Текст книги "ДЕВКИ КОЛОДЕЗНЫЕ"

Со мной вызвались Галка и Петруха, а Нинка с Майей согласились подежурить у входа. На всякий случай. Да я в любом случае с Ниной никуда бы не пошла.

Мы втроем спустились вниз, в чистую прохладу.

Вдоль стен стояли двухметровые холодильники, на которых красным неровным почерком небрежно значилось: рыба, икра, молочные продукты, сыры и т. д.. На стеллажах, расположенных как в библиотеке – консервы, средства гигиены, постельные принадлежности, даже кой-какая одежда и обувь: халаты, шлепанцы, спортивные костюмы, резиновые сапоги и еще что-то в этом роде. Мы катили перед собой объемные тележки.

Настроение заметно улучшалось по мере того, как тележки заполнялись. Мы гребли все, что надо и чего не надо. Это же бесплатно и сколько хочешь. Икра черная, красная, рыба копченая, соленая, мясо.... Будем жить! Мы укатили вглубь закрамов и уже что-то из тележек высыпалось, поэтому решили возвращаться.

Вдруг Галка истошно завизжала и налетела на стеллаж. С грохотом посыпались банки с консервами, чаем, кофе. Я тоже звонко гикнула, оглядываясь вокруг, но тут Галка больно меня двинула локтем и разевая рот, как рыба выброшенная на берег, указала наверх.

Под потолком летала широкая доска, с которой свисали концы белого шелкового полотна.

Покружив над головами, летающая доска ушла в сторону, переместилась к выходу, опустилась пониже и медленно пошла на нас. Петруха обхватил за плечи меня, подтащил за руку Галку и укрылся за нашими спинами. Мы орали, но даже не пытались вырваться, а только втянули головы в плечи. Приблизившись, доска резко ушла в сторону, сшибла какой-то товар с полок и вновь поднялась к потолку. Мы успели разглядеть на доске, под покрывалом контуры человеческого тела.

– Саван, – выдавил из себя Петруха.

Он оттолкнул нас и ринулся вперед, к выходу. Мы – за ним.

Доска, или что это было, носилось над нами со свистом и жутким хохотом.

Брызжа слюной друг другу в затылок, мы уже достигли верхних ступенек, как в нас полетели части тела. Неживого цвета кисти рук и ступни угодили мне в плечо, Галке ниже спины, а Петрухе по затылку. Это случилось уже на выходе, поэтому кое-что из конечностей выпало наружу.

Оказавшись в холле, мы с Галкой не раздумывая заскочили на диван, где уже нашли пристанище Майя и Нина. Петруха захлопнул за собой дверь, повернул ключ и нервно подергивая головой пристально разглядывал то, чем нас пытались травмировать. Наконец он рассмеялся так заразительно, что наши ряды пошатнулись и в полуобморочном состоянии мы вповалку улеглись на диван, постанывая будто при ранении.

– Девчата, да это муляжи! – продолжал радоваться Петруха. Ему почему-то казалось, что нас это тоже должно развеселить.

Он подобрал синюшную кисть руки и цветную ступню, похлопал ими как в ладоши, рассовал по карманам:

– Чтобы вас не смущать унесу к себе, – сказал он и напомнил: – над вами шутят. Юмор, конечно, черный, но посмеетесь еще сами. Потом… когда-нибудь.

Тут, дверь в закрома с треском распахнулась, отшвырнув ключ на пол и выбросила в воздух тот самый летающий объект. Мы с криком накрыли головы руками, Петруха присел, объект сделал под потолком круг, входная дверь отворилась и выпустила кого-то под саваном наружу.

– Низом пошел, видать, к дождю, – выглядывая из кухни прокомментировала баба Фекла. – А продукты-то где?

Петруха, хохотнув, похлопал по карманам и отправился на свое рабочее место, в морг.

Мы переместились на кухню, уселись за стол и, как старушки у разбитого корыта обреченно обозревали помещение, будто оно являлось нашим последним пристанищем.

– Так что с продуктами? Или вы только пить будете? Без горячего? –       Баба Фекла принесла на подносе графинчик своей наливочки и наполненные стопочки, еще какую-то рыбу холодного копчения и бутерброды с колбасой.

Никто из нас не отказался. Поправив таким образом нервишки мы решили, что дождемся мужиков и вот они пусть поднимают продукты на-гора, а мы с места пока не сдвинемся.

Мы сидели плечо к плечу, почему-то вспоминались лозунги и песни военных лет и вдруг стало странно спокойно, почти весело.

Наконец вернулись мужики растерянные, расстроенные, как обиженные дети, когда в красивом фантике не обнаружилось конфетки.

– Ну?… – со злорадством спросила я, предвидя свою правоту. Я же им утром намекала. Как на родную, я глянула на Нину, медленно поднялась и переместилась за мужские спины, где в относительной безопасности чувствовал себя и Петруха.

– Не хотим, вас, девчонки пугать, – осторожно начал Степаныч, – но… это… вы…

Выпучив глаза, Димка быстро и четко сказал:

– Вы завтракали не с нами.

?????????????????????????????????

– Мы ушли, когда вы все еще спали, чтобы могилу вырыть. Чтобы ритуал соблюсти. То есть до обеда управиться со всем.... этим, – как-то виновато добавил Серега.

Мы не сразу поняли о чем речь. А дело было в том, что мужики, действительно с раннего утра находились на кладбище, потом вернулись в поселок, зашли на пилораму за гробом и грузовиком. Там они узнали, что уже машину забрали.... они же. Всем тем составом. До морга с ними отправился и управляющий. Он проследил, чтобы все прошло как положено. То есть Петруха показал акты вскрытия, предъявил труп. Покойницу поместили в новенький не оббитый гроб, заколотили и увезли в сторону кладбища. Управляющий с ними не поехал. Не посчитал нужным.

А пока наши мужики находились на кладбище никто туда не приезжал, и ничего, соответственно не привозил.

Находясь в полном неведении, приготовив могилу, мужики, конечно, отправились к управляющему, потом, в недоумении – в морг, где и встретили Петруху, который ни сном ни духом о том, кто приходил и куда делось тело усопшей. Он же до их возвращения оставался с нами....

Тут, проследив с каким отчаянием Нина выпила стопку настойки, я бочком-бочком перебралась к девчонкам.

– Ну, и что вы на нас так смотрите? – спросил Серега.

– Доказательства, – потребовала Галка, нацелив в их сторону вилку.

Димка хмыкнул, вынул из бара бутылку водки, сгреб со стола наши стопки, передал мужикам, наполнил. Из-за них на полусогнутых выскочил Петруха и прихватил стопку для себя. Димка торжествующе банковал. Они дружно выдохнули, выпили, крякнули. Серега звонко хлопнул в ладоши и, выходя в пляс заорал матерные частушки. Димка раскатисто хохотнул и пошел следом. Степаныч постоял в удивлении, но топнул одной, затем другой ногой и пошел, пошел, отбивая по кругу чечетку. За ним в след, мелкими перебежками в неловкой присядке пустился Петруха.

Они по очереди орали частушки, со зверскими улыбками на лицах и отчаянием в глазах. Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Правда, Петруха еще некоторое время кружился в дикой пляске шамана, выкрикивая что-то несуразное. Потом и он успокоился.

– И, что мы теперь будем делать? – улыбаясь во весь рот спросил Серега, принимая стопку из Димкиных рук. – каждый раз, при встрече друг с другом маты на брудершафт или водку?

– И то и другое, – Петруха икнул, – это я как врач вам…

– Нам осталось до завтра продержаться, – задумчиво сказала Галка и всхлипнула.

Мы перебрались в холл, расселись по местам, уже не в состоянии о чем-то говорить.

– Ни-на… – вдруг страшным шепотом протянул Серега, поднимаясь с кресла и пятясь назад.

Шелковый шейный платок в розочки, что последнее время носила Нина окрасился кровью, и алая капля упала ей на футболку.

– Да твою мать! – воскликнул Димка, подался вперед, но потом откинулся и вжался в спинку кресла.

Нина приложила руку к платку, посмотрела на ладонь, испачканную кровью и потеряла сознание.

– Ну-ка, Димыч, – крикнул Степаныч, укладывая Нину на подушку, – беги за дедулей! Он, может еще что-то знает.

– Пулей! – откликнулся Димка, выскакивая за дверь.

Нина на радость всем как-то быстро пришла в себя и даже выглядела вполне ничего… По всей видимости некоторое возлияние горячительных напитков притупляло остроту восприятия.

– Тебе больно? Как ты? – спросила я, проходя мимо дивана.

– Щекотно! – неожиданно заорала со злостью Нина, – особенно, когда смеюсь!

Она поднялась, сдернула одним движением платок с шеи и рассмеялась истерическим смехом.

Шрам на удивление оставался таким, как был в первый день, то есть создавал впечатление давнего, и даже кровь, размазанная вокруг шрама подсохла и будто непонятно откуда вообще взялась.

– Ну, и что орем? – во мне проснулась злость.

Даже если ей досталось больше, но и мы не в сахаре купаемся. Нас затягивает тина жуткого болота. И никому нет из этого выхода, никому нет послабления.

– Не больно? Не задыхаешься? Держи себя в руках. Еще не известно что случится с любым из нас. И когда это случится? Сейчас? Через час? И что? Что ждет других? Все на грани. Не ты одна! Каждый за себя и за тебя тоже сходит с ума!

Я взяла бутылку пива, фужер, сигареты и вышла на крыльцо. Дрянь! Какая дрянь. Дрянь дело. Дотянуть бы до завтра…

– Я дрянь?! – с истерикой выскочила за мной Нина.

– Не рви себя, – посоветовала я, вспомнив давнюю Серегину шутку и вернулась в гостиницу.

– Господа журналисты, – обратился ко всем Петруха, – может, продукты все-таки поднимем из закромов? Очень кушать хочется…

Он уже освоился в гостинице, как у себя.... в морге…

Народ оживился. Все-таки хоть какое-то будничное занятие. Мужики быстро и без происшествий организовали доставку продуктов на кухню. Галка с Майей взялись за приготовление пищи. Немного погодя и Нина к ним присоединилась.

Пришел дед Федул в сопровождении Димки, ничего не прояснил, только как-то ненормально радовался сообщению о том, что двойников стало больше. Вообще веселился, как ребенок.

– От, поди ж ты! Я же говорил, наглые они! Вот так запросто, пришли, позавтракали… Наши тоже… Жаль даже, что пришлось с ними так… расстаться.

Он ударился в воспоминания. Девчонки зазвали всех на кухню. Они постарались. Наготовили. Мы накинулись на еду. И есть хотелось и надо было себя чем-то занять. Выходило, что мы как-то и без работы оказались. Работали над нами. Усердно и жестоко. Испытывая на прочность. Каждый мечтал об одном – дожить до завтра. Завтра – домой. Но таилось опасение, вдруг нас вообще от сюда не заберут, а может, не выпустят.

– Как же вы догадались, – обратился к дедуле Степаныч, – спалить двойников? Другого способа не было?

– Да, – вступил в разговор Димка, засыпая Федула вопросами: – И как вам удалось их собрать всех вместе? Они не упирались? Как пленные во времена войны, позволили согнать себя в амбар?

– Не в амбар, а на склад. Старый, заброшенный склад.– пояснил дед Федул. – Сначала мы туда согнаны были. Страхом. Двойники расхаживали по поселку когда хотели, и где хотели. Мы все уже были в шрамах. У кого больше, у кого меньше. Несколько померло. И непонятно от чего. То есть не болели, а померли. А их двойники продолжали бродить и даже заняли их дома и стали в них жить, как говориться, поживать. Подхода к ним мы найти не могли. Они, вроде и общаться пытались, но в этом ненормальность была жуткая. Мы, например, Лидию Никифорову вчера похоронили, а сегодня она щи спокойно варит и песни поет при этом, как всегда. Стало ясно, что и нас они так же скоро «выселят», вернее, переселят. Вот так, когда мы Ивана Притчина схоронили, то никому что-то не захотелось в свои дома возвращаться. Сами представьте, возвращаемся с кладбища, а у дома Ваньки, то есть усопшего мы же и толпимся. То есть двойники наши на помин собрались. Ни стыда ни совести. Кивают нам, мол, ждем, проходите… Мы, как шли толпой, так и прошли мимо. Само как-то собой, не сговариваясь, прошли на окраину поселка, зашли на пустующий склад, разбрелись по нему молча, не зная, что дальше делать. Я спиной чуял, что смерть сейчас за мной придет. И ведь не с косой, не в черном или белом одеянии, а в той же одеже, что и я, с таким же добрым и мудрым лицом… – Федул смахнул слезу, – Так и вышло. Они пришли за нами. Молча входили на склад один за другим, выстраиваясь у входа. Мы, как бараны сгрудились в дальнем углу. Ждали и гадали, как с нами расправляться будут. Вспомнить жутко. Но вот, нашелся среди нас один хитрюга. Василий Иванович, царство ему небесное. Вчера же его схоронили. Пока мы там конца своего ожидали, он прячась за нашими спинами, через заднюю дверь выскользнул. Ее из-за будки кладовщика видно не было. Обежал Васька снаружи склад. Все двери с той стороны закрыл и припер как следует. Вернулся. Пошептал нам, мол, уходим по одному, но быстро. Не успеют двойники. Расстояние между нами хорошее. Склад-то большой был. Они стоят. Скучают вроде. Помещение оглядывают, будто прикидывают приспособить его под какие-то свои дела. Ну, так нам казалось.

Мы потихоньку и сстаяли: задние ряды выныривали наружу, передние, не сводя глаз с незваных гостей будто отступали, отступали… И когда последние из нас, на глазах изумленных двойников, выскочили наружу, Чапай, Василий Иванович и эту дверь закрыл и мы помогли ему припереть ее хорошим бревном. В общем, сомнений не возникло ни у кого, не проснулись жалость или сострадание к этим непонятным существам. Мы торопились, поджигая склад со всех сторон…

– Они, говорят, кричали, – думая о своем, сказала Галка.

– Да и мы тоже, – ответил дед, – а потом напились и первый раз за много дней, наконец, выспались.

– Дети среди них были? – испугано спросила Майя.

– Да нет, – пояснил дед, – у детей двойников не было. До сих пор, по крайней мере И это очень хорошо, иначе бы мы решиться на поджог вряд ли смогли. Давеча я перед вами так, духарился. Не смогли бы мы детей....

– Мне почему-то подумалось, – сказала Галка, – Что Василий Иванович не просто так утонул. По-моему, ему помогли.

Димка с Серегой сбегали к бару и прилично затарились. Все обреченно вздохнули.

– Так у вас не возникло догадки, – поинтересовался Серега, открывая бутылку коньяка, – кто эти двойники и откуда взялись?

– Почти наверняка из Дурного болота, – поделился дед. – Там и раньше чертовщина всякая замечалась. И часто по ночам от него свечение идет. Оно вон там, за вертолетной площадкой. Поглубже в лес.

Во время разговора к нам присоединилась баба Фекла. Она приняла рюмочку, закусила, бегло глянула на меня и сказала:

– Да… Вот такие вот у нас аномальные места.

– А наши двойники вас не пугают? – поинтересовался Димка.

– Пока не знаем, – ответил Федул. – Думаю, к нам у них претензий нет. Но за вас страшновато. А, может, ваши не такие, как наши? У вас, вроде одна пострадавшая, но живая… пока что…

Он, крякнул и опустошил стопку, стараясь не глядеть на Нину.

А та была ни жива, ни мертва. Бледная, как полотно, она упорно что-то жевала, запивая большими глотками вина.

Я вышла в холл, уселась с бокалом пива на диван и надолго задумалась. Я пыталась подготовить себя к тому, если придется встретиться со своим двойником. Как это будет выглядеть?

Фантазируя, я глядела в пол, на черно-белую мозаику.

Искусно выложенные мерзкие рожи мистических существ кривились в устрашающих гримасах. Когтистые руки тянулись вверх, будто хотели ухватить воздух, чтобы свернуть его и отжать, как мокрую материю. Я дотянулась шлепанцем до ближайшей рожи и прикрыла им распахнутую пасть. И даже не сразу поняла, что произошло.

Шлепанец медленно пополз с ноги, увязая в полу. Что-то больно царапнуло большой палец. Я отдернула ногу, закапав кровью пол. На пальце образовалась глубокая царапина. Шлепанец исчез в полу, а мерзкая рожа выбросив язык жадно слизнула капельки крови и в жутком ожидании уставилась на меня.

Я заскочила на диван, как в кошмарном сне, желая позвать на помощь, но не в состоянии даже пискнуть. Мозаичные существа медленно поползли по кругу. Диван скрипнул. У него подломилась одна ножка, другая. Диван накренился и стал погружаться в пол, как в зыбучие пески. Вот тут я выдохнула и наконец истошно заорала.

На кухне загрохотали стулья, упала какая-то посуда. Толпа, как стадо, с заносами на выходе, ворвалась в холл, затормозила, соображая.

Димка со Степанычем опомнились первыми. Они подхватили меня под руки, стащили с дивана и перенесли подальше.

Движение картины прекратилось. Диван тряхнуло, отрыгнуло и отбросило в сторону.

– И что? – громко спросил Серега.

– Новый аттракцион, – ответил Димка,– бросил остаток бутерброда на мозаичную физиономию и подождав, констатировал: – Не жрут, гады.

– А мой шлепак слопали. – я показала босую ногу.

– Димыч, ты что, откармливать эти рожи решил? – возмутилась Майя.

– Аха, как свиней на ферме.

– Я так понимаю, туда нам теперь хода нет, – предположила Галка.

– А, может, их чем-то тяжеленьким… – предложила Майя.

– Гирю, например, – согласилась Галка.

– Такое не убьешь, разве что оглушишь, – попыталась пошутить Нина.

– Это ловушка какая-то, – строила догадки Галка. – Ну, не могли же они ожить.

Она тянула шею, стараясь получше разглядеть картину.

– Сейчас, проверим, – Димка кивнул Сереге и они, подналегли на диван, подвигали им по полу, но вступилась баба Фекла.

– Ну-ка, прекратите! Повредите картину, а она денег стоит.

– Конечно, а мы ничего не стоим. Нас можно, – заметила Нина, ощупывая шрам.

– Ребята, ну было же договорено, по одному не ходить! – с досадой напомнил Степаныч.

– Думаю, с нами только поиграли, – решил Димка, – вернее, попугали нас, чтобы не расслаблялись.

Серега напоследок подтолкнул диван и, будто споткнувшись, припал на одно колено. Плотно прижав руку к правому боку, он согнулся, затем тяжело распрямился, растеряно оглядел всех нас и приподнял футболку. Справа, сразу под ребрами у него оказался округлый шрам с рваными краями.

– Ух ты! – Воскликнул Димка. – И чем это на сей раз? – На недоуменные взгляды заметил: – Чего непонятного? Двойники куражатся. Похоже, колом баловались.

– Да закончится это издевательство или нет?! – вскрикнула Майя, ощупывая себя.

– Подожди, еще головы бить начнут, – сердито отозвался Димка.

– У-у! Ребята, – сказала Галка, – Нам же надо до завтра, по крайней мере до отлета уже двоих того… в последний путь.

– А где их искать будем? – задалась вопросом Майя. – С сачком по поселку бегать?

– Придется и будем. – Зло сказал Серега.

– А я вот ребятки думаю, они сами к вам придут. – Хитро сказал дед Федул. – Думаю, обсудить следует.

Дед засеменил на кухню. Мы двинулись за ним.

Федул с удовольствием налегал на горячее и горячительное. Мы терпеливо ждали, надеясь, что у него созревает план.

– Я вот тут прикинул, – наконец заговорил дедуля. – Они должны к вам сами прийти. Пошли же они за нами, когда мы отчаялись и напуганы были и, может быть, мы ушли бы в тайгу. Да, до ближайшего населенного пункта путь, конечно, неблизкий, но, куда деваться было. А в планы двойников, видимо, наш уход не входил. Ну, в общем, вам завтра улетать, и мне почему-то кажется, что они об этом знают. И, вполне логично предполагать, что придут сюда. Ну, я так думаю. Скорее всего, придут сегодня.

– И зачем же они придут? – поинтересовалась Галка. – Что они нам сделают?

– А кто их знает, – ответил дед, важно расправив бороду. – Только вряд ли что-то хорошее. По крайней мере мы ждать ответа не стали, и, мне почему-то кажется, правильно сделали. Главное, вовремя. Я бы, ребятки, вот что вам бы посоветовал…

– Эй! – окликнула баба Фекла. – Гостиницу палить не позволю.

– А кто про гостиницу говорит, – замахал руками дед.– Пусть они в Ванькин дом идут. Он до сих пор пустует и на отшибе опять-таки стоит. Мы как-то подстрахуемся, чтобы огонь не перекинулся на другие дома. А что, в двери заманите, в окно выйдите. А потом летите с чистой совестью домой. Главное, целыми и невредимыми.

– Дело говоришь, дед, – с уважением кивнул Димка.

– Присоединяюсь, – Серега, в предвкушении потер ладони.

Даже Нина повеселела.

– Послушайте, может, нам просто улететь, – опять поделилась своими предположениями Галка. – И ну к чертям собачьим, биться непонятно с чем и кем. Дома же они нас не достанут.

– Может и так, – хитро сощурил глаза дед. – Только я бы проверять не рискнул. Раны у нас исчезли только после этой… инквизиции. Те, кто не дожил… не дожил.

– А Василий Иванович уже после того утонул, – упрямо напомнила Галка.

– Спасибо, – Серега пожал Галке руку, – поддержала в трудную минуту.

– Ну, я-то тут при чем? Факты.

– Честно говоря, – вмешался дедуля, – я не помню, чтобы тогда у Чапая был двойник. Возможно, он где-то здесь, только почему-то не показывается.

– Ну, что же, решено, к вечерку и отправимся, – подытожил Степаныч. – Тем более, что других идей нет. Ну, давайте, за то, чтобы больше никаких сюрпризов не было. Чтобы ничто нам не помешало, осуществить задуманное…

– Убийство, – глухо дополнила Галка.

Все как-то потухли и приуныли.

– Они убивают, – хмуро напомнил Серега, потирая бок. – И вот, как скоро это произойдет? А я, братцы, жить хочу. Просто жить. Кому это непонятно, пусть дожидается своей участи, я же буду действовать, как знаю. И не пытайтесь держать. Нина, думаю, ты со мной согласна?

– Да, – прошептала Нина. – Не мы начали эту войну, но мы ее завершим. По крайней мере, постараемся, – тверже закончила она.

– Слова громкие, но, единственно верные, – Димка покрутил пустую бутылку по столу. – Мы с Серым сейчас в тот дом отправимся, подготовим, что надо. Главное, чтобы не сорвалось. Да, – выходя, он оглянулся: – Всем, кто приходит или выйдет и вернется, предлагайте по стопочке или матерный пароль. Кому что больше нравится.

– А лучше и то и другое, – добавил Серега и они ушли в сопровождении деда Федула.

– Слушайте, а что мы как кроты спрятались, – Галка решительно нас оглядела, – пойдемте прогуляемся. Время еще есть. На миру, как говорится…

– Не каркай, – потребовала Нина, а потом подумала, и пожала плечами, – почему бы и нет. Прощальный променад устроим.

– Сходите, пока позволяют, – сказал Степаныч и грустно улыбнулся, – а я тут побуду. Устал что-то.

Я взяла его под руку и вывела на крыльцо, чтобы предупредить, что у бабы Феклы гостит близняшка. Сама бабуля до этого от спиртного не отказывалась. Если понадобится и вторую проверить не составит труда.

– Буду начеку, – сказал задумчиво Степаныч. – Да не беспокойся, уж с бабушкой я справлюсь и с двумя тоже. К тому же Петруха здесь.

– Я только ненадолго отойду, – отозвался за спиной Петруха. – надо глянуть, что там на моем рабочем месте, да вещички собрать. Вот, решил завтра с вами на большую землю, так сказать. Искушать судьбу не хочу.

– Ну, давай, – кивнул Степаныч, – если что – кричи. Услышу… быть может.

Галка, Майя, Нина и я отправились вдоль по поселку.

Дело шло к вечеру, у домов наблюдалась будничная суета. Кто-то снимал с веревок высохшее белье, покрикивая на расшалившуюся ребятню. Кто-то носил в сараи охапки заготовленных дров. Из окон выплывали ароматы сытного ужина. Все в нем выглядело так, как будто ничего не происходило ни с нами, ни с ними. Хотя еще вчера, на похоронах творилось черт-те что. А сегодня тишь да гладь.

Прогулка по центральной улице прошла без происшествий. Улыбчивая приветливость аборигенов придала нам некоторой бодрости и даже беззаботности и, вспоминая «дивные напевы», мы обновленными скоро возвращались в гостиницу. Прошли полпути, свернули к водокачке, утолили жажду чистой холодной водой, смочили усталые лица, и тут вдруг совсем рядом послышался глухой вскрик.

Да фиг бы мы в другой ситуации пошли выяснять, что с кем случилось! Ну, сообщили бы кому-нибудь. Народу вокруг полно. Пусть бы сами разбирались. Но не стоит забывать, что за время пребывания в этом поселке, мы почти «не просыхали».

Изображая сыщиков, наша группа двинулась за водокачку и сразу за углом на сыром песке были обнаружены две глубокие борозды. Помню, мой знакомый оставил такие же следы, когда, сидя у меня за спиной, пытался остановить мотоцикл. Я же за рулем была, а как тормозить, не смогла понять. Но в данном случае, мотоцикл исключался. И, похоже, тот, кто оставил следы, тормозить уже не пытался. У входа в водокачку, на размякшем от сырости и старости крылечке в две ступеньки, в лужице крови валялся растоптанный туфель бабы Феклы.

– Что будем делать? – Нина втянула голову в плечи, и попятилась, но не убежала.

– Да ворвемся все враз, только что-то тяжелое надо найти, а там… по обстоятельствам – Галка была настроена решительно.

Мы огляделись и обнаружили осколки шифера и два пересохших полена. Вооружившись, подкрались ко входу. Галка, проверяя, прижала к стене дверь, что открывалась вовнутрь и пропустила нас. Как же, пойду я первой. Пропустила Нину и только потом вошла сама.

В тесном помещение не было никого. К стене справа, едва различимая в полутьме, лепилась металлическая лестница. Она уходила на второй этаж, где по всей вероятности было окно побольше, чем здесь, потому что там было заметно светлее.

Галка, держась за металлические перила поднялась на пару ступенек, тихонько охнула и протянула нам второй туфель бабы Феклы.

– Эй, там, наверху! – крикнула Майя, – Нас тут много! Спускайтесь!

– И учтите, мы вооружены! – Нина потрясла поленом.

– Мы не шутим! – присоединилась к требованию Галка.

Над головами что-то скрипнуло, в дощатом потолке возникла узенькая щель, бросившая лучик света, и на столик, приколоченный большими гвоздями к подоконнику что-то шлепнулось. Раз, другой…

Щель закрылась. Мы придвинулись к столу, разглядывая что же тут подкинули и с дикими криками бросились прочь, но дверь захлопнулась, щелкнул замок.

Странно, что нам не удалось вышибить дверь. Четыре ошалевших женщины, вместе и по очереди бились в истерике о доски, скрепленные между собой чуть ли не реечками.

– Выпустите нас!

– Отпустите, а то худо будет!

Мы лупцевали дверь поленьями, крошили о них шифер, отбили все ноги, но безрезультатно.

– Тихо! – перекрикивая остальных, потребовала Галка.

В возникшей тишине слышно было стук зубов.

– Да тут нас явно разыгрывают. – Галка заглядывала нам в глаза, пытаясь увидеть поддержку. – ЭТОГО не может быть на самом деле. Я докажу. Пойдемте кто-нибудь со мной.

Никто не сдвинулся с места. Майя снова принялась ломиться в дверь. Но тут до меня дошло: дверь открывается вовнутрь. А мы ее пытаемся вывернуть наружу.

Я оттеснила Нину, ручки не нашла, подцепила дверь через щелку кусочком шифера, с силой нажала, замок легко щелкнул и дверь осталось только потянуть на себя.

Мы выскочили наружу, на свет и ринулись было прочь, но окликнула Галка:

– Да сами смотрите, это опять муляжи!

Она двинулась к нам с протянутой рукой, с глазами на грани безумия. Мы опасливо приблизились и тут, случается же такое, у всех враз отказали, а потом и подкосились ноги. Наша реакция подтвердила Галке, что она ошиблась. У нее на ладони лежал человеческий, с корнем вырванный язык и пара, таким же методом извлеченных из кого-то глаз…

И вот тут мы не помчались, даже не побежали, мы пошли прочь, поддерживая, вернее, валясь друг на друга. Постепенно скорость увеличивалась и в гостиницу мы, можно сказать, ворвались.

Чуть не разнесли ко всем чертям бар. Трясущимися руками хватали без разбора бутылки, роняли их на пол, гребли другие, а потом присосались кто к коньяку, кто к виски…

– Вот это я понимаю! – Степаныч разведя руками наблюдал, как мы захлебываемся спиртным. – Из аэропорта, кажется вам прямая дорога в наркологический диспансер.

– Закуси-ить! – потребовала Нина.

– Запи-ить, – простонала Майя.

Степаныч любезно посторонился, пропуская нас на кухню.

На столе, в ажурном блюде лежала какая-то рыбина с выпученными красными глазами.

– О, о,о… – простонали мы враз и, шатаясь поспешили в туалет.

Тут надо немного повествование приостановить минут так на 20-30.

Нам было плохо, настолько, что подходящие слова, объясняющие то состояние, найти трудно.

– Можно уже спросить или погодить еще? – Степаныч наблюдал за нами, откинувшись на спинку стула. Он как-то догадался убрать рыбу со стола и, предлагая выбирать закуску самим кивнул на холодильник.

Мы с измученными, побледневшими лицами шумно рассаживались по местам. Шумно, потому что на стулья попадали не сразу. Держась за спинки, решали сложную задачу: тащить стул под себя, или себя тащить на стул. Трудно сказать – это простое действие стало задачей из-за спиртного, или нашим головам спиртное уже не могло нанести вреда.

Как-то все-таки расположиться нам удалось. Степаныч не то жалел нас, не то получал удовольствие от странного зрелища.

Тут розовощекие и возбужденные вернулись Димка с Серегой.

– Все готово! – радостно сообщил Димка, но оглядел нас и задумался.

– А мы двойников видели! – поделился Серега, вытаскивая из холодильника связку сосисок.

Заслышав стоны, он замер с раскрытым ртом, потом прошел к столу, повесив сосиски на плечо, поочередно каждой из нас заглянул в глаза, но нас по видимому не нашел и вопрошающе уставился на Степаныча.

– Сам не в курсе, – констатировал Степаныч пожимая плечами.

Из подсобки вырулила баба Фекла.

– Вы че, потравились что ли? – баба Фекла внимательно всех оглядела и, принюхавшись поморщилась.

Нина, Галка, Майя, а за ними и я, медленно обернулись, поднялись, задами отодвигая стулья, вышли из-за стола, захороводили вокруг перепуганной старушки, переглядываясь и указывая на стоптанные башмаки.

– Девки, да вы что? – Фекла, будто отгоняя мух, замахала руками. – Мужики, да помогите! Чего это они?!

– Говорит, – Галка многозначительно подняла указательный палец.

– Не шепелявит, – давая оценку речи старушки, Майя подняла большой палец.

– Пр-роходите, – посторонилась Нина.

Баба Фекла вырвалась из окружения, с заносами на поворотах обежала стол и спряталась за широкой спиной Степаныча.

– Чего это с ними? – громко прошептала бабуся Степанычу в ухо.

– Владею только одной профессией, – заявил Степаныч очень грустно и с глубоким сожалением. – Психиатрия, не мое.

– И не мое, – сделал заявление Петруха, прислоняясь к дверному косяку. – Гляжу у вас все веселее.

– Развлекаемся, как можем. – Степаныч вздохнул. – Девоньки, ну объяснитесь, наконец.

И нас прорвало. Мы наперебой облегчали свою впечатлительную память со слезами, повизгиванием и постаныванием.

– Сами гляньте, – когда все было пересказано, Галка, перегнулась через стол и вращая перстом указующим пыталась выискать где-то за стулом Степаныча, полуживую от страха старушку. – Это… эти черевички бабушки Феклы… Они же достопримечательность гостиницы! Им триста лет в обед. Ни с какой другой обувью их не спутать, ни сравнить.

– Да, – заявила Майя, нервно повизгивая, – я как-то спрашивала у бабули, почему она не переобуется. Хотя бы в закрома спустилась и выбрала шлепки или тапочки какие-нибудь, но она только хмыкнула и отмахнулась. Мол, это вам, молодым все бы рядиться в новое и модное, а нам старикам, главное, чтобы удобно было. Еще сказала: « Мы с ними теперь до конца жизни вместе».