердце было к ней небезразлично. Поэтому он не решался заглянуть поглубже.

– Мисс Вернон, – сказал он, возвращая беседу в повседневное русло, – ваш кузен, кажется, неожиданно оставил вас. Могу ли я оказать вам любезность и проводить вас домой? Я думаю, что смогу найти путь к дому благодаря любезным инструкциям мастера5858
  Мастер – шутливое обращение к сыну барина, барчуку.


[Закрыть]Скадамора.

Мастер Скадамор! Если бы этот молодой джентльмен был здесь, он, наверное, не рад был бы такому титулу.

– Нет-нет! – отказалась дочь баронета, скорее всего, чтобы показать, что она уже не ребенок. – Я достаточно хорошо знаю дорогу. Вы не должны прерывать вашу охоту, капитан Майнард!

– Но я не могу продолжить охоту, у меня нет собак. Эти рьяные охотники, с которыми я вместе шел, опередили меня и ушли, как видите. Если вы не согласитесь, чтобы я вас проводил, я буду должен… полагаю… буду вынужден остаться здесь.

– О, если вы не собираетесь стрелять, можете также пойти со мной. Возможно, вам будет скучно в нашем доме; но, думаю, мы найдем там и других гостей, тех, кто уже вернулся.

– Не беспокойтесь, мне не будет скучно, – ответил охотник, потерявший интерес к охоте. – Мне не будет скучно, если вы, мисс Вернон, будете так любезны, что составите мне компанию.

В общем, это были довольно смелые слова, и в следующий момент Майнард уже пожалел о сказанном. Но, к его счастью, слова эти были поняты лишь как символ вежливости; и, получив согласие девочки, он пошел вместе с ней по лесной дорожке по направлению к дому.

Они были одни, но за ними следили.

Позади них, прячась, с оружием в руках и спаниелем у ног, шел молодой Скадамор. Он не пытался их догнать, а только наблюдал за ними сквозь деревья, образующие парковую аллею, пока они не присоединились к группе возвращавшихся с охоты дам.

Глава XLVII
ТОЛЬКО ПЯТНАДЦАТЬ

В тот день отмечали день рождения Бланш Вернон. В ознаменование этого события сэр Джордж предложил поохотиться вместе с дамами. Все утро было посвящено стрельбе по фазанам. Вечером должен был состояться грандиозный обед, а после обеда – танцы.

Наступил вечер, и дочь баронета находилась в своей спальне, где Сабина только что закончила одевать ее.

Пока совершался туалет, Бланш была занята чтением газеты, которая, казалась, очень заинтересовала ее. Время от времени короткое радостное восклицание слетало с ее губ, пока наконец газета не выпала из рук и она не задумалась, погрузившись в собственные мечты.

Выйдя из этого состояния задумчивой мечтательности, она произнесла:

– Думаю, я влюблена.

– Влюблена! Мисса Бланш, почему вы вдруг говорите об этом? Вы еще слишком молоды, чтобы думать о любви!

– Еще слишком молода! А в каком возрасте уже пора?

– Ну! Говорят, это во многом зависит от климата. На островах Вест-Индии, где очень жарко, любовь приходит раньше, чем в холодной Англии. Я знаю многих девушек, которые вышли замуж в четырнадцать, а влюблялись еще раньше.

– Но мне сегодня исполняется пятнадцать. Ты знаешь, что у меня сегодня день рождения?

– Конечно, я знаю об этом. Пятнадцать лет еще слишком рано для английской девочки, особенно такой леди, как вы, мисс Бланш.

– Но ты должна помнить, что я жила три года в Вест-Индии!

– Это не имеет значения. Это никак не влияет на правило. В Англии вы лишь ребенок.

– Лишь ребенок! Ерунда, Сабби! Посмотри, как я выросла! Моя кроватка стала уже слишком мала для меня. Пальцы моих ног упираются в стенку каждую ночь. Мне уже пора заменить кровать на более длинную, да, уже пора.

– Ваш рост еще ни о чем не говорит.

– Хорошо, но я также уверена, что я достаточно сильная. И мой вес! Папа недавно взвесил меня на железнодорожной станции. Семь стоунов и шесть фунтов – всего более ста фунтов!5959
  Стоун, стон – единица веса, равная 14 фунтам. Один фунт равен 453,6 грамма. Таким образом, Бланш весила около 47 килограммов.


[Закрыть]Подумай об этом, Сабби!

– Я знаю, вы весите больше, чем другие леди в вашем возрасте. Но этого еще недостаточно для того, чтобы выйти замуж.

– Выйти замуж? Ха-ха-ха! Кто говорит об этом?

– Это то, о чем думают, когда влюбляются. Это – результат, естественное следствие любви.

– Не всегда, я думаю.

– Это всегда так, когда люди честны в любви.

– Скажи мне, Сабби, а ты никогда не была влюблена?

– Сабби – креолка из Вест-Индии, и вы не должны спрашивать меня об этом. Почему вы спрашиваете, мисс?

– Потому что мой кузен говорил со мной о любви этим утром, когда мы были на охоте.

– Франк? В самом деле? Он говорил с вами о любви! И что он сказал вам, мисс Бланш?

– Он хотел, чтобы я обещала любить только его и быть верной только ему.

– Если вы любите его, вы должны сохранять ему верность. Конечно, если вы хотите выйти за него замуж.

– Что? Выйти замуж за такого мальчишку, как мой кузен Франк! Ну нет. Если я выйду замуж, то за настоящего, взрослого мужчину!

– Теперь ясно, что вы его не любите. Тогда может быть вы влюблены в кого-то другого?

– Так ты признаешь, что сама была влюблена, Сабби? – сказала ее молодая хозяйка, не реагируя на последнее замечание.

– Я признаю это, мисс. Я испытала это чувство дважды. – Дважды! Странно это, не так ли?

– Нет, ничего странного для уроженки островов Вест-Индии.

– Хорошо, не важно, что это было дважды. Если я когда-нибудь полюблю во второй раз, то я уже буду все знать об этом. Скажи мне, Сабби, как это все было в первый раз? Я полагаю, что у цветных это происходит точно так же, как и у нас, у белых?

– Точно так же, только любовь у креолов более…

– Более? Более что?

– Креольская любовь более сильная – в ней больше жгучей страсти. Я чувствовала себя безумной с моим другом.

– Каким другом?

– Один хороший друг. Я никогда не испытывала такой безумной страсти ни до, ни после. Мне было хорошо с ним, но я была немного старше его.

– Но ты никогда не была замужем, Сабина?

– Никогда.

Тень грусти легла на лицо Сабины, когда она сделала это признание.

– Почему вы спрашиваете меня об этом, мисс Бланш? Ведь вы сами говорили, что не думаете ни о любви, ни о замужестве.

– Да, я не думаю об этом. Но я боюсь, что я уже влюбилась. Я полагаю, что влюблена.

– Влюбились! Вы серьезно думаете, что это так?

– Нет, я не уверена. И поэтому я хотела бы, чтобы ты рассказала, как это было с тобой.

– Хорошо, я расскажу вам: я чувствовала, что готова буквально съесть моего друга.

– О! Но это глупости. Ты смеешься, Сабби? Я уверена, что я ничего подобного не чувствую.

– А что вы тогда чувствуете, мисс?

– Я хотела бы, чтобы он всегда был рядом только со мной и ни с кем больше. И еще я хотела бы, чтобы он всегда говорил со мной, а я слушала и смотрела на него, особенно в его глаза. У него такие красивые глаза. Они были особенно прекрасны сегодня, когда я встретила его в лесу! Мы были одни. Это было впервые. Насколько приятнее было быть с ним наедине, чем среди множества посторонних! Я хочу, чтобы все папины гости уехали, и остался только он один. Тогда мы могли бы быть всегда вместе, и никто бы нам не мешал.

– Кто он, мисс, кто он, о котором вы говорите? Скадамор?

– Нет-нет, это не Франк. Он вполне мог бы уехать со всеми остальными. Мне не нужно, чтобы он оставался.

– Кто ж тогда?

– О, Сабби, ты знаешь. Ты должна знать.

– Возможно, у меня есть догадка, кто он. Наверное, я буду недалека от истины, если предположу, что это тот джентльмен, с которым мисс вернулась домой с охоты.

– Да, это он. Я не буду скрывать это от тебя.

– Лучше вам не говорить об этом больше никому. Если ваш отец узнает, он очень рассердится. Я боюсь, что папа выйдет из себя и прогонит его.

– Но почему? Что плохого в этом?

– Ах, вы спрашиваете почему? Вы узнаете это в свое время. Вам лучше было обратить внимание на вашего кузена Скадамора.

– Это невозможно. Я не люблю его. Я не могу.

– Вы влюбились в другого?

– Да, это так. Я ничего не могу с собой поделать.

Креолка не особенно удивилась этому. Она принадлежала к тем женщинам, которые способны оценить настоящего мужчину; и, хотя она вначале недолюбливала капитана-республиканца, теперь уже чувствовала к нему симпатию. Говорили они, конечно, именно о нем.

– Но, мисс, скажите мне правду. Вы думаете, он также влюбился в вас?

– Я не знаю. Я много бы дала, чтобы это было так.

– Что бы вы отдали?

– Весь мир – только бы это было так! О, дорогая Сабби! Ты думаешь, что он влюбился в меня?

– Ну, Сабби полагает, что вас невозможно не любить!

– Не любить меня? Нет-нет! Конечно, он не может меня не полюбить!

– Конечно нет, – отозвалась креолка, которая хорошо разбиралась в женской красоте.

«Разве он может ее не полюбить?» – подумала она, глядя на свою молодую хозяйку, на ее ангельские личико и фигурку.

– Хорошо, мисс Бланш, – сказала служанка, не произнося вслух эту мысль. – Нравитесь вы ему или нет, но послушайте совета Сабби и не говорите никому больше о том, что вы в него влюбились. Я думаю, это не понравится вашему отцу. Это вызовет большой и неприятный скандал. Сохраните ваши чувства в тайне – спрячьте их. Не бойтесь, Сабби не выдаст вас. Мисс Бланш, Сабби знает, что вы милый, хороший ребенок. Она понимает и любит вас и переживает за вас.

– Спасибо, дорогая Сабби! Я знаю, что ты меня любишь, я знаю это.

– Вот уже звонят к обеду. Теперь вы должны спуститься в гостиную; и постарайтесь не сердить вашего кузена. Я имею в виду Скадамора. Очень странный молодой человек. Горячий как дьявол и коварный как змея. Если он узнает, что вы предпочитаете капитана Майнарда, он устроит большой скандал вашему отцу, – это настоящая змея. Итак, мисс Бланш, вы должны опасаться всего этого и держать язык за зубами до поры до времени.

Бланш, уже одетая к обеду, спустилась в гостиную, но вначале пообещала слушаться советов своей наперсницы-креолки.

Глава XLVIII
ОБЕД

В тот день сэр Джордж давал званый обед. Как уже было сказано, отмечали пятнадцатый день рождения Бланш, его единственного ребенка.

Гости были тщательно подобраны. Помимо тех, кто остановился в Холле, были специально для этого события приглашены еще и другие представители знатных фамилий, жившие неподалеку.

Всего собралось более двадцати семейств – некоторые из них обладали важными титулами, кроме того, ожидалось, что еще столько же прибудет позже. После обеда должны были состояться танцы.

Когда Майнард, завершив свой туалет, спустился в гостиную, она была полна гостей. Многочисленные красавицы расположились на диванах, на них были платья с вычурными юбками и очень скромными корсетами и рукавами. Джентльмены были в строгих черных костюмах с белыми воротничками и простотой нарядов резко контрастировали с шелками и атласами дам, шелестевшими вокруг.

Войдя в комнату, Майнард почувствовал, что оказался в центре и мужского и женского внимания. Это внимание не было обычным, тем, которым удостаивают любого только что вошедшего гостя. Как только дворецкий громким голосом объявил его имя и воинское звание, все очень всполошились. Даже бывалый военный отбросил маску высокомерия, вдовы и герцогини, надев свои оправленные золотом очки, глядели на него с интересом, необычным для этих важных дам; ну а их дочери желали вступить с капитаном в приятный разговор.

Майнард не знал, что кроется за всем этим. Будучи чужим в этой компании, он мог ожидать испытующих взглядов, но никак не такого активного внимания столь респектабельных и воспитанных людей.

Он и сам был достаточно хорошо воспитан, чтобы не показать свое замешательство. К тому же он видел перед собой лица, которые казались дружески настроенными; а уж вдовы, глядевшие на него сквозь очки, казалось, рассматривали его с восхищением!

Хотя он и не смутился, но не мог не удивиться. Со многими их тех, кто сейчас здесь находился, он встречался прежде, охотился, стрелял и даже обедал вместе с ними. Так отчего именно сейчас они стали рассматривать его с таким интересом, до сего времени не выказанным?

Разъяснение происходившему дал хозяин, который подошел к гостю и в дружеской манере произнес:

– Капитан Майнард, мы вас поздравляем!

– С чем поздравляете, сэр Джордж? – спросил удивленный гость.

– С вашим литературным успехом. Мы уже наслышаны, сэр, о вашем умении владеть мечом. Но мы не знали, что вы так профессионально умете обращаться и с другим благородным оружием – с пером!

– Вы говорите сплошные комплименты, сэр, но я на самом деле не знаю, что вы имеете в виду.

– Вы узнаете, если взглянете сюда. Я полагаю, сэр, вы еще не видели – это пришло с последней почтой. – И сэр Джордж показал популярный утренний лондонский журнал.

Взгляд Майнарда остановился на колонке, в заголовке которой крупным шрифтом было набрано его собственное имя. Ниже шла рецензия на его книгу – роман, о выходе которого Майнард, уезжая из Лондона, еще не получил обычного в таких случаях уведомления. Таким образом, журнал, который он держал в руках, первым дал публичную рецензию на его книгу.

«Три замечательных тома, написанные необычным человеком. О капитане Майнарде можно сказать то же, что Байрон писал о Бонапарте:

“Спокойствие для сильных духом – ад”».6060
  Цитата из поэмы Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда». Перевод В. Левика.


[Закрыть]

Так начиналась эта рецензия, которая продолжалась в том же хвалебном духе. Завершало статью утверждение рецензента о том, что «новая яркая звезда появилась на литературном небосводе.»

Автор не стал читать всей длинной статьи с комплиментами, выданными щедрой рукой рецензента, который, конечно, не был известен в литературных кругах, и поэтому Майнард был совершенно с ним не знаком. Он просмотрел лишь несколько первых абзацев и конец статьи, после чего вернул журнал хозяину.

Было бы неверно утверждать, что Майнард не был доволен, но также нельзя было сказать, что это было для него сюрпризом. Он изложил свои мысли, описал некоторые истории из жизни в далеком чужом краю, приправил повествование размышлениями более поздними, – все это сложилось в роман, он надеялся, что труд о любви сделает его известным и тем самым обеспечит будущую карьеру. До этого он думал только о войне. Сейчас настало время отложить в сторону меч и взяться за перо.

– Обед подан! – объявил дворецкий, широко раскрывая двери гостиной.

Гости сэра Джорджа разделились на пары. Только что состоявшийся писатель обнаружил себя рядом с некоей титулованной леди. Это было молодое и интересное создание, леди Мэри П., дочь одного из благородных пэров округа. Но ее «кавалер» уделил ей мало внимания. Все его мысли были об еще более юной и интересной девушке – о дочери хозяина.

В течение тех нескольких минут, что он находился в гостиной, Майнард направлял в сторону Бланш страстные взгляды. Она же, выхватив популярный журнал из рук своего отца, удалилась в угол комнаты и там, усевшись, жадно и с очевидным интересом поглощала его содержание.

По положению листов журнала он мог предположить, какую именно статью она читала, и, поскольку свет люстры освещал ее лицо, мог наблюдать за его выражением. Когда он писал этот роман, то постоянно думал о ней, и мысли его были возвышенны. Неужели она, углубившись в рецензию, читала теперь их?

Было сладко и радостно наблюдать улыбку на ее лице, будто хвалебные слова рецензента были ей приятны. И еще более сладостно было наблюдать, как, закончив чтение, она обвела взглядом комнату в поисках Майнарда, глаза ее остановились на нем, и на лице была гордость за автора и радость за его успех!

Известие о начале великолепного обеда грубо прервало этот приятный обмен взглядами.

Майнарду досталось место во главе стола рядом с леди Мэри – и он невыносимо завидовал юным гостям, рассевшимся в конце, особенно молодому Скадамору, который сидел рядом с этой яркой красивой звездой, день рождения которой они собрались отпраздновать!

Майнард не мог более видеть ее. Между ними стояла огромная ваза с букетом из оранжереи. Как он проклинал эти папоротники и цветы, садовника, вырастившего их, и руки, которые украсили стол, создав эту непроницаемую преграду!

В течение обеда он не уделял должного внимания своей титулованной партнерше, что было почти невежливо. Он едва слушал ее любезные разговоры, отвечал невнятно и невпопад. Его не интересовал коварный шелест ее шелковой юбки рядом с его коленями, этот маленький прием женского соблазнения!

Леди Мэри имела возможность лишний раз убедиться в правильности известной теории: в жизни мужчины-гении не только не интересны, но и просто глупы. Без сомнения, она составила такое мнение о Майнарде и была рада завершению обеда, когда все поднялись со своих мест, чтобы вернуться в гостиную.

Майнард тотчас же без лишних церемоний отодвинул в сторону ее стул: его взгляд был направлен к противоположному концу стола, туда, где в веренице покидающих столовую гостей была Бланш Вернон.

Взгляд виновницы торжества, после того как она появилась из-за скрывавшей ее вазы, был полной противоположностью тому хмурому взгляду, которым леди Мэри удостоила Майнарда напоследок.