Текст книги "Поле битвы – душа"

Падение тамплиеров

В начале XIV столетия все христианство от Великобритании до Кипра было потрясено катастрофическим падением ордена тамплиеров.

Этот орден был создан специально для крестовых походов сразу же после освобождения Иерусалима, когда Годфрид Бульонский стал королем святого города в результате первого крестового похода. Воины креста, решив, что исполнили свой долг, вернулись по домам.

Постоянно растущее число паломников с Запада стало посещать святые места. Но путешествие такого рода было отнюдь не безопасным. Повсюду в засаде были мусульмане в ожидании паломников, чтобы ограбить и убить их, иногда даже в пределах видимости стен Иерусалима.

В ответ на это в 1118 году два французских рыцаря торжественно пообещали Богу, что они будут защищать паломников от неверующих и охранять их в пути. К ним немедленно присоединились другие и религиозные обеты были одобрены патриархом, а Болдуин II, который в это время стал королем Иерусалима, не только одобрил их начинание, но и выделил им половину своих помещений, которые когда-то были храмом Соломона.

За чрезвычайно короткое время в орден, который имел долгую и славную историю, вступило очень большое количество людей. Уже через несколько лет представительства тамплиеров имелись почти в каждой стране.

Папы и короли, духовенство и миряне, все они всячески содействовали такому благочестивому и прекрасному рыцарству. В рыцарство вступали многие представители высшего сословия, многие из которых в отдавали в общую казну ордена свои богатства и передавали свои владения, поэтому очень скоро орден, который с самого начала был весьма скромной организацией, вскоре стал очень распространенным, сильным и богатым сообществом.

Несметные богатства собирались в Темплах (так назывались их дома) в Лондоне и Париже. Они не признавали никакой власти кроме папской, они были богаче любого монарха, поэтому не трудно себе представить, что вскоре тамплиеры стали самой влиятельной силой Европы.

С безграничным процветанием пришла и безграничная гордость. В употреблении было тогда сравнение, ставшее поговоркой: «гордый как тамплиер». Старое слово Tempelhaus означало бордель. Один легкомысленный и скорее причудливый автор сказал, что тамплиеры «использовались папой для усмирения ненасытных королей», и что «виновный или невиновный, орден бы избежал запрета, если бы монах Филип был менее честолюбив, а Клемент V более решителен».

Благодаря уверенности в себе определенные люди могут совершить многое, но проблемы истории не решаются так легко.

Филипп IV король Франции, по прозвищу Красивый (1268–1314), взошел на трон в октябре 1285 года.

Его воинственный настрой против тамплиеров некоторыми историками объясняется лицемерием и жадностью, и такое обвинение достаточно легко предъявить, но трудно доказать, особенно в данном случае, когда (и это доказано), Филипп мог прибрать к рукам большую часть огромного богатства тамплиеров, но позволил вернуть в казну лишь средства, которые покрывали судебные издержки.

Они были, безусловно, достаточно большими. В ноябре 1309 года папа Клемент V отдал должное бескорыстию короля, который «не подвергся духу жадности, поскольку не хотел забирать и тратить имущество тамплиеров, а напротив, руководимый духом истинной преданности оставил его нам, то есть Церкви, чтобы мы управляли и распоряжались им».

«С самого начала», – писал М. Функ-Брентано, – «люди были страшно несправедливы к монаху Филипу. Этот молодой принц был одним из величайших королей и прекраснейших людей, среди всех, кто жил на протяжении истории».

Несмотря на такую благоприятную оценку Филипа, можно согласиться, что в его характере был один серьезный недостаток – неподчинение папе Бонифацию VIII.

За тридцать лет до того как родился Филип в 1238 году, Григорий IX высказал свои подозрения, что в ордене тамплиеров не все в порядке.

Спустя четверть столетия Клемент IV решил провести проверку убеждений и дел братства рыцарей.

Слух об этом достиг кардинала архиепископа Бордо, и когда под именем Клемента V в 1305 году он взошел на пристол, то вызвал к себе великого магистра Темпла, Жака дю Моле, который прибыл во Францию с королевским эскортом и привез 150 тысяч золотых флоринов, а также крупные слитки серебра и драгоценности, стоимость которых невозможно было подсчитать.

Между тем папа вел следствие по поводу таких преступлений как «ужасное оступничество от Всемогущего Бога, отвратительное идолопоклонство, неограниченные грехи и страшная ересь», которые подтверждались серьезными доказательствами. В то же время он очень не хотел верить, что такое могло иметь место, поэтому расследование велось неторопливо, обстоятельно и беспристрастно. Король Филип, с другой стороны, результатами следствия был шокирован и встревожен, поэтому сразу же приступил к решительным действиям.

В любом случае уже существовали серьезные основания для того, чтобы поверить, что тамплиеры были, как минимум, далеки от традиционной веры и не совсем чисты, потому что уже многие говорили, что в орден внедрились сатанисты и странные идолопоклонники.

Перед лицом убедительных доказательств было глупо отрицать, что такие обвинения имеют под собой основания, но нужно было помнить, что степень вины варьируется в разных странах, даже в разных обителях и домах, а большинство членов определенных отрядов могло даже не знать о том, что в их отряде занимаются оккультным поклонением и гадостями такого рода.

Вполне вероятно, что только очень и очень малая часть была занята тайной деятельностью. Как писал Элифас Леви «Только руководство знало, куда они идут» (История магии). А шли они к анархии и дьяволизму.

Каждый новый член должен был поклясться в слепом выполнении всего, что ему прикажут сделать; он навсегда становился рабом и вассалом Темпла.

Чтобы подвести итог самым кратчайшим образом, потому что обвинений было очень много и они были разными, нужно сказать хотя бы о том, что вышестоящих рыцарей в иерархии тамплиеров обвиняли в том, что они были гностическими манихеями и сатанистами, и предавались распутству и богохульству.

Не было сомнений, что этот яд медленно, но по ужасному верно проникал в тамплиерство. С самого начала были встречи и общение с восточными соседями, не только с магометанами, но и с полухристианскими сектами и сумасшедшими философами, которых было предостаточно в Палестине, где процветали ассасины[68] и исмаилиты[69], а также с мандаинами, которые учили, что Христос христиан был самозванцем, фальшивым мессией, распятие которого было осуществлено настоящим мессией, великим младшим братом.

Они были откровенными дьяволопоклонниками. Великий понтифик мандаинов наделил полномочиями мастера тамплиеров, потому что считал, что тот будет его преемником.

Это было осуществлено с проведением определенной церемонии, в которой должен был принять участие каждый новый член. Его вынуждали растоптать и оплевать распятие, при этом он трижды должен был отречься от Христа.

Полученные со всех стран доказательства говорили, что такие ритуалы стали для ордена обычным делом, и хотя многие из обвиненных приводили притянутые за уши доводы, некоторые не отрицали, что они плевали, но уверяли, что плевали они не на крест, а некоторые говорили, что плевали, только чтобы показать свою безоговорочную покорность их начальству, это их не оправдывало.

«Зачем мне было рождаться, если я отрекся от Бога и стал человеком дьявола». Это были слова которые услышал настоящий францисканец, брат Иоанна Веддерала, от молодого недавно вступившего в орден тамплиера, который рыдал и у которого разрывалось сердце от страданий.

В страстную пятницу распятие подвергалось грязному осквернению. Было неудивительно, что в своем приказе, который распространил король Филип Красивый в сентябре 1307 года своим сенешалям[70], он говорил, что потрясен ужасными и позорными богохульствами, в произнесении которых он не сомневался, так как у него были серьезные и уважаемые свидетели.

Главной особенностью идолопоклонников в среде тамплиеров было поклонение страшной голове, которая, как все в ордене верили, была источником их богатства и процветания.

Голова имела оберегающую силу. Фактически она у разложившихся тамплиеров олицетворяла гностическое божество, его мистическое имя было Бафомет, которое подразумевало погружение в изначальную мудрость.

Некоторые говорили, что это была голова первого великого мастера, который создал их и не покинул их. В соответствии со многими записями голова имела бороду, а тамплиерский оруженосец признался, что видел как рыцари поклонялись этому идолу.

«Я уверен, – сказал он, – что это была голова дьявола, потому что у нее были большие глаза с пронзительным взглядом, два лица и большая серебристая борода».

Иногда ее покрывали шелком, а снимали шелк с коленопреклонением и смиренным почтением.

Тамплиеры высших званий носили магические ленты, повязанные вокруг голов. Эти ленты тоже повязывались с соблюдением определенных церемоний.

Конечно же, было много подобных голов. В английской провинции было найдено минимум четыре экземпляра, один скрывался в ризнице лондонского Темпла (дома тамплиеров), один в Боттисгеме близ Кембриджа; еще один в Брюере близ Линкольна, и еще один близ Хамбера.

В некоторых провинциях голова была человеческой. Как это описано в «Хронике» Св. Дени: «очень старая мумифицированная голова человека, кожа которого, казалось, была лакирована каким-то странным способом бальзамирования».

Здесь вспоминается библейское повествование (Книга Бытия xxxi, 19), когда Иаков покинул Лавана, Ракель украла терафима[71], который принадлежал ее отцу. Лаван, догнав своего зятя спросил: «Где мои боги, которых ты у меня украл?» В комментарии к этому стиху пишется, что эти боги были мумифицированными головами, с помощью которых Лаван узнавал будущее.

«Они убивали человека, отрезали его голову, солили и бальзамировали ее, затем писали на золотой дощечке заклинания, и клали голове под язык. После этого голова говорила с ними, именно такой голове Лаван и поклонялся».

Элиас Левита, которого цитирует Селден в «Де диис»[72], говорит, что терафим был человеческой головой, головой Адама, отрезанной и бальзамированной благовонными мазями, которая говорила о том, что будет.

Этого совершенно достаточно, чтобы пролить свет на происхождение культа и практик тамплиеров.

Суды над тамплиерами во всей Европе продолжались в течение не менее пяти лет, и в марте 1312 года, буллой Клемента V было официально объявлено, что орден настолько прогнил, что уже нет надежды на его выздоровление или успешное реформирование, поэтому он должен быть распущен. Соответственно было заявлено, что он полностью и абсолютно запрещается.

Развитие колдовства в Средневековой Европе

Вряд ли необходимо – и повторение было бы утомительным – приводить примеры бесчинств, бунтов и беспорядков, вызванных этим злом вольных каменщиков, большим и малым.

Францисканский миссионер проповедник Бертольд фон Регенсбург (приблизительно 1220–1272) не уставая сетует на то, что деревни переполнены ведьмами.

Некто Рамон де Таррега (примерно в 1370 году) открыто провозгласил доктрину, что в соответствии с законами природы нужно поклоняться и совершать жертвоприношения демонам. Джон Нидер (умер в 1438 году), настоятель большого доминиканского монастыря в Бейле и ректор Университета Вены, который также был членом Советов Констанса и Бейля, в своей большой работе «Формикариус» жалуется на страшное развитие колдовства, это же делали и авторы «Молота ведьм» в конце пятнадцатого столетия.

В части I, в вопросе 5 задается вопрос: «Почему практика колдовства так заметно увеличилась?» Когда Вильям Вичерли, портной и колдун, был допрашиваем судом в 1549 году, он признался, что «в Англии, как он думает, действует более пятисот колдунов», причем в Норфолке, Хертфордшире, Вустершире и Глостершире их особенно много. Так что мы видим, что к этому времени колдовское общество уже основательно закрепилось на английской земле.

Некоторые относились с недоверием к признаниям французского колдуна Труашелля дю Майна, когда в 1571 году из любопытства его допрашивал лично Карл IX. Этот несчастный хвастался, что в то время во Франции жило более трех тысяч сатанистов, и его слова не кажутся преувеличением.

В течение пятнадцати лет, с 1576 по 1591 год, Николя Реми, настоятель Нанси, Лотарингия[73], судья, участвовавший во всех уголовных делах, которые велись в той местности, вынес смертные приговоры девяти сотням колдунов.

«Число ведьм повсюду увеличивается тысячами, как число червей в саду, – писал Генри Букей в 1590 году. – Какова же численность ведьм всех стран мира вместе взятых?» – спрашивает он.

Ламберт Даньо, писавший в 1574 году, говорит нам, что во многих местах «колдуны стали такими наглыми и дерзкими, что открыто говорят, что если бы их возглавил знаменитый и выдающийся человек, они бы стали такой мощной и огромной силой, что выступили бы против могущественного государства и легко победили бы его с помощью своего искусства и своих стратегий».

Пьер Ноде, ученый монах, точно озаглавил свою ценную работу, опубликованную в Париже в 1578 г., «Протест против отвратительных грехов ведьм, колдунов, чародеев, магов, предсказателей и тех, кто соблюдает суеверия, которых в настоящее время очень много во Франции».

Их лидеры в самом деле были связаны между собой и в конце XVI столетия планировали осуществить сатанистские революции одновременно во всех европейских странах по определенному принципу, и ввергнуть всё и вся в хаос и беспорядки. Так случилось, слава Богу, что кризис был предотвращен благодаря случайности. Хотя в одном, как минимум, королевстве, их заговор удался.

Френсисом Стюартом, графом Ботвелла, который метил на трон, были объединены все колдуны, чтобы любым путем убить короля Шотландии и позже Англии Джеймса VI.

В канун дня всех святых 31 октября 1590 года более двухсот колдунов и ведьм собралось на шабаш в полночь в старую церковь на севере Бервика, где перед ними с кафедры выступал сам Ботвелл, великий магистр.

После проведения своих церемоний они стали обсуждать способы убийства короля. Некоторые члены банды уже сварили сильнодействующие яды и едкие мази, которыми нужно было намазать рубашку или любое белье, которое носил Джеймс. Они пытались подкупить слуг короля, желая, чтобы те принесли им какую-нибудь одежду короля, непосредственно прилегающую к телу. Им это не удалось.

Другие предлагали иные методы. Они долго спорили и дебатировали.

Барбара Напье, одна из главных ведьм, открыто призналась, что их целью было убить короля и посадить на трон другого, а еще они хотели, чтобы правительство убралось к дьяволу.

Однажды Ботвелл и несколько его последователей со своим зверским желанием убить короля добрались почти до дверей его королевской спальни.

Ни один человек не был так противен королю, и ни одного человека он так не опасался как свою непослушную кузину. Это было не только потому, что она желала отобрать корону, но и потому, что, как он знал, она была лидером сатанистов и анархистов.

Суд над ведьмами в 1590 году вызвал ужасный скандал. Пресса тех дней содержала самые ужасные материалы, которые в точнейших деталях описывали все дело.

Заголовки тоже были жуткими. Новости из Шотландии рассказывали об ужасной жизни и не менее ужасной смерти доктора Файана, известного колдуна, который был сожжен в Эдинбурге в январе 1591 года.

Статьи рассказывали, что доктор был помощником дьявола, который открыто выступал перед известными ведьмами в церкви Норт-Берика.

Джон Файан по кличке Каннингем, был достаточно молодым человеком, и первым помощником Ботвелла, и его тайным демоном-сопроводителем.

Планы Ботвелла занять место короля Джеймса были окончательно разрушены после женитьбы последнего на принцессе Анне из Дании и рождения у них детей. Он подвергся изгнанию и через несколько лет странным образом объявился в Неаполе. Старый путешественник Джордж Сандис рассказал как, когда он был на юге Италии один калабриец, узнав что Джордж англичанин, подошел к нему. Выяснилось, что калабриец был убежден, что Джордж искушен в колдовстве, поскольку также как и граф Ботвелл является англичанином. Выяснилось также, что Ботвелл живет в Неаполе и что он здесь знаменит своими глубокими познаниями в черной магии.

Авторитетный Ричард Бакстер, в своем серьезном и весомом труде «Исторический дискурс о призраках и колдунах» (1691) поведал результаты своих исследований, которые он проводил более пятидесяти лет.

Он рассказывает об «огромной и опаснейшей армии сатаны», и указывает, что месть для ведьм и дьявольских духов является самым обычным делом». А узнать их можно по трем признакам: это лживость, злоба и желание причинить вред.

В ком эти три качества проявляются более четко, чем в членах этих секретных и губительных обществ? Разве дело всех революционеров не месть порядочной и спокойной жизни, месть религии, месть культуре, месть красоте? Мести же всегда присуща жажда уничтожения. Бакстер абсолютно прав, когда пишет, что «дьяволы ненавидят законы и правила, которые принимаются уважаемыми госслужащими, они являются авторами абсолютного большинства войн, происходящих в мире».

Можно доказать, что Французская революция была тщательно спланирована и детально разработана задолго до того, как свершилась.

Весь переворот был с начала до конца задуман и осуществлен сатанистами не в общих чертах, а в мельчайших деталях. Это доказывается работами профессора Робинсона, Аббе Барруеля и многих других уважаемых историков.

С тех пор силы зла спланировали и произвели несколько других революций, пока наконец дважды за четверть века не ввергли весь мир в хаос и войну.

Политикам давались четкие инструкции: учреждались формальные правительства, а «секретные советы» превращали монархии в простую юридическую фикцию.

Спустя сто лет Дизраэли опубликовал свою политическую новеллу «Конингсби» или «Новое поколение», в которой Сидония делает следующее очень зловещее и чреватое последствиями замечание: «Как вы видите, мой дорогой Конингсби, мир управляется абсолютно другими людьми, которых не видно, потому что они за сценой»[74].

Глава 6
Кто и как нас искушает. О личности Дьявола. Договоры с нечистой силой

«Есть три вида людей, которые с позволения Бога, подвергаются искушению и тревожатся дьяволом, – писал английский король Джеймс I[75], в своем труде по изучению демонов – грешники за свои ужасные грехи подвергаются тому же, что причинили другим; праведники, которые спят и предаются греху или слабостям от недостатка веры, чтобы таким грубоватым способом пробудить их; и даже самые лучшие, чтобы испытать их терпение, как терпение Иова».

«Как же это делает дьявол? Что он и кто он такое? Как он выглядит? Каков у него размах крыльев, рогов, длина хвоста и его пушистость?» – такие вопросы скорее всего посыпятся от современных молодых людей. Обратимся же к мнению просвещенных людей.

В субботу 6 марта 1932 года, проповедуя в церкви Святого Марка на Норс Одли стрит на западе Лондона декан Индж сказал: «Свободные теологи могут насмехаться и философы подшучивать, но это так. Мы не можем избавиться от дьявола».

«Избавь нас от дьявола» – это правильный перевод. У меня нет ни капли сомнения, что христианам предписывается верить в реальную и злобную силу духов.

На конгрессе ученых несколько лет назад один из главных ораторов задал риторический вопрос: «Кто в наши дни верит в индивидуальность дьявола?» Затем он на мгновение замолчал и улыбнулся. Голос до этого молчавшего человека был услышан четко и ясно: «Я верю». Это был голос лорда Актона, считавшегося одним из самых великих ученых, если не самым великим ученым из всех ученых Европы того времени.

В письме прессе («Дэйли телеграф» и «Морнинг Поуст», 21 июня 1938) мистер Е. Х. Блэйкни из Винчестера, широко известный автор с редкой эрудицией и элегантностью, объяснил достаточно ясно: «Для людей, которые объявляют и называют себя христианами, отрицать реальность и присутствие демонических сил совершенно несерьезно.

В Новом Завете факты приведены с безошибочной четкостью. Настоящие христиане должны верить в существование бесов, иначе как Господь мог изгонять их? Страницы Нового Завета переполнены примерами, указывающими на то, что евангелисты были совершенно уверены в том, что «демонизм» или «бесовство» – это не напрасные выдумки, а самая чистая правда». И разумеется, чем больше говорилось о кознях дьявола, тем больше находилось желающих с ним подружиться. Однако, как ни странно, дьявол вовсе не так охотно шел на контакт и не так преданно служил рвущимся войти под его крылышко, как этого можно было бы ожидать и как служил по преданию Мефистофель доктору Фаусту.

Фауст, вызывающий Мефистофеля.

История инквизиции пестрит случаями неразделенной и безответной любви человека к черту.

Монтегю Саммерс пишет: «Откровенно, человек, который твердо верит не только в силу зла, но еще и в то, что эта сила может удовлетворят человеческие страсти и влиять человеческую судьбу, может продать себя этой силе, попросив взамен исполнения своих грязных и грешных желаний. Так он заключает тайный контракт со злом. Рабу и жертве господина зла кажется, что его хозяин вечен. Контракт предполагает условие, условием здесь является то, что демон удовлетворяет страсти колдуна, и поскольку цели и намерения колдуна вероятно, всегда пакостны, нечестивы и злы, это условие очень мило демону и он на такое условие охотно соглашается, потому что это дает ему возможность сделать больше зла и вылить больше ненависти на род человеческий посредством этого одураченного посредника, то есть колдуна».

Матрэ Морис Гарсон один из самых известных современных французских юристов и большой специалист в области современной черной магии и колдовстве, в своем послании Парижскому институту метафизики в сентябре 1929 года заявил: «Первым шагом для новичков в черной магии и колдовстве является заключение контракта с дьяволом».

Ричард Бовет в своем «Пандемониуме»[76] говорит, что после того как колдун заключил контракт с дьяволом, он «становится его собственностью».

Условия этих контрактов таковы: новообращенный закладывает свою душу дьяволу в обмен на власть, богатство, возможность отомстить или на какие-то материальные вещи этого мира, которые он жаждет заполучить.

«Я не только держал некоторые из таких контрактов в собственных руках, – говорит Матрэ Гарсон, – но и был свидетелем странных явлений, имевших место не так давно».

Он рассказал, как ему стало известно о новообращенном в демонизм, который собирался вызвать дьявола в часто посещаемом привидениями лесу рядом с Фонтенбло[77]. Матрэ Гарсон и еще один свидетель спрятались за деревьями, откуда, благодаря полной луне им было ясно видно место предстоящей встречи.

Колдун прибыл сюда в полночь и приступил к выполнению всех деталей этого ужасного богохульного ритуала.

Он очень тщательно начертил на земле магический круг, нарисовал внутри и вне круга знаки падших ангелов и их ужасные имена. Он зажег две черные как смола свечи, которые благодаря химическим реактивам, вмешанным в воск, мерцали темно-синим пламенем. В серебряном кадиле, украденном из церковной ризницы, с жестоким осмеиванием он зажег выдохшуюся белладонну, вонючую черную белену, колючую пурпурную коробочку дурмана и сильно пахнущую мирру. Он расположил все это по кругу против часовой стрелки, в центре круга встал сам, распевая осипшим голосом литании[78] и заклинания, вызывающие хозяев ада.

В кульминационный момент, встав на носки бешеным жестом этот человек выкинул руки с ужасной просьбой, предлагая сатане адский договор, небрежно написанный и запятнанный его же собственной кровью. Сопровождая свои слова зловещими и тяжкими проклятиями он просил, чтобы за его несчастную душу ему дали способность исполнять любое желание, удовлетворять любую прихоть.

Дьявол, который несомненно парил здесь над ним, не проявил себя потому, что за этой демонической церемонией наблюдали глаза посторонних, тайных наблюдателей, которые не входили в банду колдунов.

Сатана любит секретность, темную мистерию и одинокий ужас. Он не позволит присутствовать при своих обрядах никому, кто не является его поклонником и верным рабом.

Если кто-либо станет случайным свидетелем сатанинского сборища, сатанисты постараются убить чрезмерно любопытного незнакомца на месте – и это понятно.

Так, мистер Вильямс из Кардоны на реке Твид в Пиблсе, Шотландия, поздно вечером шел домой и наткнулся на колдунов, которые танцевали на торфянике; все кто в этом участвовали погнались за ним – и он был очень рад, что ему удалось сбежать оттуда живым. В немалой степени сатанисты были разъярены еще и тем, что он был в курсе их деяний и даже попытался стащить список или реестр колдунов, но ему пришлось выбросить его во время стремительного бегства.

Во время различных судебных процессов нередко становилось известно как колдун представлял на своих нечестивых оргиях какого-нибудь кандидата, который испытывал тошноту и пугался, возможно от последнего крика совести или от страха, и отказывался давать клятву, просил дать ему уйти, но вся банда в порыве ярости наваливалась на этого несчастного и жалкого человека и убивала его, отчасти из гнева, что у него вызвали отвращение их треклятые мистерии, отчасти для того, чтобы закрыть ему рот и не дать ему выдать их.

Сатана не часто появляется, возможно потому, что демоны хотят затянуть претендента в сети черной магии поглубже, заманить и безвозвратно запутать его веревками ада.

Приведем мнение по этому вопросу великого теолога и философа Франциско Суарэца, «самого выдающегося доктора», так его называли. В своем труде «О суеверии» он учит нас, что «когда от демона не получено никакого ответа – это или потому, что Бог запретил ему, или по какой-то другой причине, которая нам неизвестна».

Еще он объясняет, что молчание злого духа ни в коем случае не уменьшает вину экспериментатора, который хотя бы из любопытства попробовал погадать и не получил желаемого результата.

В конце ХVIII столетия в Мадриде Хуан Перез, ремесленник, поклялся, что отдаст сатане свою душу и тело, если тот поможет ему отомстить его обидчику.

После долгих неудач, убежденный, что эти неудачи делаются намеренно со злобы и от недоброжелательства, он потерял надежду и с яростным богохульством закричал: «Если Бог не помогает мне, посмотрим, что сделает дьявол!»

Первым делом он проконсультировался с цыганом «патричо» или попрошайкой, отвратительным парнем с очень дурной репутацией. Этот жалкий человек, который за несколько медных монет был готов помочь и посодействовать в любом зле, и, перефразируя слова горской баллады

 
«…отправил его к некой старой бабе,
Что опытна была боле него.»
 

Действуя по инструкциям ведьмы, Перез отошел в одинокое место на расстоянии трех миль или больше от города и там три ночи подряд ровно в двенадцать часов, после произнесения определенных таинственных гимнов, которым его научили и которые должны были произносить с определенной интонацией, громким голосом воззвал к сатане, предлагая свою душу дьяволу и отвергая Бога и религию.

Когда из этого ничего не вышло он со злостью побранил ведьму. «Должно быть что-то препятствует чарам, – сказала она, – давай посмотрим. У тебя случайно с собой нет никакой богочестивой вещи?»

Перез ответил, что он всегда носил наплечник[79] и четки в кармане. «Чтоб ты сдох, дурак, – промолвила она, – идти на встречу с Люцифером с такими вещами. Попробуем заключить сделку». Она достала кусок пергамента и нарисовала на нем странные знаки, а Перез написал собственной кровью свое имя, провозглашая себя вечным рабом короля тьмы, к которому он обратился как к «господину и хозяину».

Условия этого самопожертвования злу были такими ужасными, что неофит, чрезвычайно взволнованный, на утро пошел в здание Святой Инквизиции и признался в своей вине перед трибуналом.

Он был обвинен и приговорен к заключению в тюрьме сроком на один год, но, принимая во внимание, что согрешил он отчасти по неведению, его помиловали, и после прочтения приговора ему порекомендовали посещать приходского священника.

Может показаться, что Святая Инквизиция назначила слишком легкое наказание за такой контракт и посчитала его незначительным правонарушением, не поставив его в один ряд с более тяжкими преступлениями. Нет ничего более далекого от истины. Что трибунал постарался сделать, насколько это позволяли обстоятельства, так это обойтись мягко с таким чудовищным преступлением, и поскольку не было упорства в грехе, но было откровенное признание вины, инквизиторы отпустили грехи и освятили грешника после самоосквернения. И все равно это поразительная мягкость, потому что в Англии доказательство такого контракта неизбежно повлекло бы за собой веревку и виселицу. А в Шотландии – бочку смолы и кол.

После такой снисходительности, такой терпимости и чуткости, я думаю, мы можем пересмотреть свои взгляды на испанское правосудие.

Именно такой контракт, тайный или явный, с силами зла и считался основанием и базисом колдовства, поэтому в Испании инквизиция чаще всего отказывала в помиловании заключивших их, за исключением ситуации, когда виновный сам приходил и сознавался в своем договоре с дьяволом и наличии обязательств перед дьяволом.

В таких делах очень важно вынести правильный приговор, в 1655 году Суприма – то есть высший исполнительный и законодательный орган Святого Трибунала[80] издал детально разработанные инструкции по проведению расследований в случаях, когда имелось подозрение в наличии дьявольского контракта.

Обвиняемого нужно было спросить, был ли контракт, когда, при каких обстоятельствах, где был он заключен. Если при заключении контракта было использовано какое-либо заклинание, нужно было узнать, в какой форме оно произносилось и какое условие выставлялось?

Не просил ли обвиняемый медикаментов для излечения, зависели ли результаты лечения от контракта или они были достигнуты естественной лечебной силой лекарств, трав, мазей?

И так далее, в инструкциях было очень много разделов и подразделов.

Стивенот де Аудберт, ведьма Пиренеев[81], которая была казнена в 1619, на самом деле показала судье, Пьеру де Ланкрэ, «контракт который она подписала, отдав себя в рабство демону.

Это был грязный кусок пергамента, затасканный и запачканный, на нем были надписи, сделанные кровью и еще каким-то мутным веществом, этого было достаточно, чтобы человека затошнило».

Английская ведьма, Элизабет Стайл из Стоук Тристер, Винкентон, Сомерсет[82], в 1664 году призналась ведущему следствие судье по уголовным делам, Роберту Ханту, что примерно за десять лет перед тем как дьявол «появился перед ней в форме красивого мужчины», который пообещал, что «она будет жить в роскоши» и «наслаждаться в течение двенадцати лет, если своей собственной кровью подпишет бумагу, по которой передаст ему свою душу… Она своей кровью поставила на этой бумаге свой знак, потому что писать она не умела.