Текст книги "80 лет. Жизнь продолжается"

Типичным примером в этом отношении могут служить решения и действия, принятые и осуществленные в одной из стран мира. Чтобы избавиться от воробьев, уничтожавших посевы риса, в Китае решили избавиться от этих пернатых. Их сгоняли с насиженных мест, производя неимоверный шум. Эта кампания проводилась одновременно по всей стране, в результате чего бедные воробьи частично погибли, не имея возможности отдохнуть от перелета, а частично улетели за пределы страны.

Казалось, было найдено верное решение по спасению урожая риса. Однако в результате подобных действий урожаю риса был нанесен еще больший ущерб. Дело в том, что воробьи уничтожали личинки насекомых, но поскольку их «изгнали» за пределы страны, то насекомые расплодились в таком количестве, что в буквальном смысле «сожрали» все посевы риса. Негативные последствия ранее принятых сознательных решений оказались совершенно непредвиденными и катастрофическими для этой страны.

Случай с Маринкой не идет, разумеется, ни в какое сравнение по масштабности последствий с тем, что произошло в Китае. Да и приведенный здесь исторический факт – всего лишь иллюстрация того, как трудно предвидеть все последствия наших действий, тем более что, как правило, человек нацелен на получение позитивных результатов и не хочет или не может предусмотреть возможность возникновения негативных последствий своих действий.

В случае с Маринкой мы, родители, пережили тревожные минуты и часы, сопряженные с беспокойством за исход тех ее действий, которые мы не смогли предусмотреть. Ведь в том, что произошло с девочкой, виновата не она сама, а мы, взрослые люди, оказавшиеся столь недальновидными в своем стремлении приобщить ребенка к музыке таким способом, который обернулся для нее травмой.

31 июля 1975 г.

Сегодня у Маринки День рождения. Ей исполнился один год. Целый год жизни маленького человечка.

Разумеется, эта дата не фиксируется в сознании ребенка, не воспринимается им. Для него время исчисляется промежутками от кормления до прогулки и снова до кормления. Причем даже этот поток времени не фиксируется с достаточной четкостью и очевидностью.

По крайней мере, подобное восприятие времени особенно характерно для Маринки.

Довольно часто, как только приближается время кормления, многие дети начинают испытывать нетерпение. Они становятся беспокойными, капризными, хнычут и плачут.

Маринка же не реагирует на определенный час кормления, не реагирует даже тогда, когда в это время кто-нибудь из нас находится рядом с ней. Практически она не просит есть и не капризничает даже в том случае, когда по каким-либо причинам нарушается установленный распорядок дня.

В то же время Маринка охотно ест, если ей предлагают питание, и редко отказывается от какой-либо пищи. Так что поток времени, разбиение его на интервалы мало ощутимы для нее, за исключением того периода, когда девочке хочется спать.

С июля-месяца мы обитаем на даче, правда, не на своей, поскольку как таковой ее нет у нас.

Для Маринки отдых на даче прекрасный. Она разъезжает в коляске по окрестным местам, переступает своими ножками по тропинкам, знакомится с ранее неизвестным ей миром природы, срывает цветы, травинки, листочки.

Погода стоит теплая, и девочка гуляет в маечке и трусиках, принимает солнечные ванны.

Солнце мало воздействует на ее кожу. Девочка по-прежнему беленькая, отчасти даже бледненькая. На фоне других загорелых малышей Маринка выглядит такой нежной, интеллигентно-бледной, как будто совсем не бывает на воздухе.

Судя по всему, девочка унаследовала цвет кожи от папы, который никогда не отличался румянцем.

Однако, несмотря на то что внешне Маринка выглядит бледной, свежий воздух на даче оздоровительно действует на нее. Она быстро засыпает, всегда пребывает в хорошем настроении, не страдает отсутствием аппетита. А это, пожалуй, самое главное для ребенка, тем более что в летние месяцы есть возможность предоставлять ему натуральные витамины, содержащиеся в моркови, репке, свекле, различных ягодах.

В общем, отдых на даче способствует укреплению здоровья ребенка, и если есть такая возможность, то надо использовать ее как можно чаще.

К сожалению, у нас нет своей дачи. Правда, обстоятельства сложились так, что в этот летний сезон мы обеспечены свежим воздухом и дачным отдыхом.

У Галы много грудного молока, хотя сама она худенькая и стройная. Начиная с мая-месяца она кормит грудным молоком еще одну девочку, то есть является молочной мамой для другого малыша. Поскольку летом нецелесообразно отрывать ребенка от груди и лишать его материнского молока, то нас всей семьей пригласили на дачу, чтобы сочетать приятное с полезным.

Трудно подсчитать, сколько грудного молока выпивает Маринка. Если учесть, что для другой девочки Гала сцеживает ежедневно от 200 до 400 граммов молока, то приходится констатировать, что у нее очень много материнского молока.

Это не такое уж частое явление в наше время. У большинства матерей молоко пропадает в первые полгода.

У некоторых молодых матерей оно «перегорает» через несколько месяцев, что может быть вызвано или неправильным сцеживанием, или неправильным режимом питания, или физиологическими особенностями организма кормящей матери, или какими-либо другими причинами, связанными, например, с пережитым стрессом.

У других матерей «пропажа» грудного молока связана с установкой молодой матери на свободу от режима кормления, на «сохранение» красивой формы груди.

Кстати, две последние установки являются, на мой взгляд, иллюзорными, ошибочными. Они формируются в сознании молодой матери только потому, что она не до конца оценивает всю значимость грудного кормления для ребенка и имеет неадекватное представление о «свободе от», при котором не учитывается такой важный момент, как «свобода для».

С одной стороны, освобождаясь от кормления грудью и переходя на искусственное питание ребенка, мать тем не менее не освобождается от приготовления пиши для малыша, на что требуется даже больше времени. «Освобождение» происходит только в том отношении, что мать может снимать с себя обязанности по приготовлению пищи и перекладывать их на плечи других людей – бабушек, дедушек и иных помощников.

Но, «освобождаясь» таким образом от ребенка, молодая мать освобождает себя от непосредственного процесса воспитания малыша. Ведь кормление ребенка – это не только физиологический акт принятия пищи, но и воспитание, в процессе которого формируются поведенческие установки маленького человечка. В этом процессе воспитания мать должна, обязана принимать активное участие, тем более что она лишается такой возможности, когда ребенка отдают в ясли, детский сад.

С другой стороны, страх утраты красивой формы груди в процессе длительного кормления ребенка грудным молоком основывается на предвзятом мнении о прямолинейной зависимости между этими составляющими, не говоря уже о том эгоизме, который может присутствовать у матери, готовой ради сохранения прежней формы груди пожертвовать здоровьем своего ребенка.

Но сохранение красивой формы груди – а это, разумеется, важно как для молодой матери, так и для любой женщины – зависит не от того, перестала ли мать кормить своего ребенка грудью через несколько дней или несколько месяцев после рождения малыша. Это зависит, скорее, от того, насколько правильно и умело она производит сцеживание оставшегося от кормления молока и следит за гигиеной тела.

Здесь на помощь молодой матери должны прийти медицинские, косметические консультации, если у нее не срабатывает материнский инстинкт или он оказывается преломленным через призму каким-либо образом сформированного предвзятого мнения.

Красота и здоровье матери – важные моменты в жизни не только самой матери, но и ее ребенка. Многое зависит от того, насколько молодая мать подготовлена к материнству.

Если молодая мать придерживается установки, согласно которой кормление грудью ребенка приводит к утрате красоты ее груди, то на первом месте у нее окажется не ее ребенок, а собственная грудь, в результате чего она предпримет все для того, чтобы перейти на искусственное кормление ребенка.

Если молодая мать имеет верное понимание функций кормления, возможностей сохранения и обеспечения красоты тела, эстетического восприятия прекрасного, то она не станет искусственно прерывать грудное кормление ребенка ради своего собственного комфорта.

К сожалению, в нашей литературе мало внимания обращается на эту важную подготовку девушек и молодых женщин к материнству.

19 августа 1975 г.

Маринка с удовольствием бегает по траве, срывая травинки и пробуя их на язык. Ей непременно хочется схватить что-то, сорвать и запихнуть себе в рот. Причем она проделывает это с большой радостью.

Стоит только освободить девочку от ремешков коляски и опустить на землю, как тут же она пытается бежать и останавливается только тогда, когда хочет подобрать что-то с земли.

Маринка начала ходить как-то незаметно. Сейчас трудно даже определить день, когда она сделала свои первые шаги, тем более побежала.

Пожалуй, ее первые, связанные с попытками ходьбы опыты начались в конце девятого – начале десятого месяца жизни.

Будучи еще в Москве, а не на даче, в конце девятого месяца Маринка сделала свой первый самостоятельный шаг. Через несколько дней она уже могла делать пять-шесть небольших шажков.

Отталкиваясь спиной от дивана, Маринка тянулась ко мне, а я, отступив от нее и протянув руки, как бы подталкивал ее к проявлению самостоятельности. Так девочка стала делать пять-шесть шажков, прежде чем дотягивалась до моих рук.

Это занятие ей очень понравилось, и она могла уже делать несколько самостоятельных шажков без помощи взрослых, перебирая ножками от дивана к стулу, кроватке и обратно.

Однако однажды Гала или ее мама недосмотрели за Маринкой, и она, видимо, сильно ударилась обо что-то. В результате этого инцидента девочка стала испытывать страх и не решалась на самостоятельное хождение, если даже кто-нибудь из взрослых пытался ее «подтолкнуть» к подобным действиям.

Испытывая удовольствие и смеясь, Маринка могла не только шагать, но и бегать по квартире, правда, только в том случае, если ее держали за одну ручку. Все попытки взрослых освободить свою руку и вынудить девочку к свершению самостоятельного хождения завершались неудачей. Маринка судорожно цеплялась своими ручками за руки взрослых или их одежду и даже начинала плакать. Держась же за что-нибудь или за кого-нибудь, она могла перебирать своими ножками и шагать долгое время.

Так продолжалось несколько месяцев. И только на даче Маринка обрела вновь уверенность и, позабыв прежние страхи, стала не только шагать, но и бегать.

Незадолго до дня рождения дочери Гала гуляла с ней по асфальтовой дорожке и не успела подхватить ее во время, в результате чего девочка упала, стукнувшись лицом об асфальт. Мариночка разбила себе нос и лоб настолько сильно, что пошла кровь.

След от этого происшествия долго оставался на лице девочки. Ребенок опять стал испытывать чувство страха и не решался на самостоятельное хождение.

Долгое время Маринка боялась остаться одна, без опоры на чью-либо руку. Даже тогда, когда я специально ставил ее на ноги и отходил от нее, девочка начинала плакать. Мне приходилось легко подталкивать дочь вперед, чтобы она стала самостоятельно ходить. Все это происходило, разумеется, не на асфальте, а на траве.

Первое время, плача и ища поддержку, Маринка осторожно и нехотя перебирала ножками. Затем через какое-то время ее страхи остались позади, и она снова стала бегать. Правда, перед этим несколько вечеров перед сном во время прогулки мне приходилось прилагать все усилия к тому, чтобы Маринка смогла преодолеть тот закономерный страх перед самостоятельным хождением, который возник у нее в результате полученной травмы, причинившей ей боль.

К середине августа-месяца девочка делала уже 150–200 шагов, прежде чем теряла равновесие, оступалась и падала или останавливалась в нерешительности. Постепенно ее самостоятельное хождение становилось все более продолжительным и приятным занятием как для нее самой, так и для нас – родителей.

После такой работы (для Маринки самостоятельное хождение было приятным занятием, но в то же время тяжелым трудом) девочка моментально засыпала. Судя по всему, физическая нагрузка для нее была столь большой, что после продолжительного самостоятельного хождения ее организм требовал отдыха. Поэтому, особенно в первые месяцы ее самостоятельного хождения, мы позволяли дочери делать это, как правило, во время вечерних прогулок, что способствовало ее хорошему сну.

10 сентября 1975 г.

Дачный сезон закончился. Два летних месяца, на протяжении которых мы были на даче, пролетели незаметно. Погода стояла неплохая, и Гала с Маринкой хорошо отдохнули.

Разумеется, полноценный отдых был лишь у Маринки, которая, не осознавая того, дышала свежим воздухом и питалась витаминами.

В середине августа несколько дней выдались холодными. Ночная температура воздуха опускалась до 5 градусов тепла. Так как мы жили в мансарде, которая не отапливалась, то нам пришлось пережить несколько холодных дней и особенно ночей.

Маринка вела себя молодцом, хотя ей приходилось спать при температуре всего лишь 9 градусов тепла.

Казалось бы, годовалого ребенка нельзя держать в таких условиях, так как простуды и болезни легко могут овладеть не приспособленным к холоду организмом.

К середине ночи и к утру действительно было холодно. Утром, часов в пять, приходилось брать Маринку из ее кроватки и класть к себе в постель, чтобы согреть девочку.

И тем не менее «испытание» на стойкость и выносливость Маринка выдержала. Она не хныкала и не заболела. Единственное, что дало знать о себе, – так это более частая, по сравнению с теплым временем, смена штанишек.

Если к середине лета девочка научилась проситься по-маленькому, что обычно сопровождалось призывным звуком «Бу-у-у!», то в холодные ночи Марина мочила штанишки 2–3 раза без всякого предупреждения.

Такое поведение девочки было вполне естественным, так как холод вызывает более частое хождение детей по-маленькому.

Думаю, что Маринка сумела выдержать закалку холодом по двум причинам.

Во-первых, мы никогда не кутали девочку. Скорее, напротив, стремились одевать ее как можно легче, так что на фоне других малышей, чересчур заботливо опекаемых мамами и бабушками, она выглядела всегда легко одетой.

Во-вторых, девочка по-прежнему с большой охотой сосет грудь мамы, и во время холодов мы давали ей грудного молока больше, чем в обычные дни. Ведь грудное молоко является, как мне думается, лучшим лекарством от всех болезней простудного характера. Причем оно может рассматриваться не только как лекарство, но и в качестве средства защиты, предохранения от возникновения различных болезней.

Все это способствовало тому, что холодные дни и ночи не отразились на здоровье ребенка.

Поэтому, пережив несколько холодных дней и ночей (чуть больше недели), с наступлением теплой погоды Мариночка вновь играла и бегала среди деревьев, радовалась простору и возможности самостоятельно ходить, рвать цветы и даже валяться в траве.

Где-то к восьми месяцам мы научили Маринку проситься как по-маленькому, так и по-большому.

Обычно родители берут на руки своих детей или сажают их на горшок и, говоря «пис-пис», пытаются заставить ребенка сходить по-маленькому. Ребенок приучается реагировать на определенные звуки, что со временем перерастает в привычку.

Мы решили отказаться от привычного «пис-пис». Было замечено, что после того, как девочка писала в штанишки (колготки), она, часто осматривая результаты сделанного, говорила «Бу-у-у!». Эти звуки стали использовать и мы.

Задача состояла в том, чтобы приучить девочку говорить «Бу-у-у!» до, а не после совершения определенного акта.

Вскоре это удалось, и теперь, прежде чем сделать в штанишки, Маринка говорила «Бу-у-у!», тем самым давая нам знать, что она хочет писать.

В результате подобного научения к середине лета, то есть примерно в годовалом возрасте ребенка, мы добились того, что за целый день Маринка ни разу не мочила штанишки. Разумеется, это намного облегчало наш труд по уходу за девочкой.

Правда, во время холодных дней и ночей этот процесс, вернее порядок, несколько нарушился. Однако с наступлением погожей погоды все вошло в свою норму.

Чтобы ночью Маринка оставалась сухой, мы стали прибегать к следующим действиям.

В 20.00 девочку укладываем спать, что, как правило, делает мама. Затем в 22.00–22.30 берем ее из кроватки на руки и тихо говорим: «Бу-у-у!» Девочка, не открывая глазки, освобождается от излишней жидкости и затем спокойно продолжает спать до утра. Так постепенно Маринка стала приучаться к порядку.

Бросается в глаза одна любопытная деталь, связанная с поведением девочки. Маринка стала понимать, что, как только она произносит «Бу-у-у!», то есть просится по– маленькому, ее сразу же берут на руки и помогают освободиться от соответствующей нагрузки и напряжения. И через какое-то время девочка начала пользоваться приобретенными «знаниями».

Если ей надоело играть одной и хочется, чтобы ее взяли на руки, она тут же говорит «Бу-у-у!», тем самым призывая к себе родителей. Таким обманным путем Маринка добивается того, чтобы на нее обратили внимание.

Поскольку мы стараемся брать ее на руки как можно меньше, если в этом нет никакой необходимости, и считаем, что ребенок не должен попадать в излишнюю зависимость от родителей, то приходится внимательно следить за тем, когда Маринка хочет действительно по-маленькому, а когда прибегает к своеобразной детской хитрости.

Во всяком случае, подобное поведение дочери свидетельствует о том, что годовалый ребенок способен делать какие-то определенные, хотя и неосознаваемые «выводы». Он подмечает, что родители подходят к нему на привычный звук, и произносит его не только тогда, когда должна произойти определенная реакция организма, но и тогда, когда ему просто хочется видеть родителей или оказаться на их руках.

В головке маленького человечка уже совершаются умственные операции, своеобразные умозаключения, когда он не просто кричит, призывая к себе родителей, а издает именно тот звук (он может быть произнесен им тихо, негромко), на который родители откликаются. И ребенок знает, что именно на этот звук родители должны подойти к нему.

23 сентября 1975 г.

То, что годовалый ребенок реагирует на слова и жесты родителей, не вызывает сомнений. Причем его сообразительность распространяется значительно дальше простого зова родителей, когда ребенок хочет, чтобы взрослые обратили на него внимание.

Недавно мы провели своеобразный эксперимент. Марина знает, что такое ботинки, ее туфли. Она называет их особым словосочетанием. На ее языке ботинки – это «бап-пы». Подчас это звучание можно спутать с тем, когда она говорит «па-па», хотя мы уже научились понимать оттенки ее слов, и когда она произносит «бап-пы», это означает, что речь идет именно о ботинках, а не о чем-то ином.

Мариночка находилась в комнате вместе с нами. Здесь же, в уголке, стояли ее ботиночки. Кто-то из нас сказал: «Мариночка, принеси ботиночки!» Она посмотрела на нас, повернулась, побежала туда, где стояли ее ботиночки, взяла их в ручки и принесла нам.

В то время девочке было 10,5 месяца.

Несколько позднее, примерно в один год и один месяц, Маринка смогла выполнить более сложное задание.

Девочка находилась в одной комнате, а ботинки – в другой комнате. Она захотела взять в руки какую-то игрушку. Но ей сказали: «Принеси ботиночки, и тогда можешь взять игрушку». Маринка побежала в коридор, затем в комнату, где лежали ботиночки, и, взяв их в ручки, принесла нам, после чего взяла игрушку.

В последнем случае реакция на слово «ботиночки» и на нашу просьбу принести их сопровождалась более сложным действием.

Можно ли сказать, что в головке девочки родилось вполне осознанное умозаключение («если принесу ботиночки, то получу игрушку»), предопределившее ее последующие действия? Как бы там ни было, но факт остается фактом: девочка выполнила то, о чем ее попросили.

1 октября 1975 г.

В возрасте одного года и двух месяцев мы были вынуждены отдать Мариночку в детские ясли. Конечно, не хотелось делать этого, но у нас не было другого выхода.

Большинство детей, как правило, заболевают, побывав в детских яслях всего лишь несколько дней. Мы это понимали, однако, к сожалению, начиная с сентября-месяца у нас не было возможности находиться с Маринкой все дни.

Гала завершает последний год учебы в МГУ, ей предстоит написать диплом и подготовиться к сдаче государственных экзаменов. Я продолжаю свою работу в одном из институтов Академии наук, что отнимает много времени. В такой ситуации мы решили попробовать отдать Мариночку в ясли-сад, находящийся в подчинении Академии наук, тем более что он расположен в том же доме, в котором мы живем.

Почему многие дети, если почти не все, заболевают в яслях?

Причин, конечно, много: и недостаточность общего физического развития, и неподготовленность ребенка к новой жизни, и резкая смена психологического климата от индивидуальной опеки к групповому присмотру, и разно контактная среда, способствующая распространению инфекций. Но главное – это, если так можно выразиться, «наследственная отягощенность» подобных детских заведений.

Предположим, что в ясельную группу поступило 15–17 вполне здоровых детей, что как раз и имело место в данном академическом ясли-саде. Через некоторое время по тем или иным причинам заболевает один ребенок, причем он может простудиться или подхватить какую-либо инфекцию на стороне, то есть в домашних условиях или на прогулке в выходные дни, когда находился вне яслей. Причем сама болезнь активно проявилась и стала заметной взрослым, скажем, на второй день, хотя ребенок был уже вирусоносителем в предыдущий день.

Заболев, данный ребенок не посещает ясли, но простудное или иное заболевание незаметно уже коснулось других детей. Началась цепная реакция, и образовался замкнутый круг.

Выздоровев, ребенок приходит снова в ясли, но тут же может оказаться подверженным заболеванию, поскольку, несмотря на все старания врачей, в ясельной группе создается и поддерживается нездоровый климат. Я не говорю уже о том, что, к сожалению, некоторые воспитатели сознательно идут на то, чтобы, прибегнув к определенным методам, уменьшить количество детей в своих группах и тем самым облегчить себе жизнь.

Известен такой случай, когда одна молодая воспитательница жаловалась старшей, пожилой воспитательнице на то, что в ее группе слишком много детей и она едва справляется со своими обязанностями. В свою очередь последняя сказала первой, что у нее нет особых проблем, поскольку в ее группе меньше детей. Тогда первая воспитательница с недоумением спросила, как так, поскольку по количеству детей обе группы примерно равны. На это старшая воспитательница пояснила, что она открывает форточку в спальне детей именно тогда, когда они пробуждаются после дневного сна, и, следовательно, еще тепленькие оказываются на легком ветру, в результате чего на следующий день не все приходят в ясли.

Мне эту историю рассказывали несколько лет тому назад. Правда, я был уверен, что, в отличие от районных садиков, подобная ситуация невозможна в академическом детском учреждении.

При этом я исходил из того, что каждый ребенок обязательно должен переболеть, прежде чем в его организме сформируются защитные механизмы, способствующие его адаптации к новой окружающей среде. Исключение составляет небольшой процент детей, организм которых от природы оказывается более устойчивым к подобным сменам жизненной среды обитания.

Когда впервые мы привели Мариночку в ясли, то стало ясно, что она может заболеть, и притом в ближайшее время. У некоторых детей были остаточные явления насморка. Судя по всему, они только что перенесли простуду.

Но нам ничего не оставалось делать, как только надеяться на лучшее. Тем более что мне с большим трудом удалось добиться места в яслях для Маринки, поскольку в академическом детском саде была большая очередь, в которой я уже стоял какое-то время.

Когда Гала и я уходили из яслей и оставляли Маринку там, она не плакала. Напротив, девочка с радостью пошла к новым игрушкам и другим детям, с которыми ей предстояло общаться.

В первый день Мариночка оставалась в яслях всего несколько часов, с утра и до обеда.

Известно, что далеко не все дети быстро привыкают к новой для них обстановке и далеко не все являются настолько общительными, чтобы, расставшись с родителями, с первых же часов пребывания в новом коллективе «забыть» об их существовании. Говорят даже о том, что ребенок может быть «ясельным» и «неясельным».

Маринка оказалась «ясельным» ребенком. Воспитательница сказала, что в первый же день девочка чувствовала себя прекрасно. Она хорошо ела, не плакала, была общительной с другими детьми, ни разу не намочила штанишки. «Ребенка можно приводить на целый день», – подвела итог воспитательница.

Так состоялось первое «вхождение» Маринки в новую для нее среду. Судя по словам воспитательницы, коммуникационных или каких-либо других сложностей не предвидится. Девочка действительно общительная, быстро сходится с другими детьми и увлеченно играет с ними, легко идет на руки к воспитательнице и приветливо улыбается.

Кстати сказать, такое поведение Маринки заставляет взрослых обращать на нее внимание, так как невозможно оставаться равнодушным, когда ребенок улыбается тебе и машет из коляски ручкой.

Быть может, такая общительность девочки является наследственной, поскольку мама Галы говорит, что в детстве ее дочь была настолько общительным ребенком, что разговаривала с любым незнакомым человеком и была рада всем, кто бы не взял ее на руки.

Посмотрим, что будет с Маринкой, когда она подрастет, и сохранит ли она в подростковом возрасте подобную общительность.

4 октября 1975 г.

Первые три дня пребывания Маринки в яслях прошли благополучно. Она веселая, жизнерадостная, и, судя по всему, ей понравилась новая обстановка. Воспитательницы довольны своей подопечной и даже ставят ее в пример другим детям: Маринка за три дня ни разу не намочила штанишки. Девочка спокойно играет с игрушками, правда, иногда отбирает понравившиеся ей игрушки у других малышей.

Как и все дети, Маринка любит играть. Наблюдая за ней, можно сказать, что есть определенные виды игровой деятельности, которые особенно нравятся девочке.

Два-три месяца тому назад Маринка стала брать куклы в руки и не просто «таскать» их за собой или перекладывать с места на место, а «осмысленно» манипулировать ими. Она берет куклу или какую-либо другую игрушку, будь то резиновая собачка, кошка или слоник, кладет ее на ручки и начинает укачивать, говоря «А-а-а!». Видимо, слыша, как мама укачивает ее иногда, девочка начинает подражать ей и, таким образом, научается исполнению материнских функций.

Эта игровая деятельность нравится девочке, и она охотно выполняет ее даже в том случае, когда ее специально просят об этом.

Другое любимое, быть может, самое любимое занятие – рассматривание картинок в детских книжках.

Мы дали Маринке три небольшие книжки на немецком языке (за неимением других, таких же красочных). Девочка часто берет эти книжки в руки, перелистывает их, подходит к маме и папе, просит их почитать.

Она любит, когда кто-нибудь из нас рассказывает ей о картинках. При этом Мариночка сама перелистывает книжки, что-то говорит и показывает пальчиком на рисунки.

Еще одна склонность девочки – улавливание музыкальных мелодий и совершение ритмичных движений.

Когда Маринке было пять-шесть месяцев, мы заметили, что она любит слушать музыку. Несколько позднее она не только слушала музыку, но и, сидя в кроватке, раскачивалась, словно хотела попасть в такт. Девочка качала головкой в такт музыки, поворачивала корпус тела, делала полувращательные движения кистями рук.

В возрасте около года Маринка делала неглубокие приседания в такт музыки, поднимала ручки, иногда что-то напевала. В один год и один месяц она начала кружиться под музыку.

Сейчас стоит лишь включить радио, телевизор или стереопроигрыватель, как тут же, услышав мелодию, Маринка начинает танцевать.

Можно предположить, что у девочки есть музыкальный слух, чувство такта, так как она довольно правильно и ритмично совершает определенные покачивания корпусом тела, а также понравившиеся ей движения ножками и особенно ручками.

Несколько раз давали Маринке карандаш и бумагу. Вначале (до годика) она бросала карандаш или играла им. В годик девочка начала водить карандашом по бумаге, но совершала действия совершенно спонтанно, без какой-либо системы, в результате чего происходили просто взмахи карандашом.

В год и два месяца, видя, как взрослые рисуют, Маринка попыталась оставить след на бумаге (у Галы хорошо получаются портреты, хотя в силу занятости она редко обращается к этому занятию; наиболее удачно удается ей схватить выражение глаз).

Маринка с интересом наблюдает за действиями мамы, но пока не находит какого-либо удовольствия в «рисовании». Правда, недавно она водила карандашом по бумаге 15–20 минут. Причем сперва она водила по бумаге обратной стороной карандаша, но через некоторое время перевернула его и стала проводить черточки, удивляясь тому, что на бумаге остаются какие-то замысловатые следы ее деятельности.

На сегодняшний день все же самыми любимыми занятиями Маринки остаются танцы и рассматривание картинок, если не принимать во внимание ее страсть к открыванию шкафов на кухне и возню с кастрюлями.

Девочке нравится брать кастрюли в руки, поднимать их, запрокидывать к голове и имитировать, что она поет. При этом она выражает свой восторг радостным звуком «А-а-а!» точно так же, как взрослый человек выражает свое удовлетворение после выпитого стакана хорошего напитка.

Как и большинство детей ее возраста, Маринка поднимает с пола или ковра все маленькие предметы (ниточки, обрывки бумаги, лоскутки). Причем не просто поднимает их, а непременно берет в рот, так что, помимо наведения чистоты и порядка в доме, нам приходится следить за девочкой, останавливать ее, если все-таки что-то попадает в ее ручки, и говорить: «Покажи, что взяла в рот!» Увы, но при всех наших стараниях уследить за ней практически невозможно.

Маринка уже начинает что-то по-своему осмысливать. Когда к ней подходишь и говоришь «покажи, что взяла в рот», она стремится убежать от нас и куда-нибудь спрятаться.

21 октября 1975 г.

После четырех дней пребывания в яслях Маринка заболела. У нее высокая температура (39,5 градуса), насморк, кашель.

На второй день болезни пришлось вызывать врача, который не обнаружил ничего серьезного, но предупредил, что в ближайшие дни девочка не выздоровеет, так как организм ребенка только начал бороться с простудой.