Текст книги "Время искупления. Том 1"

– Что вы тут делаете? – еще не совсем придя в себя, спросила Тайра.

– Получил ваше дневное послание, – признался Фрост. – Заинтересовался. Ну и как вы меня вычислили?

– Вы не трейсер. Ваши прикосновения заметны не сразу. Помимо себя, я знаю только двух некромантов, кто умеет работать как трейсер. Один из них сэр ′т Хоофт.

– Понятно, – не дослушал Фрост. – Прокол. Доработаю.

– Это был ваш тест на идиотизм?

– Да, но меня больше порадовало ваше решение с церковью, – Фрост улыбнулся, как улыбался бы гончару небожитель, если бы ему понравился недавно обожженный горшок. – Я до последнего момента был уверен, что вы пойдете туда на двух ногах. Удивлен, что вам хватило мозгов, знаний и мастерства, чтобы выяснить все на расстоянии.

Тайра приподняла бровь, недоумевая, обрадоваться ей или оскорбиться.

– Не могу понять, – поделилась она сомнениями, – вы меня похвалили или унизили?

Фрост рассмеялся.

– Давайте пройдемся, вы не против? Вам повезло, что тут полно экзальтированных теток, которые через одну медитируют, – он изобразил пальцами нечто, похожее на мудру, – поэтому вы смотрелись вполне гармонично, сидя в одной позе и пялясь в никуда. Но разговаривать, стоя на одном месте посреди пляжа, это как-то… совсем ненормально.

Он предложил ей руку, но Тайра отодвинулась от него на шаг в сторону, и они медленно пошли вдоль моря.

– Вы похожи на Йена, – Фрост не собирался отдавать инициативу. – Наблюдаете, оцениваете, а потом, когда все ждут, что вы ударите, посылаете всех подальше и идете чистить аквариум. Или что вы там делаете?

– Кактусы поливаю. Что вам надо? Если вы поняли мое послание правильно, а оно означает: «Оставьте меня в покое», вы не должны тут быть.

– Вот! – снова засмеялся Фрост. – Я же говорил: наблюдаете, а потом посылаете подальше. К финальной фазе перешли… Вы предсказуемы, дар-аль′Кхасса.

– А вы много болтаете, сэр.

– Ладно, давайте по существу, – Фрост принял серьезный вид. – Я пришел потому, что у меня было к вам деловое предложение. Глядя на вас сейчас… С ума сойти, у вас и правда глаза зеленые! Мир мертвых вас отпускает не сразу, да? Так вот, глядя на вас сейчас, я подумываю сделать вам еще парочку дополнительных предложений.

– Остановитесь пока на одном. Подозреваю, что оно мне не понравится.

– Я хочу предложить вам свою защиту, и она пригодится вам не только сейчас.

– Меня есть кому защищать, герр Фрост.

– Сэр, – поправил он. – Право называться герром Фростом я утратил, когда покинул академию. Давняя история, – он махнул рукой.

– Меня есть кому защищать, сэр Фрост, – повторила Тайра.

– Неужели? – он изобразил удивление. – А мне показалось, что вы с вашим трейсером в не слишком дружественных отношениях.

– Так было не всегда. Наши отношения наладятся.

– Потому что должны наладиться, так ведь? Вам ведь служить вместе. У вас в Ишанкаре все делается из чувства долга. И защищает он вас тоже из чувства долга.

Тайра промолчала: возражать не хотелось, потому что это потребовало бы объяснения, а раскрывать Фросту истинное положение дел в интересы Тайры не входило.

– А-а-а, я понял, – Фрост внимательно наблюдал за ее лицом. – Вы рассчитывали на его чувства, но все свелось к долгу. Так бывает.

– Мне не нужна ваша защита, – другими словами еще раз сказала Тайра.

– Нужна. Потому что вашему трейсеру не выстоять одному против Дрездена, говорю вам абсолютно честно как дрезденский выпускник. Сколько он еще продержится, дар-аль′Кхасса? Эти двое суток дались ему нелегко. Сколько еще он сможет бросаться к вам по первому зову и решать непредсказуемые ситуации? Месяц? Два? Пять? Это как если бы врач cкорой помощи дежурил без перерывов много смен подряд. Дрезден не сдается. Мы натренированы затяжными войнами друг с другом. В покое вас академия не оставит, пока не сочтет вас достойной этого покоя, а до этого вас будут кидать из огня да в полымя, и отбиваться будет ваш трейсер, потому что вы в трейсерском деле пока что яйца выеденного не стоите. Рано или поздно ваш волшебный рептилоид выдохнется и начнет ошибаться, и тогда его убьют. Посмотрите на мое предложение с этой стороны. Я предлагаю вам защитить его, защитив вас.

– Слишком прямая логика, сэр Фрост, – вздохнула Тайра. – Слишком гладко у вас все выходит.

– Это потому что я гений, – абсолютно серьезно заявил Фрост. – Я вам не лгу.

– Насчет гениальности?

– Насчет Змея. Ему нужна хотя бы неделя передышки.

– После элементарных, как он говорил, трейсерских головоломок? – Тайра усмехнулась.

– Элементарных? – Фрост удивился. – Вы знаете, как он решил последнюю? Он изъял все зараженные тени до Первого Перехода, разорвал их на части, создал для каждой замкнутый контур, чтобы эта зараза не распространялась дальше определенных им пределов… Ну и раздал всем сестрам по серьгам. Вы представляете, что сейчас стабильной межреальности до Первого Перехода просто не существует? Есть некое рваное, дырявое, расползающееся полотно, некая субстанция, материя, из которой в лучшем случае через месяц соткутся утраченные тени, а до этого момента на их месте будет только пустота. И до Первого Перехода прежними путями сейчас уже не дойти. Ни одной целой магистрали не осталось, сигнальные марки плывут, а репера показывают полную чушь. Монсальватские трейсеры-картографы вашего Змея проклянут, – почти с радостью закончил Фрост.

– Он сделал такое? – ужаснулась Тайра.

– Да, и сделал ради вас, – Фрост с интересом следил за эмоциями, отражающимися на ее лице. – И это невозможно сделать, госпожа аль′Кхасса. Я понятия не имею, как он это сделал и как он выжил. Это непосильная задача даже для вашего волшебного белого угря. Он почти что сдвинул Землю, использовав в качестве рычага самого себя, и сейчас ему нужно отдохнуть. Дайте ему эту возможность.

– Думаете, что нашли мою больную мозоль и можете на нее наступать?

– У вас мозолей столько, что искать не надо. Можно наступить не глядя, и все равно по какой-нибудь попадешь, – без улыбки поделился наблюдениями Фрост.

Тайра не ответила. Она отвернулась к морю, и некоторое время они с Фростом шли в молчании. Фрост смотрел на звезды, на волны, на Тайру и улыбался закрытым ртом.

– Как вам удалось спрятаться ото всех, сэр Фрост? – Тайра повернулась к нему. – Вас искали много лет и тут, и за Гранью…

– Эта информация входит в мой пакет предложений, – сообщил он. – Я вас спрячу подобным образом. От Дрездена и от вашего трейсера, до тех пор, разумеется, пока ваши отношения не наладятся… Ну и еще кое от кого тоже спрячу, – Фрост загадочно подмигнул.

– От кого?

– Н-е-е-ет, – он скривился. – Ну не надо меня разочаровывать! Вы же сами все видели в церкви. Йеново послание я, конечно, не прочел – не мне адресовано, – но ловушку при моей гениальности просмотреть было нельзя.

Тайра остановилась.

– Нет? – удивленно спросил Фрост. – Вы не знаете? Правда не знаете?

– На кого ловушка? – сдерживая раздражение, спросила Тайра.

– Вам надо научиться задавать приоритетные вопросы первыми, тогда остальные вопросы отпадут сами собой, – Фрост больше не удивлялся и не язвил. – И так как вы только начинаете этому учиться, я вам подскажу. Правильно было бы спросить: «От кого меня прячет мой Наставник?»

– Он меня прячет?

– Дар Элайя, госпожа аль′Кхасса. Или Ишанкар в упадке и в эту великолепную игру уже не играют? – Фрост подождал немного, но его самолюбование взяло над ним верх. – Йен намеренно залез в детский хоспис. Вы можете представить себе место, где человеческие страдания тех, кто остается в этом мире, проявляются сильнее, чем там? Лучшее место, чтобы спрятаться, для некроманта, которого при определенном старании можно вычислить по его эмоциям, представить сложно. Гиварш залег в спячку, а ведь он был вашей палочкой-выручалочкой последние полгода точно. Ваш Ректор, с которым у вас, как мне известно, очень теплые отношения, бросил Ишанкар перед началом учебного года и греется на средиземноморском солнышке. Все люди, которым вы небезразличны, разом самоустранились. Спроси́те теперь – зачем?

– Зачем? – механически повторила Тайра.

– Они не могут спрятать вас, но могут спрятаться сами, чтобы тот, кто будет интересоваться делами Ишанкара, не проведал о вашем существовании. В такой игре, как прятки, две стороны, дар-аль′Кхасса, и если одна из них пропадает, вторая тоже остается вне игры. Я достаточно мелко разжевал?

– Кто? – Тайре было не до шуток и обид. – Кто меня ищет?

– Никто вас пока не ищет.

– Вы издеваетесь?!

– Пойдемте со мной, – Фрост остался спокоен и протянул ей руку. – Сейчас. Я вас спрячу. И расскажу то, до чего додумался. Это будет правильный выбор. Йен бы признал его правильным. Пойдемте со мной.

Тайра отошла на несколько шагов вперед, обхватила себя руками, и внезапно ей стало страшно. Утренний абсурд в ви́дении Фроста оборачивался началом глобальной катастрофы и для нее, и для всех, кого она любила. Тайра не знала, чего ей бояться, чего ждать, и от этого становилось еще страшнее.

– Вы боитесь? – спросил Фрост, обеими руками коснувшись ее плеч.

Тайру трясло.

– А взамен? – она обернулась к нему. – Что вам нужно от меня взамен?

– Немного. Я хочу, чтобы вы спали со мной в одной постели. Ну знаете, как женщина и мужчина.

Тайра резко скинула его руки.

– Идите к чертовой матери, – сдерживая ругательства внутри, ответила Тайра. – Спите с собой сами! И как женщина, и как мужчина!

Она развернулась и быстрым шагом пошла обратно в сторону отеля.

Фрост нагнал ее через тридцать метров.

– Вы прошли третий тест, – посмеиваясь, сообщил он, пристраиваясь рядом и ловя ее темп. – Глупо отрицать, что я не отказался бы переспать с некромантессой, особенно после того, что я читал о сексе с такими, как вы, в древних книгах. Как женщина тех лет, на которые вы выглядите, вы очень привлекательны, так что я бы не отказался, нет… Но принуждать я вас не стану. Обещаю. Из уважения к Йену.

Он забежал вперед, и Тайре пришлось остановиться.

– Видите, я честен с вами. Разве это не стоит хоть капельки доверия?

Тайра смотрела на него, и внутри нее что-то начинало двигаться, меняя устоявшееся уже представление о мире. В очередной раз за последний день ее накрыло чувство жалости, на этот раз к себе.

– Тайра, – Фрост уловил ее настроение. – Не надо. Только не плачьте. Я знаю: вам страшно, вы остались одна, а я кажусь вам маньяком и психом. Мы, гении, все такие. Немного психи, этого не отнять, а из меня еще и джентльмен – паршивее некуда. Но… – Он снова протянул ей руку. – Пойдемте со мной. Я смогу вас защитить. А вы поучите меня манерам. Пойдемте…

Тайра долго, как завороженная, смотрела на его ладонь, и когда та стала расплываться из-за выступивших на глазах слез, протянула руку и коснулась его пальцев.

Переписчик

Год 5-й ректорства сэра Бергера, осень

Ксандер залил в заварник только что согретого кипятка, и по кабинету начал распространяться запах спелой вишни и юннаньского красного чая. Тайра сдвинула на край сложенные в стопку книги и принялась расставлять принесенные ранее чашки и блюдца. Ксандер на радостях достал коллекционный сервиз. Тончайший фарфор светился изнутри, и было боязно брать его в руки.

– Давай помогу, – в очередной раз предложил Дэвид.

– Сиди учись! – вроде бы грозно ответил Ксандер. – Сами справимся.

– Нехорошо заставлять гостя накрывать стол.

– С каких пор она тут гость? – Ксандер не скрывал возмущения.

– Хозяин вернулся, что мне тут теперь делать? – Тайра разложила и ложечки.

– Меня навещать. Я ж к тебе в Ишанкар наведаться не могу.

– А Дэвид за что наказан?

– Он пока не наказан, – Ксандер взглянул на него через плечо. – Ему проект сдавать в понедельник, а он даже до половины не доделал. Если провалит – не видать ему аккредитации в музее как своих ушей. Вот это будет наказание. Еще и меня опозорит, как мне потом Куратором работать? А Тэми, между прочим, – Ксандер снова обернулся к брату, – по пленеру уже отчиталась. Ей даже удостоверение проходное выдали на этот год. С расширенным допуском.

Ксандер отошел за книжные полки и вернулся с конфетами, неизменным бисквитным печеньем и восточными сладостями, налил в чашку чая и отнес ее Дэвиду. Дэвид сидел в кресле Ксандера за его столом и стучал пальцами по клавиатуре ноутбука, периодически шевеля страницы словаря и открывая и закрывая другие книги.

– А он молодец, – полушепотом сказал Ксандер, усевшись в кресло напротив Тайры. – Наконец-то бросил ерундой заниматься. Арабский за два года выучил до приличного уровня, учится – не сравнить со школой.

– И какой вывод ты делаешь?

– Надо было раньше его на вас с Фэйтом бросить, – рассмеялся Ксандер.

– Я думала, ты серьезно ответишь.

– А я разве не серьезно?

– Ты не чувствуешь, что что-то изменилось? – Тайра тоже заговорила шепотом. – Дэвид изменился. Я его иначе ощущаю. Он стал взрослее. У него энергетика пришла в норму. Нет перекосов, которые раньше были. Ты заметил?

– Заметил, – Ксандер ухмыльнулся, – но говорить ему об этом не буду, чтобы не смущать.

– Почему это должно его смутить?

– Потому что это его личная жизнь. Они с Тэми теперь… – Ксандер замешкался, подбирая слова, – полноценная пара. Ты чувствуешь именно это. Все некроманты это чувствуют. Он просто… стал совсем взрослым, и именно поэтому проект для него был не особо важен, – Ксандер снова ухмыльнулся. – Были дела поинтереснее.

Тайра почувствовала, что краснеет.

– Да ладно тебе, – Ксандер поставил кружку на стол. – Ты же некрос. Секс и смерть… Сэр ′т Хоофт должен был тебе рассказывать.

– А то, что моя энергетика изменилась, ты тоже заметил? – Тайра все же решила спросить, хотя щеки уже пылали.

– Конечно. И это так удивительно, – он посмотрел на нее почти с восхищением. – Я раньше никогда ничего подобного не чувствовал. У мужчин это проявляется иначе.

– И на что это похоже?

– Это как если бы ты была двухмерной картиной, а стала трехмерной. Появилась глубина, которой я раньше не замечал. Раньше было равновесие… Равновесие простой системы. А сейчас это как множество потоков, которые находятся в балансе, и непонятно, где начинается один и заканчивается другой. Это красиво. Для мужчины-некроманта находиться рядом с тобой, когда ты в норме, это просто…! – Он прикрыл глаза, не найдя нужных слов и демонстрируя свое наслаждение. – Ни с чем не сравнимо… Только всегда держи баланс, иначе никакой красоты не останется, – за упокой закончил Ксандер. – Ну о грустном не будем.

– Ты не колдуешь, чтобы не иметь проблем с балансом? – прямо спросила Тайра.

– Именно, – кивнул Ксандер. – Не хочу быть животным.

– Как…

– Про меня сплетничаете? – Дэвид плюхнулся на диван рядом с Тайрой, не дав ей задать вопрос.

– А то про кого же, – не стал отпираться Ксандер. – Чего пришел? Все сделал?

– Дай книжку подержать! – с детским азартом попросил Дэвид.

– А ты говоришь – вырос он, – ворчливо сказал Ксандер Тайре, вынимая из Арсенала толстый том в черном кожаном переплете.

Дэвид выхватил книгу, положил на колени и раскрыл почти что с благоговением.

– Кодекс Малефика́рум, – с придыханием произнес он, поглаживая листы своими длинными пальцами. – Главная книга некромантов…

Он осторожно переворачивал страницы, наслаждаясь их шуршанием и изяществом рукописных строчек.

– Такая книга должна быть написана кровью на человеческой коже, – сверкнул подведенными очами Дэвид. – Чернила и бумага – это как-то не по-некромантски.

– Тебе сказали имя твоего Переписчика? – спросил Ксандер Тайру, когда Дэвид полностью ушел в любование манускриптом.

– Прислали официальной почтой в Ишанкар, – Тайра вынула из сумки голубой конверт. На лицевой стороне вместо марок красовались золотые монсальватские штампы: картуш с двумя всадниками на одной лошади, образующие крест вычурные царские лилии и – как дополнение – золотое перышко – знак гильдии Переписчиков. – Это имя женщины.

– Ну и что? – Ксандер развернул сложенный вдвое лист.

– Я думала, Переписчики всегда мужчины.

– Это ты с трейсерами спутала, – усмехнулся Ксандер. – Переписчики обычные маги, женщин среди них примерно половина. Ангерштайну Кодекс переписывала женщина, это известный факт, и работает книга не хуже тех, которые переписывали мужчины.

– А я уже переживать начала, – призналась Тайра, – что опять какой-нибудь баланс будет нарушен.

– Ты в минусе? – Дэвид, услышав знакомое слово, оторвался от книги и воззрился на Тайру. – Почему я не чувствую?

– Потому что я не в минусе, – Тайра выдрала фолиант у него из рук. – Я в норме. У меня вообще все отлично.

– И лучше нам всем вместе и особенно парами не встречаться, если вдруг кое-кто будет в минусе, – Ксандер многозначительно посмотрел на Тайру.

– Вы меня оба сейчас злите, – сообщила она. – Мой баланс вас вообще не должен касаться!

– Я говорил именно об этом, – Ксандер был серьезен. – Все, эта тема закрыта.

– Так и кто у тебя Переписчик? – Дэвид забрал у брата письмо. – Екатерина Андреевна… Женщина, надо же…

– А денег у тебя достаточно? – Ксандер снова смотрел на Тайру.

– Достаточно. Надеюсь. Я откладывала понемногу специально на Кодекс.

– Как говорит наш гений экономики Барни, – Дэвид положил письмо на столик, – если каждый месяц откладывать понемногу, то в конце года ты удивишься, как мало у тебя набралось.

– А я уже решил, что ты все деньги в счет штрафа сэра ′т Хоофта внесла, – предположил Ксандер.

– Я хотела, но мне наши финансисты не разрешили, да и не хватило бы этого все равно. Штраф будет выплачивать Ишанкар, мне господин Старший Финансист сказал. Какая-то хитрая афера с залогом имущества и подставными счетами… Я не разбираюсь.

– Кхасси, – Ксандер снова вернулся к прежней теме, – я думаю, тебе понадобится много денег. С тебя попросят больше, чем с обычного некроманта, в разы больше, поэтому если что – просто скажи. Я тебе помогу. Не стесняйся.

– Спасибо, но я думаю, это не понадобится.

– Не зарекайся. Переписчики как гномы. У них Гильдия и свои правила, которые не разглашаются. Как они цену устанавливают – никто так и не понял. Книга одна и та же, а стоимость работ каждый раз разная, и не всегда это связано с уровнем мастерства или опытом Переписчика. Тебе они цену заломят о-го-го какую.

– Ишанкар придется продавать? – Тайра улыбнулась.

– Со всеми потрохами, – засмеялся Ксандер. – Нужны будут деньги – скажи. В конце концов, у нас еще Барни и Робин есть.

– Ладно, – согласилась Тайра, чтобы отвязаться. – Скажу.

– А если Тайра твой Кодекс потеряет? – Дэвид с любовью смотрел на книгу. – Или Переписчик ее испортит? Останешься без книги и без силы.

– Сила-то тут при чем? – не понял Ксандер. – А книга… Я по ней колдовал, только когда учился, и считанные разы после. Не уверен, что хочу колдовать по ней снова. Пропадет – и черт с ней.

– Не пропадет, – Тайра в свою очередь погладила ладонью переплет. – Если Переписчик намеренно что-нибудь сделает с работой другого Переписчика, ему отрубят указательный палец. Если снова провинится – отрубят следующий палец. И так пока пальцев совсем не останется.

– А за самые злонамеренные поступки могут глаза выколоть, – добавил Ксандер. – Со Средних Веков в правилах их Гильдии ничего не поменялось.

– Кошмар какой, – Дэвид поежился. – Слава богу, я ни в какой Гильдии не состою. Никто мне ничего не отрубит и не выколет.

– Я тебе прилюдно задницу ремнем надеру, если проект провалишь и опозоришь меня на весь музей, – пообещал Ксандер. – Вот это пострашнее будет. Иди работай. Потом проверю, чего ты там написал!

Дэвид набрал себе побольше печенья и удалился обратно за стол Ксандера. Тайра спрятала книгу в Арсенал и принялась допивать свой чай.

В городе был праздник. Центральную площадь и все подъезды к ней перекрыли еще утром, на перекрестках возле чисто вымытых машин скучали гаишники. Из спрятанных за деревьями динамиков слышалась музыка, которую обычно включали на праздник в любом городе бывшего Союза: такая же торжественная и невеселая, как и в годы Тайриного детства. Чуть подальше на недавно собранной сцене танцевали девочки из народного ансамбля в расшитых большими цветами и золотыми лентами платьях. Родители с видеокамерами и фотоаппаратами теснились снизу, создавая толпу и привлекая прочих зрителей. Рыжая тетка с неаккуратными кудрями поправляла разложенные на раскладном столе китайские игрушки: цветные пищалки, ободки с рожками и ушами, прыгучие шарики, неоновые браслеты и прочую мишуру, которую Тайра даже не смогла опознать. Рядом с теткой два парня надували из синего баллона воздушные шарики и привязывали их к растущему рядом кусту, формируя новую цветную крону. Пахло шашлыком и сдобной выпечкой, урны доверху были полны жестяными банками «Балтики» и местными стеклянными бутылками с крупной надписью «Краматорське» на этикетке.

Тайра удалялась от центра, и музыка постепенно стихала, растворяясь в шуме проезжающих трамваев и людских разговорах. Через несколько кварталов от праздника не осталось и следа, только пивные бутылки напоминали о том, что сегодня не просто выходной. Тайра неторопливо шла по улицам, периодически нащупывая в кармане куртки бумажку с координатами, адресом и именем своей Переписчицы, и с интересом рассматривая город. Тайре он не нравился с детства.

…Поезд замедлял скорость, подъезжая к станции, и с обеих сторон путей вырастали красно-коричневые, высотой до неба, железные строения. Они переплетались над путями своими ржавыми отростками, закрывая свет, поезд скрипел, притормаживая перед платформой, и все это вместе складывалось в безрадостную и страшную картину, завершаемую резким корявым словом «Краматорск». Все пятнадцать минут, пока поезд стоял у перрона, Тайра сидела под проштампованной синей печатью казенной простыней, стараясь спрятаться от этих железных великанов, которые заглядывали во все окна плацкартного вагона, пытаясь отыскать ее и напугать еще сильней. Когда поезд наконец-то покидал эту страшную станцию, Тайра вздыхала с облегчением, словно только что в очередной раз прошла волшебное испытание и теперь уж точно заслужила пару недель на море…

Изнутри город был не таким страшным, как привокзальный в детских воспоминаниях. Двор из пятиэтажек белого кирпича тонул в тишине, зарастая ивой и травой по пояс, вытоптанной только по центру, между вкопанными в землю железными трубами разной толщины, обозначающими ворота футбольного поля. Под самодельным навесом три дедка забивали козла, со стуком опуская на вытертую тысячами игр фанерную столешницу черные пластинки домино. Тайра вынула из кармана бумажку с координатами, чтобы в сотый раз убедиться, что попала по нужному адресу, и подошла к подъезду. На покосившейся лавочке, уткнувшись в новую книгу Петрушевской, сидела молодая женщина, одной ногой покачивая коляску со спящим ребенком; возле пустой пластиковой миски на ступеньках крыльца спали две серые кошки. Тайра вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Квартира с надраенным до блеска номером двадцать три оказалась слева. Тайра вздохнула, приводя мысли и эмоции в порядок, и, решив больше не откладывать, надавила на кнопку звонка.

Открыли не сразу. Сначала послышались шаги – Тайре показалось, что хозяйка ходила по дому не в тапочках, а в туфлях на каблуках, – потом шаги стихли, но око дверного глазка не потемнело ни на секунду. Дверь потихоньку отъехала внутрь, без какого-либо звука вообще.

Женщине было лет сорок, может, чуть больше. Глубина морщин на ее лбу и возле губ говорила о том, что хмуриться ей приходилось гораздо чаще, чем улыбаться. Корни крашеных волос отросли на сантиметр, из-под уложенного в строгую прическу каштанового проглядывал русый, почти седой. Сильнее всего Тайру поразили темные круги под ее глазами, будто хозяйка не спала последние несколько ночей.

– Екатерина Андреевна, добрый день, – по-русски сказала Тайра, когда поняла, что хозяйка так и будет молчать, настороженно глядя из щели между приоткрытой дверью и косяком. – Я Тайра аль′Кхасса, Ученица сэра Йена хет Хоофта, Некромантесса Ишанкара. Я звонила вам насчет книги.

Женщина не ожидала, что Тайра заговорит на русском, и теперь смотрела на нее с еще большим испугом, которого Тайра за ее усталым видом сразу не заметила.

– Не бойтесь, пожалуйста. Я закрыта. Я не колдую, – произнесла Тайра привычную последовательность фраз.

– Что ж вы не проходите-то… – севшим голосом произнесла Переписчица.

– Я не могу войти, пока вы не пригласите, таков закон, – напомнила Тайра. – Но вы не обязаны этого делать, мы можем поговорить в коридоре.

– Да нет, нет, – женщина открыла дверь целиком и посторонилась. – Проходите.

Тайра кивнула и перешагнула порог.

– Проходите в зал, – Переписчица указала рукой вглубь квартиры. – Обувь не снимайте, не надо…

Тайра прошла по коридору, успев увидеть кухню с классическим вельветовым уголком и детскую с двухэтажной кроватью и клеткой с хомяками. В зале обнаружился диван, два кресла, большой дешевый телевизор с плоским экраном и старый, оставшийся еще с советских времен лакированный рабочий стол. Он был завален тетрадями с неровно выведенными детскими почерками фамилиями и номерами классов на немецком языке. В дальнем углу притулилось пианино, на его верхней крышке в разного цвета рамочках стояли фотографии, на которых можно было без труда опознать Екатерину Андреевну, ее мужа, обеих дочек, собаку неизвестной породы и пару хомяков. Тайра оторвалась от фотографий и обернулась к хозяйке.

– Меня зовут Катерина Андреевна, – Переписчица представилась, будто перед ней был целый класс учеников, и тут же смутилась: – Да вы знаете…

– Я уже запомнила, – Тайра улыбнулась. – Три дня учила.

– Три дня?

– Я тоже волнуюсь. Я раньше никогда не сталкивалась с Переписчиками, мне про вас много что наговорили.

Катерина Андреевна молчала.

– Вы про меня, думаю, тоже много слышали, так что я понимаю, почему вам неуютно, – Тайра решила перейти к делу. – Давайте договоримся – и я уйду. Вернусь только за книгой. Обещаю.

– Я раньше никогда не переписывала кодекс, – Катерина Андреевна тремя пальцами вцепилась в пуговицу на своей идеально белой блузке. – Раньше только книги для целителей были… И по иллюзии… Я раньше никогда… кодекс…

– Вы давно этим занимаетесь?

– Двадцать лет почти…

– И как вы успеваете? У вас же и нормальная работа есть.

– Работа, – Катерина Андреевна стрельнула глазами в тетради и снова с испугом взглянула на Тайру. – Работа есть, но денег нет. Если бы не перепись, не знаю, на что бы мы жили. В прошлом году особенно, когда мужа с завода сократи…

Она осеклась на полуслове, поймав себя на том, что говорит лишнее, и окончание фразы Тайра додумала сама.

– Я заплачу́, сколько скажете, – Тайра решила избежать неловкости, пока это было возможно. – Меня предупредили, что такая работа будет стоить дорого, так что просто назовите цену.

Переписчица молчала, опустив голову и теребя несчастную пуговицу, которая держалась уже на одной нитке.

– Катерина Андреевна, – Тайра подошла ближе и постаралась заглянуть ей в лицо: женщина даже на каблуках была ниже почти на голову. – Это просто бизнес. У вас товар – у нас купец. Если вы не назовете цену, я оставлю вам деньги, какие у меня есть. Я не знаю, сколько это может стоить даже приблизительно, а обижать вас мне не хочется. Скажите, сколько?

– Я не могу, – через силу выдавила из себя Переписчица, отпустив пуговицу и сплетя пальцы в неразвязываемый узел. – Не могу…

Она подняла взгляд, и Тайра увидела, что женщина сейчас расплачется.

– Этот заказ… Я не могу… Пожалуйста, госпожа аль′Кхасса… Они меня убьют…

– Кто вас убьет? – Тайра сделала еще шаг навстречу, но Переписчица дернулась назад, и Тайру окатило ее страхом.

– Гильдия, – давясь слезами, произнесла Переписчица. – Они меня убьют… Я не должна брать у вас заказ… Я не могу… Пожалуйста… У меня двое детей… У меня собака… Пожалуйста…

Да-а-а… Тайра убрала волосы со лба, заткнув непослушную прядь за ухо. Глупо было надеяться, что все будет просто. Двое детей и собака… Больше тут ловить было нечего.

– Они вам запретили, я поняла. Я ухо…

– Пожалуйста, не убивайте! – Катерина Андреевна упала на колени, обхватив Тайру за ноги. – Только не убивайте детей! Умоляю… Только не моих детей…

– Да вы с ума сошли! – Тайра попятилась, пытаясь отцепить ее руки и вырваться на волю. – Какие дети?! Отпустите ради бога! Катерина Андреевна!

– Умоляю! – Переписчица растянулась на полу, уткнувшись лицом в Тайрины туфли. – Лучше меня… Только не детей! Умоляю…

– О господи… – Тайра наконец-то освободила свои ноги и одним рывком подняла Переписчицу с пола. – Екатерина Андреевна! Вы меня слышите? – Тайра встряхнула ее за плечи. – Я не буду убивать ни вас, ни ваших детей, ни вашу собаку, никого из вашей семьи. Слово Некроманта Ишанкара. Успокойтесь. Больше вы меня не увидите. Я ухожу.

Тайра разжала руки, и Переписчица снова осела на пол, содрогаясь в рыданиях и заламывая пальцы. Второй раз пытаться ее поднять Тайра не стала. Она почти пробежала по коридору и выскочила из квартиры в портал.

В апартаментах Фроста пахло соусом болоньезе и свежими макаронами. Тайра закрыла за собой дверь, пересекла прихожую и обессилено опустилась на третью ступеньку, так и не сумев подняться по лестнице в свою комнату. Фрост на кухне звенел какими-то приборами. Наконец послышалось, как он переставил сковороду с плиты на деревянную доску. Спустя несколько секунд, он показался в арке с большим бокалом белого вина, нежно зажатым между пальцев. Фрост вытер вторую руку о фартук и присел рядом, протягивая Тайре бокал.

– Поздравить, смотрю, не с чем, поэтому просто выпейте.

Тайра взяла бокал, но в горло ничего не лезло. Она подержала его и поставила на ступеньку пониже.

– Это можно было предвидеть, – с печальной полуулыбкой сказал Фрост. – Гильдия не даст в руки самому опасному некроманту современности самую страшную некромантскую книгу. А вдруг вы решите использовать информацию в практических целях? Вероятно, Гильдия думает, что совершает благое дело.

– Это только один Переписчик, – Тайра смотрела в пол. – Найду другого.

– Попытаться можно, но навряд ли вы кого-то найдете.

– Вы умеете утешать, как никто другой.

– Я просто анализирую ситуацию и делаю верные выводы.

Они сидели на лестнице еще минут пять, Тайра молчала, прислонившись виском к резной балясине, Фрост думал о чем-то своем, периодически поглядывая на бокал с вином.

– Когда мне было семь, – Тайра посмотрела на Фроста, – мы с мамой и братом должны были лететь в Москву. Мама с Лешей куда-то отошли, а меня оставили посреди аэропорта сторожить чемоданы. И вот я сидела на скамейке и ждала их. А на соседней скамейке сидел мужчина. Молодой, лет тридцати… В белом костюме… И у него были лакированные туфли цвета кофе с молоком… Такие блестящие… Он сидел, заложив ногу за ногу, а перед ним на коленях стоял мужчина постарше и целовал его ноги, эти его блестящие туфли, и говорил: «Я все для вас сделаю… Все сделаю…» – Тайра замолчала и снова принялась рассматривать пол. – Я сначала подумала, что это кино снимают про бандитов, но нигде не увидела ни оператора, ни режиссера. Люди просто ходили туда-сюда со своими чемоданами, а этот второй мужчина все стоял на коленях и целовал первому туфли, и первый так снисходительно улыбался… Мне никогда в жизни не было так стыдно, страшно и противно одновременно. Никогда, до сегодняшнего дня.