Текст книги "Мы серые ангелы (сборник)"

Господи, прости!

Она сидела возле его постели и просто смотрела на него. Он был очень плох. Сильно похудевшее лицо, ввалившиеся в тёмные круги глаза, тяжёлое прерывистое дыхание. Он был без сознания, через полчаса ему предстояла очередная операция, шансов оставалось крайне мало. Она не знала о его болезни и примчалась сразу, как только ей стало это известно. Её пустили. Она смотрела на него и вспоминала их жизнь. У них всё было хорошо. Любовь, свадьба, дети…

Однажды он взял детей и поехал на машине к своим родителям. Шёл дождь, на обгоне он не справился с управлением, машину занесло, они перевернулись и врезались в дерево. Это была страшная авария. Дети погибли сразу, его всего переломало, но он выжил. Она выходила его, но не смогла простить ему гибель детей и перед самой его выпиской из больницы собрала вещи и тихо ушла. Несколько раз он пытался вернуть её, но она смотрела на него так, что он, поникнув, уходил. Это было десять лет назад…

Теперь он заболел этой страшной, коварной и жестокой болезнью. Он очнулся, узнал её, потянулся к ней. Она взяла его руку в свою, и они просто смотрели друг на друга. В его глазах была невыносимая тоска. В её глазах стояли слёзы. Они оба понимали, что это их последние минуты и больше они никогда не увидятся. Заглянула медсестра. Она начала гладить его руку, приговаривая: «Всё будет хорошо, слышишь, всё будет хорошо». Он что-то шептал. Она прильнула к нему. «Прости меня, прости за детей», – еле различила она его шёпот. Слёзы текли по его щекам. Она сама вся в слезах приникла к нему и поцеловала в губы. Зашли врачи, она вышла из палаты, его увезли, она осталась ждать.

Она думала о том, что не смогла его тогда простить за обгон по мокрой скользкой дороге. Он рисковал, рисковал неоправданно, в этом не было никакой необходимости. Она ушла от него, каждый из них жил своей жизнью. Одно время он сильно пил, а она ходила в церковь и молилась там за своих детей, а за него никогда. Потом она пыталась наладить свою жизнь, но не смогла. Не смогла забыть своих деток, поэтому новых не получалось. У него тоже ничего не получилось. И вот теперь… Надо было его простить, может быть, и детки ещё были бы… Она очень тихо, шёпотом начала повторять: «Господи, прости, господи, прости, помоги ему. Я простила его, может быть, всё ещё наладится, ведь я люблю его и всё время любила только его».

Через два часа вышел хирург. По его тяжёлому взгляду она всё поняла. Слёз уже не было. Она выплакала их, пока ждала. Она молча встала и тихо ушла, никого не слушая. Она всё уже решила. По пути домой она зашла в церковь, поставила свечу за упокой души. Дома, возле зеркала она сбросила всю одежду и посмотрела на себя в последний раз. Из зеркала на неё смотрела сорокалетняя женщина с приятными формами и неподвижным, очень серьёзным лицом. Длинные волосы красивыми локонами спадали ей на плечи. Она решительно взяла ножницы и обрезала волосы, оставив не более пяти сантиметров. Она презрительно посмотрела на своё стройное тело. «Мне больше ничего этого не надо», – подумала она. Потом оделась, повязала на голову платок и вышла из дома.

Теперь она сестра Мария.

Греческий салат

ОН любил, когда она приходила, поэтому позвонил сразу после рейса. В трубке он услышал её радостный голос, явно она ждала его звонка. У него от этого улучшилось и без того хорошее настроение. Покупая в соседнем с его домом магазине всё необходимое для её любимого греческого салата, он вспоминал их встречи.

Она всегда заходила к нему с какой-то загадочной улыбкой, в которой было всё: и невинность, и грешность, и грусть. Всё начиналось с поцелуя в прихожей. Это был очень трепетный поцелуй, который только усиливал его желание. Потом они ужинали. На столе всегда был её любимый греческий салат и немного вина. Они болтали о всяких мелочах, он веселил её разными смешными историями из жизни лётчиков, а она очень искренне смеялась. Потом… потом они начинали целоваться, ему очень нравился её запах, лёгкий запах жасмина. Этот запах, её жаждущие губы туманили ему разум, она была рядом такая тёплая, родная, и весь мир переставал существовать…

В спальне он тонул в её ласках и своей страсти.

Иногда, оторвавшись от него, она убегала в душ, затем ослепительная в своей наготе подходила к столу, наливала себе ещё немного вина и, отпивая мелкими глотками, смотрела на него так, что он понимал, сейчас будет ещё жарче…

Он всегда хотел быть нежным с ней, но уровень страсти в их близости всегда задавала она, и он отвечал ей, потом, утомлённые взаимной нежностью, они засыпали.

Он любил смотреть, как она уходит. После душа она нагая выходила к зеркалу в прихожей и начинала одеваться. В зеркало ей было видно, что он за ней наблюдает. Это было не одевание, а какое-то действо. Она медленно и с таким достоинством желанной женщины надевала трусики, понимая, что он видит её одновременно в двух плоскостях, озорно крутила перед зеркалом своей попкой. Затем, так же протяжно, надевала свой лиф, причём несколько раз обязательно её упругая грудь не желала прятаться в приготовленные убежища. Гордо демонстрируя все достоинства своей фигуры и красоту ног, она надевала сначала туфли, затем через голову юбку. Всякий раз это начинало возбуждать его, несмотря на бурную ночь…

Она никогда не подходила к нему, чтобы поцеловать на прощание, просто воздушный поцелуй и «Пока, милый, позвони, когда прилетишь». И всё же он успевал заметить её погрустневший взгляд, когда она поворачивалась к двери. Но он никогда не вставал, чтобы проводить её.

Постепенно она начала заполнять всю ту пустоту, которая образовалась после разрыва с его бывшей. Он очень любил свою бывшую, и поэтому муки, которые продолжались почти год, были невыносимыми. Он похудел почти на десять килограммов и, если бы не работа и друзья, наверное, спился бы. Поэтому в этих новых отношениях он слегка притормаживал, не давая волю своим чувствам. Хотя чувствовал, ему было очень хорошо, когда они вдвоём, и вообще он начинает привыкать к ней.

Ему доставляло особое удовольствие смотреть, с каким аппетитом она ест его греческий салат. Он улыбнулся и начал готовить салат.

Это продолжается уже несколько месяцев, она обязательно придёт!

ОНА шла к его дому и вспоминала. Познакомились они в ресторане. С коллегами по работе они отмечали удачное завершение проекта. Он тоже был там со своей компанией, несколько раз их взгляды пересеклись. Он ей понравился сразу. Подтянутый, с лёгкой сединой, не болтун с грустными красивыми глазами. Он был с друзьями, но очень мало пил и почти не разговаривал.

С его умением хорошо танцевать она познакомилась чуть позже, когда он пригласил её на медленный танец. Она не очень хотела танцевать, но он так галантно с лёгким поклоном её пригласил, что она не смогла отказать. У неё недавно закончилась череда непродолжительных, неудачных романов, и она чувствовала себя опустошённой. Он очень бережно и в то же время уверенно её вел. Она сразу успокоилась и доверилась ему. Они познакомились. Что-то в нём её привлекало. Когда он после танца проводил её к столику, с неё как бы упали эти оковы, которые она же сама на себя наложила после всех неудач в личной жизни.

Нет, она не была ветреной девушкой, просто все её одноклассницы уже рожали по второму ребёнку, а она… она всё ещё была в поисках своей второй половинки, как шутили подруги, искала своего принца. Вернувшись на место, она налила себе вина почти целый бокал, потом ещё. Несколько раз он приглашал её на танец, причём больше он ни с кем не танцевал. Они танцевали, болтали, смеялись и иногда не замечали, что музыка уже закончилась. Было ещё несколько танцев, в одном из них они даже поцеловались. Обычно она себе такого не позволяла, но с ним было так хорошо, легко и просто, как будто они были знакомы целую вечность…

В общем, она оказалась у него дома, они провели чудесную, бурную ночь. Утром, когда он ещё спал, она выскользнула из его объятий и после душа стала одеваться в прихожей. Она ощущала в себе лёгкость и какой-то приступ озорства и веселья и позволила себе немного покривляться возле зеркала. На мгновение ей показалось, что он не спит и смотрит на неё, но глаза у него были закрыты, и она, тихонько захлопнув дверь, ушла. Её номер телефона у него уже был.

Позвонил он через несколько дней, и они стали встречаться. Иногда она оставалась у него. Поняв, что ему нравиться смотреть на её кривляния перед зеркалом, она нашла в интернете информацию о приватных танцах и позаимствовала оттуда несколько движений, и теперь по утрам, когда они были вместе, она исполняла ему свой импровизированный танец. По изменению рельефа его одеяла ей было видно, что танец ей удавался.

Она всё время думала о нём, скучала, пока он летал то в Европу, то в Азию. Вспоминала их встречи. Ей было очень хорошо с ним. Иногда, глотнув немного вина, она набрасывалась на него, как фурия, не оставляя без внимания ни одного сантиметра его тела, и тогда он успокаивал её своей нежностью. Он ласкал её, она держала его голову и лёгкими движениями кончиков пальцев подсказывала ему нужное ей направление. Через некоторое время по её телу пробегала дрожь, пальчики сжимались в лёгкой судороге, и он понимал, что достиг цели. Но об этом на работе она старалась не вспоминать. Уже несколько раз ей приходилось бежать в дамскую комнату, чтобы сменить трусики. Всё чаще она думала о том, что, видимо, он и есть тот самый, единственный. Иногда ей снилась их свадьба, но она никогда не говорила ему об этом. Каждый раз ей очень хотелось остаться у него после своего выступления перед зеркалом. С этими мыслями она подошла к его дому. Он открыл ей дверь со своей обаятельной улыбкой, такой свой, родной. Они целовались, даже не закрыв дверь.

Потом был ужин, традиционный греческий салат, вино… Она смотрела на него. Да, это был её мужчина, её принц, которого она искала всё это время…

ОНИ всегда засыпали обнявшись. Утром он, прикрыв глаза, смотрел, как она одевается. Он знал, что она знает, и с удовольствием наблюдал за её шалостями возле зеркала. Он поймал себя на мысли, что ему надоело себя сдерживать. Ему просто катастрофически её не хватало. Ему не хотелось, чтобы она уходила. Он встал, накинул на себя простынь и пошёл к зеркалу. Она увидела его в зеркале и сердце её остановилось. Он подошёл, обнял её за плечи, они смотрели друг на друга через зеркало, в их глазах была только любовь. «Оставайся, навсегда!» – сказал он, зарывшись лицом в её волосы. Её сердце снова забилось от счастья. «Надо подумать», – с кокетливой улыбкой ответила она.

«Я люблю тебя, ты мне нужна», – сказал он и порывисто повернул её к себе. В это время простынь соскочила с его плеч и повисла на одной из частей его тела. Она прыснула смехом и со словами: «О, сударь, я вижу, что вы очень сильно хотите, чтобы я осталась» прильнула к нему.

Через полгода они стали мужем и женой. Она родила ему дочку и сына. Они растили детей в любви. Конечно, в их совместной жизни было всякое. И когда одолевали невзгоды, семейные неурядицы, мелочные, никому не нужные споры и обиды, их всегда выручал греческий салат. Они находили время, снимали номер в мотеле или гостинице, он приезжал туда, звонил ей, готовил её любимый салат, и она мчалась к нему. Там, после греческого салата… они решали все свои проблемы, и, когда возвращались, в их глазах была только любовь!

Ему давно за шестьдесят, но она по-прежнему очень любит, как он готовит свой греческий салат!

Повойте на Луну

Серена сидела на балконе и курила. Она была злой. У неё опять не получилось с очередным парнем. Он оказался полный идиот, которому нужен был только секс, футбол и пиво. Серене было уже далеко за тридцать, даже почти… но это не важно. Она хотела создать полноценную семью и родить ребёнка. И всё как-то не получалось. Хотя Серена, на самом деле её звали Серенада, так придумали её родители-романтики, но все звали сокращённо – Серена, была недурна собой, стройна, не глупа… а нет, глупа, потому что не позволяла парням лишнего, ну хотя бы на первых двух свиданиях, и поэтому, как считали её подруги, до сих пор не могла найти свою вторую половинку.

Она жила в этом доме недавно. Купила квартиру в новостройке на окраине Питера, благо её собственный доход от работы в логистической компании позволял это. И как говорили её закадычные подружки Светка и Люська, теперь была упакована полностью. Только они обе уже давно были замужем и родили по двое детей, а у неё всё не получалось. Когда они собирались на свои посиделки, обе её пилили: «Дура ты, Серена, ну что тебе трудно дать на втором свидании, ведь столько потенциальных мужей уже пропустила!», но у неё были свои принципы, и она не собиралась от них отступать, любовь для Серены всегда была на первом месте, а секс уже шёл как приложение.

Серена докурила сигарету и собиралась уходить с балкона, когда в соседнем доме, который стоял совсем рядом под прямым углом, появился этот симпатичный подтянутый седой мужчина с очень грустным взглядом. Он, как обычно, кивнул ей и тоже закурил. Серена осталась на балконе. Она стала пристально смотреть на мужчину. Заметив это, он явно смутился и ушёл в комнату. Серена знала, что он допоздна, а иногда и рано утром сидит в компьютере. Вначале она подумала, что он смотрит порно и мастурбирует себе потихоньку, но столько времени этим заниматься невозможно. И это была не работа, так как на работу он ездил на своей машине ежедневно. Она встречала его иногда, когда выезжала на своей машине со двора. Они так же молча раскланивались. Размышления Серены прервал звонок мобильного, это звонила Люська напомнить, что послезавтра у них традиционные посиделки и собираются у Серены. Коротко обсудив детали, Серена ушла в комнату.

На следующее утро у Серены не завелась машина, рядом никого не было, и она решила добираться до работы общественным транспортом. В соседнем дворе она увидела этого седого мужчину, он садился в свою машину. Увидев её, он улыбнулся и приятным баритоном спросил: «Вас подбросить, мне в центр». Серена вспомнила, что ехать надо будет с двумя пересадками, и согласилась. Машину он водил хорошо, уверенно. Пока ехали, они познакомились, он представился Фёдором Ивановичем, работал в какой-то госкорпорации. Он удивился её странному имени, Серена объяснила. Общаться с ним было очень легко, и вообще рядом с ним находиться даже в ограниченном пространстве машины Серене было приятно. На прощание Фёдор Иванович спросил, не подбросить ли её после работы обратно. Серена сказала, во сколько она заканчивает обычно работу, это было на два часа позже, чем заканчивал он, поэтому она вежливо отказалась.

Дневные заботы захватили её, и она забыла о своём попутчике, но выйдя с работы, Серена обнаружила уже знакомую ей машину рядом с офисом. Она подошла, Фёдор Иванович галантно усадил её и, закрыв дверь, сел за руль, при этом явно соврал, что подъехал совсем недавно. «Так, старый ловелас решил приударить за молодой симпатичной женщиной, – подумала Серена, поджала губы и манерно вздёрнула свой носик, – значит, и телефончик попросит, хотя не такой он уж и старый, лет на десять-двенадцать старше», – размышляла Серена, пока они ехали. Но всё оказалось гораздо прозаичней, они подъехали к дому, он попрощался и молча пошёл к своему подъезду, а она к своему. Дома Серена вспомнила, что утром у неё не завелась машина, поэтому позвонила знакомому автомеханику. Тот приехал, посмотрел и сказал, что аккумулятору конец и надо покупать новый, а с собой у него ничего нет. Провозившись возле машины до темноты, Серена, наконец, вернулась домой. Перехватив немного еды, она подошла к балконной двери. В небе висела огромная полная луна, было очень красиво. Серена заметила, что Фёдор Иванович на балконе и как-то странно сложив губы в трубочку как будто воет на луну. Серена вышла на балкон, Фёдор Иванович не видел её и, опёршись обеими руками на перила, беззвучно изображал губами вой на луну, периодически поднимая голову к ней. Это было так естественно, что Серена интуитивно начала повторять эти движения. Фёдор Иванович заметил это и, явно смутившись, ушёл в комнату.

Серена вернулась к себе и за чашкой чая размышляла: «Только что она вместе с мужчиной выла на луну, но так делают либо волки, либо очень одинокие люди». Эта мысль не давала ей покоя. Она встала и подошла к окну. У него опять работал компьютер. «Надо будет завтра спросить, чем он там занимается, – подумала она и тут же поймала себя на мысли, – стоп, девочка, значит, завтра ты уже решила ехать на работу вместе с ним, нормальный расклад. Я что, опять начинаю влюбляться?» С этими мыслями Серена легла спать. Она долго ворочалась, вспоминая Фёдора Ивановича, и не нашла ничего в нём на первый взгляд отрицательного, кроме, пожалуй, возраста.

Утром она опять подошла к машине Фёдора Ивановича, он явно был доволен и одновременно смущён таким развитием событий. Серена объяснила ему всё насчёт аккумулятора. Он только кивал. Тогда она прямо и с некоторой долей сарказма спросила, чем он занимается по ночам с компьютером. Сарказм Фёдор Иванович понял и спокойно ответил, что он писатель и всё свободное время пишет стихи, рассказы, романы. Явно смущаясь, он объяснил, что вчера он имитировал вой волчицы, про которую писал рассказ. Серена, чтобы несколько сгладить возникшую неловкость, сообщила ему, что сегодня вечером к ней придут её подруги на посиделки. Женщины они серьёзные, но иногда любят пошалить, и пусть он не удивляется. Фёдор Иванович кивнул, а Серена вспомнила про Люську, которая, когда выпьет, любит своими сиськами четвёртого размера перед мужиками потрясти.

Девчонки выпили уже по третьему бокалу, расслабились, и потекли обычные бабские разговоры.

Люська, как всегда, о мужиках и сексе:

– Ой, девки, у меня этой женской энергии через край плещет, – сказала она, томно потягиваясь.

– Ты всё об одном и том же, – отвечала ей Светка, потягивая из бокала.

– Чего это об одном, я иногда уже и о двух сразу думаю, – отвечала ей Люська.

– Ты чего, совсем, что ли, сдурела, – уже серьёзно спросила её Светка.

– А чего, в этой жизни всё надо попробовать, – явно подначивала её Люська, – да ладно, успокойся, это так, фантазии, – и потом добавила: – Ну ладно, девки, я вам про свои фантазии призналась, давайте и вы про свои признавайтесь.

Возникла пауза, в течение которой мы выпили ещё по бокалу вина, и первая признаваться стала Светка.

– Мы ещё в институте с одной девочкой целовались, ну и руками везде, ну, в общем, врезалось в память, ну сами понимаете.

– Понятно, только ты свои фантазии на нас не примеривай, – опять подначивала её Люська.

– Да я нет, вы что, это просто фантазии, – густо покраснев, мямлила Светка.

Её так и в школе называли – Мямля. Мы вообще-то со школы дружим. Люську прозвали Шайбой, она такая крепенькая всегда была, а меня Нытиком, даже не знаю почему.

– Ну, а ты чего, Нытик, нафантазировала? – повернулась Люська уже ко мне.

– Я, девчонки, ничего такого особенного и не хочу, вот мой последний на мне, как на тренажёре, пыхтит, пыхтит, мусолит, мусолит, порнухи насмотрелся и думает, чем дольше, тем лучше, я уже устану, покричу немного, чтоб отстал, а хочется, чтобы мужчина всё сам угадывал, чтобы бабочки летали.

– Ну, не знаю, у меня там не то что бабочки, там рой шмелей взлетает. Мой Сергунька тогда к детям спать убегает, а один на один со мной в квартире вообще оставаться боится, – заржала Люська, наливая пятый бокал и расстёгивая блузку.

Это означала, что сейчас она пойдёт на балкон трясти своим четвёртым размером. Мы все вышли туда немного проветриться, я облегчённо вздохнула, Фёдора Ивановича не было. Не то чтобы мне было стыдно за Люську, ну уж больно она была в эти моменты жизнерадостной, могла любого поддеть. Люська закурила и начала достаточно громко восторгаться природой, жизнью и нашей дружбой. В этот момент на балконе появился Фёдор Иванович, как обычно улыбнулся и кивнул мне головой. Люська, видимо, приняла это на свой счёт, поэтому расправив весь свой боевой четвёртый номер начала строить ему глазки. Он, явно смутившись, быстро ушёл. В комнате включился компьютер.

– Ну всё, дрочить пошёл, – изрекла Люська.

– Дура ты, Люська, он писатель, – сказала я, явно краснея.

Люська это заметила.

– Так, так, так, кажется, мы опять влюбились, – насела она на меня.

– Мы просто знакомы, – отнекивалась я, отведя взгляд.

– Ну-ну, сказки мне не рассказывай, сейчас мы пробьём, что это за писатель такой, – сказала Люська, беря телефон.

– Не надо, Люся, – попросила я, сев за стол, и опустила голову.

Люська посмотрела на меня и сказала уже своим командным голосом:

– Э, я вижу, девочка совсем уже поплыла, тем более надо.

Спорить с ней было бесполезно, она работала в прокуратуре, и невозможного для неё практически не было.

– Петров, ты чего там спишь, а чего так долго трубку не берёшь? – гремела Люська по телефону. – Ладно, ладно, я пошутила, пробей мне человечка по адресу, ага, а зовут-то его как? – это она уже ко мне.

– Фёдор Иванович, – отвечала я, ещё ниже опустив голову, чем больше Люська старалась, тем больше я понимала, насколько мне нравится Фёдор Иванович.

Положив телефон на стол, Люська налила вина и весело сказала:

– Давайте, девки, ещё по одной, и по домам, а то благоверные там уже мечутся.

Мы выпили. Ещё поговорили о всяких мелочах. Светка рассказала про свою таможню, где работала. У Люськи зазвонил телефон, она внимательно всё выслушала и сказала:

– Ты смотри, действительно писатель, Фёдор Иванович Громов, даже книги у него уже есть, правда, не читала и не слышала, только вот разница в возрасте, – задумчиво сказала она, – хотя ерунда всё это, если у мужика работает, так у него до самого конца работает в наших умелых руках, это я про конец, – заржала Люська собственной шутке.

Я же опять почему-то покраснела.

– Да что ты сегодня всё краснеешь и краснеешь, неужели точно влюбилась? – уже озабоченно спросила Люська.

– Отстаньте вы от меня, – вдруг вспылила я.

– У, Светка, пора нам домой, а то сейчас наш Нытик расплачется.

Они быстро оделись, я их проводила, и они уехали на такси.

Девчонки ушли, и Серене стало очень тоскливо и одиноко. Она вышла на балкон. Полная луна висела прямо над домом. Как-то само собой она начала беззвучно выть на луну. Краем глаза она увидела, что на балкон выходит Фёдор Иванович. Он сразу всё понял и тоже стал беззвучно выть.

Серена почему-то его не стеснялась…

Она лежала на кровати и думала, что это было. Он побывал у неё везде, где было нужно, и сделал всё так, или почти, как хотела она. Теперь она лежала на спине, и бабочки роились внизу её живота, и это с первого раза. Фёдор посапывал на её левом плече. Его рука лежала на её правой груди. Как же ей было хорошо. Серена слегка погладила его ещё более седые в свете луны волосы на затылке, и тут же его пальцы нашли её сосок и очень мягко начали слегка его покручивать. Бабочки ещё роились, поэтому Серена вспыхнула вся сразу, и всё повторилось. Он опять уснул на её левом плече.

«Нет, милый, сегодня я уже больше не буду трогать твой затылок, ты мне ещё такой долго будешь нужен», – подумала Серена и осторожно, на всякий случай, убрала его руку со своей стартовой кнопки. Серена лежала на правом боку, смотрела на полную луну и счастливо улыбалась. Ураган из бабочек постепенно успокаивался. За спиной похрапывал её любимый мужчина. Серена вспоминала, что прошла всего неделя, и она изменила всем своим принципам. Она совершенно забыла про свою машину и ездила на работу и обратно с Фёдором. Им было очень хорошо вместе, Серена это чувствовала. Фёдор был от природы застенчив и совершенно не оправдывал своей фамилии, да ещё женщины постарались в плане неудач в личной жизни, но всё же он пригласил её поужинать в кафе, и после этого они оказались у неё дома.

Через четыре месяца Серена и Фёдор стояли вместе на балконе и беззвучно выли на полную луну. Они смеялись, обнимались, целовались и опять выли на луну, но больше не курили, Серена была уже беременна.