Текст книги "История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции"

Вадим Кожинов, представляя своего друга Станислава Куняева, писал, что Куняев, входя в литературу, дал увлечь себя громкой лирикой, пошёл за некоторыми популярными певцами, вошёл в круг Е. Евтушенко, А. Вознесенского, написал стихотворение «Добро должно быть с кулаками», ставшее весьма популярным в этом кругу, но годы спустя Куняев в одной из статей сказал, что эти стихи совершенно неинтересные, что здесь он пошёл за модной «словесно лихой, но абстрактной и безличной манерой». И вскоре отошёл от этого круга «эстрадной поэзии». Он вошёл в круг В. Соколова, Н. Рубцова, А. Передреева, в его стихах стала господствовать «тишина полуночная», когда поэт перебирает всё им написанное, что-то отбрасывает, что-то переделывает, обдумывает новую философию стиха. Он становится одним из ведущих поэтов «тихой лирики» (так условно было обозначено это направление, в отличие от «громкой лирики»). В его стихах появилось гражданское чувство, гражданские страсти, он занимался полезным общественным делом. «Открытая гражданственность целого ряда зрелых стихотворений Станислава Куняева, – писал Вадим Кожинов, – напротив, была лично пережита всем существом, была поистине выстрадана на долгом пути поэта. Это ярко выразилось в творческой истории стихов «Листья мечутся между машин»… Вначале оно было опубликовано со следующей концовкой:

 
Вам спасибо, что вы сберегли
эти песни. А мы – растеряли.
Но зато в окруженье полей,
на своей бесконечной равнине
мы узнали всю цену потерь
и смиренье, что паче гордыни.
 

В первом разделе этой книги читатель найдёт стихотворение в его окончательной редакции. Финал звучит здесь иначе, пожалуй, даже совсем иначе (приведём эти переделанные строки: «Вам спасибо, что вы сберегли, / нам спасибо, что мы растеряли. / Но зато на просторах полей, / на своей беспредельной равнине / полюбили свободу потерь / и смиренье, что пуще гордыни. – В. П.). И авторская правка в данном случае означала не просто «улучшение» стихов, но своего рода «доживание» их смысла – точнее выразиться трудно… В последнем варианте эта горечь никуда не исчезла, но поэт нашёл в себе силу и смелость поверить в ту – очень непростую и очень нелёгкую – правду, во имя которой его народ терял свои древние песни, и взять на себя ответственность за эту правду. Ещё резче тот же круг мыслей выразился в более позднем стихотворении «Реставрировать церкви не надо…» (Куняев С. Путь. Стихи разных лет / Предисловие В. Кожинова «Путь поэта». М., 1982. С. 7). Из «тихого поэта» С. Куняев становится значительным представителем гражданской лирики своего поколения. «Разумеется, – писал В. Кожинов, – зрелая поэзия Станислава Куняева не сводится к непосредственно гражданским стихотворениям. Но творчество поэта обладает замечательной цельностью, и на его стихах, посвящённых так называемым вечным темам природного и человеческого бытия, всегда лежит отсвет той гражданской ответственности, которая со всей открытостью выразилась только в сравнительно немногих его произведениях… В равновесии или, вернее, в напряжении между двумя полюсами – ничем не прикрашенной прозой быта и высоким смыслом Бытия – нерв поэзии Станислава Куняева. И в заключение хочу выразить свою уверенность в том, что энергия, рождаемая этим напряжением, не только не исчерпана, но даже не высвободила главный свой заряд. Лирические стихотворения и хроники Станислава Куняева представляются мне подступами (с разных сторон) к поэме, сплавляющей в творческое единство самые разнообразные стороны и черты того времени – или, если выразиться торжественней, той эпохи, сквозь которую проходил путь поэта» (с. 8—10).

В июле 1963 года был арестован К.Н. Архипов, при обыске у него обнаружены 14 экземпляров сборника стихов Гумилёва «Забытое», 12 экземпляров книги Цветаевой «Приключение»… В мае 1964 года за тунеядство арестован И.А. Бродский и по суду отправлен на пять лет в ссылку. А поводом для ареста явились «упаднические, идеологически вредные стихотворения». Возникло «дело Бродского». В его защиту выступили члены Союза писателей СССР А. Ахматова, К. Паустовский, Л. Чуковская, Р. Орлова, Л. Копелев, С. Маршак, К. Чуковский, Н. Грудинина, Е. Евтушенко, Д. Шостакович, который прислал в суд телеграмму: «Я очень прошу суд при разборе дела поэта Бродского учесть следующее обстоятельство: Бродский обладает огромным талантом. Творческой судьбой Бродского, его воспитанием должен заняться Союз. Думается, что суд должен вынести именно такое решение» (Якимчук Н. Как судили поэта (Дело Бродского). Л., 1990). О «деле Бродского» и о нём самом написано несколько книг и статей. В 1972 году И. Бродский уехал в США, писал стихи на русском и английском языках. Выделяется среди этого цикл стихотворений «Осенний крик ястреба» (1973—1987), впервые опубликованный в издательстве «Ардис» в 1987 году. В 1987 году получил Нобелевскую премию по литературе. «Присуждая премию, Нобелевский комитет лаконично формулирует, в чём состоит главная заслуга лауреата, – писал Л.В. Лосев в книге «Иосиф Бродский». – В дипломе Бродского стояло: «За всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью». Представляя лауреата, постоянный секретарь Шведской академии профессор Стуре Аллен начал речь словами: «Для нобелевского лауреата Иосифа Бродского характерна великолепная радость открытия. Он находит связи (между явлениями. – Л. Л.), даёт им точные определения и открывает новые связи. Нередко они противоречивы и двусмысленны, зачастую это моментальные озарения, как, например: «Память, я полагаю, есть замена хвоста, навсегда утраченного в счастливом процессе эволюции. Она управляет нашими движениями…» Краткая речь Стуре Аллена отразила перемены, начавшиеся на востоке Европы. В прошлом, присуждая премию писателям из Советской России, шведские академики с наивной тщательностью подчёркивали аполитичность своего решения. Премия Пастернаку (1958) была присуждена «за важные достижения в современной лирической поэзии», и тогдашний постоянный секретарь Шведской академии Андерс Остерлинг в своём выступлении подчёркивал, что «Доктор Живаго» «выше партийно-политических рамок и, скорее, антиполитичен в общечеловеческом гуманизме». Шолохова в 1965 году наградили за «художественную силу и целостность, с которой он отобразил в своём донском эпосе историческую фазу в жизни русского народа». Солженицына в 1970-м наградили за «нравственную силу, с которой он продолжил бесценные традиции русской литературы». В конце 1987 года в СССР набирала силу горбачёвская перестройка и гласность, что сделало более «гласными» и шведов. Стуре Аллен упомянул конфликт Бродского с советским режимом («Сквозь все испытания – суд, ссылку, изгнание из страны – он сохранил личную целостность и веру в литературу и язык»), не стеснялся представитель академии и в характеристике этого режима («тоталитарный») (Лосев Л.В. Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии. М., 2006. С. 252—253. ЖЗЛ).

По приезде в Нью-Йорк И. Бродский не стал скрывать своего отношения к Советскому Союзу, высказал резко отрицательные суждения о своей бывшей стране, к примеру, вспоминает, как он вбегает в класс, «кладёт на парту тетрадь и ручку, поднимает лицо и приготавливается слушать ахинею». Сначала это было напечатано по-англий ски, а вскоре перевели и на русский (Бродский И. Меньше единицы: Избранные эссе. М., 1999. С. 33). Вызывает уважение то, что И. Бродский сохранил «личную целостность», не последовал за популярными поэтами, которые не отказывались от двуличия – у себя и за границей.

Здесь уместно вспомнить о деятельности критиков и литературоведов, сыгравших плодотворную роль в развитии русской литературы ХХ века. При каждом журнале был свой критический актив, десятки, сотни критиков и литературоведов участвовали в литературном процессе: В. Бушин, М. Щеглов, В. Лакшин, Д. Стариков, Е. Осетров, Ю. Барабаш, Д. Марков, А. Анастасьев, Л. Лазарев, А. Бочаров, Л. Якименко, Д. Затонский, В. Озеров, Б. Сарнов, С. Лесневский, И. Виноградов, Ю. Андреев, Л. Вуколов – всех невозможно перечислить. Остановлюсь лишь на нескольких именах.

Михаил Петрович Лобанов начал свою литературную деятельность со статей о творчестве Леонида Леонова, затем защитил кандидатскую диссертацию и издал книгу «Роман Л. Леонова «Русский лес» (М.: Советский писатель, 1958). Затем М. Лобанов публикует статьи в журнале «Молодая гвардия» «Чтобы победило живое» (1965. № 12), «Внутренний и внешний человек» (1966. № 5), становится членом редколлегии журнала и продолжает публикацию статей «Творческое и мёртвое» (1967. № 4), «Просвещённое мещанство» (1968. № 4), которые определили смысл и тональность всех его критических выступлений. В последовавших книгах «Мужество человечности» (М., 1969), «Внутреннее и внешнее» (М., 1975), «Надежда исканий» (М., 1978) М. Лобанов продолжал развивать и уточнять свои «молодогвардейские» идеи и замыслы.

Острой критике подверглась его статья «Освобождение» (Волга. 1982. № 10), в которой, подробно анализируя роман М. Алексеева «Драчуны» (1981), критик походя говорит об ошибках коллективизации и мимоходом о романе «Поднятая целина» М.А. Шолохова, так и не разобравшись в трагической сущности этого романа. О «полностью запретной теме», как вспоминал впоследствии М.Н. Алексеев, о голоде в 1933 году, М.А. Шолохов в острой форме писал в письмах И.В. Сталину (Шолохов М.А. Письма. С. 187): «В этом районе, как и в других районах, сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями». Это письмо написано М.А. Шолоховым 4 апреля 1933 года. Вот почему «Поднятая целина» заканчивается осенью 1930 года —

Н. Хрущёв и идеологические наставники не позволили коснуться следующих годов, когда развернулась настоящая трагедия крестьянства.

М. Лобанов обладал не только критическим, литературоведческим талантом, он обладал и талантом беллетриста-документалиста, что воплотилось в его замечательных книгах «А.Н. Островский» (ЖЗЛ, 1979) и «С.Т. Аксаков» (ЖЗЛ, 1987), вызвавших длительные споры в литературных кругах.

Пётр Васильевич Палиевский (1932), выпускник МГУ (1955), начал в ИМЛИ с теоретических работ: «Внутренняя структура образа», «Стиль», «Художественное произведение как целое» для сборника «Теория литературы» (М., 1962—1968). В ходе этой теоретической работы П.В. Палиевский выступил с рядом статей «О структурализме в литературоведении» (1963), «Мера научности» (1965), «К понятию гения» (1969). Обладая знанием европейских языков, П. Палиевский создаёт статьи не только о Пушкине, Льве Толстом, Розанове, Чехове, Шолохове и Булгакове, но и глубоко анализирует творчество Грэма Грина («Фантомы», 1968), Фолкнера («Открытия Уильяма Фолкнера», 1965), Маргарет Митчелл (1982). Громко прозвучало выступление П. Палиевского в дискуссии «Классика и мы» (ЦДЛ, 1977), где он был основным докладчиком. Большое значение для развития литературного процесса в России имели его книги «Литература и теория» (М., 1979), «Русские классики» (М., 1987), «Шолохов и Булгаков» (М., 1999). Много лет он работает над книгой о Пушкине и принимает участие в академическом издании многотомного Собрания сочинений Л.Н. Толстого.

Вадим Валерианович Кожинов, выпускник МГУ (1954), ведущий научный сотрудник ИМЛИ, начал свою научную деятельность с теории литературы, написав статьи «Происхождение романа» и «Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Во время критической деятельности не раз признавался, что его путь в литературу был крайне непрост. «Скажу со всей откровенностью, – писал В. Кожинов, – что в университете я довольно быстро стал, если угодно, искренним, убеждённым «сталинистом». Это отнюдь не означало безумного приятия всего, что я видел, слышал, знал… Если говорить, по крайней мере, о людях этого, молодого тогда поколения, о них, по сути дела, нельзя судить в зависимости от их отношения к Сталину. Но это отношение – что очень важно – было, так сказать, «надмирным», а каждый из нас непосредственно сталкивался с вполне конкретными земными явлениями. И вот с этой точки зрения люди и тогда достаточно резко различались» (Русская литература. М., 2004. С. 522). Потом он ещё не раз вернётся к этой теме в полемических статьях. Вышли его книги «Стихи и поэзия» (М., 1980), «Книга о русской лирической поэзии ХIХ века» (М., 1978), «Размышления о русской литературе» (М., 1991), а главной книгой В. Кожинова стала интереснейшая биография великого русского поэта Ф.М. Тютчева «Тютчев» (М., 1988).

В последующие годы ярко развернулся талант В. Кожинова как историка, публициста, назову лишь некоторые его работы: «Судьба России. Вчера, сегодня, завтра» (М., 1997), «История Руси и русского слова» (М., 1997), «Россия. Век ХХ. В 2 ч.» (М., 1999), «Великое творчество и великая победа» (М., 1999), «Победы и беды России» (М., 2000).

Олег Николаевич Михайлов, выпускник МГУ (1955), начал свою литературную деятельность с отличной статьи «Проза Бунина» (Вопросы литературы. 1957), которая положила основы публикации чуть ли не всех выдающихся писателей русского зарубежья: Шмелёва, Куприна, Аверченко, Мережковского, Гиппиус, Замятина… Вышли книги «И.А. Бунин. Очерк творчества» (1967), «Верность. Родина и литература» (1974), «Страницы русского реализма» (1982), «Страницы советской прозы» (1984), «Куприн» (1981), «Юрий Бондарев» (1976), «Мироздание по Леониду Леонову» (1987), «Литература русского зарубежья» (1995).

Но литературоведение и критика – это только начальная пора творчества О.Н. Михайлова, он часто подумывал о деятельности художника-беллетриста, набрасывал заметки будущих рассказов, романов, вскоре его захватило желание написать биографическую книгу о Суворове, ведь несколько лет он учился в Суворовском училище, хорошо знал военную историю. В 1973 году вышла книга «Суворов» (ЖЗЛ), затем «Державин» (ЖЗЛ, 1977), «Генерал Ермолов» (ЖЗЛ, 1983), «Кутузов» (ЖЗЛ, 1987), «Забытый император» (М., 1996), об Александре III.

Как прозаик О. Михайлов в 1978 году издал роман «Час разлуки», в котором он передал духовный мир городского интеллигента, сборники рассказов «Маленькая Наташа» (1981), «Особняк с фонариками» (1987).

Виктор Андреевич Чалмаев (1932), выпускник МГУ, рано погрузился в литературный процесс, с 1955 года увлёкся рабочей темой в литературе, сблизился с группой В. Смирнова и В. Кочетова, работал в журнале «Дружба народов», написал книги о Вячеславе Шишкове (1969) и Евгении Носове (1972). Значительным событием в судьбе В. Чалмаева стали две статьи – «Великие искания» (Молодая гвардия. 1968. № 3) и «Неизбежность» (Там же. № 9), в которых критик откровенно пишет об извечных ценностях русского народа, о национальном характере, о величии России в литературе и культуре. Статьи подверглись недоброжелательной критике со стороны официальных органов. И острому перу В. Чалмаева пришлось искать прибежища в биографическом жанре («Серафимович. Неверов» (ЖЗЛ. М., 1982).

Беда была в том, что В.Чалмаев легко приспосабливался к текущему идеологическому процессу: так, после одной отрицательной рецензии на сборник В.И. Белова «За тремя волоками» (1968) автор этой книги направил сборник В. Чалмаеву в надежде, что он поддержит своей рецензией талантливую рукопись, но глубоко ошибся: тот дал рецензию, в сущности, тоже отрицательную (1967), а спустя годы написал юбилейную статью о В. Белове, восхищаясь повестью «Привычное дело» (2002); он резко отрицательно оценил суть творчества А. Солженицына (1973—1974), а через двадцать лет написал книгу о Солженицыне как о пророке, великом художнике (1995); вышла книга В. Чалмаева с положительной оценкой творчества Петра Проскурина (1983), а через десяток лет он дал писателю отрицательную оценку (1998); умело и ловко отделил В. Чалмаев «Донские рассказы» М. Шолохова от его же гениального «Тихого Дона» (1994), а между тем текстологи установили тесную, текстологическую, связь между рассказами и романом, но и от этих грубейших ошибок он успел отказаться. Менялось время, менялся и В.А. Чалмаев, обладавший несомненным литературным даром, но тяга к успеху была превыше всего, а это сулило ему и материальный успех, и благополучие.

Юрий Иванович Селезнёв, выпускник Педагогического института в Краснодаре, начал свою литературную деятельность как учёный, опубликовав статьи «Постигая Достоевского» (Вопросы литературы. 1973. № 8), «Роман без любви» (Там же. 1975. № 4), вскоре вышла его фундаментальная книга «В мире Достоевского» (М., 1980), затем «Достоевский» (ЖЗЛ. М., 1981, 1984). Словно предчувствуя близкий свой конец, Юрий Селезнёв очень много работал, писал статьи, участвовал в общественной жизни, стал одной из центральных фигур возрождения русского национального движения, стал заведующим отделом «Жизнь замечательных людей» в издательстве «Молодая гвардия», потом первым заместителем главного редактора журнала «Наш современник». По глупой нелепости, идущей от официальных идеологических кругов, Ю. Селезнёв вынужден был уйти с этой должности за публикацию яркой статьи В. Кожинова «И назовёт меня всяк сущий в ней язык» и неординарной повести В. Крупина «Сороковой день» (Наш современник. 1981. № 11). Одна за другой выходили его книги «Мысль чувствующая и живая» (М., 1982), «Василий Белов» (М., 1983). Много было творческих замыслов, планов, но неожиданная смерть в Берлине оборвала их, а из русской литературы ушёл крупный критик, глубокий учёный.

В 1969 году К. Симонов опубликовал вторую часть трилогии «Солдатами не рождаются», затем третью часть «Последнее лето» в 1971 году, о которых в читательской среде говорилось как о посредственных романах второго сорта. «Они являются политическим барометром предельной отметки дозволенного партией либерализма» (Казак В. Лексикон русской литературы ХХ века, М., 1996. С. 381).

В 1968—1974 годах вышла «Блокада» А. Чаковского, в 1969 году – «Горячий снег» Юрия Бондарева, последовали «Пастух и пастушка» (1971) Виктора Астафьева, «Сотников» (1970) Василя Быкова, «За тремя волоками» (1968) Василия Белова, «Сотворение мира» (1968) Виталия Закруткина, «Во имя отца и сына» (1970) и «Любовь и ненависть» (1970) Ивана Шевцова, о которых высоко отозвался М.А. Шолохов, главы романа «Они сражались за Родину» (1969) М. Шолохова, «Вечный зов» (1970) Анатолия Иванова, «Межа» (1970) Анатолия Ананьева, «Белый пароход» (1970) Чингиза Айтматова, «Билет по истории» (1970) Мариэтты Шагинян, «Ивушка неплакучая» (1970) М. Алексеева, «Две жёрдочки через реку» (1970) А. Блинова, «Млечный путь» (1970) А. Борщаговского, «Зазимок» (1970) М. Годенко, «Годы молодые» (1970) Б. Дьякова, «Таврида в огне» (1970) Н. Камбулова, «Землетрясение» (1969) Л. Карелина, «Все ураганы в лицо» (1969) М. Колесникова, «Чего же ты хочешь?» (1969) В. Кочетова, «Лейтенант Артюхов» (1970) С. Крутилина, «Петроград» (1969) С. Малашкина, «Календарь природы» (1970) А. Первенцева, «Шестая ночь» (1970) П. Проскурина, «Философский камень» (1970) С. Сартакова, «Северная корона» (1969) О. Смирнова, «Война» (1970) И. Стаднюка, «Земля в беде» (1969) В. Чивилихина, «Село Андросово: пошёл отсюда род Ульяновых» (1970) С. Шуртакова и др.

Заметный след в океане русской литературы оставили книги Семёна Шуртакова, начавшего печататься в 50-х годах: «Трудное лето» (1956), «Зерно жизни», «Человек растит хлеб» (1961), «Золотые ворота» (1968), «Село Андросово: пошёл отсюда род Ульяновых» (1970), «Где ночует солнышко» (1983), роман «Одолень-трава». К одному из последних сборников С. Шуртакова Валентин Распутин написал предисловие, в котором, назвав себя учеником, «с какой-то даже радостью и редким дружелюбием» кланяется «замечательному русскому человеку, талантливому пером и сердцем, который не знал и не знает иной службы, кроме служения литературе и Отечеству»: «Двадцать лет назад за роман «Одолень-трава» Семен Иванович Шуртаков был удостоен старой Россией Государственной премии. Сегодня не новая, а вечная Россия, которой он с лихвой послужил, вызывает его на почетный круг и приветствует словами, стоящими любых наград» (Распутин В. Сошлись трое русских. М., 2008. С. 10).

Собирая лучшие современные рассказы в сборник рассказов 1965 года, издательство «Советский писатель», просмотрев сотни опубликованных в журналах и сборниках, включило и рассказ талантливого Георгия Семёнова, независимого и яркого писателя, о произведениях которого позитивно писали критики разных направлений В. Кожинов, В. Цыбин, И. Гринберг, С. Георгиевская, Е. Степанян, В. Курбатов, С. Селиванова, Л. Лехтина. Г. Семёнов публиковался в журналах «Новый мир» и «Наш современник», выпустил несколько книг – «Сорок четыре ночи» (1964), «Распахнутые окна» (1966), «Кто он и откуда» (1968), «Вечером, после дождя» (1969) и др.

У Сергея Андреевича Крутилина судьба тоже сложилась нелегко, родился в селе Делехово Рязанской губернии в крестьянской семье, учился в ремесленном училище, работал на стройках Дальнего Востока, а потом – фронтовые будни. В 1947 году окончил филологический факультет МГУ, работал в деревне учителем, начал писать. В первой повести «Подснежники» (1961) изображает молодых людей на освоении целинных земель в Казахстане, создаёт образ положительного партийного работника по газетным лубочным штампам, но потом, вникая в современную жизнь, прежде всего в жизнь крестьянства в колхозах, начинает осознавать глубинную правду современности, видит серьёзные конфликты. «Липяги» (1963—1965) написаны в форме записок деревенского учителя, здесь появляются живые люди с их разнообразными интересами и индивидуальными характерами. Крестьянская и фронтовая жизнь – это темы его повестей и романов «Лейтенант Артюхов» (1970), «Кресты» (1975), «Окружение» (1976), «Прощальный ужин» (1977), «Грехи наши тяжкие» (1982).

Роман «Грехи наши тяжкие» (Современник. 1983) – не только проблемный, острый, но и талантливый, где каждому слову веришь, настолько правдивы и достоверны картины и человеческие характеры, которые разворачиваются перед нами. А главное – писатель будто предугадал, что в ближайшие времена будет самым острым и актуальным, и вокруг этих проблем сосредоточил своё художественное внимание.

Некоторые колхозы не получают доходов от урожаев, от надоев, от выращенного скота. Порой председатели колхозов соглашаются организовать у себя мастерские, производящие тот или иной ходовой товар, а выручку от этого товара пускают и на зарплату колхозников, и на развитие колхозного хозяйства. Хорошие люди, Варгин, колхозные и районные руководители, получали премии за перевыполнение плана мастерской, думали уже создать животноводческий комплекс, но постепенно люди переродились, грешат самодовольством, перестали прислушиваться к критике. Хороший человек Варгин попал в сети жулика и махинатора Косульникова. «Село – это грех тяжкий!.. Запущено село – вот в чём беда… Надо строить в сёлах современное жилье, новые фермы. Надо благоустроить быт. Тут сомнений быть не может…» (с. 102).

Но эти преобразования так и не успели совершить, по-прежнему наше село – «это грех тяжкий», по-прежнему вокруг села происходят острые конфликты.

Нужно здесь упомянуть и о творчестве Г.Б. Пациенко, создавшего ряд рассказов и повестей, крепким звеном вошедших в русскую литературу. Родился в деревне Зубани Витебской области, учился в Литературном институте, первые его рассказы появились в 60-х годах, потом один за другим стали выходить сборники «Шуршание сена» (1970), «Колесо на берёзе» (1973), «Высокий день» (1976), «Зал ожидания» (1979), «Дерево в поле» (1983), «Кольцевая дорога» (1983).

В 1979 году Георгий Семёнов о книге «Зал ожидания» сказал: «Прочтите – и вы явственно услышите запахи войны». Точные слова, передающие одну из сильных сторон дарования Геннадия Пациенко: умение раскрывать в мире, его окружающем, точные подробности, характерные детали быта и человеческого поведения в острые минуты жизни. Георгий Семёнов говорил об одном рассказе Геннадия Пациенко – «Дым за деревней», – но эти же слова можно сказать обо всех лучших произведениях, написанных талантливым писателем, много и плодотворно работавшим в эти годы. Небольшая рецензия Владимира Санина даёт дополнительную характеристику прозаику: «В своих произведениях, посвящённых и городской, и сельской теме, Геннадий Пациенко пишет о том, что знает и видел, что вольно или невольно пережил. В Егоркином возрасте пережил он войну, с юных лет работал, отслужил действительную танкистом, стоял у станка… Его путь в литературу – от жизни, которая так богата впечатлениями и раздумьями» (Новый мир. 1980. № 6).

В одной из центральных газет в 1971 году была напечатана рецензия об удачном продолжении творческого пути молодыми писателями, выступившими с добротными вторыми книгами: это В. Распутин – «Последний срок» (Наш современник. 1970. № 7—8), Б. Васильев – «Иванов катер» (Новый мир. 1970. № 8), В. Лебедев – «Наследник» (Звезда. 1971. № 1), А. Жуков – «Надежда» (Советский писатель, 1970), В. Волков – «Только бы верить вместе» (Тула, 1969), В. Потанин – «Шальная весна» (Советская Россия, 1970), Виктор Петелин – «Нравственный компас писателя. Заметки критика» (Правда. 1971. 23 июня). В книгах молодых писателей отразились глубокое понимание сущности своего призвания, яркая гражданственность, чуткое понимание художественного языка, неповторимые образы.

Нечего греха таить, нередки случаи, когда ярко дебютировавший писатель, написавший талантливую книгу, так и остается в нашей памяти автором единственного произведения. Но оказалось, что все эти «первокнижники» за несколько лет творческой работы стали известными писателями.

По-прежнему скромно живёт в Кургане Виктор Потанин, работает неторопливо и добротно. Проза Виктора Потанина самобытна, глубоко трогает читателя своей непосредственностью, доверительностью интонаций, обращением к самым затаённым уголкам человеческого сердца, честными и мужественными человеческими характерами, бескомпромиссными, неподкупными.

Чаще всего его художнический взгляд застигает людей в самый, может быть, тяжёлый момент их жизни, когда сталкиваются в жёстком конфликте люди различных жизненных представлений. Его герои живут в этот момент жизни напряжёнными духовными поисками, стараясь объяснить и себе и другим, почему наступил и разразился конфликт. И всегда именно неожиданный, кажущийся случайным. А на самом деле обстоятельства давно уж складывались так, что этот скандал становился неминуемым, только люди по своей слабости оттягивали его, делая вид, что не замечают его приближения.

В самый тяжёлый момент своей жизни люди становятся самими собой. Ничто внешнее не скрывает от художника подлинного лица. Виктору Потанину нужна только правда о человеке, а правду о нём можно узнать, когда он на пределе своих нравственных переживаний, на пределе своих нравственных возможностей.

Вот четыре повести Виктора Потанина: «Над зыбкой», «Ожидание моря», «Тихая вода» и «На чужой стороне».

В подзаголовке к повести «На чужой стороне» автор дал как бы жанровое уточнение: «Из цикла «Сельские монологи». Сядут где-нибудь на лавочке или на берегу реки герои и неторопливо разговаривают, вызывая друг друга на «монологическую» откровенность, применяют все свои дипломатические способности, накопленные за долгие годы тяжёлой крестьянской жизни. А порой этих дипломатических способностей оказывается недостаточно или не выдерживает сердце, и срывается неосторожное или грубое словечко, и рушится сразу с таким трудом достигнутое миролюбие двух конфликтующих сторон.

В повести «На чужой стороне» сталкиваются молодой Веня Китасов и семья Клементьевых, за которой стоит и весь деревенский люд, с его здоровой психологией, нравственной чистотой, духовной крепостью. Венька посчитал себя избранным, возомнил, что у него большой талант художника. Деревенские заботы – это не для него, как и все другие человеческие заботы. Смутила его покой учительница рисования и пения, когда он ещё учился в школе. С тех пор и пошло и поехало. Смерть любимой матери, которая хоть чуть-чуть сдерживала его гордыню, окончательно развязала ему руки. Продал оставшееся после неё и уехал, стал метаться из города в город, смотреть жизнь, изучать, так сказать, натуру. Однако его картины недоступны пониманию простых смертных: куда уж им понять «сложный» мир Вениных представлений. Его ничуть не смущали критические отзывы, он живёт мечтами о будущем, когда наконец станет знаменитым, великим художником и все его деревенские знакомые так и ахнут от удивления…

Была у него одна отдушина: он часто приезжал в родную деревню. Здесь у него сохранился большой дом, правда, он постепенно разрушался, но всё ещё сохранял былую степенность и внушительность. Веня мечтал оборудовать в этом доме мастерскую. Поэтому и в этот приезд он с любовью развешивает на стенах дома свои картины. Развешивает и любуется. «Ему казалось, что вся комната – это его мастерская, а по стенам висят шедевры, а сам он – великий, смелый, почти что гений. Скоро об этом узнают люди, узнает вся его деревня, и тогда прекратятся злые слова и насмешки, люди будут считать за счастье попасть в его мастерскую и наконец признают, что рядом с ними живёт великий Вениамин Китасов». Вот в этом и причина его будущих неудач, смешных и драматических положений, в которые он попадает. Средненький ум, «ровный, пологий, даже немного сонный, неприхотливый», каким обладал Веня, неожиданно под влиянием безответственных слов учительницы возомнил себя исключительным явлением природы. А поэтому стал ждать славы, богатства, особых наград и отличий. Но откуда ж им взяться? Веня в ожидании этих наград и отличий приезжал в родную деревню. Уйдёт в лес, который он с детства знал, раскинет палатку, немного порисует, потом выпьет бутылку водки, включит транзистор и станет мечтать о своём великом будущем. И на душе бывает так хорошо, что лучше и не надо. Сегодня он так же задумал провести свои выходные дни. Не хочется ему только встречаться с кем-нибудь из деревенских, особенно с соседями. Катя Клементьева ходила к нему перед этим, а теперь они поссорились, он не желает и вспоминать о ней. Она ему не ровня: простая доярка, от которой всё время пахнет молоком и скотным двором, и будущая знаменитость – что между ними может быть общего? Правда, она хвалила его картины, что он принимал как должное.

Как он ни старался избежать встречи с тёткой Анной Клементьевой, это ему не удалось. Они встретились у колодца. Теперь уж никуда не денешься, пришлось разговаривать.