Текст книги "Притяжение судьбы"

Часть 2. Всё имеет отражение

 
Путь к мечте пусть бывает и сложный, но
Важно знать – водой камень обтачивается –
В жизни нет ничего невозможного,
Но «всё когда-то заканчивается».
 

Из повести «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери

– Люди покупают вещи готовыми в магазинах. Но ведь нет таких магазинов, где торговали бы друзьями. Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!

– А что для этого надо делать? – спросил Маленький принц.

– Надо запастись терпеньем, – ответил Лис. – Сперва сядь вон там, поодаль, на траву – вот так. Я буду на тебя искоса поглядывать, а ты молчи. Слова только мешают понимать друг друга. Но с каждым днем садись немножко ближе…

Назавтра Маленький принц вновь пришел на то же место.

– Лучше приходи всегда в один и тот же час, – попросил Лис. – Вот, например, если ты будешь приходить каждый день в четыре часа, я уже с трех почувствую себя счастливым. И чем ближе к назначенному часу, тем счастливее. В четыре я уже начну волноваться и тревожиться. Я узнаю цену счастью.

⁂

Так Маленький принц приручил Лиса. И вот настал час прощанья.

– Я буду плакать о тебе, – вздохнул Лис.

– Ты сам виноват, – сказал Маленький принц. – Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно; ты сам пожелал, чтобы я тебя приручил…

– Да, конечно, – сказал Лис.

– Но ты будешь плакать!

– Да, конечно.

– Значит, тебе от этого плохо.

– Нет, – возразил Лис, – мне хорошо. Вспомни, что я говорил про золотые колосья.

Он умолк. Потом прибавил:

– Поди взгляни еще раз на розы. Ты поймешь, что твоя роза – единственная в мире. А когда вернешься, чтобы проститься со мной, я открою тебе один секрет. Это будет мой тебе подарок.

Маленький принц пошел взглянуть на розы.

– Вы ничуть не похожи на мою розу, – сказал он им. – Никто вас не приручил, и вы никого не приручили. Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он – единственный в целом свете.

– Вы красивые, но пустые, – продолжал Маленький принц. – Ради вас не захочется умереть. Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех.

И Маленький принц возвратился к Лису.

– Прощай… – сказал он.

– Прощай, – сказал Лис. – Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. Твоя роза так дорога тебе потому, что ты отдавал ей все свои дни.

⁂

Для того чтобы написать книгу, нужно иметь богатую фантазию, бурлящую в твоей голове и требующую выплеска наружу, или поверить в то, что твоя жизнь очень интересна, и прежде всего она должна быть интересна тебе, потому что за других можно не переживать – людям всегда интересна чужая жизнь. И когда ты начинаешь обращать внимание на всё происходящее с тобой и придавать значение событиям, жизнь и вправду становится весьма интересной, а главное – осмысленной и прочувствованной, в каждый момент прожитой чуть дольше. Когда раскладываешь её на эмоции и мелкие эпизоды, она наполняется силой впечатлений, осознанием каждого штриха и кажется гораздо ярче, ты воспринимаешь её не как текущую данность, а видишь непредсказуемые повороты, моменты соединяются в историю, и ты наблюдаешь за всем, как за приключением, будто смотришь фильм, – внимательно, боясь упустить детали.

⁂

Анализировать себя, другого человека, наблюдать за людьми очень интересно. И сколько книг об этом ни написано, будет еще столько же и много раз по столько же, ведь самое занимательное – это мозг человека, который создает всё вокруг – ситуации, действия, восприятие этих действий, саму жизнь. Наш мозг способен превратить глобальное в пустяк и наоборот, а самые потрясающие истории – истории, которые рождает твое восприятие. Цепочка изменения его неизбежна, ведь каждый день мы вступаем на новый уровень, и получаем новые факторы оценки, и меняемся, меняемся безвозвратно, и порой удивляя самих себя, никогда больше не возвращаясь в прежнее состояние.

Суть этой книги не в сочинении красивой истории, а в отношении к историям в жизни, и интересна именно тем, что она не придумана.

⁂

У всех нас разный возраст, довольно долгая прожитая жизнь с многочисленными событиями, взлетами и падениями, счастьем и огорчениями, но «сегодня» имеет огромную силу и значимость, и всё наше прошлое становится лишь фоном и вспомогательным путем к тому, что мы чувствуем сейчас, в данную секунду, и всё, что до этого, уже не так важно и не так ярко. В этот момент кажется, что так всегда и было, и уже сложно представить что-то по-другому, можно вспомнить, но никогда больше нельзя почувствовать вчерашний день, и целая жизнь меняется местами с одним вздохом. Надо ловить мгновения и знать, что когда-то все изменится. А ещё на всё в жизни есть только один шанс. И даже если есть ещё один, он уже другой.

XIII

Моя история продолжается и продолжает меня удивлять. И не знаю, кто теперь удивляет меня больше – эта странная женщина, к которой мне довелось так проникнуться, или эта ещё более странная женщина, которая живет во мне, – я сама.

И вот так бывает: тебе уже почти тридцать лет (и здесь может быть любой ваш возраст, ведь вам это, вероятно, так же знакомо, а если нет, то наверняка когда-нибудь будет), и ты думаешь, что испытал всё: сильную любовь, привязанность, влечение, влюбленность, сумасшествие, ведь всего этого было так много, но вдруг ты понимаешь, что за эти немало лет разных переживаний впервые человек стал для тебя всем, впервые ты понимаешь, что живёшь кем-то, утопая целиком и полностью в нём – мыслями, образами, мечтами и временем… Последнее – самый истинный индикатор, ведь время – это единственное независимое измерение жизни. И когда твое время определяется промежутком от встречи до встречи, этот человек становится твоей жизнью.

Мы живём один раз, поэтому каждое наше событие пусть окажется достойно сюжета книги, и какая разница, что будет, по большому счёту, ведь после нас останутся только эти истории. Так пусть они будут яркими и сумасшедшими, безумными, но в них будет наше счастье.

⁂

Когда, казалось, всё должно было перейти очередные границы и наше общение с Софи приобрести совершенно отчетливые дружеские черты, всё пошло совершенно не так. Но эта книга будет насыщенна событиями – тут будут счастье и слезы, полеты и отчаяния, удивительное и необъяснимое, очевидное и непредсказуемое.

⁂

Сначала у Софи был сложный период – она переживала расставание с мужем, часто приходила грустная на занятия, странно проводила джаз-модерн, давая почти каждый урок импровизацию – во всём этом было видно её настроение и внутреннее состояние, которое внешне она не показывала. Я не понимала, как с ней общаться и что ей нужно – внимание и поддержка или чтобы никто не трогал. Я пыталась почувствовать её и подстроиться, сама, конечно, продолжая радоваться любым её знакам внимания в мою сторону. Однажды я тоже пришла грустная и уставшая, плохо себя чувствовала, и при выполнении каких-то поворотов у меня закружилась голова. Софи сказала мне посидеть рядом с ней и не делать больше упражнение. Когда я села, она спросила: «Ты сегодня грустная?» – Я сказала: «Да», – больше она ничего не спрашивала, а в конце занятия обняла меня и сказала: «Не грусти! Ты же такой светлячок! Если ты будешь грустить, что же мне тогда остается?!». Для меня эта фраза значила много, и тогда я поняла, что своими улыбками ей я не только счастлива сама, но и, возможно, поддерживаю её, ведь я вижу, как она ко мне относится. Мне даже стало стыдно за своё настроение, ведь у меня и правда не было никакой глобальной причины для расстройства, в отличие от того, что переживает она, но тем не менее держится и улыбается.

Вики сказала, что Софи наверняка заряжается от меня чем-то положительным: «Ты такой человек, после общения с тобой всегда легче становится, и от тебя какой-то свет исходит», – я впервые слышала от неё такие слова, и мне было невероятно приятно. Я сказала, что я это вижу как раз от Софи – какой-то свет, и она меня этим привлекает, на что Вики сказала: «Вот вы и светите друг другу! Потому что у вас обеих это есть!». И эти слова вызвали во мне улыбку и некоторое воодушевление. Но, кроме того, я расстраивалась. Я не могла больше возить Софи домой, потому что она там не жила, и тех редких возможностей пообщаться с ней двадцать минут в машине уже не было больше месяца… на занятиях, если она была грустная, я тактично её не трогала, а иногда мы даже расходились, не попрощавшись. Было несколько моих попыток удержать наше общение в виде приглашений в кино или театр, но всё это было безрезультатно. Софи отказывалась. Тогда мне казалось, что у неё нет желания идти на контакт.

Наше общение плавно умирало… И я просто ждала… чего-то… просто ходила на занятия, потому что они были моим наркотиком, с трудом пережидала выходные и оплакивала ушедшее счастье.

Я немного приболела, и, видимо, об этом говорил мой внешний вид. Я сидела в зале и ждала занятия, зашла Софи:

– Так! Сидим с заплаканными глазами! Прекращай.

Я сказала, что просто приболела, но она либо не услышала, либо не поверила. А вечером мне захотелось написать ей что-нибудь хорошее, и я отправила картинку с фразой: «Люди, которые всё время мерзнут, дольше сохраняют свою красоту», добавив: «Теперь я знаю, почему ты такая красивая!». Её постоянное замерзание всегда вызывало у меня особенное умиление. Она ответила сразу:

– Эля, ну ты просто мечта! Спасибо тебе! Ты тоже прекрасна! Только не плачь, не расстраивайся – все когда-то заканчивается. Целую тебя.

Эти слова заставили меня дернуться. О чём она говорила? Она так точно попала в мои мысли и в то, что я переживала. Конечно, она подразумевала что-то иное и не знала, что грустила я от того, что заканчивалось наше общение с ней. Но с чего она вообще решила, что я плакала?

– Почему мечта? Иногда совсем не хочется, чтобы что-то заканчивалось. И я тебя целую.

– Мечта, потому что ты добрая, отзывчивая, красивая – всем бы такие качества. В любом случае, когда что-то заканчивается, начинается новое, а это всегда эмоции. Спокойной ночи.

Столько комплиментов от неё грели мне душу. Но вот такой периодический мармелад в нашем общении в совокупности с её нежеланием внеплановых встреч начинал мучить меня множеством вопросов и сомнений.

На следующий день Софи тоже заболела и проводила тренировку, закутавшись в свитер, с чашкой Терафлю. После занятия я подошла к ней и, прежде чем попрощаться, решила поделиться хорошими лекарствами, которые меня спасли от болезни. Она с милым, покорным и беспомощным видом смотрела на меня своими светлыми глазами, как ребенок, растерянно взяла таблетки и спросила, как их пить. В этот момент её хотелось обнять и закутать в какое-нибудь теплое одеяло; я умилялась этому трогательному виду. Пожелала ей скорее выздоравливать.

А на следующий день я пришла в школу и увидела там Макса – я ждала занятий, а он прошел мимо по коридору и посмотрел на меня, явно узнав. Я, не ожидав такой встречи и испугавшись, тут же отвернулась. По его спортивной одежде мне показалось, что он был на занятии. Через пару минут вышли все остальные и Софи. Она показалась мне взволнованной и даже заплаканной, растерянно подошла к залу, который был еще занят, потом заметила меня, подошла, поцеловала и села рядом. Я, к своему же неодобрению, не сообразила, как себя вести, и спросила: «Как дела?» – желая её поддержать, но тут же поняв, что этот вопрос был совершенно неуместен. Она ожидаемо бросила: «Нормально», – и сидела, смотря в другую сторону.

В четверг она была с обручальным кольцом, которое не носила с момента расставания. Мне стало интересно, решила ли она вернуться к мужу. Я спросила её, и она сказала, что собирается: «Я, конечно, знаю, что нельзя верить мужским словам, но он прям уж такой…». Было понятно, что он очень активно пытается её вернуть. А потом она добавила, что ей просто жалко ребенка, что там садик и прочее. Я задумалась: ищет ли она себе повод или убеждает себя в том, что возвращается только для ребенка. Этот вопрос возникал у меня часто – в чем мы пытаемся порой себя убедить и, главное, зачем. Думаю, Софи, как и все мы, сама не знает ответ на этот вопрос.

А в моей голове снова всплыла та ситуация… Она забылась и ушла, казалось, в прошлое, но теперь нарисовалась заново. Мне опять было стыдно смотреть Софи в глаза.

От постоянных тренировок на полотнах и подготовки к новому музыкально-акробатическому концерту моя спина начала сильно болеть, уже не давая нормально заниматься. В ходе какого-то разговора я пожаловалась на это Софи, а она кокетливо сказала: «Не ломай так себя, а то не доживешь до выступления, придется ездить к тебе домой, спинку мазать». Мне и хотелось бы на это ответить, но я сдержалась. Зачем она всё это говорила?! Мне кажется, я готова была бы сломаться здесь и сейчас, если бы перспектива того, что она приедет ко мне домой «мазать спинку» действительно существовала. Но вот так она общается, и вроде бы всем понятно, что это просто милая шутка, но так же понятно, что прозвучать она может только от неё и только мне. А я рассказала ей, что каждый раз после стретчинга я замечала, что боли в спине проходят, настроение хорошее и много энергии. И я совершенно её не обманывала, кроме того, наверное, что дело было не только в стретчинге. А дальше я внезапно получила то, на что не рассчитывала, но всегда безусловно хотела – она повесилась на меня, приятнейше обвив мне шею своими прохладными руками. Ей доставляли удовольствие то ли моя любовь к её тренировкам, то ли знаки внимания к ней, а мне – такая её реакция. А следом на занятии она, по случаю нечетного количества человек, тянулась со мной. Она так чувственно на меня опустилась, полурастягивая, полуобнимая, что это невозможно было не отметить. И если раньше мои эмоции глушили меня как рыбу и я не могла осознавать даже пространства вокруг, не говоря уже о способности что-то сказать или сделать, то сейчас они хоть и были такие же сильные, но уже не сковывали, а напротив, хотели выйти наружу и обратиться к ней. Когда в очередной позиции растяжки она лежала на мне и я снова наслаждалась моментами объятий и её приятного тела, я не удержалась и сказала: «Софи, такая мягкая…», – она, кажется, и не ожидала такого поворота и, возможно, немного смутилась, через некоторую паузу ответив: «Мягкая? Конечно, плюс три килограмма…». Возможно, это было моё восприятие и выдача желаемого за действительное, но в её интонации отмечалось, что ей нравится это слышать… Когда я очень хорошо стала опускаться к полу, она, лёжа на мне, как-то загадочно произнесла: «Мммм, что тут делается…», – и таким голосом… что я была в замешательстве пару секунд, пока она не продолжила фразу: «Эль, ты уже ниже пола». Когда я рассказала это Нике, она построила сценарий дальнейшего развития, который дал бы фору передовым режиссерам мирового кинематографа. Если вы девушка и дружите с девочками нетрадиционной ориентации, будьте готовы к тому, что даже дружеские отношения женщин для вас уже никогда не будут прежними.

Вики говорит, что я воплощение толерантности. Пару раз в жизни я сама целовалась с девушками – такое было у многих, но это не считалось чем-то особенным. А с Никой часто мы спали в обнимку, потому что она так окутывала мягкостью своего тела, что я засыпала с ней в каком-то ощущении тепла, но ничего большего в моей голове не было. Но разница наших взглядов на такие ситуации в том, что девочки нетрадиционной ориентации придают им большее значение, чем мы, которые, кажется, и склонны к симпатии к своему полу, но не принимаем это как что-то серьезное. При этом я понимаю, что почти любая из нас способна открыться той женской нежности и до какой-то степени допустить физический контакт. Но если бы раньше я не обратила внимания на эти моменты, то сейчас я тоже могла строить из них целые цепочки умозаключений.

XIV

Лилия. Мы дружим близко уже несколько лет, но, как мне кажется, до этого дня мы хотя и любили, но совсем не знали друг друга. При всей теплоте наших взаимоотношений мы не были никогда особенно откровенны. Раньше в основном мы проводили время компанией – с её мужем и моим молодым человеком, и только последнее время стали больше встречаться вдвоем. Но в эти месяцы мы почти не общались. Всё моё время занимали те самые девочки, а Лилия на всё это смотрела неодобрительно, считая их «интересы» глупостью и придуманными проблемами. Она всегда забавно говорила: «Вот им бы каждой мужика нормального, чтобы взял и… прогнал всю дурь». Сама Лилия уже десять лет замужем. В отличие от Катрин, она милая и домашняя, мягкая, доброжелательная. Она воспитывает ребёнка и совершенно не интересуется бизнесом. Внешне она очень скромная и элегантная.

Лиля знала все мои истории жизни, отношения с мужчинами, всегда смеялась, что запуталась в моих ухажерах. Она ничего не знала про Софи… я не могла ей сказать и не представляла, что сделаю это когда-нибудь. В очередной раз, когда я удивлялась нормальной реакции друзей на свою нестандартную любовь, мы с Катрин шутили, что у меня есть шанс узнать другое мнение, рассказав Лиле. Но я не считала необходимым рассказывать ей эту глупость, которая имеет характер временного помешательства и скоро закончится… пока не настал тот день, когда всё это стало для меня не глупостью. Я приехала к Лилии в гости, и мы проводили вечер вдвоем, с шампанским. Я все еще сомневалась, что смогу это сделать, но постепенно намекала ей на то, что должна кое-чем удивить. И я рассказала. Я действительно думала, что Лилия будет тем человеком, который наконец начнет вправлять мне мозги. Но нет… Она не стала этого делать, а более того, она стала тем человеком, который всю оставшуюся историю понимал и поддерживал меня больше всех, радуясь, и переживая за меня, и чувствуя то, что чувствую я. И это была немалая роль, которую сыграла для меня история с Софи, – приобретение подруги на совершенно другом уровне. За это время мы с Лилей поняли, что гораздо ближе друг другу, чем могли открыться ранее.

Лилия еще находилась на стадии понимания меня, того, что происходит, и того нового, что ей во мне открылось. После моего описания наших с Софи растяжек-объятий она написала:

– Ох, девочки! Ты в мужчин-то ещё веришь?

– Конечно. Просто, как и до Софи, пока нет того, с кем хотелось бы иметь отношения. То, что у меня не будет смены ориентации, я уверена абсолютно точно! (смеюсь)

Лилия пыталась понять глубину моего бедствия.

– А как ты себе всё представляешь? Ты найдешь мужчину и забудешь Софи или будешь одновременно любить обоих?

Для меня тогда была определена эта позиция, восприятие и взгляд на всё в будущем, место этим чувствам в жизни, но всё это претерпело всё же несколько трансформаций впоследствии.

– Ну, одновременно, да… её как подругу… либо мужчина переключит меня. Я её не забуду, конечно, но думаю, что чувства трансформируются… Трудно загадывать… Во всяком случае мне это не мешает знакомиться и чувствовать интерес… Правда, на свидания в дни тренировок не хожу (смеюсь). Когда в субботу мы тянулись, я поняла, что физическое влечение у меня к ней сильное, но я бы не сказала, что оно сексуальное. В общем, при всех чувствах я точно не захочу жить с ней (смеюсь).

– Почему ты думаешь, что не захочешь?

Теперь мне казалось даже странным, что Лилия способна смотреть на это так глобально…

– Ну, во всем есть какие-то границы. В своих действиях, желаниях, мыслях. Есть принадлежность к определенным жизненным взглядам, нормам и чему-то незыблемому. Бывает, хочется, чтобы человек просто исчез, но ты никогда не подумаешь, чтобы его убить, потому что эти мысли за рамками, и уж тем более ты никогда не будешь действовать в этом направлении. Так же и здесь – можно до определённой степени любить, вникать, желать, но оставаться в рамках своей жизни. Есть нормальная жизнь, и ей надо жить. Я всегда буду её любить как человека, и она будет в моей душе, но у меня традиционные понятия семьи. Есть это Окно Овертона, из которого я не готова выходить и не хочу, мне это не нужно.

Вечером дома я начала готовить новогодний подарок Софи. Когда что-то меня вдохновляет, а точнее, когда кто-то вдохновляет, мне хочется радовать его и делать это красиво. Я купила ей варежки и положила их в корзинку с еловыми веточками и мандаринками, с бутылкой шампанского и двумя свертками конфет. А потом добавила туда коробку, в которой лежали небольшие квадратные шоколадки, на обертке каждой из которых была фотография Софи, а на обратной стороне – пожелание. Одним из пожеланий была поездка в Питер. Вся эта корзина была украшена бантиками.

Среда

Сегодня Софи постоянно ко мне подходила, улыбалась, а надавив мне на спину, погладила, прижалась сзади, провела руками по ногам от внутренней части бедер к коленям и сказала: «Такая ты тёплая!».

После занятий она спросила: «Ты дальше на полотна?» – что меня крайне удивило, потому что по средам я никогда там не занималась и мы всегда в этот день ездили вместе домой. Догадываясь, что она вернулась к мужу, я ответила, что я к брату. И тогда сценарий уложился в продолжении диалога:

– Ммм. Так ты, значит, мимо меня поедешь? – кокетливо спросила она.

– А ты ездишь снова туда?

– Да, я же тебе говорила, что вернулась.

– Ты говорила, что только собираешься.

– Ну, вот, вернулась.

– Тогда поехали! – радостно сказала я.

– Поехали, – она удовлетворенно улыбнулась, и я поняла, что вопрос про полотна был предлогом.

Мы доехали до дома, прекрасно общаясь, я была невероятно рада тому, что у нее всё наладилось с мужем и вернулось наше общение.

Конец декабря

Мы сели в машину, Софи уткнулась в телефон, а я полезла за сиденье, чтобы достать подарок. Перетащив корзину вперед и держа перед Софи, я обратила её внимание на себя словами: «Софи, я хочу поздравить тебя с Новым годом!» – на первых словах моей фразы она плавно подняла голову, оторвавшись от телефона, в недоумении остановив взгляд на корзине, потом в том же застывшем выражении подняла глаза на меня, а я, собиравшаяся сказать ей определенную речь, начав, поняла, что стоит ограничиться еще максимум одной фразой, потому что у меня происходила подлая рассинхронизация головы и эмоций, когда вся моя физика шла против меня: голос начинал заметно дрожать от нахлынувшего волнения, а руки – трястись, как бы я ни пыталась прогнать это всё довольно вменяемым рассудком. В итоге я пожелала ей чего-то довольно банального и вручила подарок. Она взяла корзину и потянулась меня поцеловать со словами: «Спасибо, девочка моя», – а я просто замлела от этой фразы и, подавляя смущение, стала заводить машину, чтобы ехать домой. Я вернулась в равновесие, а Софи тем временем принялась рассматривать подарок. Она сказала, что она как раз потеряла варежки и просила сестру подарить ей их на Новый год. Я порадовалась, что угадала, хотя сомнений у меня не возникало. Её мерзнущие руки имели для меня особый смысл, поэтому варежки были мгновенной идеей. По пути мы немного поговорили про планы на Новый год: я сказала, что уеду к родственникам и уже не приду на последние занятия в этом году, Софи сказала, что еще не знает, где будет отмечать – здесь с мужем или уедет к маме. Я довезла её, мы пожелали друг другу хорошего Нового года и попрощались. Я уехала с приятным ощущением и мыслями о том, что она ещё откроет подарочную коробочку и увидит сюрприз с фотографиями.

Я приехала домой, зашла в Facebook и увидела сообщение, от чего приятно замерло дыхание. Софи написала мне, и, более того, её сообщение было переполнено эмоциями:

– Элечка! Ты такая волшебница! Это невероятная красота и такая неожиданная приятность! И где ты взяла такие фотографии? Спасибо тебе преогромнейшее (в конце она поставила сердечко).

Я была бесконечно счастлива от этой реакции, ведь самое главное – понять, что ты действительно порадовал человека и удивил. И такое сообщение было лучшей наградой за вложенные старания.

А после всего этого я предвкушала изменение в общении до какого-то более дружеского уровня. И, как ни парадоксально, все оказалось с точностью наоборот. Так, почти три месяца эта история не поддавалась никакой логике. Или просто понять её можно будет, только прочитав потом всё с конца в обратном порядке.

Новый год был прекрасным, в окружении семьи, а телефон разрывался поздравлениями любимых друзей. Софи я ничего не писала и не поздравляла, потому что не заходила в Facebook и понимала, что она тоже туда не зайдет. Но под бой курантов я загадывала всякие чудеса. И хочу сказать, что чудеса сбываются. Только не сразу, не просто, и так тяжело порой с ними жить.