Текст книги "Смерть – это лекарство"
Автор книги: Вадим Шауфель
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Когда на следующий год рухнула биржа, Великая депрессия затронула не только США, но и Канаду, Великобританию, Германию и Францию. Она принесла с собой голод, безработицу, падение производства. Резко снизилась рождаемость, многие члены среднего класса оказались за чертой бедности. Из-за сокращения спроса цены на сельскохозяйственную продукцию упали на 40—60%, а вслед за этим ухудшилось положение мелких торговцев и фермеров.
Жившие в США в восемнадцатом и девятнадцатом веках фермеры, которые считались успешными, богатыми и состоятельными людьми, не могли даже представить, что в будущем наследники их дела будут бедствовать. Сочетание перепроизводства, плохой погоды и Великой депрессии породило то, что многим американским фермерам казалось непреодолимым кризисом. Некоторые забрасывали свои земли, кто-то продавал за считанные центы. Кого-то кризис не сильно коснулся, но таких были единицы. Сэм Уокер и его семья были из таких.
Если быть точнее, то кризис их все-таки коснулся, но не так сильно, как других. Великая депрессия сказалась на их состоянии, но они смогли преодолеть эти трудные и жестокие времена.
Великая депрессия началась 24 октября 1929 года с биржевого краха в США и закончилась в 1939 году. Но основной ее пик пришелся в период с 1929 по 1933 год. Именно после этого пика Уокеры и начали вставать на ноги. И в конце Великой депрессии были одними из успешных фермеров в округе Джефферсон. Но, несмотря на успех, они никогда не забывали, как тяжело им было в те кризисные года.
Линда и Энди были счастливы, что не родили ребенка в те года, потому что растить и воспитывать детишек в те времена было невозможно.
6Великая депрессия коснулась также и высших слоев общества.
Летом 1930 года, прочитывая за завтраком утреннею газету, Энди Уокер наткнулся на статью, в которой говорилось, что бывший и успешный владелец отельного бизнеса, а также крупный игрок на бирже Чарльз Коллинз не смог смириться с банкротством и выбросился с крыши одного из своих отелей, приземлившись на ступени главной лестницы. Фото трупа прилагалось к статье.
В статье также было и о его семье:
«Единственный сын Чарльза Коллинза, Август Коллинз, два года назад скончался от туберкулеза.
Его жена Мэриан Коллинз какое-то время жила в их доме, а затем съехала оттуда. В последний раз ее видели просящей милости на одной из улиц Луисвилля.
Старшая дочь Сабрина Коллинз уехала с неизвестным человеком в Нью-Йорк. Больше о ней ничего неизвестно.
Младшая дочь Агнес Коллинз, которой на момент написания статьи восемнадцать лет, какое-то время жила одна в их семейном доме. Многие видели ее стоящей возле него, когда она продавала семейные ценности, которые до краха биржи стоили целое состояние. А теперь различные кольца, ожерелья, костюмы, шубы, шляпы, туфли, брюки, платья, картины, часы, мебель продавались за один-два доллара или сущие центы. Три автомобиля класса люкс, принадлежавшие брату, отцу, и одна семейная были проданы за сто долларов.
В один момент она исчезла, и больше ее никто не видел, хотя были свидетели, которые утверждают, что видели ее, пошедшую по стопам матери. Она стала бродягой».
Только один раз уголок рта Энди поднялся вверх в злобной улыбке, когда он прочитал, что Август Коллинз мертв. Он протянул газету Линде и указал пальцем на статью. Та прочитала ее без каких-либо эмоций.
7В 1937 году семья Уокеров уже смогла подняться на ноги до такой степени, что позволила себе еще один автомобиль. Так что у них во дворе рядом со стареньким, но верным грузовичком стоял «Ford CX»2525
Автомобиль, выпускаемый компанией Ford Motor Company с 1935 по 1937 годы.
[Закрыть].
Но новый автомобиль не был единственным новым «членом семьи»: в том же году в доме появился топот детских ножек. Линда подарила семье двух очаровательных малышей: мальчика и девочку. Именно столько они с Энди и планировали. Финансовое состояние Уокеров улучшалось, так что молодые решили, что уже пора. Детишки родились здоровыми, симпатичными и милами. Бабушка, дедушка и тетя Николь помогали нянчиться с ребятишками, когда родители уставали. Но иногда были случаи, когда тетушке Энди приходилось помогать им. Линда и Энди привозили детей к ней с утра, а забирали вечером.
Тетушка справлялась со своими обязанностями на «отлично», и это не доставляло ей особых хлопот. Родители приезжали за своими чадами, когда те, уже вдоволь наигравшись, устало ковыляли к машине и укладывались спать на заднем сиденье и не просыпались до самого дома.
Поездки к тете ничем не отличались друг от друга. С утра привоз, вечером увоз. Что днем, что вечером, Энди останавливал автомобиль напротив красного каменного многоквартирного дома у обочины, где всегда было мало других автомобилей и много места для парковки. Район был благоприятный, так что родители не переживали, что что-то может случиться с их детьми.
Но вот однажды, когда черный «Ford CX» остановился у обочины красного дома, Энди вышел из машины и направился к пассажирской двери, чтобы помочь Линде выйти, та заверила, что ее укачало по дороге и ей хотелось бы побыть на улице и подышать свежим воздухом.
– Хорошо, – сказал Энди. – Я быстро.
И он забежал в подъезд.
Линда сидела на переднем пассажирском сиденье и смотрела в сгущающиеся сумерки. В этот раз родители задержались с приездом за детьми. Несмотря на легкую прохладу на улице, в машине было душно, и Линда опустила стекло на двери. Легкий ветерок начал обдувать ее лицо. Птичка почувствовала, как ей становится лучше, закрыла глаза и опрокинулась на спинку сиденья.
В этот момент какая-то женщина подошла к автомобилю и прошла вдоль правого борта (левая сторона автомобиля была ближе к тротуару) к опущенному стеклу. Наклонилась, сложила руки на дверце и слегка заглянула в салон.
– Эй, красавчик, хочешь развлечься? – спросила проститутка, подумавшая, что нашла нового клиента.
Линда открыла глаза и посмотрела на женщину. Та в свою очередь покраснела от стыда.
– Извините, пожалуйста! – сказала она и убежала прочь.
В тот момент Линда не могла поверить своим глазам. Нет, ее не удивляло то, что в благоприятном районе разгуливают женщины легкого поведения. И не тот факт, что проститутка не узнала ее, а она ее – да. Линда не могла поверить, что это была та самая шестнадцатилетняя девочка, сидевшая во время их первой встречи в зеленом кресле и читавшая журнал «Time».
8После того как закончилась Великая депрессия, Уокеры, как и все те, которых коснулся кризис, решили, что теперь они заживут спокойно. И поначалу все так и было. Николь вышла замуж за военного и уехала со своим возлюбленным, отыграв веселую свадьбу. Детишки Линды и Энди начали говорить. Сэм отстроил новый сарай. Андриана преуспела в рукоделии. Все складывалось в лучшую сторону. Но сразу после одной масштабной проблемы пришла следующая: война. Нацистская Германия вместе со своими союзниками начала стремительно захватывать Европу. США вступили в войну 7 декабря 1941 года после нападения Японии.
Сэм Уокер был уже стар и не годился к призыву, а вот Энди был еще годен. Николь приехала в родной дом на следующий день, как узнала, что брата забирают на войну.
Все женщины дома пытались уговорить его не идти, но все было тщетно. Да он и не хотел, чтобы его записали в дезертиры.
Проводы прошли на кухне. Мама, сестра и жена провожали его в слезах, а отец с суровым лицом давал ему советы. Когда же настало время идти, все обнялись и попрощались. Энди поцеловал на прощание детишек и вместе с Линдой вышел на крыльцо.
– Ты, пожалуйста, только вернись, – умоляла его Линда.
– Я обещаю, что вернусь, – сказал Энди и поцеловал Линду в губы. – Я буду писать вам.
Он спустился по ступенькам и направился к месту сбора. Линда смотрела ему вслед и плакала.
11 декабря Германия и Италия, а 13 декабря Румыния, Венгрия и Болгария объявили войну США. 10 декабря 1941 года японцы начали вторжение на Филиппины и захватили их к апрелю 1942 года. Большая часть американских и филиппинских войск попали в плен. Все новости с театров боевых действий печатались в газетах и передавались по радио. Семья Энди не знала, где сейчас находится его дивизия, и когда передавали подобные сообщения, то все застывали в порыве страха, как бы Энди не был одним из тех, кто попал в плен или погиб во время наступления. И только долгожданное письмо развеивало страх, что их любимый Энди жив и в порядке.
Он писал каждый раз, когда была такая возможность. В своих письмах он сообщал, как продвигается его дивизия, идут они в атаку или отступают. Говорил, что очень страшно, особенно когда идешь в наступления. А если нужно взять конкретную точку, а путь к ней лежит через открытое пространство, приходится бежать и молиться, как бы сегодня в обойме врага не оказалось пули, предначертанной для тебя. В одном из самых первых писем он упомянул, что они ходили в наступление (это был его самый первый бой) и перед началом он сказал своему командиру, что ему страшно, на что тот ответил: «Ты просто ори». Так он и делал.
В письмах он старался не писать про ужасы войны, чтобы не пугать родных еще сильнее, но писал, что это просто ад. Он надеялся, чтобы такого никогда больше не было. Трудно передать те чувства, которые испытывает человек, когда бежит по полю боя, а на него сыпется грязь и смешивается с потом. Когда земля дрожит под ногами. Перед взором летают человеческие обугленные конечности. И когда видишь, как твой сослуживец, с которым ты сдружился, бежит рядом с тобой, и в один миг ты видишь боковым зрением, как его тело передергивает и он падает на землю. А уж про то, что один человек убивает другого из-за того, что кто-то у власти решил развязать войну, а сам сидит сейчас где-то в тепле, а не на сырой земле в окопе и не видит, как рядом корчится от боли сослуживец, то тут и говорить нечего.
Во время очередного затишья Энди достал их совместную семейную фотографию, положил рядом и начал писать письмо. Смотря на фотографию, ему было проще передать эмоции и чувства, которые он испытывает к ним.
Энди подходил к прощанию, когда один из его сослуживцев подошел к нему.
– Эй, Уокер, прочти это.
Сослуживец кинул газету перед носом Энди. Он взял ее и прочитал статью, в которой говорилось, что советские войска перешли в серьезное контрнаступление.
– Кажись, скоро все закончится!
– Да, кажется, ты прав. Скоро все закончится, – сказал Энди, кивая головой.
9Каждое утро Линда выходила на крыльцо, чтобы проверить почтовый ящик и найти там письмо от мужа. Нервы ее зашкаливали до предела, когда она не находила внутри ящика письма на протяжении нескольких недель.
Однажды Линда, как обычно, вышла на крыльцо и увидела, как почтальон кладет одно-единственное письмо в почтовый ящик. Она бросилась к нему сломя голову, чем напугала работника почты. Птичка схватила письмо и побежала с ним в дом. Там, собрав всех в гостиной, она зачитала его… После прочтения листок выпал из ее рук, губы задрожали, а лицо побелело. Она упала на диван и зарыдала.
В письме говорилось о том, что Энди переводят в первую пехотную дивизию для высадки в Нормандии на пляже «Омаха»2626
«Омаха-Бич» – кодовое название одного из пяти секторов вторжения сил США на побережье оккупированной нацистами территории Франции в ходе операции «Оверлорд» во время Второй мировой войны. Высадка произошла 6 июня 1944 года, ее осуществили силы 5-го корпуса 1-й американской армии.
[Закрыть].
– Снова! Снова ему придется бежать по открытому пространству без укрытий! – вопила Линда сквозь слезы. Андриана и Сэм пытались успокоить ее, заверяя, что все будет нормально. Им тоже было страшно за родного сына, но что-то им подсказывало, что все обернется для Энди хорошо, ведь его не было дома уже три года, а он еще жив.
– Линдочка, не переживай ты так, – успокаивала свекровь. – Я тоже за него боюсь, но мы должны думать только о хорошем. Вот мне кажется, что мы в следующий раз получим письмо с фотографией, где он будет стоять на фоне Эйфелевой башни.
Но Энди не суждено было дойти до Парижа…
106 июня 1944 года десантный катер доставлял солдат в открытом трюме к пляжу «Омаха». Был дождь, из-за которого солдаты промокли до нитки. Судно скакало по волнам, и некоторые из бойцов, не переносившие качки, блевали за борт, а кое-кто и внутри трюма.
Энди стоял возле борта, облокотившись на него. От волнения его мучала жажда. Он потянулся к фляге с водой и с трудом смог ее открыть: руки дрожали в ожидании битвы. Хоть он уже и участвовал в сражениях, но никак не мог к этому привыкнуть. Его можно понять, ведь никак нельзя привыкнуть к такому. Справившись с крышкой, он сделал пару глотков, вернул флягу за пояс, а затем протер ладонью промокшее лицо. Энди достал из внутреннего кармана фотографию Линды и поцеловал ее.
– Я обязательно вернусь к тебе, – сказал Энди и убрал фотографию обратно, а затем поцеловал обручальное кольцо.
Все находившиеся на борту нервничали. Кое-кто пытался подбодрить своих товарищей, при том что сам дрожал от страха. Пара человек рассказывали анекдоты, которые помогали некоторым слушателям отвлечься и слегка успокоиться. Но после слов командира страх и волнение сковали всех окончательно.
– Тридцать секунд до точки высадки! – проинформировал командир. – Освободить трап! Когда откроется аппарель, двигаться быстро, освобождать проход! Кучей не бежать: так вы станете легкой мишенью! Да поможет нам Господь!
Большая часть находившихся на судне начала молиться и креститься. Молодой парнишка, стоявший рядом с Энди, начал целовать крестик, висевший у него на груди, да так сильно, что чуть целиком не засунул его в рот. Спереди Энди стоял парень, ровесник того, кто целовал крестик, который так сильно переволновался, что упал назад. Энди успел подхватить его и сказал то, что когда-то сказал ему бывший командир:
– Если тебе страшно, то просто ори.
Парень кивнул и вроде бы немного пришел в себя, но через секунду стало слышно, как начала стрелять артиллерия, и парень снова запаниковал. Все пригнулись, и кто-то из впереди стоящих сказал:
– Кажись, началось.
Командир прошел к аппарели и крутанул вентиль, открывающий ее. И за долю секунды до кого, как она открылась, услышал, как по той ее стороне начали биться пули.
Стоявшие впереди тут же были нашпигованы свинцом и повалились назад. Перед взором позади стоящих вспыхнули кровавые облачка, вылетающие из тел их товарищей. Брызги крови с кусочками плоти разлетались в разные стороны. Некоторые попадали в лицо другим и слепили их. Солдаты бросились вперед и попали под непрекращающуюся пулеметную очередь. Никто толком не успел среагировать. Бойцов передергивало от попаданий, и казалось, что их словно ударило током. Пули впивались в плоть солдат и разрывали ее. Целовавшему крест парнишке одна из таких пуль снесла полголовы. В оставшейся части он так и продолжал держать в зубах крестик. Его ровеснику тоже было суждено умереть здесь. Парень был хлипким и от полученных пуль отлетел назад, чем спас Энди, прикрыв его от очереди.
Энди упал, держа на руках парнишку, с которым разговаривал меньше минуты назад, а теперь он был мертв. Его кровь забрызгала форму Энди и залила глаза. Он стал мало что видеть: большую часть его взора закрывали кровавые пятна на глазах. Но все же кое-что он смог увидеть: как его товарищи переваливаются, выпрыгивают за борт. Энди последовал их примеру и, используя тело парнишки как щит, смог подняться и перевернуться через борт.
Он не помнил, как добрался до берега, но прекрасно помнил, как лег на живот и рукой, не державшей винтовку, начал смывать кровь с лица. Умыв лицо, первое, что он увидел, был холм с многочисленными пулеметными точками, из которых немецкие пулеметчики сеяли смерть. Энди не вставал, начал осматриваться по сторонам в поисках укрытия. Но кроме смерти ничего не видел.
Из других десантных катеров также выбегали солдаты и падали замертво. Кого-то смерть настигла в попытки выйти из воды. Трупы всплывали и болтались на поверхности. Лежавшие на земле раненые солдаты хватались за раны и корчились от боли. Кому-то не повезло, и он оставался жив даже после прилета снаряда из миномета. Бедняга хватался руками за вывалившиеся внутренности, пока другая его половина лежала в паре футов от него. Какой-то молодой солдат с потерянными глазами стоял возле противотанковых ежей, за которыми прятались его товарищи, и почему-то даже не пытался спрятаться. Он топтался на месте, плакал и звал маму. Когда он повернулся, Энди увидел, что ниже плеча у парнишки кровавое месиво. Он наклонился, поднял целой рукой оторванную и пошел с ней вперед, все так же зовя маму. Бежавшие в укрытие солдаты то падали, переворачивались, суетились, поднимались и бежали дальше… Кое-кто уже не поднимался. В некоторых катерах ехали солдаты, вооруженные огнеметом. В каких именно, можно было понять по выбегавшим из них солдат с огнеметом, а из каких-то полностью в огне после попадания пули в баллоны на спине солдата. Несколько катеров были объяты пламенем из-за таких случаев. Выбегавшие из них солдаты прыгали в воду, а другие помогали им потушить пламя. Энди был свидетелем, как группа солдат во главе с огнеметчиком бежала к холму, а после попадания пули в главу группы их всех поглотило огненное облако.
Земля дрожала от разрывающихся снарядов. Песок и грязь вздымались в воздух от попаданий пуль. К Энди подполз солдат и уткнулся лицом в грязь. Рядом с ним начал взлетать вверх песок и идти почти прямой полосой к его голове. Через пару выстрелов песок смешался с грязью вперемешку с мозгом и кровью этого парня. Пули пулемета превратили его затылок в кровавую кашу, а другую часть головы в какое-то подобие миски.
Около минуты, может две, Энди лежал на земле, пока не услышал голос командира, кричавшего, что нужно пробраться к холму и заткнуть эти чертовы пулеметы. Солдаты повылазили из укрытий и бросились вперед. Энди последовал их примеру. Но перед этим он взял свою винтовку и вспомнил слова бывшего командира. «Если тебе страшно, то просто ори». Энди бросился вперед, мысленно молясь, чтобы в этом бою не было пули, предначертанной ему судьбой.
Но, увы, в доставленном из Германии ящике с патронами была та самая пуля… И даже не одна. Может, неделю, может, две или вообще месяц назад в Германии сделали пули, которые были предназначены для Энди Уокера, когда он был далеко отсюда. Именно здесь в этот день им суждено встретиться.
Энди не успел пробежать и пару ярдов с того момента, как встал, как его передернуло, и он испытал такую мучительную боль, которую испытывает человек, когда к его коже прижимают раскаленный добела штырь, а затем при помощи кувалды вбивают этот штырь в руку. Вторая пуля попала ему в грудь, а третья ниже ребер.
Весь мир замедлился. Энди почувствовал, как медленно он стал двигаться. Увидел, как винтовка выпадает из рук. Почувствовал, что теряет равновесие и тело ведет куда-то в сторону. Из-за переноса веса на одну ногу его закрутило, и он упал на землю, лицом обращенный к морю. Ему казалось, что все это происходило очень медленно, но в реальности все закончилось за пару секунд. Будь все его движения в действительности такие медленные, то немецкий пулеметчик всадил бы ему еще пару пуль, решив, что американский солдат все еще жив.
Энди лежал и видел, как к нему, рядом с ним и через него бегут другие солдаты. Никто из них не подбежал к нему: им сейчас было не до этого. Сейчас надо было уничтожить пулеметные точки, а не пытаться спасти человека, в которого попали из пулеметной очереди.
В какой-то момент Энди перестал замечать бегущих солдат. Катера и корабли тоже пропали из его поле зрения. Веки потихоньку начали опускаться. Все его мысли и взгляд были устремлены туда, за горизонт, за океан, к жене, детям, родителям и сестре. И перед тем, как полностью закрыть глаза, Энди извинился перед женой, что не сдержал обещание и не вернулся.
– Прости меня, Линда…
* * *
В тот момент, когда в Энди попали пули, за несколько тысяч миль от того места, за океаном, Линда в панике проснулась в холодном поту, почувствовав необъяснимой ментальной связью, которая бывает между мужем и женой, что с Энди случилось что-то ужасное.
11Больше месяца от Энди не было ни единой весточки. Родители и Линда поначалу думали, что у него нет возможности писать, но со временем эта мысль спадала и приходила другая – что он погиб. Каждый день Линда выходила на крыльцо в надежде встретить почтальона и забрать долгожданное письмо. Но, увы, второго все никак не было. Долгими ночами Линда рыдала в кровати. Андриана всячески пыталась ее успокоить, несмотря на то что она как мать переживала ничуть не меньше. Через какое-то время она тоже перестала скрывать беспокойство. Сэм каждый день видел, как его женщины сидят на диване и проливают горькие слезы. Он и сам горевал по сыну ничуть не меньше остальных, но делал это втайне, когда под ночь выходил на крыльцо и смотрел вдаль.
Несмотря на горькую правду, Линда все равно каждый день выходила на улицу и ждала: маленькая капелька надежды все никак не покидала ее.
И вот в одно прохладное утро Линда вышла на крыльцо и содрогнулась от удивления. Она ждала увидеть почтальона, но никак не военную машину, перевозящую солдат. Птичка стояла и хлопала глазами, пока из кузова не выпрыгнул неизвестный мужчина. Незнакомцу передали чемодан его сослуживцы, сидящие в кузове, и он прошел к калитке, а машина уехала.
Линда смотрела на чужака и не могла понять, кто же это. Это был мужчина лет так сорока, но с грубой щетиной и седыми волосами на висках и подбородке. Лицо было покрыто морщинами. В глазах читались боль, усталость, страх. Одна рука мужчины была перевязана бинтами и висела на косынке. Он медленно шел вперед. Каждый его шаг сопровождался болью в туловище.
Войдя за калитку, он остановился, поставил чемодан на землю и развел здоровую руку, чтобы обняться. И только в этот момент Линда узнала до ужаса изменившегося мужа.
Она бросилась к нему. Слезы начали литься ручьем еще с первых ступенек. Когда же она уткнулась ему в грудь и начала рыдать в нее, он сказал следующие слова, от которых жена заплакала и застонала еще сильнее:
– Я же обещал, что вернусь.
Энди начал поглаживать ее волосы.
Она повела его в дом.
Начавшие завтракать Сэм и Андриана сидели за столом, когда в комнату вошла Линда, державшая под здоровую руку мужа. Родители тут же узнали вернувшегося сына. Они медленно привстали из-за стола с обвившими челюстями и округленными глазами. Они были удивлены не только возвращением сына, но тем, как война изменила его. Андриана первая вышла из-за стола и крепко обняла сына, а затем отец сделал то же самое.
Они вместе сели завтракать. Энди был правша, а управляться с вилкой или ложкой левой рукой он еще не научился, поэтому Линда кормила его с ложки. После завтрака он начал рассказывать о службе. После рассказа сына Сэм собрал всю волю в кулак и спросил:
– Ты вернешься на фронт, когда оклемаешься после ранения?
Энди ответил то ли с грустью, то ли с радость, или все вместе.
– Нет, теперь я не годен к службе.
Он поведал им о своем последнем бою. Во время штурма его подстрелили в руку, грудь и ниже ребер. Попавшие в грудь и ниже ребер пули не представляли никакой опасности, как, собственно, и пуля, попавшая в руку, но, в отличие от других, она нанесла непоправимый вред. Пуля раздробила ему кость. Только чудом ее не ампутировали в военном госпитале, в который его доставили, когда подобрали на пляже, потерявшего сознание и тяжело дышавшего. Врачи извлекли пули, а руку собрали, как могли. Но, к сожалению, она утратила прежнюю функциональность. Энди было тяжело даже держать ложку или карандаш, не говоря уже о том, чтобы бегать на поле боя, держа при этом винтовку, и стрелять. Так что, пролежав в военном госпитале пару недель, его отправили домой. Со временем его рука окрепнет, но все так же будет слаба. Он сможет самостоятельно держать столовые приборы, писать, водить автомобиль и даже использовать рабочие инструменты, но рука все равно будет слегка подрагивать, а движения будут скованные.
Счастью родных не было предела. Наконец-то им не придется жить с мыслью, что однажды они получат письмо с информацией о том, что Энди погиб в бою. Пускай война продолжалась, но теперь они смогут жить спокойно по выше указанной причине. Теперь они все смогут зажить спокойной жизнью… Все, кроме Энди, потому что пережитые ужасы войны будут преследовать его в ночных кошмарах. Много раз он будет просыпаться ночью в холодном поту с криками и хвататься за простыню и крепко сжимать ее в том месте, где во время привала лежал его «Springfield M1903»2727
Американская магазинная винтовка, которая эксплуатируется с 1903 года по настоящее время.
[Закрыть]. Иногда случалось так, что он хватался за руку Линды, думая, что это винтовка, и до боли сжимал ее. Она не держала на него зла за такое, потому что прекрасно знала, каково это – видеть пережитые ужасы и мучиться от них.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.