Текст книги "Железный начдив Азин. Между красными и белыми"

3. Войскам 2 армии энергично продолжать преследование бегущего противника и на его плечах ворваться в Воткинск и завладеть им…»

В ночь с 12 на 13 ноября 1918 года красные без боя вошли в Воткинск. Противник, перекинув через реку понтонный мост, отошёл за Каму. Вместе с войсками город покинула и часть его жителей.

Несмотря на то что учредиловцы не успели уничтожить заводское оборудование, они нанесли тяжёлый моральный урон, уничтожив сотни местных революционеров, большевиков и сочувствующих им граждан. 800 человек оказались посажены в так называемую «баржу смерти»[180]180
  Куликов К. И. Указ. соч. С. 158.


[Закрыть]. Лишь 25 узникам удалось бежать, остальные либо погибли, либо оказались искалечены духовно и физически.

Перед уходом из Воткинска белые лютовали. Красноармеец Богатырёв вспоминал: «Дня за четыре до падения Воткинска белогвардейцы в бессильной ярости начали зверски расправляться с рабочими, не желавшими воевать с красноармейцами… Приготовленным к смерти рабочим было приказано рыть себе могилы, попросту ямы… Вскоре был подан сигнал, и всех рабочих, приговоренных к смерти, построили в ряды, поближе к ямам. Наступила какая-то жуткая тишина… Была подана команда, и с диким рёвом белые бросились на беззащитные жертвы. Рубили шашками, кололи штыками, ножами. Многих рабочих забрасывали живыми в ямы… Когда пришли красные войска, эти жертвы дикой расправы были торжественно похоронены. На площади стояли сотни гробов… Страшно было смотреть на них. Это были не трупы людей, а куски мяса»[181]181
  Уральский рабочий. 1918. № 254 от 13 декабря. // Удмуртия в период иностранной военной интервенции и гражданской войны. Ижевск, 1960. С. 160–161.


[Закрыть].

Террор есть террор – белый ли, красный. Страшнее всего террор бывает в гражданском противостоянии, когда свои убивают своих…

* * *

В начале декабря 1918 года азинская дивизия стала 28‐й стрелковой дивизией в составе 2‐й армии Восточного фронта (была сведена из 2‐й Сводной и Особой Вятской дивизий). Само собой – «Железной», – как за то ратовал сам начдив. Азинцы гордились своим командиром: за взятие Ижевска в марте 1919 года он первым из начальников дивизий будет удостоен ордена Красного Знамени (Приказ РВСР № 12 от 10 марта 1919 г.).

Из приказа о награждении:

«Начальник 2‐й Сводной пехотной дивизии т. Владимир Михайлович Азин за отличие в боях 7 и 8 ноября 1918 г. под г. Ижевском, где выполнение главной задачи выпало на долю названной дивизии, двум полкам которой, 3‐му и 4‐му, надлежало нанести решительный удар противнику в важнейшем направлении.

Находясь во время боевых действий непосредственно в боевой линии, т. Азин энергично и умело проводил в жизнь приказ командарма, от быстрого выполнения коего зависел успех Ижевской операции. Невзирая на неудачи и на позорное бегство 2 мусульманского полка с поля битвы, т. Азин сумел восстановить порядок в боевой линии и, продолжая наступление, стремительным ударом ошеломить противника и не дать ему выполнить коварный план разрушения знаменитой плотины и завода»[182]182
  2 армия в боях за освобождение Прикамья и Приуралья. Устинов. 1987. С. 111.


[Закрыть].

После взятия Ижевска за умелое руководство боями, за проявленный героизм и мужество ВЦИК, помимо начдива Азина, наградил орденом Красного Знамени командарма-2 В. Шорина, командира 4-го Сводного полка А. Чеверёва, командующего Волжско-Камской флотилией Ф. Раскольникова. Лучшие полки армии были награждены почётными революционными красными знамёнами.

Формирование 28‐й стрелковой дивизии было связано с общевойсковым реформированием в РККА, связанным с появлением приказа РВСР от 11 октября № 61. Согласно этому приказу, все пехотные соединения, части и подразделения отныне переименовывались в «стрелковые». В ноябре 1918 года в Рабоче-Крестьянской Красной Армии был разработан новый план развития полевых войск, предусматривавший формирование 47 номерных стрелковых дивизий; причём на Восточном фронте, по замыслу советских военачальников, этих дивизий должно было быть не менее одиннадцати (№№ 20–22 и 24–31). К середине мая 1919 года работа по реорганизации войск фронтами Красной армии в целом будет завершена.

Из Приказа войскам армии о реорганизации войск и введении единой нумерации частей:

«№ 376, г. Казань, 28 мая 1919 г.

В целях восстановления нормальной организации состоящих в армии дивизий и установления постоянного, а не случайного, их состава приказываю включить:

[…] 2) В 28 стрелковую дивизию: а) 1 бригада: 244 стрелковый полк, 245 стрелковый полк, 246 стрелковый полк; б) 2 бригада: 247 стрелковый полк, 3 Петроградский полк с переименованием его в 248 стрелковый полк, 249 стрелковый полк; в) 3 бригада: 250 стрелковый полк, 251 стрелковый полк, 4 Петроградский полк с переименованием его в 252 стрелковый полк; г) 1 дивизион 28 стрелковой дивизии (1, 2 и 3 батареи), 2 дивизион 28 стрелковой дивизии (4, 5 и 6 батареи), 3 дивизион 28 стрелковой дивизии (7, 8 и 9 батареи). […]

Означенную реорганизацию закончить к 10 июня, с какового времени всем полкам присвоить наименования согласно указаниям настоящего приказа.

Командующий армией Шорин

Члены Революционного военного совета

А. Сафонов, М. Султан-Галиев

Врид начальника штаба А. Зундблад»[183]183
  РГВА. Ф. 169. Оп. 1. Д. 452. Л. 183–184. Типографский экз.


[Закрыть].

Таким образом, 28‐я стрелковая дивизия представляла собой немалую силу: три полноценные бригады и три артдивизиона. К середине мая 1919 года в подчинении Азина, помимо указанных частей и соединений, находились 28‐й кавалерийский полк (4 эскадрона), дивизионный резерв, а также батальоны связи и инженерный, госпиталь и лазареты, в том числе – ветеринарный. В дивизии числился бронепоезд и… 7‐й воздухоплавательный отряд. То есть у азинцев имелась даже своя авиация!

Следует заметить, руководство РККА по итогам предыдущих боёв сделало правильные выводы, следствием которых стало значительное укрепление материально-технической базы дивизий – рабочих лошадок крупных сражений. К примеру, в начале 1919 года наиболее мобильная и боевая 25‐я стрелковая дивизия (4‐я армия Восточного фронта) Василия Чапаева представляла собой отдельное ударное соединение из одиннадцати пехотных и двух кавалерийских полков, двух разведывательных кавалерийских дивизионов, бронедивизиона Путиловских броневиков и отбитых у противника зарубежных танков. В дивизии имелось четыре аэроплана, мотоциклетная связь и авторота, гараж которой располагал французскими «паккардами» и американскими «фордами». Недаром многие называли Василия Ивановича… создателем российских бронетанковых войск.

Ничего удивительного, что именно 25‐я чапаевская дивизия в июне 1919-го выбила из Уфы многочисленный колчаковский гарнизон. (Несмотря на то что при форсировании реки Белой Василий Иванович был серьёзно ранен в голову, он остался в строю.)

* * *

Впрочем, мы забежали вперёд.

Шаги по реорганизации в РККА не прошли даром. Над Восточным фронтом вновь возникла реальная угроза. К началу 1919 года в войне случился крупный перелом, причём не в пользу красных: с востока на Москву двинул адмирал Колчак.

То, что Александр Васильевич Колчак был личностью неординарной, говорит почти вся его предыдущая жизнь. Фамилия «Колчак» – не полная для этого человека. Он вошел в историю как адмирал Колчак-Полярный – подобно Потемкину-Таврическому, Кутузову-Смоленскому или Витте-Полусахалинскому. За заслуги перед Отечеством.

Вместе с легендарным бароном Толлем в начале века молодой флотский офицер Александр Колчак на шхуне «Заря» прошел по северному морскому пути, а потом за организацию поисков пропавшего капитана и его спутников (Толль исчез, разыскивая мифическую «Землю Санникова») будет награжден редчайшей наградой – Большой Константиновской золотой медалью, честью носить которую за всю историю могли похвастать всего лишь… четверо отважных. В Русско‐японскую войну он командовал миноносцем «Сердитый», а за Порт-Артур удостоился быть награждённым золотым оружием, с которым не расстанется даже в японском плену.

Когда в апреле 1916 года на юге Вятской губернии открывалась постоянная железнодорожная переправа через Вятку, в те же дни далеко от этих мест – в Петрограде – молодой российский флотоводец и новый командующий Черноморским флотом 42-летний Александр Васильевич Колчак стал контр-адмиралом. Уже через пару месяцев он прикрутит на адмиральские погоны еще по одной золочёной звезде, получив звание вице-адмирала. А через год с небольшим – станет полным адмиралом и… Верховным правителем России.

И чем выше будет рост адмирала Колчака по служебной лестнице, тем ближе судьба его окажется связанной и с вятским краем, и с мостом, что у Вятских Полян…

Верховным правителем России Александр Колчак стал волею судьбы: в ноябре 1918 года в Сибири не было более авторитетного человека, который, наделенный полномочиями, смог бы создать реальный кулак против большевиков. Именно поэтому его так быстро признали союзники и лидеры Белого движения (в частности, генералы А. Деникин и Н. Юденич); тем более что финансовая сторона вопроса решилась неожиданно быстро: в руках Колчака неожиданно сконцентрировалась значительная часть золотого запаса России.

Значение «имперской мошны», оказавшейся в распоряжении Верховного правителя, повлияло на весь ход Гражданской войны. Как уже говорилось, золотой запас через Самару и Уфу будет вывезен сначала в Челябинск, а оттуда – в Омск. Человека, благодаря которому российское золото перегнали из Челябинска в Сибирь, звали Иваном Михайловым, по кличке Ванька Каин. Колчак тут же сделал его своим министром финансов: заслужил.

Ещё бы не заслужил. В распоряжении адмирала оказалась довольно кругленькая сумма.

Председатель колчаковского Совмина П.В. Володарский записал в те дни в своём дневнике:

«Оказалось, что всего в наличности золота на 651 632 117 руб. 86 коп.

Из этого числа:

1) российской монеты – 514 820 613 р. 78 к.,

2) иностранной – 40 577 839 р. 36 к.,

3) слитками золота на 95 078 493 р. 25 к.,

4) золота полосами на 529 594 р. 24 к.,

5) кружками на 525 447 р. 25 к.

Кроме того, в операционной комнате банка было выставлено серебро в вещах, награбленных большевиками в помещичьих имениях и хранившихся большевиками на складах в Казани»[184]184
  Хроника Гражданской войны в Сибири и изгнания в Китае: Дневники Петра Васильевича Володарского, 1918–1925. Stanford, 2002, с. 251–252.


[Закрыть].

Рубль тогда стоил полдоллара США. Таким образом, в подвалах Колчака оказалось ни много ни мало чуть больше трети миллиарда американских долларов. С таким деньгами, согласитесь, можно было и повоевать. Однако Колчак не спешил, долгое время запрещая притрагиваться к золоту, так как считал эти деньги общенациональным российским достоянием…

Тем не менее часть «колчаковского золота» окажется расхищенной. Так, известно, что в ночь на 12 января 1920 года на железнодорожном перегоне у станции Тыреть (не оттуда ли словечко «стырить»?) на одном из «золотых вагонов» злоумышленники, сорвав пломбу, похитили 13 ящиков с золотом на общую сумму 780 000 рублей.

Не уцелела и последняя партия золота, отправленная по распоряжению Верховного правителя из Омска во Владивосток в октябре 1919 года. Эшелон захватил забайкальский атаман Семёнов. Трофеями атамана явились 172 ящика с золотыми слитками и 550 ящиков с российской золотой монетой; общая стоимость награбленного составила 43 557 744 золотых рубля[185]185
  Клодт А. П., Кондратьев В. А. Золотой эшелон. // Исторический архив. № 1, 1961 г., с. 53.


[Закрыть]. Долгие годы Семёнов на эти деньги воевал и содержал свою бандитскую ораву.

В конце декабря 1918 года войска белочешского военачальника Р. Гайды, проведя блестящую операцию в тяжёлых зимних условиях, взяли Кунгур и Пермь. Эта победа принесла триумфатору второй Георгиевский крест, на этот раз – 3‐й степени.

Радола Гайда родился в семье австрийского унтер-офицера; в Первую мировую в чине прапорщика служил ветеринарным фельдшером в боснийском полку. После многих мытарств в 1917 году Гайда оказался в революционном Петрограде, где продолжил службу в сербской дивизии в составе уже русской Императорской армии. Воевал, надо сказать, отчаянно, за что был пожалован Георгиевским крестом 4‐й степени – причём из рук самого Керенского. Гражданскую войну Георгиевский кавалер встретил командиром 7-го полка Чехословацкого корпуса. Именно капитан Гайда в ночь на 25 мая 1918 года, арестовав местный Совдеп, одним из первых в Чехословацком корпусе поднял восстание в Новониколаевске. Захват Омска и Транссибирской магистрали летом 1918-го – опять же его заслуга.

Кто знает, возможно, приглашение Гайды к себе на службу явилось для Верховного самой большой его ошибкой. Ведь именно этот бывший ветеринар и «чешский австрияк» сыграл роковую роль в судьбе Колчака. Гайда (имея на родине законную супругу) женился на племяннице адмирала Екатерине Пермяковой и за два года дослужился аж до генерал-лейтенанта, став правой рукой адмирала. Однако вскоре Колчак в нём сильно разочаруется и быстренько разжалует. Но это случится потом.

* * *

Если взглянуть в целом, в ноябре 1918 года все армии красного Восточного фронта достаточно удачно наступали, за исключением третьей. Так что общая обстановка на фронте для командования РККА была относительно благоприятной. Правый фланг фронта (4‐я армия, командующий – Т. Хвесин; с 5 ноября – А. Балтийский) и центр (1‐я (М. Тухачевский) и 5‐я (Ж. Блюмберг) армии) надёжно удерживали свои позиции, периодически проводя наступательные операции. [186]186
  Командующий 4-й армией Тихон (Самуил Яковлевич) Хвесин (1894–1938) родился в еврейской семье портного и не являлся профессиональным военным. До службы в армии жил в Саратове и зарабатывал на жизнь профессией парикмахера. В 1911 году вступил в РСДРП. Во время Первой мировой войны дослужился до унтер-офицера. В Гражданскую войну начинал военкомом Саратовской губернии.


[Закрыть]

Линию Восточного фронта долгое время существенно искривлял Ижевско-Воткинский выступ, сильно раздражая красных военачальников. Именно поэтому 2‐й советской армии было поручено разрубить «гордиев узел», дабы повстанцы и прочий «контрреволюционный элемент» не мозолили глаза, угрожая армейским флангам. Поэтому можно представить радость кремлёвской верхушки, когда было получено известие о взятии частями Шорина к годовщине Октября Ижевска.

В какой-то момент красные даже стали подумывать, не усилить ли за счёт частей Восточного фронта другие «горячие» направления – например, Южный фронт, требовавший серьёзного подкрепления (естественно, за счёт правого фланга и центра). В те же дни было предложено выделить для усиления Южного фронта из состава Восточного 1-ю советскую армию в полном составе. Что уж говорить о дивизиях и маршевых ротах! Так, в начале ноября начдив формировавшейся в Вятке 10‐й стрелковой дивизии получил приказ о переброске его частей в Тамбовскую губернию, откуда дивизии предстояло убыть на Западный фронт.

Уже в середине ноября части РККА почти вплотную подошли к Оренбургу. На уфимском и мензелинском направлениях советским частям также сопутствовала удача; был, к слову, взят стратегически важный город Белебей. На воткинском направлении после взятия самого Воткинска (11–13 ноября) красные войска форсировали Каму.

Успеху Красной армии способствовало не только грамотное командование боевыми частями и соединениями – нет, в этом плане проблем хватало. Подкачал сам противник. Армия Директории разлагалась не по дням, а по часам, превратившись в некое подобие крупной вооружённой банды. Немалую роль в падении морального духа сыграли действия красных на уфимском направлении. А ещё – подвели чехи: эти в который раз срочно засобирались домой. Нет пути через Архангельск – хорошо, тогда через Сибирь – во Владивосток! Главное, чтоб побыстрее, талдычили они. И никто им не указ – ни Колчак, ни Директория, ни батьки-атаманы. Домой – и точка!

С какого-то момента чешские легионеры стали напоминать не грозную армию, а отряды оголтелых мародёров. Война могла подождать, а грабить хотелось всё больше и чаще.

В более сложном положении на Восточном фронте оказалась 3‐я советская армия (командующий – Р. Берзин, с 30 ноября – М. Лашевич), имевшая против себя сильного и многочисленного противника. По сути, третья армия представляла собой некую подкову на наковальне, по которой рано или поздно должен был ударить мощный молот.

Так и произошло.

Глава IV

Отход 2‐й армии от Кунгура к реке Вятке – беспримерный и легендарный.

Член РВС фронта С. Гусев

Белые пятна Истории – это хорошо замытые кровавые.

Б. Крутиер

…Когда за окном минус тридцать, а трескучие морозы пополам разваливают бревно (потому морозы и «трескучие»), самое милое дело – скинуть лапти и блаженствовать на горячей печи или на пахучих сосновых полатях. Русская зима – она такая: трескучая и за нос кусачая.

Зима восемнадцатого года выдалась поистине лютой. Поэтому именно морозы стали головной болью воюющих армий: уберечь бойцов от переохлаждений и обморожений было главной задачей командиров и начальников. Что-то получалось, что-то – нет; и всё же солдаты частенько обмораживались, поодиночке и группами, особенно на открытой местности и в пургу. Но всё это не отвлекало от главного – от подготовки к предстоящему наступлению. Возможно, эта самая подготовка и стала причиной, по которой командование РККА просмотрело активность противника на пермском направлении.

Пермь с востока была надёжно (как казалось) прикрыта 3‐й советской армией (24,8 тыс. штыков, 3,6 тыс. сабель, 96 орудий и 442 пулемётов). С юго-запада поддержку соседям оказывала 2‐я армия (8,7 тыс. штыков, 820 сабель, 43 орудия и 240 пулемётов). Опасность для красных заключалась в том, что линия фронта растянулась аж на 400 вёрст, что позволяло противнику, ударив где послабее, без труда прорвать фронт. Было ещё одно: действия войск Красной армии существенно затруднял недостаток транспорта; имелись проблемы и с топливом к этому самому транспорту, а также с вооружением, обмундированием и обувью.

Командарм-3 Берзин направляет в адрес Реввоенсовета Республики и командования фронта докладную записку о тяжёлом положении на пермском направлении. Судя по его докладу, Пермь оказалась под угрозой захвата:

«№ 1233 30 октября 1918 г. 23 час. 10 мин.

Положение 3 армии становится все опаснее, ввиду громадного сосредоточения сил противника в районе 3 армии. В одном пермском направлении сосредоточено три дивизии, из них одна чехословацкая дивизия, Томская и Иркутская. Всего 32 500 штыков, 800 [человек] кавалерии, 33 орудия, 135 пулеметов, и ведется уже несколько дней наступление. Задача дана – взять Кунгур, Пермь. Мы бросили все, что могли дать, для создания противовеса превосходящим в три раза силам противника. Все обещанные резервы из центра в числе 147 рот и 3 тысяч из Орловского военного округа и питерские моряки – все остались только на бумаге. В течение трех недель мы получили только 250 штыков Галичской роты и 350 эстонцев.

Только [что] получены сведения, что противник повел наступление по Западно-Уралъской железной дороге на Калино, стараясь отрезать всю нашу Сводную дивизию в районе Верхотурье-Тагил. Учитывая все создавшееся положение, которое может погубить все, мы обречены на верную гибель, что и довожу до сведения. Командарм-3 Берзин»[187]187
  Директивы фронтов. Т. I. С. 459–460. // РГВА. Ф. 176. Оп. 1. Д. 20. Л. 43–44. Копировальный оттиск с подлинника.


[Закрыть].

Командарму Берзину вторит член Реввоенсовета Восточного фронта Смилга, отправивший на имя Председателя ВЦИК Я. Свердлова полное отчаяния донесение:

«№ 02130 31 октября 1918 г.

Положение 3 армии критическое. Торопите Муралова с высылк[ой] полка, посылаемого Главкомом. Помните, что славная армия истекает кровью. Урал трещит. Смилга»[188]188
  Там же. С. 461. // РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 22. Л. 12. Копия.


[Закрыть].

В те дни 1918 года вопрос безопасности Перми для командования Восточного фронта являлся чрезвычайно болезненным. И вот почему: на 30 ноября красные готовили мощное контрнаступление, в ходе которого 2‐я армия должна была наступать на Красноуфимск, 3‐я – на Екатеринбург. И вот, когда до времени «Ч» оставались какие-то сутки, контрнаступление начали… белые.

В штабе Восточного фронта не догадывались, что ещё 2 ноября 1918 года командующий войсками Директории генерал Василий Болдырев подготовил утверждённую Верховным Главнокомандующим Колчаком директиву о наступлении Екатеринбургской группы Сибирской армии с целью овладения Пермью и выхода к реке Каме для после[189]189
  Болдырев, Василий Георгиевич (1875–1933), – русский военный и государственный деятель, генерал-лейтенант. Из семьи кузнеца Пензенской губернии. По военной специальности – военный топограф. В 1903 году окончил Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Участник Русско-японской войны; был ранен в ногу при штурме Новгородской (Путиловской) сопки на реке Шахэ. С 1911 года преподавал в Академии Генерального штаба. Участник Первой мировой войны, которую закончил в чине генерал-лейтенанта и командующим 5-й армией. После Октябрьского переворота 1917 года – активный участник Белого движения. Верховный главнокомандующий войсками Директории. Последним его делом на этом посту стал приказ о присвоении чина генерал-майора полковнику В.О. Каппелю. После занятия Владивостока Красной армией в ноябре 1922 года выезжать из страны отказался; был арестован, но амнистирован. Расстрелян 20 августа 1933 года.


[Закрыть]дующего флангового удара «по противнику, наступающему на Уфу». Против красных (общей численностью 33,5 тыс. штыков, 4,5 тыс. сабель) на пермском и ижевском направлениях была сосредоточена Екатеринбургская и Прикамская группы Сибирской армии (командующий – генерал П.Иванов-Ринов), общей численностью 68,5 тыс. штыков, 5,2 тыс. сабель, 70 орудий и 230 пулемётов.

Вечером 17 ноября 4‐й сводный полк 28‐й дивизии, прибывший из занятого красными Ижевска в Сарапул, получил приказ перейти на левобережье Камы и, захватив Ершовку, продолжить наступление. Теперь у полка был новый командир – Я. Рейнфельд (А. Чеверёв, сдав дела и должность, готовился к отправке в Москву, на учёбу в Академии Генштаба Красной армии).

Успешно форсировав в районе Сарапула Каму, 28‐я Железная дивизия двигалась в направлении на Кунгур. Как справедливо отмечал историк К. Куликов, «фронт походил на слоёный пирог». Так оно и было на самом деле: левобережье Камы занимали азинцы; между ними и двумя советскими стрелковыми дивизиями восточнее (3‐й и 4‐й Уральскими) находились недобитые ижевские и воткинские мятежники; ещё дальше на восток стояли чехословаки и части генерала Голицына. Камская группа войск под командованием генерал-лейтенанта Люпова насчитывала 15 430 штыков, 2 255 сабель, 164 пулемёта[190]190
  Куликов К. И. Указ. соч. С. 174.


[Закрыть].

1 декабря Азин докладывает Шорину: «Сегодня в 8 часов утра противник повёл наступление на деревню Сайгатка, но был отбит двумя эскадронами кавалерии, действующими на левом берегу реки Камы. Белые хотели сжечь стоящие на Каме против деревни Ольховка 4 буксирных парома, но кавалерия им помешала»[191]191
  Там же. С. 175.


[Закрыть].

В первых числах декабря Азин всё ещё в Сарапуле. Его части с переменным успехом бьются на левом берегу Камы. 4 декабря начдив докладывает в штаб армии: «Наступление противника разнохарактерное. Ижевцы не прочь перейти в плен, но боятся расстрела. Воткинцы же дерутся стойко и даже подгоняют пулемётным огнём ижевцев в бой»[192]192
  Там же. С. 176. // РГВА. Ф. 169. Оп. 1. Д. 126. Л. 58.


[Закрыть].

Согласно наступательной директиве белых, 29 ноября 1918 года Екатеринбургская группа Сибирской армии (1‐й Средне-Сибирский армейский корпус генерала А. Пепеляева и 2‐я Чешская пехотная дивизия), численностью около 45 тыс. штыков и сабель, перешла в наступление и, прорвав фронт, начала стремительное продвижение на Кунгур и Пермь. 14 декабря белые вышла на рубеж Чусовской завод – Кунгур.

С целью отвлечения противника от истекающих кровью частей 3‐й армии командарм-2 получает следующий приказ:

«№ 02856 г. Арзамас 10 декабря 1918 г.

19 час. 30 мин.

Обстановка на левом фланге 3 армии крайне осложнилась. С целью облегчить положение этого фланга армии Ревсовет фронта приказывает 2 армии возможно энергичнее продвигаться в общем направлении на Красноуфимск, дабы дать возможность перебросить 5 Уральскую дивизию на угрожаемое 3 армии направление. Разграничительной линией между 2 и 3 армиями устанавливается: Большой и Малый Чалпаныш – Красноуфимск – оба пункта для 3 армии включительно.

Реввоенсовет: С. Каменев, Смилга»[193]193
  Там же. С. 719. // РГВА. Ф. 185. Оп. 3. Д. 30. Л. 14. Копия.


[Закрыть].

Выполняя приказ командования, 2‐я армия Шорина была вынуждена активизироваться, перейдя в наступление против Прикамской группы Сибирской армии в общем направлении на Красноуфимск.

Но легко оказалось на бумаге.

К середине декабря наступательная инициатива 2‐й армии на левом берегу Камы постепенно сошла на нет. В первую очередь, это было связано с тем, что комфронта С. Каменев поделился с Шориным планами о переброске его армии на Южный фронт, заменив группировку красных на левобережье реки Камы отрядом Аплока. Вскоре от 2‐й армии были выведены несколько частей, и в результате у Шорина осталось всего ничего – 6 полков 28‐й стрелковой дивизии Азина.

А далее начинается самое интересное. Избиение 3‐й армии показало, что ситуация намного серьёзнее, чем виделось поначалу. Теперь речь шла не об успехах на камском левобережье, а о том, что следует стоять насмерть на правом берегу. Мало того, от 2‐й армии стали требовать наступления на Кунгур. С её-то шестью азинскими полками. Ничего удивительного, что действия 2‐й армии стали заметно пробуксовывать.

На войне за подобное приходится отвечать, иногда – головой. Азина вызывает к проводу новый начальник штаба армии Фёдор Михайлович Афанасьев (назначен вместо заболевшего начштаба Семёнова). Ветеран Русско‐японской и Первой мировой войн, Афанасьев был грамотным стратегом и строгим начальником. Такого на мякине не проведёшь. Крутой на расправу, новый начштаба решил расставить точки над «i»: если Азин не способен успешно наступать – значит, пора заменить его на более инициативного!

– Почему топчетесь на месте? – грозно спросил Афанасьев у Азина.

– Три дня тому назад противник приказал своим войскам удержать линию Бирск – Оса, не считаясь ни с какими потерями, что видно из действий вчерашних, – ответил начдив.

– Конная разведка должна быть на главных направлениях – в данном случае как раз в направлении Бирск – Оса. Жду к вечеру донесений о более решительных действиях, чем за два минувших дня.

– Слушаю. Выполнение, как и всегда со дня революции: беспощадно – вперёд! Больше ничего, до свидания…

После этого разговора боевые действия 28‐й дивизии, направленные против удмуртских повстанцев, стали вновь носить наступательный характер. К началу января 1919 года азинцы наголову разбили Воткинскую дивизию Юрьева, выйдя к Щучьему Озеру. Азинские лыжники, внезапно появившиеся в тылу противника, вызвали у юрьевцев настоящую панику: те бежали, оставив красным на путях бронепоезд, 8 паровозов и 140 вагонов, в том числе – с боеприпасами[194]194
  Ладухин В. Указ. соч. С. 67.


[Закрыть].

Из оперативной сводки 28‐й дивизии:

«4 января 18 часов. Комбригу Пуррингу.

Поздравляем бригаду 2 со взятием Щучьего Озера. Ура! Ура! Комвидарм к 24 часам будет здесь, у меня, и по-видимому захочет побывать у Вас… Начдив Азин. Политком Вл. Сергеев»[195]195
  РГВА. Ф. 1328. Ед. хр. 4. Л. 25. // Из фондов Вятскополянского исторического музея.


[Закрыть].

Белые не на шутку встревожились. Генерал-лейтенант Люпов докладывал в штаб армии: «Положение частей корпуса крайне серьёзное. Необходимо держать в наших руках фронт Щучье Озеро – Аскин. Иначе противник может отрезать нашим частям тыловой путь и создать панику. В случае обхода красными… парировать этот удар нечем. Ижевская бригада, находящаяся в районе Биабаш, нами отводится как небоеспособная»[196]196
  Куликов К. И. Указ. соч. С. 177.


[Закрыть].

В придачу ко всему ижевцы окончательно рассорились с воткинцами. Кончилось тем, что генерал Люпов написал рапорт с просьбой освободить его от должности. Рапорт удовлетворили. На место командира 2-го Уфимского корпуса был назначен Сергей Николаевич Войцеховский – жёсткий и бескомпромиссный колчаковский генерал.[197]197
  Генерал-лейтенант С. Н. Войцеховский примет должность лишь 25 марта 1919 года; до этого с 13 января врид будет назначен генерал-майор Степан Степанович Джунковский (не путать с однофамильцем известного жандармского генерала В. Ф. Джунковского).


[Закрыть]

* * *

Тем временем попытка командования 3‐й армии остановить наступление Екатеринбургской группы противника провалилась: потеряв до половины личного состава, армия с тяжёлыми боями продолжала откатываться на Кунгур и Пермь. После того как корпус генерала Пепеляева, преследуя буквально по пятам разваливавшуюся 3-ю армию, в середине декабря занял станции Калино и Чусовая, стало понятно, что Пермь не удержать. [198]198
  Пепеляев, Анатолий Николаевич (1891–1938), – русский военачальник, младший брат премьер-министра колчаковского правительства Виктора Пепеляева. Участник Первой мировой и Гражданской войн. Один из самых молодых генералов в истории России (в 27 лет). После добровольной сдачи в плен в 1923 году, провёл в местах заключения (с небольшими перерывами) почти 15 лет; в 1938 году, в разгар репрессий, будет расстрелян в новосибирской тюрьме, на территории которой его и погребут.


[Закрыть]

Колчаковские контрразведчики были осведомлены, что 3‐я армия красных, оборонявшая регион, понесла неслыханные потери. За октябрь-ноябрь 1918 года она теряла в среднем от 300 до 500 человек в день только убитыми. Выдавались дни, когда из строя выбывало сразу до 2 тысяч личного состава[199]199
  Там же. С. 18.


[Закрыть]. А ведь ещё были раненые, больные и обмороженные. И если бы не пополнения из Северного Урала (Лысьвенский, Надеждинский заводы и пр.), разгром красных под Пермью произошёл бы намного быстрее. Тем более что силы были неравны. К 27 ноября на пермском направлении адмирал Колчак, поставив целью выйти на линию реки Камы, развернул армию численностью в 40–42 тысячи штыков, 4–5 тысяч сабель при 100–200 орудиях. 3‐я армия красных могла противостоять противнику 30 тысяч штыков и сабель при 78 орудиях[200]200
  Там же.


[Закрыть].

Когда после удара 5-го Томского полка в районе села Кольцово между 29‐й и 30‐й красными дивизиями образовался крупный разрыв, туда были брошены 4‐й Енисейский и 2‐й Барабинский стрелковые полки 1‐й Сибирской стрелковой дивизии, которые эту брешь увеличили ещё больше. Фронт красных рвался, как лоскутное одеяло.

11 декабря 1918 года колчаковцы берут Лысьвенский завод, 21-го – Кунгур. А в ночь с 24 на 25 декабря части колчаковской Сибирской армии вошли в Пермь, оставленную красными без боя. Сибирцам, форсировавшим с ходу Каму, удалось на её правом берегу создать обширный плацдарм.

Первыми в город ворвались лыжники 4-го Енисейского стрелкового полка. Пройдя 35 вёрст в 30-градусный мороз, они вошли в Пермь со стороны Красных Казарм. К утру 25-го декабря белые очистили от красных почти весь город и железнодорожную станцию Пермь-I. Когда туда по Сибирскому тракту пришёл 1‐й Сибирский штурмовой батальон полковника Урбанковского, участь остававшихся на окраинах Перми красных частей была решена. Захватив станцию Пермь-II, штурмовики стремительно отбили и железнодорожный мост через реку Каму, готовившийся защитниками к подрыву. Самыми же ценными из пермских трофеев оказались закованная льдом Камская речная флотилия красных, а также пушечные заводы в Мотовилихе, отбитые 2‐м Барабинским полком.

Для красных случившееся явилось потрясением, настоящим шоком.

Вот записи из дневника будущего маршала Советского Союза Ф.И. Голикова, сделанные им в те роковые дни декабря 1918 года:

«…Для нас все это было неожиданностью, как и ружейно-орудийная стрельба, доносившаяся из Перми. Красные полки бьются с врагом на Сылве, а у них в тылу белогвардейцы берут Пермь…»;

«…Мы двинулись дальше и попали под обстрел. Стреляли из домов, с крыш, из-за углов. Как же проникнуть в город?.. Пробовали проехать по одной улице, по другой, но всюду навстречу летели пули»;

«…Я много слышал о Перми, надеялся побывать в ней… и вот те на – в Перми хозяйничают контрреволюционеры. Под пулями мы подошли к одной окраине, под снарядами вышли с другой. А город так и не видели»;

«Наши бойцы становятся злее и зорче. Ведь ротозейство помогло контрреволюционерам поднять мятеж и захватить губернский город!»;

«Чаще стали попадаться вражеские лазутчики. Был, например, такой случай. Идут несколько красноармейцев, а навстречу им человек в оборванной, засаленной одежде. В руках молоток, из кармана торчит складной аршин. Наши товарищи попросили у него документы. Тот что-то стал мямлить, не спеша полез за пазуху. Красноармейцы решили ему помочь, сняли замасленную куртку, а под ней – офицерская гимнастерка, на боку – наган, в кармане – документы штабс-капитана. Попал в наши руки и еще один переодетый белый офицер. Его приговорили к расстрелу…»[201]201
  Голиков Ф. И. Красные орлы. (Из дневников 1918–1920 гг.). М.: Вече, 2018. С. 98–102.


[Закрыть].

В воздухе попахивало крупной катастрофой…

* * *

После того как в Кунгур вошли части 3-го Степного Сибирского армейского корпуса под командованием генерал‐майора Г. Вержбицкого, местные жители встретили «освободителей» настороженно. И причин для этого было немало: люди были напуганы и красными, и белыми.

Вот что вспоминал чехословацкий легионер Йозеф Клемп:

«20 декабря. В 5 часов утра мы прибыли в город Кунгур. Местные граждане нас очень боялись, так как большевики рассказывали о нас разные плохие вещи. Но мы хорошо относились к гражданам города, и это их успокоило. Страшно было слышать, как с ними обходились большевики. Более 200 трупов было зарыто в снег за городом в лесах. Это были жертвы большевистского звериного фанатизма. Несколько трупов находились здесь более месяца. Трупы возили на санках, как дерево, и хоронили их не только по одному, но и по нескольку человек в одной могиле. Некоторые были так обезображены, что было страшно на них смотреть. Это показывало, что большевики были хуже гиен.