Текст книги "Основы философии науки"

5 Структура научных революций Томаса Куна

Новый подход к изучению науки, включающее аксиологическое, социологическое и психологическое исследование научной деятельности, было предложено американским историком науки Томасом Куном (1922-1996). В 1962 году появилась его работа «Структура научных революций». Кун ввел понятие «нормальная наука» для сообщества ученых, объединенных достаточно жесткой программой, которую Кун назвал парадигмой. Помимо понятий «нормальная наука», «парадигма» в концепцию истории науки Кун вводит понятия «нормальное сообщество». «научные революции», «дисциплинарная матрица», «научная традиция».

Нормальная наука, – пишет Кун, – это «исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых достижений – достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей практической деятельности». [20, С. 27]. Этап «нормальной науки» предполагает систематизацию теорий, уточнение понятий, совершенствование техники, кумулятивное накопление знания. Для Куна «нормальная наука» предполагает расширение области применения парадигмы с повышением её точности. Критерием пребывания в периоде «нормальная наука» является сохранение принятых концептуальных оснований. Можно сказать, что действует определенный иммунитет, позволяющий сохранять концептуальный каркас той или иной парадигмы без изменения. Цель «нормальной науки» отмечает Т. Кун, ни в коем случае не предусматривает предсказания новых видов явлений. Период «нормальной науки» характеризуется «идеологией традиционализма, авторитаризма, позитивного здравого смысла и сциентизма», по Т. Куну. В чем состоит деятельность ученого в рамках нормальной науки? Кун пишет: «При ближайшем рассмотрении этой деятельности в историческом контексте или в современной лаборатории создается впечатление, будто бы природу пытаются втиснуть в парадигму, как в заранее сколоченную и довольно тесную коробку. Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, которые не вмещаются в эту коробку часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы и к созданию таких теорий другими». [20. С. 43].

Однако иммунитет не может абсолютно противостоять так называемым аномальным явлениям и фактам – они постепенно подрывают устойчивость парадигмы. Парадигма – это общепринятая в конкретном научном сообществе фундаментальная теория в определенной области знания. (Долгое время роль парадигмы выполняла в астрономии геоцентрическая система Птолемея, в области физики – механика Ньютона, в области математики – геометрия Эвклида). Парадигме принадлежит решающая функция в организации всего процесса научного познания в отдельной науке, вплоть до удовлетворительного решения проблем.

Т. Кун не сводит парадигму лишь какой-либо фундаментальной теории в определенной области знания, а обозначает этим термином всю совокупность убеждений, ценностей, технических средств, входящих в сферу научной деятельности. Помимо этого Кун обозначает термином «парадигма» конкретные решения головоломок, которые выступают в качестве основы для решения не разгаданных ещё головоломок нормальной науки.

Когда число аномалий достигает некоторой интуитивно неприемлемой меры, происходит интенсивный поиск новой парадигмы. После её нахождения происходит обращение ученых в «новую веру», присяга на верность новой фундаментальной теории, рассматриваемой учеными в качестве нового образца постановки и решения проблем в конкретной научной области. Каким же образом появляются новые фундаментальные факты и теории? Согласно Куну, «они создаются непреднамеренно в ходе игры по одному набору правил, но их восприятие требует разработки другого набора правил». [20. С. 77]. Действуя по заданным правилам, ученый непреднамеренно, случайным и побочным образом, наталкивается на такие факты и явления, которые требуют изменения самих этих правил. Переход от старой парадигмы к новой, во многих отношениях несовместимой со старой, это сложный, социально-психологический процесс, где гораздо легче определеннее зафиксировать сам результат, нежели причины, которые привели именно к данному результату.

Конкретизируя представление о парадигме, Кун вводит понятие дисциплинарной матрицы, включающей в себя следующие четыре элемента.

1.) Символические обобщения типа второго закона Ньютона, закона Ома, закона Джоуля-Ленца и т.д.

2.) Концептуальные модели, примерами которых могут служить общие утверждения типа: «Теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляющих тело» или «Все воспринимаемые нами явления существуют благодаря взаимодействию в пустоте качественно однородных атомов».

3.) Ценностные установки, принятые в научном сообществе и проявляющие себя при выборе направлений исследования, при оценке полученных результатов и состояния науки в целом.

4.) Образцы решений конкретных задач и проблем.

Основным субъектом научной деятельности для Куна является не отдельный ученый, а сообщество ученых. Каждое научное сообщество обладает различными убеждениями и ценностями. Ученый видит явления в соответствии с теми ценностями, которые он усвоил, общаясь со своими учителями и коллегами.

Любая наука, согласно Куну, проходит в своем движении три фазы (периода): допарадигмальную, парадигмальную и постпарадигмальную. Эти три фазы можно представить как генезис науки, нормальную науку и кризис науки. Смены парадигм преодоления кризисных состояний выступают как научные революции. Наука изменяется не кумулятивно, т.е. поступательно-непрерывно, а прерывно, посредством катастроф ставших малопродуктивными доктринальных построений интеллектуальной элиты. Меняется способ интерпретации.

Научная революция – это не одномоментный акт, а длительный процесс. Переход в фазу «революционного разлома» предусматривает полное или частичное замещение элементов дисциплинарной матрицы, исследовательской техники, методов и теоретических допущений. Происходит трансформация всего набора эпистемологических ценностей. Революционные периоды приводят к изменению структуры науки, принципов познания, категорий, методов и форм организации. Научные революции рассматриваются как некумулятивные эпизоды развития науки, во время которых старая парадигма замещается целиком или полностью новой парадигмой, несовместимой со старой.

В период революций ученые открывают новое и получают новые результаты даже в тех случаях, когда используют обычные инструменты в областях, которые исследовали ранее. Однако существенным вкладом научной революции является именно появление новых методов, методик, приборов и средств познания.

Наука понимается Куном как традиция.. Кун показал, что традиция является не тормозом, а весьма необходимым условием быстрого накопления знаний. Традиция использует стандартные способы анализа или объяснения. Это организует научное сообщество, создает условия для взаимопонимания и сопоставимости результатов и порождает «индустрию» производства знаний, которую мы наблюдаем в современной науке. Ученые, работающие в нормальной науке, по образному выражению Куна, постоянно заняты «наведением порядка», а не созданием чего-то принципиально нового. Тем самым, нормальная наука быстро развивается в силу своей традиционности, накапливая огромную информацию и опыт решения задач. Отметим, что Кун первым сделал научные традиции центральным объектом рассмотрения при анализе науки, придав им значение основного конституирующего фактора в научном развитии.

После анализа М. Полани неявного знания стало ясно, что Кун не вскрыл механизма научных революций, механизма формирования новых программ, не проанализировал соотношение таких явлений, как традиции и новации. Он не смог этого сделать, ибо концепция слишком синкретична для решения подобного рода задач.

Программы, в которых работает ученый, Т. Кун понимает слишком суммарно и недифференцированно, что ведет к утрате четких дисциплинарных границ.

Ученый у Куна жестко запрограммирован, но программ может быть достаточно много, что позволит ученому приобрести свободу выбора.

Модель Куна не решает проблему демаркации. Парагмальность присуща не только науке, но и другим сферам культуры и человеческой деятельности. Предстоит ответить на вопросы какова природа науки, к явлениям какого рода принадлежит наука?

6 Методологический анархизм Пола Фейерабенда

Пол Фейерабенд (1924-1994) родился в Вене. В Венском университете изучал историю, математику и астрономию, в Веймаре – драматургию, в Лондоне и Копенгагене – философию. С 1951 г. читал лекции в ряде университетов Англии, а с 1958 – в США. С 1967 – профессор философии в Калифорнийском университете (США). В последние годы жизни круг его интересов вновь переместился в область искусства и эстетики. Один из видных представителей постпозитивизма. Испытал влияние В. Холличера, Ф. Франка, К. Поппера, Л. Витгенштейна.

Теоретическая и методологическая эволюция Фейерабенда прослеживается с начала 50-х годов. На первых порах он близок «аналитической философии», затем становится последователем Карла Поппера. В статьях «Попытка реалистической интерпретации опыта» (1958), «Проблема существования теоретических сущностей» (1960), «Объяснение, редукция и эмпиризм» (1962) и «Как быть хорошим эмпириком?» (1968) Фейерабенд отверг принцип соответствия, согласно которому одни теории в науке бывают частными или предельными случаями других, более полных и истинных теорий. Фейерабенд исходит из утверждения о зависимости эмпирических знаний от принятой теории, а самой теории – от её собственного и онтологических языков. В 60-х годах он высказывается в пользу тезиса о так называемой «несоизмеримости» разных теорий.

Объектом критики Фейерабенда становится кумулятивная модель развития науки, в основе которой, по его мнению, лежат два ошибочных принципа: 1. принцип инвариантности значений терминов, входящих в последовательно сменяющие одна другую научные теории. 2. принцип логической выводимости. Ошибочность этих принципов доказывалась не абстрактными методологическими аргументами, а конкретным анализом истории науки. Между теориями, сменяющими друг друга, нельзя установить логические отношения, в первую очередь отношение логической выводимости. Значения научных терминов определены всем контекстом теории (холистская концепция значения), поэтому термины конкурирующих теорий не могут иметь одно и то же значение. Развитие науки осуществляется через борьбу и взаимную критику. У сменяющих одна другую теорий нет ни общего «эмпирического базиса», ни общей терминологии. Это позволяет считать научные теории «несоизмеримыми», т.е. они не могут не противоречить друг другу.

Фейерабенд подчеркивает неразрывность опыта (фактов, наблюдений) и теории, отмечая вместе с тем, что «познание не движется от наблюдения к теории, а всегда включает в себя оба элемента. Опыт возникает вместе с теоретическими допущениями, а не до них, и опыт без теории столь же немыслим, как и «предполагаемая» теория без опыта». [43. С.310]. Поэтому, так называемые, «термины наблюдения» – это, по Фейерабенду, неопозитивистский «троянский конь», за которым нужно внимательно следить, ибо с одними только чувственными восприятиями, не направленными определенными теоретическими компонентами в науке делать нечего. Таким образом, «наука вообще не знает «голых фактов», а те «факты», которые включены в наше познание, уже рассмотрены определенным образом и, следовательно, существенно концептуализированы», теоретически нагружены. [43. С. 149].

В 1975 г. вышла книга «Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания». Книга начинается со ссылки на ленинское понимание диалектики. В дальнейшем Ленин часто цитируется. В работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» сказано: «История вообще, история революции в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов». [22. С.80]. Отсюда Фейерабенд делает вывод, что невозможна никакая теория познания. Относительная истина – заблуждение, объективная относительная истина невозможна. Это вывод крайнего релятивиста.

Далее сказано, что в работах «О лозунге Соединенных Штатов Европы» и «Военная программа пролетарской революции» Ленин указывает на неравномерность экономического и политического развития как на закон капитализма, а тем более империализма. Отсюда Фейерабенд заключает, что поскольку неравномерность присуща также и развитию научного познания, то, значит, наука развивается хаотично и незакономерно. А, следовательно, к чисто случайному и неупорядоченному росту научного знания никакая методология вообще не применима. «Сложная обстановка, складывающаяся в результате неожиданных и непредсказуемых изменений, требует разнообразных действий и отвергает анализ, опирающийся на правила, которые установлены заранее без учета постоянно меняющихся условий истории». [43. С. 148-149].

В методологической концепции Фейерабенда анализируется внешний генезис науки. В теории рациональности он выделяет четыре основные позиции:

1.) наивный реализм (Кант, Карнап, Поппер, Лакатос);

2.) контекстуально зависимый рационализм (марксисты);

3.) наивный анархизм, отрицающий всякие правила и масштабы (экстатические религии и политический анархизм);

4.) методологический анархизм (собственная позиция Фейерабенда).

Наивные анархисты утверждают, что 1. все правила и масштабы имеют свои границы. 2. необходимо, поэтому обходиться вообще без них.

Сам Фейерабенд придерживается первого утверждения, но отвергает второе. Он пытается указать не только правила, от которых следует отказаться, но и методы, которые нужно использовать. Он считает, что чем больше будет правил, тем лучше. Он подчеркивает важную роль метода и методологии в деятельности людей. «Успехи науки обусловлены правильным методом, а не просто счастливой случайностью». [43. С. 461].

Фейерабенд утверждает, что старая и новая теории не только несовместимы (старая не может быть включена в новую), но и несоизмеримы. Существуют теории, о которых можно сказать, что в них идет речь об одних и тех же вещах, но которые не имеют ни одного общего предложения. Это происходит потому, что теории несоизмеримы, т.е. их содержание несравнимо. А потому при переходе от одной теории к другой значение основных понятий меняется.

Отсюда вытекает принцип плюрализма: открываются и развиваются теории, противоречащие существующему представлению, даже если оно основательно подтверждено и общепризнано. Такие теории являются альтернативными общепризнанным. Принцип плюрализма означает не только открытие новых альтернатив, но и сохранение в науке старых теорий. Конкуренция создает возможность развития наших духовных способностей.

Этот тезис поддерживают и принцип пролиферации (размножения) и постоянства (упорства): в науке должно быть позволено, с одной стороны, генерировать новые идеи, а с другой – не отказываться от тех или иных идей, несмотря на возникающие трудности. Пролиферация означает, что не нужно отбрасывать, даже самые странные результаты умственной деятельности, и каждый должен следовать своему собственному мнению, поскольку науке приносит пользу такого рода деятельность. Следует размножать конкурирующие и прямо альтернативные друг другу гипотезы. Принцип пролиферации Фейерабенд выразил кратко: «допустимо все». Принцип упорства поощряет не только следование собственным новациям, но и развивает их. Принцип упорства нацеливает на готовность примириться с любой из существующих теорий, которыми пока пользуются за неимением лучших. Возможно, у этих теорий немало изъянов и слабых пунктов, но на эти пункты можно не обращать внимания, а поступать в соответствии с принципом «делай, что хочешь». Следует упорно сохранять уже имеющиеся теории. Ни одна из гипотез не заслуживает того, чтобы сохранить её посредством усовершенствования. Все они в равной мере «на что-то» годятся и в то же время могут считаться «бросовыми». Принцип упорства позволяет игнорировать противоречащие данной теории факты, как бы много их не было. Сколько бы не было «контрпримеров», как выражается Лакатос, от них всегда можно ускользнуть. По сути дела принцип упорства – это принцип фальсификации Карла Поппера, доведенный до предела. Если исходить из концепции Т. Куна, то «нормальному» периоду в истории наук соответствует принцип «упорства», а принцип «пролиферации» – периодам революционных преобразований, когда «все дозволено». Тезис пролиферации означает рекомендацию сохранять любую принимаемую альтернативу, а тезис об упорстве – направлять произвольный выбор на что угодно.

Взаимодействие пролиферации и упорства означает также продолжение биологической эволюции видов на более высокой ступени, при этом возможно даже требование необходимых мутаций. По мнению Фейерабенда, это, может быть, единственный способ удержать человечество от застоя.

Фейерабенд считает, что противоположность между наукой и литературой и даже мифом, не столь велика, как иногда кажется.

Не существует ни одной научной идеи, утверждает он, которая не была бы откуда-нибудь «украдена» в прошлом. Так, сам Коперник утверждал, что свои идеи он унаследовал от старых авторитетов, прежде всего, пифагорейца Филолая. Астрономы учились у пифагорейцев, врачи учились у акушерок, колдуний, странствующих аптекарей. Везде в науке имеются следы ненаучных методов и идей, их молчаливого освоения и присвоения, что, по мнению Фейерабенда, даже можно считать их сущностью. Не следует забывать, подчеркивает он, что магия играет важную роль в становлении науки.

Таким образом, при анализе генезиса новых теорий Фейерабенд подчеркивает роль главным образом внешних (хотя и весьма важных), а не внутренних (как Александр Койре) механизмов формирования научного знания.

Фейерабенд считает недопустимым подавление таких важных для научной деятельности факторов как интуиция, воображение, чувство юмора. Они, по мнению Фейерабенда, не внешние факторы развития науки, без них нельзя понять революций в мышлении. Именно они и нарушают «установленную методологию» науки. Поэтому только «одна «рациональная реконструкция» не может решить проблему метода».[43. С. 351]. «Не существует правила – сколь бы правдоподобным и эпистемологическим оно не казалось, которое в то или иное время не было бы нарушено. Становится очевидным, что такие нарушения не случайны и не являются результатом недостаточного знания или невнимательности, которых можно было бы избежать. Напротив, мы видим, что они необходимы для прогресса науки». [43. С. 153].

Свои гносеологические посылки Фейерабенд соединил с «экологическим социализмом», а затем с идеологией партии «зеленых» в ФРГ. Он утверждал, что давно пора «освободить» народы от «угнетения» со стороны науки и ученых, которые превращают государственную власть в развитых странах в орудие своего господства над массами. Если в период становления индустриальной цивилизации надо было освободить народ и становящуюся науку от духовной диктатуры церкви и религии, то ныне надлежит освободить народы от духовной диктатуры и государства, и науки. Наука – одно из идеологических течений, наряду с религией, мифом, магией, колдовством. Она не может заменить другие течения и не есть «единственно возможный способ решения проблем». Он убежден, что «наука, претендующая на обладание единственно правильным методом и единственно приемлемыми результатами, представляет собой идеологию и должна быть отделена от государства, и в частности от процесса обучения». [43. С. 465].

Наряду с этим, Фейерабенд серьезно обеспокоен тем, что в «тоталитарных государствах наука находится под надзором государственных органов» и считает совершенно недопустимым такое положение, когда «шайки интеллектуальных паразитов разрабатывают свои убогие проекты на средства налогоплательщиков и навязывают их молодому поколению в качестве «фундаментальных знаний». [43. С. 132]. Тем более – а это и есть чистейший монополизм в науке – когда эти «шайки» захватывают целые НИИ и определяют, кто может войти в их избранный круг. Наука, считает Фейерабенд, может развиваться только в соответствии с демократическими принципами. А для этого нужны такие социальные условия, которые бы способствовали развитию новых научных идей, а не душили бы их различными догмами и предрассудками. «Ни при каких условиях общество не должно так ограничивать мышление человека, чтобы он был готов подчиниться стандартам одной частной группы». [43. С. 366]. Это прямая дорога в догматизм и монополизм, «помноженных» на субъективистский произвол.

Фейерабенд полагает, что чисто рационалистический «образ науки» – особенно при его абсолютизации – служит препятствием для её развития, а попытка сделать науку более рациональной и точной уничтожает её. В то же время, по его мнению, «расплывчатость», «хаотичность», «отклонения и ошибки» внеразумного, иррационального характера являются предпосылками научного прогресса. Философ формулирует тезис: «Без «хаоса» нет познания. Без частого отказа от разума нет прогресса». Хотя наука – главный «носитель» разума, но даже здесь он не может быть всесильным и универсальным. Неразумность в научной сфере не может быть исключена. Мы не можем оставить без внимания многообразные иррациональные средства и мы очень нуждаемся в них. Наука не имеет никакого «приоритета» по сравнению с мифом или идеологией.

Плюралистические, анархистские и антисциентистские установки Фейерабенда сближают его мировоззренческую и гносеологическую позицию с постмодернизмом.