Текст книги "Русский клан"

– Ах, вот оно что… Ну, тогда я не буду его беспокоить со своими мелкими вопросами. Перезвоню как-нибудь на днях. – Тишкин закончил разговор. Требовалось отдышаться.

«Погром в кабинете у Полянского. Это, считай, погром у Ивана Ивановича. Все в Питере знают, что эту тройку – Вязникова, Морозова и Полянского – лучше не трогать. Они под Иван Ивановичем ходят, и не просто так, а в хороших отношениях. Все в курсе. А устроивший погром… не знал. Либо устроил все намеренно».

Совпадений получалось слишком много. И все они указывали на Рогожина.

Андрей Матвеевич хлебнул кофе. Вкус оказался неожиданно горьким…

«Что у меня есть на Дениску, то есть, простите, на Диониса? Не женат, детей нет. Перекати-поле. Из запоминающегося – неустойчивая психика, взрывной характер. Амбициозен, нагл, самолюбив. То есть псих».

Тишкин долго крутил в голове сведения, складывал модели. То одну, то другую. Кофе совсем остыл, а шоколадка так и осталась лежать на кухонном столе. Серый дождливый день уже перевалил за полдень.

Картина складывалась неприглядная, и по-хорошему нужно было срочно выходить на связь с Хозяином.

Тишкин совсем уж собрался набрать номер Ивана Ивановича, но тут телефон зазвонил.

– Я слушаю.

– Добрый день, я могу поговорить с Тишкиным Андреем Матвеевичем? – вкрадчиво поинтересовался бархатный мужской голос.

– Это я и есть. Чем могу быть полезен?

– Это вас беспокоит Валентин Ожегов…

«Вот это да! На ловца и зверь бежит!» – радостно подумал Тишкин.

– Мне вас рекомендовали как надежного человека… – Собеседник на том конце линии замялся. – Как человека, который мог бы свести меня с Иваном Ивановичем.

– Да, вас правильно направили. Вы должны изложить мне суть дела. Ну, вы понимаете… – Андрей Матвеевич старался быть максимально располагающим.

– Все дело в том, что на мою контору… Вернее, на нашу контору вчера было совершено нападение… Пострадал только один кабинет… И я боюсь, что будут сделаны неправильные выводы… Хотелось бы изложить свою точку зрения…

«Страшно стало. Решил прикрыть мягкое место, чтобы не ухватили ненароком», – промелькнуло в голове у старика.

– А у вас есть подозрения? – спросил он Ожегова. Тишкин решил выдавить из него сейчас максимум информации.

– Вот именно, что только подозрения. Никакими фактами я не располагаю, но…

– Имя, – жестко приказал Андрей Матвеевич.

– Наверняка это имя вам ничего не скажет, но на всякий случай… – Невидимый абонент, кажется, затылком почувствовал напряжение собеседника и дрожащим голосом закончил: – Рогожин. Дионис Рогожин.

– Да, вы правы, имя действительно неизвестное, – равнодушным голосом ответил Тишкин.

– Может быть, мы встретимся? Сегодня.

– Хорошо, вы мне тогда все расскажете, а потом, может быть, мы сразу к Иван Ивановичу заедем. Если дело того стоит…

– Скажем, через час?

– Годится.

Андрей Матвеевич пообещал Ожегову, что перезвонит и точно скажет, когда состоится желанное рандеву.

Частички головоломки складывались как будто сами по себе.

Рогожин приехал в Санкт-Петербург без гроша в кармане, еле живой, едва-едва удерживая при себе команду. Но не отказавшись от наполеоновских планов. Ему нужны деньги и власть. Ни того, ни другого в поделенном вдоль и поперек Питере найти невозможно. Значит… надо отнять. Но у кого? Тут Рогожину на голову сваливается милость божья в лице торопыги-Полянского. Конфликт. Обида. Повод. Прижать юриста, взять под контроль. А дальше, слово за слово, пойдет-поедет.

«Если Ожегов заерзал, значит, ему есть что скрывать. Наверное, Рогожин его на что-то подбивал, хорошо бы выяснить, на что. – Андрей Матвеевич кругами ходил по комнате. Места не хватало. – А откуда у него мой номер телефона? Хотя какая разница. Наверняка Полянский дал, чтобы слишком ушлый компаньон сам выкручивался».

Тишкин набрал телефон Хозяина.

– Это Тишкин беспокоит. Я, собственно, встретиться хочу. Тут события намечаются неприятные. С чем связано? Скорее, с кем связано… Да вот, не поверите, с Михаилом Полянским и Денисом Рогожиным. Да, именно с ними… Хорошо, вот прям сейчас и выхожу. Может быть, со мной человек приедет. Объясняться.

Андрей Матвеевич вышел в прихожую и с досадой всплеснул руками. «Плащ-то старый кончился!» Пришлось возвращаться в спальню и доставать новенький, ни разу не надеванный. Тишкин вынул его из пластикового чехла и снял с вешалки. Надел, покрутился перед зеркалом и даже остался доволен. Не то чтобы плащ сидел великолепно. Нет. Он просто был качественно сделан, черного цвета и, может быть, немного длинноват. Слишком модный. Такую одежду должны носить пожилые банкиры или государственные служащие самого наипервейшего ранга.

Его старая шляпа неопределенного серого цвета смотрелась на фоне новой одежды по-стариковски жалко. Пенсионер покрутил ее в руках и оставил на пуфике. На душе было как-то особенно погано. Словно оставил дома лучшего друга.

– Слишком я сентиментален, – пробормотал Андрей Матвеевич, рассматривая себя в зеркало. – Совсем, что ли, старый?

Он вышел на улицу и быстрым шагом двинулся прочь со двора. Ему казалось, что все глазеют на него и показывают пальцем на обновку. В огорчении Тишкин даже не обратил внимания, как странный человек с лицом до отвращения похожим на крысиную морду завел древние зеленые «Жигули» и двинулся следом.

«И зачем я напялил на себя этот балахон? Уж лучше бы старую дачную куртку надел! Попугай!»

Настроение упало. Сердце вело себя беспокойно. Дергало, бухало в висках.

«Не надо было кофе пить, – с запоздалым сожалением подумал старик. – Теперь вот давление шалит».

Уже подходя к месту условленной встречи, почти у самого парадного, Андрея Матвеевича заставил обернуться звук приближающейся машины. Полыхнули фары. Грохнул под колесом угол поребрика.

«По мою душу», – успел подумать Тишкин.

Последнее, что он выхватил натренированным глазом, – гадкий оскал водителя с крысиным лицом.

Санкт-Петербург.

На следующий день

Мужчины расположились в большом, отделанном красным деревом кабинете Ивана Ивановича. Хозяин сидел за огромным столом, курил сигару, настороженно поблескивал глазами из-под седых бровей.

– В общем, поговорили мы с ним, а через полчаса я выглядываю в окно и вижу его труп. При этом он в разговоре упоминал про Полянского и Рогожина.

– А кто такой Рогожин? – поинтересовался Вязников.

– Да есть тут один деятель… Из новых.

Полянский заерзал в глубоком кресле и осторожно подал голос:

– Тут у нас в конторе такое дело случилось… – и рассказал о разгроме своего кабинета. – А потом мой компаньон попросил номер Тишкина… Получается, как раз в тот день, когда его убили. Может быть, тут и связи никакой нет, но нервничал Валентин серьезно…

– А зачем, не сказал? – поинтересовался Иван Иванович.

– Сказал… – неохотно признался Миша. – Хотел с вами встретиться по поводу нападения на офис.

– А ты сам почему не связался? – Хозяин кабинета удивленно поднял брови.

– В том-то и дело, что Валя настаивал. Хотел все без моей помощи уладить. Он странный был. Утверждал, что едва ли не сам во всем виноват.

– Может, он все это и организовал? Какая у тебя доля в фирме? – спросил Вязников.

– Да ну! Не смешите. Он бы мой пай выкупил и не поморщился.

– Да… – задумчиво пробасил Иван Иванович и уставился на медленно поднимающийся к потолку дым от сигары.

– Гадать и строить версии можно сколько угодно, – твердо, словно подводя черту под разговором, сказал Вязников. – Я думаю, нужно искать Рогожина…

Дом Морозовых

Вязников пробирался сквозь ватагу танцующей молодежи в гостиной у Морозовых. Дети решили устроить вечеринку и явно собирались отдохнуть по полной программе. Некоторых приглашенных Александр уже встречал, а некоторых видел впервые. И хотя наутро после таких сборищ отчаянно болела голова, он с удовольствием растворялся в бездумном веселье. Ему нравилось срывать глотку, чтобы перекричать музыку. В такие моменты ему было по душе даже то сладкое пойло, которое сверстники его детей именовали сидром.

В толпу молодых людей гармоничным образом вписывался Юрий Павлович. Он показывал трофейную «беретту», с которой воевал в девяносто первом. Юноши, затаив дыхание, брали в руки пистолет, рассматривали. Те, что увереннее, пытались даже разобрать. Старший Морозов с тайным удовольствием созерцал удивленную растерянность на лицах юных вояк, когда на столе обнаруживались лишние детали.

– Сдаюсь, – поднял руки молодой человек.

– Разбирай снова, я покажу, – ворчал Юрий Павлович.

«Каждый на этих вечеринках находит что-то свое», – довольно подумал Саша. Его жена, внимательно наклонив голову, прислушивалась к сбивчивому рассказу молодой девушки. Вязникову даже показалось, что он где-то видел ее раньше. Вика делала пометки на небольшом листике бумаги. Девочка подглядывала, что-то подправляла.

В дверях появился Игорь, поймал взгляд Александра и махнул рукой в сторону кабинета.

– Иду, – крикнул Вязников.

В кабинете было немного тише.

– Ну как? Слышно что-нибудь новое? – поинтересовался Игорь.

– Пока ничего, – вздохнул Саша. – Не знаю, что и думать. Иваныч молчит…

– Понятно. Лишь бы только это не было затишье перед бурей.

– Да ладно тебе тоску наводить, – фыркнул Вязников на Игоря. – Не бывает такого врага, которого нельзя убить.

Александр отсалютовал Морозову, отхлебнул из бутылки и чуть не поперхнулся, когда возле уха просвистела створка двери. В кабинет вломились Валера Огарев в обнимку с Юрием Павловичем. Оба были изрядно навеселе и пытались напевать «Перед грозой так пахнут розы…»

– Вечеринка явно пошла вразнос…

Огарев со старшим Морозовым исполнили нечто вроде импровизированного канкана и утащили Игоря в общий зал.

Следом за ними вышел Вязников.

Троица промчалась через молодежь, сопровождаемая женским визгом. Кто-то брызгал на расходившихся «Черепанов» водой, кто-то смеялся, присоединяясь к импровизированному «ручейку», и вскоре уже все были вовлечены в хоровод. Кружились по залу.

– Перед грозой так пахнут… – ревел ведущий Юрий Павлович.

– Кооозы!!! – горланила молодежь.

Все это вертелось, кружилось, топотало с такой силой, что Вязников даже испугался, не провалится ли веселая компания в подвал.

Из хоровода вывалился раскрасневшийся Огарев, ткнулся спиной в дверь около Александра.

– Фух! Как, однако, славно получается! – Валера прихлебнул из ближайшего стакана. Поморщился. – Все-таки дрянь они пьют. Никакой культуры пития!

– Зажигаешь?

– Я? – удивился Валера. – Нет, это Юрий Павлович волну гонит. Ему ди-джеем надо работать где-нибудь в ночном клубе.

– Для тех, кому за?..

– Издеваешься? Для тех, кому до. Деньгу зашибать будет.

Валера снова потряс головой.

– Тут Миша такую историю рассказал, не поверишь!

– Какую такую историю?! – нахмурился Александр. – Что-то историй вокруг стало…

– Нее… Все нормально, никаких проблем, смешная история на самом деле. Обедал он с одной светской львицей. – При этих словах Вязников поднял брови. – Нет, ты не так понял. Не с той целью. По делам!

– А, ну если по делам, то понятно… Я сразу так и подумал… – Александр дурашливо закачал головой. – Конечно… По делам…

– Да ну тебя! – Валера ткнул Вязникова в бок. – Потом расскажу. История уморительная!

Они замолчали, чувствуя себя камнями в бурном потоке. Мимо веселой водой неслась вереница людей. Мелькали лица. Какая-то девушка в очень короткой юбке пыталась утащить Полянского с собой, но он, смеясь, вывернулся.

Промелькнул Игорь Морозов, вытряхивающий последние капли сидра из бутылочки.

– Мне кажется или дед пытается сына напоить? – спросил Огарев.

– Не пытается. Напаивает, – уточнил Вязников.

– Понятно. – Огарев задумался о чем-то. Лицо сделалось серьезным.

– Я давно хотел с тобой поговорить. – Вязников неожиданно понял, что не знает, какие слова должны пойти дальше. – Ты… Ты заметил, как Катька с Сергеем… Ну… Какие у них отношения?

– Отношения? – Огарев покрутил в руках бутылочку. – Вроде бы… серьезные

– Угу…

– По крайней мере портрет они что-то слишком долго рисуют. – Валера поискал в толпе сына, не зная, что Вязников в этот момент разыскивает среди танцующих дочь.

Отцы вместе пришли к выводу, что дети опять где-то уединились.

– Что, – усмехнулся Саша, – не принял бы мою дочь?

– Да ты в своем уме? – Валера даже поперхнулся. – Девка молодая, здоровая, умница. Точно знаем, что может ребенка выносить, а ты говоришь «не принял»! Ты вообще, дружище, в своем уме? Ты вообще представляешь, что сейчас с бабами творится? Рожать скоро некому будет!

– Ну, мало ли… – Вязников неожиданно почувствовал, что краснеет. То ли от смущения за свои слова, то ли из-за отцовской гордости.

– Мало, – очень серьезно ответил Огарев. Вместо ответа стакан Александра стукнулся о бутылочку Огарева.

– А знаешь, – вдруг сказал Валера, – я не буду с ним говорить.

– Ты о ком?

– О детях. Здесь нет никаких обстоятельств, которые могли бы помешать им. Их воспитание и образование как на ладони, финансовые возможности и мозги – все наружу. По идее, либо они сами разберутся, либо ничего у них не получится.

– Ну, не сложится… Сделают выводы. Поумнеют, – закончил за него Александр. – Тоже не беда.

Они снова замолчали. Огарев прислушивался к грохочущей музыке, а Вязников просто думал о чем-то своем.

– Саш, – как-то между прочим сказал Валера, – я хотел тебе заказать мой герб. Так сказать, Знак Дома Огаревых.

От этих слов он почему-то смутился.

Вязников молча кивнул, для него такое желание было естественным. Потом на ум пришла неожиданная мысль.

– А вот Катерина и наваяет! – заявил Александр. – Ты что-то конкретное хочешь?

– Абсолютно не имею никакого представления! – пожаловался Огарев. – Я сам не знаю, что я хочу. У сына, конечно, задумки наполеоновские, но, на мой взгляд, чем сдержаннее, тем лучше.

– Вот пускай они и нарисуют.

– Да уж… Если дело так дальше пойдет, они нам такого нарисуют!

Людской круговорот начал распадаться на отдельные парочки. Мимо пронеслась хохочущая Лида.

– Кстати, – поинтересовался Вязников, – а где Полина? Я ее вообще не видел давно.

Валера сморщился:

– Тут, понимаешь, сложное дело. У них с Игорем проблемы. Так что она не спустится. Чего, ты думаешь, Морозов накачивается?

– Ух ты… Плохо. Особенно в свете возникших заморочек неизвестно с кем.

Огарев кивнул.

Хоровод распадался. Молодежь устала. Юрий Павлович, в обнимку с сыном, ушел наверх. Видимо, укладывать набравшегося Игоря в постель. Тот что-то пытался объяснить отцу, махал руками. Морозов-старший согласно кивал.

Музыка изменила ритм. Сделалась медленной.

Танцующие разбились на парочки. Иногда на троечки. В последнее время идея любви втроем опять стала популярна. Новое, как всегда основательно забытое старое, бодро прокладывало себе дорогу через тернии «норм морали». Какие-то две девушки обступили паренька, норовя «утанцевать» его в наиболее темный уголок. Небольшая компания, человек шесть, устроилась в углу, заботливо притушила свет и достала карты. Видимо, предстояла игра в фанты. И скорее всего, на раздевание.

К Огареву незаметно подошла Лида, прижалась к плечу.

– Устала? – заботливо спросил Валера.

– Не то чтобы очень. Но есть чуть-чуть, – пробормотала Лида. – А мы еще ничего, такие «шнурки».

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, среди молодежи можем спокойно потеряться. А не торчать как бельмо на глазу.

– Ха, если судить по Юрию Павловичу, то у нас есть шанс зажигать до упора. – Огарев посмотрел на Вязникова. – Я полагаю, надо где-то устроиться, посидеть спокойно.

– Да, наверное. Вы ищите уголок, а я пойду Вику найду. И остальных. – Александр осторожно двинулся между танцующих.

– Дядя Саша! – Кто-то схватил Вязникова за рукав.

– Привет. – Александр прищурился, стараясь припомнить, где он видел этого молодого человека. Вроде бы он не вписывался в компанию ни возрастом, ни внешностью. Память ничего не подсказала. – Где я тебя видел?

– Ну, может, год назад, мы с вашим сыном заходили, – ответил паренек. – Егор меня зовут.

– А, ну, можно сказать, что припоминаю, – соврал Вязников.

– Я вот чего хотел спросить. Вы за компьютеры свои не боитесь?

– А почему я должен бояться?

– Я видел у вас коробку «Modist Centrum». Там ведь данные внешние?

– Ну да, и внешние тоже. Чтобы можно было уверенно с нескольких мест работать. Даже одновременно. Это как база данных… – Александр хотел уж пуститься в объяснения. То, что нашелся человек, интересующийся его приобретением, немного льстило.

– Да я знаю, – отмахнулся Егор. – А вы Самураев Виртуальности не боитесь?

– Кого? – Вязников засмеялся.

– Группа такая. Для них первое дело – это базы общего доступа убивать. Страшный народ. Специалисты… – начал было паренек.

– Поймаю таких самураев, харакири заставлю сделать! – замахал руками Александр. – К тому же я опытный. Бэкаплюсь ежедневно.

Он с улыбкой хлопнул странного паренька по руке и пошел искать жену.

– Надо же, – пробормотал Вязников. – Самураи… Блин.

Егор постоял еще некоторое время, задумчиво глядя в спину Александру, а потом растворился в толпе.

Через некоторое время Игорь, заботливо уложенный отцом в постель, открыл глаза. Сюда наверх звуки музыки доносились едва-едва. Хмель испарился, как вода на горячей сковородке. Голова на удивление была свежая.

Неожиданно захотелось убедиться, что с Ромкой все в порядке.

Морозов резко встал с кровати и понял, что слишком хорошо думал про алкоголь. В висках резко застучало, желудок ткнулся под диафрагму.

Игорь подобрался к комоду, вынул из аптечки пару таблеток. Через двадцать минут он будет как новенький.

Убедившись, что похмелье отступает, он двинулся вниз.

По дороге в одном из темных углов он встретил троечку. Две девушки брали штурмом одного парня. Впрочем, парнишка не терялся и оказывал знаки внимания поровну каждой.

В гостиной царил полумрак. Самые стойкие еще танцевали. Отчаянные – резались в фанты. В их тесном кружке ютилась девушка, прикрывая руками нагую грудь, но упрямо вытягивая карты в надежде отыграться.

Сына Игорь нашел как раз среди играющих. Ромка сидел в самом углу дивана. В карты ему явно везло, за все это время он лишился только одного носка. Отец тихо и незаметно ушел.

Взрослых нигде не было видно, и Морозов направился в кабинет. Плотно закрыл за собой дверь. Включил настенные светильники. Поморщился. От яркого света болели глаза.

Оставив только настольную лампу, Игорь сел в кресло.

Голова все еще болела. Но не из-за выпитого, а скорее из-за жены, изображавшей святую невинность. Свои обязанности она исполняла исправно: обед приготовлен, холодильник полон, в доме чисто. Не придерешься.

Правда, все решения мужа она игнорировала и на прямые вопросы не отвечала. Видимо, Полина решила взять мужа измором. «Посмотрим, как долго ты продержишься!» – мстительно думала она. Ее натура совершенно не хотела мириться с мыслью о том, что теперь она последняя, с кем Игорь будет советоваться.

Морозов все это прекрасно видел и ждал. С каждым днем ему становилось все труднее и труднее. В конце концов время, отпущенное Полине, кончилось. Нужно было принимать какое-то решение: либо признать ее победу, либо самому приступать к активным действиям.

Признавать собственное поражение Игорь не желал. Во-первых, потому что считал, что в семье главным должен быть мужчина. И во-вторых, потому что этого не позволяла гордость.

«Сашка, конечно же, прав, когда говорит, что узы Гименея священны, – думал Морозов. – Но стоит ли платить за них такую цену?»

Игорь не питал иллюзий. Полина не угомонится, пока не сломает его. Сегодня он принесет ей одну жертву, а завтра она потребует другую. Это было ясно как день.

Особенно мерзко Игорю было, когда, выбрав время, к нему подошел Огарев и, пряча глаза, рассказал, что Лида выведала у Полины ее мысли… Собственно, мыслей там никаких и не было. Так, какие-то выдуманные обиды, нелогичные обвинения, негативные эмоции, розовые сопли. Сплошной бред. Но Игоря тогда больше всего поразило не это.

Безответственность.

Полина на карту поставила все – семью, ребенка, работу – ради сомнительного удовольствия перебороть собственного мужа.

– О! А я думал, ты уже давно спишь! – вывел Игоря из раздумий возглас Полянского.

– А я думал, что ты сегодня не придешь, – в свою очередь удивился тот.

– А я сегодня и не пришел, – рассмеялся Миша. – Ты посмотри на часы. Время – три часа ночи! Я смотрю, вечеринка, как шоу, должна продолжаться. Народ все еще держится.

Полянский плюхнулся рядом с Игорем на диван. Через пару минут в кабинет вошли Огарев и Вязников.

Они втроем расположились друг напротив друга, кто на диване, кто в креслах. Морозов сообразил, что Михаил, похоже, действительно только что пришел и собирался рассказать нечто серьезное.

– В общем, ребята, думайте что хотите, но мой компаньон пропал, – разводя руками, сказал Полянский. – В течение нескольких дней у него не отвечал мобильный телефон, дома он не появлялся. Сегодня вечером жена заявила в милицию о пропаже. Вернее, вчера вечером. Я сам только что оттуда.

«Вот и все, – подумал Морозов. По коже пробежали мурашки. Он словно бы почувствовал что-то. Надвигающееся, близкое, огромное и страшное. Перед которым сегодняшний покой превращается в затишье перед бурей. – Снова будут потери. Потери».

– Надоело! – прорычал он. Все удивленно на него посмотрели. – Надоело. Хватит ждать. Моя чувствительная задница подсказывает, что пора бить всякого, кто окажется в опасной близости. Авось да завалим невидимку!

– Не можем, – отозвался Александр. – Надо ждать. Мне самому от этого тошно. Но сейчас идет война на выдержку. Воевать с ветряными мельницами не наша специализация.

– Как я устал от этого. – Морозов взъерошил волосы. – У меня один-единственный наследник…

– Ребята! – напряженно воскликнул Полянский, сидевший напротив окна, – Атас! Двое со стороны дома Вязниковых.

В комнате стало темно. Кто-то выключил свет.

Игорь услышал щелчок затвора в темноте. Его оружие осталось в сейфе в спальне. Полянский, чей силуэт четко вырисовывался на фоне окна, вытащил из кобуры оружие и снял его с предохранителя.

– Игорь, со мной к входным дверям, – скомандовал Александр. – Миша, Валера, остаетесь у окна, если что – бейте стекло и заходите сзади.

Вязников с Морозовым вышли из кабинета. Почти вся молодежь угомонилась и расползлась спать по углам. Только яркие угли камина освещали сонное царство. В самом дальнем углу комнаты сидела парочка и о чем-то мирно беседовала. Они оглянулись на выходящих из кабинета, но быстро потеряли к ним интерес.

Саша с Игорем заняли позицию у двери. Александр справа, прикрывшись дверью платяного шкафа, а Игорь слева, вооружившись напольной вазой. Саша только покачал головой, когда увидел, что у друга в руках.

– Ствол надо при себе таскать, – прошипел Вязников. – На хера тебе разрешение?!

Вдруг из кабинета высунулась голова Полянского.

– Саша, отбой! Это твоя жена с Иваном Ивановичем идет.

Вязников кивнул и осторожно приоткрыл дверь. Вика была одета в легкую куртку Эрика и в ночи выглядела как невысокого роста мужчина.

Александр открыл дверь за мгновение до того, как Виктория собралась нажать на кнопку дверного звонка.

– Добрый вечер, хлопцы! – пророкотал Иван Иванович, вставая на пороге и с любопытством рассматривая вазу в руках у Морозова.

– Доброе утро, – усмехнулся Вязников.

– Доброе, – сказал Игорь, опуская импровизированную дубину. У него по крови еще гулял адреналин. – Какими судьбами?

– Новости есть, – коротко ответил Иван Иванович. – Надо поговорить.

Морозов широко махнул рукой в сторону кабинета.

Иван Иванович неторопливо разделся и прошел в гостиную.

– Вы что? Уже готовитесь? – одобрительно кивая головой, спросил он. Старик ошибочно принял спящую молодежь за бойцов, залегших «на матрасы».

– Не обращайте внимания, это все те, кто выжил после вечеринки, – разочаровал его Вязников.

Втроем, Виктория пошла обратно домой, они вошли в рабочую комнату. Миша с Валерой сидели на диване и старательно делали вид, будто беседуют о чем-то высокоинтеллектуальном. Они искренне изобразили удивление при виде Ивана Ивановича и тут же с интересом на него уставились.

Новость должна быть действительно важной, чтобы ее сообщать в такое время. Полянский и Огарев встали с дивана. Иван Иванович остался стоять посреди комнаты, а друзья окружили его, словно хотели накинуться на него всем скопом.

– Я нашел Рогожина, – очень коротко сказал гость. Никто не шелохнулся. Все ждали продолжения. – Еще я нашел Валентина Ожегова.

Иван Иванович снова надолго замолчал. Потом вдруг неодобрительно глянул на окно. Он разорвал живой круг, чтобы подойти к стеклу и задернуть шторы.

– И еще… в меня сегодня стреляли. Погиб один человек из охраны. Сюда я добирался на такси, которое оставил задолго до въезда на ваши земли.

«Вот почему не было ни машин, ни предварительного телефонного звонка», – догадался Игорь. Морозов посмотрел на Александра. Саша легко кивнул головой.

– Я предлагаю всем присесть и все серьезно обдумать, – предложил Морозов.

– Да, в ногах правды нет, – поддержал его Иван Иванович.

«Чертова дура! – ругнулся про себя Игорь. Сейчас была бы очень кстати помощь жены. – Приготовила бы чай, бутерброды, и все беды казались бы не такими страшными, как на голодный желудок». Однако Полина продолжала изображать обиду. Она так и жила в комнате для гостей и на сегодняшнюю вечеринку даже не спустилась. «Придется самому пыхтеть», – обреченно подумал Морозов, выходя из комнаты.

Причем «пыхтеть» – это мягко сказано. Младший Морозов обнаружил, что не знает, ни где находятся кружки (почему-то сразу же нашлись маленькие чашечки для кофе), ни заварка. Он точно знал, где найти чайник и холодильник, по той простой причине, что они были на виду. Игорь перерыл на кухне все шкафчики и уже отчаялся, но тут его прервала Лида.

Она, наспех запахивая шелковый халат и пряча непослушные волосы под воротник, спустилась вниз. Жена Огарева, заспанная, как мартовская кошка после бурной ночи, увидев брата, орудующего на кухне, вполне натурально зашипела. И, схватив полотенце, выгнала Игоря из кухни. Тот поднял руки вверх и выскочил.

– Пошел, пошел! Я сама все сделаю! – ворчала Лида. – Еще не хватало, чтобы мужики кухарничали! – Я постучу в двери, а ты сам поднос возьмешь, – крикнула она вдогонку.

Игорь послал ей воздушный поцелуй и благодарно прошептал:

– Спасительница!

Сестра этого уже не видела, она расставляла чашечки, заваривала чай. «И где она все это нашла? – растерянно подумал Игорь. – На хрен! Надо разводиться! На фиг мне такая жена, от которой ни поддержки, ни помощи!»

Вернувшись в кабинет, он услышал обрывок фразы Ивана Ивановича:

– …и я склонен думать, что Тишкина он тоже убрал.

– Мне кажется или он просит у нас помощи? – тихо спросил Игорь у Вязникова, который стоял у самых дверей.

– Тебе не кажется… – мрачно ответил Александр.

– Тогда мне нужно предупредить Лиду, чтобы она открыла вторую гостевую, – сказал Морозов и уже собрался выходить, как Саша его остановил.

– Я уже сказал Валере, он ей передал. – И помолчав, добавил: – Хотя все-таки Старик не просит у нас помощи. Он просит у нас убежища. Играть, я думаю, он захочет своими силами. Если сможет.

Из рассказа Ивана Ивановича становилось ясно: Рогожин выбрал для себя цель. Сибирский гость жаждал власти, денег, уважения. И старался достичь желаемого теми средствами, которые считал единственно правильными. Он пробовал в разных местах, искал слабые точки. Начал с компаньона Полянского. Его обработал, вытащил информацию. Очень вовремя подвернулся Миша, отдавивший ногу «большому дядьке». Ожегов, испугавшийся погрома, позвонил Тишкину. Сам или по наущению Рогожина? Иван Иванович склонялся к последней версии. Следом за убийством Андрея Матвеевича пропал и партнер Полянского. Который, скорее всего, теперь кормил пиявок в одном из бесчисленных болот под Питером.

Зачем Рогожину понадобилось сразу же убирать Ивана Ивановича, никому понятно не было. Тем более таким топорным методом: в ресторан, где, кроме Старика, отдыхала масса народа, вломился отмороженный урод с пистолетом и расстрелял всю обойму. Попал только один раз. Случайно.

Впрочем, учитывая склад характера Дениски, изящных ходов ждать не приходилось. Он даже не озаботился тем, что в случае убийства Ивана Ивановича ему все равно придется отвечать. Хотя бы перед партнерами Старика.

Но с другой стороны, Рогожин действовал не глупо. Все эти действия были словно бы анонимны. Да, контору Полянского разгромили. Но кто? Да, пропал Ожегов. Ну и что? Какие-то жлобы расспрашивали детей около школы. И что? Мало ли в Питере жлобов. Стреляли в Ивана Ивановича? А кто поручится, что именно он был мишенью? Стрелок не пойман. Убит охранник? От наркомана, которому вздумалось пострелять «по чертям», увы, не застрахован никто.

Да, конечно, дедуктивный метод указывал только на одного человека. Но домыслов слишком мало для активных действий.

И еще в одном Рогожину следовало отдать должное. Его ребята держались вместе. Попытка внедрить в его банду человека едва не стоила жизни агенту. Братва поодиночке не ходила и на разговоры не велась.

– Как же ему плохо без мозгов… – сказал в тишину Полянский, но тут же замолчал и уменьшился под тяжелым взглядом Ивана Ивановича.

– Вы, молодой человек, лучше бы молчали и смотрели под ноги, – строго сказал старик, напоминая про эпизод в Смольном.

Михаил вздохнул и надулся, как маленький ребенок.

– Это была случайность.

– Случай для дураков. Вы должны стремиться к образу идеального человека, – строго проворчал Иван Иванович.

«Тоже мне, ницшеанец», – обиженно подумал Миша. Однако разумом он понимал, что подставился сам, и по полной программе.

– Нужно быть очень предусмотрительным. Пусть для тебя, Миша, это станет уроком.

Полянский еще раз вздохнул.

– Как это ни противно звучит, – подал голос Вязников, – но с Рогожиным нужно говорить. Понятное дело, что разговор этот ни к чему не приведет, но раз мы считаем себя людьми уважаемыми, то вначале нужно поговорить, а потом стрелять.

– А жаль… – процедил Огарев. – Я бы ему сам голову свинтил…

– Хм. Может быть, еще успеешь. Но теперь представь ситуацию наоборот. К тебе приходят и свинчивают голову. Просто так, без базара.

– Так я ж не просто так! – возмутился Валера.

– А что он тебе сделал? – спросил у него Вязников. – Да-да. Что конкретно тебе он сделал?

Огарев молчал.

– То-то и оно, что тебе он ничего не сделал…

– А мне?! – сказал обиженный Полянский. – Контору мне разнес к чертовой матери. Это считается?

– Ребят, рехнулись вы, что ли? – строго спросил Иван Иванович. – Вы хоть соображаете, о чем говорите? Вы, фраера, пойдете базар тереть с беспредельщиком! С бройлером этим! Да он вас всех порешит… И будет прав.