Текст книги "Русский клан"

– И в баню теперь, – добавил Рогожин. Настроение улучшалось.

Дом Вязниковых.

Февраль

Он проснулся от шороха. В комнате царил утренний полумрак – визитная карточка севера. На часах – четверть восьмого. Вики рядом не было, она стояла у окна, облитая черно-синей водой зимнего утра. Саша услышал, как она тихо смеется.

– Что случилось? – Вязников повернулся на другой бок, чтобы лучше видеть жену.

– Вставала в туалет. Дети своим шуршанием разбудили. А теперь смотрю в окно, как они снег лопатами отгребают, – сказала она и усмехнулась.

– А что там смешного? – уже более заинтересованно спросил муж.

– Да Эрик маленькую Эллочку в снегу периодически валяет.

– А Катя где?

– Машину прогревает.

Машину по молчаливому согласию решили отдать старшей дочери. Эллочка не стала спорить, хотя водила не хуже сестры. Тем более что обычно она ездила вместе с Катей до Академии культуры, по дороге забрасывая брата в школу. Младшую хитрюгу вполне устраивала роль пассажира при личном шофере.

Александр поднялся с кровати, сгреб одеяло и, накинув его на плечи, подошел к окну.

Хмыкнул. Эрик на полусогнутых ногах попытался в очередной раз сунуть сестренку в наваленный сугроб.

Эллочка нырнула в сторону, и в снег полетел брат. Вовремя выехавшая из гаража машина послужила защитой для младшей сестры. Она тут же юркнула в теплый салон и показала брату язык. Тот с наигранной обидой отряхнулся, поднял брошенные рюкзаки. Саша стоял у окна, пока автоматика не закрыла гаражные двери и в темноте не растворились огни «ситроена».

– Может, немного поваляемся? – спросила Вика, устраиваясь на кровати.

На часах было двадцать минут восьмого.

– Пожалуй, – отозвался Вязников.

Он только успел поудобнее устроиться на подушке, как почувствовал, что его осторожно толкают в плечо.

– Вставай, соня, – услышал он. Жена уже умылась и блистала свежестью. – Уже девять часов. Через час выезжать.

– Ничего себе… Прикорнул.

Вставать не хотелось. По телу гуляла ленивая дремота, веки были тяжелыми и закрывались сами собой.

В окно несмело заглядывал северный рассвет. До восхода солнца еще как минимум минут пятнадцать. И если повезет, то он сможет наблюдать его сидя в столовой за чашкой горячего кофе. Вязников резким движением отшвырнул одеяло.

Через пару минут, уже одетый и готовый к выходу, он спустился в столовую. Место главы дома уже было сервировано к завтраку. Вика стремилась поддерживать традиции. Завтраки были чем-то большим, чем просто поглощением еды. Ритуал. Едва ли не священнодействие. «Кофе на завтрак из обычной кружки – испорченное настроение на весь день!» – возмущалась она и подавала ему ароматный напиток исключительно в фарфоровой, крошечной чашечке, заваривая его не в автомате, а в джезве, заботливо переливая в кофейник. Однажды, когда Вика приболела и кофе пришлось заваривать самому, Александр даже немного расстроился. Сам того не желая, Вязников прочно увяз в установленном порядке. И не жалел об этом.

– Кушай, приятного аппетита, – сказала Вика.

– И тебе того же.

Когда в чашечке плеснул клубящийся паром кофе, Саша спросил у жены:

– Эллочка все так же встречается со своим однокурсником?

– По крайней мере, на прошлой неделе все было именно так, – ответила Вика. – Ты ее знаешь. Стрекоза еще та. Так что за сохранность сердца этого молодого человека я не поручусь.

– С ней нужно будет поговорить. В любом случае, будет Катерина рожать или нет, Элла должна знать, что случилось.

– Ты хочешь, чтобы я поговорила? – спросила Вика, подливая ему кофе.

– Не уверен…

– Как скажешь, милый. – Вика посмотрела в окно. – Боже мой! Ты только посмотри!

Окно в столовой выходило строго на восток. Это была прихоть матери Александра, запроектированная еще в те времена, когда они строили дом. Елена Александровна считала, что любой человек каждый день должен видеть, как просыпается и восходит солнце. Особенно тут, где в зимнее время так легко можно впасть в спячку, эмоциональную, душевную…

– Удивительно, – прошептала Вика. – Эта картина оставляет впечатление невесомости. Словно гусиный пух рассыпали. Так и хочется нырнуть…

– Да, картина феерическая.

Они долго рассматривали огромный, бурлящий золотом шар, встающий из-за леса.

– Мы поедем на одной машине? – спросила Вика, когда сияние утреннего светила начало резать глаза.

– Нет. Будет лучше, если мы с тобой поедем в нашей машине, а Миша на своей, – ответил Вязников. – Знаешь, на всякий случай. Это, я думаю, безопасней.

Он нахмурился. Любые проблемы отвлекали его от работы. Времени не хватало.

– Все. Пора. – Александр резко поднялся. Стул неприятно скрипнул по дереву пола.

Через двадцать минут две машины, черный «фольксваген» Вязниковых и серебристая «хонда» Полянских, взяли курс на Питер, затянутый в синеватую вуаль смога.

В одиннадцать ноль пять машины остановились на Остроумова.

– Тут оставим машины, – сказал Вязников. – Чтобы внимания не привлекать. До Карташихина дойдем пешком.

– Какой дом? – спросил Полянский.

– Девятнадцать, – ответила Вика. – Третий этаж.

Когда они позвонили в обитую черным кожзамом дверь, с той стороны даже не удосужились посмотреть в глазок. Звякнула цепочка, щелкнул замок. Александр только головой покачал.

Парнишка на первый взгляд был нормальным человеком. Черноволосый, смуглый, в меру высокий, он чем-то напоминал итальянца.

Хозяин квартиры смотрел на них с неприятным удивлением. Влад не расположен был с утра принимать гостей. Однако реальность имела на этот счет свои виды.

– Здравствуйте, – вежливо начал Саша. – Меня зовут Александр Алексеевич Вязников. Я – отец Катерины.

В его словах на первый взгляд не было ничего угрожающего, но отец вашей подруги, который приходит утром, да еще в сопровождении, – это не самый хороший знак.

– Что-то случилось? – нервно спросил Влад. Он открыл дверь шире, махнул в сторону квартиры. Проходите, мол.

– Нет-нет. Все в порядке, – ответил Вязников, проходя внутрь. Он быстро огляделся.

– Тогда чем обязан? – поинтересовался Влад. К нему постепенно возвращался апломб.

Саша, проигнорировав вопрос, продолжал:

– Это, – он сделал жест в сторону Вики, – моя жена. Виктория Леонидовна. А это – Михаил Иванович Полянский. Мой адвокат.

После этих слов Влад напрягся. Слово «адвокат» не могло означать ничего, кроме неприятностей. Неожиданно ему показалось, что ответ найден. «Кино и немцы! Да они хотят меня женить! Я ведущий местного телеканала. С перспективой карьерного роста. Они просто хотят меня женить! Сейчас будут торговать собственную доченьку!» На какой-то момент он даже прикинул сумму, за которую мог бы продаться.

– Проходите в гостиную, – выдавил молодой человек.

Вика села на край кресла, Миша скромно встал рядом. Саша тем временем подошел к окну и, глядя сквозь занавеску, продолжал:

– Мы, Владимир, если вы будете к нам благосклонны, надолго вас не задержим.

– Так чем я могу вам помочь? – спросил Влад, предвкушая. Единственное, что его смущало, так это то, как смотрела на него Вика. Так обычно рассматривают белую мышь в лаборатории, перед тем как подвергнуть ее какому-нибудь бесчеловечному опыту.

– Дело в том, что мы бы хотели получить от вас информацию о ваших родителях. Максимально полную: год рождения, где они живут и в какой больнице хранится их карточка.

– Что за черт? – Влад ожидал чего угодно, но такого бреда… – Зачем это вам?

Отец Катерины и бровью не повел:

– Молодой человек, я продолжу, и вам все сразу же станет понятно. Итак. Нам необходимо знать все о здоровье ваших родителей. А также все о вашем здоровье. Для проверки родителей нам будет достаточно года рождения, имени, фамилии и больницы, где находится их больничная карта. А вот с вами придется повозиться. – Он отвлекся от созерцания окна и посмотрел на Владимира. – Нам необходимо, чтобы вы сами посетили больницу и сдали все анализы, которые мы потребуем. Расходы не должны вас беспокоить. Мы все оплатим.

– С какой стати? – Влад прислонился к комоду и сложил руки на груди.

– Причина, – понимающе кивнул Вязников. – Все очень просто. Моя дочь ждет от вас ребенка. Аборт она сделает только в одном случае – если вы непригодный материал для отцовства.

Влада словно по лицу хлестнули. Он закусил губу. Но промолчать не смог.

– Драматургия у вас хромает. Где же заключительный аккорд этой пьесы?

Александр удивленно поднял бровь.

– Вы о чем?

– Что же вы не требуете от меня, чтобы я женился на вашей дочери?! Это было бы логично.

– Ну да, – Вязников снова отвернулся к окну, – было бы логично. С вашей точки зрения, может быть. Но дело в том, что ни она, ни я этого не хотим.

– Чем это я вас… – начал было Влад, но осекся. – Вы сказали «она»?

– Вы не ослышались. Она не хочет за вас замуж.

Полянский, наклонив голову, присматривался к парнишке. У Вязникова, который видел этот взгляд, сложилось впечатление, что Миша прикидывает, как поудобнее сложить «ведущего телевизионного канала» в мешок для транспортировки.

«Адвокат, – уважительно подумал Вязников. – Представитель закона».

Владимир нервно провел рукой по волосам. Некстати вспомнилась старая шутка: «Тот, кто говорит, что знает о женщинах все, не знает о них ничего».

«Что у него, в сущности, есть? – спросил себя Вязников, стараясь, чтобы жалость к Владу не вылезла наружу. – А ничего у него нет. Он просто ведущий новостей. Лицо с озвучкой. Может быть, когда-нибудь, если повезет, он сумеет оказаться в нужное время в нужном месте. Сделает какое-нибудь свое шоу типа „Последний герой“ или „Севайвер“. Где все друг дружку кидают и мило улыбаются в лицо. Это, мол, только игра. Ничего личного. Бизнес. – Александр еще раз огляделся. – А все-таки приятно, что дочь у меня умница, – с нахлынувшей теплотой подумал он. – Понимает, котенок, что с этим каши не сваришь».

Квартирка была стандартная. Самая подходящая для обывателя, у которого водятся деньги, но мозгов для их правильного употребления нет.

– Чтобы не возникало лишних вопросов, – добавил Вязников, – вы можете проконсультироваться у адвоката. Наша просьба вполне разумна и законна. – Он кивнул в сторону Полянского.

– Когда нужно пройти обследование? – без выражения спросил Влад.

– Прямо сейчас, – подал голос Михаил.

– Хорошо, я переоденусь.

Владимир вышел в другую комнату.

Саша тем временем достал мобильный и набрал номер Игоря.

– Привет! Будем где-то через полчаса. Готовь свои ножички.

– Ухмыляясь, приближаются с ножами, – себе под нос пробормотал Полянский.

Влад тем временем натягивал на себя пиджак. На смену безразличию снова накатила ярость. «Катька! Эта стриженная под мальчишку гадина! Стерва! – чуть не взвыл Влад. – Ребенка ей захотелось!» На глаза попался телефон. Он глянул на часы. Начало двенадцатого. В академии как раз перерыв между занятиями. Не колеблясь, Влад набрал номер телефона. Через пару гудков трубка отозвалась:

– Говори! – сухо приказала Катя. Владимир немного растерялся. Ему казалось, что беременная незамужняя женщина должна хвататься за мужика всеми силами.

– Ты что?! Не могла сделать аборт?! – яростно зашептал в трубку Влад. – Я бы все устроил!

– Я не хочу его делать, – безразлично ответила она.

– А что ты хочешь?! Давай! Давай наконец выясним отношения!

– Между нами нет никаких отношений. Неужели ты не понял? Я освобождаю тебя от всех обязанностей. Никаких проблем у тебя не будет,

– Так ты поэтому выслала ко мне своего отца с адвокатом?!

– Нет. Боюсь, что ты не поймешь, – устало ответила Катерина.

– Да ты что?! Меня за дурака держишь?!!

– Нет.

– А как же наш ребенок? – растерялся Владимир.

– Это только мой ребенок. Тебе он совершенно не нужен. Карьере мешать будет. На фига тебе это все? Единственное, что от тебя требуется, – это анализы. Быстро и просто. Я хочу знать, что твои гены нор… ну, не принесут неприятных сюрпризов.

– Это и мой ребенок тоже! Я отец! И если надо, я через суд добьюсь отцовских прав! Я вообще у тебя отберу ребенка!

Трубка отозвалась короткими гудками. Владимир отшвырнул ее в сторону и развернулся. На него из дверного проема смотрел Александр.

– Миша, – крикнул Вязников в коридор, – подгони машину. Пожалуйста.

– Договорились! – отозвался Полянский.

– Молодой человек, – устало обратился Саша к Владимиру, когда за адвокатом хлопнула дверь. – Я понимаю, что мы сейчас вломились в вашу жизнь, доставили вам неудобства. Это, конечно, плохо. Но заметьте, мы сделали это довольно легко…

– Это мой ребенок! – крикнул Влад.

Александр тяжело вздохнул:

– Научитесь слушать…

– Это мой ребенок, и я буду бороться за него! Просто так я его вам не отдам. Придется много заплатить!

Вязников почувствовал тошноту.

– Что-то я расслабился, – пробормотал Саша.

– Что? – Влад не расслышал.

Вместо ответа Вязников движением ладони швырнул ему в лицо какую-то абстрактную статуэтку, стоявшую на тумбочке, как на постаменте. Владимир заслонился и не увидел, как Катин отец оказался совсем рядом. Потом дыхание куда-то пропало. Кулак Вязникова крепко, но не в полную силу впечатался в солнечное сплетение. Влад захрипел. Александр аккуратно прихватил парня за кадык. Держал прочно, но осторожно.

– Научись слушать до конца, – прошипел Саша в лицо хрипящему телеведущему. – Особенно людей, которые могут тебя искалечить. Мы пришли и вытерли о тебя ноги. Пришли легко. И нашли тебя просто. Пойми, скудоумный, что с такой же легкостью я могу превратить тебя в инвалида, который не то что детей иметь – ходить не сможет. Если только под себя! Одно слово на тему «отсужу у тебя ребенка» кончится тем, что забирать твое заявление из суда пойдут твои родители. Я понятно объясняю? Понятно?

Он заглянул в глаза Владу и обнаружил, что они стремятся закатиться.

– Милый, ты не даешь ему слова сказать, – сказала наблюдавшая за процессом воспитания Вика.

– Да? – Вязников обернулся к жене, не выпуская Влада. – Видимо, я немного перебрал?

– Я думаю, что перебрал. А то кончится все, как в прошлый раз. Опять «скорая», реанимация…

Влад слышал то, что говорила Вика. Зрачки расширились, он что-то замычал.

Разговор про «прошлый раз» был чистой воды блефом. Но на запуганного «папашу» оказал удивительное воздействие.

– Все понял, – прохрипел Владимир. – Все понял, отпустите.

– И хорошо, – мягко согласился Саша, отпуская парня и расправляя его костюм. – Очень хорошо. Сейчас поедем, все сделаем. Быстро, просто. Никаких забот!

Вязников улыбался по-доброму. Его лицо лучилось радушием. Даже глаза, бывшие секунду назад холодными и колкими.

«Фольксваген» плавно затормозил у главного входа в клинику. Мужчины покинули салон, а Вика поехала на парковочную стоянку.

– Я скоро, – кивнула она Саше.

Полянский и Вязников молча сопроводили юношу через фойе, заставленное живыми цветами. Поднялись на четвертый этаж. Тут пахло лекарствами, сновали люди в белых халатах. Вязников, возглавляя процессию, уверенно открыл дверь в кабинет, пропуская Михаила и Влада вперед.

В светлой комнате, где ничто не напоминало о медицине, сидел Игорь и что-то быстро набирал на компьютере. На звук открываемой двери он поднял голову и благожелательно поднял брови.

– Добрый день, – поздоровался Игорь, поднимаясь из-за стола. Он был одет в зеленую робу хирурга, маска сдвинута вниз, на столе валялась шапочка.

– Владимир, – обратился к Владу Саша, – это Игорь Юрьевич. Он будет руководить вашим обследованием.

– Мы тебя не отвлекаем? – поинтересовался Полянский у Морозова.

– Нет, все нормально. Все, что нужно было, я сделал, так что теперь я в вашем распоряжении. Значит, так, Владимир, сейчас вы снимете верхнюю одежду и передадите ее Михаилу. Он повесит ее в гардероб. А вы пойдете со мной.

– Когда все кончится, я отвезу вас домой, – добавил Вязников.

Парнишка снял пальто, натянул на ботинки специальные пакетики. Он делал все медленно, апатично.

– Что теперь?

– Теперь прошу вас. – Игорь распахнул вторую дверь кабинета. Обернувшись к Вязникову, пояснил: – Валера займется родителями.

Когда они вышли, Полянский поинтересовался:

– Что ты с ним сделал? Телеведущий больше напоминает снулую рыбку. А так брыкался…

– Ничего, – дернул плечами Вязников. – Подержал за кадык.

– Боже мой, – покачал головой Миша. – Как непедагогично…

– Зато дешево, надежно и практично!

– Ха, в логике тебе не откажешь. Ладно. Давай подождем.

Когда они устроились на стульях у стены, вошла Вика.

– Ну что? – спросила она. – Сдали?

– Естественно, – ответил Александр, принимая у нее полушубок.

– Тогда Валерке позвони…

– Валера, привет, это я. – Вязников уже говорил в трубку. – В общем, записывай. Савельев Иван Андреевич, тысяча девятьсот пятидесятого года рождения, и Савельева Анна Тимофеевна, тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения. Оба живы, и оба уроженцы Питера. Находятся на учете в центральной больнице. Информации об участковом враче нет. Записал? Отлично. Жду.

– Как тебе перспективный родич? – спросил у Вики Полянский.

– Классический вариант обывателя. Ничего особенного: ни хорошего, ни плохого. Да ты сам видел. Квартира – как контора, ничего живого. Никаких хобби, фотографий. Не говоря уж о традициях. Никаких корней. Перекати-поле. Чему он может научить ребенка?

– Норма вещей, – согласился Михаил. – Живут, сами не знают для чего.

– Миша, – обратился к нему Вязников, – давай рассмотрим «черный» сценарий. При каких условиях Савельев может отобрать у нас ребенка?

Полянский удивленно поднял брови:

– Ребенка он может отобрать только в том случае, если докажет, что мать не в состоянии прокормить чадо либо своим поведением наносит ущерб воспитанию ребенка. Но это из области юношеских фантазий. Доказать отцовство не так просто. То есть сам генетический тест – штука элементарная, но очень дорогая. А он не произвел на меня впечатления богатого человека. Это ему объяснит любой юрист. Среди адвокатов очень мало идиотов. А уж доброхотов среди них нет совсем.

Вязников встал, подошел к окну. Выглянул.

– Знаете, – задумчиво сказал Саша, – там у него отличное место для снайпера.

– Где? – спросила Вика. – У кого?

– Там, где Влад живет. На крыше соседнего дома. Вся квартира как на ладони.

– Ой… – Полянский махнул рукой, но внутри него закралось сомнение. – Я тебя уверяю. До этого не дойдет.

Александр не ответил.

Когда в кабинет вернулся Игорь, все были до предела озабочены.

– Ну что? – усмехнулся он, глядя на их ожидающие физиономии. – Рано еще. Я вообще-то пришел сообщить, что некоторые анализы в силу своей специфичности будут готовы только через неделю. Пока могу только сказать, что ничего тяжелее похмельных головных болей я не нашел. Да и вообще вряд ли там будет что-то особенное. Генетический материал на редкость качественный.

– Остается просветить его родителей, – сказал Вязников.

– Кстати, сейчас, – Морозов взялся за телефон. – Валера, ну как у тебя? Уже? Легкая у тебя рука.

Некоторое время Морозов слушал.

– Спасибо, Валер, все тогда. Вечером увидимся. – Игорь повесил трубку. – Ну, надо сказать, что нам до странного везет. Все в порядке. Сердце в норме. Сахарного диабета нет. Даже аллергий нет. Никаких параличей и прочей дряни. У отца с возрастом возникли проблемы с сосудами, но он всю свою сознательную жизнь, по словам участкового, курил. У матери была операция – вырезали камни в почках. Неделю подождем результатов теста на генетику. И… все.

– Очень хорошо, – облегченно вздохнул Вязников.

Игорь широко улыбнулся.

– Теперь Катерину к Лиде. Тесты, осмотры. Все как положено.

Вязников кивнул.

– Ну вот и замечательно, – хлопнул по столу Морозов. – Теперь я удаляюсь, ваш пациент вернется минут через пятнадцать. Будете провожать?

– Да.

– Хорошо. А у меня дела.

Игорь махнул рукой и исчез за дверью.

– Знаешь, – тихо сказал Полянский, который все это время говорил по телефону. Вообще мобильный у адвоката звонил не переставая. – Мне тут приятель из Инкомбанка звякнул. Конечно, за эти данные его уволить могут в два счета, но дело не в этом. Наш клиент…

– Кто? – нахмурился Вязников.

– Ну, Влад этот, – разъяснил Миша, – живет в кредит. Квартира в кредит, машина тоже. Платит исправно. Но на ближайшие двадцать пять лет у него ни на что денег не будет. Квартира родителей под залогом. Он себе не то что ребенка позволить не может, даже филателия для него невозможное хобби. Его жизнь сейчас полностью в распоряжении банка. Ну, может быть, лет через пять, когда основная часть будет погашена, парень сможет позволить себе какое-нибудь безобидное увлечение. Типа коллекционирования пробок от бутылок с пивом. Жена и ребенок сейчас для него – это финансовая смерть. Так что он может дергаться сколько угодно, все это разговор в пользу бедных, не более того.

Саша поморщился:

– Тоскливое зрелище.

– А был ли у него выход? – спросила Вика.

– Выход есть всегда. Нужно только напрячься. Он мог жить с родителями и копить деньги на более просторную квартиру, где уместились бы два поколения. Или искать землю, подальше, но подешевле…

– Выход есть всегда. Но если кишка тонка, то… – Вязников развел руками. – Конечно, проще всего взять кредит и не думать ни о чем. Жить в долг.

Когда вернулся Влад, они отвезли его домой.

По дороге никто не проронил ни слова.

Дом Морозовых

Лида вымыла руки и тщательно высушила их полотенцем. Время пять часов вечера. Вот-вот должна прийти старшая дочь Вязникова. Рабочий день заканчивался, и в кабинет то и дело врывался свет автомобильных фар. На углу подмигивала зеленым светом реклама молодежного клуба. Несмотря на напряженный день, Лида не испытывала усталости. Удивительная легкость появилась в ее движениях. Ей казалось, что она не ходит, а летает. Ею целиком и полностью овладело предвкушение. Дом. Свой дом. Эскизы, проекты, тяжелые балки, стены. Вся эта суета, когда в каждом углу что-то происходит, изменяется.

Всю свою жизнь она прожила в отцовском доме, и даже после того, как вышла замуж, Лида все равно ощущала свою принадлежность к отцу. Муж как бы становился на второе место, а ей так хотелось видеть Валеру главой дома, настоящим хозяином, прислонившись к плечу которого можно чувствовать себя такой защищенной.

Ее мысли были прерваны коротким стуком в дверь.

– Входите.

– Здравствуйте, – смущенно улыбнувшись, сказала Катя, заходя в кабинет.

– Привет, – ответила Лида. – Как себя чувствуешь?

Катерина пожала плечами и неуверенно ответила:

– Ничего. Только по утрам нехорошо бывает. Немного тошнит.

– Это ничего страшного, – улыбнулась Лида, – все в порядке вещей. Организм подстраивается под новые условия. Идет перестройка биохимии, поэтому самые обычные продукты и запахи могут быть отвратительными. Через некоторое время это пройдет.

– А может быть, таблеточку? – спросила Катя. – Чтобы не тошнило.

– К сожалению, не придумали еще такую хитрую таблеточку. Нет, конечно, есть разные соединения, которые предотвращают, например, морскую болезнь, но травиться химией я бы не стала. Это слишком тонкий и индивидуальный процесс, чтобы решать его просто таблетками. Есть еще препараты растительного происхождения, основанные на генетически измененных травках, но это добро я вообще стараюсь никому не прописывать. Больше тебя ничего не беспокоит?

Катерина мотнула головой.

– Тогда раздевайся…

После осмотра Лида продолжила свой краткий инструктаж:

– Для того чтобы себе облегчить жизнь, постарайся быть внимательной к собственным ощущениям. Отмечай изменения в самочувствии. Если стало плохо, старайся найти причину. И каждый раз, когда мы с тобой будем встречаться, рассказывай мне о своих наблюдениях. Так мы найдем оптимальный вариант для твоего здоровья и здоровья ребенка.

Катерина была в порядке. Ничего страшного и необратимого не происходило.

– У тебя все хорошо, – с улыбкой подвела итог Лида. – Сейчас около трех недель. Позже, чтобы нам окончательно удостовериться, сделаем ультразвуковое обследование. И еще пару тестов. Можно даже узнать пол ребенка.

В ответ на это Катерина упрямо замотала головой:

– Не хочу. Не хочу знать пол ребенка. Пусть будет все так, как должно быть.

– Так ведь тебя никто не заставляет, – рассмеялась Лида.

Уже находясь рядом с машиной на подземной стоянке, Лида спросила у Кати:

– А почему ты не хочешь знать пол?

Катерина, открыв дверь своей машины, обернулась. Нахмурилась, а потом замялась, сомневаясь, что ее поймут:

– Потому что не хочу, чтобы ребенка уже сейчас воспитывали как мальчика или как девочку, – и еще добавила: – Не хочу общаться со своим ребенком в утробе через общепринятые клише.

Она скривила физиономию и дурным голосом проблеяла:

– Ну, ты же мальчик, ты должен вести себя сдержанно, или: ты же девочка, ты не должна быть драчуньей. – Катя замолчала, словно рассматривая в своем воображении пересказанные картины. – Я хочу воспитать сверхчеловека…

Она села в машину, привычно отключила вспыхнувший дисплейчик путеуказателя и через мгновение растворилась в темном февральском вечере. А сказанное ею слово продолжало звучать.

Мужа, как обычно, дома еще не было. Лида стремительно взмыла вверх по лестнице.

Она энергично стащила с себя выходную одежду и переоделась в коричневые брюки и мягкий серый джемпер. Повязала черные волосы красной повязкой и стала похожа на цыганку. Это сравнение ей не нравилось, но сейчас она нашла в этом определенный романтизм. Уже выходя из спальни, Лида на минутку заглянула в зеркало. Покрутилась. Хитро улыбнулась и спустилась на кухню, где уже была Полина.

– Привет! – воскликнула Лида.

В ответ Полина охнула и уронила уже почти вымытую кастрюлю в мойку.

– Ну ты меня и напугала, – выдохнула она, держась за сердце. – Я думала, что в доме, кроме меня и Юрия Павловича, никого, а оказывается, ты уже тут. Как ты умудрилась так незаметно?

– Да вроде и не старалась. Торопилась на кухню, думала, ужин готовить надо… – Лида пожала плечами.

– Ты знаешь, я уже приготовила все. – Полина вытерла руки. – Сегодня на работе так плова захотелось. Не поверишь, я даже его запах ощутила.

– Ну и замечательно. Значит, сегодня будем кушать плов, – легко согласилась Лида.

– А ты чего сегодня прям светишься? – подозрительно спросила Полина.

Лида было потянулась за тарелками, но остановилась:

– Свечусь? С чего ты взяла? – Она всегда ощущала странное неудобство, когда приходилось отвечать на чьи-то расспросы. Нельзя сказать, что Огарева была скрытной, нет, просто манера разговора Полины резко отличалась от всего, с чем Лиде приходилось сталкиваться. И хотя Игорь привел Полину в отцовский дом уже почти восемь лет назад, Лида всегда смущалась, когда жена брата интересовалась ее делами. – Не знаю, наверное день удачно прошел.

Огарева и не подумала рассказать Полине о принятом ими с Валерой решении. Они не были близкими подругами, хоть и жили под одной крышей.

Когда жена Игоря освоилась в новом доме и поняла, что ее муж наследник рода Морозовых, ее поведение изменилось не в лучшую сторону. Хозяйка несколько пренебрежительно смотрела на Лиду, которую поначалу это обижало. Только значительно позже к ней пришло осознание того, что такое поведение – это всего лишь вовремя не удаленный комплекс неполноценности Полины. Однако прозрачная стена между ними так никуда и не исчезла.

– Сегодня Катерина приходила, – сменила тему Лида. – Я порадовалась за нее: здоровая молодая мама, что в нынешнее время большая редкость.

– Да-да, мне Игорь говорил. Жалко ее. Кому она теперь нужна?

Лида нахмурилась:

– Нужна. Здоровая и способная нарожать еще кучу малышей, очень нужна. Обязательно найдется мужчина, который возьмет ее замуж.

– Ну, дай-то бог, – немного равнодушно отозвалась Полина.

Стол они накрывали в молчании.

В половине седьмого вечера хлопнула входная дверь. Пришел Игорь. Полина тут же сорвалась с места в прихожую.

– Привет, сестренка, – пробасил Игорь, заглядывая на кухню.

– Привет, – тепло отозвалась Лида и улыбнулась. Дверь снова хлопнула, Игорь обернулся. – Вот и Валерка. Иди встречай.

В начале девятого начали собираться гости.

Первыми объявились Вязниковы. В дверях сразу же началось столпотворение.

Когда в гостиную спустились дети Игоря – Марина и Роман, – а потом сын Валеры Сергей, галдеж накрыл весь дом.

Все говорили одновременно. Звенели стаканы, кружки, тарелки. Звучал смех.

Казалось, что в доме взорвался фейерверк, где вместо пороховых вспышек – голоса, шутки, смех. Все это сконцентрировано вместе, блестит, звучит, грохочет. Живое. Настоящее.

Старший Морозов стоял чуть в стороне от общего балагана, рассматривая наполненную взрослыми и детьми гостиную. По его губам бродила рассеянная улыбка.

– Жалко, Леха, ты не видишь этого…

Глаза защипало. Чтобы не показывать слез, Юрий Павлович отошел в сторону.

В его доме гомонил и смеялся результат всей его и Алексея жизни. На протяжении целых пятидесяти лет они строили свои крепости и воспитывали детей, делая основной ценностью сплоченность и силу.

Три поколения свободно поместились в его доме, сосуществуя словно единый организм. Где-то лучше, где-то хуже, но самое главное – вместе! Где такое встретишь, когда сплошь и рядом жена с мужем живут отдельными жизнями. И это считается нормой!

– Жаль, Леха, ты не видишь… – снова повторил Морозов-старший.

Его слова потерялись в поднявшемся шуме. В распахнувшуюся дверь вошли Лариса с Михаилом.

– А вот и Полянские!

Старшее поколение, не сговариваясь, потянулось к камину. Мужчин там уже ждала открытая бутылка коньяка, женщины довольствовались вином.

Вязников с улыбкой наблюдал, как вокруг Эллочки образовался круг из сверстников. Дочь что-то с упоением рассказывала, шутила, стреляя глазками направо и налево. Катерина сидела чуть поодаль, у нее был немного рассеянный вид. «Пожалуй, скоро надо будет вводить ее во взрослую тусовку», – подумал Александр.

В это время Полянский, упиваясь возможностью поухаживать за таким количеством дам, с удовольствием разливал вино по бокалам, одаривая каждую женщину загадочной улыбкой.

– Ну что? – как бы приглашая к беседе всех присутствующих, спросил Игорь.

«О господи, – подумала Лариса, – сейчас опять начнут про танки». В женском коллективе словосочетание «про танки» было условным сигналом к пополнению запасов терпения. Эта история имела глубокие корни. Года три назад, на очередном большом празднике, кто-то из мужчин затронул тему о роли бронетехники в современной армии.

Экскурс в танкостроение длился весь вечер; женщины скучали, умело скрывая тоску под фасадом вежливости. Особенности установки бронепластин, характеристики орудий, параметры двигателей были настолько «увлекательной» темой, что не клевала носом только Полина. Она просто заснула в самом начале беседы. Когда же споры коснулись новейшей разработки, танка МТ-100 «Черепаха», стало ясно, что праздник испорчен окончательно. Через некоторое время, аккурат на следующих клановых сборах, мужчины снова подняли животрепещущую тему «снаряда и брони».