Текст книги "Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. Том 1. Перманентная революция и футуризм. Eritis sicut deus! Том 2. Советское авторское право в 1917–1930-х годах. «Честный» плагиат. Прецеденты"

Аналитические материалы, подготовленные отделом М.Н. Гернета, позволяли понять основные, наиболее типичные причины самоубийств в послевоенный период: по мнению социологов, в 1922–1923 годах основной причиной добровольного ухода из жизни являлись душевные и нервные болезни (25,8 % мужчин, 15 % женщин), на втором месте была безответная любовь или ревность (8,2 % и 13,3 % соответственно), затем следовали семейные неурядицы (8,8 % и 26,7 %) и пр. При этом сам профессор отмечал наименьший процент самоубийц среди военнослужащих, что объяснялось учёным качественным отбором в армию «душевно и физически здоровых» (Преступность и самоубийство во время войны и после неё. Издание ЦСУ СССР. М., 1927).

При анализе динамики суицидов в СССР обращала на себя внимание ещё одна особенность: «толчок» к увеличению количества самоубийств был зафиксирован именно в 1924–1925 годах. Действительно, начиная с этого периода самоубийства приобрели пандемический характер.

Если в 1924 году в СССР было зафиксировано 4681 самоубийство, что уже было на 670 случаев больше, чем в 1923 году, то в 1925-м прирост составил уже 1169 самоубийств.

Только в Ленинграде органами НКВД ежедневно фиксировались 10–15 случаев суицида, чего не было даже в революционном 1917-м году. И не замечать этого явления власть уже не могла. Большевикам перестаёт нравиться, что в таком непростом вопросе граждане проявляли непростительное своеволие, лишая таким образом власть сакрального права на любое насилие.

С принятием курса на новую экономическую политику в советском обществе принципиально поменялось не только отношение к труду как общественному явлению, но и к жизни в принципе.

Только с октября по декабрь 1921 года частными лицами были получены 185 тысяч патентов, в первом полугодии 1922 года – около 450 тысяч, во втором полугодии таких было уже 522 тысячи.

За два месяца 1921-го и 11 месяцев 1922 года было сдано в аренду (по 30 губерниям) 3069 различных производств, а на 1 января 1923 года – уже 4330 предприятий обрабатывающих отраслей, что составляло 15–16 % от всей национализированной промышленности. Большинство предприятий сдавалось в аренду на короткий срок: до двух лет (45 %), от двух до пяти лет (38,4 %).

К 1923 году только 7 % розничной торговли находилось в руках у государства, у кооперации – на 10, а у частника – на 83 %. И это очень важный показатель не только в экономической, но и в социальной сферах.

По сведениям известного публициста Ю. Ларина (Лурье)[73]73
  Под псевдонимом Ю. Ларин на литературном поприще трудился известный революционный деятель и один из организаторов Госплана Михаил Александрович Лурье (между прочим, – тесть Н.И. Бухарина).


[Закрыть], всего за два года (1921–1923) частные предприниматели увеличили свой капитал на 350 миллионов рублей [1. 118]

В середине 20-х годов в стране прошла целая серия уголовных процессов над нэпманами. Юрий Ларин на основе собранных им материалов проанализировал способы и методы успешного использования частным капиталом государственных средств. По его мнению, таковых было 12, думаю, что на практике значительно больше…

С ростом частной торговли и, соответственно, количества лиц, которые ею занимались, повседневной приметой жизни в советских городах и в сельской местности стало тотальное распространение хулиганства – наконец-то появились люди, которых можно было обворовать или ограбить. Судя по архивным материалам и газетным публикациям, волна хулиганства буквально захлестнула страну.

 
Республика наша в опасности.
В дверь
лезет
немыслимый зверь.
Морда матовым рыком гулка,
лапы —
в кулаках.
Безмозглый,
и две ноги для ляганий,
вот – портрет хулиганий (…)
Ремень в ручище,
и на нём
повисла гиря кистенём.
Взмахнёт,
и гиря вертится, —
а ну —
попробуй встретиться!
По переулочкам – луна.
Идёт одна.
Она юна.
– Хорошенькая!
(За́ косу.)
Обкрутимся без загсу! —
Никто не услышит,
напрасно орёт
вонючей ладонью зажатый рот.
 

(Маяковский В. В. Хулиган. 1926)

В 1920-е годы опасность стать случайной жертвой грабителей, хулиганов или вовсе «получить перо в бок» становилась всё более реальной для недостаточно осторожных обывателей.

 
Выньте, гулящие, руки из брюк —
берите камень, нож или бомбу,
а если у которого нету рук —
пришёл чтоб и бился лбом бы![74]74
  Одной из самых популярных книг становится «Искусство рукопашного боя». Её автор – бывший артист цирка Нил Н. Ознобишин – делился рекомендациями для тех, кто мог, на свою беду, случайно встретиться с уличными бандитами в не самое светлое время суток. В пособии в том числе описывались способы защиты от излюбленного приёма нападавших – неожиданного удара в лицо головой: «Удар головой в лицо спереди исполняется следующим образом. Схватите противника обеими руками за одежду или позади затылка и нанесите изо всей силы удар головой в лицо, низко наклоняя голову. Мы вам не советуем специально пользоваться этим ударом, но если представится удобный случай, не упустите возможности воспользоваться им, так как это весьма серьёзный удар, особенно пригодный для боя вплотную» (Ознобишин Н.Н. Искусство рукопашного боя. 1930).


[Закрыть]
…Идите!
Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
 

(Маяковский В.В. Облако)

В секретном донесении секретаря Иркутского губернского комитета партии А.Б. Гриневича в Сибирский крайком ВКП (б) по вопросу политико-экономического положения губернии за 1924–1925 годы сообщалось: «В деревне и городских поселках наблюдается громадное увеличение хулиганства, доходящего до драк, убийств, поножовщины».

Как правило, хулиганствующие субъекты не действовали в одиночку, это было связано не только со стихийно сложившейся тактикой уличных нападений, но и внутренней структурой преступных сообществ. До революции такие способы использовались только организованными хулиганами в Петербурге и Москве, но в 1920-е такая практика распространилась и на провинциальные города, в которых, по докладам ОГПУ, активно действовали «Кружки хулиганов», «Общество долой невинность», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов», «Интернационал дураков», «Центральный комитет шпаны» и пр. Когда сегодня мы читаем о массовом движении «А.УЕ.» (признанном экстремистской организацией и запрещённом на территории РФ решением Верховного суда РФ 17.08.2020), неплохо было бы вспомнить, как в советских школах образовывались такие вот неформальные кружки, в которых избирались «старшие» и регулярно собирались взносы на «общее».

Антиобщественные проявления в учебных заведениях достигли такого уровня самоорганизации и агрессии, что, например, из-за невозможности купировать эту проблему по решению исполкома г. Пензы была временно закрыта школа № 25.

Основная масса хулиганских поступков, естественно, совершалась на городских улицах. Например, в Казани бесчинствующие «они же дети» во время подготовки агитационного полёта закидали камнями самолёт «Авиахима» вместе с лётчиком, в Новосибирске примерно так же была сорвана комсомольская демонстрация. Весной 1925 года в той же Пензенской губернии хулиганствующей молодёжи удалось пустить под откос целых три состава: в марте в районе станции Сура в результате диверсии потерпел крушение скорый поезд – два человека погибли и девять были ранены, в апреле того же года произошло крушение товарного поезда № 104, а в мае по той же причине сошли с рельсов паровоз и четыре товарных вагона.

Особого размаха «хулиганское движение» достигло в Ленинграде, где традиционно подростки были объединены в пять основных группировок: «владимирцы», «песковцы», «вознесенцы», «рощинцы» и «гайдовцы». Причём каждая банда имела свои отличительные знаки. Например, у «владимирцев» картуз был сдвинут на левое ухо, а шарф-кашне был красный, у «гайдовцев» головной убор сдвигался на правое ухо, а кашне было синее и т. д. В кармане у каждого непременно лежал финский нож или гирька на ремне, заменявшая кистень. Шайки отличались строгой системой подчинения, формировали общую кассу, имели свой суд и следовали «понятиям». Огнестрельное оружие, которого было достаточно, сохранялось у них ещё со времен первой русской революции 1905 года, когда организованные группы хулиганов активно участвовали в уличных беспорядках как на стороне революционеров, так и черносотенцев.

После Октября бандитская иерархия оставалась практически без изменений, за исключением некоторых названий ОПГ и их специализации. Ленинградская «Красная газета» в 1925 году писала: «В Ленинграде есть ряд хулиганских корпораций, Охтенская, Гаванпольская, Балтийская, Тамбовская. У каждой – своё лицо. Охтенские занимаются разрушением домов – бьют стёкла, срывают вывески, выворачивают фонари, мажут ворота и стены. Гаванпольские – нападают на прохожих. Балтийские специализируются на собачонках и кошках, которых подвешивают к окнам, чтобы пищали, и на преследовании подростков. Тамбовские практикуют в пивных и клубах». Здесь же сообщалось, что «на набережной Невы, против фабрики б. “Торнтон”, местные хулиганы устроили грандиозное побоище. Участвовало в нём около двухсот человек»; «на Обводном канале произошло побоище между двумя шайками хулиганов – “тамбовской” и “воронежской”. Дрались около тридцати человек. В ход пущены камни, палки, ножи, раздавались выстрелы из револьверов» и т. д.

Когда в октябре 1923 года рабочая молодёжь собралась в клуб на постановку популярной английской комедии Б. Томаса «Тетка Чарлея», «во время второго действия между порховскими и охтенскими посетителями клуба произошла драка. Сначала дрались на улице, а потом, гоняясь друг за другом, с криком ворвались в зрительный зал и там открыли стрельбу из револьверов. С улицы в это время полетели камни. Публика в ужасе бросилась из зала, давя друг друга, некоторые полезли под эстраду, другие бросились к дверям и окнам. В итоге выбиты все стёкла, несколько человек получили серьёзные ранения».

Особенно много агрессивной шпаны было на Петроградской стороне и в окрестностях Лиговского проспекта. На Лиговке сутенёры в обязательных шапках-финках, с самопальными ножами в карманах назойливо предлагали прохожим «марух»; в чайной «Смычка города с деревней» (была и такая) собирались наркоманы; в пивной на Пушкинской улице, возле памятника поэту, нарезали круги лихие «пушкинские пацаны». Дошло до того, что «братва», обитавшая в Таврическом саду, ранила ножом и ограбила ответственного работника городской администрации – члена комиссии по борьбе с хулиганством.

В 1924 году председатель Ленинградского губернского суда Ф.М. Нахимсон признавал, что «главные кадры хулиганов состоят из зелёной молодёжи, частью даже членов РКСМ. Надо увлечь и привлечь эту зелёную молодёжь той или иной работой: кружками, экскурсиями, даже танцами (всё же лучше, чем хулиганство), одним словом – придумать для них разумные развлечения». Суды, при постановке обвинительного приговора, всякий раз учитывали их пролетарское происхождение. На одном из судебных заседаний выступавший в качестве обвинителя прокурор позволил себе дефиницию, когда говорил: «Наказание должно быть очень суровым, но условным».

При этом в Уголовном кодексе РСФСР 1922 года ещё сохранялся принцип, согласно которому уголовное наказание социально близких советской власти людей априори предусматривалось более мягким. Большевики длительное время полагали, что социальной опасности у хулиганства нет, поэтому сначала такие проступки относились к административным правонарушениям, затем к преступлениям небольшой тяжести, максимальная ответственность за которые предусматривалась в виде лишения свободы до двух лет. Время от времени милиция совместно с войсками ОГПУ совершает облавы, но они не приносят видимого результата. Жалобы на бесчинства носят единичный характер, жители рабочих районов резонно опасались мести и круговой поруки уголовников. По сведениям из милицейского протокола, известного на Васильевском острове дебошира Витю Плаксина укрывали от милиции сами потерпевшие от его выходок.

 
Растут болезни
и злоба,
и лезвие финки
от крови рыжо́…
 

(Маяковский В. В. Беспризорщина)

Учитывая активный интерес ОГПУ к медицинским экспериментам, благо, что для этого имелась практически неисчерпаемая экспериментальная база в качестве тысяч заключённых, всерьёз обсуждается предложение одного из врачей тюремной больницы Соколова, который выступил на заседании хирургического общества с докладом, утверждая, что хулиганство прежде всего является болезнью. Он рекомендовал коллегам в качестве эффективного метода её лечения хирургическое вмешательство – трепанацию черепа больного. «Многие заключённые хулиганы после трепанации изменили своё поведение. Один из них до операции не выходил за свои проделки из карцера. После трепанации, сделанной по поводу его болезни, характер его изменился и он принял активное участие в культурно-просветительской работе, организовал музыкальный кружок». Судя по докладу, он уже проводил такие экспериментальные операции на заключённых и вполне был доволен их результатом. Принимая во внимание, что эффективной мерой в борьбе с уличной преступностью считалась административная высылка, в обществе всерьёз обсуждался вариант переселения осуждённых за хулиганство граждан на остров Кильдин в Кольском заливе.

«Красная газета» опубликовала письмо, пришедшее с этого острова в редакцию: «Житель о. Кильдина Кустов пишет, что Кильдин – центр рыбного промысла населения Мурманского побережья. Там есть и постоянное население – около 100 человек. Остров – заповедник белых и голубых песцов, с уникальными природными условиями. Люди там живут только надеждой на будущее, “потому что настоящего у нас нет”, не надо на Кильдин хулиганов!». Ленинградское бюро краеведения предлагало альтернативу в виде островов Конд и Мег в Белом море, там находились старые монашеские скиты, ну а мнением монахов по этому поводу можно было пренебречь.

Столица, где число сотрудников милиции было существенно большим, в «криминальном вопросе» не отставала от регионов. В газете «Возрождение» от 18 января 1929 года сообщалось: «На окраинах Москвы хулиганы обнаглели. С семи часов вечера, когда рабочая часть населения выходит отдохнуть на улицу и в скверы, её встречает матерщина. Хулиганы выдумали играть в футбол дохлыми кошками, и ради шутки бросают этот “мяч” в публику, предпочтительно в женщин. Горе тому, кто пытается унять хулиганов: он может легко познакомиться с финским ножом.

В районе Черкизова по вечерам можно наблюдать цепь хулиганов, расставленную по всем правилам искусства. Эта цепь занимается тем, что задерживает почему-либо не понравившихся хулиганам».

Около 30 % из общего числа привлечённых к ответственности за хулиганство составляли комсомольцы и коммунисты. Этот факт вызывал крайне нервную реакцию в ЦК. 4 июня 1926 года Информационный отдел ОГПУ представил Секретарю ЦК ВКП (б) В.М. Молотову докладную записку о росте хулиганства в Сибири, в которой сообщалось, что только за первые месяцы 1926 года количество преступлений, квалифицируемых как хулиганство, выросло в сибирской деревне по сравнению с последним кварталом 1925 года более чем на треть.

Понятно, что причин для массового распространения хулиганства в нэповской России было более чем достаточно. И это не только последствия гигантских социально-экономических катаклизмов периода революций и Гражданской войны, но и всеохватывающий морально-этический вакуум, широкое распространение правового нигилизма среди населения, как и массовое беспризорничество.

Поэтому участие в открытом судебном процессе потерпевшей по уголовному делу комсомолки Любы Беляковой, которая не только опознала, но и обвинила насильников в совершении тяжкого преступления, было случаем уникальным.

Социальные страхи советского обывателя оказались чрезвычайно устойчивыми и серьёзно укоренившимися в глубинных пластах общественной психологии. Об этом свидетельствовали и результаты перлюстрации частной корреспонденции, методично и с размахом осуществляемой органами ВЧК-ОГПУ[75]75
  К концу 1924 года объёмы перлюстрации достигли 5 миллионов писем и 8 миллионов телеграмм [1. 27].


[Закрыть].

В партийных организациях активно обсуждались случаи перерождения товарищей по партии, для многих большевиков предательство ленинских идеалов и возврат к буржуазному прошлому были налицо.

Довольно типичным можно считать письмо бывшего красноармейца, а ныне обычного советского обывателя Сергея Голубятникова своей сестре: «Утомительная военная жизнь осталась в прошлом, многое было пережито в этой грозной, жестокой жизни, что приходится только сказать: так будь же вы прокляты, кровавые годы!»

 
По фронтам
пулемётами такать —
не в этом
одном война!
 
 
И семей
и квартир атака
угрожает
не меньше
нам.
 

(Маяковский В. В. Выволакивайте будущее!)

Некоторые активные участники Гражданской войны, красные офицеры и даже орденоносцы неожиданно для своих побратимов становятся первыми советскими миллионерами. Например, некоторые партизанские командиры на юге страны неожиданно оказались крупными животноводами, им теперь принадлежали тучные отары овец и большие пастбища, а отдельные, особо одарённые сослуживцы комдива Г.И. Котовского сумели занять ключевые позиции в бизнес-структурах Одессы, как официальных, так и не очень…

Многие большевики, а вместе с ними левые эсеры, анархисты-махновцы, которые ещё совсем недавно сами «смотрели в глаза атакующим дням революции», шли на штурм Перекопа, рубившие шашкой человека только за выцветший след от офицерских погон на его мундире, не понимали, почему страна вдруг окунулась в мелкобуржуазный загул, в котором, помимо различных хозяйчиков, теперь принимают участие представители новой элиты: чиновники-снабженцы, ответственные партийные работники, сотрудники финансовых инспекций, чекисты.

То, что Новая экономическая политика была изначально обречена, прежде всего потому, что её идеи противоречили основным законам экономики, руководители ВКП (б), думаю, понимали, поэтому и относились к такому внезапному возвращению в относительно недавнее прошлое как к временному компромиссу. (Предпринимателям об этом до окончательного решения ключевых задач восстановления хозяйства, судя по всему, решили пока не сообщать.)

Отсутствие свободного рынка промышленного сырья, необходимого для существования любого производства, породило невиданную до сих пор коррупцию.

Пролетарские суды рассматривали сотни дел, связанных со взяточничеством совслужащих, продажей «на сторону», а порой и открытым воровством сырья, превышением должностных полномочий и т. д. Так, служащие Ленинградского военного порта в сговоре с частной конторой «Заводопомощь» похитили 200 тысяч пудов мазута: 50 тысяч пудов из них жулики продали Ижорскому заводу, остальное было перепродано другим госструктурам. При этом у коммерсантов отсутствовали какие-либо финансовые средства, разрешения на торговлю и т. д., а сама фирма имела в штате одного сотрудника – машинистку – и снимала офис, располагавшийся в проходной комнате.

Директор бывшего АО Франко-русских заводов в Ленинграде Лопатин вошёл в соглашение с коммерческой фирмой инженера Евзерова «Инжбюро», который ухитрился безвозмездно передать 35 тыс. пудов кровельного железа от объединения «Красный выборжец».

Служащие завода «Треугольник» организовали посредническую компанию «Контора Мартынова», у которой осуществляли закупку кабеля для заводских нужд. Производилось это самым примитивным способом: в одни ворота на склады «Конторы» вывозился похищенный на заводе кабель, затем через другие ворота он ввозился на заводскую территорию уже от «Конторы Мартынова», после чего оплачивался «Треугольником».

Об этих и других типичных случаях внезапного обогащения за государственный счёт писал в 1927 году Ю. Ларин: «Начальник отдела снабжения Октябрьской железной дороги поручает своему тестю Медовому поставку для дороги горелок, ламповых стёкол и фитилей. У Медового нет ни горелок, ни денег – вся суть в наличности ответственного родственника на железной дороге. Тогда Медовый получает в Ленинградском едином потребительском обществе (ЛЕПО) образцы горелок, представляет их в отдел снабжения, там составляют акт осмотра и платят Медовому за всю поставку.

Начальник Северо-Западной железной дороги Храповицкий лично ведёт переговоры с мелким агентом ТПО о покупке 100 пудов шведских гвоздей (являющихся якобы собственностью этого агента), выдавая записку об уплате ему немедленно всех денег. Гвозди на деле берутся из государственного заброшенного сарая.

Агент Ленинградского губоткомхоза, сын купца Белокриницкий, уже бывший раз осуждённым на пять лет за связь с бандитами, является другим поставщиком – сообщником Храповицкого.

Лаборанты Ленинграда в 1922 и 1923 годах за взятки получали из Рауспирта денатурированный спирт, который затем частные торговцы употребляли на парфюмерию. Имея, таким образом, материал дешевле ТЭЖЭ (треста “Жиркость”), они били его на рынке, продавая свою парфюмерию на 15–20 % дешевле.

Служащие «Балтфлота» Константинов, Курыленко, Зверев открыли два коммерческих магазина, которые торговали товаром, поступавшим исключительно с государственных складов (“включительно до щёток и фитилей”)».

Хорошо информированный сотрудник Госплана Ю. Ларин (М.А. Лурье) писал ещё об одном громком деле с участием бывшего купца-миллионщика Семёна Пляцкого, сумевшего коррумпировать руководство крупнейшего ленинградского завода «Большевик», относившегося к ВПК. Дело вёл помощник прокурора Кондурушкин: «Имеется в Ленинграде спекулянт по имени Семён Пляцкий. Он проходит, как рассказывает тов. Кондурушкин, через целый ряд судебных процессов разных госорганов. Он миллионер, был миллионером и до революции – металлоторговец. Весь период военного коммунизма он был нашим государственным служащим. В 1921 году, когда началась новая экономическая политика, он стал частным предпринимателем, и вот с тех пор проходил уже по восемнадцати судебным хозяйственным процессам. По всем восемнадцати процессам он был осуждён. Процессы эти прошли в Ленинграде в последние годы в суде, а самые злоупотребления происходили в течение ряда предшествующих лет. Сюда относятся: процесс Франко-русского завода, дело Государственного машиностроительного треста, дело “Красного путиловца”, дело Треста массового производства, дело Московского треста средней металлической промышленности, дело Ленинградской губинспекции мест заключения, дело завода “Большевик” и т. д. Тов. Кондурушкин пишет о нем: “По всем делам осуждён, но по всем делам жив и здоров. Два раза сидел в ЧК и оба раза возрождался, как феникс”. Платил нам подоходный налог. Годовой оборот его составлял около 3 млн рублей. Был связан более чем с тридцатью государственными учреждениями. В данный момент (апрель 1927 года) опять в тюрьме. Так вот этот делец, например, заводу “Большевик” заказал прокатать 25 тыс. пудов стали из материалов завода. Цена Пляцкому была назначена ниже себестоимости. Заказ (валы) был выполнен из высокосортной стали, подходящей по составу к инструментальной. Заказ Пляцкому был выполнен на месяц раньше срока, между тем аналогичный заказ Сестрорецкому оружейному заводу был исполнен на месяц позднее, и задержаны были заказы Волховстрою. Заказы Пляцкому выполнялись из материалов завода, но тем не менее Пляцкий под них получил широкий кредит в нашем Госбанке. Этот банковский кредит он использовал для своих других оборотов. Далее, этот заказ был заклеймён буквой Г, что является специальной ответственной маркой завода “Большевик”, указывающей на особо высокое качество товара, т. е. этот товар особенно охотно должны были рвать с руками все наши нуждавшиеся в металлотоварах госорганы. Наконец, управляющий завода Серов выдал ещё Пляцкому мандат в том, что Пляцкий является “представителем завода”. Само собой разумеется, что администрация завода в значительной части была на откупе у Пляцкого, как показал затем суд» [1. 118].

В.В. Маяковский не мог пройти стороной мимо такой злободневной темы: «Спросили меня: Вы любите НЭП? – Люблю. – ответил я. – Когда он не нелеп»:

 
Многие товарищи повесили нос.
– Бросьте, товарищи!
Очень неумно-с.
На арену!
С купцами сражаться иди!
Надо счётами бить учиться.
Пусть «всерьёз и надолго»,
но там,
впереди,
может новый Октябрь случиться.
С Адама буржую пролетарий не мил.
Но раньше побаивался —
как бы не сбросили;
хамил, конечно,
но в меру хамил —
а то
революций не оберёшься после.
Да и то
в Октябре
пролетарская голь
из-под ихнего пуза-груза —
продралась
и загна́ла осиновый кол
в кругосветное ихнее пузо.
И вот,
Венской,
Эмчекою
вынянчена,
вчера пресмыкавшаяся тварь ещё —
трёхэтажным «нэпом» улюлюкает нынче нам:
«Погодите, голубчики!
Попались, товарищи!»
Против их
инженерски-бухгалтерских числ
не попрёшь, с винтовкою выйдя.
Продувным арифметикам ихним учись —
стиснув зубы
и ненавидя.
Великолепен был буржуазный Лоренцо.
Разве что
с шампанского очень огорчится —
возьмёт
и выкинет коленце:
нос
– и только! —
вымажет горчицей.
Да и то
в Октябре
пролетарская голь,
до хруста зажав в кулаке их, —
объявила:
«Не буду в лакеях!»
Сегодня,
изголодавшиеся сами,
им открывая двери «Гротеска»,
знаем —
всех нас
горчицами,
соуса́ми
смажут сначала:
«НЭП» – дескать.
Вам не нравится с вымазанной рожей?
И мне – тоже.
Не нравится-то не нравится,
 а чёрт их знает,
как с ними справиться.
 

(Маяковский В. В. Спросили меня… 1922)

Дикие формы предпринимательства в сочетании с революционными экономическими идеями, которые никак не вписывались в господствовавшую «идеологию бедности», в совокупности с посттравматическим синдромом – неизбежным спутником многолетней братоубийственной войны – неизбежно приводили к рецидивам в массовом сознании, в том числе стали причиной очередного всплеска самоубийств. Известный учёный Иван Николаевич Филимонов[76]76
  Филимонов И.Н. – академик, один из организаторов и заместитель директора института мозга АМН СССР с 1927 по 1966 год.


[Закрыть] в своей книге «Травматический невроз: по материалам войны 1914–1918 гг.»> изданной в первой половине 20-х годов, называл это явление психогенным состоянием. В советских психиатрических больницах его попытались лечить «лошадиными дозами инсулина», от которых пациенты периодически теряли сознание.

Перечитаем первую редакцию сборника рассказов «Конармия», написанную участником Польского похода, корреспондентом газеты «Красный кавалерист» Исааком Бабелем (с псевдонимом Кирилл Лютый), сразу становится понятно, что было от чего «тронуться умом» вчерашним будённовцам. «Чем не времена Богдана Хмельницкого?» — писал его автор в своём дневнике (как известно, гетман Войска Запорожского был известен не только своей русофильской позицией, но и прославился своей патологической ненавистью к еврейскому населению). Одно описание того, как будённовец «красиво, без брызг, зарезал старого еврея», дорогого стоит. Бабель вспоминал факт расформирования 6-й дивизии 1-й Конной за участие в массовых еврейских погромах в 1920 году. Попытавшийся остановить подчинённых командир дивизии Г.Г. Шепелёв был убит[77]77
  В приказе Революционного Военного Совета по войскам I конной красной армии (№ 89. 1920 г. 9 октября, 24 часа, ст. Ракитно) отмечалось, что «там, где прошли преступные полки недавно ещё славной I конной армии, учреждения советской власти разрушены, честные труженики кидают работу и разбегаются при одном слухе о приближении бандитских частей. Трудовое население, встречавшее когда-то ликованием I конную армию, теперь шлёт ей вслед проклятия».


[Закрыть].

В РВС республики поступил рапорт от секретаря Военкома 6-й кавдивизии Хагана, после чего для расследования массовых преступлений против мирного населения в армию направлена чрезвычайная следственная комиссия во главе с членом Совета труда и обороны (СТО) РСФСР Г.Н. Мельничанским.

«№ 148

Рапорт Чрезвычайной следственной комиссии в Реввоенсовет 1-й Конармии о преступлениях бойцов 6-й кавалерийской дивизии

Не ранее 1 октября 1920 г.

В Реввоенсовет 1-й Конармии

Рапорт

Чрезвычайная следственная комиссия по делу об убийстве военкомдива 6-й т. Шепелёва бойцами 31-32-го полков 1-й бригады 6-й кавдивизии в составе председателя т. Мельничанского, члена комиссии т. Белякова, члена и секретаря комиссий т. Степаненко приступила к выполнению задания 1 октября в селе Глинск по месту нахождения штадива 6-й.

К допросу были привлечены непосредственные свидетели убийства и товарищи, пробывшие с Шепелёвым весь день с утра; были привлечены к допросу также и лица из командного состава.

Сразу же при допросах выяснилась картина убийства и что комиссии придется расширить свои задания, не ограничиваясь выяснением дела Шепелёва, но заняться выяснением общего настроения бойцов и состояния 6-й кавдивизии.

Обстановка убийства – при допросе секретаря убитого, бывшего с ним всё время, при допросе комбрига Книги[78]78
  Книга В.И. – бывший прапорщик РИА, герой Первой мировой войны – кавалер Георгиевских крестов 4-х степеней, во время Польского похода командовал 1-й Кавалерийской бригадой 6-й Кавдивизии, после проведения следствия отстранён от должности. На военную службу возвращён в 1921 году.


[Закрыть] и других – тесно переплетается с общим настроением частей, деморализованных проникшими туда контрреволюционными элементами, достигшими больших результатов в своей работе из-за полного бездействия командного и комиссарского состава.

Уже с первых дней отхода частей 6-й кавдивизии начало проявляться в отдельных группах настроение – «идём почистить тыл от жидов», «идём соединиться с батькой Махно», «бей жидов, комиссаров и коммунистов». Командный комиссарский состав с первых же дней не принял никаких мер к локализации настроения.

Накануне убийства т. Шепелёва в Полоном в течение всей ночи происходил погром: убивали, грабили и насиловали (Новое Местечко).

Утром при проезде т. Шепелёва из Нового Местечка грабёж продолжался. При разгоне т. Шепелёвым бандитов он натолкнулся на фельдшера 33-го полка, грабившего вместе с сестрой того же полка Марией Чумаковой убитых евреев. Когда фельдшер бросился бежать, Шепелёв убил его выстрелом из револьвера; арестовав затем сестру, он направился в часть. По пути сестра успела сообщить бойцам, что им убит боец, что разожгло страсти (военком защищает жидов, надо убить и пр.).

По показанию свидетелей видно, что командный состав 31-го и 32-го полков, за исключением 2–3 военкомов и эскадронных командиров, командира 31-го полка Черкасова и его помощника Седельникова, Книги и военкома Романова, не проявляли никакой деятельности, чтобы подавить нарастающее настроение. Даже тогда, когда Шепелёв первый раз [был] ранен, к нему не было приставлено надёжной охраны, которая могла бы быть составлена в крайнем случае из части командного состава. Убив Шепелёва, бойцы построились в ряды и как будто притаились выжидающе. При допросе Книги и лиц командного состава и требовании указать застрельщиков и убийц, так как несомненно эскадронные и взводные были тут же и знают своих людей наперечёт, получился стереотипный отказ. Были толки, лица перемешались, и мы никого узнать не могли. После события ни комбриг и никто из командного состава не принял никаких мер, чтобы найти застрельщиков и убийцу. При дальнейшем следовании частей в м. Любар был устроен форменный погром, причём, по рассказам, там было убито около 60 евреев – опять-таки командным составом не было принято мер к ликвидации погрома и к вылавливанию погромщиков. Затем, уже при нашем пребывании в 6-й кавдивизии, в местечке Прилуки и Вахновке были разгромлены винные заводы, были погромы. В Прилуках убит 21 чел., 12 раненых и много изнасиловано женщин и детей. По рассказам обывателей, женщины насиловались на улице на глазах у всех, многие из девушек покрасивее взяты в обоз. В Вахновке 20 убито, количество раненых и изнасилованных неизвестно, и сожжено 18 домов.

При погроме в Прилуках вся комиссия целиком являлась непосредственным свидетелем разложения частей 6-й кавдивизии и полного бездействия, если не сказать попустительства, командного состава.

Погром начали квартирьеры 2-й бригады в присутствии оставленного для охраны взвода эскадрона штаба 6-й кавдивизии, который не охранял, так как он стоял смешанный в стороне, и отдельные бойцы сами грабили. Военком эскадрона лично пытался уговаривать толпу, но безрезультатно. Комиссия в полном составе бросилась к месту погрома и разогнала бандитов, задержав двух – задержанные были сданы военкому эскадрона, затем будто отбиты бойцами. Настоящий погром разгорелся к ночи. По приезде на место стоянки штабдива нами было послано предложение начдиву 6-й за его личной ответственностью послать части для ликвидации погрома, но хотя последний и отдал приказ коменданту послать части, но по опросу нам стало ясно, что предписание осталось на бумаге. По допросу начдива 47-й, занимающего м. Прилуки, выяснилось, что начдив 6-й, заехав к нему, предупредил, чтобы в случае, если кавалеристы будут шалить, то 47-я их не трогала “во избежание конфликтов”. Когда погром разгорелся, то в нём приняли участие отдельные бойцы 8-й червонной и 47-й дивизии. По нашему мнению, начдив 47-й не принял мер к ликвидации погрома, не делая даже серьёзной попытки к этому. Об этом гласит его доклад.