Текст книги "Африканский казак"

Теперь все чаще в саванне можно было видеть стада антилоп, зебр, буйволов. У реки, широко расставив ноги и низко склонив длинные шеи, пили жирафы. Рядом на ветвях прибрежных кустов примостилась стайка обезьян. Опасаясь крокодилов, они подходили к воде по очереди. Каждая, уцепившись одной лапой за ветку, другой черпала воду и пила из ладошки. Широкоплечий вожак следил за поверхностью реки, время от времени что-то ворчал и те, что напились, спешили уступить место другим.

Перемена погоды благотворно повлияла на Дмитрия. С осла он слез и теперь бодро шагал вместе со всеми, чувствовал, как прибывают силы. На привалах читал грамматику хауса и донимал Хасана вопросами, а в пути с большим интересом наблюдал за тем, что происходит вокруг.

Видел, как на противоположном берегу разлившейся реки годовалые львята гоняли бегемота. Толстяк кормился в прибрежных зарослях и намеревался вернуться в реку, но озорники не пропускали. Все норовили зайти сзади и ухватить за ляжки. Издали сытая львица снисходительно наблюдала за тем, как резвится ее потомство. Она не стала вмешиваться даже тогда, когда обозленный бегемот громко фыркнул и сам перешел в наступление. Львята поспешно ретировались, и он оказался в реке. Лезть в воду и продолжать игру там они не захотели.

Но довелось увидеть и другие картины. В саванне шла постоянная борьба за жизнь. Пятнистые дикие собаки устраивали облавы на травоядных, искусно и неутомимо гоняли их к местам, где в засаде притаились матерые вожаки. Хитро экономили собственные силы и загоняли лишь слабых и больных, тех, кто оказывался последним в стаде. Засевшие в зарослях львы внимательно высматривали тех, кто ослабел после засухи. Гиены рыскали в поисках самок антилоп с новорожденными, которые еще не могли самостоятельно спастись бегством. На краю ближайшего болота крупная черная кобра безжалостно молотила о землю тонкую зеленую змейку, заползшую в чужие владения.

Последнюю сцену Дмитрий наблюдал вместе с Хасаном, который задумчиво произнес:

– У змей, как и у людей, самый непримиримый враг тот, кто ест ту же пищу, что и ты.

– Ну сейчас в саванне много пищи. Всем хватает.

– Много, но тот, кто слаб или болен, своей смертью здесь никогда не умирает. Даже слона грифы и гиены начинают рвать до того, как он испустит последнее дыхание.

– Тем не менее нельзя сравнивать людей с животными, – возразил Дмитрий. – Людям ведомо милосердие.

– Воистину это так, но порой человек становится хуже любого зверя. Самцы яростно бьются за самок и участки, на которых они пасутся или охотятся. Но ни одна тварь не убивает собственных самок и детенышей. Люди же так поступают.

– Да, некоторые люди совершают такие преступления.

– Одной молитвой и добрым словом тех, кто стал таким злодеем, не обуздать. Против них нужна сила. Поэтому я и перестал быть школьным учителем.

– К силе нужно и ум добавить, и знания.

Хасан согласно кивнул, хотел что-то сказать, но к ним уже спешил проводник.

– Вода в речке начала спадать! – радостно сообщил он. – Теперь дожди пойдут только по вечерам, и мы можем делать большие переходы. Владения вождя Назимба-Мбангу начинаются вон за тем перевалом!

– Слава Аллаху! – воскликнул Хасан. – Кончились эти дикие места.

28

За перевалом открылась просторная долина, на которой густые лесные массивы чередовались с пастбищами и небольшими участками обработанной земли. Стада белых и пестрых коров с высокими жировыми горбами и длинными острыми рогами отлично смотрелись на зеленой траве. На полях мужчины старательно рыхлили мотыгами красную землю, сеяли кукурузу и просо. Возле небольших деревушек, в каждой не более десятка соломенных хижин, на небольших грядках работали женщины. Еще издали проводник выкрикивал приветствия, в ответ звучали шутки и смех, и успокоенные люди продолжали работу.

– Они уже слышали о разгроме махдистов и верят, что набеги за рабами больше не повторятся, – сообщил проводник. – Скоро сами увидите, какие укрепления вождь Назимба-Мбангу возвел вокруг своей столицы. Когда становилось известно о приближении охотника за рабами, за ними находили убежище все роды его племени вместе со своим скотом.

Укрепление оказалось весьма солидным, сооруженным по всем правилам военного искусства. Оно состояло из глубокого рва, дно которого было завалено ветвями с длинными колючками, и частокола из толстых бревен высотой в два человеческих роста. Для удобства наблюдения и обстрела подступы к нему были расчищены от кустов и деревьев, а в некоторых местах, как поведал Хасан, устроены специальные ловушки – ямы, искусно прикрытые травой. Одни – с вкопанными на дне острыми кольями, другие – с ядовитыми змеями, которых специально подкармливали мышами и лягушками.

Ясно, что овладение такой крепостью для неприятеля, вооруженного даже мушкетами, является сложной задачей. Вот если против нее выставить пушки – тогда дело другое.

Путники проследовали мимо крепостных ворот, сооруженных из массивных балок, и оказались на главной улице селения. Мимо небольших хижин и загонов для скота они вышли на просторную круглую площадь, с трех сторон окруженную низким навесом. С четвертой стороны возвышалась огромная коническая крыша жилища самого вождя.

В селении Хасана помнили, старые знакомые пришли его поприветствовать. Оказал честь даже один из советников вождя, сгорбленный лысый старичок. Среди своих голых соплеменников он выделялся сплетенной из травы шапочкой с воткнутым в нее страусиным пером. Но еще более пышный головной убор оказался у начальника стражи – колпак из леопардовой шкуры, увенчанный пучками пестрых перьев. Еще имел он накидку из шкуры зебры, массивный кинжал в ножнах из крокодильей кожи и длинное копье. Его молодцеватой выправке мог бы позавидовать любой боевой генерал, но особенно сильное впечатление производили гладкие бедра и ягодицы воина, натертые жиром и украшенные особой татуировкой – причудливыми узорами из верениц крохотных бугорков.

Путников разместили в отдельной хижине, сказали, что вождь сейчас занят. Он общается с душами предков, пытается узнать у них, каков будет урожай в этом году. На резных деревянных блюдах выложили угощение – печеную рыбу, вареный ямс, вкусом и видом похожий на картофель, неизменные острые приправы. В пузатых тыквенных бутылях выставили пахучее банановое пиво. Советник вождя завел с Хасаном приличный разговор, а начальник стражи отогнал любопытных подальше от поклажи путников. Напомнил, что первым подарки получает вождь. Сам встал на часах, а чтобы не терять времени даром, велел позвать лекаря.

Появился немолодой мужчина с умным выразительным лицом, в отличие от своих односельчан одетый в длинную холщовую рубаху. Скинул на землю кожаную сумку и начал доставать из нее маленькие ножи с тонкими лезвиями, сосуды и мешочки, пучки сухих листьев. В миске развел какой-то состав и сделал знак начальнику стражи. Тот встал спиной к солнцу, опираясь на копье, выставил зад.

Лекарь осторожно сделал несколько мелких надрезов, втер в них какое-то снадобье. Чтобы ранки не загноились, густо смазал их жиром. Все затаив дыхание следили за операцией, понимали, что так изукрасить свое тело может только очень важный человек. Для такой тонкой работы требуются много месяцев и труд искусного мастера. Большинство присутствующих ограничилось сделанной еще в детстве обычной родовой татуировкой – набором мелких шрамов на лице, груди, животе. Этого вполне достаточно для того, чтобы люди видели, кто ты такой, откуда родом, чем занимаются твои сородичи.

К вечеру опять пошел дождь. Посвежело. От этого, а может быть, и от непривычных кислых приправ у Дмитрия заныл зуб.

Такое уже случалось в дороге, но решил, что пройдет и на этот раз. Но тут советник вождя что-то торжественно произнес и хлопнул в ладоши. Перед Дмитрием появились три девушки, стройные и пухленькие. На каждой узенький поясок с подвешенными на нем тонкими железными полосками и цепочками, которые в такт движения бедер издавали довольно мелодичный звон.

– Ночь будет холодной и сырой, – перевел с улыбкой Хасан. – Советник сказал, что согласно законам гостеприимства эти девушки согреют тебя, помогут скоротать ночь.

Девушки, конечно, ладные, глаза у всех озорные. У одной в толстую нижнюю губу вставлен прозрачный камешек, который вспыхивает голубым огоньком при каждой ее улыбке. Вторая красавица в свои губы вставила по плоскому диску из слоновьей кости, каждый размером не меньше, чем с чайное блюдце. Улыбкой не одарила, но гордо повернулась в профиль. Ну и картина – вылитая утка! Вот третья, кажется, ничего. В ноздре лишь маленькое золотое колечко.

Девушка перехватила заинтересованный взгляд и в ответ приветливо улыбнулась.

Зуб схватило так, что чуть не закричал от боли! Во рту красавицы зияла черная дыра, и лишь с боков торчали заостренные резцы. Сильное впечатление!

– Хасан, что это у нее?

– Обычай такой. Передние зубы специально удаляют, потому что это считается очень красиво. Тогда женщина не похожа на корову или зебру с их выдающимися вперед зубами.

– Слушай, пусть они уходят. Скажи советнику спасибо, но мне сейчас не до красавиц. Очень уж сильно болит зуб.

Хасан говорил долго и убедительно, все слушали внимательно и кивали головами. Вновь появился лекарь, жестами успокаивал Дмитрия, потом заглянул ему в рот. Сокрушенно покачал головой и с важным видом протянул ему пучок коротких палочек из какой-то мягкой желтой древесины. Через малое время прибежал мальчик, который осторожно, прихватив щипцами за лапку, нес толстую зеленую жабу. Лекарь и ее осмотрел со всех сторон, а затем, не прикасаясь к ней, вырезал кусочек пупырчатой кожи. На кончике ножа протянул его Дмитрию и что-то сказал.

– Не бойся, сейчас он начнет лечение, – объяснил Хасан. – Положит этот кусочек кожи на больной зуб. Ты ложись и жди, когда запоют первые петухи. Тогда лекарь придет и вынет его. Дольше держать опасно, эти жабы довольно ядовиты.

Но после такого лечения зуб никогда уже больше болеть не будет.

– Что делать с этими палочками?

– Жуй их по вечерам после еды, тогда все зубы будут здоровыми и блестящими.

Самым удивительным было то, что такое лечение помогло. Утром боль совершенно пропала.

Следующий день был длинным и шумным. С раннего утра на площади начали собираться жители селения. Под навесом разместились старейшины, а простой народ уселся позади. Вскоре в сопровождении придворных, жрецов, музыкантов и воинов явился и сам вождь Назимба-Мбангу. Был он не стар, но уже обладал довольно солидной комплекцией. Лоб и лицо тщательно выбриты, тело натерто жиром, разрисовано белыми и красными полосами. Наряд вождя состоял из пояса с бахромой бычьих хвостов и накидки из леопардовой шкуры. Но самое сильное впечатление производила его прическа – тонкие косички и нити цветных бус сплелись вокруг высокого конуса, изготовленного из серебристой коры какого-то дерева и украшенного яркими перьями. Все это сооружение скрепляла длинная булавка из слоновьей кости, на концах которой сверкали золотые кольца.

Увидев такое великолепие, народ дружно ахнул, а музыканты ударили в барабаны, затрубили в массивные трубы, сделанные из слоновьих бивней. Вождь уселся на пронесенное слугами кресло и сказал речь. Сообщил, что души предков вовремя пригнали грозовые тучи и урожай будет хорошим, а после разгрома махдистов не следует ожидать набегов охотников за рабами. Приход паломников в селение – это еще один знак того, что год будет мирным и благополучным.

При этих словах Хасан, который слушал внимательно и кратко объяснял Дмитрию происходящее, бодро выступил вперед и произнес не менее прочувствованную речь. Затем поднес вождю подарки – большое медное блюдо, ручное зеркало, бусы, ножницы и другие мелочи, необходимые человеку, который имеет несколько жен и тщательно следит за своей внешностью.

После внимательного осмотра подарков зеркало вызвало наибольший восторг вождя и всей свиты. Началась деловая часть собрания. Разбиралась жалоба одной семьи, на поле которой забрели чужие коровы. Говорили пострадавшие, хозяин заблудившегося стада, свидетели и все желающие. Один за другим становились в центре площади и, простирая руки то к вождю, то к небесам, излагали свое мнение долго и страстно. Каждый подкреплял слова жестами и мимикой, делал выразительные паузы, а чтобы наглядно показать число коров или сумму убытка, выкладывал на землю соответствующее число листьев или камешков. Когда солнце поднялось уже довольно высоко, на площадь вышел вождь. Один из слуг, согнувшись в глубоком поклоне, семенил чуть впереди, расчищал землю, на которую должна была ступить нога вождя. Другой обмахивал его опахалом из страусовых перьев, третий нес жбан с пивом.

И эта речь вождя была долгой. В перерывах играли музыканты, а сам повелитель кружился в танце. Слуги поили его пивом, вытирали с него пот. Народ восторженно кричал:

– Слава великому вождю, гром твоих барабанов сотрясает весь мир! Черный бык! Твои жены рожают двойни и тройни! Повелитель саванны, кучи навоза от твоих стад поднимаются выше гор!

– Почему он все время пляшет? – тихо спросил Дмитрий. – Сидел бы в кресле и говорил, как это делают все другие государи.

– Он должен показать своим подданным, что еще крепок и полон сил, – прошептал в ответ Хасан. – Эти люди верят, что от здоровья вождя зависят счастье и благосостояние всего племени. Сейчас они его боготворят, но верят, что если он будет больным и немощным, то навлечет беду на все племя. Тогда советники решают, что ему пришло время занять свое место среди предков. Старого вождя без лишнего шума душат, а потом выбирают нового и сильного.

Наконец Назимба-Мбангу закончил свою речь и объявил, что окончательный разбор жалобы состоится на следующий день, а сейчас настало время показать свое искусство непобедимым воинам племени. Барабанщики ударили так, что задрожала земля, и на площадь вступили копейщики. Они разделились на два отряда и устроили учебный бой, метали друг в друга копья и боевые палицы, ловко закрывались от ударов щитами. Особый восторг у зрителей вызвало новое оружие – щит, сделанный из огромной бычьей шкуры. Укрывшись за ним, пять воинов смело бросились в атаку и, как тараном, пробили ряды своих противников.

Праздник с общими плясками и пением продолжался и после наступления темноты. Но Дмитрий не принимал в них участия, сказал, что будет молиться. Зажег фитилек масляной лампы и в ее дрожащем свете вновь принялся за изучение хаусанской грамматики. Слуги, еще в первый день приставленные советником к гостям, успокоились, поняли, что никаким колдовством чужеземец не занимается.

Дни проходили за днями, грозовые ливни сменялись ровными дождями. К вечеру над горизонтом собирались тучи с полосами дождя. Словно стада бородатых козлов брели они над дальними холмами. После лихорадки Дмитрий быстро восстанавливал силы, до изнеможения делал упражнения, чтобы вернуть себе прежнюю форму, приседал и прыгал, отрабатывал удары. От любопытных взглядов укрыться было невозможно, поэтому делал перерыв и громко читал молитвы или пел казачьи строевые песни. Чтобы выглядеть настоящим паломником, отпустил себе приличную бороду.

Тем временем Хасан все чаще напоминал вождю о желании продолжить свой путь, но в ответ слышал лишь рассуждения о плохой погоде, диких зверях, охотниках за рабами и оборотнях джу-джу, которые бродят по саванне. Еще вождь жаловался на жен, выманивших у него все ранее полученные подарки, говорил, что самая резвая из них, двенадцатилетняя шалунья, уже успела разбить заветное зеркальце. Приходилось копаться в изрядно похудевших дорожных сумах и подносить новые подарки. Однако каждый раз находились все новые причины для того, чтобы отложить отъезд гостей. Наконец Хасан не выдержал. Как-то вечером он встретил главного жреца.

О чем у него шел разговор с этим долговязым стариком, обвешанным амулетами и хвостами диких кошек, не узнал никто. Только при очередной встрече вождь наконец-то вынес решение – день отъезда паломников будет определен с помощью публичного гадания в храме, у алтаря предков.

Эту важную церемонию устроили на краю селения, где под особым навесом стояли вырезанные из черного дерева идолы. У жертвенного камня лежали дары местных жителей и дымился неугасимый огонь. Рядом на низких подпорках лежал гладкий банановый ствол, полностью очищенный от листьев. Вдоль него по всей длине были прислонены на различном расстоянии друг от друга короткие палочки. Жрец приказал собравшимся держаться от святыни на почтительном расстоянии, затем бросал в огонь какие-то составы и в клубах дыма долго произносил заклинания. Наконец обратился к душам предков и попросил их сообщить, через сколько дней гости смогут продолжить свой путь. После этого распростерся у алтаря и замер.

Все собравшиеся стояли молча, от едкого дыма слезились глаза, кружилась голова. Внезапно жрец вскочил и с радостным криком объявил, что узнал волю предков. Сейчас все сами увидят указание свыше, станут свидетелями чуда. С этими словами он подхватил небольшой барабан и, отбивая такт, пустился в быстрый пляс вокруг бананового ствола. От его топота легкие палочки так и посыпались на землю. Только две из них остались прочно стоять, удивительным образом не соскальзывая с гладкого ствола.

Глядя на эту церемонию Дмитрий так ничего и не понял, но Хасан не выдержал, вздохнул с явным облегчением.

Очень довольный вождь торжественно объявил.

– Воля предков услышана. Через два дня наши гости смогут продолжить свой путь. Я прикажу снабдить их припасами, дам проводников.

29

Ровно через два дня Дмитрий и Хасан продолжили путь. Вождь сдержал слово, дал новых проводников и десятка два носильщиков, груженных корзинами с просом и сушеной рыбой. Этого должно было хватить до первых селений, лежащих на великом пути от озера Чад к Мекке. Самих паломников вождь облегчил до крайности, оставил в их распоряжении всего лишь сумку со священными книгами и одного осла.

Шли довольно быстро, делая лишь краткие остановки в полдень. Дожди еще продолжались, но начинались они под вечер, когда путники успевали устроить шалаши и развести огонь. Местность постепенно повышалась, все реже становились лесные заросли и все выше над разбросанными группами деревьев и обширными полянами поднимались холмы и темно-бурые скалистые утесы. Часто приходилось продираться через густые заросли, окаймлявшие берега многочисленных ручьев и озер. Распугивали антилоп, зебр и стаи птиц, но стороной обходили стада крупных животных, слонов и буйволов. С опаской шли мимо деревьев, в тени которых дремали львы. Только львицы порой проявляли любопытство, но убедившись, что путников много и среди них нет отстающих, они равнодушно отворачивались.

Путешествие проходило спокойно до тех пор, пока однажды не раздался крик проводника – «дикие пчелы!». Потревоженный гудящий рой поднялся над зарослями, и люди бросились врассыпную. Кто-то уже бился на земле в судорогах, другие только вопили от боли и отмахивались от крупных мохнатых насекомых.

– Бежим! – крикнул Хасан. – Они нас зажалят до смерти! Подгоняя осла посохами, свернули с тропы, поспешно выбрались на обдуваемый ветром бугор. Отдышались, и Хасан принялся рассказывать о свирепом характере диких пчел, которые не терпят чужих вблизи своих гнезд и жалят так больно, что многие люди после этого долго болеют и даже могут умереть.

– Подожди, Хасан. Что-то я не вижу наших носильщиков.

– Да, теперь их вблизи тропы не встретишь, разбежались по всей округе.

– Давай разведем костер, дадим им знак. Чтобы они знали, где можно всем собраться.

Однако костер не помог. День подошел к концу, и стало ясно, что уцелевшие носильщики решили вернуться в родное селение.

– Вот мы и стали настоящими паломниками, – усмехнулся Хасан. – Имеем немного проса, горсть соли и посохи, чтобы отгонять нечистую силу и диких зверей.

– Я бы предпочел иметь винтовку.

– Не горюй, по воле Аллаха скоро дойдем до селений на караванном пути. Там найдем и еду и защиту.

До первых селений добрались к концу следующего дня, но не нашли в них никого. Впрочем, в этих размытых ливнями глинобитных стенах и источенных термитами столбах лишь с большим трудом можно было распознать остатки человеческих жилищ. Поля и улицы уже густо заросли травой и только несколько массивных каменных ступок и кучи шлака возле развалин кузницы свидетельствовали о том, что здесь когда-то кипела жизнь.

– На этих холмах стояли несколько деревень, был словно маленький город, – сокрушенно покачал головой Хасан. – Гостил у них всего год назад.

– Что случилось? Вымерли от болезней?

– Охотники за рабами добрались и до этих мест. Людей угнали, дома сожгли.

– Посмотри, там за развалинами кто-то прячется.

– Это павианы. Копают прошлогодний ямс. Пойдем, может быть и нам что-нибудь достанется.

На поле кипела работа, во все стороны летели комья земли и пучки травы. Больше всех старались самки с детенышами, примостившимися у них за спиной. Резвый молодняк носился вокруг, норовил ухватить уже выкопанные толстые серые клубни. Широкоплечие, обросшие рыжей шерстью самцы следили за порядком, настороженно поглядывая по сторонам. Именно они первыми заметили приближающихся людей и подняли крик. Огромный вожак выплюнул недоеденный клубень, встал во весь рост, угрожающе заворчал и обнажил длинные, как у доброго пса, клыки.

– Пошел вон! – крикнул Дмитрий и наклонился за камнем.

– Остановись! Не делай этого! – предупредил Хасан. – Возьми посох как копье, а я сейчас разведу огонь и отпугну всю стаю.

Увидев пламя и решительно наступающих людей, обезьяны, которые в свою очередь вооружились камнями и палками, отошли в кусты. Последними уходили самцы, злобно скалились и били себя кулаками в грудь. Тем временем все остальные члены стаи раскачивались на ветвях, оглушительно лаяли и визжали.

– Это не мартышки, а павианы, с ними надо быть осторожнее, – говорил Хасан, в то время как они с Дмитрием быстро копали яму. – Они бродят по саванне стаями, вступают в драку с дикими собаками и даже с леопардами. Боятся только львов и змей. Крестьянские поля уничтожают не хуже саранчи, не столько сами съедят, сколько перепортят и разорят. Женщин и подростков совсем не боятся, царапают их и кусают. Да и безоружному мужчине в одиночку с ними лучше не связываться.

– Почему ты не велел бросить в них камень?

– Так они в ответ забросали бы нас камнями. Эти твари очень сообразительны и во всем подражают людям. У нас в квартале жил торговец фесками, так с ним произошла очень смешная история. Как-то он понес свой товар на базар в соседний город и в полдень решил отдохнуть в тени деревьев. Проснулся, а товара и нет. Думал, что его обокрали какие-нибудь прохожие, но поднял глаза и увидел стаю обезьян. Они расселись на деревьях и вертели в лапах его фески. Торговец кричал и ругался, даже стал просить обезьян вернуть украденное, но они только кривлялись и лаяли на него. Тогда он пустился на хитрость, сам стал кривляться и размахивать своей феской. Замахали и они. Он одел ее на голову, они повторили и это. Тогда он сорвал феску и бросил ее в обезьян. В ответ с деревьев посыпались фески, и ему осталось только поскорее собрать свой товар… Ну а теперь, пока у обезьян не лопнуло терпение, пошли и мы. Разведем большой костер и поедим печеного ямса.

Вечером сидели в шалаше у костра, грызли жесткие клубни. Дмитрий пытался вести разговор на хауса, а Хасан исправлял его ошибки. То и дело пускался в долгие объяснения, которые переходили в воспоминания. Внезапно осел, привязанный поблизости, перестал жевать траву и насторожился. Из зарослей показался высокий и очень худой человек с длинной гривой волос. Одет он был в рванье неопределенного цвета, но в руках держал винтовку. Как и положено путнику, приветствовал сидевших у костра, восславил Аллаха.

Его гостеприимно пригласили к огню, угостили ямсом, а когда он поел, поинтересовались, кто он и откуда.

– Я Селим ибн Артуш из племени баккара, был воином великого Сулейман-бея, сына знаменитого Зубейра-паши. Мы сражались с англичанами и убили их многие тысячи. Эту винтовку я добыл в бою и лично перестрелял больше сотни неверных, но эти вероломные псы напали на нас во время вечерней молитвы и удача отвернулась от нашего вождя. Он бился как лев и погиб как герой. Теперь я возвращаюсь домой в Эль-Фашер, где все знают моего отца, торговца кожами.

– Никогда не видел столь грозного и смертоносного оружия, – промолвил Дмитрий и указал на винтовку. – Будет ли мне позволено взглянуть на нее поближе?

Воин протянул оружие, но не выпустил его из рук. Винтовка французская, системы Гра. Ржавый затвор стоит на предохранителе. Интересно, она заряжена или нет? На поясе у ее владельца сумка, патроны могут быть и в ней.

– О доблестный воитель Аллаха, воистину ты пострадал от неверных, – сказал Хасан. – Ложись поближе к огню, отдохни. Ты прав, эти белокожие язычники хуже диких зверей. Я слышал, что в городах Эфиопии они вырезали всех жителей, никого не пощадили. Мой спутник, Альхаджи Муса, видел это собственными глазами.

Выразительный взгляд Хасана заставил Дмитрия подтвердить эту ложь. Видимо, рассказ воина вызвал какие-то подозрения и следовало поддержать слова напарника.

Ночью спали по очереди, часто подбрасывая хворост в костер. В соседних кустах загорелись чьи-то глаза и раздавалось глухое рычание, после которого стреноженный осел громко фыркал и бил копытами.

Утром варили кашу, готовились продолжить путь. Неожиданно воин вскинул винтовку и решительно потребовал отдать ему осла.

– Не отдам! – Хасан вцепился в уже навьюченные сумки. – Великий грех лишать паломников, идущих из Мекки, последнего имущества!

Дмитрий начал громко молиться, как бы в растерянности сделал пару шагов в сторону, так чтобы восходящее солнце светило воину в лицо.

Но тот был неумолим, грозно потрясал винтовкой:

– Вы сможете продолжить путь и пешком, а я тороплюсь в родной город и мне очень далеко идти. Если не отдадите осла добром, то пожалеете об этом.

– Не грози нам! Ни один смертный не знает, где ему выкопают могилу! – возразил Хасан.

Воин присел на корточки и начал из камешков и кусочков глины складывать холмик.

– Вот смотри, делаю для вас могилу!

Наступила тишина. Холмик становился все выше. Опираясь на винтовку, воин работал одной рукой. Под тяжестью его тела винтовочное дуло все глубже уходило в рыхлую землю. Оружие становилось бесполезно и даже опасным для самого владельца – при выстреле пороховые газы просто разорвут забитый землей ствол.

– И я буду делать могилу, но для тебя, – произнес Дмитрий.

Он присел рядом и начал было собирать камни. Воин поспешно выпрямился и, схватив винтовку двумя руками, выставил ее вперед, совсем как копье. Растерянно заморгал ослепленный солнцем. Дмитрий стремительно прыгнул, ударил его головой в живот.

– Убей его, – предложил Хасан. – Он лжец и разбойник. Совсем не тот, за кого себя выдает. Сулейман-бея убили в прошлом году и сделали это свои. Тогда англичан в этих местах не было. А город Эль-Фашер находится совсем в другой стороне. Как твое настоящее имя? – обратился он к воину.

Но тот сидел на земле, тяжело дышал и молчал.

– Он не опасен, в винтовке нет патронов, – сказал Дмитрий. Он сорвал с пояса воина сумку и вытряхнул из нее все содержимое. Так и есть, среди разного хлама нашлись и три патрона. Это уже хорошо. Винтовку почистим, будет как новая. – Вставай, бродяга, ты не достоин называться воином. С оружием надо уметь обращаться, а ты не смог даже открыть затвор и вложить патроны в магазин. Слышал пословицу – незаряженного ружья боятся двое? Тот, на кого оно направлено, и тот, в чьих руках оно находится. Вот только причины для страха у них разные. Подумай об этом и займись честным трудом. Твою винтовку и патроны я забираю, чтобы ты больше не пугал других людей. А сейчас убирайся!

– Лучше убей его, а винтовку положи рядом, – настаивал Хасан. – Думаю, что он просто вор, украл винтовку и теперь прячется в саванне. Если преследователи найдут его труп, то решат, что виноваты дикие звери. Найдут они и винтовку и успокоятся.

– Мы не знаем, есть за ним погоня или нет. Убивать его не буду, не возьму грех на душу. С винтовкой мне спокойнее. Признаюсь, что страшно безоружным бродить по этим зарослям.

– Ох, пожалеешь ты об этом.

В полдень того же дня несколько вооруженных всадников окружили Дмитрия и Хасана. Смуглые и горбоносые, в синих рубахах и ярко-красных плащах. Кони отличные, сбруя и оружие в полном порядке. Их старший почтительно склонился в седле, на солнце сверкнул его полированный стальной шлем, как змеиная чешуя заблестела начищенная кольчуга.

– Приветствуем вас, святые странники! Рады встречи с вами! Мы шли по следам труса, который слишком долго общался с грязными нубийцами и опозорил наше племя баккара. Он бежал с поля боя и украл винтовку. Сейчас он уже понес наказание и стервятники рвут его печень. Но мы не нашли винтовку, а она стоит дорого и принадлежала одному из наших воинов.

– Возвращаю ее вам, доблестные воины, – сказал Дмитрий. – Нам она совсем не нужна.

– Этот грешник грозил нам и хотел ограбить, – поспешил добавить Хасан. – Но сила молитвы оградила нас от зла!

– Воистину так! Благодарим вас, святые странники. Просим быть гостями нашего славного и могучего повелителя, которого зовут Бегит-паша. Он ценит людей образованных, любит вести с ними мудрые беседы о вере, о жизни. До его зерибы99
  зериба – укрепленная резиденция торговца рабами


[Закрыть] всего лишь день пути.

– Мы слышали о Бегит-паше, – громко сообщил Хасан. – Будем счастливы увидеть человека, о котором гремит слава по всей долине Нила!

Сделав вид, что поправляет сумку на спине осла, Хасан наклонился к Дмитрию и прошептал:

– Теперь молись всем, каких знаешь, богам, чтобы уйти живыми из дома этого убийцы.