Текст книги "ДЕВКИ КОЛОДЕЗНЫЕ"

– Вот так! – Нина забарабанила пальцами по столу, кивком напомнив Галке, что пора бы и на место вернуться. Весь диалог Галка так и провисела над столом, кивая на каждое сказанное слово и сотрясая воздух перстом указующим. Тут она благодарно глянула на Нину и наконец присела.

– Так, и чего вы от бабули хотите? – Серега идиотски хохотнул.

– В самом деле, – рассудил Димка. – Как видите, все, так сказать, при ней и даже эти, как кое-кто изволил выразиться, черевички. Что имеете бабушке предъявить?

Вот тут мы растерялись. В самом деле?

– Но если, обувь на ней, – с жутким подозрением сказала Галка, – возможно, она является потрошителем!

Серега аж присвистнул. А Димка так нахмурился, что у него бровь нашла на бровь.

Петруха присел на краешек стула.

– Как хорошо, что мне удалось хоть сколько-то выспаться и это не мой бред.

– Да нет, это наш общий бред, – с сожалением констатировал Степаныч. – Ну, а вы, други мои, чем порадуете? – обратился он к мужикам.

– Домик там удобный, – косясь в нашу сторону начал Серега, – пути отхода есть. Горючее нашли.

– Дедушка Федул подсуетился, – с уважением добавил Димка.

– Мы подумали, что идти надо по темну, – жуя сосиску сказал Серега.

– Ну да. У аборигенов все произошло ближе к ночи, – пояснил Димка.– То есть, они на склад пришли днем, а эта кодла, то есть двойники, присоединились к ним часов в одиннадцать ночи.

– То есть, как в страшилках, – Майя кивнула головой и пропела: – «В двенадцать часов по ночам»…

– Из гроба встает барабанщик, – подхватила Галка.

– В другой бы раз сказал – детский сад, – ухмыльнулся Степаныч.

– Аха, постановка : «Гроб на колесиках» или «Красные чернила» – вспомнил Димка.

– Когда-нибудь мы вспомним это, – запела Нинка.

– И не поверится самим, – ответили все хором.

– Не все еще потеряно, – с улыбкой психиатра сказал патологоанатом, и поискал взглядом на столе пустую рюмку.

Баба Фекла выбралась из «подполья» и шустренько приперла графинчик своей настоечки.

– И что вы всегда со своей? – по-доброму спросила Галка.

Фекла вздрогнула, немного расплескав розовую жидкость.

– Ну… привыкла. У нас на селе даже в магазин спиртное не завозили. Потому как в каждом доме – свое.

– Хватит людей пугать, – Петруха первым подставил рюмку под графин.

– Больно что-то люди пуганные стали, – усмехнулась Нина.

– Мне кажется, что мужикам здесь меньше достается, – пожаловалась Майя.

– Да просто нервы у нас крепче, – не согласился Димка.

– И потом, кто бы вас из переделок выручал, если бы мы пуганные по углам да по щелям… – Серега расхохотался.

– Не обижайтесь, девочки, – сказал Степаныч. – Смею вас уверить, нам достается не меньше.

Димка, Серега и Петруха сплоченно приосанились, будто готовясь к вручению наград.

Степаныч с благодарностью и уважением их оглядел и добавил:

– Просто мы вам не рассказываем.

– Бережем, – начал дурачиться Серега.

В наших рядах послышалось недовольство, смешанное с благодарной признательностью.

– Мы потом, там, дома вам все расскажем, – заверил Серега.

– Если захотите, – с нажимом добавил Димка.

– Странно, – Галка задумчиво покачала головой.

– Ну, спасибо за заботу, – неуверенно сказала Майя.

Нина жизнерадостно подняла бокал:

– За заботу. Ура!

Мы много и шумно говорили. Устали, переместились в холл. Мозаика лишь настораживала, но не пугала. Каждый полагал, что напряжение, переносимое нами по всем фронтам, давало нежелательные эффекты, такие как галлюцинации. Страхом был пропитан уже сам воздух, мы им дышали, ожидая все новых жутких сюрпризов. И выбора не было. И надо было держаться. И мы держались. Опивались и объедались. Объедались, чтобы не опьянеть напрочь. Опивались, чтобы напрочь не спятить.

В десять вечера за окном основательно стемнело. До выхода оставался час. Каждый то и дело поглядывал то на часы, то в окно, понимая, что неизбежное надвигается неумолимо. Диалоги сопровождались нервными пересмешками и тягостными паузами.

Вот так, когда в очередной раз возникла затяжная пауза, мы обратили внимание на странный шорох в стене, к которой лепился камин. Шорох перемещался по всей длине стены, как будто там копошилась мышь. Не мышь, а мышища.

Димка прошел и приложил к стене руку. Серега проследовал за ним и приложился ухом, затем настойчиво постучал кулаком. Шорох на короткое время прекратился, но скоро переместился куда-то за камин. Серега с Димкой передвинулись туда же, присев на корточки заглянули внутрь. Димка, посторонив Серегу, подтянулся и заглянул в дымоход, тут же чертыхнулся, выпал наружу и принялся трясти головой и протирать глаза.

В трубе глухо стукнуло и в тот же миг, вытолкнув клубы пыли, показалась голова бабы Феклы. Она чихнула и продвинулась еще немного вперед, протащив за собой шею и плечи.

Никто из нас с места не двинулся. Даже Димка остался сидеть на полу. Бабуся прочихалась, часто заморгала, прочищая глаза от пыли, тяжело вздохнула и запищала:

– Да вытащите меня кто-нибудь!

Никто не шелохнулся. Тараща глаза, мы пытались поверить в то, что видим. У меня по всему телу пробежал мороз и, кажется, волосы встали дыбом.

– Да помогите же, ироды!

Тут все повскакивали с мест и бросились на помощь.

Пока бабулю вытаскивали, она то стонала, то повизгивала. Оказавшись на свободе, отряхнулась, достала из камина свои бессменные стоптанные туфли, стукнула одну о другую, бросила их себе под ноги, обулась и, держась за поясницу, зашлепала в сою каморку.

Димка в два прыжка оказался перед ней и преградив дорогу, потребовал:

– А не хотели бы вы объясниться?

– Дык, дык… – задыкала Фекла, – я это… котенок на крыше мяукал. Бедненький, забрался, а слезть – никак. Вот я и… А это… – она указала на камин. – Случайно, в темноте.

– Ага, – с улыбкой людоеда сказал Димка, – о трубу споткнулась и – ах, ты горе-то какое…

Бабуля согласно кивала.

– Да бабуля у нас каскадер, – с гордостью сказал Серега и встав рядом с Димкой, смерил бабулю взглядом сверху вниз. – А на крышу, стало быть, с разбегу? Потому, как лестницы до сель я как-то нигде не замечал. Кто-нибудь видел лестницу? Не-ет.

– Да есть там лестница, – возразила бабуля, махнув куда-то рукой, – у крыльца, у черного входа.

– Значит, о трубу споткнулась? – радостно спросил Димка. – Метлой зацепилась? Летела, себе, летела…

– Какой метлой, – испугано замахала бабуля руками, оглядываясь на нас. – Говорю, котенок мяукал…

– А…, понятно, – подсказал Димка, – котенок на трубе сидел.

– Точно! – благодарно воскликнула бабуля, – на трубе.

– И… где?

– Труба? – не поняла Фекла.

– Да нет, котенок, – напомнил Димка.

– А… Дак вот он! – баба Фекла торопливо сунула руку за пазуху и что-то вытащила на свет.

Нам с дивана не было видно, от чего у Димки глаза чуть не вылезли из орбит, а Серега глухо матюгнулся и отшатнулся с перекошенным от брезгливости лицом.

– Ой! – взвизгнула Фекла, – убила!

Она махнула рукой, что-то серое глухо ударилось о стену и упало на пол.

– Убила, говоришь? – Димка прошел, поддел это что-то носком кроссовка. – Убила, точно. Дня два как убила. И чтобы это значило?

– Ня… не знаю, – растеряно забормотала бабуля. – Мяукал жалобно и сам мне в руки прыгнул.

– С трубы? Дохлый? – Димка набычился.

Бабуля растеряно оглядела свои ладошки, потом растопырила руки и затрясла ими, причитая:

– Да пустите меня, помыться… Дохлятиной ведь пахнет.

– А раньше, там, на крыше, не пахло? – Димка был неумолим.

– Так на крыше и в трубе пылища! – почти плакала бабуля. – Нос забило. Тут прочихалась. Ну, пусти же…

– Отпусти, – устало сказал Степаныч.

Димка недовольно на него глянул, но спорить не стал. Только, прежде, чем уступить Фекле дорогу, указал на котенка.

– Это подбери.

– Да щас, – торопливо откликнулась бабуля, – веник принесу и… фъють!

И она шустро так удалилась, но скоро вернулась, смела дохлятину в совок, замыла пахучее место и, шатаясь, под тяжестью ведра и другого инвентаря, скрылась из вида.

– Ну, и кто ей поверил? – Спросил Димка, наполняя рюмки себе и Сереге.

– Мутит, бабуля, – приняв дозу, заявил Серега.

– Забавляется, – согласилась Майя.

– И все же интересно, – Галка сделала многозначительную паузу, – как она не убилась, падая в трубу? Опять-таки, просто упасть головой вниз, нечаянно… Ей жить-то осталось, и такие выкрутасы… Даже я бы не решилась.

– Ну, есть мастера на все руки, – Нина смаковала вино. – Аккуратненько взяли и… опустили.

– Не так все просто, – подал голос Петруха, – Действительно, ей многовато лет, для таких трюков. А она, заметьте, пошла, как ни в чем не бывало. Странно.

– Чего не сделаешь за деньги, – невозмутимо сказал Димка.

– За какие деньги, в ее возрасте, – возмутился Петруха, – можно согласиться сломать позвоночник или получить кровоизлияние в мозг?

– Если есть несчастные детки или внуки, например, – Димка сощурился, как сытый кот, – на все пойдешь. Именно, в таком возрасте, когда и так жизни осталось всего ничего.

– Может, ты прав, – Петруха изобразил рукопожатие.

– Чудит бабуля, – подала голос Галка.

– Мутит, – сказал Серега, – но, по-моему, не в свою пользу.

– Серый, – с азартом обратился Димка, – А давай, проверим, где там лестница? Может и шутников посчастливится поймать.

– А, давай! – загорелся Серега, – из закромов достанем фонарики. Они там есть?

– Там, как в Греции, – отозвался Петруха.

– Лады! – воскликнул Димка.

Тут и Галка пожелала составить компанию. И я напросилась. А что? Просто сидеть, ждать от кого-то сюрпризов? Лучше, пойдем, выясним, всех на чистую воду выведем, перепугаем!

И мы, как охотники за привидениями отправились в темноту.

Один за другим высыпали на крыльцо, цепочкой двинулись вдоль стены.

Димка шел впереди, прямо направив упругий луч света, в то время, как остальные бросали лучи вверх и в стороны. Я фонарик не включала. За мной шла Галка. Слушая ее шаги, я радовалась защищенному тылу.

Лестница обнаружилась у черного хода. Массивная, деревянная, с широкими перекладинами, она валялась у стены на старых ржавых ведрах. Димка с Серегой взялись с двух сторон, примерили лестницу к стене, опустили на место и дружно хохотнув, заявили, что бабуля сама ни за что не потянула бы такой вес.

– Дурачит она нас, – заявил Димка.

– Чему удивляться, – сказал Серега, – ей наверняка к пенсии прибавку пообещали.

– Ну и черт с ней, – с легким разочарованием сказал Димка. – Вот, блин, начинающая актриса баба Фекла.

Задняя дверь оказалась запертой изнутри, пришлось возвращаться тем же путем.

Теперь впереди оказалась я и, конечно, включила фонарик. Сделав несколько уверенных шагов, встала, как вкопанная, сообразив, что Галки нет. Озвучив открытие, я прижалась спиной к стене, парни закрутились на месте, разрезая светом темноту. Тут привлек внимание шорох.

Мы направили в сторону этого звука лучи света.

В высокой траве, в сторону леса, ускоряя движение, шла скрюченная фигура в сером. Она что-то тащила за собой.

Осветив растревоженную растительность, мы заметили голые ступни, пятками скользившие по земле. Кто-то кого-то тащил в лес. Жуткая догадка сжала сердце до режущей боли.

Парни бросились следом и я, из страха остаться одной, припустила за ними. Но очень скоро мы поняли, что впереди никого нет. Однако, еще некоторое время продвигались вперед, высвечивая пространство вокруг. Наконец остановились, осознавая, что дальше идти смысла нет, и поспешили в обратную сторону. Серега держал меня за руку, не позволяя отстать.

На освещенном крыльце нас встретила дружная кампания коллег с Галкой в том числе.

– Ты куда пропала? – потребовал ответа Димка.

– А я хотела это же спросить у вас! – возмутилась Галка. – Пока я камушек из шлепка вытряхала, вы все куда-то пропали. Тут еще эта Варя полудурошная. Покойников, говорит, не боишься? А сама в какие-то лохмотья серые обрядилась и серпом помахивает перед лицом. Потом как дура заржала, пригнулась и вдоль стены помчалась, как сайгак.

– Ты не хуже бегаешь, – напомнил Степаныч. – Чуть двери не вынесла. Ладно, давайте в дом.

Димка с Серегой сразу направились к бару.

– Вы что?! – вдруг завизжала Майя, указывая нам на ноги.

До самых колен мы были забрызганы чем-то темно-красным. Я закрутилась на месте, приподнимая подол заляпанного сарафана.

– На траве роса была, – удивляясь, вспомнила я.

– Ага, роса!– Испугано заявила Нина. – Кровь это!

– Ну, не роса, это точно, – озадаченно сказал Степаныч.

– Однозначно, – задумчиво ответил Серега.

– Там кого-то тащили, – напомнил Димка, – и по-моему неживого.

Петруха, что все это время безмолвно держался в стороне, прошел ко мне, присел на корточки, промокнул красные подтеки на ногах носовым платком, повертел его перед глазами, поднимая очки на лоб и опуская на кончик носа, понюхал, бросил его в камин, кивком головы попросил у Сереги рюмку, выпил, прокашлялся и заявил:

– Фокусы продолжаются. – Оглядел всех по очереди, развел руками, – Это кровь, господа. Свежая кровь.

– Надоело, – Галка устало закрыла лицо руками.

– Идем мыться, – как-то совсем спокойно сказал Серега.

Я, прихватив Майю направилась в свой номер. По одному ходить уже никто не решался.

– Вот я и думаю, – громко сказала Галка, когда мы снова были все в сборе. – Кого же убили? Веселая девушка Варя…

– Бросьте, – сказал Степаныч. – Никто никого здесь не убивает. Нам щекочут нервы. И это, если вы забыли, здесь должно, просто обязано быть. Мы где? В поселке мертвецов. Чего же вы хотите?

– Ну, не так же, – сказала Нина.

– А как? – спросил Степаныч.

– Прав, прав, – отозвался Димка. – Все логично. Просто, сценарист, похоже, с нездоровыми фантазиями. Но, согласитесь, какой эффект!

– Потрясающий! Настолько, что думаю, – подхватил Серега, – когда-нибудь нам захочется сюда вернуться. Да, да! Это как в прорубь головой. Сначала страшно, потом без этого себя уже не представляешь. Это вам морж со стажем говорит.

И все остальные, оказалось, были готовы с этим согласиться.

Ну, растерялись. Жути на нас нагнали много и очень умело. Не готовы мы оказались. Как-то ожидалась активность населения в старании нас напугать. А оно, население, вроде бы как и ни при чем. Двойники? А есть ли они на самом деле? У Нины был, мы видели. И что? Вскрытие показало, что это было живое существо, даже, как утверждает Петруха, это был человек. Насколько можно верить патологоанатому? Если честно – ни на грош. В принципе, если здраво рассуждать, ничего сверхестественного и не происходило. Так, какие-то видения, иногда что-то похожее на кровь. Все. Все!

Мы ощутили великое облегчение, взвесив все «за» и «против». Завтра едем домой и, совершенно верно: « когда-нибудь мы вспомним это»…

      И так-то нам стало хорошо и так-то весело! Даже Нина веселилась и все придумывала, как им с Серегой шрамы будут отлеплять. Приклеены-то они мастерски. Она уже пыталась освободиться от «сюрприза», не получилось. Завтра все закончится. А сегодня? А что сегодня? Гуляем до утра. На всякий случай. Не привыкать. В дороге выспимся.

Входная дверь медленно открылась. Держась за бок, с растрепанными волосами, вошла Варя. Пошатываясь она сделала пару шагов и повалилась на пол. Густая русая прядь волос, упавшая на руку прижатую к боку окрасилась алым цветом.

Мы повскакивали с мест. Мужики бросились к девушке, перенесли на диван.

Петруха склонился над ней и резко через плечо бросил:

– Чемодан!

Чемодан с красным крестом на крышке обнаружился у стены за креслом. Петруха подобрал волосы Вари в пучок, скрутил жгутом, подоткнул ей под шею, отнял от живота руку:

– Кто-нибудь, помогите!

Подоспела Галка, но Димка с Серегой ее оттеснили. Эти два друга, действительно, не одну горячую точку прошли и многое видели, многое умели.

Мы столпились за спинкой дивана, но только увидели широкую рану в левом боку, переместились в другую часть холла. Не сказать бы что вид ранения нас так уж испугал. Ощущение опасности и беззащитности неизвестно перед кем и чем, выводило нас из равновесия.

– Рана поверхностная, неопасная, – заканчивая с перевязкой сообщил Петруха.

Наполняя бокал красным вином, Димка поинтересовался:

– Девушке не повредит немного спиртного?

– В принципе, нет, – ответил Петруха.

– Дима, вот зачем ты это делаешь? – возмутилась Галка. – Все двойники мерещатся? Да не существует их в природе. Неужели не понятно!

Варя приняла бокал, сделала пару глотков:

– Есть двойники. И скоро вы в этом убедитесь.

– Хватит, в самом деле пугать, – попросила Майя. – Мы уже поняли, что актеры вы хорошие.

– В поселке, действительно, на сегодня в основном актеры живут, – ответила Варя. – Для вас и сценарий подготовлен и реквизиты соответствующие имеются. Гримеры уже готовы были показать мастер класс. Но… Они не дали нам приступить к спектаклю.

– Кто не дал? – спросил Степаныч.

– Ваши двойники.

– Тьфу ты! – Серега был разочарован. – Ну сейчас-то зачем это вранье?

– Не вранье это, – настаивала Варя. Она сильно волновалась. – Вы им нужны. Не знаю, зачем. Они живут где-то на болоте. И предупредили, что ни перед чем не остановятся, если мы попробуем как-то им помешать. Мы за детей своих боимся. Намеки были не однозначными на незащищенность наших детей.

– Зачем вы детей с собой привезли? – изумилась Майя.

– Мы ехали на работу. Обычную, в принципе. Веселье предполагалось. Дети тоже должны были участвовать. Знаете, сколько нам платят? Я говорю, работа предполагалась самая обычная, больше на карнавал похожая, но веселая, не сложная.

Варя поставила пустой бокал на столик.

В это время в камине послышалась какая-то возня, из дымохода показалась голова. Она рывками продвигалась все ниже, будто сверху тело грубо проталкивали. Голова шла затылком к нам. Спутанные волосы грязной мочалкой уже касались поленьев. С них закапала кровь.

– Да надоели уже! – рявкнул Димка, бросился к камину, потащил тело наружу. Другие пришли на выручку.

Мертвое тело извлекли из дымохода и уложили на пол.

– Ни фига себе, – оглянулся к нам Серега, – как похожа!

– Одно лицо, – согласился Димка.

Майя, мельком глянув, закричала:

– Уберите ее! Я не хочу это видеть!

– Да накройте чем-нибудь! – крикнула Галка, довольно грубо подняла на ноги Варю, сдернула с дивана покрывало и бросила Петрухе в руки.

Тело Майи накрыли.

– Ну? – глухо сказал Димка, – что теперь делать будем? Что Петруха скажешь?

– Труп человеческий, – констатировал Петруха, с жалостью глянув на Майю, закрывшую лицо ладонями.

– Что со мной теперь будет? – сжимая кулаки, отрешенно спросила она.

– Наливай! – почти задорно обратился к Сереге Степаныч. – Будем думать.

– А что думать? Жечь их надо. – заявил Димка.

– Думать надо. – повторил Степаныч.

– Только побыстрее, – трясущимися руками разливая по бокалам вино сказала Галка.

Варвара находилась в полуобмороке. У меня стучали зубы так, что я язык прикусила.

– Собираемся, как и планировали, – заявил Степаныч. – Будем жечь.

– А эту, – указал на тело накрытое покрывалом, – с собой понесем?

– Выходит, понесем, – твердо сказал Степаныч.

– Куда собрались?

В дверном проеме бок о бок стояли Степаныч и Димка. Вторые. За ними на крыльцо поднимались мы остальные. Это было настолько ужасно, что никто из нас с места не сдвинулся, пока все они… наши двойники не вошли в холл, закрыв за собой дверь.

Мы попятились к кухне. Мужики закрывая нас спинами, готовились к схватке.

Двойники не торопились. В их взглядах не было любопытства, не читалось в глазах вообще ничего, даже равнодушием пустоту глаз и отсутствие мимики нельзя было назвать. И это было жутко. Из кухни высунулась баба Фекла. Галка запихнула ее обратно, тихо сказав:

– Убегаем.

Серега шепнул нам через плечо, чтобы прихватили растительное масло, спиртное, сахар, в общем все, что горит и выскакивали на улицу.

– Обегите гостиницу и дверь входную там припрёте, только крепко, – добавил Степаныч.

Мы быстро сгребли все, что было сказано и выскочили на крыльцо, держа дверь настежь.

Галка с Ниной побросав на землю бутылки, бросились к парадному входу.

– Что делать собираетесь? – забеспокоилась баба Фекла с удивлением разглядывая бутылки с маслом, водкой и пакеты с сахаром.

Ответить мы не могли. Челюсти стучали так сильно, что, казалось, начнут крошиться зубы.

Наконец, выскочили мужики, приперли лестницей дверь, похватали бутылки и спешно принялись поливать брусчатые стены гостиницы.

– Да что вы удумали! – спохватилась баба Фекла. – Прекратите! Не смейте!

Но мужики, продолжая поливать стены, обходили гостиницу кругом.

Фекла резво подпрыгнула и повисла на спине Степаныча, что не успел скрыться за углом.

– Там сестра моя! Ироды! – заорала она Степанычу в ухо.

В боковом окне, где была каморка бабуси показалась перепуганная близняшка. Окно открыть не получалось, она забарабанила по стеклу, что-то крича и обливаясь слезами.

– Стойте! Все! – закричала Варвара.– Нет двойников! Вас разыграли! Остановитесь!

Из леса показались люди. Много людей. Они кричали, чтобы остановились. Они смеялись. Заметив рванувшие из-за угла языки пламени, люди бросились тушить гостиницу. Мы с Майей, прижавшись друг к другу смотрели на все с ужасом.

У Степаныча на плечах повисло трое здоровенных мужиков, они орали про розыгрыш, но Степаныч сопротивлялся. Подобная бойня велась и по другую сторону гостиницы. Слышно было воинственное рычание Димыча и ругань Сереги. Что-то дикое орала Галка. Визжала Нина. Вдруг на крыше гостиницы ярко вспыхнули прожектора. Свет ослепил. Но через минуту, мы смогли видеть знакомые лица аборигенов. Они смеясь и, успокаивая, повели нас под руки в гостиницу, пытаясь что-то втолковать. Смысл сказанного доходил до нас с трудом.

А « ларчик просто открывался»: все спиртное в гостинице было со специфической добавкой. И эта добавка вызывала сильные галлюцинации.

– Да не бойтесь, вреда вашему организму не нанесено, – заверила Варвара. – Моя бабушка ученый-биолог.

– Да, – заявила с гордостью баба Фекла, – я это вещество в Дурном болоте обнаружила. В соединении со спиртным оно такой эффект дает. Сестрица мне помогла. Она любитель приложиться к стаканчику-другому чего-нибудь крепкого. Как-то вот запила этой водичкой, что в графине я оставила на столе.... Вот мы с Варей и прикинули: затраты минимальные, а прибыль небывалая от такого ШОУ.

– Вы себе с первых часов пребывания сами помогли, – вступила в разговор сестра бабы Феклы, – нарассказывали страстей, и вот… эффект! Дальше, каждое сказанное слово в мистическом направлении оборачивалось для вас четкими видениями.

– Вот она, халява, – кивнул Димка на бар.

– Я вас своей угощу, – сказала баба Фекла.

– Нет! Нет! – заорали мы.

– Моя хорошая, в ней ничего такого нет, – заверила Фекла. – Я же с вами пить буду.

– У меня даже новая идейка появилась, – разрумянилась Варвара, – следующих гостей мы еще будем снимать скрытой камерой. Представьте, как за вами было смешно наблюдать!

Нинка так на нее глянула, что девушка поперхнулась.

– Да бросьте обижаться, – сказала сестра бабы Феклы. – Представьте, как вы за кем-то бегаете, кого-то переносите, когда никого и нет ни перед вами, ни за вами. Ну, представили?

Сначала захихикала Майя, за ней Галка, а потом мы все хохотали так, что некоторых пришлось по щекам хлестать, чтобы прекратить истерику.

В общем, мы до отлета спать не ложились. Много смеялись, вспоминая и глядя на все другими глазами. Улетели, дав подписку о неразглашении секрета, получив банковские карточки с очень даже приличными суммами.

Оно, конечно, розыгрыш, но психика была-таки, пусть не нарушена, но потревожена. Многие из нас после того стали бояться темноты, а кто-то будто переодически сталкивался с двойниками своими и нашими. Мне, кажется, повезло меньше всех.

Часть вторая

Делающая гробы.

Красная от жары и тяжести я дотащила сумки до своей квартиры.

За порог их проволокла, как мешки с картошкой. Закрывая дверь,

застонала от запоздалой мысли: столько в холодильник не войдет.

Сгребая с полок супермаркета продукты, я представляла себя

хозяйкой в каждодневной заботе о вкусной и здоровой пище. Можно

понять человека, что несколько лет не был в отпуске, и почти забыл

какая она, домашняя кухня.

Понадобился не один год, чтобы понять – даже от любимой

работы необходим отдых. Когда-то, приняв решение – не оглядываться,

я не просто окунулась в работу с головой, нырнула в нее. Подала

заявление на отпуск, когда поняла – захлебываюсь. Постоянно в дороге:

поезда, автобусы, самолеты. Среднего качества кафешки, перекусы на

ходу. Отсыпаешься в дешевых гостиницах. Интересует одно: чужие

судьбы, события. Глаза ищут удачную картинку, уши – нужные слова,

голова раскладывает информацию по полочкам. Мимика срабатывает

механически: здесь улыбка, тут скорбные складки. На работу души и

сердца нет времени. И уже ничему не удивляешься, ничто не радует,

никому не сопереживаешь. И вдруг ощущаешь себя старым и мудрым :

"Все суета сует". А, может, мертвым?! Да, так вернее: будто в

мертвецком забытьи глядишь сновидения про жизнь без вкуса и запаха.

Едва успела вынуть распухшие ноги из балеток, как затрещал

дверной звонок. Как не вовремя. Кого там принесло? Хотя, гость может

быть только один. Открываю дверь. Точно – на пороге сосед с тортом

и бутылкой шампанского. Удивил.

– Сватовство? – принимаю подарки.

– Аль откажешь мне в ответе? – блеет Серж, замечает на полу

сумки, подхватывает их, несет на кухню.

Я плетусь следом, очень надеясь, что повод иной.

Серж успокаивает:

– Какое сватовство, Лиз?! – распахивает холодильник,

распихивает продукты по полкам. – Ты, в самом деле хочешь лишиться

единственного друга?

Устало шучу, выставляя подношения на стол:

– Взятка?

– Что с тебя взять? – Серж с батоном колбасы наперевес зависает

над сумкой. – Отпуск у меня с сегодняшнего дня!

– Ты не поверишь, – изображаю радость: – у меня тоже.

– Ожидается банкет с дикими африканскими плясками?– Серж

забрасывает колбасу в пасть холодильника.

– Планируется летаргический сон, с симптоматикой лунатизма.

Из раскрытой сумки на пол с грохотом падает и катится банка

сгущенки.

Серж поднимает, вертит ее в руках:

– Не иначе, трудное детство?

– Не вижу связи.

– Как же, позвольте! – Он выкладывает на стол шелестящие

пакетики с конфетами и пряниками, заваливает их связкой бананов,

фруктами в красивых упаковках. Констатирует, оглядываясь на сумки:

– В одно личико не умять. А все наши комплексы из детства. На лицо

синдром недоедания.

– Нет у меня комплексов. И вообще, я, можно сказать, в раю

выросла. – Сказала, и сердце радостно екнуло.

– Позволь усомниться.

– По причине?…

– Не помню, чтобы ты когда-нибудь упоминала о райских

временах.

– Повода не было, – выставляю на стол ярко-желтую вазу.

– А сейчас? – Серж выбирает упаковку, вынимает из нее крупное,

красное яблоко, протирает: – Какие они, райские кущи?

Вспоминаю:

– Солнечные, – сердце приятно тает.

Серж задумчиво опускает яблоко в вазу, указывает на торчащий

из сумки хвост подтаявшей рыбы:

– Дожди, грозы, морозы лютые?

– Все равно, светло, тепло, – я прислушиваюсь к забытым

ощущениям.

– А люди?…

– Родные. Каждый дом – свой.

– Так не бывает.

Снова трещит звонок.

Соображаю:

– Ты за меня платил? – имея в виду уборку подъезда.

Серж утвердительно кивает. Иду к дверям, он движется следом.

На пороге дядя Саша. Сердце мое застучало часто-часто. Радость

и тепло многократно усилились, бросило в жар, но вмиг все исчезло.

Ожидая, что это вернется, не успеваю выбрать нужную улыбку, а губы

уже расплылись и уж не знаю, что выражало мое лицо, только дядя

Саша растеряно заморгал, и медленно опустил руки, готовые к

объятию. Увидев Сержа, неловко кивнул, и готов был исчезнуть, но я

спохватилась, схватила его за руку, потянула за собой.

Подбирая слова, чтобы оправдать свое появление дядя Саша на

ходу разулся, сцепился рукопожатием с Сержем, споткнулся и почти

влетел в комнату.

Спустя несколько минут, за столом накрытом наскоро, задаю

глупейший вопрос: откуда?

Дядя Саша, склонил голову набок, будто изучая, заглянул мне в

глаза:

– Из Петли.

Серж чуть бокал не выронил.

Это дяде Саше понравилось. Он пошел дальше: широко

улыбнулся, и передал мне пламенный привет от всех – всех, кто в

Большой Петле.

Серж рассеяно поглядел на меня, на гостя, стал вдруг

торжественным и серьезным, провозгласил: "Со свиданьицем!" – и

выпил до дна.

В глазах дяди Саши заплясали черти, а я пояснила – Петля, в

данном случае, не веревка на шее, а деревенька в петле речушки.

Серж расслабился, повеселел, наполнил бокалы, озвучил повод.

Выпили. Заполняя возникшую паузу, Серж любопытствует: не те ли это

райские кущи, о которых недавно упоминалось? Шутит: возможен ли

рай, в отдельно взятой Петле? Дядя Саша смеется, бросая на меня

изучающие взгляды.

Когда-то нас поддразнивали, называя женихом и невестой.

Наверное, к тому наша дружба и шла. Восхищало – он знал меня лучше,

чем я сама. И, казалось здорово, когда угадываются желания, будто

читаются мысли. Пока не пришло раздражение от собственной

предсказуемости. Наконец возникло ощущение зависимости куклы от

кукловода. Его речь строилась на фразах-утверждениях, за которыми

силками расставлялись доводы: «Пускай они идут, ты потом

посмеешься. Земля только сверху подсохла. Помесят грязь, вернутся с

пустыми корзинками». И был прав. Всегда.

В прошлом все.

Дядя Саша, поддерживая легкую беседу, улыбается, а в глазах

темнеет гипнотическая глубина. Вдруг спохватывается : внизу машина

ждет.

– Друг согласился по городу покатать, а потом, аж до самого дома

подвезет.

В дверях, будто только что осенило, весело предложил:

– Может, поехали вместе, раз в отпуске? Твой дом, Лиз, в

порядке. Следим. – Прощаясь, пожал руку Сержу: – Как ты, на счет – в

Петлю?

Не дожидаясь ответа, заявил:

– В шесть будьте готовы!

– Всегда, готовы! – отрапортовал Серж, когда дверь закрылась, и

задал явно мучивший его вопрос: – Почему Александра называешь

дядей? Он старше тебя всего на пару лет.

– На четыре года, – уточнила я. – Он на самом деле мне дядя,

только дальний-предальний. Через десятое колено.

– Ну, и зачем его так величать?

– Для дистанции.

– Значит, едем? – спросил Серж.

Подумалось: насчет поехать, от дяди Саши прозвучало не как

предложение, скорее, как решенный вопрос. Отказаться? Не в этот раз.

– Надо.

Серж согласно кивнул, заметив:

– Как-то ты туда не очень рвешься.

– Рвусь продукты обратно в сумки перекидывать.

– Все-таки, нет рая на земле? – Серж посмотрел на меня сквозь

солнечный бокал.

Рай. На сей раз сердце промолчало. В груди лишь ставшая

привычной, холодная пустота.

– Поведай, что гнетет тебя, милый друг, – не отставал Серж, – кто

встретит нас в Большой Петле, родные люди, или же недруги? -

составляя в раковину посуду, пояснил: – Предсказуемости хотелось бы.

Сколь-нибудь.

– Недруги? Нет, конечно, – я завернула оттаявшую рыбу в два