Текст книги "«Великая перезагрузка» в мире денег и финансов"

Напомню, что с марта 2020 года банки стали переходить на особый режим отношений со своими клиентами – как физическими, так и юридическими лицами. Причина была единственная и очень веская – так называемая «пандемия COVID‐19» и спровоцированные ею ограничения для бизнеса и граждан. Первоначально было анонсировано, что такой особый режим будет действовать до 30 сентября 2020 года. Но он неоднократно пролонгировался. Кое-какие послабления отменялись, но не все. Почти полное прекращение этого режима, как заявлял Банк России, должно было произойти 1 июля 2021 года. Таким образом, и банки, и их клиенты находились на особом положении почти шестнадцать месяцев.

Главное в указанном особом режиме – предоставление клиентам (гражданам, а также малому и среднему бизнесу) «кредитных каникул», т. е. отсрочки в выполнении обязательств по кредитному договору перед банком. Также важной была настоятельная рекомендация финансового мегарегулятора о реструктуризации долгов заемщиков в случае существенного ухудшения их финансового положения. По физическим лицам было рекомендовано учитывать не только финансовое положение клиента (в том числе и затруднения, связанные с потерей человеком работы), но также его физическое состояние (предоставление особых льгот лицам, которые заболели «ковидом»). Не буду приводить все эти тонкости нормативной базы, которые касаются особого режима отношений банков и клиентов.

Послабления были не только клиентам банков, но и самим кредитным организациям. Прежде всего, были временно снижены нормы по формированию резервов или предоставлены отсрочки в выполнении норм резервирования (а накануне пандемии, как выяснилось, у многих банков резервы были ниже минимальных нормативов).

По данным ЦБ РФ, кредитные организации в общей сложности до начала лета 2021 года реструктурировали долги россиян на 940,4 млрд руб., задолженность малого и среднего бизнеса – на 925,3 миллиарда рублей. Послабления для кредитных организаций по резервированию дало им дополнительно 124 миллиарда рублей капитала.

Банк России гордится своим вкладом в дело спасения российской экономики. Малый и средний бизнес в своей массе считает, что кредитные организации действовали крайне формально, могли бы сделать гораздо больше в деле поддержки предпринимательства, а, стало быть, и занятости. Упомянутая выше сумма – 925,3 млрд руб. – общая сумма долгов, подпавших под реструктуризацию, а реальный выигрыш малого и среднего бизнеса, по оценке экспертов, не дотягивает даже до одной десятой указанной суммы. Доля истины в подобных обидах есть, и немалая. Судите сами. Прошлый год банки закончили с сальдированным финансовым результатом (суммарные прибыли за вычетом суммарных убытков), равным 1,6 триллиона рублей. Для сравнения: в рекордном для них 2019 году чистая прибыль составила 1,7 триллиона рублей. Получается, что пандемия почти не отразилась на финансовом положении банковского сектора. Про сравнение чистой прибыли банковского сектора в 2020 году со многими другими секторами отечественной экономики я вообще не говорю. Например, железнодорожный транспорт, общепит и угольная промышленность закончили год с отрицательными сальдированными финансовыми результатами. Больше, чем у банков чистая прибыль в прошлом году была лишь в секторе добычи нефти и природного газа – 2,0 триллиона рублей.

Доля убыточных организаций в 2020 году выросла до 29,4 % против 26,5 % в 2019 году. Совокупные убытки в 2020 году выросли в 2,3 раза по сравнению с 2019 годом, достигнув 5,3 триллиона рублей. При этом, как ни парадоксально, число корпоративных банкротств в 2020 году снизилось на 19,9 % по сравнению с предыдущим годом. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Власти, в конце марта 2020 года, ввели мораторий на банкротства, который, по сути, действовал до конца прошлого года и даже в начале этого. Часть тех банкротств, которые были зарегистрированы в прошлом году, носили добровольный характер, были инициированы самими владельцами компаний.

И вот уже перестал действовать мораторий на возбуждение дел о банкротстве со стороны кредиторов. Еще с октября 2020 года прекратили действовать кредитные каникулы для бизнеса. С 1 июля 2021 года заканчиваются многие другие преференции для физических и юридических лиц – клиентов банков. В том числе они лишаются возможности реструктуризации долгов. Можно ожидать резкого увеличения банкротств и физических, и юридических лиц. Впрочем, физические лица, да и часть малого бизнеса не особенно пользовались преференцией в виде моратория на банкротство в прошлом году. Их число в 2020 году было даже выше, чем в 2019 году. По итогам 2020 года статус индивидуальных предпринимателей (ИП) утратили 27 % от общего числа зарегистрированных ИП, и это почти 1 миллион предпринимателей! За 2019 год из бизнеса добровольно ушло 17 % предпринимателей. Более 90 % банкротств статистика относит к «добровольным».

Теперь начинается время банкротств, которые можно назвать «принудительными». А кое-кто даже шутит по-черному: начинается пора «экономических убийств». Проведенный ещё в феврале 2021 года опрос малых и средних компаний показал, что, по крайней мере, одна из десяти фирм не рассчитывает дожить до конца года.

Еще раз хочу вспомнить про реструктуризацию долгов, которая полностью прекращена с 1 июля. Это ведь часто не пересмотр процентной ставки или списание части основного долга. Это перенос сроков погашения и обслуживания долга. Как ни парадоксально, но реструктуризация может отсрочивать выплаты, но одновременно увеличивать сумму долга. Увы, именно это происходило в отношении многих долгов по банковским кредитам. А за этим скрываются отложенные, или отсроченные банкротства. Особенно высокая «смертность» среди компаний малого и среднего бизнеса в этом году прогнозируется по гостиничному делу, общепиту, туристическому бизнесу.

Ситуация усугубляется нахлынувшей на Россию в июне этого года новой волной коронавируса и новыми локдаунами. Картина июня 2021 года мало чем отличается от картины апреля-мая прошлого года. За одним исключением: тогда действовали «каникулы» для физических (в том числе самозанятых) и юридических лиц – налоговые и кредитные, действовал мораторий на банкротства. Сейчас этого нет, причем власти даже не намекают на возможность возобновления «каникул». Так что мой прогноз по банкротствам неутешительный – «смертность» бизнеса (особенно малого и среднего) в этом году будет выше, чем в прошлом.

Несколько более утешительным выглядит мой прогноз по банкам. Финансовый мегарегулятор продолжает сохранять для них ряд преференций. Так, до октября 2021 года отложено начало применения норм о порядке резервирования сделок слияния и поглощения, до января 2022 года – вступление в силу норматива концентрации крупных кредитных рисков. Кроме того, до конца 2021 года действуют меры, направленные на облегчение выдачи банками валютных кредитов производителям лекарств и медицинских товаров.

С 1 апреля 2020 года по 1 апреля 2021 года банковский мир покинуло 38 кредитных организаций. Эксперты ожидают, что в этом году могут лишиться своих лицензий 30–35 банков. Несколько банков могут самоликвидироваться (добровольный уход из банковского мира). На фоне предыдущего пятилетия эта статистика банковской «смертности» выглядит средней. К концу года в банковском секторе может остаться 330 банков. В следующем 2022‐м году, когда ожидается отмена всех преференций для кредитных организаций, «смертность» банков, как минимум, не уменьшится. Но относительные показатели «смертности» банков будут неизбежно увеличиваться. Ведь число кредитных организаций в России тает как мартовский снег. Не исключаю, что к концу 2022 года число банков может достичь рекордного минимума – 300.

29 июня 2021 года на сайте российского Центробанка появилась информация о том, что Сбербанк, ВТБ и еще 10 банков примут участие в тестировании цифрового рубля, которое начнется в январе 2022 года.

Для меня эта новость стала поводом подумать о том, что, скоро, вероятно, в России вообще не будет денег. – Почему? – Начну издали. В истории нашей страны была попытка покончить с деньгами раз и навсегда. Это было во времена так называемого «военного коммунизма» – политики, которую большевики проводили в 1918–1921‐м годах. Они руководствовались положениями классиков марксизма об отмирании денег при коммунизме. И стремились ускорить приближение коммунизма путем перехода к прямому распределению продуктов труда и сворачивания товарно-денежного обращения. Наркомат финансов (казначейство) выпускал денежные знаки («совзнаки»), которые стремительно обесценивались. Власти пришли к выводу, что лучше организовать прямое распределение жизненно необходимых продуктов и предметов, полностью отказавшись от денежных знаков. Г. Я. Сокольников (нарком финансов РСФСР в 1922 г. и СССР с 1923‐го по 1926 г.) в связи с этим писал: «В области денежного обращения эпоха военного коммунизма дала ориентацию на полную ликвидацию денег, на организацию безденежных расчётов, на прямое распределение производимых ценностей» [56]56
  Сокольников, Г. Я. Наша финансовая политика. – М., 1995. – С. 314–315.


[Закрыть].

Реформы «военных коммунистов» зашли так далеко, что 19 января 1920 г. был упразднён Центробанк, который назывался «Народный банк РСФСР» (почти полтора года страна существовала без Центрального банка). В. И. Ленин провозгласил лозунг «Учет и контроль». Это означало, что надо проводить прямой учет и контроль, с одной стороны, участия каждого советского гражданина в труде; с другой стороны, его доли в потреблении созданного трудом общественного продукта. Для учета труда вполне годилась такая единица измерения, как количество отработанных часов и дней. Для учета потребления – граммы, килограммы продуктов питания, единицы (скажем, коробок спичек), метры (скажем, тканей) и т. п. Долго эксперимент со сворачиванием товарно-денежных отношений не продержался. Ожидаемого коммунизма не получилось. Ровно сто лет назад (в 1921 г.) начался переход от политики «военного коммунизма» к «новой экономической политике» (НЭП).

А теперь перенесемся в наше время. Во всем мире начались радикальные изменения, получившие название «Великая перезагрузка». Суть их описана в книге Клауса Шваба «COVID‐19: Великая перезагрузка» (вышла в свет ровно год назад – в июле 2020 г.). Целью этой «перезагрузки», как отмечает профессор Шваб, является переход общества от нынешнего «дикого», «несправедливого» и «жестокого» капитализма к так называемому «инклюзивному капитализму». Я не буду описывать подробно модель этого «инклюзивного капитализма», при желании всё это можно найти в моей книге «Читая Шваба. Инклюзивный капитализм и великая перезагрузка» (М.: Книжный мир, 2021). Если говорить совсем простым языком, то «инклюзивный капитализм» Шваба – реинкарнация того «военного коммунизма», через который прошла Россия в 1918–1921 годах. Но тогда было три года, а у Шваба – навсегда. Тогда лишь – одна Россия, а у Шваба – весь мир (естественно, не исключая России).

Клаус Шваб лишь мельком упоминает «цифровую валюту» как инструмент «Великой перезагрузки». А, между тем, «цифровая валюта» призвана заменить нынешние деньги – как наличные, так и безналичные. А для чего? – Чтобы потом вообще отменить деньги. В «дивном новом мире» «инклюзивного капитализма» деньги будут не нужны. И даже опасны для тех, кто собирается править «дивным новым миром».

Тема официальных цифровых валют стала звучать громко уже во второй половине прошлого десятилетия. Прошу не путать с криптовалютами, которые также являются цифровыми деньгами, но частными. К слову сказать, скоро криптовалюты исчезнут. А вот официальные цифровые валюты – деньги центробанков. Первым о создании цифровой валюты объявил Народный банк Китая. Не исключено, что уже в 2022–2023‐м гг. цифровой юань будет введен в масштабах всего Китая (сейчас он тестируется в ряде районов страны). О планах создания уже объявили Федеральная Резервная Система США, Европейский Центральный Банк и многие другие центробанки.

Решил не отставать от них и Банк России, который осенью 2020 года подготовил и обнародовал доклад «Цифровой рубль»[57]57
  См. URL: https://www.cbr.ru/analytics/d_ok/dig_ruble/


[Закрыть]. И вот уже следующий серьёзный шаг Банка России. Вчера (29 июня 2021 г.) на сайте российского Центробанка появилась информация о том, что Сбербанк РФ, ВТБ и ещё 10 банков примут участие в тестировании цифрового рубля, которое начнется в январе 2022 года и будет проходить в несколько этапов на протяжении всего года: на первом этапе планируется опробовать эмиссию цифрового рубля и еще ряд операций. В тот же день первый зампред Банка России Ольга Скоробогатова в интервью телеканалу «Россия 24» раскрыла некоторые подробности: «На первом этапе с января мы планируем в тест запустить эмиссию цифрового рубля, переводы между физическими лицами и взаимодействие клиента, банка и платформы цифрового рубля. На втором этапе, также в 2022 году, мы планируем, что мы сделаем пилот по оплате товаров и услуг, то есть, когда физическое лицо оплачивает юридическому лицу, и дальше уже вместе с банками выберем следующую этапность».

Также она оценила, насколько Россия готова к тестированию цифрового рубля в сравнении с зарубежными регуляторами. «Наша готовность к концу этого года, на мой взгляд, оценивается как достаточно высокая, и мы точно идем строго по плану, который мы обсуждали в рамках концепции», – заключила О. Скоробогатова.

Если вы зайдете на официальный сайт Банка России, то там найдете очень и очень много информации, посвященной цифровому рублю. В основном информация технического характера. Но 99,9 процентов наших граждан так и не понимают, зачем нам цифровой рубль. Неглинка отвечает на подобные вопросы следующим образом: цифровой рубль станет третьим видом денег наряду с нынешними наличными и безналичными рублями. Наиболее пытливые пытаются понять: зачем нам третий вид денег? Вполне, ведь хватало и двух видов денег. Может быть, Банку России лучше сконцентрироваться на том, чтобы навести порядок в обращении уже существующих видов денег? Тут, как говорится, «непаханая целина».

Таким наиболее «непонятливым» Банк России в упомянутом выше докладе отвечает: введение в оборот цифровых рублей приведет к снижению транзакционных издержек для потребителей, росту конкуренции среди банков и борьбе за клиента. Подобные объяснения цели разработки и введения в обращения цифрового рубля не проясняют, а, наоборот, ещё более затуманивают. И не случайно. Истинные цели скрываются.

Но о них можно узнать по материалам из китайских источников, где Народный банк Китая уже далеко продвинулся в реализации проекта «цифрового юаня», и детали его уже скрыть невозможно. Кое-что можно почерпнуть из материалов по проектам «цифрового доллара» и «цифрового евро». А также из материалов Банка международных расчётов (БМР) в Базеле; БМР считается центром, где формируется методология и идеология официальной цифровой валюты.

Во-первых, цифровая валюта призвана заменить в кратчайшие сроки наличные деньги. Вытеснение наличных денежных знаков из мира денег идет давно, но, как считают представители «мировой элиты» (типа Клауса Шваба) крайне медленно. Этому сопротивляются простые граждане, небезосновательно считающие, что наличные деньги гарантируют хоть какую-то свободу, избавляют человека от контроля со стороны «Большого Брата». Цифровая валюта призвана нанести окончательный, смертельный удар по наличным деньгам. Китайцы где-то года два назад честно признались, что их цифровой юань призван заменить наличные деньги. Впрочем, эту страшную тайну можно найти и в материалах БМР, но эти материалы широкие массы трудящихся, как известно, не читают.

Во-вторых, цифровая валюта несет смертельную угрозу и обычным банкам, которые мы привыкли называть «финансовыми посредниками». Они являются промежуточным звеном между миллионами физических и юридических лиц и государственным центральным банком. Коммерческие банки являются эмитентами почти всей массы безналичных денег (их объем в любой стране превышает объем наличных денежных знаков в несколько раз). В тех моделях цифровой валюты, которые разрабатываются Банком международных расчётов, для всех физических и юридических лиц (т. е. миллионов и десятков миллионов) предусматривается открытие счетов цифровой валюты в самóм центробанке. Миллионы и десятки миллионов физических и юридических лиц попадают под прямой контроль центробанка, который призван стать «недреманным оком» «Большого Брата». А коммерческие банки становятся «пятым колесом в телеге». Безналичные деньги, которые создавались коммерческими банками, канут в небытие вместе с самими эмитентами таких денег. Может быть, какие-то коммерческие банки и выживут, но не как самостоятельные субъекты денежного мира, а станут подразделениями центробанков, выполняющими исключительно технические задачи («учет и контроль» обращения «цифровой валюты»).

В-третьих, цифровые деньги, которые заменят нынешние наличные и безналичные деньги, будут иметь ограниченные функции. Об этом откровенно заявил несколько месяцев назад Народный банк Китая. Они сохранят функции меры стоимости, средства обмена и средства платежа, но будут лишены четвёртой функции – средства тезаврации (накопления). Как было сказано, срок действия выпущенного в обращение цифрового юаня будет ограниченным. Он будет «таять» (дисконтироваться) и в какой-то момент прекращать своё существование. Сберегать и накапливать деньги с помощью цифровой валюты будет невозможно.

Можно продолжать и дальше (в-четвёртых, в‐пятых, и т. д.). Но хочется сказать самое главное. То, чего мы не сможем найти даже в документах БМР. Но что между строк читается в книге Клауса Шваба. Раз деньги в эпоху «цифровых валют» теряют свою функцию накопления, следовательно, невозможно и накопление капитала. А без накопления капитала не может быть и привычного нам капитализма. Именно об этом и говорит на «птичьем языке» профессор К. Шваб. И это новое общество, где уже не будет капитала, он называет «инклюзивным капитализмом».

За этим бессмысленным термином скрывается модель общества, которую можно назвать «новым рабовладельческим строем». Это «дивный новый мир», удивительно подробно и точно описанный в антиутопиях Евгения Замятина («Мы»), Олдоса Хаксли («Дивный новый мир»), Джорджа Оруэлла («1984», «Скотный двор»), Рэя Брэдбери («451 градус по Фаренгейту») и др. Это общество, которое будет существенно отличаться от рабовладения в древнем мире. Там раб был собственностью рабовладельца, рабов не хватало, их берегли как ценную вещь. В «дивном новом мире» раб будет «одноразовым». Вот как выразился один из героев романа «451 градус по Фаренгейту»: «В конце концов, мы живем в век, когда люди уже не представляют ценности. Человек в наше время – как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают…»

И уже, конечно, в таком обществе «инклюзивного капитализма» денег не будет. Будет действовать принцип «учет и контроль», причем в режиме онлайн («Большой Брат следит за тобой»). Отдаленно этот «дивный новый мир» с его «учетом и контролем» напоминает то, что переживала наша страна в годы «военного коммунизма». Но только отдаленно. Тогда не было такого электронно-цифрового концлагеря, который выстраивается и достраивается на наших глазах. Тогда «военный коммунизм» просуществовал лишь три года. Сейчас «военный инклюзивный капитализм» строится надолго или даже навсегда.

Итак, для продвижения проекта «цифрового рубля» Банк России использует набор пустых фраз. Мол, «цифровой рубль» что-то улучшит (качество финансовых услуг), уменьшит (транзакционные издержки), снизит (риски потери денег), увеличит (финансовые возможности), ускорит (проведение платежей и расчётов), облегчит (доступ к финансовым услугам) и т. п. Как мне кажется, сами сотрудники Банка России до конца не понимают, что они озвучивают. Пустая болтовня! Вполне вероятно, что их используют «втёмную» какие-нибудь неизвестные дяди из БМР, которые понимают истинные цели внедрения цифровых валют.

Цифровой рубль нужен лишь для достройки электронноцифрового концлагеря. Как только он будет достроен, то цифровой рубль будет отменен. В концлагерях, как известно, деньги не нужны. И даже строго запрещены.