Текст книги "Поле битвы – душа"

Около пятидесяти лет спустя Фландрия[58] была мучительно тревожима «черным ангелом сатаны», Танхелином, который бродил по всей округе распространяя самые мерзкие учения.

В Аррасе, окрестности Камбраи[59], и многих других городах он проповедовал анархию и дьяволизм, используя самые гнусные слова и богохульства.

Сопровождаемый священником-отступником Эвервотчером и евреем Манассией, похотливым злодеем, который раньше был кузнецом, Танхелин собрал вокруг себя всех негодяев округи и вскоре возглавил банду из не менее трех тысяч бандитов-разбойников, убийц, воров, изгоев и иже с ними. Их ряды с каждым днем пополнялись подонками из тюрем, которых они выпускали после нападений при условии, что те последуют за ними.

Его конечной целью было свержение существующего порядка и ввержение страны в коммунистический хаос с ним лично в качестве диктатора и повелителя.

Для того, чтобы достичь этой цели ему сначала нужно было уничтожить Церковь, высший оплот власти, порядка и справедливости во всем мире.

Соответственно, нужно было уничтожить духовенство; церкви закрывались или превращались в публичные дома и грязные таверны; принесение в жертву многих людей сопровождалось сквернословием и богохульством; самые грязные мерзости, такие как инцест, внебрачная связь, прелюбодеяние поощрялись, больше того, они требовались и предписывались, было объявлено, что они способствуют духовному развитию, а добродетель стала проступком.

В Антверпене, где он захватил власть, началась резня, обычным делом стали грех и уголовные преступления, казалось, там воцарился настоящий ад. Посреди развратных оргий и убийств Танхелин правил как король. Но его амбициям этого было мало. Он провозгласил себя сыном Бога и совершенным человеком, совершенным богом, олицетворением божественности.

В его честь был построен храм, где безумный бандит, одетый в парчовую мантию с сияющими драгоценностями и отделанную золотыми нитями восседал на алтарном троне, который был провозглашен божественным и подлежал поклонению и почитанию с принесением жертвоприношений, жжением ладана и хвалебными песнями.

Конец Танхелина был быстрым неожиданным и кровавым, как и вся его жизнь. В один вечер, в помпезной позе он плыл вниз по реке Шельда, когда какой-то простолюдин, пришедший в негодование более чем отвратительным богохульством, произнесенным им, не обращая внимания на его вооруженных янычаров, стоящих вокруг, одним ударом мотыги разбросал мозги злодея по палубе его собственной королевской баржи.

К сожалению, пагубные грехи не не умерли с их автором. Антверпен был погружен в буйство и грех, потому что Эвервотчер и Манассес создали дуумиврат, и правили как равноправные короли.

Но и это не продолжалось более семи лет, усилиями святого Норберта из Премонтре, греховная власть была свергнута и был восстановлен общественный порядок. Кажется, что с приездом в Антверпен святого народные массы изменились.

Толпы мужчин и женщин раскаялись и вернули оскверненный хлеб с причастия, который они украли из скиний и прятали в сундуках и ящиках, чтобы использовать для колдовства и чародейства, оскверняя его поклонением дьяволу на шабаше.

Известный художник Корнелиус де Вос изобразил сцену возвращения. Эли Маир назвала Танчелина колдуном.

Через сорок лет после этих событий анархисты и похожие на них последыши революционеров открыто призывали предпринять самые губительные действия, чтобы зажечь весь юг Франции. Папа Александр III один из величайших и дальновиднейших римских понтификов в 1163 году собрал в своей резиденции в Туре совет епископов Гасконии и сообщил им о необходимости немедленных и жестких совместных действий, направленных на остановку надвигающейся опасности.

Но или епископы не поняли серьезности ситуации, или их приказы были выполнены халатно, но когда ситуация обсуждалась в 1179 на третьем Генеральном совете, созванном в Латеране[60] в Риме папа Александр был поражен чудовищным ростом зла и письмом от папского престола обратился с призывом к гражданским властям всего Лангедока[61].

К этому времени чиновники и префекты многих городов были уже серьезно встревожены, их обоснованные опасения не исчезли после публикации папской буллы преемника Александра Люция III из Лукки, который предал анафеме секты катаров, патариниев, хумилиати, поврие-де-лион, пасагианов, жозефинов и других, духовенство было с ним согласно, Фридрих Барбаросса[62] объявил их вне закона, это было равнозначно приравниванию к изгоям.

Все эти сектанты, фактически, образовывали одно большое секретное общество, общество со служащими и разведкой, с тайными агентами во всех землях, которые занимались индивидуальной пропагандой. Они считали, что Бог, создатель неба и земли, был демоном и лжецом. Он был убийцей, потому что убил египтян в Красном море. Он же был сатаной, Люцифером, который дал закон Моисею.

Другие считали, что у Господа Бога было два сына, но младший брат узурпировал место старшего брата, падшего ангела, которому они поклонялись.

Доктрина Троицы полностью отвергалась альбигойцами, многие из которых отрицали существование души.

Церковь со всеми ее обрядами и таинствами, считали они, должна быть упразднена; крест нужно было с позором отвергнуть; все гадости и страсти должны были практиковаться в честь их бога, который есть дьявол.

В политике они пропагандировали экстремистский коммунизм и хаос. Илья Пророк и Святой Иоанн Креститель оказывается были одержимы бесами.

Среди них члены различных организаций были известны как «братья», «сестры», или «товарищи», они обучались тайным жестам и фразам «вольных каменщиков» (масонов), фразы произносились с определенной интонацией, чтобы посвященные могли отличать своих от выдающих себя за своих посторонних, кто не входил в их секты или центры.

Так Айвен де Нарбонне, который когда-то был активным членом в рядах этих сатанистов-революционеров, но к счастью отрекся от этих своих трудов, рассказывал архиепископу Бордо как в каждом городе, который он посещал путешествуя, он мог дать понять знающим, кто он, используя определенный набор знаков и паролей.

Эти общества имели, как он предполагал, собственные «ОГПУ», которые устраивали террор во всей Европе. «В ХII столетии, – пишет декан Мильман, – манихейство было свирепствующим, наглым и неприкрытым».

Везде подозревались, осуждались и признавались в содеянном пуритане, патерины, популяры… Иннокентий III вступив в должность в 1198, обнаружил, что эти мятежники были распространены не только в городах Италии, и у его собственных ворот (первым его актом было подавить патеринов из Витербо), он обнаружил, что есть даже целые провинции, целые королевства, целые владения, которые полностью отделились от его империи, фактически произведя революцию в латинском христианстве.

Часто названия манихейских организаций выбирались такими, чтобы они скрывали что это за организации. Так катары или катараны переводились как «бедные», по-гречески слово «бедный» – читается как «катарос».

Среди их доктрин была идея, что душа была настолько отлична от тела, что человеку разрешалось производить любые зверства, оставаясь при этом душою девственно невинным и чистым.

Хумилиаты называли себя «смиренными» и наслаждались этим притворством. Слово патерины или патарины, происходило от слова Паттария, самый маленький район Милана с борделями и трущобами.

Название созвучно со старым диалектическим словом «патарино» – что переводится как «подлый, грязный парень». У них было много других слишком неясных и слишком непристойных названий, чтобы упоминать их здесь.

Терроризм был наиболее часто применяющимся оружием этих апостолов анархии.

Одной из самых ужасных и кровавых сект были патерины, два локальных лидера которых, Эрманно из Пармы и Готтардо из Марси, ужасных, подобных волкам людей, послали своих собратьев убить в 1199 году губернатора Орвието, священника, который вел самую честную и праведную жизнь.

На совете в Аиби, созванном Герандом, епископом этой епархии, в 1176 году, были осуждены альбигойцы, после чего последовало открытое восстание и по всей округе начались беспорядки.

Петр из Кастелнау, цистерсианский монах[63], как папский представитель, получил приказ провести переговоры с лидерами альбигойцев в Каркассоне.

Вскоре он увидел, что встреча была заранее назначена просто для оскорблений, тем не менее он удвоил свои усилия и стал ходить по деревням, заходя в самые маленькие лачужки. Его успех встревожил бунтовщиков и они предложили новую встречу в местечке Сент-Уилле, близ Тулуза, на берегу Роны.

Утром 15 января 1209 года Петр приготовился пересечь реку, когда к нему спешно подбежали два человека, один из которых зверски пронзил его копьем.

Он упал, произнеся: «Господи, прости его как простил его я!» Через несколько мгновений он умер.

6 апреля 1252 года Петр из Верона, который был самым активным противником манихеев и других революционеров пешком возвращался из Комо в Милан.

Вместе с ним шел брат Доминик. Их путь проходил через одинокий и темный лес, который был недалеко от города.

Неожиданно из-за деревьев выскочили двое вооруженных до зубов бандитов.

Один из них по имени Карино нанес Петру пару смертельных ударов тяжелым коротким топором, почти отрубив ему голову.

Затем они погнались за его компаньоном, который пустился в бегство, и закололи его мечами.

Вернувшись они обнаружили, что Петр, встав на колени написал слово «credo» (я верую) на земле кровью, струящейся из головы.

Быстрая рапира остановила его.

На следующий год Петр из Вероны был канонизирован, а его усыпальница, сделанная Бальдуччио из Пизы в церкви святого Евстория в Милане – сохранилась до сих пор, как самый красивый памятник четырнадцатого столетия.

Миссис Джеймисон выразительно писала: «Картина «Святой Петр Мученик» Тициана – одна из самых прекрасных картин в мире.».

Драматический эффект этого произведения искусства трудно переоценить; смертельная бледность на лице святого Петра, страх на лице его убегающего компаньона, злоба убийц, темный лес, деревья сгибающиеся и качающиеся ветром, кусочек тихого голубого неба наверху, откуда протягивают руки два херувима, все это делает полотно одной из наиболее совершенных картин мира.

Посредством таких убийств, посредством крови и насилия манихеи хотели напугать жителей всех окрестных земель и стать лояльными к ним.

В Испании подпольные подрывные общества набирали своих неофитов из мусульман и широко поддерживались мусульманами, и из Гранады[64] и из Марокко, а также евреями, которые, несмотря на законы, постоянно увеличивавшие размер процентной ставки, которая уже итак стала огромной, и с применением которой им разрешалось ссужать деньги, все равно были недовольны, даже когда ростовщикам разрешили брать по ссудам до сорока процентов.

Изменники, которые были известны как маладии заполонили южную часть полуострова как саранча, в некоторых городах они подолгу занимали высокие посты, практикуя страшную тиранию.

Так в 853 году они стали верховенствовать в Толедо, где правили приблизительно столетие.

С годами опасность возрастала, это держалось в секрете, поэтому только такие проницательные умы и великие души как Ферран Мартинез или Висент Феррер, которым не только Испания, но и вся Европа обязана (и это не преувеличение) своей свободой и процветанием, которой она ныне наслаждается, могли распознать ее.

Среди марранов или перевернутых, как их называли, была найдена пятая колонна анархистов, отчаянная и ужасная хунта.

Коварство, с которым они скрывали свои истинные цели и играли роль верных и лояльных сторонников Церкви и короля почти исключала их обнаружение.

То, что их яд проникает глубоко, хорошо доказывают политические перевороты нашего времени.

Как было обнаружено настоятелем доминиканского монастыря Сан-Пабло, Севилья, Фреем Алонсо де Хойедой, в ночь страстной пятницы члены этих грязных братств (у которых одна цель, как бы их не называли), собирались на нечистую пирушку для того, чтобы совершить сатанинские обряды.

Для сохранения общественного порядка и стабильности в обществе монархия была вынуждена организовать что-то, что могло противостоять такой серьезной угрозе.

Местные власти, казалось, были запуганы или просто ленивы, поэтому был создан центральный трибунал, Супрема, в чьи функции входило назначать официальных представителей в различные княжества, провинции и подчиненные территории, с правом пресекать любые попытки мятежей или восстаний. Задача была деликатная, потому что во многих местах существовали старые правила, которые нельзя было нарушать, и суды, члены которых были готовы ревностно отстаивать свои привилегии.

Нельзя было доводить народные массы до столкновений. Новые трибуналы должны были быть выбраны очень тщательно и составлены из судей, которые были не только учеными, но и знакомыми с практикой опытными администраторами, которых нельзя было бы запугать или подкупить, мягкие, но решительные, люди неизменно и безукоризненно честные, а также, насколько это возможно, со знанием местных традиций и правил.

Королевство Арагон[65] представляло собой особую проблему, потому что было колыбелью этих губительных обществ, в которые, как подозревалось, входили наиболее богатые и высокопоставленные вельможи, не говоря уже об алькальдах (судьях) и дворянах.

4 мая 1484 года для Арагона было назначено десять уполномоченных, в число которых входил юридический советник, два нотариуса, адвокат, и альгвазил. Среди них был и Петер Арбуес, священник кафедрального собора Сарагоссы.

Для этой цели нельзя было найти более подходящего человека, потому что он был известен и уважаем за свою благотворительность, он никогда не уставал помогать тем, кто был доведен до нищеты сатанистами-марранами, которые прибрав к рукам политическую власть, используя поистине сатанинское коварство, сделали членов своего общества ростовщиками, ссужающими деньги по всей этой местности. Как только эти грабители улавливали в свои сети человека, был он аристократом или крестьянином, несчастную жертву доводили до нищеты, за исключением случаев, когда он соглашался стать членом их братства.

Снова и снова Арбуес расстраивал их планы и спасал обманутых людей, которых сатанисты грабили. Он и так был уже очень известным человеком, но когда эти «вольные каменщики» зла услышали о его назначении, они решили убить его.

Ловушка готовилась с большой осторожностью, над ее созданием долго думали. Был открыт фонд для найма убийц, ресурсы сатанистов были настолько велики, что они назначили трех казначеев, которые собрали около десяти тысяч реалов (по тем временам это были огромные деньги).

Торговец кожей, известный своим зверским и жестоким нравом, взялся найти убийц и вскоре он нашел около десяти бандитов, каждый из которых получил задание проследовать за добрым каноником и напасть на него в самый подходящий для их цели момент. Было известно, например, что в конце дня он любил пройтись вдоль прохладного берега реки, и если бы не два его друга, которые присоединились к нему в этот вечер, два бандита задушили бы его и выбросили тело в Эбро.

Меняя друг друга, злодеи месяцами следили за его домом. Наконец, поздно ночью 15 сентября 1485 года, потерявший терпение кожевенник, подкупивший уже и слуг, велел в течение получаса собрать как можно больше своих головорезов со всех таверн и борделей. Скоро их было уже восемь человек, включая его самого и Дюранжа, его французского слугу.

Одев на лица черные маски и хорошо подпоясав плащи, они направились к Кафедральному собору, вошли в дверь часовни, которая была открыта, потому что хор пел заутреню.

Недалеко от алтаря склонившись в молитве на коленях стоял каноник Арбуес (в соответствии с другими записями это произошло в капелле Девы Марии).

Они подкрались к нему и лидер бандитов прошептал своему слуге: «Вот он, взять его». Дюранж ударом меча сзади рубанул каноника по шее, и когда истекающий кровью человек встал и шатаясь машинально пошел по направлению к хору, второй удар поразил его руку, после этого второй убийца пронзил мечом его тело.

Он упал и убийцы поспешили удалиться, затем, встревоженные бряцаньем стали и странным шумом, прибежали люди. Они подняли умирающего и понесли его в дом, где вызванный хирург сказал, что раны смертельные.

Время от времени было слышно как он произносил молитвы, но они постепенно прекратились и он умер утром 17 сентября. Эти ночные убийцы были изображены на одном из полотен Мурильо[66].

* * *

Некоторые авторы изображают ведьму в виде бедной безвредной старой женщины, у которой за дверью стоит метла, рядом с которой у огня сидит кошка, и которая сортирует деревенские травы для лечения ран или ушибов.

Возможно иногда она саркастична, слегка раздражительна и эксцентрична из-за своего одиночества, возраста и по причине бедности. Но она совершенно безвредна и невинна, никому не желает зла, всегда готова помочь больному соседу, от которого требуется только пара ласковых слов, обращенных к ней. И вдруг по непонятной причине распространяются глупые слухи невежественных сельских жителей, служанок с больным воображением, внезапно заболевших девушек, каких-нибудь сбитых с толку людей, женщин с недостатком железа в организме, суеверных полуголодных сумасшедших священников, и целые страны выворачиваются наизнанку, понтифики посылают грозные папские буллы против нее, короли изучают объемистые книги, охваченные паникой парламенты издают жесткие законы, злые-епископы натравливают на нее страшных инквизиторов, и на протяжении веков судьи заставляют литься кровь по всей Европе.

Что же касается искусства и практики колдовства, то гораздо благоразумнее согласиться с мнением почтенного доктора Самуэля Харснетта, бывшего архиепископом Йорка: «такие вещи пишут слабоумные историографы, практикующие колдовство предсказатели, мошенничающие гадалки, мечтательные поэты, заносчивые воображалы и сочинители басен».

Больше того, это может сказать любой, кто верит в сатанизм, он сразу же как бы оправдываясь говорит, что против колдунов выступают только «дети, дураки, женщины, трусы, больные или расстроенные меланхоличные остряки». Достаточно огульное заявление.

Это утверждение, однако, исторические факты опровергали и продолжают опровергать.

Отвратительное зло, которое творили во всех странах мира дьявольские секретные общества; губительные движения, которые производили ужасные беспорядки то тут, то там, вызывая гибель людей; Французская революция, бунты и восстания в Мексике и Испании и России – это не плоды воображения и фантазий.

Убийства Петра из Вероны, Петра Арбуеса и многих других не были мифами и иллюзиями!

Дальновидные и проницательные люди понимали угрозу деятельности губителей-сатанистов и препятствовали ей. У правительств были причины для принятия необходимых законов, а у судей были основания для вынесения приговоров.

Стедингеры, это слово означает «живущие на морском берегу», были крупным племенем крестьян, поселившимся во Фризии[67], они считались грубыми и жестокими людьми.

Много лет сатанисты секретно обучали их как делать разного рода зло и устанавливать анархию, пока в 1204 они не произвели открытое восстание, чтобы применить на практике то, чему научились.

Толпы самых беспощадных полудиких бандитов заполонили всю округу. Они стали захватывать города и замки, сражая мечом мужчин, женщин и детей. Среди этих головорезов была банда колдунов и предсказателей, которые вещали, что в конце концов они овладеют всем миром. Они своими предсказаниями подстрекали головорезов творить насилие и всякие гадости.

Солдаты, которые были направлены против этих революционеров были побеждены. Папа Грегорий IX объявил священную войну против них и создал коалицию нескольких великих принцев и сюзеренов под руководством герцога Брабантского. Они собрали армию из сорока тысяч человек и сокрушили революционеров в битве 27 мая 1234 года, когда было убито более восьми тысяч стедингеров, а остальные спаслись бегством.

«Стедингеры, – сказал папа Грегорий, – были ведомы сатаной, они отреклись от всех законов, человеческих и божьих; они высмеивали Церковь, оскорбляли и ужасным образом оскверняли таинства. Они консультировались с ведьмами по поводу вызова нечистых духов; проливали невинную кровь как воду; жгли, грабили и уничтожали; словом, они – были врагами всего хорошего, состряпавшими адский план по распространению культа дьявола, которому они поклонялись на своих тайных шабашах».

Очень похожим на них было общество люциферианцев, которые на самом деле видели демонов и поклонялись им на полуночных сходках; на грязных церемониях они делали им жертвоприношения.

Казалось, что этих несчастных, которые стремились творить зло и революции ничто не могло остановить, разуверить в их адских убеждениях.

Когда Конрад Магдебургский и францисканский монах по имени Жерард получили задание противодействовать нашествиям этой секты, они оба были зверски убиты.

Это было в 1233 году. Смело противостоять сатанистам – было большим риском, и сегодня те, кто обличают и выводят на чистую воду такие секретные общества, маскирующиеся под разными названиями, подвергаются не меньшему риску.