Текст книги "Сердца Хаоса"

XVI

Порт-Говард,

Провинция Аквилония,

Таун, Федерация Солнц

23 января 3058 года

Первыми же залпами картечи Ковбой накрыл командира вражеских стрелков, выскочивших на перекресток. Все они были в коричневых форменных комбинезонах, броневые доспехи отсутствовали. «Опытными вояками, – моментально отметила про себя Касси, – назвать их трудно. Кто же бегает по улицам толпой? Только новобранцы, которых хоть палкой бей, а они все равно будут стараться сбиться в кучу». Два красных пятна расплылись на груди у командира взвода, еще один боец кубарем покатился по асфальту. Остальные бросились на проезжую часть.

Касси одним прыжком выскочила из машины и перекатилась через спину. Девятимиллиметрового пистолета, засунутого за ремень джинсов, не было – скорее всего, вывалился во время прыжка. Она судорожно цапнула себя за кобуру на бедре, куда упрятала точно такой же автоматический пистолет. Хорошо, хоть этот на месте. Касси схватила его двумя руками и открыла прицельный огонь по метавшимся на перекрестке дракам. В ответ раздалось несколько выстрелов. Касси быстро перебралась поближе к переднему колесу мобиля и, прикрываясь кузовом, начала стрелять на поражение.

Бак Ивенс, тоже выскочивший из машины, стрелял непрерывно, даже когда перекатывался по проезжей части. Добравшись до противоположной стороны улицы, он укрылся за бордюром. Не ослаблял огонь и Ковбой, стрелявший с места водителя. Под таким мощным огневым напором враг дрогнул, двое стрелков попытались забежать за угол. Не тут-то было! Касси и Бак вмиг уложили их. В этот момент разведчицу словно кольнуло – она моментально изменила позицию и, обернувшись, срезала еше двух, выскочивших сзади, вражеских солдат.

Оставшиеся продолжали вяло отстреливаться, прикрываясь телами своих погибших товарищей. Этих надо брать только сбоку, перекрестным огнем.

– Прикрой! – крикнула она Ковбою и бросилась в сторону Бака. Тот, спрятавшись за пожарный гидрант, быстро перезарядил свой карабин. Касси двумя выстрелами добила последнего драка.

Наступила тяжелая, гнетущая тишина. Казалось, не совладав со своей тяжестью, она опустилась с неба. Там, вверху, тоже все замерло. Не сразу в ушах Касси прорезались дальние гулкие разрывы, посвист ветра и схожие звуки равномерных залпов из лазерных орудий.

Ковбой Пэйсон медленно перебросил одну ногу через борт мобиля, затем вторую, с той же неспешностью двинулся в сторону перекрестка. Касси, не ослабляя внимания, страховала его. Ковбой заглянул за угол трехэтажного здания, потом перебросил карабин из левой руки в правую и вышел на проезжую часть. Вернулся поспешно, рысцой…

– Никого, – выпятив нижнюю губу и переведя дыхание, сообщил он. – Такое впечатление, будто их мама домой позвала.

Бак осторожно поднялся на четвереньки, затем встал в полный рост и направился к мобилю. Туда же, проверив улицу в противоположном направлении, проследовала Касси.

Восемь стрелков остались лежать на мостовой, еще двое позади машины. Трое из них стонали и корчились от боли, остальные уже отдали богу души.

Лицо Бака перекосилось от ярости. Приблизившись к машине, он набросился на Ковбоя:

– Ты почему не выскочил, как Абтака? У тебя кишки, что ли, прихватило, лучше мишени не придумаешь – будь они чуточку поумнее и посноровистей, всю машину бы издырявили с тобой вместе, а попади они в бак, что бы от тебя осталось? Пень неотесанный!.. Знали бы эти кулебрас, с кого им начинать, от тебя мокрого места не осталось бы.

– Я не успел, – принялся оправдываться Ковбой. – Они выскочили так неожиданно.

Он улыбнулся и принялся набивать патронами запасной магазин для своего карабина. Потом произнес:

– Надо же! Драков, конечно, снайперами не назовешь, но таких вахлаков я встречаю впервые. Касси к тому моменту успела осмотреть трупы.

– Это не драки! – сообщила она. Бак, не скрывая удивления, глянул на нее.

– Что ты болтаешь? Взгляни на лица – прирожденные драки. Мы уже познакомились с шуточками разведывательного отдела, прохлопавшего начало высадки, теперь ты начинаешь здесь вкручивать нам мозги. Хватит!

– Уверяю, они не входят в состав Объединенного Воинства Синдиката Дракона. Сами поглядите – им выдали комбинезоны и кепки, более ничего. Я таких солдат в самой задрипанной части Синдиката не встречала. Тедди Курита уже несколько лет назад ввел новую форму для пехотных подразделений – шлемы и броневую защиту. Эти ребята совсем молоды, старшему не больше тридцати.

– Тогда кто же они, черт их дери? – выкрикнул Ковбой.

Касси потянула за ремень и высвободила из рук убитого автоматическую винтовку «Шиматцу-42», потом ботинком толкнула руку убитого.

– Смотрите, у него нет кончика мизинца. Значит… Она присела на корточки и расстегнула молнию на комбинезоне – спустила замокло пояса и, брезгливо поморщившись, вытащила часть нижней одежды, расправила ее, обнажила тело. Кожа была сплошь покрыта многоцветной татуировкой, составлявшей какой-то сложный рисунок.

– Якудза.

– Дьявол их подери! – покачал головой Бак. – Выходит, аристократ Кусуноки, маршал или кто он там еще, входит в мафиозную банду?

– Ага, – поддакнул Ковбой, – он вступил в их ряды, чтобы собирать информацию для Куриты.

– Якудза не мафия, – подала голос Касси. – Хотя и мафия тоже, но, скорее, это некое тайное общество восточного типа. Что-то похожее на китайские триады. Главное для них – религиозный дух, послушание и верность. Один из раненых громко застонал.

– С этими что будем делать? – Ковбой почесал затылок концом ствола. – Нельзя же их так оставлять.

Родившаяся в Синдикате, выросшая в Конфедерации Капеллы, Касси не колебалась. Раздалось три выстрела из «шиматцу». Когда она вновь вернулась к машине, лица ее товарищей были белыми как мел.

– В чем дело? – спокойно спросила она. – Что-нибудь не так?

Бак Ивенс нервно передернул плечами, потом сглотнул и произнес:

– Да нет, Касси, все нормально. Я просто подумал, что мы здесь слишком долго возимся. Время-то идет.

В подтверждение его слов с запада донесся ужасающий раскатистый грохот. Следом громыхнули шаги металлического исполина, и пятидесятитонный «Энфорсер», пошатываясь, вышел на проезжую часть через два квартала за перекрестком. Все трое невольно втянули головы и присели, но пилоту робота было не до них. Дым буквально валил из огромного пролома в нагрудной броне – точнее, от брони впереди почти ничего не осталось. Затем полыхнуло пламя, и короткие языки огня принялись лизать разбитый металл. Робот пошатнулся, его повело влево, машина попыталась кулаком опереться о крышу соседнего здания. Дом сразу осел, стены начали осыпаться. «Энфорсер» покачнулся и с лязгом рухнул на спину.

– Это не наш, – прокомментировал Бак.

В корпусе погибающего робота начали взрываться боеприпасы, предназначенные для стрельбы из автоматической пушки. Неожиданно оба ствола, встроенные в правую руку, вскинутую вверх, дали очередь. Это был последний салют.

За дымом Всадники не заметили надвигающегося с той же стороны «Сталкера». Он появился внезапно, постоял над поверженным противником, затем повернул башенную настройку к востоку. Металлическое «лицо» его напоминало гримасу палача, опустившего топор на шею жертвы. Казалось, он смотрит прямо на них. Касси затаила дыхание. Боевому роботу расправиться с ними – дело нескольких секунд: один залп из протонного излучателя, и горстки пепла не останется.

Ярко-бордовый обрубок луча, выпущенного из большого лазера, промелькнул возле правого плеча восьмидесятипятитонной машины. Промах! Касси даже застонала от обиды. «Сталкер» неторопливо повернулся к стрелявшему и зашагал в его сторону – шел не по улице, а прямо через здания, по дворам. Стены рушились, словно картонные.

Ни слова не говоря, Всадники прыгнули в мобиль. Ковбой резко рванул с места. Свернув налево, они выбрались на дорогу, ведущую в сторону Гандерландских гор. За город удалось выбраться без помех, там прибавили скорость.

Колеса, коснувшись бетонного покрытия, взвизгнули, и аэрокосмический истребитель «Шилон» покатил по взлетной полосе единого терминала, обслуживающего как межзвездные, так воздушные рейсы. Таи-и Шарон Омидзуки по прозвищу Мышка резко ударила по клавише тормозных ракетных двигателей. Первым делом она попыталась унять волнение. За долгие годы службы это был ее первый боевой вылет, и, надо же, какая удача -сразу посчастливилось сбить стотонный бомбардировшик «Штука»! Для командира необстрелянного звена это большой успех. Хороший пример для подчиненных.

Шарон рвалась в бой. В этот момент ее настиг приказ немедленно возвращаться на базу, уже организованную в захваченном космопорту. Капитану Омидзуки, несмотря на вспыхнувший азарт, пришлось подчиниться. Разумность приказа была очевидна. Стоило капитану бросить взгляд на дисплей, где отображались данные физиологического состояния пилота, как стало ясно, что вероятность того, что ей удастся безболезненно выдержать еще одно боевое столкновение, минимальна. По крайней мере, в этот – первый! – боевой вылет. Ее шестидесятипятитонный «Шилон», снабженный ядерным двигателем, мог находиться в полете неопределенно долго. Более того, при наличии обширного боезапаса истребитель мог сражаться сутками, а то и неделями. Другое дело – возможности пилота… Подобная воздушная или космическая акробатика не каждому под силу. В отличие от сражений, в которых участвуют наземные боевые роботы, каждое столкновение в пространстве, длящееся порой не более нескольких минут, сопряжено с огромными физическими и психологическими нагрузками. Нетренированный человек просто погибнет, раздавленный непомерной тяжестью. Несмотря на специальные препараты и особые противоперегрузочные костюмы, гибель летчиков прямо в кабинах совершавших сложные эволюции в бою истребителей была достаточно обычным делом. Бросаясь в атаку, порой обо всем забываешь – теперь капитан узнала на собственном опыте, что значит неуемный азарт и охотничий инстинкт. Только наиболее опытные и прекрасно подготовленные пилоты умели выбирать разумный компромисс между возможностями машины и человека. Это умение приходило с опытом и постоянными жестокими тренировками. Всякая спешка – не важно, по вине безжалостного командира или самого летчика, не успевшего набрать форму, – всегда приводила к печальному итогу. Интересно, что во время учебных, даже самых напряженных полетов ничего подобного не происходило: пилоты всегда успевали оценить свое состояние и либо сбрасывали скорость, либо отказывались от крутого виража.

Эти правила, сформировавшиеся после осмысления множества катастроф, нашли отражение в пунктах наставлений и боевого устава аэрокосмических сил Синдиката Дракона. Согласно его требованиям первый боевой вылет не мог продолжаться более часа. Меньше – на усмотрение старшего командира, в обязанности которого входил непрерывный контроль состояния пилотов, участвующих в боевых действиях. Откровенно говоря, требования, которым должен соответствовать военнослужащий, зачисленный в Объединенное Воинство, были достаточно суровы. Теодор Курита еще более повысил их порог, но здравый смысл верховному главнокомандующему еще ни разу не изменил. Час – и ни минутой больше! Второй и третий вылет уже позволяли вычертить график поведения летчика, на его основе выдавались рекомендации относительно времени пребывания в кабине аэрокосмического истребителя. Если откровенно, то жесткость этого положения объяснялась в первую очередь желанием сохранить в целости сверхдорогостоящую технику, нежели заботой о человеческих жизнях. С точки зрения бойца Объединенного Воинства так оно и должно быть – найти нового пилота куда легче, чем возместить ущерб, связанный с потерей истребителя. Подобных машин на весь Синдикат несколько десятков, ведь аэрокосмический боевой аппарат, по своим возможностям и техническому оснащению не уступавший наземным роботам, во много раз дороже и совершеннее любой бронированной машины. Прибавьте сюда стоимость обучения личного состава!

Аэрокосмические аппараты производили сериями. Из них организовывались соединения, называемые звеньями, в которых каждая машина должна была исполнять только ей предназначенную роль, так что каждое звено аэрокосмической авиации представляло из себя единый организм, имевший свою, строго определенную цель. Боевым заданием Одиноких Ангелов полковника Конд-рак было завоевание господства в воздухе. Маршал Кусуноки понимал, что с захватом столицы, с оккупацией крупных населенных пунктов сопротивление вряд ли прекратится. На Тауне вполне может вспыхнуть партизанская война. Без авиации, способной подавить сопротивление крупных, обеспеченных техникой отрядов добровольцев, нечего и говорить об окончательном умиротворении планеты.

Когда скорость упала, капитан Омидзуки начала выруливать на дорожку, ведущую к месту стоянки – бетонированной площадке перед ангаром. Площадку охраняли одетые в броню пехотинцы. Техники в наушниках копошились возле машин. Неподалеку от ангара в зимних сумерках угадывались очертания двух больших космических челноков.

Заглушив двигатель, Омидзуки открыла выходной люк, расположенный в полу, махнула рукой стоявшему внизу технику, готовому помочь ей спуститься на бетонные плиты. Ступая по металлической стремянке, она старалась не касаться корпуса машины – поверхность ее еще посвечивала от перегрева. Остывать истребитель будет еще в течение пятнадцати минут, потом за него возьмутся техники. Неподалеку стояла полковник Кондрак.

– Добро пожаловать на Таун, – приветствовала она капитана Омидзуки.

Шарон, спустившись на бетон и приблизившись к полковнику, вытянулась по стойке «смирно», затем низко, прижав руки к телу, поклонилась.

Госпожа таи-са оказала мне великую честь. – Капитан даже не пыталась скрыть усмешку, заметную через защитное стекло ее шлема. Все пилоты считали особым шиком время от времени подшучивать над древними, несколько театральными обычаями приветствия и обращения к старшим по званию, принятыми в Объединенном Воинстве. Командова-ние никогда не обращало внимания на подобные иронические замечания, просто требовало строгого соблюдения норм субординации, пришедших еще с островов на Тер-Большие вольности допускались только для самых опытных, имевших награды пилотов, но и в этом случае кому, что и в какой мере разрешалось, было известно до– • сконально. Никто вслух об этом не говорил, никому ни в какой официальной форме не давалось послабление – сам воин выбирал способ обращения с начальством. Если он не соответствовал воинскому духу и степени проявленного героизма (этот вопрос вышестоящие начальники решали на тайном совещании), с военнослужащим доверительно беседовал один из членов командования, и превысивший свой потолок дозволенного пилот тут же возвращался к прежнему состоянию. Если такой беседы не проводилось, все в авиации знали, что «добро» получено, и в обращении с подобным счастливчиком начинали перестраиваться равные ему коллеги и нижние чины.

Эта железная система поддержания дисциплины, поощрения и наказания объединяла всех в единый многотысячный клан, называемый Объединенным Воинством Синдиката Дракона, спаянный общим понятием чести. Новичку порой было трудновато привыкнуть к такой форме внутренних взаимоотношений, и он либо, словно пробка из бутылки, вылетал из Объединенного Воинства, либо принимал эти требования и становился своим.

Система имела свои достоинства и свои недостатки. Армия Синдиката была цельным и эффективным организмом, однако всякое взаимодействие с союзниками превращалось для Дракона в пытку. Даже при самом благожелательном к ним отношении… Теодор Курита не скрывал своего мнения – подобная система отжила свой век, но отменить ее даже он, прославленный военачальник, был не в состоянии. Армия в этом случае на какой-то период просто теряла боеспособность, а консервативным элементам ничего не стоило поднять мятеж против главнокомандующего, посягнувшего на святая святых Воинства – на самурайский дух!

– Ладно, – махнула рукой Кондрак, – пойдем в ангар, там и поговорим. Эти крысы устроились здесь с удобствами, даже воздух в помещении подогревают, вот только двери и все проходы низкие. Смотри не ушиби голову.

Сказать по правде, таи-и Шарон Омидзуки не ощущала холода. Возбуждение от одержанной победы не проходило, а Плотный противоперегрузочный скафандр прекрасно сохранял тепло. Вслед за полковником Шарон села в командирский мобиль– джип и тут же сняла летный шлем.

Прозвище Мышка никак не подходило статной девице – ничего мышиного в ней не было. Как, впрочем, и японского. Волосы светло-каштановые, челка прилипла ко лбу, светлая, чуть румяная кожа. Красавицей ее, правда, не назовешь. Впечатление портил крупный нос, рот тоже неприятно изогнут, губы тонкие. Вот глаза хороши. Когда нужно было, Шарон умела так взглянуть на мужчину, что тот тотчас вспыхивал, начинал выпячивать грудь. Женщина практичная, она пользовалась этим даром только наверняка, в присутствии тех, на чью благодарность впоследствии могла рассчитывать. Таи-са Кондрак тоже отличалась высоким ростом, волосы у нее были черные, коротко подстриженные. Глаза глубоко сидели в глазницах, отчего на лице постоянно держалось несколько угрюмое выражение; всякая попытка улыбнуться лишь добавляла мрачности. Оживала она только в бою – вот когда ее глаза пылали вдохновением. – На сегодня достаточно, – сказала полковник, – если только ситуация не потребует нового вылета. Но это вряд ли – погода ухудшается с каждым часом.

– Маттаку! – проворчала Мышка и нахмурилась. Этот возглас соответствовал общепринятому во Внутренней Сфере «Черт побери!».

На летном поле стояли два шатла, их люки были открыты, грузовые пандусы откинуты. Действительно, вокруг заметно потемнело, пошел снег. В такую погоду вылетать опасно. Метеоусловия являлись единственным ограничением для боевых действий в околопланетном пространстве. На Тауне в связи с повышенной солнечной радиацией порой свирепствовали жесточайшие бури. «Штука» для подобного урагана – все равно что щепка. «Шилон» мог спастись, вырвавшись в верхние слои атмосферы.

– Что это они засуетились? – грубовато обратилась Мышка к Кондрак, указывая на бегающих по полю взад и вперед солдат. К подобному вольному обращению полковник привыкла, они с Мышкой были подругами. – Сколько хлопот, чтобы встретить командира взвода! – тем же недовольным тоном, продолжила Шарон. -Что там слышно насчет сражения? Оно уже закончилось?

– В общем и целом Таун захвачен, осталось подавить отдельные очаги сопротивления. Сейчас бои в связи с ухудшением погоды приостановлены. С минуты на минуту сюда должно прибыть высшее руководство.

Когда джип добрался до ангара и летчицы вошли внутрь, над головами раздался нарастающий грохот.

– Ты у нас сегодня отличилась, поэтому тебе придется участвовать во встрече некоего господина. Одним словом, представителя высшей иерархии каи… – многозначительно предупредила Мышку полковой командир.

Слово «каи» имело много значений, и все они относились к обозначению какого– либо сообщества или социальной группы. В этом случае каи означало и якудзу, и саму организацию «Черный дракон», чьими усилиями была подготовлена и проведена эта операция. Якудза представляла собой особый тайный союз, члены которого полагали, что правила и традиции, регулирующие внутренние взаимоотношения, и цели их организации выше, чем официальное законодательство страны. По своим действительным целям якудза являлась откровенно преступным сообществом, в чем-то схожим с мафией, но, в отличие от бандитских группировок, своеобразно вписывалась в государственную структуру Синдиката. Сами якудзы уверяли, что их союз основан на религиозной основе – что в общем-то характерно для объединений, созданных в Восточной Азии. Там даже секции различных видов борьбы занимались не борьбой, а обязательно «самосовершенствованием духа». Правда, «усовершенствовав дух», они начинали успешно заниматься вымогательством, грабежами, торговлей наркотиками и женщинами. Мышка откинулась на спинку сиденья, вытянула ноги.

– Было бы неплохо, – сказала она, – узнать, что у него на уме. Весь этот рейд представляется мне каким-то странным предприятием.

Кондрак угрюмо усмехнулась, потом глянула на Шарон.

– Лучше тебе не знать их тайных мыслей. – Она обреченно махнула рукой. – Сорвиголова-Сама (таково было прозвище Кусуноки в армии Синдиката) как-то спросил меня: «Ты что, всерьез полагаешь, что Координатор в курсе нашей миссии и тайно одобрил ее?»

Мышка пожала плечами:

– Не имеет значения. Мы обязаны выполнить приказ, и мы его выполним. Если Курита и не дал своего согласия, все равно с точки зрения государственных интересов он будет вынужден признать нашу акцию необходимой. Я так полагаю… Иначе мы, офицеры, строго спросим с него, почему в 3029 году, когда он возглавил поход на направлении Хаоса без санкции отца, подобный поступок принес ему честь и славу, а ныне он посмел отвернуться от верных ему воинов. Теранс Кондрак задумалась.

– А что? Вполне здравая мысль… – Затем прежняя печаль вернулась к ней. – Ну, сейчас об этом говорить рано. Все мы не более чем слезы на лике Дракона, ожидающие своей очереди, чтобы упасть. Подобно лепесткам цветущей вишни в предместьях Люсьена.