Текст книги "80 лет. Жизнь продолжается"

Действительно, четыре ночи девочка очень страдала. К двум часам ночи она просыпалась от своего собственного кашля и долго не могла успокоиться. Пришлось несколько раз за ночь кормить Маринку грудным молоком, иначе кашель не проходил и девочка не засыпала.

Три дня Маринка не притрагивалась ни к какой еде, и только грудное молоко поддерживало ее.

Хорошо, что у Галы до сих пор сохранилось молоко. После дачи, когда ей приходилось кормить сразу двух девочек, мы решили сократить приток молока. Гала старалась пить как можно меньше, давала Маринке грудное молоко только на ночь.

Через полтора месяца с грудным кормлением все обстояло благополучно. Гала не страдала больше от избытка молока.

Однако с болезнью Маринки пришлось нарушить установившийся порядок. Девочка стала больше пить грудного молока, так как другую пищу совсем не принимала.

С одной стороны, это было к лучшему, поскольку девочка принимала как бы «естественное лекарство», но, с другой стороны, нарушился режим питания и, как следствие, даже после выздоровления Маринка стала просыпаться ночью и требовать грудь.

На пятый день болезни девочке стала лучше. Во многом помогли горчичники, так как после троекратной процедуры кашель уменьшился. Маринка начала понемногу есть, играть, бегать. Впрочем, несмотря на то что в первые дни болезни у Маринки была высокая температура, она не хотела лежать в постели и порывалась бегать.

Взрослый человек понимает, что во время болезни необходим постельный режим. Ребенок же не осознает этого, и его трудно удержать в кроватке.

Нам приходилось брать Маринку на руки, лишь бы она не бегала по квартире.

Постепенно девочка повеселела, стала меньше капризничать, хотя по ночам постоянно требовала грудное молоко. Через неделю Маринка выздоровела, и можно было отводить ее в ясли.

Однако случилось непредвиденное. Я вернулся с работы домой и почувствовал что-то неладное. В квартире никого не было, хотя после болезни мы еще не выходили с Маринкой на воздух. Игрушки разбросаны, на письменном столе лежит вата.

Предчувствие не обмануло. Через час Гала с Маринкой пришли домой, и выяснилось следующее.

Гала готовила ужин, а дочь играла на кухне. Не успела мама отвернуться, как раздался грохот и крик Маринки. Оказывается, девочка уронила табуретку, которая придавила ей средний пальчик на левой руке.

У ребенка такая нежная кожа, что от удара табуретки на пальчике разошлась, лопнула ткань кожи, обнажив кость. Пошла кровь, которую невозможно было остановить. Хорошо, что Гала не растерялась. Она позвала соседку, и совместными усилиями им с большим трудом удалось остановить кровотечение.

Затем Гала с Маринкой сели в такси (стоянка такси как раз напротив нашего дома) и поехали в специализированную детскую больницу, поскольку в районной больнице, куда Гала первоначально обратилась, не взялись за операцию, связанную с зашиванием ранки на пальце девочки.

В детской больнице Маринке зашили рану на ее пальчике. В перевязанном виде девочка и предстала передо мной, когда мама принесла ее домой.

Маринка была спокойной, но, как говорит Гала, и во время данного несчастного случая, и во время операции девочка громко плакала. В этом (громком плаче ребенка) нет ничего из ряда вон выходящего, поскольку даже для взрослого человека подобная операция происходит далеко не безболезненно.

Маринке не везет с ручками. Это уже второй случай, когда она разбивает свои ручки.

Первый раз она опустила крышку рояля на правую руку, в результате чего была глубокая ранка между большим и указательным пальчиками. Хорошо, что к настоящему времени ранка зажила так, что не осталось заметного следа.

В результате нового повреждения пальчика Маринка была вынуждена оставаться дома, так как врачи рекомендовали держать девочку под постоянным наблюдением, чтобы она не срывала повязку и не касалась образовавшегося шва. Предполагалось, что повязку можно будет снять только через неделю.

Очевидно, что мы не могли отдать Маринку в ясли, где воспитатели не смогли бы уследить за ее действиями. Так девочке пришлось оставаться дома довольно длительное время.

27 октября 1975 г.

Маринка говорит уже несколько слов, которые вполне можно понять. Наряду с такими словами, как «мама», «папа», «баба», которые она произносит довольно ясно и четко давно, в ее языковом багаже теперь появились слова типа «откой», «титай», «чай». Особенно часто девочка произносит слова «откой» и «титай».

Первое слово («откой») означает – открой дверь, кухонный шкаф, книжный шкаф, то есть открой все, что в принципе можно открыть. Как только девочка приходит на кухню, она тут же подбегает к кухонному шкафу и немедленно требует «откой!». При этом она подходит к взрослым, тащит их за руку к кухонному шкафу.

Второе слово («титай») означает «читай». Стоит только сесть за стол с какой-либо книгой, Маринка тут же подбегает и просит почитать ей. Она сама начинает перелистывать книгу, что-то говорит.

Когда я печатаю на машинке, девочка просится ко мне на руки, садится на мои колени, с тем чтобы иметь возможность постучать по клавишам. Это занятие доставляет ей огромное удовольствие.

Если не обращаешь внимания на просьбы дочери, то она начинает капризничать и проявлять свой характер: тянет за рукав, требовательно кричит и даже бьет ручкой.

Однажды Маринка ударилась о шкаф и заплакала. Для того чтобы успокоить девочку, находящаяся рядом с ней в тот момент бабушка (мама Галы) сделала следующее.

Она взяла Маринку на руки, стала говорить, какой шкаф плохой, мы накажем его, и при этом стала ударять шкаф рукой, приговаривая: «Вот тебе, вот!»

На мой взгляд, это были необдуманные действия со стороны бабушки и не лучшая воспитательная мера. Ребенок моментально схватывает и усваивает все поступки, жесты, слова и интонацию взрослых. Он не только усваивает их, но и, начиная подражать взрослым, пытается повторить за ними все то, что они делают.

Теперь, когда Маринке что-то не нравится или кто-то из взрослых не выполняет ее требования, не реагирует на ее призывы, она может ударить своей ручкой, независимо от того, идет ли речь о каком-то предмете или человеке.

Эти же действия нередко переносятся на бабушку. Как говорится, что посеешь, то и пожнешь.

Мы пытаемся отучить Маринку от этой «дурной» привычки, но осуществить это не так-то легко. Ребенок значительно быстрее научается чему-то, как хорошему, так и плохому, чем отучивается от «дурных» привычек.

Взрослым, родителям необходимо тщательно продумывать каждый свой шаг, жест, интонацию разговорной речи, обращение с ребенком и друг с другом, чтобы не породить нежелательные реакции с его стороны.

Лучше предупреждать возникновение «дурных» привычек, чем исправлять их потом. Причиной же их возникновения, особенно в раннем возрасте, являются, как правило, непродуманные слова и действия взрослых.

Порой мы, взрослые, не придаем многому значение в обиходе, в обыденной жизни, но наши слова и поступки оказывают решающее воздействие на формирование словарного запаса ребенка, его реакций, жизненных ориентиров. Ребенку свойственно подражание, и прежде всего подражание всему тому, что оказывается в поле его зрения, а это прежде всего мы, взрослые, наша разговорная речь, наши поступки и действия.

12 ноября 1975 г.

Постепенно Маринка приобщается к домашнему труду. Она наблюдает за тем, как мы подметаем и моем пол, и пытается путем подражания внести свою лепту в уборку квартиры.

Девочка берет метелку и начинает подметать, то есть водит ею по полу и что-то бормочет.

Это уже не просто игра, а игра-работа, которая доставляет Маринке удовольствие. Девочка старательно подражает нам, приобретая первые навыки трудовой деятельности.

Правда, Маринка и раньше выполняла кое-какие трудовые функции.

Как только дочь начала ходить, я довольно часто просил ее катить свою коляску, и она с охотой делала это. Она могла везти свою коляску по асфальту, по песчаным дорожкам. Упираясь своими ручками в корпус коляски, она двигала ее вперед.

Более того, иногда мы подходили к другим коляскам, в которых сидели маленькие дети, общались с ними и их родителями. Стоило только Маринку попросить покатать, скажем, маленькую девочку, как она тут же откликалась на эту просьбу.

Причем Маринка оказалась довольно сильной для своего возраста. Она могла катать ребенка долгое время, а свою коляску пыталась везти даже в горку.

Дома девочка выполняет целый ряд наших просьб. Она охотно приносит различные вещи, подает мне газету и иные бумаги.

Сейчас Маринка приглашает нас к столу. Стоит только накрыть на стол и попросить девочку позвать обедать или ужинать всех, она бежит в комнату, зовет всех на кухню, тянет за рукав, хлопает по стулу и говорит: «Тадись!»

За столом девочка помогает нам: кладет сахар в чашку, из которой пьет бабушка, пытается навести свой порядок на столе.

Конечно, после ее стараний приходится наводить порядок вновь, в том числе отодвигать от нее посуду, чтобы она не разбила ее нечаянно. Но ее старания похвальны, и мы поощряем ее трудовую деятельность.

Иногда можно видеть, как Маринка берет тряпку и старательно вытирает пол. Причем она делает это не только потому, что на полу вода или он грязный. Девочка подражает нам, водит тряпкой по полу, всем своим видом показывает усердие и прилежание.

Таковы первые трудовые порывы у маленькой девочки.

21 ноября 1975 г.

13 ноября Гала перестала кормить грудью Маринку, хотя молока у нее по-прежнему много.

Дело в том, что в последнее время девочка часто капризничала по ночам и, проснувшись, каждый раз тянулась к материнской груди. Она не успокаивалась до тех пор, пока не получала определенную порцию молока.

Это началось во время болезни Маринки, когда она ничего не ела, предпочитая материнское молоко. Постепенно ночное кормление стало переходить в привычку, в результате чего, даже будучи здоровой, проснувшись ночью, девочка начинала плакать и требовать грудь. Не оставалось ничего другого, как попытаться «отлучить», отучить Маринку от груди.

Конечно, можно было бы выйти из создавшегося положения каким-то иным образом. Например, не реагировать на требования девочки, и, вероятно, после трех-четырех беспокойных для нас ночей Маринка смирилась бы с тем, что ей не дают грудь ночью.

Но в данном случае в этом не было необходимости, так как девочка давно может обходиться без грудного молока. То есть наступил такой период в ее жизни, когда без каких-либо последствий Маринку можно перевести на иное кормление. Именно из этого мы и исходили, принимая решение прекратить грудное кормление девочки.

Но как отучить ребенка от груди?

Многие дети ни за что не хотят расставаться с теплым, вкусным материнским молоком. Бывают случаи, когда даже трехлетние дети «тайком» сосут грудь матери. Правда, некоторые дети сравнительно легко отучаются от груди, особенно в тех случаях, если период кормления материнским молоком был непродолжительным и в силу необходимости приходилось «забывать» о таком питании.

Маринка же настолько привыкла к груди, что не засыпала до тех пор, пока не напьется теплого грудного молока.

Говорят, что для того, чтобы отучить ребенка от груди, можно намазать соски горчицей, и ребенок, попробовав столь горький продукт, больше не захочет прикасаться к груди.

Может быть, этот способ действительно эффективен. Но давать ребенку горчицу даже в незначительном количестве – все же не лучшее средство для «отлучения» от груди.

Мы пошли по другому пути, который, кстати говоря, был подсказан моей мамой.

Гала обвязала грудь, закрепив на ней мягкую щетку – обычную одежную щетку, предварительно тщательно вымытую и высушенную.

Проснувшись ночью, Маринка потянулась по привычке к груди и … слегка укололась, наткнувшись на щетку. Показав на щетку, Гала сказала: «Бо-бо!»

Девочка произносит именно этот звук, когда ей больно. Подчас, придавив пальчик, она подходит к маме или ко мне, показывает пальчик, говорит «бо-бо!» и просит пожалеть ее, то есть подуть на пальчик или поцеловать его.

В ту ночь, когда Гала использовала щетку, Марина больше не притрагивалась к груди. На другой день Гала несколько раз показывала дочери привязанную к груди щетку и говорила: «Бо-бо!»

Теперь, даже если мама сама прижимала девочку к груди, та отстранялась от нее, вырывалась и каждый раз повторяла: «Бо-бо!» Ни на вторую, ни на третью ночь Маринка не только не просила материнскую грудь, но, напротив, отворачивалась от нее, стоило ей лишь увидеть щетку. С этого времени грудное кормление прекратилось.

Итак, Маринка питалась грудным молоком в течение одного года и трех с половиной месяцев.

На протяжении четырех с половиной месяцев Гала кормила своим грудным молоком одновременно и другую девочку, родители которой жили в нашем подъезде, но мать которой в силу некоторых обстоятельств и ради сохранения «красивой» формы груди отказалась от кормления своей дочери грудью. Причем каждый день ей приходилось сцеживать до 200–300 граммов, а иногда и до 400 граммов молока для другой девочки.

У Галы было много грудного молока. Часто она даже страдала от его избытка, в результате чего приходилось или перевязывать грудь, или накладывать компрессы.

С 13 ноября, то есть с того времени, когда мы решили прекратить кормление дочери грудью, пришлось перевязать грудь на несколько дней, чтобы молоко «перегорело» и чтобы не было болей.

Первые дни Гала еще сцеживала грудное молоко, постепенно сокращая сроки сцеживания и количество «сбрасываемого» молока. Через несколько дней отпала необходимость и в этом, хотя молоко еще сохранялось в материнской груди.

Видимо, через некоторое время грудное молоко перестанет вырабатываться, тем более что на протяжении нескольких прошедших дней Гала резко сократила употребление жидкости.

Так Маринка распрощалась с материнским молоком.

1 декабря 1975 г.

Маринка снова ходит в ясли. Кажется, ее организм приспособился к ясельным условиям, в результате чего, переболев однажды, когда температура доходила до 39 градусов, и второй раз, когда температура была уже чуть больше 37 градусов, девочка вполне освоилась с детским микроклиматом.

Правда, долгое время у девочки был кашель, но ножные горчичные ванночки, которые мы делали на протяжении нескольких дней, способствовали смягчению кашля.

В яслях Маринка чувствует себя хорошо. Утром она идет в ясли-сад с охотой, не капризничает, в отличие от других детей, спокойно расстается с родителями и весь день играет с игрушками и общается с малышами. Воспитатели говорят, что девочка очень спокойная, хорошо ест и спит.

Для Маринки характерно то, что она крайне редко бывает мокренькой. Как правило, ей даже не приходится менять штанишки в течение дня. Это результат того, что еще до яслей мы приучили ее проситься как по-маленькому, так и по-большому.

Воспитатели говорят, что это редкий случай в их практике, так как большинство детей ясельного возраста часто мочат штанишки. Маринка же заранее предупреждает о своих естественных потребностях. Она говорит «бу-у!» и тянет за рукав.

Дома, пока девочка не ходила в ясли, мы не приучали ее ходить на горшок, так как было еще рано и Маринка едва ли могла научиться садиться на горшок, хотя она всегда, или по крайней мере в большинстве случаев, давала знать о том, что она собирается сделать.

В яслях же Маринку, как и других детей, стали сажать на горшок. Теперь девочка сама просится на горшок и зовет на помощь взрослых, чтобы ей расстегнули штанишки.

Недавно наблюдал такую картину. Маринка взяла кресло-горшок, села на него, затем встала, походила и вновь села. Судя по всему, ей хотелось сходить по-большому. Но она не могла, да и не пыталась снять штанишки. Тем не менее девочка понимала, видимо, что в штанишки делать не полагается.

Если бы у девочки был только инстинкт или соответствующая заученная реакция на горшок, то она, проделав всю процедуру, то есть достав горшок и сев на него, сходила бы по-большому. Но она не сделала этого.

Несколько раз сев на горшок, девочка в конце концов встала, посмотрела на меня и сказала: «Бу-у!» По-большому же она сходила только после того, как я снял с нее штанишки и дал возможность сесть на горшок вновь.

Все это свидетельствует не только и не столько о действиях девочки, предопределенных инстинктивной реакцией или приобретенным навыком, сколько о сознательности и разумности ребенка в возрасте одного года и четырех месяцев.

С каждым прожитым месяцем ребенок становится все разумнее. Он оказывается способным совершать более сложные действия, чем это могло иметь место в более раннем возрасте.

14 декабря 1975 г.

Последние пятнадцать дней Маринка настолько «вжилась» в свой «первичный» коллектив младшей группы детских яслей, что совершенно не болела и чувствовала себя прекрасно. Она охотно шла в ясли утром и не плакала при расставании с нами, в отличие от тех малышей, которые хныкали, просились на руки к мамам и не желали оставаться в яслях.

Вообще, девочка отличается ровным характером. Я не помню, чтобы она была не в настроении, когда мы ее оставляем в яслях. Нянечки довольны ее поведением, поскольку она не капризничает, не мочит штанишки, хорошо ест и спит.

Видимо, все это послужило причиной того, что с 15 декабря Маринку решили перевести в среднюю группу.

Обычно в среднюю группу переводят малышей в возрасте одного года и шести месяцев. Маринка должна была бы ходить в младшую группу еще полтора месяца, но в силу ее хорошего поведения и быстрой сообразительности, как отметили воспитатели и нянечки, ее вполне можно перевести в более взрослую группу детишек.

Все это, конечно, хорошо, но такой переход в среднюю группу сопряжен с новыми трудностями и беспокойствами. Дело в том, что если дети младшей группы весь день находятся в помещении, то с детьми средней группы ежедневно совершают полуторачасовые прогулки.

С одной стороны, такие прогулки несомненно полезны и необходимы. Новый распорядок дня, когда ребенок спит не два раза в день, а только один раз, идет на пользу, так как ночной сон малыша становится крепче.

С другой стороны, эти прогулки чреваты возможными негативными последствиями, поскольку ребенок может простудиться и заболеть.

Группа детишек – около 20 человек. Нянечка должна всех одеть, причем так, чтобы дети не простудились, вывести всех на прогулку и в течение полутора часов гулять с ними.

Но разве можно уследить за всеми малышами, тем более что все дети разные и по характеру, и по состоянию здоровья?

Необходимы особая любовь и проявление заботы о детях, а это, к сожалению, не всегда наблюдается у нянечек, которые едва справляются со своими обязанностями.

Нет ничего удивительного в том, что многие родители проявляют беспокойство по поводу того, что может происходить с их детьми в яслях и детских садах. Ведь действительно некоторые нянечки оказываются нечуткими, невнимательными, что может быть обусловлено как характером человека, так и неудовлетворительными условиями работы (столкновение с администрацией, переполненные группы, небольшая зарплата и т. д.).

Ребенку простудиться недолго, тем более зимой, когда его переводят на новый распорядок дня, включающий полуторачасовые прогулки. Малыш едва переступает ножками в зимней обуви и одежде. Он чаще стоит, так как его движения стеснены валенками. И если недосмотреть, то простуда обеспечена, поскольку пока в помещении одевают последних малышей из группы, первые, уже одетые, успевают вспотеть, а затем на минусовой температуре на воздухе начинают замерзать.

Поэтому мы с Галой ждем результатов перевода Маринки в новую группу с тревогой. Не исключаем, что в ближайшее время девочка может переболеть снова, прежде чем адаптируется к новому распорядку дня и к новому коллективу.

22 декабря 1975 г.

Тревога за Маринку была обоснованной. Девочка проходила два дня в новую группу и … заболела. Правда, нет ничего серьезного и температура небольшая, но простуда налицо. Врач прописал домашний режим.

Ситуация обычная. Ребенок должен пройти стадию адаптации к новым условиям пребывания в средней группе, привыкнуть к новому распорядку дня, включая зимние прогулки.

Первые два дня в средней группе Маринка вела себя хорошо. Новые нянечки констатируют, что девочка спокойная, нормально ест и спит, охотно играет с другими детьми. Правда, они, как, впрочем, и другие, обращают внимание на то, что она бледненькая.

Действительно, на фоне других розовощеких, пухлых, упитанных детей Маринка выглядит бледненькой, «прозрачной». Но откуда ей быть розовощекой?

На мой взгляд, Маринка вполне соответствует пропорциям нормального, здорового ребенка. Она не толстенькая, но и не худая. Ее тельце не настолько плотное, как обычно бывает у мальчиков, но и не рыхлое. Ест и спит вполне хорошо, но вот с прогулками дело обстоит значительно хуже в данный момент времени.

Если летом большую часть дня Маринка была на воздухе, то начиная с октября-месяца, то есть когда пошла в ясли, ее прогулки резко сократились. Во время простудных заболеваний пришлось держать девочку дома. Сейчас уже неделю девочка вновь сидит дома. Отсюда и бледность, хотя, как мне думается, в этом отношении, то есть в смысле бледности, Марина пошла в папу, который с виду бледен и худ.

Дочь становится все более самостоятельной. Если раньше ее приходилось кормить из бутылочки, а затем из тарелки, то теперь она сама просит ложку, называя ее «ло», и пытается ею набрать кашу или суп. Девочка старается донести ложку до рта самостоятельно. Если начинаешь помогать дочери, то она сердится и отвергает помощь со стороны взрослых.

«Я сама!», «я сам!» – этот принцип является, по всей видимости, излюбленным у всех детей определенного возраста.

Маринка еще не говорит «я сама!», но без слов понятно, что она стремится воплотить данный принцип в жизнь. Результат, как правило, комичный: вместо рта еда попадает на одежду и на стол. Однако самостоятельность, как говорится, превыше всего.

Пусть девочка будет активной в своих действиях, поступках. Но пока, дав ей возможность проявить свою самостоятельность, нам приходится кормить ее с ложечки, не прибегая к каким-либо излишним нажимам.

Примечательно то, что при кормлении Маринки приходится использовать две ложки. Одну ложку держит она, другую – мама или папа. Девочка ест поочередно из двух ложек. Правда, пока она сама поднесет ложку ко рту, мы успеваем ей дать три-четыре ложки пищи.

Такая процедура кормления дочери имеет место в последние пятнадцать – двадцать дней. Вероятно, это результат того навыка, который она начинает приобретать в яслях.

Иногда можно наблюдать такую картину.

Девочку зовут есть. Она бежит и просит посадить ее на стул, на котором сидит кто-либо из взрослых. Потом, видимо, вспомнив, начинает тянуть за рукав и показывает на фартучек, который всегда висит на определенном месте.

Получив фартучек, девочка пытается завязать его на шее. Конечно, пока из этого ничего не получается. Тогда Маринка начинает сердиться, хныкать и звать на помощь взрослых.

После того как ей повяжут фартучек, девочка тянется к тарелке и пытается зачерпнуть содержимое на тарелке ложкой. Но когда она особенно хочет есть, то тянет маму или папу за рукав, чтобы мы быстрее взяли ложку и начали ее кормить. Мы даем ей хлеб, сыр и при этом приговариваем: «Жуй, Мариночка, лучше, жуй!» Девочка кивает головой и старательно жует.

Когда Маринка не болеет, она ест охотно и много. За один присест может съесть целую тарелку рисовой, манной или гречневой каши на молоке, кусочек хлеба с маслом, а также выпить 100–200 граммов чая или молока.

Интересно наблюдать, как девочка ест хлеб с маслом. Намажешь маслом бутерброд, но она слижет масло, оставит хлеб и снова просит «ма», то есть масло.

Если девочке хочется что-либо еще, то она так и говорит: «Еще!» Подчас только и слышишь: «Еще, еще!»

Слово «еще» Маринка выговаривает довольно четко. Оно звучит в ее устах то требовательно, то вопрошающе, то недоуменно, мол, так хочется, а не дают. По звучанию получается нечто среднее между «еще» и «ешо».

Как только девочка наедается, она говорит: «Все». Спрашиваешь ее: «Мариночка, еще или все?» «Все», – отвечает она, причем по звучанию «в» и «с» как-то смазываются, в результате чего произносимое ею слово получается более коротким, но вполне понятным.

Как правило, мы сидим за столом все вместе. Нельзя сказать, что, находясь с нами, Маринка отличается примерным поведением. Ее любимое занятие – что-нибудь схватить со стола, например ложку, и стукнуть ею.

Когда говоришь Маринке, что так делать нельзя и что это нехорошо, девочка внимательно слушает. Но, судя по всему, она еще или не понимает до конца, что означает слово «нехорошо», или включается в своего рода игру. Во всяком случае, чуть не досмотришь, как девочка моментально что-нибудь «набедокурит».

Маринка особенно сердится, когда ей не дают именно то, что едят взрослые. Ведь всегда так получается, что хочется отведать того, чего нельзя.

Ситуация, напоминающая библейский сюжет из жизни Адама и Евы, которые тянулись к запретному плоду, зная, что его нельзя вкусить и это запрещено делать. Отличие лишь в том, что Адам и Ева знали об этом, а ребенок остается пока в полном неведении, что ему можно есть, а что нет.

Пройдет еще какое-то время, и, повзрослев, Маринка начнет многое осознавать. Начнет осознавать и то, что относится к кулинарии, хотя это не будет означать, что она не потянется к тому, чего нельзя есть иногда. Ведь и взрослый человек подчас нарушает некоторые запреты, наложенные врачами в силу недостаточного здоровья своего подопечного.

В силу какого-то заболевания человеку нельзя есть острую пищу, но иногда так хочется именно остренького, что, он, заранее зная, что через некоторое время пострадает от этого, вопреки всему – голосу разума, советам врача – все-таки вкушает запретное блюдо. И хотя поддавшийся своему желанию человек, быть может, потом раскаивается в совершенном деянии, тем не менее в тот момент он никак не может преодолеть тягу к остренькому.

Такова дилемма между рациональным и иррациональным, сознательным и бессознательным, разумом и желаниями человека, которая дает знать о себе даже в такой «обыденно-прозаической» сфере, как употребление пищи.

5 января 1976 г.

Маринка вступила в Новый 1976 год. Она по-своему отметила это событие.

Мы встречали Новый год дома в семейном кругу. Около 21 часа Маринку, как обычно, уложили спать. Набегавшись за день, она быстро уснула.

В это время мы приготовили новогодний ужин, накрыли на стол и в начале двенадцатого сели за него, чтобы проводить старый год, принесший и радости, и тревоги, но в общем прошедший неплохо. Выпили за здоровье дедушки – Лыткина Василия Ильича, известного в писательской среде под именем Илля Вась.

28 декабря ему исполнилось 80 лет. К этой юбилейной дате пришло бесчисленное количество теплых поздравительных телеграмм, открыток и писем. Интересно, что первые два дня те, кто приносили телеграммы, звонили в дверь, ждали расписки на квитанциях. Но поздравлений было столько, что вскоре всю корреспонденцию стали опускать в почтовый ящик, тем более что, не выдержав такого наплыва поздравлений, мы были вынуждены вывесить записку: «Поздравительные телеграммы опускайте в ящик».

Поздравления приходили от друзей, ученых из различных стран, академических и учебных заведений, включая Президиум Академии наук. Были и две правительственные телеграммы, в которых сообщалось о награждении орденом Дружбы. Все отмечали заслуги дедушки Маринки в развитии лингвистики и желали ему творческих сил, здоровья, дальнейших успехов.

В газетах, литературных и научных журналах были опубликованы статьи, в которых чествовали юбиляра. Действительно, он внес значительный вклад в развитие финно-угроведения. Им опубликовано 11 монографий и более 200 научных статей. Он является автором ряда литературных очерков, сборников стихов, детских книжек. Он – старейший член Союза писателей, доктор филологических наук, профессор, заслуженный деятель науки и культуры РСФСР, заслуженный деятель науки и техники Коми АССР, лауреат Государственной премии Коми АССР, отличник народного просвещения РСФСР, заграничный член Финской Академии наук, почетный член Финно-угорского общества (Хельсинки), почетный член Общества родного языка (Таллин).

Как отмечалось в журнале «Советское финно-угроведение», «деятельность В. И. Лыткина – это целая эпоха в истории советского финно-угорского языкознания».

Когда Маринка подрастет и прочитает эти строки, она поймет, кто был ее дедушка. Остается только добавить, что 80-летний юбиляр отличается завидным оптимизмом, обладает чувством юмора и никогда не унывает. Он всегда бодр и весел, по-прежнему продолжает свою научную деятельность, хотя и находится на заслуженном отдыхе.

Итак, мы выпили за здоровье Василия Ильича и пожелали ему всех благ. Время приближалось к двенадцати, и вдруг … Маринка проснулась, стала звать нас к себе и, несмотря на все наши старания, никак не хотела оставаться одна. Можно было подумать, что она, как и взрослые, хочет встретить Новый год вместе с нами. В конечном счете пришлось посадить девочку за праздничный стол. В нарушение установленного режима Маринка сидела с нами около часа.

Когда в 24.00 с боем курантов мы, открыв шампанское, поздравляли друг друга с Новым годом, Маринка умудрилась взять у кого-то из взрослых бокал и отхлебнуть из него искрящийся напиток. Мы заметили это только после того, как она сделала несколько глотков.

Отняв у девочки бокал, мы спросили: «Ты выпила шампанское?» Она тут же ответила «да!» и добавила «еще!». Разумеется, мы не дали ей больше шампанского, заменили его чаем, который девочка выпила с удовольствием. Она поела немного и попробовала доступные ей блюда, которые были на праздничном столе.

Маринка была довольна. Она сидела у меня на коленях, смотрела телевизор, хлопала в ладоши, когда слушала музыку, рассматривала стоящую на телевизоре елочку.

Так вместе с нами девочка отпраздновала свой первый Новый год (в прошлом году она в это время спала в гордом одиночестве). Вероятно, эта встреча Нового года не сохранится в ее памяти, и лишь эти записи через 15–20 лет смогут помочь уже взрослой девушке воспроизвести картину неосмысленного празднования наступления 1976 года.

18 января 1976 г.

На днях обнаружили любопытный штрих в развитии девочки.

До сих пор Маринка называла окружающие ее предметы своими именами. Услышав от нас название предмета или какой-либо вещи, она стремилась воспроизвести звуки, правильно произнося лишь начальные. Так, она говорит «ё…ё», то есть ёлка, и тянет нас к наряженной ёлке, которая ей очень понравилась, особенно зажженные огоньки. Произносит «га…га», показывая на изображение журавлей в книге, «со…» – солнце (тоже по книге), «мы…» – мыться, «я…» – ящичек с игрушками, который мы ей часто даем, чтобы она могла поиграть, «ка…тя» – Катя, то есть кукла, причем не какая-то определенная, а любая, какая попадается в руки, «бай-бай» – надо идти спать, «со…» – соска, с которой девочка засыпает.