Текст книги "Ложь напрокат"

Софья Решетникова действительно ушла от мужа к другому. Пожалуй, с Юрием Рудольфовичем она слишком перестаралась: он настолько увяз в науке и заботе о собственной карьере, что забыл, кому всем этим обязан. Веселой и роскошной жизни не получилось. Софья присмотрела себе новый мужской объект – состоятельного человека, имевшего свой бизнес. Но, несмотря на его пылкую любовь, не торопилась бросать мужа – не девочка, следует убедиться в правильности выбора. А чтобы объект не выскользнул из рук, родила от него дочь – Галину. Лишь окончательно уверовав в то, что выбор правилен, собрала все ценные вещи и вывезла на квартиру к новому мужу. Вопрос, казалось, был решен. Осталось только сообщить, что она уходит навсегда. Но тут Юрий Рудольфович взбунтовался и решил досадить уже чужой милой, заявив, что не отдаст ей дочь. Софья хохотала так долго, что шестилетняя Галочка испугалась. На всякий случай даже отошла подальше от мамы. Отсмеявшись, Софья сухо проинформировала мужа, что Галочка не имеет к нему никакого отношения. У него остается его собственная кретинка, которую он четыре года назад не захотел отправить к родной матери и дуре-жене.

Почти двенадцать лет Галина прожила в роскоши и неге. Родной отец любил ее до безумия. Впрочем, как и ее маму. С той лишь разницей, что маму он еще и ревновал. Примесь кавказской крови время от времени давала себя знать, последствия сказывались на теле жены. Это волновало Галочку меньше, чем перспектива оказаться замужем за каким-то дальним родственником папы. Родственник был страшен до безобразия, очень самолюбив и в той же степени придурковат. Но отец был упрям. Материальное благосостояние Галины будет строиться не на роже жениха. И даже не на его уме, а на деньгах и связях его родителей.

Папу подстрелили накануне восемнадцатилетия Галины. Девочка обрадовалась свободе, но, как оказалось, преждевременно. Вскоре выяснилось, что в роскошной квартире, где остались две сиротки, покойный муж и отец не был даже прописан. В возглавляемом им кооперативе засели оперативные следственные работники, и ждать оттуда денег не приходилось. Жених Галины разом поумнел.

Выхода не было. Софья силком въехала к бывшему мужу. Ничего хорошего из этого не получилось. Выселить ученого мужа вместе с его замухрышкой дочерью не удалось. Софья с удивлением узнала, что Юрий Рудольфович имеет большой вес в науке и в реальной жизни. С ним лучше дружить. Мешало только то, что в свое время помогло, – Галочка была дочерью другого.

Не долго думая, Софья кое-что вынула из заначки, кое-что продала и приобрела Галочке однокомнатную квартиру, куда та и выписалась. Бывшему мужу Софья снова начала доказывать свою незаменимость. К ее великому сожалению, оказалось, что в одну и ту же воду действительно нельзя войти дважды. Юрий Рудольфович больше не нуждался в ее услугах. За ним ухаживала Ольга, а ей помогала соседка.

Вскоре Софье посчастливилось очаровать пожилого финского предпринимателя, имевшего собственный завод, где он разводил радужную форель. Галочке он понравился. Настолько, что она решила, что с ней он будет более счастлив, чем с мамой. Но у Софьи за плечами был большой опыт, и она в два счета доказала финну, что девочка просто испытывает потребность в отцовской ласке, поэтому и тянется к нему… Утроив усилия, Софья женила на себе сына страны Суоми, годившегося ее дочери в дедушки, и укатила в Финляндию. Галина приезжала к маме три раза – исключительно для того, чтобы мстительно порадоваться, глядя на то, как та работает не только по дому, но и в хозяйстве мужа.

Софья, как ни странно, была довольна жизнью. Она никому не завидовала – ей никто не завидовал. И возвращаться в Россию не хотела.

Галочка не растерялась – быстро поняла, как, не работая, можно безбедно прожить. Мамина наука передалась не только опытным, но и генетическим путем. Каждый попавшийся на крючок обожатель определенное время считал себя исключительно везучим человеком, поскольку ему удалось покорить Галину. А ее забота была безгранична – начиная от витаминных салатов и заканчивая походом к врачам, чтобы поддержать здоровье любимого. Достаточно вспомнить, сколько их перебывало на ЭКГ у Наташки. Прозрение наступало потом. Иногда с помощью битья посуды. Один из таких моментов мы с Наташкой застали.

Когда началась массовая приватизация квартир, Галина поняла, что ее обделили. Она решила прописаться в квартиру отчима, но он на жалобные уговоры не поддался. Это было несправедливо. Ни он, ни его дочь никакого отношения к квартире не имели, поскольку Решетниковыми были только на бумаге. Это она, Галина, настоящая Решетникова. Ее мамочка додумалась сохранить первое свидетельство о рождении, сославшись в отделе ЗАГСа на его утерю: второе было выдано на фамилию Арамян. После смерти мужа Софья запрятала его подальше, и дочь, поменяв паспорт, снова стала Решетниковой.

Разговор с отчимом возникал не один раз, но результат оставался неизменным. В последний раз ссора перешла все границы. Не ясно, что там произошло на самом деле – свидетелей не было. Галина утверждает, что защищалась. Едва ли. Ведь она сбегала на кухню и, вернувшись с ножом, нанесла им отчиму удар в грудь. Так, чтобы при этом видеть выражение его лица. А потом убежала, предварительно стерев отпечатки пальцев с дверей. Стирать их с рукоятки ножа не было необходимости – она предусмотрительно обернула ее кухонной тряпкой, которую потом прихватила с собой и выбросила по дороге. Она торопилась: вот-вот должна была заявиться Ольга. Дверь в квартиру Галина предусмотрительно оставила открытой…

Ольгу арестовали. Самое интересное, что в ходе следствия проверялась и версия возможной причастности к преступлению Решетниковой Галины. Но у нее имелось алиби. Ее, оказывается, вообще не было в городе. И подтвердил это чиновник, облеченный высоким государственным доверием. Только при повторной проверке материалов уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам алиби оказалось липовым. Бывшему государственному чиновнику уже нечего было терять, и он поведал следователю чистую правду: пошел на поводу у смазливой стервы, казавшейся такой невинной и несчастной. Тем более что истинная убийца вроде бы была установлена.

Галине не составило большого труда перевести квартиру отчима на себя. Но жить в ней она не смогла – ей постоянно мерещился покойный. Своя, однокомнатная, тоже не устраивала: слишком мала. А потом пришло решение поменять Санкт-Петербург на Москву – подальше от неприятных воспоминаний. Для этого она задействовала однокомнатную квартиру, а трехкомнатную выгодно сдала на длительный срок. Жизнь складывалась прекрасно, пока очередной меценат, за которого она даже официально вышла замуж, не обанкротился и денег на оплату долгов у него не хватило. Кредиторы, не долго думая, в счет частичного погашения долга вынудили Галину пожертвовать им свою квартиру. После всех неприятностей она решила вернуться в родной город.

Возвращение радости не принесло. От соседки, тети Зои, узнала, что Ольга освободилась. Заезжала к ней и забрала кое-что из вещей своего отца, которые тетя Зоя в тот страшный день, предвидя последствия, спасла для нее до приезда милиции. Ценного там ничего, кроме магнитофона, не было, но Оля им очень обрадовалась – все-таки память… Живет она в Москве. На днях звонила, сказала, что знает, кто убийца. Магнитофон помог.

Галина похолодела. У отчима действительно была привычка надиктовывать свои статьи на магнитофон…

В тот же день Галина поехала в Москву, возобновила несколько старых связей. Одновременно оплатила стоимость двухкомнатной квартиры в Бутове – дом был почти готов к заселению. Всеми правдами и неправдами ей удалось выяснить об Ольге все. Только она не ожидала, что та поселится у нее под самым носом со своим то ли мужем, то ли любовником. Такое соседство было опасным. Следовало быстрее от нее избавляться. Вместе с Михаилом – тот, похоже, развернул бурную деятельность в целях оправдания этой стервы.

Галина покидает квартиру в Бутове, устраивается на съемной. Флиртует с одним из холостых друзей Михаила. Через него устраивает поездку на рыбалку и якобы для того, чтобы не чувствовать себя неловко в мужском обществе, просит своего ухажера уговорить Михаила взять и его подругу. В последний момент «заболевает». Рано утром, прихватив охотничье ружье приятеля, едет к месту рыбалки. Выбирает подходящий момент и стреляет в Михаила. Занятия в тире не прошли даром – Михаил убит выстрелом в голову. (Убрать заодно и Ольгу не позволили обстоятельства.) После этого Галина сразу же уезжает. На обратном пути с удовлетворением отмечает, что вызванная ею Оксана торчит там, где ей и положено, по ее, Галининому, плану.

Скорее всего, она предприняла не одну попытку избавиться от Ольги. Измученная переживаниями по поводу гибели Михаила, женщина все же почувствовала опасность и, скорее всего, поняла, что эта опасность исходит от Галины. Но не было доказательств. Она не знала, кому Михаил поручил разобраться с ее делом и передал копию кассеты, поэтому боялась обращаться к друзьям Михаила. Его смерть не была несчастным случаем, хотя виновного не нашли. Теперь кто-то преследовал и ее. Примерно в это время она получила сведения о родной сестре. Не до конца веря своему счастью, Ольга написала Татьяне письмо, где объяснила свою ситуацию. Вложила письмо в бандероль с оригиналом кассеты, зафиксировавшей последние часы жизни Решетникова Юрия Рудольфовича, и отправила по почте. В конце письма сообщила, что последнее время боится выходить из дому и просит сестру приехать к ней. В почтовом ящике Корольковых оперативники нашли извещение об этой ценной бандероли. Отправив ее, Ольга испугалась: они с Татьяной так похожи! А что, если преследователи перепутают их, нападут на сестру? И, уже не боясь за свою жизнь, выскочила из дому…

Результат экспертизы злополучной конфеты, которую отобрал у меня Листратов в день сведения счетов, подтвердил наличие в ней стрихнина – средства для борьбы с крысами. Это глубоко меня оскорбило. Ладно бы уж цианистый калий – от него погибло столько достойных людей. Целую неделю я не могла смотреть на сладости. Потом пришла мудрая мысль – а чего на них смотреть. Их надо уничтожать, получая при этом удовольствие. К сожалению, Галина не призналась в том, что конфетный сувенир был презентован именно ею и предназначался именно для меня. Ее отпечатков пальцев на нем обнаружено не было. Зато я облапала упаковку со всех сторон.

А Татьяна действительно разучилась смеяться. Так же, как когда-то ее бабушка. Иногда на лице Танюшки мелькает грустная улыбка, но от нее становится не по себе. Надеемся, что со временем жизнь возьмет свое. Месяц назад у Корольковых родилась дочь. Назвали ее Оленькой. Протесты родных и близких, считавших, что нельзя давать детям имена умерших родственников, поскольку они несут негативный отпечаток судьбы, действия не возымели. Татьяна твердо возразила: «Все люди – братья. В таком случае род человеческий давно бы уже угас».

Оксанка свихнулась: сама занялась вопросом обмена двух однокомнатных квартир Корольковых, довела маклера почти до самоубийства, но все-таки выменяла им трехкомнатную квартиру в доме, находящемся рядом с ее собственным. Подозреваю, что ей тайком пришлось раскошелиться. Наверное, Олюшка, как называет малышку Оксанина свекровь, никогда не узнает, что обе они совсем не родные ей люди.

Может быть, это и не очень хорошо, но мы с Наташкой нечасто бываем у Корольковых. Реже, чем у Оксаны и Анны Кузьминичны. И не из-за перемены, произошедшей с Татьяной. Просто боимся служить напоминанием о трагедии. Димка говорит – просто комплексуем. Ну и пусть говорит.

Сергею опять увеличили зарплату. Наташка время от времени напоминает его шефу, что фирма «Электра-плюс» будет процветать ровно до того момента, пока ее не покинет С. А. Корольков. Судьба у нее такая… Денег за свои прогнозы подруга не берет. Из принципа.

Галку приговорили к длительному сроку лишения свободы. Ее дальнейшая судьба нам абсолютно неинтересна. Усиленно стараемся вообще забыть об этой кобре. Не позволяет Дмитрий Николаевич – мой муж. При каждом удобном случае обвиняет меня и Наташку в редкой способности изворачиваться. Вполне серьезно уверяет, что ложь нам очень дешево обходится, поскольку берем мы ее напрокат.

Прошло уже довольно много времени, когда Димка вытащил откуда-то большой пластиковый пакет. С вопросом: «Эт-то что такое?» – он вытряхнул оттуда две написанные маслом картины в красивых резных рамках.

– Ты это украла, – постановил муж. – Такие работы стоят дорого. Писалось с натуры, и работал профессионал.

– Это не профессионал, – просипела я осевшим голосом. – Это Шурка, дочь графа Монте-Витьки из Таложни.

– Опять сочиняешь?

Его замечание обидело меня.

– Не имею привычки врать без нужды и меры. Перед отъездом девчушка сунула нам в машину пакет, сказав, что это ее работы, а граф, в смысле отец, делал рамки. А я за всеми этими хлопотами про пакет забыла!

– Сколько лет этой девчушке?

– Лет пятнадцать, не больше. Она еще учится в школе.

– У меня пациент есть, преподает в Строгановке. Надо будет ему показать. Судя по всему, твоей Шурке придется переезжать в Москву. А рамки тоже хороши. Неужели граф алкоголик?

Я, не колеблясь, подтвердила. А про себя подумала – воистину мастерство не пропьешь…

Мы молча, как зачарованные, смотрели на полотно.

Солнце освещало дом Танюшиной бабушки, отражалось в окнах. Воздух был осязаем. Готова поклясться, что я ощутила запах лета. Крыша дома еще покрыта старой дранкой. И стоял он, умудренный долгим жизненным опытом, чуть-чуть покосившись, изумленно радуясь новому летнему денечку. Кокетливые березки дразнили его своими тонкими ветками. И неудержимо манил к себе зеленый луг за домом, ограниченный тонкой полоской леса.

Эту картину я оставила себе.