Текст книги "Булавинские хроники. Жизнь в удивительной деревне"

Прогулка на Рогдайку

Рогдайка – ближайшее место, куда мы ходим за грибами. Это прекрасный светлый лес, в котором уютно в любую погоду, расположенный совсем недалеко от нашего дома.

Начинается прогулка с прохода по прекрасным перелескам, которые, как и в Борках, выросли на месте заброшенных пахотных полей. Но эти перелески моложе, чем Борки, а еще в них регулярно пасется скот с нашей фермы, поэтому тут лесная поросль реже и ниже и практически нет высокой травы.

Сразу после поля с молодыми сосенками надо перейти по мостику через речку Рогдайку, давшую название лесу. Около мостика это совсем узенький лесной ручеек. В сухое лето вода еле-еле покрывает дно, хотя во время весеннего разлива она поднимается так высоко, что даже заливает мостик и бежит поверх него.

Поле с молодыми сосенками перед Рогдайкой.

Прекрасный рогдайский бор на берегу озера. Песчаная почва заросла мхом и вереском, брусникой и черникой. Здесь, кстати, неплохой черничник, хотя и не очень большой. Среди мха растут великолепные, крепкие боровики с бугристыми темно-коричневыми шляпками, похожие сверху на круглые камешки, спрятанные во мху.

После речки идет короткий участок довольно грязной дороги через низину, заросшую ольхой и малиной, но если быстро повернуть налево, окажешься на тропинке, ведущей к прекрасному зрелому бору.

Как грибное и ягодное место, Рогдайка имеет один недостаток. На берегу каждое лето ставит палатки целая группа туристов, которые живут там все лето и, естественно, собирают грибы и ягоды. Интересно, что эти люди, которых все называют Топовы, тоже имеют дом в нашей деревне, но никогда, даже в самые дождливые годы, им не пользуются, предпочитая жить в палатках на Рогдайке. Дом в деревне им нужен только для того, чтобы не везти каждый год свои палатки, байдарки и прочее тяжелое имущество в Москву. Они складывают это все в своем домике на зиму, а весной или ранним летом приезжают, забирают все из домика и опять разбивают лагерь на рогдайском берегу. По вечерам с деревенского берега хорошо виден свет костра, который они жгут на Рогдайке.

Кстати, Топовы – это имя родоначальников этой семьи. Уже выросли их дети и внуки, много раз поменялись все фамилии, но их по-прежнему в деревне считают Топовыми. И все члены этого клана хранят верность палаткам на рогдайском берегу, и никакими коврижками их не заманишь в деревню, в теплый и сухой дом с электричеством и печкой.

Что касается влияния Топовых на количество ягод и грибов, то оно заметно только в начале сезона или в неурожайные годы, когда в лесах грибного изобилия не найдешь. Обычно же они, конечно, не могут собрать все, и даже не могут существенно уменьшить количество тутошних грибов и ягод, потому что Рогдайка – очень урожайное место.

Самое красивое место на Рогдайке – это устье речки, впадающей в озеро, и крутой, поросший старыми соснами холм у этого устья.

Озеро все время подмывает своими волнами песчаный обрывистый берег холма, и каждый год несколько сосен, растущих ближе всего к краю, падают в воду. С обрывистого берега свисают пучки корней подмытых деревьев. Некоторым детям очень нравится карабкаться по таким обрывам, цепляясь за эти корни, но родители обычно не разрешают. Во-первых, если свалишься в воду, то довольно легко утонуть, потому что здесь большая глубина начинается у самого берега. Во-вторых, такие развлечения еще больше усиливают эрозию берега, и все боятся, что рано или поздно этот прекрасный холм исчезнет.

Сосны на холме. Склон холма – сплошной брусничник.

Вид на залив в ветреную погоду очень тревожный, угрюмый. Вспоминаются строчки из песни: «Нелюдимо наше море, день и ночь шумит оно…».

Виды с вершины холма открываются просто великолепные. С одной стороны расстилается во всю ширь наш Булавинский плес. На противоположном берегу видна наша деревня. Правда, на фото ее загораживают ветки левого куста.

По контрасту, с другой стороны холма расположена идиллическая тихая заводь разлившейся перед озером Рогдайки.

Рядом с речкой находится ближайшее к нам клюквенное болото. Оно небольшое, но, бывало, мы с мужем легко собирали на нем по ведру клюквы – благо болото совсем неподалеку от деревни. Правда, это было до того, как у нас дети попели в школу, когда мы имели возможность остаться в деревне на первые дни сентября. И то клюква была бело-розовая, неспелая. Все-таки это осенняя ягода, собирать ее надо даже не в начале сентября, а в конце, или даже в октябре.

Устье Рогдайки – любимое место рыбы и рыбаков, спокойное в любую погоду.

Самые большие клюквенные болота у нас далеко, за Криново. Они огромные, там можно собрать не два ведра, а столько, сколько хватит сил. Но уж больно далеко идти. Я ходила всего один раз. Идти надо километров десять в одну сторону – сначала до Криново шесть километров по грязной дороге, а потом еще примерно час по лесным буреломам.

И вот начинается болото. Часа три-четыре ты ползаешь по нему на карачках. Во всяком случае, у меня больше сил не хватило. Три-четыре часа сбора клюквы в хорошем месте, где все кочки буквально красны от крупной ягоды, – это по два ведра на человека. Потом идешь домой и тащишь на себе все, что смог собрать. Конечно, ведро с клюквой не такое тяжелое, как ведро с водой, но, учитывая, что ты уже отмахал с утра десять километров по пересеченной местности, а потом три часа елозил на коленках по болоту… Короче говоря, тот наш знаменитый поход за клюквой кончился тем, что единственный раз в моей жизни я упала на дороге без сил, не дойдя километра два до Булавино. Просто ноги подогнулись и все. Упала и лежу, встать не могу, хоть убейте. Подбежал Сережа, мой муж, сначала стал меня ругать, потом смеяться, потом забеспокоился, потому что видит: и вправду сейчас придется бросить клюкву и тащить меня…

Вид на березовые острова.

Ну потом, конечно, встала и пошла дальше. Просто пришлось минут сорок отдохнуть. Больше я на криновские болота за клюквой ни ногой – ну ее к черту!

Если же спуститься с холма и идти вдоль берега, то попадешь в низинку, заросшую осиной и березняком, напротив которой лежат несколько маленьких березовых островов. Эти островки – месторождение белых грибов, подосиновиков и подберезовиков, но перебраться туда можно только на лодке, чем и пользуются Топовы, у которых, в отличие от прочих грибников, всегда под рукой байдарка.

Острова немного защищают прибрежные воды от ветров и волн, идущих с открытого плеса, и у берега образуются замечательные заливчики, заросшие желтыми кувшинками и белыми лилиями.

Если двигаться дальше вдоль воды, то дорогу пересечет узкий, но довольно глубокий овраг, образовавшийся в русле небольшого лесного ручейка. По его краям стоят великолепные пушистые ели. Это тоже знаменитое место, где можно найти сразу целый выводок белых грибов.

Заводь с кувшинками. Кроме желтых кувшинок, которые видны на фото, там в свое время расцветают белые лилии, какие-то розовые и фиолетовые водяные цветы в виде кисточек и еще множество других растений.

На берегах таких заводей селятся бобры, которых множество в наших краях. Они строят свои хатки из хвороста, подгрызают и валят довольно крупные деревья, строят плотины на лесных ручейках. Бобровая хатка у самой кромки воды. Бывают хатки гораздо большего размера. Самая большая, которую я видела, была как раз на Рогдайке и достигала полутора метров в высоту.

После оврага попадаешь на длинный мыс, глубоко вдающийся в воды озера и заросший поверху бором, а у самой воды, как водится, березняком и осиной. На этом мысу обычно устраивают свои стоянки местные рыбаки.

В принципе, это почти конец красивого рогдайского бора. Дальше местность выравнивается, и до самого Криново тянутся болотистые низины, заросшие ольхой. Есть только парочка интересных заповедных бережков, куда местные грибники втайне друг от друга плавают на лодках за белыми грибами. Впрочем, вероятно, они зря соблюдают секретность, потому что, как правило, выясняется, что все плавают в одни и те же места. И эти места к концу сезона истоптаны так, как будто там гуляло стадо слонов, и всюду валяются обрезки от грибных ножек или даже целые грибы, разрезанные пополам и выброшенные, потому что оказались червивыми.

Что касается Рогдайки, то ее дальний конец знаменит своими огромными муравейниками и странными кривыми соснами, которые опять почему-то все растут только в одном месте.

Возвращаться в деревню надо по узенькой лесной тропинке, которая идет по гребню цепочки песчаных горок и во всякое время хорошо протоптана, потому что из-за близости к деревне люди часто посещают эти красивые места.

Тропинка в бору, по которой надо возвращаться домой.

Но, несмотря на это, на самой тропинке много раз мы находили целые семьи темно-коричневых крепких «рогдайских» боровиков! К этому моменту и так уже корзинка полна, и вдруг начинают попадаться такие великолепные, крепкие, хрустящие от свежести грибы, что просто немыслимо пройти мимо! Много раз мы приходили с Рогдайки в Булавино, таща, кроме корзинок, завязанные в виде мешков майки или куртки, набитые доверху отборными грибами! Жаль, в этом году (2010-м) царила летом рекордная жара под сорок градусов, и все грибы, наверное, вырастут только осенью, так что я не успею за время отпуска сфотографировать это удивительное зрелище.

Прогулка вдоль берега

Это тоже короткий маршрут, обычно приносящий прекрасные урожаи грибов. Фактически прибрежная полоска кустов с вкраплением кое-где островков леса, начинающаяся прямо за стоящими на берегу банями, – наш деревенский «грибной огород», куда можно сбегать на полчасика, чтобы украсить семейный ужин сковородочкой жареных грибов.

С одной стороны узкая полоска, о которой идет речь, ограничена кромкой воды, с другой – покосами наших фермеров. Заканчивается «огород» на том мысу, который отделяет Марьин залив от деревни, прямо напротив Борков.

Когда идешь вдоль берега по дорожке посреди луга, то через эти кусты видно озеро и остров Грибовик, который находится на водном пути от нас на «ту сторону».

Скошенные луга. Полоска кустов справа и есть «грибной огород» нашей деревни. Прямо за ним начинается вода – заросли не имеют и трех метров в ширину.

За прибрежными кустами видна гладь озера и остров Грибовик.

Прямо напротив Грибовика от берега отходит широкая и длинная песчаная коса, которая под водой соединяется с островом отмелью. Когда мы только появились в деревне, коса была составной частью деревенских покосов, и ее ежегодно выкашивал Пал Саныч Швецов – готовил на зиму сено для своей коровы. Он следил, чтобы его покос не зарастал кустами, и сразу же вырубал всякий проклюнувшийся кустик.

После смерти Пал Саныча этот участок перестали выкашивать. Совхозу это все было не нужно – площадь маленькая, косогор, трактору не развернуться. А после перестройки местная власть слишком долго «чикалась», и, когда стала, наконец, отдавать сельскохозяйственные угодья около Булавина в аренду (арендовал их Моркунов, естественно), уже на этих бывших покосах, как и на бывших полях, поднялся такой рослый лесок, что вырубить его теперь – целое мероприятие.

В этой высокой траве под молодыми осинами на косе десятками прячутся молодые подосиновики. Деревенские жители после дождя бегут к этому месту наперегонки – тот, кто пришел на нетронутое место, может набрать большую корзинку одних молоденьких шляпок в ста метрах от деревни, не говоря уже о попадающихся крупных белых грибах.

Моркунов не стал ничего вырубать и косит там, где по какой-то причине лес вырасти не успел. Поэтому прибрежные заросли становятся каждый год все гуще и выше, а на косе образовался приличный лесной «островок», в основном из елок и осин.

В старые времена здесь был ровно выкошенный участок без единого кустика и с прекрасным пляжем. Мы приплывали сюда на лодке с подстилками разного рода и кое-какой снедью – это было лучшее место, чтобы позагорать и искупаться.

Дальше идет глубокий овраг, который лучше обойти по полю, по дороге. Впрочем, если не полениться и залезть в самую осоку и ивовые кусты, которыми зарос этот овраг, то иной раз там, на дне, в, казалось бы, совершенно неподходящем месте можно найти десяток белых прямо посреди зарослей осоки, где вроде бы и поганки не должны расти.

Прибрежная дорога в обход оврага.

За оврагом по берегу некоторое время тянутся заросли высоченного иван-чая, в которых можно скрыться с головой. Следом начинается участок, заросший молодыми сосенками, близко к которым подступают высокие ели, что очень похоже на типичный пейзаж Борков.

Берег внизу очень крутой, обрывистый, кое-где осыпается в озеро песок, и в этом песчаном обрыве иногда почему-то тоже вырастают, вопреки всяким правилам, белые грибы. Их приходится с риском свалиться в воду выковыривать из песка пальцами.

Пройдя через довольно обширный и густой прибрежный ельник, попадаешь в светлый мелкий березнячок, который, как правило, просто утыкан подберезовиками.

На поле выросли молодые сосенки, а по краю стоят огромные темные ели. Эти ели были большими еще во времена моего детства, когда поле было распахано под овес, а по краю шли покосы Пал Саныча. Как и положено, под елками и соснами в изобилии водятся маслята, а иногда даже рыжики. Кстати, странно, но у нас очень плохо растут рыжики, при том, что в окрестностях полно елок и сосен. И опенки попадаются почему-то только на «той стороне». Чем-то им наша сторона не нравится!

Если пойти глубже в сторону поля, там, на косогоре, со старых времен притулился «лесной островок», который никогда не распахивали, потому что косогор такой крутой, что трактор завалился бы на бок. Поэтому деревья на островке очень старые и могучие, например одна великолепная береза – на мой взгляд, царица всех окрестных берез.

После лесного островка сразу выходишь на край Марьина залива. На противоположной стороне, за узким проливом, виден край Борков.

Обрывистый берег, поросший соснами.

Грибное место – молодой березняк, раздолье подберезовиков.

Огромная старая береза на косогоре.

«Лесной островок» на крутом косогоре.

Косогор такой крутой, что кое-где грунт осыпается. Весь этот лесной островок изобилует самыми разными грибами – от сыроежек до белых.

Как и на противоположной стороне, здесь озеро от залива отделяет узкий вытянутый мыс, на котором растут молодые осинки и березки и, разумеется, белые и подосиновики.

Здесь, кстати, находится и огромное месторождение волнушек. Если удачно попасть, пока они еще молоденькие, то с огромным удовольствием набираешь в один присест целую корзинку ровненьких, кругленьких, хрустящих розоватых «пятачков».

Этот мысок для меня – памятное место детства. Когда мне было шестнадцать, я надумала сама себе устроить испытание на самостоятельность. Я решила, что убегу от родителей в лес на один день и там переночую в самодельном шалаше у костра. При этом предполагалось, что никакой еды я с собой не возьму, а буду питаться тем, что добуду сама: рыбой, которую я должна буду наловить, и грибами, которые соберу. С собой разрешалось взять только крючки для удочки, соль, спички и топор.

Я благоразумно ограничила свой эксперимент одними сутками и убегать намеревалась не очень далеко: а вдруг что-нибудь пойдет не так? Местом самостоятельной лесной ночевки был выбран именно этот мысок.

В последнюю минуту к моей затее присоединилась моя двоюродная сестра Галинка (на год младше меня), и мы убежали вдвоем, оставив родителям записку с объяснением нашей затеи.

В целом затея удалась – сутки в лесу мы продержались.

Вид на Марьин залив. На противоположной стороне залива виден лес Долгих Полос.

Мыс имеет крутую песчаную гряду посередине. Она спускается с двух сторон к воде неровными уступами, заросшими ближе к полю большими соснами, а у воды – молодыми осинками и березками.

Вот на этом месте, под большой березой, в свое время стоял мой шалаш.

У меня осталось несколько очень ярких воспоминаний. Во-первых, как ругались мои родители и особенно родители Галинки. Во-вторых, чувство дикого голода. Грибы мы действительно нашли быстро (подосиновики, как сейчас помню), но встал вопрос: как их готовить? Ведь, по правилам игры, мы не взяли с собой какой-либо кастрюльки или сковородки. Пришлось их жарить, нанизав на прутик, над костром. Они при этом, разумеется, наполовину сгорели, наполовину остались сырыми. Но мы их и так слопали за милую душу. Помню, что мы нашли в кустах ржавую консервную банку и долго обсуждали, можно ли помыть ее хорошенько в озере и приспособить для варки грибного супа. В конце концов сошлись на том, что нельзя – это будет нарушение правил. Так ведь можно было бы и кастрюльку с собой взять! От супа пришлось отказаться. Потом еще была попытка наловить рыбу. Сначала долго искали червяков для наживки. Это не так-то просто. В лесу трудно найти дождевых червяков, там ведь почва довольно тощая, не как в удобренном огороде. Да и лопат у нас не было.

В конце концов все-таки что-то нашли. Соорудили самодельную удочку из палки, сидим и ловим. А рыба проклятая не клюет! Живот подвело так, что выть хочется. Это вам не банальная неудача на рыбалке, тут решался вопрос: мы хоть что-нибудь питательное за день вообще съедим или нет? Помню, в какой-то момент мы всерьез обдумывали вопрос о том, чтобы за неимением рыбы пожарить и съесть наживку самим.

Наконец – ура! Рыба клюнула! Поймались две-три плотвички длиной меньше ладони и были проглочены нами в полусыром-полуобугленном виде.

Сквозь волнистые туманы пробирается луна.

Восход над озером. Стоит собачий холод, дует очень свежий ветерок, и наконец-то можно вернуться домой.

Третье воспоминание – о нашей ночевке. Был дикий холод, сквозь ночной туман светила луна. Шалаш продувался насквозь. Еловые ветки, которые мы нарубили себе в качестве подстилки, кололись и были ужасно твердыми, и сквозь них чувствовалась холодная земля. Куртки, которыми мы пытались укрыться, не грели совершенно. Мы не выдержали, добрались в темноте до ближайшего стога и натаскали себе сена, хотя и знали, что тетя Нина, владелица стога, будет страшно ругаться, когда это увидит.

Кроме того, в кустах что-то все время шуршало. О том, что это голодные волки, мы старались не думать. Но помню, что мы все время обсуждали с Галинкой легенды о том, как спящим в поле путникам под рубашку заползают змеи, чтобы погреться, и пытались придумать метод, как этого избежать. Не помню, какие у нас были по этому поводу идеи. В конце концов мы заснули.

Дальняя часть Марьина залива, заросшая камышом и плавно переходящая в прилегающее болото.

Проснулись мы, стуча зубами от холода, голодные, как собаки, в пять часов утра. Только начинался рассвет – краешек солнца показался за озером. Мое последнее впечатление от этой эпопеи, которое я помню до сих пор, – изумительное по красоте утро, ослепительность наступающего дня и чувство неомраченного счастья от красоты мира и от того, что скоро можно будет с честью вернуться домой. Вероятно, голод очень способствовал тому, чтобы возвращение рисовалось нам в радужных красках.

Итак, мы вернулись, согрелись наконец и удивили родителей тем, сколько могут съесть две девчонки и как долго они могут проспать.

Интересно, что у нас с Галинкой были многочисленные последователи.

Первыми после нас «убежали в лес» мой четырнадцатилетний брат с приятелем, только они устроились еще ближе, прямо за деревенской околицей. Потом, насколько я помню, «убегали» по очереди все мои двоюродные братья и сестры, а также мои старшие дети, взяв с собой младшего – Витюшку. Подробности их «побегов» я помню не так отчетливо, как свои собственные приключения, но сейчас мне кажется, что большинство из них все-таки брали с собой котелки и одеяла, а некоторые даже палатки. Надеюсь, что это не испортило им удовольствия.

Устье Марьина залива, вид с булавинского берега.

Закончить я хочу еще несколькими фотографиями Марьина залива – очень красивого места, наводящего меня на романтические воспоминания о моем детстве.

Прогулка в Солнышкино и Арапиху

Это довольно длинное путешествие. Предполагается, что из Булавино доходишь по почти заросшей лесной дороге до деревни Солнышкино, оттуда – до деревни Арапиха, а после уже возвращаешься в Булавино. По прямой расстояние около двенадцати километров, но если учесть, что лесные дороги никогда не идут прямо, то выходят все пятнадцать километров.

Начинается солнышкинская дорога позади фермы, с покосов и выпасов, усеянных невысокими кустами и молодыми деревьями. В сезон здесь, как и в Борках, можно собирать маслята, а в низинах – подосиновики. А вообще, дорога славна огромным количеством боровиков, которые почему-то имеют свойство расти прямо на тропинке под ногами.

Постепенно кусты сдвигаются все гуще, дорога уходит в низину, появляется вездесущая ольха и малинник.

Вход в лес по солнышкинской дороге очень неприятный. Болотистая тропинка почти заросла. Малиновые заросли, комары, какая-то черемуха поперек дороги.

Года два назад Сережа с друзьями взяли топоры и потратили пару дней на то, чтобы прорубить проход, прямо как в гвинейских джунглях, где, по слухам, в лес без мачете не попасть. В этом году мы увидели, что поперек тропинки в огромном количестве навалены какие-то кусты и стволы деревьев – результаты прошлогодней порубки, но уже поднялась новая поросль и по дороге опять трудно идти.

При этом действительно прямо под ногами в этом мусорном лесу повсюду торчат шляпки белых грибов. Здесь очень легко заблудиться, потому что, чуть не наступив на дороге на белый гриб, люди обычно бросаются шарить по окрестным кустам, чтобы найти еще. А обратно на тропинку вернуться уже не могут. Ее просто не найти. Она такая заросшая, что кое-как по ней можно двигаться, если твердо знаешь, что ты на ней стоишь и смотришь ВДОЛЬ нее. Тогда видны какие-то поломанные ветки, примятая трава вдоль тропинки, и еле-еле можно определить ее направление. А если ты вышел из леса сбоку и смотришь ПОПЕРЕК тропинки, то ты, скорее всего, не заметишь ее.

Начало солнышкинской дороги.

Здесь можно намучиться даже с навигатором GPS, мы с мамой пробовали. Прибор будет указывать направление на точку старта – Булавино, а между тобой и точкой старта, например, оказалось непроходимое болото, и вот приходится по каким-то непролазным буреломам его обходить, в результате чего забредаешь еще глубже в чащу.

И вообще бурелома очень много.

Под ногами – месиво из грязи. Самая грязная часть дороги производит такое сильное впечатление, что я ее сфотографировала.

Группа входит в ужасный лес. Ольха и малинник. Начало дремучих зарослей.

Вывороченное дерево с норой под корнями.

Бурелом рядом с дорогой. Очень неприятно, если вы потеряли тропинку, a GPS указывает вам путь через такую местность.

Самая грязная часть дороги.

Солнышкинский бор – один из самых красивых в здешних местах.

Но как только заболоченная низина кончается и дорога берет вверх, лес становится красивым и более проходимым. Где-то здесь сходятся три лесные дороги – одна ведет из Солнышкино в Криново, другая – в Арапиху, а третья наша, Булавинская. Однако этот лесной перекресток тоже не очень легко обнаружить. Вообще, солнышкинская дорога – это место, где даже опытный человек обязательно хоть пару раз потеряет нужное направление.

Лес за этим перекрестком еще более чистый и светлый, появляются дополнительные тропинки по сторонам – их протоптали грибники из Солнышкино, которые ходят сюда на промысел. Дальше перекрестка они не суются, и понятно почему.

Из такого прекрасного бора, который растет у деревни Солнышкино, совершенно не хочется лезть в болото и бурелом, да и незачем.

Привал на берегу после перехода через Ужасный лес и Солнышкинский бор.

Скоро дорога выходит на берег озера.

По берегу растет пушистый зеленый мох, черника и ели. Интересно, что здесь водятся «ложные белые» – розоватые несъедобные грибы, во всем остальном похожие на боровики. Почему-то около Булавино, например на Рогдайке, их никогда не встретишь, хотя ландшафт очень похож.

Вдоль берега выходишь на совсем открытое пространство – Солнышкинский плес.

Здесь красивый высокий берег, и впадает в озеро Солнышки некая речка.

Само Солнышкино находится на другом берегу речки. Вероятно, тут есть какая-то переправа – ведь жители Солнышкина, очевидно, как-то выходят в эту часть леса и на дороги. Но мы переправу не стали искать.

Обрывистый берег у устья Солнышкинской речки. Наша группа отдыхает перед обратной дорогой.

На противоположном берегу речки видны крыши деревни Солнышкино.

Устье речки напоминает устье Рогдайки и сильно заросло осокой и тростником.

Солнышкино – маленькая деревня без постоянного населения и без электричества. Всего несколько домов, живут только «дачники». Коров нет. Раньше электричество, конечно, было, но в какой-то момент очередная буря повалила столбы, и их не восстановили. Постоянные жители, разумеется, в деревне без электричества не селятся. Это та самая участь, от которой общими усилиями удалось спасти наше Булавино.

«Дачники» живут летом – кто с электрогенератором, кто просто с печкой и керосиновой лампой. Зимой дома в пустой деревне иной раз грабят – подъезжают на снегоходах, ломают дверь и вывозят все подчистую, включая мебель, по льду на другой берег, где ждет грузовик. Такая высокоорганизованная банда по ограблению дачных домов орудовала несколько лет подряд, но, кажется, в прошлом году их наконец поймали, судили в Д. и посадили.

От солнышкинского берега недалеко до Арапихи, расположенной на этом же краю полуострова.

Но до нее по берегу не пройти, надо вернуться по дороге до лесной развилки и идти оттуда.

После развилки дорога опять приближается к берегу и идет по прекрасному сосняку.

Ближе к деревне сосны сменяются полями и перелесками, как обычно. Сюда дотягиваются руки наших неутомимых фермеров – Моркунов присылает тракторы косить траву.

Постоянных жителей и, соответственно, коров в деревне нет. Последней местной жительницей была некая баба Maшa, державшая в свое время и коров и коня. Я ходила к ней за молоком через лес, когда в Булавино молока уже было не достать. Она подарила нам белого котенка. Иногда она приезжала в Булавино по каким-то своим делам, лихо восседая на своем коне. Если Нинины коровы устраивали потраву соседских огородов в Булавино, то Нина обычно сваливала вину на арапихинского коня, который «видать, опять вырвался и прискакал».

С бабой Машей и ее маленьким внуком случилась трагическая история. Это был мальчик трех или четырех лет, которого родители почему-то отдали на воспитание бабке в деревню. Он жил там все лето и даже оставался с ней зимовать в единственном жилом (зимой) арапихинском доме.

Бабка, конечно, за ним не очень внимательно следила. Однажды, когда он только-только научился ходить и не очень твердо держался еще на ножках, он играл у воды около лодки. Может быть, он даже слез в воду, потому что дно озера у Арапихи совсем мелкое и в глубину уходит довольно далеко от берега.

Великолепный сосновый лес на берегу около Арапихи.

И вот его сбила с ног волна от прошедшего по озеру катера. Он упал на самом мелководье, но, поскольку был еще маленький, не смог подняться и начал тонуть. Слава Богу, это быстро заметили, и, когда его вытащили, он был еще жив, но в себя уже никак не приходил.

Надо сказать, местные жители дальше действовали совершенно великолепно. С огромной скоростью была разыскана и снаряжена моторная лодка, которая повезла бесчувственного ребенка на «ту сторону» в Задольское. В Задольском мгновенно нашелся доброволец с автомобилем, который помчался с ребенком в Д. Одновременно с почты в Задольском, где был единственный на всю округу телефон (это было до эпохи мобильной связи), начали названивать в Д-скую больницу. Д-ская больница, осознав, что, может быть, не справится с таким тяжелым случаем, позвонила в Н. и вызвала санитарный вертолет.

В результате, когда машина с ребенком дошла до Д., на поле уже приземлился этот самый санитарный вертолет, и ребенка по воздуху перебросили в Н., в областную больницу. По словам бабы Маши, «в Н. в больнице врачи за ребенком не ходили, а бегом бегали». По-видимому, все было сделано своевременно, вся операция по переправке в больницу заняла чуть больше полутора часов. Ребенка спасли и через некоторое время вернули бабушке.

Однако, к сожалению, это еще не конец ужасной истории. Зимой у бабы Маши телилась корова, она была занята в хлеву и опять не уследила за малышом. Он играл на улице. Когда бабушка освободилась и вышла, мальчика нигде не было видно. По следам на снегу она дошла до проруби. В проруби виднелась только курточка – ребенок плавал лицом вниз…

Она сама рассказывала мне эту историю. Всю зиму и лето несчастная баба Maшa снова и снова рассказывала ее разным людям, как видно, пытаясь излить свое горе. И в конце истории добавляла совершенно жуткое свое умозаключение: «Видно, понравился мой внучок озерному царю. Видно, звал он его из озера все время…»

Что касается взаимопомощи и организованной работы по спасению человеческой жизни, то иногда на нашем озере можно наблюдать самые удивительные картины. Откуда что берется! И готовность помочь, и сообразительность, и полное отсутствие лени – как будто это не те же самые люди, которых с места не сдвинешь, чтобы телегу навоза привезти.

Например, совсем недавно в очень тяжелое положение попали наши фермеры. У них взбесился бык и забодал своего пастуха. Я уже говорила, что быки почему-то у нас водятся лютые.

Поранил бык пастуха очень сильно – рог пробил легкое, было сломано несколько костей, и человек начал буквально умирать на руках у моей сестры Даши. Положение осложнялось тем, что стояла ранняя весна, на озере еще не сошел лед, и плыть на лодке было нельзя. С другой стороны, проехать, даже пройти по льду тоже еще было невозможно, лед был совсем тонкий и не выдерживал никакого серьезного веса.

Казалось, выхода нет. Вдобавок Моркунова не было в деревне, и Даша со своим раненым оказалась совсем одна.

Из этой отчаянной ситуации был найден нетривиальный выход. Оказывается, у одного из «дачников», живущих на «той стороне», в сарае было заперто судно на воздушной подушке, которое могло пройти по тонкому льду. Даша как-то смогла это выяснить с помощью звонков местным жителям и даже раздобыла мобильный телефон хозяина судна. Ему позвонили. Он находился вовсе не на своей даче, а на работе в Н. Но не колебался ни секунды – бросил все дела, прыгнул в машину и через два часа уже отпирал свой сарай с волшебным транспортным средством. Еще через двадцать минут раненого, уже теряющего сознание, погрузили на машину отзывчивого хозяина и повезли в Н.