Текст книги "Русский клан"

Столкнуться они не успели. Боря все-таки сумел остановиться и запрыгнуть в рявкнувшую мотором БМВ. Машина нагло резанула грузовик и нырнула в поток.

– Эрик? – позвал Александр.

– А?! – Из-под руки вынырнула всклокоченная голова мальчишки, глаза перепуганные, зрачки расширены.

– Цел?

– Цел.

– Подбери рюкзак. Знаешь, где кинул?

– Знаю, – проворчал сын и побрел искать брошенные в пыль вечерние уроки.

– Эрик… – Вязников вытер внезапно выступивший пот со лба. Люди обтекали его, как река упавший валун. – Ты молодец. Только… только базарить с ним не надо было. Я ж тебе сколько раз говорил, не разговаривай с незнакомцами.

– В следующий раз сразу побегу, – ответил Эрик, улыбаясь. Для него адреналин был все еще больше удовольствием, чем испытанием.

– Следующего раза, я полагаю, не будет. Я тебя около школы буду забирать.

– Папа, – в голосе Эрика прорезались протестующие нотки, – ты же говорил, что так нельзя делать.

– Ничего, ничего. Придется потерпеть. Некоторое время, – устало ответил Александр. – Кстати, Петьке скажи спасибо. Потом, когда все уложится, надо будет вам вечеринку забабахать, что ли…

Пос. Гарболово. 30 км от Санкт-Петербурга.

Тренировка. Бывший военный городок.

Несколькими днями позже

Девчонки перли на фасад, как на параде. Морозов-младший утер пот со лба. Нет, конечно, на самом деле, если бы все было настолько плохо, то девочек уже перестреляли бы. Да, они прятались, использовали особенности рельефа, при любой возможности выцеливали окна. Но все это делалось медленно, слишком медленно.

– Что ж они как черепахи?! – в сердцах воскликнул Игорь и прицелился в Лиду. Та, как почувствовала, нырнула за ближайший камешек, высунула ствол с другой стороны, и по облупившемуся косяку окна ударили пластмассовые шарики. Игорь спрятался.

– Ну, не такие уж и черепахи, – подал голос Александр. Он стоял у другого окна, удерживая идущий в прорыв молодняк. Одноклассники Романа бодро поливали патронами-шариками вязниковский торец из дешевых АК. – Вон как шустро двигаются.

Александр прицелился точнее, выстрелил. За окном раздался протестующий крик.

– Больно, да, понимаю, – пробормотал Вязников.

– Ерунда это, Саша, они бы уже десять раз добежали.

– Под пулями? Может быть, лучше не спешить?

– Ну, знаешь, тут есть два варианта: либо подавлять окна и бежать, либо ждать вне зоны поражения. А они застряли у нас прямо под прицелом и сидят. Как мухи!

В окно снова посыпались шарики.

После неудачной попытки похищения Эрика все жили на осадном положении. Мужчины решили выехать на полигон и отыграть варианты силового развития событий. Недавно модернизированное страйкбольное снаряжение было смазано и пристреляно. В качестве «мяса» были вытащены одноклассники Романа и сокурсники Кати. Молодежь была вне себя от восторга, радуясь возможности разыграть «войнушку» на взрослом уровне. «Мясу» были розданы автоматы Калашникова, далеко не самой последней модификации, но зато надежные и увесистые. Когда-то давным-давно эта реплика знаменитого автомата была признана наиболее реалистичной.

Для начала, чтобы ребята завелись, провели несколько игр по стандартному сценарию: «штурм здания» и «борьба за флаг». Однако смертность среди молодежи достигала ужасающих размеров, и им в подмогу были приданы женщины и Морозов-старший, который сразу после начала куда-то исчез. В результате мужчин довольно быстро вытеснили с занимаемых рубежей, и они были вынуждены отойти на заранее подготовленные позиции, в двухэтажное здание. Теперь атакующие хоть и несли потери, но продвигались вперед довольно шустро.

– Я одного не понимаю, – подал голос Валерий, который отвечал за противоположный конец дома. – Чего они и с этой стороны никого не пустили? Вообще-то, силы у них для этого есть.

– Сейчас не пустили, потом пустят, – проворчал Полянский. – Может, это у них хитрость такая.

За окном Вязникова послышалось разноголосое «Ура!», и мужчины кинулись к своим позициям.

– О! – крикнул Валера. – Вот и мои появились. Со всех сторон обложили.

– А я думал, что мы еще на твою сторону в степь уйдем, – ответил Михаил, перекрикивая барабанящий очередями автомат.

Вдруг что-то ощутимо твердое ударило его в спину, точно в точку, где скрещивались ремни разгрузочного жилета.

– Еп! – Миша повернулся, но только для того, чтобы увидеть бесславную смерть Игоря, Валерия и Александра.

Морозов-старший расстрелял их в упор, потом махнул рукой кому-то наверху, и через дыру в потолке вниз посыпались вооруженные студенты. Не говоря ни слова, Юрий Павлович указал им на лестницу, ведущую вниз. Где-то там прятался Роман, в качестве сюрприза тем, кто все-таки доберется до первого этажа. Молодежь рванула по ступенькам. Послышалась стрельба, и через несколько минут в наушнике гарнитуры раздался обиженный Ромкин голос:

– Убит…

– Игра окончена, – замахал Александр флагом в окошко. Кто-то из особо нервных атакующих пальнул по нему. На всякий случай. – Все! Все! Сбор в мертвятнике!

– Ну, ты, дед, даешь! – Игорь покачал головой, глядя на отца. – Как же ты на крышу-то забрался? Там же отвесная стена, ни единой зацепки.

– Чайники, – прогудел Морозов-старший. – Я «кошку» давно уже заготовил.

Он двинулся к выходу, но потом обернулся:

– Вот вам урок, из любого правила есть исключения. Так что все проверять надо. Слышали, как с десантурой «Лесные котики» разобрались?

– Чего? Нет…

– Пошли, всем расскажу.

Бойцы потянулись по лестнице вниз. Под ногами хрустели осколки бетона, редкие, уже поистертые стекла. Старая военная база тихо разрушалась под дождями и ветрами, предоставляя свой, некогда режимный уют всем желающим. Это место находилось достаточно далеко от крупных населенных пунктов, чтобы сделаться неприемлемым для бомжей, и вместе с тем к старой базе вели еще достаточно удобные дороги. Вокруг бывшие колхозные поля, лес, полный грибов, воздух. В общем, все условия для полноценного активного отдыха. Естественно, такое место не могло оставаться бесхозным. Сюда часто наведывались пейнтболисты, украшавшие стены разноцветными кляксами, и их значительно более продвинутые братья страйкеры, поклонники страйкбола. Все вокруг было усыпано мелкими пластмассовыми шариками разных цветов. По этому поводу были даже трения с «зелеными». Каждый боец выпускал за бой не одну тысячу зарядов, и если умножить эту цифру на число, иногда довольно большое, игроков, то можно было себе представить количество пластмассы, приходящееся на один квадратный метр. Однако проблема с «зелеными» решалась довольно просто. Шарики, использующиеся в страйке, делались из специальной, быстроразлагающейся в естественных условиях пластмассы, на которой даже стоял специальный лейбл. Для природы безопасен, мол. Умные японцы и этот момент предусмотрели.

– История вышла такая, – начал рассказ дед. Молодежь вокруг перезаряжалась, тихо, сдержанно ругаясь сквозь зубы, когда шарики вместо магазина просыпались на землю. – Случилось это черт знает когда, и подоплека истории уже неясна. Тогда еще на приводы не ставили селективные апгрейды…

– На что не ставили? – спросил кто-то из молодежи, вероятно попавший сюда впервые.

– На это. – Юрий Павлович похлопал по «Калашникову». – Селективные апгрейды позволяют существенно увеличить дальность выстрела, сравнительно недавняя разработка. И устойчивость полета. При этом сила выстрела как-то варьируется в зависимости от расстояния до мишени… Электроника разная. Я не понимаю уже ничего в этом. Короче, полезная штучка. Если интересует, то лучше вон, к Михаилу обратитесь, он в этом хорошо разбирается. Так вот, сошлись на поле как-то страйкеры, ну, вот как вы. И десантура, бывшая. Правила были обычные, по вполне понятным причинам, то есть для особо упертых было уточнено, что удары прикладом в затылок не разрешаются, даже если к тому есть все возможности и страстное желание.

Кто-то хихикнул. Морозов-старший невозмутимо продолжал. Его сын, глядя, как внимательно молодые слушают старика, неожиданно вспомнил свою юность. Странно. Его отец тогда казался излишне грубым, требовательным, иногда даже жестоким. Это расстраивало, доводило до слез, но всегда отец был понятным. Своим. В любое время, в любом возрасте к нему можно было прийти пожаловаться, спросить совета, рассказать все, что на душе, и быть понятым. Удивительно, но даже в таком возрасте Морозов-старший оставался для молодежи своим.

«А я просто дурак. Считал, что он из ума выживает».

Размышления об отце навели Игоря на мысли о Полине. Стало грустно.

– Десантники, – продолжал тем временем Юрий Павлович, – прижали ребят в здании, вот как мы сегодня. И надо отметить, что выцепить десантуру было очень трудно. Они прятались где только можно. Вжимались в камень, как будто с ним срастались! Каждая палочка, каждая ямка шли в ход. То есть все грамотно, все реально. Но что произошло? Два парнишки из «Лесных котиков» спустились по веревке по задней стороне здания, аккуратно прошли десанту в тыл, с глубоким обходом, и расстреляли едва ли не всех, чуть ли не в затылок. Вот тебе и игрушки… «Береты», конечно, бойцы классные, но привыкли действовать немного в других условиях и часто по шаблону.

– А почему «Лесные котики»? – спросил кто-то.

– Ну, есть котики морские, а есть… лесные, – развел руками Морозов-старший.

Раздался смех.

Полянский кивнул Александру.

– А вот теперь давайте изменим слегка сценарий, – сказал Вязников.

– Давайте, – сказало сразу несколько голосов.

– И оружие… – Александр направился к машине и извлек из багажника ящик. – Попробуем ближний бой.

В коробке лежали пистолеты.

Кто-то хмыкнул, и Саша расценил это по-своему:

– Зря вы такие морды скорчили. С автоматом это каждый может, а вот близко подойти… Фильм «Леон» смотрели? Старенький такой… Очень старенький. В общем, совсем старенький, но на ретроспективе его показывали недавно.

Кто-то кивнул.

– Помните, там говорится: «Винтовка – это нижний уровень. Чем ближе подходишь к клиенту, тем выше твой уровень». То-то.

– И потом, в жизни многое может случиться, – сказал Игорь. – Кому-то, не дай бог, наши навыки и пригодятся. В гражданских условиях какое оружие вы сможете реально достать? Автомат? Возможно. Но даже если вы его найдете, так что, вы с «веслом» по городу пойдете? Нет, вы, если вы не какие-нибудь боевики, работающие на бандитов, прежде всего найдете короткоствольное оружие, то есть пистолеты. К тому же именно на них дается разрешение, а не на автоматы с базуками. Так что давайте попробуем. Мы, включая женщин и деда…

– Я пас, я посмотрю, – отказался Юрий Павлович.

– Хорошо. Так вот, мы все займем вот ту казарму. Ваша задача – войти и зачистить здание. Наша задача… Ну, вы понимаете. Кстати, у вас будет три-четыре автоматчика, а у нас, – Игорь осмотрелся, – один снайпер. Все. На позиции.

Молодежь отошла к автомобилям обговорить план действий.

– Отец, а ты чего? – спросил Игорь.

– За меня не беспокойся. Я за свою жизнь и не такое делал, так что… Давайте сами. Я свою партию сыграю. К тому же со стороны ошибки виднее.

– Ладно. Пошли.

– Элла, возьми винтовку, – крикнул Александр.

– Да, хорошо. – Элла уже вытаскивала из коробки новенькую СВД.

Никто не заметил, как засунул руку за пазуху Морозов-старший. И поморщился, как будто что-то сжалось там, в груди.

Они заняли позиции, как и предполагалось. Элла на чердаке, Игорь, Александр и Сергей держали вход и два окна первого этажа. Валерий с Катей – еще два окна, крайне неудобных для обороны. Эрик и Роман играли роль активного резерва. Лариса, Михаил и Вика занялись вторым этажом. Марина была прикрытием и наводчиком снайпера.

Все понимали без слов, что сейчас все более серьезно, чем просто игра, чем тренировка. Сейчас отрабатывались варианты. То, как оно может быть на самом деле.

– Ребята, – прозвучал в наушниках голос Вязникова, – это «черный сценарий». Перевес в оружии на стороне противника. Численный тоже. У нас одно здание. Постарайтесь выжить.

Когда с чердака прозвучал первый выстрел, Полянский слегка поморщился. По его мыслям, наступление должно было задержаться. Либо Элла начала стрелять раньше, либо молодежь продвигалась быстрее, чем он рассчитывал. И то и другое было плохо. Снайпер должен быть терпелив, а за противника надо продумывать ходы более тщательно.

Миша высунулся в окно, и тут же по стене застучало. Стрелки уже сидели в кустах, около дома.

– Началось! – крикнул Полянский, прицеливаясь. На первом этаже уже стреляли.

– Им понадобится помощь!

Эрик и Роман сделали по выстрелу и рванули вниз.

Когда из дома, подняв оружие над головой, вышел Сергей, в груди у Полянского екнуло.

Потом стало хуже.

До него добрались, кинув с лестницы гранату. Шарики прыснули во все стороны, один из них угодил точно в лоб, прикрытый маской. Полянский прислонился к стене, сполз вниз. По ступеням грохотали сапоги. Михаил закрыл глаза.

Последней сняли Маринку. Снайпер Элла буквально закрыла подружку, но поплатилась за это жизнью. Маринка отбивалась, но все же получила пулю в живот.

– Ну, вы даете! – Широко раскрытые глаза Романова одноклассника выражали восторг. – Столько наших положили. Столько народу навалили!

– Ага, – неохотно ответил Михаил. – И сами все полегли…

– Собираемся на летучку! – кричал Морозов-старший. – Перезарядка! Даю бесплатные консультации!

– Кажется, вечер будет долгий, – сказал проходивший мимо Вязников. – Ты чего, Мишка?

– Да вот, – пожал плечами Полянский. – Все полегли.

– Ничего, брат. Прорвемся. Обязательно.

– Я не к тому. Надо бы схроны поднять.

Ночь. Санкт-Петербург.

Тремя днями позже

Боря-Шары был, в общем-то, парнем удачливым. У него не случалось в жизни каких-то серьезных огорчений или проблем. Может быть, именно это и определило вкупе с невысоким коэффициентом интеллекта род его занятий. В школе он был сильным, хорошо бегал, прыгал, подтягивался и дрался. Последний факт позволял ему сравнительно легко выкручиваться из совсем уж безвыходных комбинаций, которые ему подсовывала жизнь. Всегда было у кого списать, многие искали с ним дружбы. К выпускному девятому Борю начало беспокоить материальное положение. Денег, что удавалось перехватить у родителей, естественным образом не хватало, а зарабатывать самому, где-нибудь в колхозе, было «в падлу». Поэтому так уж получилось, что Боря начал «бомбить» своих одноклассников. Сначала просто так, а потом, натолкнувшись на сопротивление новой группировки, начал продавать свои услуги как бойца. Получалось неплохо. Во время одной из драк ему сломали нос. И Боря, обалдевший от боли, погнал всю команду противника скопом. Своих, впрочем, тоже погнал. Его заметили «старшие товарищи».

После школы дела стали налаживаться. Вместе с такими же не прикрученными к жизни оболтусами он ходил на секцию по кикбоксингу, а по вечерам крутился около какого-нибудь бара, изредка прижимая в темных углах прохожих. Время было «жесткое», и вскоре обстоятельства сложились довольно трудные. После наезда на чью-то точку Боре пришлось делать ноги. Причем настолько быстро и далеко, насколько это было возможно. Фактически это была единственная и крупная неприятность в его жизни, которая, как ни странно, не научила его уму-разуму. Боря-Шары осел в Екатеринбурге, где его и подобрал, без денег и работы, Денис Рогожин. Подобрал, обогрел, нарисовал картину мира, в которую целиком и полностью, со всеми своими недостатками и достоинствами, вписывался человек по прозвищу Боря-Шары. При этом особенной собачьей преданности к своему новому хозяину Борис не испытывал. Вероятно, потому, что как такового Хозяина он не чувствовал, не видел да и воспринимать не стремился. Надо было идти драться – шел. Надо было сделать кому-нибудь «козу» – делал. Были определенные законы, которым следовала рогожинская банда. И Боря их не нарушал.

Сегодня ночью ему надо было пойти и устроить «жвах», как выразился Рогожин. «Пойдешь и жвахнешь». Для этой акции была выделена канистра дизельного топлива, спички и ключи. «Как белый человек пойдешь, через дверь, – смеялся Денис, посылая Борю на задание. – Раз-два, и готово. По-взрослому».

После неудачного похищения Эрика было необходимо «дело». То, что покажет всем: Рогожин шутить не станет.

И вот теперь Боря, сопя, тащил канистру с дизелем к зданию, где располагалась фирма Морозовых. Хотя, по правде сказать, больше всего Боря хотел бы оказаться сейчас как можно дальше отсюда. Ему было «не так». Задницей он чувствовал «западло» и потому топал медленно, неохотно. В одиночку. После смешного провала с похищением ему требовалось восстановить «реноме», престиж. Имидж, который, как известно, для одних – ничто, зато для других – все. Потому напарник остался дома.

Вообще-то контора Морозовых не охранялась, не должна была. Под надзором была клиника, к которой примыкали конторские помещения. Там, в фойе, сидели два охранника, совершавшие периодические обходы помещений на предмет возгорания или незаконного проникновения. Все под сигнализацией. Из здания конторы имелся проход в помещение клиники, но он был заперт и вел непосредственно в фойе, где находилась охрана.

По плану Рогожина Боря должен был забраться в контору, отключить сигнализацию, учинить основательный погром и поджечь все, что можно. В первую очередь бумаги и банки данных. Для этого у Бориса были все необходимые средства. Ключи и коды к сигнализации. Была даже возможность вскрыть сейф, где хранилась информация по работе клиники. Можно застраховать движимое и недвижимое имущество, отстроить дом, закупить технику, но данные… Это удар. Атака на данные, на нечто абстрактное, почти неуловимое, но очень важное, больше всего забавляла Рогожина. Знание было единственной действительной ценностью в мире. И как грибы после дождя, начали расти фирмы, главным предметом торговли которых была информация. Любая. Специальная, общая, профессиональная. «Торговля словами», – презрительно говорил Денис.

Когда Боря подошел к нужным дверям, канистра вдруг показалась ему невероятно тяжелой. На улице было пусто и тихо. Карман оттягивала связка грубо изготовленных ключей.

– Бред какой-то, – прошептал Боря, оглядываясь. Ему показалось, что за спиной кто-то стоит.

Почему-то вспомнился умерший давным-давно отец. Вот он стоит перед маленьким Борей и укоризненно качает головой. В редкие моменты, когда один запой уже закончился, а другой еще не успел начаться, Борин отец пытался быть строгим. Пытался донести до непутевого сына какую-то истину, которую даже сам не понимал.

«Со спичками не играй, – говорил он, прищуриваясь многозначительно. – Не играй со спичками!»

Над этой фразой Боря любил посмеяться, прикуривая очередную сигарету. Однако по какой-то странной причине именно эти слова показались ему сейчас значимыми.

– Бред какой-то, – снова повторил Боря-Шары, встряхнулся и полез за ключами.

На удивление дверь открылась легко, сразу же вспыхнул зеленым огонек пульта сигнализации. Борис, нервничая и торопясь, полез в карман за бумажкой, где была нацарапана последовательность цифр.

– Сейчас, сейчас, – бормотал Боря, чувствуя, как гадко потеют ладони.

Наконец пульт тонко пискнул и погас.

– Вот и хорошо. Хорошо, – прошептал Борис, вытягивая из кармана фонарик. – Быстренько жвахнем, и домой.

В тамбуре не было окон, а включать освещение взломщику не хотелось. До следующей двери было несколько шагов. Боря зажег фонарь, и яркий столб света на мгновение выхватил из темноты человеческое лицо. Мужское, совершенно незнакомое. Но издерганные нервы Бори были на пределе. Он закричал, потому что на какой-то миг перед ним предстал его отец. Хитрый, нетрезвый прищур и скрипящее: «Со спичками не играй!»

Потом из темноты выстрелил чей-то твердый кулак. Пространство вспыхнуло радужным многоцветием искр и снова погрузилось в темноту.

– Игорь Юрьевич… – Голос в телефонной трубке был хмурым. Игорю, наверное, было бы трудно объяснить такой феномен, как хмурый голос, но это было именно так. – Простите, что так поздно. Это Слава Лебедев. У нас в клинике проблемы.

– Какого рода? – спросил Игорь. Он еще не совсем проснулся и теперь, одной рукой держа телефон, пытался всунуть другую в рукав халата. Промахивался.

– Гости. Точнее, гость.

– Милиция?

– Нет. Сигнализация не сработала. Вызвать?

– Не надо. Я приеду, тогда решим. Спасибо. – Морозов отключил телефон. Надел халат. Потом, собравшись с мыслями, скинул халат и решительно направился в ванную.

Через пятнадцать минут он гнал машину по дороге в город.

Уже на подъезде набрал номер клиники.

– Да, – ответил все тот же хмурый голос.

– Слава?

– Да, Игорь Юрьевич.

– Охрана что-нибудь знает?

– Нет. Я ж в конторе сидел, как вы и сказали. А охрана в клинике.

– Спят они там, что ли? – в сердцах воскликнул Морозов.

– Разбудить? – тут же поинтересовался Слава.

– Ни в коем случае. Как там гость?

– Лежит. Думает о жизни.

– Тащи его на второй этаж. Там стоматология, знаешь?

– Нет.

– Ну, разберешься. Точнее, там была стоматология. Раньше. – Игорь прервался, излишне разогнанная машина едва не вылетела с дороги. – В общем, в кресло его, в кресло. И привяжи.

Морозов отключился раньше, чем Вячеслав ответил.

– Однако так можно и в ящик сыграть, – вслух подумал Игорь. – Нервничать вредно.

Он заставил себя сбросить газ. Но даже так по пустынным улицам Морозов был на месте через десять минут.

Поставив машину на стоянку, Игорь вошел в контору. Под ноги ему попались бумажный сверток и объемистая канистра.

– Бардак, – пробормотал Морозов. Осторожно развернул газету. – Ключи. А тут…

Канистра открылась с шипением.

– Бензин.

Прихватив и то и другое, Игорь направился наверх.

– Слава?! – позвал он. – Слава, ты там?

– Тут, – ответили сзади.

Игорь резко повернулся. Крепкий, широкоплечий, с черной бородкой молодой человек смотрел на него из ниши в стене. Он помещался туда полностью, так, что его невозможно было увидеть, не подойдя к нему вплотную.

– Маскируешься?

– Ага. Перешел на вторую линию обороны. – Слава вылез из ниши, смущенно улыбнулся, пожимая руку Морозову. Игорь почувствовал, как осторожно сжимаются широченные ладони, которыми, опыт показал, Славик мог подковы разрывать. Когда-то давно Морозов лично прооперировал мать Лебедева, прооперировал удачно и бесплатно. Болезнь отступила, женщина прожила лишний десяток лет и умерла легко, без боли и страданий совсем по другой причине. Профессиональный борец, Слава Лебедев этого не забыл. – Этот там, наверху. Как вы сказали.

– Отлично. Пойдем посмотрим.

Боря-Шары был крепко примотан к стоматологическому креслу клейкой лентой.

Во рту у него с трудом помещалась большая упаковка бинтов. Глаза, точнее, один глаз – второй заплыл начисто – таращился, как у вытащенного на берег окуня.

– Надо же, – сказал Морозов. – А я, кажется, его где-то видел.

Он подошел ближе и спросил у связанного:

– Эй, братец, я тебя видел?

Боря что-то промычал в ответ.

– Ну ничего, ничего, – успокаивающе проворковал Игорь. – И тебя вылечат, и меня вылечат. Все там будем.

Он внимательно осмотрел тело, указал Славе на правую руку пленного.

– Вот эту примотай на пол-локтя дальше. Чтобы пальцы на подлокотник умещались.

Пока Лебедев разрывал путы, Морозов обратился к Боре:

– Ты, дружок, пойми, я не со зла. Просто так ведь ты ничего не скажешь.

Боря отчаянно мычал, пытаясь вытолкнуть кляп.

– Ты же гордый, – продолжал Игорь, придвигая ближе к себе поднос с инструментами. Гадкими стоматологическими инструментами. Увидев их, Боря Шары струхнул. Но куда больший страх у него вызвало внезапно изменившееся лицо Морозова. Словно куда-то таяли мягкие черты, заострялись скулы, поджимались губы, а глаза… глаза прищуривались так, что Боря чувствовал себя уже мертвым. Видел свое тело на анатомическом столе. Голое. Холодное. Мертвое. Под равнодушным взглядом патологоанатома.

– Ты же меня не уважаешь, – говорил Морозов, натягивая резиновые перчатки. Он включил свет, мир вокруг Бори погрузился в темноту, осталась только слепящая галогеновая лампа. – Я не по понятиям живу. Я лох. Парашу не нюхал. Понтов у меня нету.

– Готово, – сказал Слава.

– Ага, вот и замечательно. Спасибо тебе, давай-ка выйдем. Пусть наш друг подумает о жизни.

Они вышли из кабинета.

– Слава, дорогой, ты мне очень помог. Так что сейчас ты иди домой, я тут сам… – Игорь тряс руку Лебедева.

– Да ладно, – смущенно басил борец. – Я всегда.

– Спасибо, спасибо. Действительно помог. Так что если что, обращайся. Помогу, чем могу.

– Ерунда, все нормально.

– Только одна просьба, Славик. – Морозов чуть-чуть наклонился вперед. – Ты никому не говори про это…

– Это вы о чем?! – Слава удивился.

– Вот и славно. – Морозов хлопнул Лебедева по плечу. – А я назад, к пациенту.

Когда он вернулся в комнату, Боря всеми силами пытался вырваться из липкого плена.

– Торопитесь куда-то, молодой человек? – поинтересовался Игорь. – Кстати, на чем я остановился? Ах да! Ты ж меня не уважаешь. Просто так ничего не скажешь. Ты у нас самурай! Гордый воин! Последний из могикан, презирающий боль. Но вот беда, мне очень надо знать, кто тебя сюда прислал. С канистрой бензина. И еще очень мне интересно, кто тебе дал ключи и код к сигнализации. Но ведь ты не скажешь?

Морозов с сожалением и надеждой посмотрел на Борю.

Тот отчаянно толкал языком бинт.

– Или скажешь? – Игорь аккуратно вытащил кляп.

– Сука! Псих! Сука! Я тебя, бля…

– Понял, – Морозов втолкнул бинт обратно. – Я почему-то так и думал. Прежде чем мы начнем, я должен тебя предупредить. В этой комнате совершенно звуконепроницаемые стены. Так что ты можешь сколько угодно звать на помощь. И называть меня всякими нехорошими словами. Этого никто не услышит. Еще, видимо, надо пояснить. Это место – почти музей. Таких кресел уже давно не делают и не используют. Медицина, друг мой, сделала большой шаг вперед. И теперь стоматологические операции ведутся почти без боли. Никаких сверл, никаких крючков. Химические растворы, точная лазерная хирургия. Праздник! А все это… Все это темное наследие конца двадцатого века. Для тебя это все равно что средневековье.

Игорь взял из набора инструментов нечто отдаленно напоминающее тиски.

– С чего начнем? – спросил он связанного. – У нас есть два пункта на сегодня. Ротовая полость и пальцы рук. Ну, давай, на твой выбор. Пальцы или рот?

Боря-Шары начал дергаться.

– Вот и я не знаю, – покачал головой Игорь. – Давай-ка мы начнем с ротовой полости. Уж очень ты грязными словами выражаешься, наверняка есть у тебя какая-нибудь гадость. Кариес там, плохие пломбы.

Он примерился и с хрустом запихнул тиски в рот пленного. Потом вытащил кляп. Покрутил какие-то гайки, приборчик раскрылся в разные стороны.

– Эта штука применяется, когда больной не может держать рот открытым. Очень удобно, – прокомментировал Морозов. – Ну, давай посмотрим…

Он сунул было зеркальце Боре в рот, но тот дернулся.

– Ну, ну, спокойней, – пробормотал Игорь и зафиксировал голову связанного. – Вот так. Вот…

Он некоторое время водил зеркальцем, потом удовлетворенно крякнул и пояснил:

– Кариес. Дупло. Хорошее такое. Скоро заболит. А ты как думал? Неужели папа не учил тебя, что плохие слова говорить нехорошо? Что после этого надо чистить зубы? Чтобы не было дырочек и не было больно. Не говорил тебе папа такого?

Боря попытался было рассказать про спички, но не смог. До боли растянутые челюсти не позволяли даже мычать.

– Знаешь, – Морозов нажал рычажок, и старая бормашина омерзительно завизжала, – когда-то этот метод лечения применялся в специальных психиатрических больницах. СПБ. Правда, смешно? Сейчас этим сокращением именуют Санкт-Петербург. Некоторых политических деятелей прошлого века в этих дурках некоторое время держали. Иногда безрезультатно. Называется то, что мы сейчас будем с тобой делать, перфорация ротовой полости без наркоза. Понимаешь? Я поначалу думал позагонять тебе под ногти гвоздей, но потом решил оказать уважение. Не каждого врага народа так… лечили.

Он по-доброму взглянул Боре в глаза, улыбнулся. И принялся растачивать небольшое дупло на зубе мудрости.

Когда бур достиг чувствительных зон, Боря-Шары не выдержал. Он описался.

– О, – прокомментировал Морозов, брезгливо глядя вниз. – Ты хочешь мне что-то сказать. Точно. Я в этом уверен, ты хочешь со мной поговорить. Я сейчас немного ослаблю тисочки, а ты мне скажешь, да или нет. Хорошо?

– А… – промычал через слезы Боря.

– Вот и ладненько.

Через час Боря-Шары лишился зуба мудрости. Под общим наркозом.

Над Питером вставало солнце.

– Валера? – Игорь стоял у окна, глядя на просыпающийся город. – Дело важное. Разбуди, пожалуйста, Михаила с Сашкой. И дуйте ко мне в клинику. У меня тут есть интересный случай. Из медицинской практики. И коньяку возьмите.

Вместе с мужчинами прибыла встревоженная Лидия.

– Тебя-то чего принесло? – проворчал Игорь.

– Если ты требуешь с утра коньяк, то дело серьезное, – отрезала Лида. Валера виновато пожал плечами. – К тому же мне на работу.

– Может быть, это и кстати. – Морозов махнул рукой наверх. – Туда.

Когда все поднялись наверх, Боря еще не отошел от наркоза. Он вяло шевелил руками, глаза то и дело убегали куда-то под брови.

– Боже мой, кто его так отделал? – поинтересовался Валера.

– Это не я, – честно сказал Игорь. – Это Слава постарался.

– Борец? – спросил Вязников.

– Да, помнишь, наверное?

– Как забыть?.. Я тот номер с подковами до сих пор с содроганием вспоминаю… А почему он в таком виде?

– История сложная, – покачал головой Морозов и, как мог связно, изложил ночные события. – А теперь дайте коньяк.

Лида вытащила извилистую бутыль «Арарата».

– Держи.

– Ты дурак, Игореха, – сказал Вязников, садясь рядом с Борей и рассматривая его искуроченную физиономию. – Ты полный дурак! Какого хрена тебе понадобилось ехать в одиночку? Это что? Геройство?

Морозов пожал плечами. Он весь осунулся, под глазами темнели круги. Стержень, который держал его всю ночь, вдруг куда-то пропал, на душе было погано, в желудке пусто.

– Какое, на фиг, геройство – человека пытать? – пробормотал Игорь, откупоривая бутылку. – И потом, вы что, хотели сами это все…

Он обвел рукой комнату и не окончил фразы.

– Оставь его, – тихо прошептал Полянский. – Ему сейчас не очень…

Вязников хмыкнул. Пару минут помолчал, рассматривая пускающего пузыри Борю.

– Какую дозу ты ему вкатил? – вдруг спросила Лида.

– Максимальную, – отозвался Морозов и опрокинул бутылку горлышком себе в рот.

– Во дурной, – покачала головой его сестра, прощупывая пульс связанного.

– Ладно, – подвел итог Вязников. – Игореха, ты, в принципе, все правильно сделал, молодец. Одному только не надо было идти, а так… все верно. Ты отдыхай, наверное. А мы подумаем, как тут быть. Согласен?