Текст книги "Африканский казак"

44

Обратная дорога всегда кажется короче, поэтому до ставки Хайяту доехали быстро. Да и Дмитрий спешил, хотелось узнать последние новости, а – самое главное – прочесть, что написано в том письме. Как расценило начальство его приключения?

Еще издали увидел, что палатки нового султана Мандара окружены рвом, из-за которого выглядывали многочисленные базингеры. На ближайшем холме из камней и бревен сооружено некое подобие форта, над ним развеваются знамена новых аламов, а из амбразур выглядывают пушки. Ого, сколько силы привалило к новому султану!

А не угодил ли он и сам в хитро расставленную ловушку?

Навстречу рысила цепь всадников. По оружию и посадке признал своих головорезов. Отлегло от сердца, когда в переднем из них узнал Айчака. На изувеченном шрамом лице сияет знакомая улыбка.

– С победой, побратим! С благополучным возвращением! Ты не посрамил наш род и великий Вака был милостив к тебе!

Обнялись, и у Дмитрия перехватило дыхание от знакомого запаха крепкого табака и прогорклого бараньего сала. На ответные приветствия не стал тратить время, спросил:

– Какие у вас новости?

– Большой войны не получилось, все это время просто бездельничали на западной границе. Чтобы кони не застоялись, охотились за антилопами, а потом вместе с аламами Фадельалла поскакали в эти горы. Ничего интересного и здесь не случилось. Вот только на границе сын Хайяту Сайд вздумал перекрыть путь нашим дозорам. Но с этими вояками разобрались за один час, порубили всех до одного!

– Так Фадельалла приехал с вами?

– Да. Сейчас он ведет переговоры с этим самозванным султаном.

Около главного шатра Дмитрий оказался как раз в тот момент, когда из него выходили сын Раббеха и Хасан. Последовали объятия и приветствия, которые были прерваны появлением слуг, выносивших из шатра длинный сверток.

Фадельалла перехватил заинтересованный взгляд Дмитрия и только горестно развел руками. Но глаза его ярко блестели, а ноздри возбужденно вздрагивали… Эх, далеко тебе до папаши! Тот настоящий политик, своим лицом управляет в совершенстве, как того требуют обстоятельства!

– Жаль, что так получилось, – горестно вздохнул Хасан. У этого на лице нет ничего, кроме рябых отметин и глубокой скорби. – Хайяту почему-то долго не хотел беседовать с нами, а потом очень обрадовался, когда узнал, что наш любимый хаким благополучно здравствует. Но его радость померкла, после того как пришлось сказать, что он недоволен поведением своего верховного судьи и советника, поторопившегося стать независимым султаном. А вот весть о случайной гибели Сайда совсем разбила его сердце. Такой пожилой человек, как Хайяту, не смог в один день пережить сильную радость и сильное горе. В старину говорили…

– Эй вы, стойте! – крикнул слугам Фадельалла. – Заверните его еще в один ковер!

На свертке проступило свежее пятно крови.

Через несколько дней вся Диква встречала победителей. Торжества и пиры непрерывно следовали одно за другим. На воинов, их начальников и доказавших свою верность придворных посыпались щедрые награды. Не обделили и галадима Альхаджи Мусу. Он стал обладателем нескольких деревень, конских табунов и овечьих отар, мешков с каури и сундучка с талерами. Но, как и прежде, продолжал жить в одном из помещений эмирского дворца.

Как-то поздним вечером, когда очередной праздник победы подходил к концу, Раббех покинул зал, и гости начали расходиться, кто-то осторожно тронул Дмитрия за плечо. Повернулся и встретился взглядом с барде Идрисом, совершенно случайно оказавшимся рядом. Стало понятно без слов, что пришло время для личной встречи с самим хозяином Борну.

Шли молча и скоро оказались в знакомой комнатушке, где провели столько ночей накануне операции. Раббех просматривал какие-то бумаги, которые подавал ему доверенный писец. Увидев вошедших, эмир деловито кивнул и продолжал свои занятия.

– Эти листы перепиши, а те сожги, – наконец сказал он и, после короткой паузы, продолжал. – Идрис, выпусти тех троих болтунов, они получили хороший урок. Остальные пускай еще посидят под стражей, подумают о своей судьбе. Иди, выполняй… Альхаджи Муса, взгляни на эту французскую газету, караванщики доставили ее только сегодня. До пира мой переводчик что-то в ней нашел, сказал, что новость важная. Но сейчас его пивом зашибло, лежит как дохлый осел.

Парижская «Фигаро» была двухмесячной давности и в ее заметке говорилось о том, что «император Борну Аль-Хаким» не погиб, как сообщалось ранее, а начал большую войну с халифом Сокото. Вся торговля в Сахаре нарушена и купцы в Триполи терпят огромные убытки. Автор заметки считал, что Франция, после того как «наведет порядок в верховьях Сенегала и Нигера», должна обратить внимание на район Чада.

Писец быстро записал слова Дмитрия, а потом исчез. Раббех долго молчал.

– Вот так всех нас и громят по одиночке, – наконец произнес он. – Мои купцы ходили на запад, донесли, что там племена все время воюют друг с другом. Но все же нашелся мудрый вождь, Самори Туре, объединил их и дал отпор французам. Он ответил на мое послание, попросил прислать винтовки. Только по суше к нему дороги нет, а плыть вверх по Нигеру поздно. Там уже ходят французские огненные суда с пушками…

Что ответить на это? Франция страна сильная, но в колониальных захватах отстает от Англии. Поэтому в Париже спешат, порой слишком полагаются на силу оружия. После унизительного поражения в войне с пруссаками хотят доказать, что наполеоновские традиции еще живы. Лондон же экономит людей, но не жалеет денег.

– Спасибо за перевод, Альхаджи Муса. Слава Аллаху, у нас дело обошлось без большой войны. Сокото посрамили, почти без потерь получили богатства Мандара и вышли к Бенуэ. Тайных недоброжелателей и изменников наказали. Теперь можно спокойно жить и работать. Если бы Аллах подарил нам еще пару лет мира! Тогда бы Борну окрепло, стало бы таким же сильным государством, как и Эфиопия. Мы смогли бы направить своих послов в Европу, заключили бы договоры с другими государствами… Что-то я размечтался, наверное, старею… Вот припас тебе подарок. Это письмо из страны Раша доставил очередной посланец негуса.

Небольшой пакет из плотной ткани был запечатан эфиопской императорской печатью и содержал в себе мелко исписанный листок бумаги и толстенькую книжечку. Письмо было написано по-русски, но после первого прочтения трудно было понять его содержание. Неизвестному «земляку» дальние и ближние родственники слали многословные и бестолковые поклоны и приветы. Какой-то Коля сообщал, что «питерская тетушка Мария Ивановна Дворская, что сиднем сидит в своем домишке на Мойке», очень сокрушается, что сможет «повидаться с тобой не раньше будущей Троицы». В конце письма сказано, что «друзья» посылают в подарок «назидательную книжку для чтения» и стоит корявая подпись – «Михалыч».

Ну а если прочесть все еще раз внимательно и вспомнить последние разговоры с Николаем Степановичем Леонтьевым, то смысл письма проясняется.

Понятно, что сочинялось оно не без участия Петра Михайловича Власова, действительного статского советника и российского посланника в Эфиопии, а сам Николай Степанович уже добрался до Санкт-Петербурга. Можно догадаться, что инициалы упомянутой тетушки указывают на российский МИД, который расположен на Дворцовой площади вблизи речки Мойки, и что начальству желательно продлить на год твое пребывание в африканских краях.

Книжечка оказалась всего лишь сборником басен Крылова, изданных в Москве попечением господина Ивана Сытина. Но к чтению таких «басен» Дмитрий был давно готов. После того, как один из чистых листов, который обычно вклеивают между обложкой и текстом книги, прогрелся на огне светильника, на нем отчетливо проступили колонки цифр. С их помощью оставалось только найти необходимые страницы, строчки и буквы. Расшифрованное послание оказалось кратким и сводилось к следующему – полученный отчет признан полезным, интерес к африканским проблемам не ослабевает, требуется точная информация о действиях в регионе европейских держав… Что же, такого приказа и следовало ожидать. Дома желают знать, что реально происходит в этом африканском захолустье. Почему европейские газеты поднимают такой шум по поводу событий на берегах Нила, Нигера, Чада, а политики делают резкие заявления и открыто грозят друг другу войной? Видимо, на Дворцовой площади задумались, а нельзя ли использовать этот шум в своих интересах? При случае указать тем, кто слишком активно сует нос в российские дела, на их собственные проблемы. А почему бы и самим не извлечь пользу? Речь идет не о создании колоний – у императора России и своих земель хватает, – а о доступе российских товаров на местные рынки. Да и африканские продукты выгоднее закупать самим, чем переплачивать западным посредникам. Кажется, в Эфиопии первый опыт удался, там уже работают российские врачи и инженеры. Появились первые предприниматели…

…Яснее становится и твоя задача. Смотри, думай и запоминай, позднее сообщи об увиденном землякам. Сколько уже было таких странников, что отправлялись в дальние края. Паломники, купцы, казаки. Многие пропали безвестно, другие вернулись и открыли путь государевым посланникам и торговым караванам. Прославились немногие…

…Ну да дело не в славе! Главное – самому увидеть и уцелеть! Ох и манят казака дальние дороги. От желания заглянуть за край земли захватывает дух!

Раббех с большим интересом следил за действиями Дмитрия. Одобрительно кивнул, когда тот сжег письмо и листок с расшифрованным текстом.

– Вижу, ты получил хороший подарок. О своих секретах молчи, скажи главное – сколько времени еще пробудешь у нас?

– Не меньше года.

– Об этом и негус упоминает в своем послании. Он пишет, что много ученых московов приехало в его страну, польза от них большая. По твоему совету мы теперь получаем газеты, узнаем много нового о том, что творится в мире. Знаем, что к слову страны Раша прислушиваются в Лондоне и Париже. Со временем хотелось бы и в Борну увидеть вашего посла, заключить договор о дружбе с вашим могучим повелителем. Поможешь в этом?

– Помогу, – Дмитрий решительно тряхнул головой. – Мои начальники хотят больше знать о том, то происходит на этих землях, поэтому я буду посылать свои письма через твоих купцов в Триполи. Так будет быстрее и надежней.

– Ты получишь такую возможность, – эмир какое-то время пристально смотрел на пламя светильника, а затем выражение его лица смягчилось, мелькнуло подобие улыбки. – Но ты должен жениться.

45

От неожиданности Дмитрий не знал, что и ответить. Какая связь между государственной политикой и женитьбой? Что за глупости! Разве для того ехал в Африку, чтобы обзаводиться семьей?

– В горах Мандара ты показал ум, решительность, верность, – негромко, но довольно решительно продолжал Раббех. – Твои победы ошеломили многих – врагов ты разрубаешь пополам, призраков расстреливаешь в упор. Твоя сабля заговорена, а пули сами находят цель. А люди у нас суеверны, они боятся нового, с подозрением относятся к иностранцам. Теперь о тебе рассказывают сказки, считают колдуном. Я же хочу, чтобы все понимали, что в бою побеждают с помощью военного мастерства и сильного оружия, а не шепча заклинания над амулетами.

– При чем тут женитьба?

– Наши воины боятся тебя. Пошел слух, что ты оборотень. Днем все видят тебя, а ночью ты исчезаешь, становишься тенью. Поэтому у тебя и нет жены. А ремесло у воина опасное, все время рядом со смертью. Поэтому он должен иметь много детей. Все знают, что единственное лекарство от смерти – это рождение ребенка. Если же начальник бесплотная тень, с ним страшно идти в бой.

– В походе и в бою не до женщин, голова занята другим. Но когда гостил у ламидо, то проводил время с танцовщицами.

– Рад был узнать, что ты здоров и весело провел время за Бенуэ. Но все эти танцовщицы и певуньи не женщины.

– Как это? Я бы сказал, что даже напротив.

– Конечно, они имеют женское естество, а на каждой из них краски, тряпок и украшений больше, чем на десятке обычных женщин. Но настоящие женщины это те, которых берут в жены. Они заботятся о доме, рожают детей, помогают мужу добрым советом. У тебя нет такой жены, поэтому люди и опасаются иметь с тобой дело.

– Через год я должен буду вернуться в свою страну. Взять с собой жену не смогу. Наших обычаев и языка она не знает, будет тосковать и заболеет.

– Не надо ее брать с собой, от ваших холодов она просто умрет. Оставишь ее дома, а сам объяснишь дело местному судье, заплатишь небольшой налог. Он прочитает положенную молитву и объявит о вашем разводе. Это может сделать и жена. Перед отъездом оставишь ей часть имущества, и она сможет опять выйти замуж, а детей воспитает родня. У нас нет сирот.

– Мое начальство будет недовольно, если я женюсь на женщине чужой веры.

– Если делаешь свое дело, то начальнику не обязательно знать, что ты ешь, пьешь и с кем спишь.

– Что скажут ваши люди, когда узнают, что на женщине вашей веры женился необрезанный? – Дмитрий решил отстаивать свою свободу до конца. Вспомнилась картина, недавно увиденная в одной из деревень. Сарай, наполненный голыми мальчишками семи-восьми лет, обмотанными повязками и лежавшими на земляном полу. Кто-то из сопровождавших сказал, что после этой операции выздоровление продолжается не меньше шести недель… Добавил самым решительным тоном. – Я на такое никогда не соглашусь!

– Ну и хитер же ты, Альхаджи Муса, – усмехнулся эмир. – Не беспокойся о соблюдении этого обычая. Во-первых, есть племена, которые не далают обрезания, а во-вторых, у нас теперь новый верховный судья. Он человек скромный и в государственные дела не вмешивается. Это раньше Хайяту начал бы причитать о чистоте веры и нарушении правил. Будь уверен, после свадьбы ты не потеряешь свободу, я сам не позволю тебе засиживаться дома. Работы прибавиться и тебе будет о чем сообщить твоему начальству. Знаешь сам, что все мои соратники и подчиненные, кроме тебя, уже обзавелись семьями. Должен жениться и ты, чтобы люди не болтали глупостей. Подумай об этом.

– Хорошо, подумаю.

Однако долго думать не пришлось. Уже через пару дней, когда Дмитрий со своими конюхами возвращался со стрельбища, с ним повстречалась дочь Раббеха Авва. На этот раз на ней была легкая голубая накидка, расшитая позументами, что-то длинное и пестрое и розовая кисея, закрученная вокруг головы немыслимым узлом. В седле она сидела уверенно и, лихо осадив свою лошадь, встала поперек дороги.

– Привет, Альхаджи Муса! Мы с Усманом женимся, приезжай на свадебный пир!

– Спасибо за приглашение! Буду обязательно! Что подарить на свадьбу – египетские туфли или американский кольт?

– Ты уже одарил меня, – Авва понизила голос и хитро улыбнулась, сморщив курносый нос. Ну вылитый отец! – Помог мне овдоветь и спас от смерти моего жениха. Я все знаю! Покажи свою Черную молнию. О ней так много говорят. Эй, Амина, подъезжай к нам!

От группы сопровождавших дочь эмира всадников отделилась одна из женщин. Эта одета скромнее, широкая белая рубашка и подпоясанные широким ремнем шаровары, лицо прикрыто концом шали с зелеными разводами. На своем невысоком коньке сидит прямо, ногу в красном сафьяновом сапожке держит в стремени не на кончиках пальцев, а уверенно упирается всей ступней.

Дмитрий склонился с седла, до половины обнажил клинок. Лучи солнца вспыхнули на полированной стали. Авва тут же протянула руку, захотела погладить сверкающую диковинку.

– Не касайся! Убьет! – грозно предупредил Дмитрий. Никому не разрешал трогать свое оружие.

Обе женщины взвизгнули, их лошади шарахнулись в стороны. Подпруга на седле спутницы дочери эмира не выдержала и лопнула. Чтобы не упасть, она ловко уцепилась за гриву своего коня. В тот же момент Дмитрий схватил ее за ремень и выдернул из седла, которое съехало под брюхо коня.

– Амина, он взял тебя в плен! – расхохоталась Авва, стегнула своего коня и умчалась прочь. – Освобождайся сама! Встретимся во дворце!

– Сейчас поправим седло и все будет в порядке, – как можно спокойнее сказал Дмитрий. Опустил Амину на землю и спешился сам. Махнул конюхам, чтобы привели в порядок седло.

– Я могу это сделать и сама, – прозвучало в ответ.

Конец шали соскользнул с лица спутницы Аввы и открыл огромные лучистые глаза, тонкий изящный нос, ослепительную улыбку… А кожа-то гладкая словно шелк и совсем светлая. Таких смуглянок встретишь порой в донских и кубанских станицах… Но насмотреться на красавицу не удалось. Следовало соблюдать приличия, да и шаль вновь прикрыла лицо.

Из-за холма показались какие-то всадники с дротиками в руках. Амина сделала им знак остановиться.

– Это кто такие?

Ветерок вновь отбросил конец шали, но на этот раз хозяйка не стала его поправлять. Без смущения, в упор, взглянула на чужеземца. Глаза умные, на тонких губах улыбка. Сама держится гордо и смело.

– Они мои телохранители из племени фити. Я дочь эмира Нуху Лере, который правит на западе. Он союзник Борну, но сейчас болеет. Поэтому я сама привела наших конников в войско Раббеха.

– Что у них на ногах? – Дмитрий с профессиональным интересом рассматривал рослых парней в бурых плащах из грубой шерсти, сидевших на неоседланных конях. На ногах каждого было надето что-то вроде железных гетр, закрывающих ногу от колена до ступни и снабженных спереди острыми шипами.

– Это поножи, которые служат вместо шпор. Все мужчины фити одевают их еще в детстве и носят постоянно. Наши люди отличные наездники и могут управлять конем без уздечки, с помощью всего лишь тонкого поводка, привязанного к железному кольцу, вдетому в лошадиную ноздрю. На следующей неделе мы устраиваем большую охоту, если хочешь, можешь принять в ней участие. Тогда увидишь сам, как скачут всадники фити.

За эту неделю Дмитрий пару раз случайно встречался с Аминой во дворце, почтительно здоровался, заводил приличный разговор. В отличии от местных красавиц, она обходилась без ужимок и глупого хихиканья, держалась свободно, но с достоинством. Раз попросила помочь отобрать в арсенале ружья, которыми Раббех распорядился снабдить ее всадников. О делах судила здраво, советы и мнения выслушивала внимательно.

Слова Раббеха о необходимости жениться не шли из головы. Да и девушка нравилась все больше. Умна и красива, чем-то напомнила Тоню, что осталась в далекой Аддис-Абебе. Ох уж эта Африка, думал ли раньше, что дело так повернется… Но если свадьбы не избежать, то лучше Амины не найти никого… Поженимся, а что потом?

Хасан заметил, что приятель ходит задумчивый, и догадался о причине.

– Ты с наследницей эмира Лере будь поосторожнее, – предупредил он. – Эта девушка с норовом, отказала уже нескольким женихам. В ее краях женщины сами решают свою судьбу. Одним словом – дочь гор!

– Почему ее так называют?

– Амина родилась в горах Джое, где проживают десятки племен. Большинство из них не признают Аллаха и верят в собственных богов. Народ свободолюбивый и отчаянный, соседние султаны сотни лет ходят на них походами, но покорить так и не смогли. Сама она происходит из старинной семьи, которая ведет род от древних эмиров Зарии, пришедших в эти горы из Аравии почти тысячу лет назад. Великая Амина приходится ей дальней родней.

– Кто такая? Почему Великая?

– Лет триста назад Великая Амина правила в Зарии. Она строила города, посылала караваны в соседние страны и к Средиземному морю. При ней на рынках появились орехи кола, без которых мы теперь не можем жить. Сама она водила в бой конные дружины и не потерпела ни одного поражения. От Сахары до Нигера и Бенуэ все султаны и эмиры платили ей дань… Тебя уже пригласили на охоту?

– Да, но ехать не хочется. Я и так все время в разъездах, а тут весь день гоняться за антилопами по саванне и вечерами слушать застольных хвастунов. Нет времени для таких забав.

– Как хочешь, но это испытание. Тех, кто не смог показать себя на охоте, наша дочь гор за мужчин не считает.

– Ну уж в седле-то я сумею усидеть.

– Эй, не хвались раньше времени. Эти фити скачут как бешеные. Своих лошадей, чтобы те не потеряли резвости, содержат не в стойлах, а в узких ямах, где они не могут лечь и все время находятся на ногах. Кормят просяной кашей, в которую, для укрепления костей, добавляют золу, а за неделю перед боем или охотой поят их одним пивом. Страшно смотреть, как эти всадники несутся без седел и уздечек через заросли и овраги и мечут дротики. Сам я не видел, но говорят, что воин фити может на всем скаку поймать на земле лягушку!

– Где они собираются проводить охоту?

– По левому берегу Нгадды. Уже послали предупредить крестьян, чтобы они шли загоном от Красных скал.

– Помню эту местность, проводил там учения. Спасибо тебе, Хасан. В этой охоте я обязательно приму участие.

Конная облава в саванне состоялась в намеченный срок и в намеченном месте. Всадники фити с дикими воплями носились сломя голову через холмы и низины, ловко огибали деревья, с ходу пробивались через кустарники. Несколько молодых придворных последовали за ними, но быстро отстали. Один повис, зацепившись за низкие ветви акации, у другого лошадь сломала ноги на крутом склоне, некоторые просто попадали с седел во время скачки. Амина, Авва с Умаром и более благоразумные участники охоты следовали позади загонщиков на некотором расстоянии, выбирали более безопасный путь.

С самого начала охоты Дмитрий отделился от остальных всадников и через болотистую пойму и крутые прибрежные склоны, где шагом, а где вскачь, направился к узкой долине, куда и сгонялась вся дичь. Таким образом дистанция сокращалась почти в три раза. Хотя его гнедой и не мог состязаться в резвости с хмельными конями горцев, но не выдал хозяина. К месту поспели вовремя, приотстав от загонщиков на самую малость.

Долину перегородили разгоряченные всадники фити на взмыленных конях. Они громко кричали и страшно завывали, вертели своих коней, поднимали их на дыбы и не давали табуну перепуганных зебр и антилоп, прижатых к крутому обрыву, вырваться из ловушки. В долину уже спускались остальные охотники, когда из какой-то расщелины выскочило целое семейство львов. Впереди три матерые львицы, за ними несколько молодых самок и маленькие львята.

Видимо, стая хотела отсидеться в прохладной тени и поначалу не обратила внимание на суету мелких обитателей саванны, но внезапное появление большого числа людей застало ее врасплох. Поняв, в чем дело, львицы пошли на прорыв. Фити смело бросились им навстречу, в воздухе засвистели дротики. Но это не остановило хищников, они пустили в ход клыки и когти. Оказавшиеся на их пути охотники и их лошади были моментально опрокинуты и оказались на земле с переломанными костями и рваными ранами. Остальных смели бросившиеся наутек зебры и антилопы. Заметив скакавших вниз по склону охотников во главе с Аминой и Аввой, львицы решили напасть на новых врагов, оказавшихся на их пути.

Охота превратилась в настоящий бой. Дмитрий взялся за карабин, действовал быстро и четко. Но в такой свалке боялся попасть в людей и безбожно мазал. Тем не менее двух матерых львиц-вожаков положил наповал, остальная стая метнулась в сторону заросшего кустами горного обрыва. Звери уходили широкими прыжками, держась друг возле друга, но один из львят приотстал. Непрерывно стреляя в воздух, чтобы отпугнуть взрослых, Дмитрий бросился в погоню. На всем скаку ухватил пушистого котенка за загривок и круто осадил гнедого. Еще пару раз пальнул по кустам, чтобы какая-нибудь из львиц не вздумала отбить малыша.

Неспешно вернулся к остальным охотникам, которые, забыв о своих потерях, столпились около убитых львов. Все говорили одновременно, ахали, делились впечатлениями, бурно обсуждали подробности охоты. При приближении Дмитрия наступила тишина.

– Ты обогнал нас, а твой конь свеж и бодр. Как это получилось? – спросил Умар.

– Так он же летел по воздуху! – рассмеялась Авва. – Наш Альхаджи Муса и это умеет делать! Что скажешь Амина?

Девушка молчала, ее широко открытые глаза пристально смотрели на Дмитрия. А он опустил у копыт ее коня возмущенно шипевшего львенка.

– Прошу принять подарок! – Приложил руку в сердцу. – Вот поймать лягушку я не сумел.