Текст книги "Железный начдив Азин. Между красными и белыми"

Не осталась в стороне и Лариса Рейснер: «Погиб Маркин с его огненным темпераментом, нервным, почти звериным угадыванием врага, с его жестокой волей и гордостью, синими глазами, крепкой руганью, добротой и героизмом»[164]164
  Рейснер Л. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть].

Ольга Берггольц посвятит «Ване-коммунисту» следующие строки:

 
…«Ваня» был во всем слуга народа,
свято Революции служил.
«Ваня» в легендарные походы
волжскую флотилию водил.
 
 
А страна истерзана врагами…
И пришел, пришел момент такой —
у деревни Пьяный Бор на Каме
флагман в одиночку принял бой…
 
 
Ой ты, красное, родное знамя,
над рекой на миг один склонись:
у деревни Пьяный Бор на Каме
тонет, тонет «Ваня-коммунист…»
 

«Ваню-коммуниста», безусловно, жаль; впрочем, как и тов. Маркина. Однако на то и война. Десятками гибли матросы и на кораблях белого флота.

А кто, кстати, руководил действиями флотилии с другой стороны?

Имя этого человека всегда было известно не меньше, чем тов. Раскольникова: во главе Волжско-Камской флотилии белых стоял вице-адмирал Георгий (Юрий) Карлович Старк (1878–1950). В Русско‐японскую войну Старк служил старшим минным офицером на новом крейсере I ранга «Аврора»; на этом же корабле совершил поход вокруг Африки и участвовал в Цусимском сражении в мае 1905 года (во время боя при взрыве разорвавшегося в боевой рубке снаряда был серьёзно ранен).

Первая мировая война застала Георгия Карловича командиром эскадренного миноносца «Страшный» в составе 1‐й Минной дивизии Балтийского флота. В 1917 году в должности начальника Минной дивизии Старк отличился в Моонзундском сражении, в ходе которого был ранен повторно. 28 июля того же года «за мужество и храбрость в боях с неприятелем» Георгий Старк будет произведён в контр-адмиралы.

С началом Гражданской войны, прибыв в Казань в форме рядового солдата, адмирал вступит добровольцем в Белую армию. После того как бывшего сослуживца по Минной дивизии узнает адмирал Колчак, Старка назначат командующим Волжско-Камской белой флотилией. (Интересно, что командовавший красной флотилией мичман Фёдор Раскольников спустя двадцать лет вместе со Старком окажется в эмиграции во Франции.)

В 1919‐м Верховный правитель адмирал Колчак утвердит Старка начальником бригады морских стрелков. После поражения Колчака адмирал будет отступать на восток вместе с генералом Каппелем. Еле живого (Старк едва не умер от сыпного тифа) его доставят в Харбин, где, немного подлечившись, тот устроится работать десятником на стройке.

Когда в мае 1921 года во Владивостоке будет сформировано Временное Приамурское правительство во главе с братьями Меркуловыми, Старку предложат возродить Сибирскую военную флотилию, на что от даст согласие. Однако ровно через год правительство Меркуловых канет в Лету, и обстоятельства сложатся так, что именно адмирал Старк будет вынужден, став командующим всеми Вооруженными силами Временного Приамурского правительства, возложить на себя диктаторские полномочия. Правда, диктатором он пробудет лишь несколько дней, с радостью передав власть генералу Дитерихсу, согласившись быть помощником того по морской части на правах морского министра.

К осени 1922-го всё будет кончено. Эвакуация из Владивостока всей тяжестью легла на плечи полубольного адмирала Старка. Большинство покинувших Россию белогвардейских солдат и офицеров разъедутся кто куда – от Китая до Америки и Австралии. Сам же адмирал эмигрирует во Францию, куда позже прибудут его дети (жена так и умрёт в Петрограде).

Оказавшись во Франции, Старк, отправив полный финансовый отчет великому князю Николаю Николаевичу, со спокойной совестью… сядет за баранку такси. Так двадцать лет и проработает. Все заработанные деньги шли на оплату жилья и еду. Помимо этого, Старки поддерживали семью вдовы погибшего соратника – адмирала Развозова. Пару раз адмирал захаживал в ближайший ломбард – закладывал боевые ордена. Нужно было как-то выкручиваться.

Почему я так подробно пишу об этом человеке? Потому что русский адмирал Старк до последнего вздоха останется верен присяге и родному Отечеству. Он – настоящий патриот. Как генералы Деникин, Корнилов, Духонин… В годы оккупации Парижа гитлеровцами немцы неоднократно предлагали Георгию Карловичу сотрудничать с ними против Советов, но тот и слышать не хотел о предательстве. Хотя и пострадал: его уволили с работы.

В послевоенные годы жизни адмирал Старк был избран председателем Всезарубежного общества русских морских офицеров, на посту которого и умер 2 марта 1950 года. Похоронен адмирал на русском кладбище под Парижем Сент-Женевьев-де-Буа…

* * *

Из оперативной сводки 2‐й армии Восточного фронта:

«7 октября 1918 г.

Частям, взявшим Сарапул, приказано подготовиться для наступления вверх по Каме к Воткинскому заводу… Противник атакует наш заслон у Юськи. Здесь силы противника постепенно увеличиваются. Очевидно, готовится удар со стороны Ижевского завода… Вдоль Камы противник подготовил три укрепленные позиции: ниже Пьяного Бора, выше Пьяного Бора и близ устья Белой. Наша пехота и флотилия начинают наступление от Икского Устья вверх по Каме. Сарапульское направление: после упорных боев 4-тысячный отряд противника отбит восточнее Агрыза…

Наштарм-2 Семёнов, политком Сокольников»[165]165
  Куликов К. И. Указ. соч. С. 130. // РГВА. Ф.176. Оп.3. Д. 683. Л. 174.


[Закрыть]

Племянник командующего 3‐й армией Рейнгольда Берзина Г. А. Берзин (осенью 1918-го по пути к дяде он на некоторое время задержался в азинской дивизии) вспоминал об Азине: «…Каждый раз мы разговаривали на латышском языке… Здесь следует добавить, что фамилия «Азин» (точнее Азинь) – чисто латышская и в переводе на русский язык равнозначна фамилии «Козлов». Товарищ Азин – кавалерийский офицер в старой царской армии. Будучи красным командиром, он тоже одевался «по-кавалерийски»: носил папаху донских казаков и такую же саблю, отлично ездил верхом. Если же добавить, что он превосходно владел русским языком, то понятно, что некоторые товарищи в своих воспоминаниях называют его донским казаком. При этом обычно ссылаются на воспоминания Н. К. Крупской, где она рассказывает, что к ней на пароход… явился казак начдив Азин»[166]166
  Симонов А. Указ соч. С. 77.


[Закрыть].

«Казак начдив Азин». Согласитесь, такое словосочетание звучит почти как Стенька Разин – правда, большевистского толка.

К годовщине Октября азинцы возьмут Ижевск…

* * *

№ 01461

г. Арзамас 11 октября 1918 г.

Ближайшей задачей 2 армии ставится ликвидация ижевско-воткинского восстания и одновременно очищение от противника линии железной дороги Сарапул-Красноуфимск.

Разграничительной линией между 5 и 2 армиями устанавливается линия Чистополь-Бирск – оба пункта для 2 армии включительно. Дать границу между 2 и 3 армиями в данное время не представляется возможным, пока не будет закончена операция на ижевско-воткинском направлении, в которой совместно участвуют обе армии…

Реввоенсовет: С. Каменев, И. Смирнов[167]167
  Директивы фронтов. Т. I. С. 455. // РГВА. Ф. 106. Оп. 3. Д. 26. Д. 57. Подлинник.


[Закрыть].

Об Ижевске разговор отдельный. С этим городом Азина связывало нечто большее, нежели будущая оборона Вятских Полян: Ижевск он брал приступом! Но начать хотелось бы с того, что в августе 1918 года там вспыхнуло народное восстание.

Ижевское восстание никто специально не готовил. Оно было стихийным. Если же верить местным историкам, то причин для бунта, действительно, было больше чем достаточно. И если считать, их наберётся не менее десятка. Спорить не станем, пусть будет с десяток.

Искрой, воспламенившей народный гнев, явились опять же действия большевиков. Летом 1918-го они начали срочную мобилизацию всех участников и ветеранов Первой мировой войны. Позиции красных в то время были шатки как никогда – только что пала Казань. Поэтому воевать за тех, кого бьют, никто не собирался. А тут ещё подсуетились эсеры, настроившие против Советской власти удмуртский Союз фронтовиков, пользовавшийся в то время заметным влиянием среди населения, в том числе – в рабочей массе.

Забурлило по-настоящему, когда пролилась первая кровь. На какой-то из митингов заявились трое милиционеров и принялись было «наводить порядок». Одного убили сразу, других отдубасили так, что ни о каком «порядке» речь больше не заходила.

Дело ещё в том, что Ижевск всегда считался городом рабочих-оружейников. И до революции, при царе-батюшке, им, оружейникам, в общем-то, не так уж и плохо жилось. Но к середине 1918-го политическая неразбериха порядком всем надоела. Рабочих одинаково воротило и от большевиков, и от эсеров, и от любого, кто много говорил и ничего не делал – словом, от всех, кто мешал спокойно жить и работать. Именно так: спокойно жить и работать. Больше они ничего не хотели. Главное, требовали люди, чтобы никто не мешал – ни красные, ни белые, ни невесть откуда взявшиеся чехословаки. Никто! Потому и воевать не хотели, что в том бардаке им всё до мути осточертело. И рады бы, да за кого? Тем не менее становой костью восстания оказался Союз фронтовиков во главе с полковником Д.И. Федичкиным.

Когда разъярённые рабочие захватили на своём же заводе семь тысяч винтовок, в городе стало небезопасно даже для базарных торговок. Под ударом, в первую очередь, оказались коммунисты, многие из которых поспешили ретироваться.

Первыми жертвами восстания стали зам. председателя исполкома Ижевского горсовета Степан Холмогоров, военный комиссар Павел Лихвинцев, командир отряда рабочей милиции Александр Бабушкин, руководитель военного отдела Василий Жечев (находился в больнице на излечении после ранения) и некоторые другие. Под раздачу попали даже сочувствующие большевикам.

* * *

ТЕЛЕГРАММА В.И. ЛЕНИНА И.И. ВАЦЕТИСУ[168]168
  Телеграмма подписана также председателем ВЦИК Я. М. Свердловым.


[Закрыть]

Арзамас

Вацетису

20 октября 1918 г.

Крайне удивлены и обеспокоены замедлением с взятием Ижевского и Воткинского. Просим принять самые энергичные меры к ускорению. Телеграфируйте, что именно предприняли.

Предсовнаркома Ленин[169]169
  Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 197. // Директивы фронтов. Т. I. С. 456.


[Закрыть].

Следует заметить, большевики ушли из Ижевска отнюдь не с пустыми руками.

В двух шагах от Ижевского мединститута стоит памятник этакому плечисто-приземистому мужичку с винтовкой. Помню, впервые увидев «мужичка», поинтересовался у местных: кто это, и за что ему такая честь стоять на пьедестале? Мне ответили, что памятник этот Ивану Пастухову, большевику-ленинцу, которого в Гражданскую войну беляки-гады, засунув в мешок, живым бросили в колодец с водой. Так, мол, и погиб. Всё понятно, кивнул я, беляки же, изверги!

По сути, так оно и было. Только, как всегда случалось при Советской власти, чуть-чуть и кое-что не договаривалось. Например, что председатель ижевского исполкома Иван Пастухов, решив бежать в те дни из города, вывез из местного казначейства какие-то мешки. А мешки, между прочим, оказались не простые, а набитые золотом и ассигнациями. Каково?

Зададимся вопросом: имел ли вообще на это право тов. Пастухов? Морально (с точки зрения большевиков), может, и имел, а вот чисто по должности – с чего бы? Ведь большая часть тех денег предназначалась как раз для выплаты заработной платы заводским рабочим. По крайней мере, до этого к хранилищам казначейства председатель ижевского исполкома отношения не имел – он не был ни клерком, ни директором данного заведения. В том-то всё и дело.

Тогда как деньги оказались в распоряжении Пастухова? Очень просто. Он явился туда с двумя «преданными товарищами», сунул под нос казначея револьвер и… потребовал открыть хранилище. Вам это ничего не напоминает? Мне однозначно кое-что. Например, большевистские «эксы» (а попросту – бандитские налёты), к которым так неравнодушны были революционеры-ленинцы.

В Ижевском казначействе на тот момент находилось ни много ни мало 30 миллионов рублей. Сумма для того времени немалая: если верить удмуртским историкам, дом с участком тогда обошёлся бы рабочему в 10.000 рублей. Золотые и серебряные червонцы, а также ассигнации были расфасованы в несколько мешков. Пастухов со товарищи взяли столько, сколько смогли унести. Когда подсчитали, выяснилось, что было незаконно изъято чуть меньше половины, то есть около 13 миллионов. Ассигнации, основном, тысячными купюрами.

Всё складывалось вполне благополучно, пока пастуховцы не вышли из города. В ближайшем дачном пригороде Ижевска, Воложке, Пастухова опознал бывший урядник. Там-то, за городом, их, голубчиков, и повязали. Но до того, как большевики оказались в камере, прошло некоторое время, которого оказалось достаточно, чтобы мешки надёжно скрыть в Вожойском лесу. Как бы то ни было, при самом Пастухове в момент задержания оказалось что-то около полутора тысяч. На вопрос, куда подевал награбленное, талдычил одно: все деньги сдал тов. Холмогорову, с него, мол, и спрос. (При обыске у убитого Холмогорова найдут около 38.000 рублей.) Было понятно, что деньги где-то припрятаны. Но где, никто не знал. Кроме Пастухова, разумеется, который упрямо молчал.

Пастухова, по сути, забили. Правда, не до смерти. От полученных побоев он то терял сознание, то вновь приходил в себя. Свою смерть Иван Пастухов встретил в районе Нагорного кладбища, куда его отвели местные каратели. Нет, большевика никто не топил в колодце, и умер он не так, как мне однажды рассказали. Сунув в рот кляп, связали руки-ноги, на голову накинули мешок, а потом… закопали. Живым. Произошло это на южной стороне кладбища. На следующий день палачи вернулись, раскопали теперь уже мёртвое тело и, убедившись, что жертва без признаков жизни, перезахоронили на противоположной, северной, стороне.

Через день после этого дурь повторилась. На место второго перезахоронения явился один из «действующих лиц» (некто Шихов) и сровнял место погребения, постаравшись, чтобы оно не выделялось от окружавшего могилу ландшафта. (К чему такая секретность – остаётся только догадываться.)

Хотя секреты остались, да и вообще, непонятного в этой истории много. Не ясно даже, когда всё это произошло. Приходится ссылаться на запись в метрической книге Михайловского собора, где указана дата смерти Ивана Пастухова – 26 сентября 1918 года (по старому стилю). Таким образом, с Пастуховым расправились где-то в начале октября 1918 года.

Теперь понятно, как и с чем уходили большевики из Ижевска. А что же рабочие? Продолжали в той сумятице барахтаться и как-то выживать. Оставшись без денег и, по сути, без надёжной власти, они весь август гоняли красных как могли. Рассказывали, что многих расстреляли прямо под заводской башней, кого-то – в подвалах исполкома.[170]170
  И не только из Ижевска: убегая, большевики повсеместно крали казённые деньги. Так, в Сарапуле восставшие рабочие взяли с крупной суммой некоего Ивана Сидельникова. Вчерашний гимназист, он являлся начальником местной «чрезвычайки», ещё недавно беспощадно расстреливавший направо и налево. Чекиста быстренько «поставили к стенке», а деньги реквизировали на нужды восставших.


[Закрыть]

Восстание разрасталось. Власть в городе перешла в руки местного Комуча – Прикамского комитета членов Учредительного Собрания, который возглавил эсер Н.И. Елисеев. Однако после образования 14 октября Уфимской директории, Ижевск формально стал её удмуртским филиалом. Вскоре к Ижевску присоединился и Воткинск, где местные рабочие перестреляли всех большевиков. (Потом это восстание назовут Ижевско-Воткинским.) Однако Красной армии тогда было не до повстанцев, всё внимание советских военачальников, как мы помним, в те дни оказалось прикованным к Казани. Неоднократные попытки справиться с повстанцами силами отрядов А. Чеверёва со стороны Агрыза, В. Антонова-Овсеенко – со стороны Гольян и Ю. Аплока, действовавшего со стороны Бабок и Степанова, раз за разом заканчивались неудачей.

Политическая вакханалия и «белый террор» будут продолжаться почти три месяца – до начала ноября 1918-го. Крови к тому времени прольётся немало; а вот эсеры с «фронтовиками» рассорятся окончательно. Это их и сгубит. Ижевск и Воткинск, находившиеся в стыке между 2‐й и 3‐й армиями красных, станут для последних чем-то вроде костью в горле. Но большевики были не из тех, кто мог смириться с «костью». Взяв обратно Казань, красные обернут свой взор на Ижевск.

«Уже в сентябре месяце мятежная армия ПриКомуча оказалась блокированной со всех сторон, – писал К. Куликов. – С севера её сдерживали части Особой Вятской дивизии, которым помогали партизанские отряды И.Р. Журавлева и Я.М. Широбокова; с востока вёл бои особый отряд Ю.Ю. Аплока; с юга полностью заблокировал партизанский отряд А.М. Чеверёва; на левом берегу Камы – в районе Сарапула и Камбарки – партизанский отряд П.И. Деткина; а на западе действовали отряды М.Н. Горелова и Г.А. Савинцева. Численность этих отрядов (без Особой Вятской дивизии) достигла 5 тысяч человек. И они росли и крепли с каждым днём…

Регулярные части Красной армии также пополнялись за счет местного населения и не только по мобилизации, но и добровольно. Так, 2‐я сводная дивизия В.М. Азина в середине сентября 1918 г. насчитывала в своих рядах всего 3,5 тыс. человек, а в конце октября – 17,5 тыс. чел. Только 13 октября 1918 г. дивизия приняла из окружающих деревень до 1 000 чел.»[171]171
  Данная цифра сомнительна. Скорее всего, автор имел ввиду общее количество красноармейцев, сосредоточенных командармом Шориным, возглавлявшим операцию, на ижевском направлении.


[Закрыть][172]172
  Куликов К. И. Некоторые особенности Гражданской войны в Удмуртии и тактика большевиков в борьбе за массы. // Гражданская война в Удмуртии 1918–1919 гг. Сборник статей. Ижевск. 1988. С. 80.


[Закрыть].

Вот тогда-то на Ижевск и будут брошены основные силы 2‐й армии Шорина, основным разящим клинком которой окажется азинская дивизия.

* * *

ЭКСТРЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СНК В.И. ЛЕНИНУ

7 ноября 1918 г.

Доблестные войска 2 армии шлют горячее поздравление с великим праздником и подносят город Ижевск тчк Сего числа в 17 ч. 40 м. город Ижевск взят штурмом тчк

Командарм 2 Шорин

Политические комиссары Гусев, Штернберг[173]173
  Директивы фронтов. Т. I. С. 422–423.


[Закрыть].

ТЕЛЕГРАММА В.И. ЛЕНИНА – В.И. ШОРИНУ

7 ноября 1918 г.

Приветствую доблестные красноармейские войска, взявшие Ижевск. Поздравляю годовщиной революции. Да здравствует Социалистическая Красная Армия!

Ленин[174]174
  Ленин В. И. ПСС. Т. 50. С. 202.


[Закрыть].

За время предыдущих боёв азинская дивизия значительно окрепла. К 30 октября 1918 года в составе дивизии числилось 27 орудий, броневик и даже… два бронепоезда. На помощь азинцам в камский фарватер вошла речная флотилия под командованием небезызвестного Фёдора Раскольникова. Победоносный вояж красных речников удался благодаря тому, что ижевцев предали: в самый ответственный момент флотилия капитана Федосьева, прикрывавшая Каму, снялась с якорей и без всякого предупреждения ушла в сторону Уфы. Водная артерия оказалась обнажена. Вскоре на реке показались хорошо вооружённые корабли Раскольникова.

Это ли не сила против вооружённых винтовками рабочих?! Правда, их (рабочих) было как минимум в два раза больше, но, согласитесь, один вооружённый боец стоит никак не меньше двух вооружённых ополченцев.

Незадолго до штурма Ижевска к Ленину в Москву вызывается член Реввоенсовета 2‐й армии С. Гусев. В беседе со старым большевиком Ильич просит передать бойцам, командирам и политработникам, что к годовщине Октября он ожидает от Второй армии донесения о взятии Ижевска.

5 ноября бойцам 2‐й армии зачитывается приказ: «Товарищ Ленин просил вернувшегося из Москвы члена Реввоенсовета 2‐й армии т. Гусева передать, что к торжественному дню годовщины Рабоче-Крестьянской власти в России он ожидает донесения о взятии Ижевска. Реввоенсовет уверен, что красноармейцы оправдают надежды тов. Ленина и дадут возможность послать 7 ноября на торжественное заседание Всероссийского съезда Советов экстренную телеграмму о взятии Ижевска».

А потом был штурм.

Хотя не обошлось без нюансов. Один из них заключался в том, что защитники города практически остались без патронов к тем берданкам и мосинским, которыми их вооружили. Поначалу-то патроны, надо думать, были. Но потом – туда-сюда, в общем, закончились. Красные же напирали. Под Якшур-Бодьей встала Особая Вятская дивизия, почти восемь тысяч бойцов; с юга, по Казанской дороге, вдоль железнодорожных путей и под прикрытием бронепоезда «Свободная Россия» (подарок агрызских железнодорожников), наступали азинцы.

Пришлось, закинув за спины винтовочки, идти, что называется, наобум в качестве «пушечного мяса». И чем, по-вашему, могло закончиться сражение, когда с одной стороны наступали хорошо вооружённые солдаты, с другой оборонялись тоже хорошо вооружённые, только… без патронов? Так вот, которые с патронами – отступили.

Нюанс второй. Мы – славяне; выходит, не какие-нибудь англосаксы вороватые или бедуины заполошные. Мы — гордые. Гордые и весёлые. А потому бесшабашные. И ещё… чуток не от мира сего. И очень не любим, когда нас бьют-забижают. Нет, можно, конечно, получить и за дело, тогда что ж обижаться? А вот когда двинут по сусалу, да ещё с издёвочкой – нет, такого нам не стерпеть! Хочется, например, дать в ответ, да и непременно повторить раз этак несколько. Вот тогда, пожалуй, немного успокоимся. И веселье – всё от неё же, от бесшабашности. Даже под угрозой смерти можем не выдержать и отплатить сдачей, влепив в ответ так, что мало не покажется. Или, на худой конец, рвануть тельняшку на груди – а там трава не расти. Такие вот мы… чуть-чуть сумасшедшие.

В общем, ижевские эти «чуть-чуть сумасшедшие» работяги надумали организовать против красных самую что ни на есть «психическую атаку». (В случае с Чапаем «психическая атака» – чистый вымысел; идея же была заимствована братьями Васильевыми от участников событий, имевших место осенью 1918-го под Ижевском.) А что им ещё оставалось? И пошли оружейники с винтовочками своими наперевес (которые без патронов) на вражин. [175]175
  По данным историков, ижевцев было от пятисот до тысячи человек.


[Закрыть]

Произошло это южнее Ижевска – между деревнями Пирогово и Малая Венья.

Накануне Азин послал Шорину в Агрыз телефонограмму следующего содержания:

«Доношу, что 3‐й полк выполнил свою задачу – выбил противника у Старкова Бора, отбил два пулемёта… занял Старую и Малую Веньи и укрепился у д. Пирогово. Фланги отстают. Послана связь 2‐му Мусульманскому. Прошу разрешение батальону 6-го полка из Юсек перевестись немедленно в Старую Венью. Жду телеграфного распоряжения. Если можно, разрешите тов. Новикову [адъютант командарма-2] переехать на позицию. Работы много. Был бы полезен. Полевой штаб дивизии – Малая Венья, что в двух верстах от Пирогово, где телефон связан с Юськи и Агрызом. Азин»[176]176
  Куликов К. И. В боях за Советскую Удмуртию. Ижевск: Удмуртия, 1982. С. 158.


[Закрыть].

Как оказалось, работы, действительно, было много. Днём в Ижевске и окрестных сёлах началось что-то несусветное: зазвонили колокола, загудели заводские трубы, а на позиции красных ринулись – молча, шеренгами и в ногу – отчаявшиеся ижевцы. Идут из Пирогово прямо на залегшие цепи 3-го сводного полка Северихина (созданного на базе Вятского Железного и Бирского отрядов) и 4-го сводного Чеверёва. В каждой шеренге наступавших – один-два гармониста. Главное, что сбило с панталыку красных, те не стреляли (мелькнула мысль, уж не идут ли «брататься»?). Пришлось подпустить поближе. А когда подпустили, поняли, что зазевались: ижевцы бросились врукопашную.

Не выдержав натиска, дрогнул 2‐й Мусульманский полк, побежал. (Этого следовало ожидать: полк был спешно сформирован из дезертиров и всякого рода спекулянтов и мешочников.) Ижевцам достались две гаубицы, четыре лёгких орудия, а также все пулеметы и винтовки. «Герои» стремительно сиганули аж до села Кичёво, оставив позади полсотни километров. Ну а брошенные трусами орудия и пулемёты косили их товарищей, сдерживавших натиск наступавших в районе Пирогово.

Вот такой получился бой.

Нюанс третий. Переломить ситуацию удалось спустя время, которое было на вес золота. На авансцене появляется главный герой штурма Ижевска начдив Вольдемар Азин. Красный командир возмущён и разгневан. Он ещё не понял, в чём дело, но знает: упусти они инициативу, и город быстро не взять. Хотя сил хватало: на 7 ноября у Шорина с учётом пополнения на ижевском направлении до 17 500 штыков и сабель и не менее 40 орудий; в придачу ко всему этому – уже упомянутые два бронепоезда.

Возглавив конницу, Азин лихо кинулся на линию обороны противника и прорвал её.

Стоп! Именно так в советские годы рассказывалось о действиях тов. Азина во время штурма славного града Ижевска. Так вот, начдив Азин не возглавлял никакую конницу и во главе её не влетал на окраины города оружейников. А как же всё происходило на самом деле, спросите, ведь штурм-то был? Да, был. Только выглядело всё несколько иначе. По крайней мере, очевидцы этот самый штурм описывали по-другому.

Вот что, например, вспоминал соратник Азина тов. А. Битовт:

«…Ноябрьский день короток. Бой затянулся до сумерек, и Азиню стало ясно, пехота сегодня не сможет достигнуть Ижевска. Тогда он принял решение, достойное его собственного героизма. Он помчался к бронепоезду «За свободу», курсировавшему на железнодорожной ветке Агрыз-Ижевск, в предыдущих боях этот поезд неоднократно поддерживал дивизию. Командир дивизии Азинь взошел на паровоз бронепоезда и приказал командиру бронепоезда прорваться к станции Ижевск.

Командир бронепоезда, опасаясь за исправность железнодорожного пути, проявил нерешительность, но категорическое требование Азиня заставило его двинуть бронепоезд вперед. Когда он вместе с Азинем подъехал к станции Ижевск, было уже темно. Белогвардейцы уже начали отступление, и когда они толпами подходили к станции Ижевск, к бронепоезду, и спрашивали, куда отступать, их расстреливал огонь бронепоезда. Среди белогвардейцев началась страшная паника. Ижевск был за короткое время освобожден.

Командир дивизии Азинь немедленно вернулся с бронепоезда на станцию Агрыз. Он быстро прошел на телеграфную станцию и велел прямым проводом связаться с Кремлем. Связь была дана без промедления, и Азинь передал телеграмму на имя В.И. Ленина с поздравлением. Советской стране к первой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции в дар был преподнесен город Ижевск. Вскоре была получена ответная телеграмма В.И. Ленина освободителям Ижевска. Получив телеграмму, Азинь уехал на бронепоезде в Ижевск, чтобы сообщить войскам приветствие Ленина»[177]177
  См. Приложение № 1.


[Закрыть].

Когда азинцы ворвались в притихший Ижевск (с другого конца города навстречу 3‐му и 4‐му полкам подошёл 1‐й Смоленский полк Овчинникова), воевать уже было не с кем. Накануне, в ночь с 7 на 8 ноября, город покинуло 15.000 жителей – все те, кто не представлял себе жизни при большевиках. Остались, в основном, простые работяги да всякий пришлый люд.

Вот ими-то, работягами, и занялись, засучив рукава, бравые чекисты: хватали, допрашивали, расстреливали. Всего «пустили в расход» что-то около четырёх сотен рабочих. Много это или мало? Для опустевшего Ижевска было очень много. А что с теми, другими? Ушли к Колчаку – как, например, отряд штабс-капитана Юрьева.[178]178
  Юрьев (Бимман) Георгий Николаевич являлся выходцем из дворян Киевской губернии. Закончил Михайловское артиллерийское училище; перед Гражданской войной служил штабс-капитаном 5-й артиллерийской бригады. В августе 1918 года – командир Ижевско-Воткинского отряда, затем командующий Сводной Воткинской дивизией; позже станет начальником штаба частей Народной Армии Воткинского района. С 20 октября 1918 года – командующий Прикамской армией. В январе 1919 года Юрьев будет назначен (с присвоением чина полковника) начальником 15-й Воткинской стрелковой дивизии. В конце 1919 года в районе ст. Кемчуг (под Красноярском) попал в плен; в июне 1920 года расстрелян большевиками в Ачинске.


[Закрыть]

Тем, кто ушёл с Юрьевым, повезло: штабс-капитан оказался ушлым воякой, поэтому не собирался отдавать свою жизнь (и жизнь подчинённых) за просто так. Он не стал дробить свой большой отряд на маленькие отрядики, создав из него вполне боеспособную часть. Силу этого отряда пришлось познать на себе и латышским стрелкам из 7-го Баусского полка, и партизанам Павла Деткина за Камой, и даже «спецами» из Отряда особого назначения Юрия Аплока. Юрьевцы отбились от всех и, уйдя на левобережье Камы, стали дожидаться подкрепления из Сибири. Дождались. Правда, помощь пришла не так быстро, как хотелось бы.

К слову, после того как в армии адмирала Колчака появилась «ижевско-воткинская бригада», сформированная из удмуртских рабочих, считавшаяся у белых одной из самых боеспособных (под командованием Юрьева), Верховный правитель не раз демонстрировал ижевцев союзникам, называя их «гордостью» своей армии. Как и тамбовцы, удмуртские повстанцы, выступали под лозунгом «За Советы без коммунистов!». И даже у Колчака некоторые из них воевали… под кумачовыми знамёнами с надписью: «Земля и воля».

(Не так давно я пересматривал колчаковские фотографии, сделанные в войсках. На многих из них бойцы демонстрируют строевую подготовку, организацию стрельб, поход в баню, в столовую и пр. Нет сомнений, что фотограф работал именно в той самой бригаде «ижевцев».)

А вот и главная загадка «ижевского периода» тов. Азина. Как оказалось, когда его дивизия вошла в Ижевск, часть денег, которые Пастухов со товарищи реквизировал из казначейства, красные всё же заполучили, причём не так уж и мало – почти пять миллионов рублей. Правда, ассигнациями. Судьба же золотых и серебряных монет осталась неизвестна. Хотя… Хотя, ходили слухи, что об этом был прекрасно осведомлён начдив красной дивизии тов. Азин.

* * *

Азинец Иван Михайлович Спирин вспоминал о своем командире:

«…Трудно сейчас описать, как я прибыл в 250 стрелковый полк со своим отрядом имени Чуркина. Тогда нас принял в полк командир полка Северихин А.И. и доложил комдиву Азину. После этого Азин вызвал меня, как командира отряда, и долго беседовал. Расспросил всё: кто, откуда, что делали, настроение отряда и т. д.

Мне тогда показалось, что Азин слишком серьезный и несколько ехидный человек, но позднее, когда узнал ближе, понял, что ошибся. Много хорошего мне рассказал об Азине его земляк Карл Дурманихин.

Если начдив проходит мимо группы бойцов, то обязательно улыбнется и ответит на приветствия, а если зададут вопрос, ответит. Он всегда на ходу, всегда в деятельности…. Иногда задумываешься, а когда же начдив отдыхает?

Мы вместе с начдивом Азиным исходили весь Урал. И в каком он только уральском городе не был! Как только освободят от белогвардейцев город или деревню, то начдив Азин обязательно побывает там. На заводе с рабочими побеседует, поможет им, если необходимо. В деревне – побеседует с крестьянами, стоящими за советскую власть, и тоже поможет наладить им новую советскую власть…

А сколько городов на Урале и на Волге он со своей прославленной дивизией в то время освободил и радовался вместе с бойцами, рабочими и крестьянами этим победам…

С Азиным мне пришлось служить на востоке и на юге, с августа 1918 г. до момента его гибели в феврале 1920 г.

Начдив Азин среднего роста, латыш, русоволосый, чернобровый, худощавый, но очень сильный, с громким голосом, но проникновенным. Внимательно всех выслушивал, с задумчивым видом. Он был лишен самолюбия. Заботился он больше не о себе, а о подчиненных бойцах и командирах. Его душа всегда витала в массах борцов за советскую республику, за дело рабочих и крестьян.

Азин ни одного солдата зря не наказывал, он их любил, как Суворов.

Когда начинался бой, Азин не мог находиться в штабе, он находился на главном направлении, среди бойцов, впереди, бросался в атаку на белогвардейцев, поспевал из одного полка в другой, и помогал, чтобы успех одного полка скорее подхватывался соседними полками и всей дивизией в целом. Связные за ним еле успевали, они то и дело развозили приказы по всему фронту дивизии.

Азин особенно беспокоился, чтобы где-нибудь не допустить прорыва противника по фронту дивизии. Поэтому проверял сам лично те участки фронта, в надежности которых не был до конца уверен.

А когда бой закончится, Азин обязательно побывает у бойцов дивизии и через них узнает, не заметил ли кто из них, какие допущены промахи с нашей стороны и со стороны белогвардейцев»[179]179
  Воспоминания Ивана Михайловича Спирина об Азине. // Исторический архив. 1958 г. № 4.


[Закрыть].

9 ноября командарм-2 В. Шорин издаёт приказ № 201, в котором указывается:

«1. Противник, разбитый под Ижевском, продолжает отход на восток. Части противника, оперирующего у Воткинска и подкрепленные частями ижевского фронта, перешли в наступление на нашей части, действующая в северном направлении, и несколько потеснили их… Не давайте врагу удрать за Каму, отбрасывайте его в реку или захватывайте в плен…