Текст книги "Белое дело в России: 1917-1919 гг."

С точки зрения актуализации суверенных прав перед Антантой показательна также нота от 17 июня 1919 г., подписанная представителями государственных «новообразований» (Азербайджана, Грузии, Эстонии, Латвии, Горской республики, Украины и Белоруссии). В ней «полностью отвергался авторитет общерусского правительства» и говорилось о незамедлительном признании конференцией их независимости. Действия Добровольческой армии в Черноморье выгодно было представить актом «агрессии». Об этом недвусмысленно говорилось в совместном обращении Грузии, Азербайджана и Горской республики (20 июня 1919 г.) в Верховный Совет Антанты: «… просим предписать армии добровольцев, которая содержится и поощряется Союзниками вовсе не для борьбы с кавказскими народами, очистить захваченные территории и уважать права кавказских республик» (20).

И хотя Верховный Совет Антанты не принял заявлений, осуждающих «армию добровольцев», ограничившись «сочувствием», очевидно, что подобные обвинения в «реакционности» сыграли определенную роль при отказе официального признания Антантой власти Верховного Правителя России адмирала А. В. Колчака.

Новым участником геополитических событий в Закавказье стала Великобритания. В ноябре 1918 г., после окончания военных действий в Европе, в Закавказье вошли английские войска (около 20 тысяч солдат и офицеров). Предполагалось, что районы их расположения не должны выходить за границы прежней дислокации турецких войск. Таковыми являлись вся территория Азербайджана и Аджария в Грузии, а также линия Закавказской железной дороги (от Баку до Поти), Карская область в Армении. Система британской администрации строилась по тому же принципу, что и французская в это же время в Одессе. Областями управляли английские генерал-губернаторы «при помощи советов, составленных из представителей всех местных народностей (тем самым идея управления через национальные Советы сохранялась. – В.Ц.)».

Представитель британского командования генерал Томсон после вступления в Баку 17 ноября 1918 г. заявил, что «союзники» признают местные правительства временными и «судьба России в границах 1914 г. должна быть решена самой Россией». Но спустя месяц (26 декабря 1918 г.) тот же Томсон обещал «всемерную поддержку азербайджанскому правительству», говорил о фактической независимости Азербайджана и о необходимости сепаратного представительства России и Закавказских республик на Парижской конференции.

15 февраля 1919 г. начались переговоры председателя правительства Грузии Н. Жордания с представителями английской и французской миссий. Вопреки ожиданиям грузинской стороны, англичане отнюдь не заявили о своей безусловной поддержке Грузии. По оценке командующего английскими войсками в Закавказье генерала Уокера, британские военные контингенты могли только «служить местным барьером» в Батуме и Гаграх, сохраняя status quo в отношении спорных территорий Абхазии до соответствующего решения Версальской конференции. Грузинская сторона доказывала, что ввод войск в Абхазию и Сочинский округ продиктован не только запросами местного населения, но и «реакционной» сущностью Добровольческой армии, необходимостью «подавить анархию» в крае. Англичан упрекали в крайне ограниченных поставках оружия и продовольствия в Грузию. Еще одни переговоры состоялись 19 августа 1919 г. Присутствовавший на них представитель Великобритании при ВСЮР генерал Бриггс заверил грузинских делегатов, что в недалеком будущем соединение войск Деникина и Колчака неизбежно, «Россия скоро сформируется, и не надо было спешить с объявлением независимости».

В отношении будущего административно-территориального устройства Закавказья предлагались три совершенно различных между собой варианта: «присоединение Закавказья к России в границах 1914 г., с автономным управлением в различных областях», «признание самостоятельности образовавшихся республик, с полным отделением их от России» и, наконец, «образование соединенных штатов на Кавказе – в отделении от России или в конфедерации с ней». После завершения военного противостояния в «Сочинском конфликте» Верховный Совет Антанты поручил англичанам выполнить роль «миротворцев». Около мостов через р. Бзыбь, в Пицунде и Гаграх появились небольшие отряды британских «томми», «разделявших» части 2-й пехотной дивизии и грузинской армии, была установлена демаркационная линия (21).

Отстаивать интересы России приходилось не только военным, но и дипломатическим путем. В Париже активно работало Русское Политическое Совещание, руководимое бывшим главой Императорского МИДа С.Д. Сазоновым. 14 мая 1919 г. на заседании конференции был представлен развернутый доклад, подготовленный при содействии Национального Центра и обосновывающий права России в Закавказье. Приводились статистические данные, показывающие значительный размер государственных вложений в развитие экономики Грузии и Азербайджана. Отмечалось, что развитие местной промышленности всегда было и будет связано с экспортом российского сырья, прежде всего зерна и муки. Не отрицая перспектив признания независимости Грузии, в докладе указывалось на необходимость предварительного решения вопросов о судьбе русского имущества в Закавказье, о компенсации затраченных на развитие края капиталов, а также «о расходах, вызванных предыдущими и последней войнами с Турцией». Следовало восстановить права Русской православной церкви, российских землевладельцев и крестьян, вернуть земли беженцам – христианам из Муганской долины Елизаветпольской губернии.

Представителям Великобритании было заявлено о необходимости введения в составе местных национальных Советов, организованных англичанами в Карской и Батумской областях, а также в Ардаганском округе, официальных представителей Добрармии или Колчака (22).

Резюме говорило само за себя: «Всероссийский Национальный Центр считает долгом совести возвысить голос в защиту достоинства Родины и прав ее граждан и высказать ту уверенность, что близко то время, когда возрожденная Россия воздаст по заслугам всем тем, кто, пользуясь ее временной слабостью, пренебрежительно и оскорбительно относился к правам и верованиям русского народа».

В середине 1919 г. обострилось положение и в Батумской области. «Комитет Освобождения Грузии» выступил против мусульман Аджарии. В телеграммах Сазонову отмечалось, что занятие Батума позволит Грузии полностью контролировать вывоз нефти из Туркестана и Баку. В докладе отмечалось, что, несмотря на наличие английского гарнизона под командованием генерал-губернатора Кук-Коллиса, Аджария является частью России, поскольку на ее территории действует российское законодательство в форме «Свода законов», работает российская таможня, органы государственного контроля и казначейства. Пограничная стража укомплектована русскими офицерами. Сазонову предлагалось обратить внимание Антанты на рост турецкого и грузинского влияния в крае. Правда, несмотря на формальное сохранение норм российского законодательства, судебная практика в области осуществлялась через английский военный суд (проступки против англичан) и через восстановленный британским командованием Батумский окружной суд, деятельность которого соответствовала утвержденным нормам международного права (23).

Актом, способным существенно осложнить отношения с Грузией, стало покушение в Тифлисе на «Главного представителя Главнокомандующего ВСЮР в Закавказье», бывшего командира Особого Экспедиционного корпуса в Персии генерала от кавалерии Н.Н. Баратова. 13 сентября 1919 г. он был тяжело ранен (в Екатеринодар даже пришла телеграмма о его убийстве). Покушавшихся не смутило, что во время теракта рядом с ним находился и также был ранен генерал Одешелидзе, руководивший обороной Батума от турецких войск в 1918 г. и назначенный командующим объединенными Вооруженными силами Грузии и Азербайджана. Теракт помешал завершению дипломатической миссии Баратова, хотя, по оценке самого генерала, ему удалось «уладить все дела, устранить все трения, существовавшие между обеими сторонами». Он даже «получил предложение грузинского правительства предоставить в распоряжение генерала Деникина 35-тысячный корпус, подготовленный вполне и всем необходимым снабженный для борьбы с большевиками в составе ВСЮР… Но… генерал Деникин от грузинской помощи отказался». Покушение лишний раз подтверждало, что далеко не всех на Кавказе устраивала перспектива примирения и сотрудничества с Белым движением.

Примечательно содержание официальной «инструкции», полученной Баратовым от Деникина накануне отправки в Тифлис (2 июля 1919 г.), в которой указывался основополагающий принцип национальной политики Белого движения в тот период: «Не предрешая частностей государственного устройства до волеизъявления всего населения Российского государства, необходимо иметь в виду, что в решении этих вопросов примут участие представители всех областей и народов России и что широкая внутренняя автономия в делах местной, краевой и народной жизни составляет одно из оснований будущей государственной жизни России». «Инструкция» не исключала возможности «самостоятельного управления этих областей», но при этом указывала, что отношение к ним со стороны Добрармии должно быть различным. По отношению к Грузии в зависимости от исхода «Сочинского конфликта» возможно или «установление вполне дружественных отношений», или «обоюдное обязательство на прекращение военных действий». Азербайджан Главком ВСЮР считал «неотделимой частью России» и допускал лишь «временное самостоятельное управление, впредь до установления общероссийской государственной власти». В отношении лояльно настроенной Армении предполагалось «ее объединение в этнографических границах» и тесная связь ее «исторических и экономических интересов с Единой, Неделимой Россией». Хотя Армения, не имея непосредственной связи с территорией, контролируемой ВСЮР, с лета 1919 г. все более ориентировалась на сотрудничество с США. В парламенте республики было выдвинуто постановление «о невмешательстве армян в борьбу Добровольческой армии с большевиками», а армянские воинские подразделения в составе Войск Черноморского побережья должны были действовать самостоятельно, а не как части армянской армии. Армянские национальные советы Гагринского, Пиленского и Адлерского районов Абхазии тем не менее продолжали заявлять о своей безусловной поддержке «идей Добровольческой армии», «восстановления Единой, Великой России» (24).

Вообще, после разгрома Русских Национальных Советов в Грузии наиболее активно действующими оставались Батумский Русский Национальный Совет (он располагался на территории, занятой англичанами) и Бакинский Русский Национальный Комитет. Батумский Совет, возглавляемый присяжным поверенным, лидером местной кадетской группы П.М. Масловым, 18 апреля 1919 г. единогласно утвердил особое Обращение к Деникину, в котором отмечалось, что «Батумская Область, как и все Закавказье, должна стать неотъемлемой частью Российского государства».

Весьма интересный проект предлагался в докладе Р. Терлина, направленный представителю ВСЮР в Батуме генерал-майору Д. П. Драценко уже в июне 1920 г. Подробно описав судьбу Аджарии в составе Российской Империи, противодействие в 1918 г. турецкой агрессии и в 1919 г. попыткам Грузии занять область, автор отмечал важность защиты российских интересов в регионе («Батум – ключ всего Закавказья», «он должен быть русским, для чего необходимо сохранить в нем русскую государственность и русское население», «отнюдь нельзя допустить его переход к Грузии»). По его оценке, в Батумской области удалось «создать в миниатюре русское государство с русскими законами». Дальнейшая перспектива развития представлялась Терлину в создании государства Аджаристан (по аналогии с Туркестаном, Дагестаном), состоящего из признанной де-факто независимой Батумской области. Высшим законодательным органом должен был стать «меджлис из восьми аджарцев, четырех русских и по одному грузину, греку и армянину, а высшая исполнительная власть принадлежала бы правительству из русских, что гарантировало бы представительство «национальных интересов России». Предполагалось также создание вооруженных сил Аджаристана, помощь в обеспечении которых должны были гарантировать ВСЮР. Доклад предусматривал варианты: «немедленного присоединения к России», «английскую оккупацию с охраной русской государственности», «самостоятельности с сохранением русского государственного (влияния)», «протектората Турции с сохранением русского населения и отчасти государственности». Из них третий вариант считался наиболее перспективным. Но в любом случае «передача Аджарии Грузии» признавалась недопустимой.

Характерна резолюция на докладе Терлина, сделанная Драценко, выступавшим в 1919–1920 гг. за сотрудничество с Грузией: «Денег дать не можем. Очень малую помощь можем оказать боевыми запасами. На создание Аджаристана препятствий нет, но не в ущерб нашим сношениям с Грузией. Налаживание с ней хороших отношений, а еще лучше, военного союза – это основная наша ближайшая задача в Закавказье».

В состав Совета входили представители различных национальностей, населявших Аджарию (двое русских, двое грузин, трое аджарцев, армянин, грек, еврей, поляк), но все они, за исключением грузинских представителей, были «русофилами». Помимо Совета, в области продолжали функционировать городское самоуправление, таможня, пограничная стража, милиция, почтово-телеграфный, учебный округа. Для усиления русского влияния предлагалось подчинить все учреждения, функционирующие еще с «дореволюционного времени», в ведение Вооруженных Сил Юга России, передать под их командование пограничный отряд и начать создание какой-либо воинской части в Батуме (в городе уже начало работу вербовочное бюро Добрармии). Используя мощности местного казначейства, предлагалось полностью заменить грузинские боны российскими рублями (это же указание содержалось в «инструкции» генералу Баратову) и составить независимый от Грузии «областной бюджет». Доходы обеспечивались поставками нефти по т. н. «керосинопроводу» от Баку через Кавказ до Батума.

Английское «присутствие» в области, помимо областной милиции и гарнизона, нельзя было назвать значительным. Наличие английских войск в регионе не оправдало надежд населения Аджарии, поскольку «они явились сюда не для выполнения союзнических обязательств и помощи исстрадавшейся России, а для преследования своекорыстных – не только экономических, но и политических интересов… англичане могут воспользоваться грузинами для ослабления русских». «Передача дела управления в руки малоопытных английских офицеров (имелись в виду военнослужащие Батумского гарнизона. – В.Ц.)» признавалась вредной. Батумский Совет заявлял о «защите русских интересов в крае», о «признании власти Колчака как власти Всероссийского правительства» и ожидал прибытия в регион «особого делегата от Добровольческой армии». Не менее насущной необходимостью признавалось финансирование деятельности Совета для «популяризации и сохранения русского влияния в крае».

Еще в ноябре 1918 г. «Единая Россия» опубликовала программу работы Русского Национального Совета. Основные ее положения сводились к следующему: «Единая, неделимая и Великая Россия в территориальных пределах до войны 1914 года, исключая Польшу», «созыв Всероссийского Учредительного Собрания», «широкая автономия (национально-культурная) окраин и тех отдельных частей России, где подобная автономия вызывается действительными потребностями народных масс, их населяющих», и, наконец, «борьба с узурпаторами власти – большевиками» и «сотрудничество в этой борьбе со всеми теми силами, которые определенно стремятся к достижению указанных выше задач» (25).

Командование ВСЮР, равно как и Особое Совещание при Главнокомандующем ВСЮР, удовлетворило просьбы Батумского и Бакинского Советов. На заседаниях 9 июля и 15 ноября 1919 г. было принято решение о выделении средств на финансирование «русских национальных организаций в Закавказье». Первичный взнос составлял 25 тыс. рублей, перечисленных Батумскому русскому национальному совету, а затем дополнительно советам в Батуме и Баку – по 1 млн рублей каждому, Шемахинскому землячеству армян – 1 млн рублей и «на поддержание русского населения в Армении и на Мугани – 2 млн рублей. Отделом пропаганды были выпущены две брошюры с характерными названиями: «Закавказье и Единая Россия» и «О неосновательности притязаний грузин на Сухумский округ (Абхазию)». В них довольно подробно, со ссылками на исторические, этнографические, экономические факторы, обосновывалась невозможность с точки зрения международного права присоединения к Грузии новых территорий, а также недопустимость и неправомерность сепаратного провозглашения государственной независимости. Выводы, сделанные авторами, были весьма красноречивы: «В течение нескольких месяцев мы должны выполнить ту титаническую работу собирания русской земли, которая некогда выполнялась веками. В твердом сознании своего исторического права, оплаченного русской кровью и бесценными жертвами, мы пойдем по этому пути и не забудем включить в Российскую державу самый ценный бриллиант ее – Закавказье». «Пора грузинскому народу вспомнить, что он, добровольно присоединившись к России, сто лет пользовался защитою ея, свободно развивался под ея могучим крылом. Пора сбросить тяжелый кошмар и честно загладить свои ошибки. Чем скорее грузинский народ поймет, куда завели его честолюбцы, тем меньше со временем будет нести ответственности» (26).

Существенные перемены в отношениях южнорусского Белого движения с Грузией принес 1920 год. Если в 1919 г. большинство русских структур в Закавказье безусловно поддерживали Добрармию, то в начале 1920 г. на смену ожиданиям скорой победы Белого дела и возвращения края в состав России пришло понимание необходимости исходить из сложившейся обстановки и фактического признания независимых государств. Неудача «похода на Москву» способствовала этим переменам. В это время с территории Закавказья (как и из других регионов России) выводились все британские контингенты, и республика предоставлялась собственным силам (попытка заменить британские войска итальянскими посредством передачи Италии «мандата» на управление Закавказьем от имени Верховного Совета Антанты не удалась). Однако настойчивые требования признания независимости Закавказских республик в этих условиях привели к тому, что в январе 1920 г. де-факто были признаны правительства Грузии (во главе с Н.Н. Жордания), Армении (председатель бывший городской глава Тифлиса и председатель Кавказского отдела Всероссийского Союза городов А. И. Хатисов (Хатисян)) и Азербайджана (председатель М.Г. Гаджинский).

* * *

1. Деникин А. И. Очерки русской смуты, т. 4. Берлин, 1924, с. 136.

2. Авалов 3. Независимость Грузии в международной политике. Париж, 1924, с. 6–8.

3. Деникин А. И. Указ, соч., т. 3. Берлин, 1924, с. 47.

4. Эльде. Закавказье и Единая Россия. Ростов-на-Дону, 1919, с. 5–6.

5. Отчет о деятельности Закавказского Русского Национального Совета за 1918 г. Тифлис, 1919, с. 3–4; 44–47, 53–54.

6. Денстервиль. Британский империализм в Баку и Персии. 1917–1918 гг. Тифлис, 1925, с. 151–152.

7. ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 262. Л. 44; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2. Лл. 3–5.

8. БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 4. Лл. 3–5.

9. Деникин А. И. Указ, соч., с. 48–49; Зайцов А. 1918 год. Париж, 1934, с. 227–228, 242.

10. Авалов 3. Указ, соч., с. 197.

11. Там же, с. 240.

12. Дневники, записи, письма генерала Алексеева и воспоминания об отце В.М. Алексеевой-Борель // Грани, № 125, 1982, с. 301.

13. Деникин А. И. Указ, соч., т. 3, с. 241–243; Переписка белых вождей и пр. документы // Белый архив, т. 2–3. Париж, 1928, с. 192–196.

14. Деникин А. И. Очерки русской смуты, т. IV. Берлин, 1925, с. 155–156.

15. ГА РФ. Ф. 6396. Оп. 1. Д. 1. Лл. 44, 46–46 об., 47 об.; Д. 2. Лл. 498–498 об.; Д. 23. Лл. 34–34 об.; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 1. Лл. 4–6; Эльде. Указ, соч., с. 14–15, 19; Деникин А. И. Указ, соч., т. 4, с. 139, 165; Байков Б. Указ, соч., с. 152–153.

16. ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 262. Лл. 122–124.

17. БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3. Лл. 17–19.

18. Байков Б. Воспоминания о революции в Закавказье // Архив русской революции. Берлин, 1923, т. IX, с. 139–140.

19. ГА РФ. Ф. 6396. Оп. 1. Д. 2. Лл. 226–226 об.; Д. 27. Лл. 3–4 об.; Д. 21. Лл. 201–202; Д. 23. Лл. 44–44 об.; Ф. 440. Оп. 1. Д. 34а. Л. 68; Ф. 5956. Оп. 1. Д. 378. Лл. 1–3.

20. Авалов 3. Указ, соч., с. 195, 199.

21. Байков Б. Указ, соч., с. 146–147; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 4. Лл. 3–7; Деникин А. И. Указ, соч., т. 4. с. 142; «Демократическое» правительство Грузии и английское командование // Красный архив, т. 2 (21), 1927, с. 125–173; т. 6 (25), 1927, с. 96—110.

22. БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 5. Лл. 1–3.

23. ГА РФ. Ф. 3435. Оп. 1. Д. 22. Лл. 1–4 об.; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 2. Д. 7. Лл. 1–4.

24. Деникин А. И. Указ, соч., т. 4. с. 137–138; ГА РФ. Ф. 6396. Оп. 1. Д. 2. Лл. 499 об. – 500; Д. 23. Лл. 201–202.

25. Байков Б. Указ, соч., с. 161; БФРЗ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 9. Лл. 40–41; ГА РФ. Ф. 6396. Оп. 1. Д. 2. Лл. 500–500 об.; Ф. 5881. Оп. 1. Д. 502. Лл. 1-13.

26. ГА РФ. Ф. 439. Оп. 1. Д. 89. Л. 60; Д. 92. Лл. 12; Эльде. Закавказье и Единая Россия. Ростов-на-Дону, 1919, с. 23; Воробьев Н. О неосновательности притязаний грузин на Сухумский округ (Абхазию). Ростов-на-Дону, 1919, с. 8, 10, 12.