Текст книги "Смерть – это лекарство"

Глава десятая. Прятки на четвертом этаже

Белые туфельки Аманды Стоун слегка задевали ножку стула, на котором сидела старшая медсестра, когда была еще жива. Этот стул и послужил последней ступенькой, на которую поднялась Аманда, перед тем как накинуть себе на шею веревку, а затем сойти с нее в холодные объятья смерти.

Психически больные ходили мимо трупа, не обращая на него никакого внимания. Парень, который сказал, что призраки существуют, пару раз задел Аманду, из-за чего она начинала покачиваться сильнее, а веревка издавать более громкий скрип.

Линду охватило то же чувство, что и когда она видела, как на операционном столе умер Август. Буквально еще днем она видела эту женщину и разговаривала с ней, а теперь она висит мертвая среди психов.

Молодая девушка, не отводя взгляд от трупа, медленно вышла из комнаты, чтобы найти другую сестру и сообщить о случившемся. Оказавшись в коридоре, она услышала звук, который издает лифт, когда останавливается на этаже. Линда посмотрела в сторону лифта, но его там не было, потому что он остановился ниже.

Линда направилась к кнопке вызова, чтобы спуститься и отыскать медсестру. Но услышала по пути, как кто-то издает жуткий хрип. Она обернулась и увидела, как из стены позади нее появляется бледное полупрозрачное мужское лицо. Затем последовали кисти, а за ними и полностью руки. Вслед за руками показались колени. Мужчина словно шагал из стены, потому что его суставы двигались в естественном при ходьбе движении. Уже когда начали проявляться плечи, Линда узнала этого мужчину. Это был тот, кого она встретила в церкви.

Он резким движением полностью вылез из стены и побежал на Линду, становясь более видимым.

Линда бросилась к лифту. Оказавшись у решетки, она поняла, что нет смысла вызывать лифт: пока он доедет до пятого этажа, призрак схватит ее. И поэтому она отодвинула решетку, быстрым взглядом окинула преследователя и прыгнула в шахту лифта.

Она схватилась за металлический трос и начала сползать по нему вниз. Раздался громкий металлический скрежет, и Линда увидела, как ей навстречу поднимается лифт.

Линда быстро приняла решение и прыгнула в сторону. Ухватившись за решетку четвертого этажа, она испытала жуткую боль в ноге, которая отразилась криком, который поднялся по шахте лифта вверх.

– Как же приятно слышать твою боль, – сказал мужчина сверху.

Линда подняла голову и увидела, как он смотрит на нее со злобной улыбкой. А затем он ушел.

Лифт все продолжал подниматься. Птичка открыла решетку и попала в коридор четвертого этажа.

Лифт проехал выше четвертого этажа и остановился.

– Я иду за тобой, – сказал мужчина, по всей видимости, заходя в лифт.

«Черт! Черт! – кричал Линда. – Куда же деваться?!»

Она пошла вперед, а затем посмотрела на шахту, в которой уже появился низ лифта. Не найдя иного выхода, Линда зашла в первую попавшуюся дверь.

Линда стояла в просторной комнате с несколькими кроватями. В помещении было темно, но благодаря лунному свету, который проникал через окна, можно было увидеть, что она находилась в комнате не одна.

Помимо нее здесь было несколько человек. Все они лежали на кроватях. Некоторые из них были привязаны ремнями к корпусу. Кое-кто из тех, кто был свободен, ерзал в постели. Многие из больных постанывали, а кое-кто что-то бормотал себе под нос сквозь сон. Все находящиеся в этой комнате пациенты спали. Среди стонов и бормотания Линда смогла разобрать даже непристойную брань. Некоторые лежали, скинув с себя одеяло, и было видно, как их тело обмотано бинтами с красными подтеками.

Линда оказалась в послеоперационной комнате.

– Посмотри там, а я посмотрю здесь, – сказал мужской голос из-за двери, которую закрыла Линда, входя в комнату. Она не знала, с кем разговаривает ее преследователь, но точно знала, что надо прятаться. Единственное место, где можно было спрятаться в данной ситуации, это под кроватью.

Линда залезла под пустую кровать, которая была поглубже от двери, и начала молиться, чтобы ее не нашли. Через минуту дверь в комнату открылась, и «охотник» зашел внутрь. Он помедлил у входа, осматривая пациентов, убеждаясь, что они спят: он не хотел, чтобы его увидели.

Убедившись, что все больные после операции спят, он медленно зашагал по комнате, чтобы не разбудить их. Подойдя к первой кровати, он заглянул под нее. Кровати стояли в два ряда, и, если бы не одеяла, которые свисали на пол, можно было бы, заглянув под первую, увидеть, что впереди.

Линда заметила, что она лежит под кроватью, которую не загораживают одеяла с соседних коек. Так что если бы мужчина начал бы первым проверять ряд, где спряталась Линда, он бы ее сразу заметил, потому что она лежала под одной из первых кроватей.

Пока призрак проверял другой ряд, Линда думала, как ей быть. Попробовать вылезти и побежать к выходу? Нет, потому что есть вероятность, что ее схватят. Продолжать лежать тут? Еще хуже, ведь так она становится легкой добычей. Смириться с тем, что ее могут упечь в психушку и закричать, зовя на помощь? Хороший вариант. Так она выберется из этого места. Но что потом? Провести остаток дней в комнате с мягкими стенами? Нет! Она хотела вернуться домой.

Она начала бегать глазами, выискивая путь спасения… И нашла его. По другую руку от нее, дальше в глубь комнаты, были кровати, с которых свисало на пол одеяло. В голове Линды мелькнула мысль, что, может, ей повезет и преследователь не дойдет до нужной ему кровати, смирится и уйдет отсюда.

Линда набралась смелости и поползла к «безопасной» кровати, стараясь не издавать шума. Оказавшись под покровом одеяла, ей в голову пришла жуткая мысль, что он может быть настойчив и проверит все кровати. И что тогда? Остается только кричать, чтобы разбудить больных и спугнуть призрака. Но что мешает ему за долю секунды свернуть ей шею и раствориться в темноте?

– Кхе-кхе… А? Что? – сказал пациент с соседней кровати, приподнявшись на локте.

Линда кинула взгляд на привидение и увидела, как он, ошеломленный, стоит не двигаясь. А затем начал становиться прозрачным. И в конечном итоге от него остался еле заметный силуэт.

– Должно быть, показалось, – сказал мужчина в кровати и лег обратно спать.

После этих слов «охотник» проявился в комнате.

«Он боится, что его обнаружат! – просияла Линда. – Надо сделать так, чтобы его заметили. Но как это сделать без риска обнаружения?»

Тут над ее ухом прозвучал тихий стон, и Линде в голову пришла жестокая идея. Но деваться было некуда. Либо ты, либо тебя.

Линда тихо вылезла из-под кровати. Встала над мужчиной, который лежал на «ее» кровати. Сжала кулаки. Подняла руки над головой и сказала:

– Прости меня.

И ударила мужчину по животу в место, где был зашитый разрез. Но она не знала, куда бьет, потому что тело было прикрыто одеялом.

Мужчина вскочил с жутким криком боли. Линда нырнула обратно под кровать и стала смотреть на привидение. Все остальные пациенты начали вставать с постелей от криков. Мужчина-призрак ошарашенно мотал головой, не зная, как быть, а затем снова сделался полупрозрачным, метнулся к стене и испарился в ней.

Линда метнулась к двери и выбежала в коридор.

Действовать ей надо было быстро, так как в любую секунду на крики больного могли прибежать медсестры. Линда заметила ближайшую дверь и скрылась за ней.

На этот раз в комнате была непроглядная тьма. Фонарика у нее не было, потому что он остался в ее палате на первом этаже. Линда нащупала включатель и пролила свет на происходящее.

Как и стоило ожидать, она оказалась в главной операционной. Это не удивительно, ведь ближайшее помещение к послеоперационной комнате было именно это.

Линда осмотрела комнату, и ее охватили воспоминания. Именно в этой комнате на хирургическом столе день назад умер Август Коллинз.

В коридоре за дверью Линда услышала шаги медсестер и их разговоры. «Что там, черт возьми, случилось?!» – говорила одна из них.

Деваться Птичке было некуда. Это единственное место, где она может переждать, пока суматоха за дверью не уляжется. Она села на пол, прислонившись спиной к двери, и стала ждать.

Через какое-то время все стихло. Было слышно, как медсестры возвращаются в свою комнату, говоря уже спокойным голосом друг с другом. Линда решила подождать еще, чтобы потом сходить к этим медсестрам и рассказать, что случилось на пятом этаже.

Она открыла дверь и встретилась взглядом с проходившей рядом Кассандрой.

– Попалась, тварь! – закричала Кассандра и схватила Линду за шею двумя руками. Она затащила ее в глубь комнаты и повалила на хирургический стол. – Как же ты меня достала!

Линда начала отбиваться. Она ударила Кассандру по лицу, и та, разъяренная, ударила в ответ кулаком по щеке. Растерянная после удара, Линда позволила Кассандре пристегнуть ее руки к столу, чтобы привидению было легче умертвить ее. Но ноги у нее были свободны. Линда начала отбиваться ими. Она ударила Кассандре по шраму, и она налетела на стол с инструментами. Взяла с него хирургическую пилу и направилась к Линде.

– Попрощайся с головой, сука! – сказала Кассандра разгневанным голосом.

Она уже приближалась к столу, как вдруг из стены материализовался Джордж Янг и зарядил Кассандре по голове мощным хуком справа.

– Беги, Линда! – закричал Джордж, продолжая бить Кассандру по голове. Женщина-призрак, согнувшись, отступала, а удары все сыпались ей по голове.

Линда обнаружила, что ее руки освободились от оков. Она перевернулась на бок и упала со стола. Лежа на полу, она видела, как Джордж мутузит Кассандру. Он даже сумел ударить ее коленом в живот. Прекратив бить ее, он выбежал из комнаты и направился в левую сторону. Линда поняла, что это было сделано для того, чтобы Кассандра переключила свое внимание на него.

– ЧЕРТОВ НИГГЕР! Я УБЬЮ ТЕБЯ! – закричала Кассандра и бросилась вслед за Джорджем, держа в руке хирургическую пилу.

Линда осталась одна в комнате. Придя в себя после случившегося, она попыталась встать. У нее получилось, но с трудом. Силы покидали ее. Ей все это надоело. Нервы были уже ни к черту.

Она вышла в коридор и пошла вдоль стены, опираясь на нее. Тело ее было ватным, рука, которая не упиралась в стену, висела как плеть. Ей казалось, что ее ноги проваливаются. Больная нога ныла от боли. Пройдя несколько ярдов, она упала.

Молодая девушка лежала на полу в пустом коридоре и не могла пошевелиться. Она чувствовала, что где-то в глубине у нее еще есть силы, но не могла добраться до них.

Холодный пол приносил приятные ощущения ее мокрой и разгоряченной коже. Все тело было покрыто липким потом. Глаза сами закрывались от усталости. Линда не стала сопротивляться и закрыла их.

Она лежала так несколько минут. И продолжала бы лежать, если бы что-то не уперлось ей в голову.

Линда подняла голову и увидела резиновый мячик Уильяма.

– Что тебе надо? – спросила она у игрушки.

Мячик откатился от нее, повернулся, и Линда снова увидела надпись, написанную кровью.

– Вернись в свою палату на пятом этаже, – гласила эта надпись.

– Я не могу, – шепотом сказала Линда. – У меня больше нет сил.

Мячик подкатился к ней и начал слегка тереться о ее руку, словно он был кошкой или собакой, которая пытается поддержать своего хозяина.

Линда смогла достать наружу оставшиеся силы, превозмогла боль, встала на четвереньки, затем на ноги и направилась обратно на пятый этаж.

Мячик катился рядом с ней, как верный спутник.

Лестница стала последним испытанием на пути Линды к палате на пятом этаже.

Птичка чувствовала, как слабо ее тело. Она медленно переставляла ноги со ступеньки на ступеньку и не делала следующий шаг, пока не удостоверилась, что нашла подходящею опору. Первые ступени были пройдены успешно. Но приближаясь к пролету между этажами, когда нужно было наступать на больную ногу, силы покинули ее, и она упала на бетонные ступени.

Распластавшись, она заплакала, но не от падения, а от своего состояния. Мячик пытался подбодрить ее, как делал это в коридоре пару минут назад. Линда стала ползти по лестнице, чувствуя, как слабы ее руки.

На пятом этаже было как прежде: психически больные продолжали кричать и метаться по своим палатам. Линда посмотрела на открытую дверь комнаты №502, и осознание того, что Аманда Стоун все еще висит там, заставило задрожать ее кости.

Добравшись до палаты, Линда вошла в нее, а затем обернулась на мячик, который остался снаружи. Дверь захлопнулась, и Линда снова оказалась запертой.

«А чего я ожидала?» – думала она, садясь на кровать.

Линда вытянула больную ногу и принялась растирать ее. Рукой она залезла под подушку и достала шприц. Но колоть передумала, потому что увидела, как дрожат ее руки. Она убрала шприц обратно и принялась ждать, пока дрожь уйдет, но сомневалась, что после всего этого такое может произойти.

Когда же дрожь прошла, Линда снова достала шприц, но колоть также не стала, потому что на этот раз почуяла легкий дискомфорт под одеждой. Она сняла верхнюю одежду и обнаружила, что бинт, обмотанный вокруг ее корпуса с момента коллапсотерапии, стал весь потрепанный и начал развязываться. Линда принялась поправлять бинт и затягивать его потуже, но остановилась и задалась вопросом: «А когда мне его меняли в последний раз?» И сама дала ответ, что никогда. Ее руки снова задрожали. Она принялась разматывать бинт, боясь узнать правду. Но лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Оставался последний слой бинта, когда сердце Линды забилось в груди, а пальцы задрожали, как у старика. Последний слой бинта был снят, и Линда увидела абсолютно гладкую белую кожу без единого надреза. И в этот момент слова Августа прозвучали в ее голове как гром средь ясного неба. Его слова заставили забыть ее про усталость, боль в ноге, потерянные нервы, про все забыть. Линда сидела с круглыми от шока глазами.

Почти все эти процедуры замаскированы под эксперименты.

Линда вскочила с кровати и вытянула перед собой руки. Только сейчас она заметила многочисленное количество следов уколов, некоторые из которых посинели.

Они видят, что больному ничем уже не помочь, вкалывают ему какую-то дрянь и смотрят, что будет.

Теперь Линда полностью поверила в слова Августа.

Она села на кровать, ошарашенная истиной. Вколола себе морфин. И стала переваривать всю суть. Линда опустила глаза в пол и смотрела так, думая, как ей поступить, пока не почувствовала, что укол начинает действовать.

Линда подняла голову и сказала, словно обращаясь к кому-то:

– Надо сваливать отсюда!

Глава одиннадцатая. План побега

Первая и самая важная проблема, которая возникла перед Линдой, была связана с тем, как выбраться из комнаты с мягкими стенами до приезда служащих из психиатрической лечебницы. Единственный способ, который она нашла, это уговорить сотрудников санатория оставить ее здесь и заверить их, что она справилась со своими галлюцинациями, призраки ей больше не мерещатся и что она здорова и готова вернуться в свою прежнею палату, чтобы продолжить лечение, а ночью сбежать отсюда.

И тут возникала другая проблема. Как выбраться?

«Может, мне под покровом ночи выйти во двор и бежать к лесу по склону? Нет, тогда есть вероятность быть замеченной на открытом пространстве. Да и к тому же не факт, что проход во двор будет открыт. Хотя в ночь, когда я уснула на скамейке, был открыт, но все же раз на раз не приходится.

Хм-м… Может, воспользоваться главным выходом?.. Тоже не вариант, ведь он также может быть закрыт. И какова вероятность, что в лобби не будет кого-нибудь на дежурстве.

Тогда, может, связать простыни, пройти на пятый этаж и через комнату №502 выйти на балкон крыши и спуститься по самодельной веревке?.. Полный бред! Сколько же мне понадобится постельного белья, чтобы спуститься с пятого этажа!

Дьявол! Неужели Август был прав, когда говорил, что из этого места нет выхода?»

И как знак свыше, Линда вспомнила слова Джорджа.

«Это новое здание спроектировано так, что на первом этаже есть вход в туннель, по которому доставляются продукты. Его протяженность около пятисот футов, и выходит он к основанию холма, на котором стоит санаторий, и ведет к железнодорожной станции», – говорил Джордж в голове Линды.

Обрадованная тем, что нашла выход, Линда от радости вскочила с кровати и вскинула вверх руки, а затем снова улеглась и закрыла глаза.

«Так! Это уже кое-что. Если уговорю вернуть меня на первый этаж, то путь к спасению будет ближе. По этому туннелю я выберусь наружу, дойду до железнодорожной станции, а оттуда домой… О Боже! Это же значит, что придется идти до дома через весь город, так как санаторий находится в другом конце города. Ладно, деваться некуда, придется идти, но нужно будет взять с собой что-то съестное, ведь у меня нет ни цента в кармане, чтобы купить что-нибудь по пути домой.

Проклятье! А как я это сделаю? Во время ужина я не смогу взять что-нибудь с собой, потому что есть вероятность, что заметят, как я прячу еду, и начнут задавать вопросы. А мне сейчас никак нельзя светиться… Придется пойти на кражу. Перед уходом проберусь на кухню и поищу там чего-нибудь. Должны же быть там какие-нибудь заготовки.

Так, хорошо, с этим порешали.

Может, все-таки поискать способ, как быстрее добраться до дома, а не плестись через весь город. За день я точно не дойду, и придется ночевать на улице. А тут появляется вероятность, что какой-нибудь ночной фараон заметит меня и примет за бродягу. Денег на такси нет. Поймать попутку? Тоже есть вероятность, что попросят денег. Как же быть?

Хм… А что, если… Нет… Но а вдруг?.. Нет, он не захочет мне помогать после того, как я с ним поступила».

«Забудь про меня. Я подобрал тебя сейчас только потому, что знаю, что он с тобой сделал. Эта совместная поездка как моральная поддержка от меня тебя… как знакомого», – вспомнила Линда слова Энди, которые он сказал, когда встретил ее по пути к усадьбе Миллеров. Он тогда не горел желанием помогать ей, а сейчас она собиралась попросить его помочь бежать посреди ночи.

Она представляла, как это будет выглядеть: Энди получает от нее письмо, в котором она просит встретить ее на железнодорожной станции ночью, потому что она решила бежать из-за того, что ее жизни угрожает опасность. Читает его, смеется, сминает и выкидывает.

«Может, тогда попросить родителей, чтобы они меня встретили? Да, точно! И почему я сразу об этом не подумала?»

Но Линда вспомнила и заволновалась, ведь родители так и не ответили ни на одно ее письмо.

Почему же?

Может, что-то случилось?

Линда пришла к выводу, что так и так придется писать письмо Энди. В нем она все же решила написать о просьбе встретить ее и увезти домой, но также решила попросить его сходить к ним домой и проведать ее родителей и узнать, почему они ей не отвечают на письма… А также узнать, как поживают ее мышата.

В любом случае план побега был готов: уговорить, чтобы перевели обратно в палату на первом этаже, ночью пробраться на кухню и найти припасов, затем пробраться в туннель, по которому доставляют еду, по нему выйти на свободу, добраться до железнодорожной станции, а оттуда, если никто не приедет ее встречать, то отправиться домой на своих двоих. Энди – понятно, почему мог не поехать, а вот родители могли посчитать ее поступок глупым, и в письме, которое она все еще надеялась получить от них, стали бы ее отговаривать.

Линда прокручивала в голове план по несколько раз, чтобы найти в нем дыры, но единственное, что ее волновало, было быть замеченной кем-то из персонала или «охотниками».

Морфин продолжал действовать, и Линда была благодарна ему, ведь без него она не знала, как бы смогла заснуть, когда по коридору разгуливают психи, а в нескольких комнатах от нее находится повешенная старшая медсестра.

После укола, вся уставшая и измученная, Линда была погружена в сон. Ей снилось, как ее план осуществляется и она оказывается на свободе.

Но даже сквозь сон она услышала, как кто-то идет по комнате. Притом стук был от дамских каблуков. А затем он прекратился, и был слышен шорох, как будто кто-то трет ладонью по обоям.

Линда открыла глаза и погрузилась в ужас. Она села и забилась в угол (кровать ее была рядом со стеной), прижимая одеяло к подбородку.

Возле стены стояла медсестра. Ее униформа была вся потрепанная и пошарпанная. Вместо белой одежды на ней было все посеревшее. Руки были усыпаны многочисленными шрамами. Кожа у нее была такая же, как и униформа – серая. Шрамы на ней вырисовывались белыми линиями. А на голове был мешок с красными потеками.

Она стояла спиной к Линде и что-то выводила пальцами на стене. Они были измазаны в чем-то красном, и, следовательно, надпись на стене была такого же цвета. Когда же «краска» на пальцах закончилась, медсестра запустила ладонь под мешок и извлекла ее уже со свежей «краской».

– К-кто ты? – сквозь страх простонала Линда.

Медсестра остановилась выводить надпись на стене. Повернулась к Линде. Сняла мешок и показала свое истинное лицо.

От увиденного Линда была готова закричать, но от страха из груди у нее вырвался только легкий всхлип.

На голове у медсестры не было кожи от слова «совсем». Птичка видела перед собой только мышцы и кости, по которым стекала густая кровь, которая и служила «краской». Ее губы на удивление были как у обычного живого человека. Она смотрела на юную девушку спокойными и добрыми карие-зелеными глазами.

Линда увидела, как большая скуловая и малая скуловая мышцы оттянули уголки рта и углубили носогубную складку. Женщина улыбнулась.

– Мама… – проронила Линда и потеряла сознание от увиденного ужаса. Освежеванное лицо внушало куда больший ужас, чем все остальное. До этого все привидения, которых встречала она, выглядели как обычные люди, если не считать бледной кожи, трупных пятен и тому подобного. Это зрелище сыграло большую роль в потере сознания, но также свою лепту внесли и пережитые события, шок от экспериментов в санатории, нервы, укол морфина, отсутствие сил и прерванный сон.