Текст книги "Расовый смысл русской идеи. Выпуск 1"

© Андрей Савельев
Русские по паспорту и русские по духу

Сегодня исследование национального самосознания – дело дорогое. На такого рода исследования практически нет заказчиков. Соответственно, русские сами о себе знают мало. Особенно удручает наше незнание в условиях кризиса русской идентичности, когда не всякий русский по паспорту считает себя русским. Об этом кризисе мы можем судить по некоторым косвенным данным.

Социологические опросы показывают, что русскими людьми ощущают себя около 60 % населения страны (по паспорту русских около 80–85 %), советскими людьми 35 % населения. Этническая принадлежность является значимой примерно для половины населения, причем с возрастом уровень значимости несколько ослабевает. Выходит, из русских делают «общечеловеков», наполовину уже сделали.

Распределение ответов на вопрос «Как часто вы ощущаете себя русским или советским человеком?» (опрос 1994 г., Мониторинг общественного мнения, № 4, 1997, с.9.)

Русское самосознание во многом опирается на ощущение русских побед. Вместе с тем, на вопрос «как вы думаете, кто победил Германию во Второй мировой войне?» (опросы ВЦИОМ 1994 и 1997) лишь около 60 % респондентов ответили – «русский народ». Ответили «все народы СССР» – 15–20 %, «все страны антигитлеровской коалиции» – 2–5%. Политизированные ответы получили совсем незначительное число сторонников: «Сталин» – 3–6%, «коммунистическая партия» – 1–3%. Разумеется, русскому самосознанию соответствует только первый ответ.

По каким признакам русские определяют своих соплеменников? Данные специального исследования показывают, что для русских формальные признаки значат немного. Значительно важнее оценочные характеристики, которые даются при наблюдении за поведением. В то же время эти характеристики порой абстрактны и не накладывают на объект наблюдения каких либо требований (можно говорить на русском блатном жаргоне, можно – на литературном языке; под любовью к традиция можно понимать постоянную готовность к бражничеству, а можно – меценатство, бескорыстие, воинский дух и т. д.). Более конкретные характеристики, несущие на себе некий социальный признак, оказываются малоинтересными для самоопределения русских (православие, политическая активность на стороне патриотических движений).

Признаки, которые по мнению русских являются обязательными для русского человека (по исследованию Клямкин И.М., Лапкин В.В. Русский вопрос в России // Полис. – № 5, 1995; № 1, 1996) имеют следующие «рейтинги»:

Формальные признаки

Имеет российское гражданство – 57%

Имеет в паспорте запись “русский” – 52%

Живет в России – 33%

Имеет обоих русских родителей – 25%

Имеет одного русского родителя – 52%

Имеет русскую внешность – 23%

Оценки поведения

Говорит на русском языке – 81%

Считает себя русским – 82%

Имеет русский характер – 53%

Любит русскую культуру, обычаи, традиции – 87%

Любит Россию, считает ее своей Родиной – 88%

Социальные признаки

Придерживается православной веры – 46%

Участвует в патриотических движениях или сочувствует им – 28%

Последнее обстоятельство говорит о глубокой ущербности русской политической культуры. Об том говорят также ответы москвичей на вопрос: «Какие политические деятели являются для граждан России образцом нравственности?» (опрос от июля 1997). 14 % москвичей (среди которых более 90 % считают себя русскими!) ответили, что Лужков, 6 – что Немцов, 5 – что Явлинский, 4 – что Лебедь. Ельцин и Черномырдин не набрали среди москвичей и 1 %, но это мало утешает…

Согласно опросам ВЦИОМ 1996 года (Мониторинг общественного мнения. – № 4. – 1997. – С.10) 55 % опрошенных относили к русским тех, кто живет в России и считает себя русским, 36 % считали, что это недостаточно. Последние распределились по предпочтениям тому или иному признаку, отличающему русских таким образом:

Сохранение традиций русского народа – 54%

Русский язык должен быть родным – 53%

Должны быть живы нравственные идеалы России – 40%

Предки должны быть русскими – 37%

Необходимо исповедовать православие – 19%

Должны быть русскими по паспорту – 12%

Если попытаться поставить в соответствие между политической ориентацией и склонностью отмечать те или иные признаки «русскости», то меньше всего склонны относить к русским по формальным и социальным признакам сторонники Явлинского (например, по гражданству и внешности и месту жительства – почти вдвое реже, чем в среднем) и Лебедя, чаще всего упирают на формальную сторону вопроса сторонники Зюганова и Жириновского, сторонники Ельцина занимают по этому параметру промежуточное положение. Если же рассматривать абстрактные поведенческие характеристики, допускающие самые широкие трактовки, то политическая ориентация перестает быть значимой.

Мы видим, что у русских на сегодня нет лидера, с которым они могли бы связать свои надежды. Вместе с тем, значительная часть русских находит своих лидеров среди нерусских политических деятелей или деятелей, заведомо действующих против русских интересов. Фактически именно эти люди формируют ту общность, которую называют сегодня «россиянами». Заметим, что именно их лидеры сегодня находятся у власти.

Как русские оценивают качества русского народа, отличающие его от других народов (по исследованию «Русский вопрос в России»):

Качества характера (волевые черты)

Готовность переносить трудности и испытания – 65%

Воля к свободе и независимости – 32%

Стремление к поиску правды, высшего смысла – 21%

Символы гордости

Славное прошлое, героическая история – 43%

Великий язык – 31%

Особое историческое предназначение, историческая миссия – 13%

Черты социальности

Готовность к защите отечества любой ценой – 52%

Готовность жертвовать личными интересами ради государства – 23%

Национальное единство, сплоченность – 22%

(не отметили ничего из перечисленного – 4 %, затруднились ответить – 7 %)

По два наиболее популярных ответа в трех перечнях практически не дифференцируются по политическим предпочтениям кандидатов в президенты 1996 года (исключая разве что особую склонность сторонников Явлинского отмечать готовность русских переносить трудности – 80 %!). Низкую популярность ответов по поводу единства и сплоченности обеспечивают сторонники Явлинского и Жириновского (им противостоят сторонники Зюганова), по поводу поисков правды и по поводу исторической миссии – сторонники Ельцина и не желающие участвовать в выборах (им противостоят сторонники Явлинского в первом случае и сторонники Зюганова – во втором).

Мы видим крайне расплывчатую позицию, в которой толком нет ни консолидирующих, ни дифференцирующих ценностей. Долготерпеливость, готовность к защите Отечества и славное прошлое – вот те вехи, за которые еще как-то цепляется русское самосознание.

Повышенная тревожность – один из признаков глубокого духовного кризиса. В России эта тревожность налицо: почти каждый второй опасается военного нападения. На вопрос «как вы думаете, сегодня у России есть внешние враги, которые могут развязать войну против нашей страны?» 44 % респондентов ответили утвердительно, 35 – отрицательно (опрос ФОМ, август 1997). Конкретных потенциальных агрессоров назвали 38 % опрошенных. Чаще всего назывались следующие страны (от общего числа упоминаний): США – 32 %, Китай – 17, Чечня(?!) – 11, Япония – 9, Афганистан – 6, Германия – 6 %.

Характерно проявление европейской идентичности опрошенных – большинство стран, со стороны которых, по мнению респондентов, можно ожидать нападения, расположены в Азии (14 стран – 53 % всех упоминаний). Среди стран, названных в качестве возможных военных противников России, фигурировали всего 7 европейских государств (13 % всех упоминаний). Три из них – бывшие республики СССР – Белоруссия (3 % упоминаний), Украина (2 %) и Грузия (1 %). 17 % респондентов, подозревающих какие-либо страны в агрессивных намерениях по отношению к России, либо называли конкретные республики бывшего СССР, либо говорили о потенциальной угрозе от них в целом, не уточняя (Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского населения 23 августа 1997 года, 1500 респондентов). Фобии этих 17 %, по всей видимости, отражают фобии «россиян». Русские чаще всего ориентированы на внутреннюю напряженность и стратегических противников России.

Международные исследования отношения к США (опросы 1996–1997 гг.) показывают, что данные для России (72 % положительных оценок) не слишком отличаются от данных для Украины (82) и Хорватии (91), народы которых кормятся от США. По уровню осознания реальности американской экспансии Россия уступает не только Сербии (27 %) – здесь очевидна вооруженная агрессия, но и Германии (51) с Францией (70), которые состоят с США в одном военно-политическом блоке НАТО.

Отношение к США в других странах (%, опросы 1996–1997 гг., Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. Информационный бюллетень. – № 5 (31). – 1997. – с. 6.).

Приведем еще один комплекс данных, полученных в столице, где распространенность «россиян» можно считать достаточно высокой. На вопрос «будете ли Вы принимать активное участие в конфликте в интересах своей национальной группы?» жители Москвы ответили следующим образом (данные 1996 г.).

На вопрос «учитываются ли интересы вашей национальной группы?» те же этнические группы ответили «да» в такой пропорции (%):

Приведенные данные указывают на глубокую ущемленность русских как со стороны властей, так и со стороны СМИ. Вероятно именно поэтому уровень готовность к конфликтам у русских наиболее высокий (превышает уровень евреев на 13 %, украинцев – на 10 %, татар – на 5 %)[15]15
  Аналогичные данные получены и при опросе в Самаре (опрос июня 1995 г., ИСПИ РАН. – М., 1995. – С. 31) Правда, следует отметить, что самочувствие москвичей более обостренно реагирует не межнациональную напряженность. Например, по сравнению с Самарой и Оренбургом (опрос июня 1995 г., ИСПИ РАН – М., 1995. – С. 28) в Москве наличие межнациональной напряженности отмечается чуть ли не втрое чаще.


[Закрыть]. В то же время около 50 % русских москвичей либо уклонились от ответа, либо выразили уверенность в том, что не будут защищать интересы русских.

Уровень тревожности среди молодежи оказывается значительно выше. Так, исследование 1995 года показало, что до 90 % студентов рассматривает жителей Северного Кавказа, как источник опасности. Немалую роль здесь сыграла Чеченская война, в которой вероятность превратиться в мишень для боевика для молодого человека призывного возраста была чрезвычайно высока.

С кем же русские собираются конфликтовать, решая внутренние проблемы, отстаивая свою культурную и этническую идентичность? На вопрос «есть ли национальности, к которым вы испытываете неприязнь?» отвечают «да» 30–35 % москвичей, указывают кавказские народы – около 30 %, евреев – 2–3%, среднеазиатов – 1 %.

Об уровне тревожности, выделяющей русских среди остального населения, говорят следующие данные (исследование «Русский национализм», июль 1996, Мониторинг общественного мнения № 4, 1997, c.10):

«России угрожает сейчас распродажа национальных богатств зарубежным странам» – 60%

«Центральное телевидение целенаправленно разрушает русские традиции» – 50%

«Руководство страны предает национальные интересы России и русских» – 46%

«Люди нерусских национальностей пользуются сейчас в России слишком большим влиянием» – 40%

В том же исследовании разного рода негативные ощущения (недоверие, неприязнь, раздражение, страх) граждане России испытывают к евреям – 10 %, к эстонцам – 12 %, к азербайджанцам – 28 %, к цыганам – 41 %, к чеченцам – 47 %.

Здесь следует отметить, что русские попались в капкан своего традиционного добродушия к другим народам, которые в кризисной ситуации свалили на русских все грехи предыдущих режимов. Уровень скрытого негативизма в адрес русских у других народов России существенно превышает уровень ответного негативизма. Более того, русским, оказывается, крайне сложно доказать, что представители какого-то народа смотрят на них с враждебностью. Длительный исторический период русского могущества привил русским стремление любить всех, не обращая внимания на всплески русофобии, которые относились на счет отдельных личностей.

По данным двух приведенных исследований мы видим, что наличие юдофобии в России – чистейшей вводы выдумка. О ней говорят и пишут скорее сами евреи, среди которых уровень тревожности по поводу возможных погромов и других форм дискриминации чрезвычайно высок – около 60 % (см. газету «Сегодня» от 06.05.96).

Что же касается достаточно низкого уровня негативизма у русских в адрес других национальностей, то здесь мы опять видим запаздывание реакции на фактически уже ведущуюся войну против русских – не только со стороны кавказцев. Живущие за счет русских народности предоставляют русским нести все расходы по обеспечению суверенитета и социальным гарантиям и одновременно проявляют не только неуважение к русским, но также и явную ненависть, стремление ущемить права русских, представить их незваными гостями на чужих землях. При этом ответная реакция русских либо сильно запаздывает, либо вообще не проявляется в адекватных формах. Это указывает на подавленность русской идентичности, укорененность ее лишь в узком слое.

Может вызывать только крайнее удивление отсутствие отпора со стороны русских даже наиболее явным антирусским акциям на русской земле.

Например, в татарстанском Основном Законе говорится (ст. 61), что Татарстан является суверенным государством, субъектом международного права, ассоциированным с РФ. Республика самостоятельно определяет статус, решает вопросы политического, экономического и социально-культурного строительства (ст. 50). Татарстан установил для себя верховенство республиканских законов над федеральными.

В Ингушетии законы и иные нормативные акты органов государственной власти РФ действуют лишь в том случае, если они «соответствуют суверенным правам республики». Именно с этим связано намерение недавно переизбранного в президенты этой республики Р.Аушева вывести систему суда и прокуратуры из федерального подчинения. В той же Ингушетии, а также Саха-Якутии и Туве, создан механизм приостановления действия федеральных законов.

В Туве дошли до того, что решение вопросов о войне и мире передали Великому Хуралу республики (ст. 63). Хотя, согласно Конституции РФ, этот вопрос отнесен к компетенции Совета Федерации высшей палаты российского парламента. Кроме того, Тува решила обзавестись собственной самостоятельной таможней. А в конституциях Саха-Якутии (ст. 26), Башкортостане (ст. 67) и некоторых других республик предусмотрено принятие собственных законов о воинской обязанности. В то даже время Тува, готовая объявить войну кому захочет, произвела в 1996 г. промышленной продукции на 200 млрд руб., а Ингушетия – на 54,6 млрд. Вклад всех двадцати республик в промышленное производство страны составил 12 % ВВП.

Подобных примеров можно привести десятки.

Полное равнодушие к ограблению русских иными «братскими» народами, к разорению их лидерами российской государственности объясняется еще одной из болезней русского самосознания – государствофобией.

Согласно опросам (ФОМ, сентябрь 1997) 41 % граждан считает наиболее приемлемым способом решения чеченской проблемы предоставление Чечне полной независимости. С утверждением «как бы не складывались отношения с Чечней, вводить туда войска нельзя ни в коем случае» согласны 67 % респондентов, а с утверждением «если отношения с Чечней станут совсем враждебными, то Россия должна ввести туда войска и действовать силой» – всего 13 %. Иными словами, русский дух капитулирует перед наглостью бандитов, отбирающих у России ее исконные земли. Ориентация массового сознания на тезис «лишь бы не было войны» показывает, что значительная часть русских уверена, что ей нечего терять и нечего защищать. Русские не чувствуют, что Россия – их страна, что власть в России – это их власть.

Расхожее мнение, широко распространенное как в среде националистов, так и у их противников, гласит, что национализм как политическая доктрина в современной России бесперспективен, поскольку не находит отклика у граждан. Действительно, опасностью фашизма обеспокоено, как показывают самые разнообразные опросы, не более 3 % респондентов. По сути дела, общественное мнение отрицает наличие такого явления в принципе. От этого, вероятно, столь малой популярностью пользуются те политики, которые так или иначе стремятся отождествить себя с «русским фашизмом».

Вместе с тем, русский национализм (по признаку приверженности русским традиционным ценностям и русским национальным интересам), как показывают опросы, не имеет ничего общего с «русским фашизмом», а потому не столь бесперспективен, как принято считать. Так, 13 % москвичей положительно относятся к русскому национализму, 15,5 % – отрицательно, 46,1 % – «в какой-то мере», 25,1 % не ответили (московский опрос 1996 г., Общественное мнение. 1997). Поразительно, что даже среди мусульман 14,3 % высказались в пользу русского национализма. Вероятно, мусульмане свое положительное отношение к русскому национализму формируют в качестве оправдания собственных националистических убеждений и готовы к пониманию межнациональных отношений в рамках доктрины «дружественных национализмов» (имперский принцип, сформулированный историком В.Махначом).

Показательно, что русский национализм распространен во всех социально-демографических группах, ни одна из них особенно не выделяется в этом плане. Лишь показатель по молодежи в пользу русского национализма на 4–5% выше среднего.

Отметим, что национализм в столице, как это не покажется парадоксальным, отнюдь не менее популярен, чем в стране в целом. В России 9-11 % населения готовы согласиться с тезисом о том, что Россия должна быть государством русских людей, доля тех, кто считает, что русские должны иметь несколько больше прав, поскольку несут основную ответственность за страну, увеличилась с 1995 по 1998 г. с 13 % до 20 %. Национализм, как констатируют эксперты, – это «наиболее интенсивно развивающаяся, «поисковая» идеология в России, активно экспериментирующая с различными моделями мобилизации. Это заметно отличает ее и от коммунистической, и от либеральной (данные РНИСНП, сент. – окт. 1998, см. публикацию «Граждане России: взгляд на самих себя». НГ-сценарии. – № 12. – 1998).

Именно среди националистов наблюдается повышенная готовность к отражению агрессии против своей национальной группы. В сравнении с остальными опрошенными, среди них готовность к участию к конфликте на стороне своей национальной группы в 2 раза выше.

Последнее обстоятельство говорит о том, что русским, как этнокультурной общности, образующей нацию, не на что больше надеяться, как на охранительные устремления националистов, взгляды которых в какой-то мере отражают стремление к восстановлению веса русских в мировой истории, экономике, культуре. Их численность по приведенным данным можно оценить в 10–15 %. Порядка 45 % могут так или иначе принять националистов в качестве политической реальности. Остальные 40–50 %, имеющих в паспорте отметку «русский», полностью лишены русской идентичности, из них до 10 % страдают откровенной русофобией. Иначе говоря, до половины русских являются теми самыми «россиянами», которые фактически образуют внутри русского народа инородную, инокультурную общность.

Если сопоставить эти данные с данными об уровне воцерковленности граждан РФ, возникает соблазн представить дело так, будто частота посещения церкви каким-то образом отражает уровень освоения русского мировоззрения. Действительно, около половины населения самоопределяется как неверующая, лишь 10–15 % относительно воцерковлены (достаточно часто посещают церковь). Вместе с тем, исследования показывают, что уровень воцерковления оказывается никак не связанным с политическими предпочтениями. Даже те, кого можно было бы выделить в группу глубоко верующих православных, могут на выборах голосовать за совершенно неправославных людей. Точнее, их выбор ничем не отличается от выбора неверующих – такое же соотношения симпатий и антипатий по отношению к политическим партиям и отдельным персонажам, действующим в российской политике.

Последнее говорит о том, что русское национальное ядро (сочетающее в себе русскую культурную идентичность и готовность к ее защите политическими средствами) сегодня крайне малочисленно – не более 1–2%. Сплотившись, это ядро может повести за собой готовых к борьбе за русские интересы националистов – 10–15 %, а затем и до половины населения страны.

Только усилиями русского национального ядра, исполняющего роль малой закваски, русское мировоззрение может быть восстановлено. Для этого должно произойти воссоединение русской элиты, миссия которой состоит в том, чтобы взять на себя исполнение задачи воссоздание Русского Дома и заселения его истинно русскими людьми.