Текст книги "Борьба или бегство"

Мы отправились в городской парк. Надя любовалась разноцветными птичками, а когда мы обошли озеро, я тоже заулыбался и обнял её за плечи. На поле с подстриженной травой паслось несколько десятков серых гусей. Пройдя чуть дальше и миновав рощицу, мы увидели, что поле продолжалось ещё как минимум на полкилометра и было сплошь заполнено гусями – их тут было не меньше нескольких сотен. Прогуливающиеся люди поглядывали на гусей доброжелательно, а Надя была совершенно счастлива.

С наступлением вечера мы переместились в бар и заняли столик в тёмном углу, устроившись рядом на кожаном диване. Вечер только начинался, посетителей было немного, и коктейли нам принесли быстро. Мой стакан оказался заполнен льдом, который шуршал при каждом движении.

Мы пили коктейли один за другим, постепенно веселея. Повернув голову, я жарко поцеловал Надю, и она ответила мне со всей страстью.

Я помнил наш уговор насчёт этого вечера и ощущал приличный мандраж. Задача по соблазнению немок представлялась весьма непростой: языковой барьер делал своё дело, к тому же, в поездку в горы я как-то не прихватил с собой приличной вечерней одежды и сейчас сидел в свитере и джинсах. Но показывать волнение было нельзя: сегодня мы должны были наконец попробовать то, о чём я так долго мечтал, и не стоило культивировать у Нади лишние сомнения.

Почти сразу после прихода в бар я обратил внимание на двух девушек, которые сидели за столиком в противоположном углу. Одна из них, сидевшая ко мне спиной, курила, а другая – блондинка – что-то втолковывала ей, бурно жестикулируя одной рукой. Из-за темноты я толком не мог разглядеть подробностей, но мне казалось, что блондинка выглядит достаточно неплохо. Я наклонился к Наде и спросил:

– Как тебе вон те немки?

Она пригляделась.

– Вроде нормально.

– Так что, подсядем к ним?

– Прямо сейчас? – удивилась она.

– Ну нет, сначала давай продумаем план разговора.

– Я так не хочу, – сказала Надя и опустила голову.

– Не хочешь продумывать план? Импровизация – наше всё?

– Нет, извини, у меня просто нет настроения.

– Но мы же договаривались…

– Ты иди, если хочешь, – сказала она. Вся её весёлость вмиг улетучилась, и теперь красивое и нежное лицо выражало настоящую муку.

Конечно, оставить любимую было бы немыслимо. Я обнял её и прижал к себе.

– Я просто ещё не готова, правда. Давай в следующий раз!

В собственном страхе перед знакомствами я видел противника и приготовился к бою. Но на месте цели оказался лишь воздух, и все силы ухнули в молоко. Внезапно на меня навалилась усталость. Сегодняшнему вечеру предстояло стать лишь одним из многих совместных вечеров.

4

В Москве меня встретила неприятная новость, связанная с бизнесом.

Мне принадлежала маленькая фирма под названием «Экстремальная Москва». В 2013-м мы основали её вдвоём с моим лучшим другом Пашей Гавриловым. Мы с Пашей познакомились в одиннадцатом классе, когда вместе посещали вечернюю физ-мат школу при Бауманке. Позже мы оба поступили, хотя и на разные факультеты, и дружба продолжилась.

Паша учился на кафедре проектирования оружия и занимался вольной борьбой. Внешность его была под стать борцу – приземистая и мощная фигура, солидные мускулы и чёрные волосы. Лицо с крупным носом было мужественным, но неизменно весёлым, а зачастую и забавным. Мы общались всё ближе, постепенно доверяя друг другу секреты, радости и горести.

Паша обожал истории успеха различных предпринимателей, мотивирующие книжки и тренинги. Сам я такими вещами не увлекался, но в Пашином пересказе многие истории звучали весьма интересно. Я узнал про то, что Тиньков99
  Олег Юрьевич Тиньков – российский предприниматель. Основатель и председатель Совета директоров «Тинькофф Банка» ®.


[Закрыть] – не просто основатель банка, Джобс1010
  Стивен Пол (Стив) Джобс – американский предприниматель. Один из основателей, председатель совета директоров и CEO корпорации Apple ®.


[Закрыть] – отнюдь не вежливый и приличный дядька, и ещё немало фактов сомнительной полезности. На первых курсах института Паша не раз изрекал: «Пора начинать своё дело». «Ну так давай начнём», – отвечал я.

Во время учёбы на третьем курсе, когда я ещё добросовестно посещал не меньше тридцати процентов занятий, Паша приехал ко мне домой, и мы, сидя на кухне, провели мозговой штурм. Была выпита бутылка вина и переведена куча бумаги. Тот день можно считать днём рождения «Экстремальной Москвы». Изначально она задумывалась как агентство экскурсий по непарадным местам города: крышам и подземельям. Со временем к услугам добавилась организация свиданий и мероприятий на необычных площадках.

Работали мы из дома. Я разрабатывал сайт и наполнял его контентом, настраивал рекламу в поисковиках, а Паша принимал звонки и проводил мероприятия. В качестве субподрядчиков мы привлекали друзей – руферов, диггеров1111
  Руферы – современная городская субкультура, приверженцы которой посещают крыши различных зданий и сооружений. Диггеры – люди, занимающиеся исследованием подземных сооружений в познавательных либо развлекательных целях.


[Закрыть], фотографов.

К сожалению, вскоре мы столкнулись с проблемой. Паша был хорошим исполнителем, но за ним требовался постоянный надзор. У меня же для этого не было ни желания, ни возможности. Это приводило к бесконечным косякам, переносам сроков и конфликтам. В итоге, спустя примерно год Паша продал мне свою половину фирмы, и я остался единственным владельцем. Ещё через полгода на меня работали два сотрудника: Мария, менеджер по продажам, и Артём, менеджер по развитию. Мария принимала заказы и распределяла их по многочисленным исполнителям, а Артём общался с партнёрами и исполнял мои поручения.

Я всегда старался полностью разграничивать дружеские и рабочие отношения, и это сослужило мне добрую службу: мы с Пашей так и остались друзьями и даже сблизились на почве совместных приключений и общих тем для обсуждения.

Время от времени я также участвовал в проектах в качестве программиста-фрилансера. База контактов накапливалась, и предложения со временем становились всё более привлекательными. Когда же их не было, то я отдыхал или более активно включался в деятельность «Экстремальной Москвы».

Итак, сразу после моего возвращения из Германии менеджер по развитию Артём объявил о своём уходе. Он переезжал в другой город, и хлопоты должны были занять всё его время. Мы с Марией оставались вдвоем, и нужно было искать нового сотрудника. Каждый день я просматривал по десятку резюме и проводил по два-три собеседования по скайпу, но соискатели меня не устраивали. Нам нужен был человек, который не только обладал бы опытом и чувством ответственности, но и умел бы быстро учиться и адаптироваться к условиям стартапа. Такие качества присущи в основном молодым людям, но молодые обращались без опыта и знаний. Соискатели постарше обладали опытом и знаниями, но соображали слишком медленно и не могли решить мои задачки на логику и нестандартное мышление.

 
                                           * * *
 

На личном фронте тоже не всё было гладко: пушки пока не стреляли, но уже тревожно кричали вороны и мелькали в кустах неясные тени. Я был недоволен собой, и мысли о сексе с разными девушками преследовали меня повсюду. Надина серьёзность и драматичность утомляли. Мне смутно чудился выход, который устроил бы всех, но окончательно определиться я не мог. Требовался совет человека, который понял бы меня, мои желания и переживания. К сожалению, близкие друзья вряд ли смогли бы мне помочь: так вышло, что в вопросе отношений с девушками они имели мало опыта – чуть больше, чем никакого.

Не знаю, почему я вспомнил про Таню Коваленко. Со дня знакомства в 2009-м мы ни разу не встречались, но она оставалась в списке моих друзей в «контакте». Прошедшие семь лет оказались для неё богатыми на события, и она даже успела стать, в некотором смысле, известной личностью.

Так вышло, что со временем мне довелось узнать многое о Тане, и история эта складывалась постепенно, как мозаика – из переписок, со страницы в «контакте», а потом из личного общения. Чтобы не перегружать текст бесконечными перебивками и дополнениями к ранее сказанному, я расскажу Танину историю в хронологическом порядке – в том виде, в котором я узнал её к весне 2016-го.

Таня с детства была активной девочкой. Её развлечения начинались с казаков-разбойников, роликов и скейтборда. В этих славных дисциплинах она не уступала мальчишкам. Детство подарило ей и первые шрамы: разогнавшись на роликах под горку, Таня вылетела на дорогу, засыпанную щебнем. Ролики встали, и она всем телом проехалась по камням. Больше всего досталось левой коленке, которая приняла на себя первый удар – кожа была разодрана до кости. Идя домой с залитыми кровью ногами и неся ролики в расцарапанной руке, Таня была сосредоточена, и лишь дома, увидев испуг и неловкую беготню мамы – расплакалась.

Семья её жила в Новогиреево. Отец Тани работал он менеджером по продаже компьютерной техники. Он не слишком вникал в подробности её жизни и ничего не запрещал, а сам иногда мог пропасть из дома на сутки. Мать Тани, Ира, относилась к этому с ноткой позитива – вначале наигранного, а затем и более искреннего. У неё были развязаны руки и хватало смелости использовать преимущества своего положения, а не лить слёзы. Её отношения с Таней были похожи на отношения подружек: мать поверяла ей секреты, и Таня чаще всего отвечала тем же. Работала Ира няней в паре богатых семей. В 2010-м, когда Таня училась в десятом классе, одна из этих семей отправила дочку в частную школу в Грецию, и Ире было предложено отправиться следом. Она согласилась.

Муж воспринял отъезд Иры спокойно и говорил о ней мало. Официально, однако же, отношения супругов не изменились. Таня теперь общалась с мамой только в чатах и – раз в три-четыре месяца – лично, когда Ира приезжала в Москву погостить. Отец Таню вовсе не допекал контролем, и она оказалась свободна как ветер.

Постепенно Таня осваивала новые экстремальные развлечения – сноуборд и спортивные батуты. Как и я, она искала в спорте вызов страху – и торопилась этот вызов принять. Каждому новому приключению она отдавалась самозабвенно, и любой новый вид спорта её тело осваивало мигом. Но долго совершенствовать навыки в одной дисциплине ей было скучно: манили неизведанные ощущения.

Благодаря такой активности Таню постоянно окружало множество мужчин. Она не была красавицей, её нельзя было причислить даже к числу тех девушек, про которых говорят «какая она милая». Острые скулы, упрямый подбородок, который с возрастом стал ещё более выдаваться вперёд, тонкие губы – Таня была далека от идеала женской красоты. Стиль её одежды оставался неизменным на протяжении многих лет: рваные джинсы, кеды, майки, толстовки. Её ярко-рыжие волосы часто были растрёпаны, руки и ноги – покрыты царапинами, а под ногтями скапливалась грязь. И всё же в Тане было кое-что такое, что заставляло мужчин в любой компании смотреть только на неё, не обращая внимания на других девушек. Это была бьющая через край энергия, смелая и заразительная страсть к жизни.

Таня подробно делилась новостями и радостями в соцсетях: на её страничке в «контакте» было несколько тысяч фотографий и даже целые статьи с размышлениями на темы любви и дружбы.

В 2012-м Таня поступила на бюджет журфака МГУ. С нового года она устроилась в университетскую газету, куда писала новостные заметки – без гонораров, за опыт и интерес. А в мае 2013-го, в период вступительных экзаменов и олимпиад, в МГУ разгорелся громкий коррупционный скандал.

Преподавательница факультета госуправления, по совместительству дочь декана, была задержана за получение крупной взятки. Взятка была дана, естественно, за поступление в университет – посредством получения высоких баллов за олимпиадную работу. Преподавательница была задержана с поличным сразу после получения взятки, а уже на следующий день – вот так сюрприз! – отпущена с извинениями: якобы, никакой дачи взятки не было, и всё это – всего лишь ошибка.

В последующие два дня произошло немало интересного. Во-первых, вышла Танина статья в «Вестнике МГУ», целиком и полностью посвящённая данному случаю, где Таня бескомпромиссно и в резких выражениях требовала не просто уволить преподавательницу, а наказать по всей строгости закона её и её подельников. Во-вторых, в интернете всплыла оперативная съёмка того самого преступления и последовавшего задержания, недвусмысленно показывавшая, что дача взятки имела место, а брала её та самая женщина. Как именно съёмка появилась в интернете – неизвестно, хотя у меня имелись определённые соображения, но о них позже.

После появления видео Таня разместила у себя на странице в «контакте» большой пост, являвшийся, по сути, копией её же статьи в «Вестнике», но дополненной и ещё более острой. К посту было приложено и то самое видео. Пост заметили друзья Тани из профкома МГУ, и им одно за другим поделились несколько популярных студенческих сообществ. О скандале стало широко известно всем студентам МГУ, а затем – и других вузов.

По прошествии двух дней с того момента как подозреваемую отпустили, она была снова задержана. Правда, на этот раз ей вменялось не получение взятки в особо крупном размере, а мошенничество. Заодно появилась и неофициальная информация, что после первого задержания на следователей давили, настойчиво прося выпустить задержанную и не бросать тень на преподавательский состав МГУ, тесно связанный с властью. Думаю, именно в этом и кроется причина появления в интернете оперативной съёмки: следователям не давали делать их работу, и кто-то из них решил донести историю до общества.

Благодаря своей деятельности по освещению данной истории Таня буквально за пару дней стала известна половине МГУ, а на её страницу подписались сотни человек. Эта известность вполне могла сойти на нет, если бы не дальнейшие события.

На той же неделе главред «Вестника», старшекурсник МГУ, сообщил Тане, что она для них больше писать не будет. Как-либо оформлять увольнение не требовалось, поскольку работа эта велась по устной договорённости. Причины он объяснил расплывчато: «Сама всё понимаешь. Мне тоже попало по полной». Таню тем временем вызвали уже в деканат журфака для беседы. Заместитель декана, оперируя понятиями вроде «журналистской этики», объяснил ей, что открыто выступать против своей «альма матер» не стоит, а выносить сор из избы – некрасиво.

– Именно поэтому я прошу вас удалить все ваши записи и не разжигать далее этот конфликт. Вы меня понимаете?

– Понимаю. И удалять ничего не буду.

Уже с самого начала разговора глаза у Тани были на мокром месте. Шутка ли: взрослый мужчина, а в пределах университета – её руководитель – долго и методично давит на неё и стыдит. Последний ответ дался Тане нелегко, и после него слёзы потекли уже по-настоящему. Ей пришлось сжать зубы, чтобы не разрыдаться в голос.

Замдек долго молчал, и лицо его выражало глубочайшее разочарование в подобном неповиновении. Таня смотрела в ответ с красными мокрым лицом и глазами, но тоже молчала.

Через минуту замдек сдвинул лежащую перед ним папочку, под которой обнаружились учебные ведомости Таниной группы. В каждом листе фиксировались посещения лекций по определённому предмету, и везде строчка с фамилией Коваленко была подчёркнута ручкой.

– Татьяна, почему с посещениями у вас так слабо?

«Так слабо» вовсе не было – на первом курсе Таня посещала почти все занятия. Пропуски случались, но отнюдь не часто. И Таня молчала, а замдек качал головой.

– Раз, два, три… И это только один семестр, и только правоведение. Вам стоило бы уделять время учёбе, а не попыткам принизить собственный вуз.

– Я не пытаюсь… – совладать с голосом Тане было сложно, и он прозвучал по-детски плаксиво. Замдек поднял ладонь.

– Раз уж вы не понимаете, что такое честь и достоинство, – эта формулировка Таню особенно поразила. – То я не уверен, что вам место у нас на факультете, а особенно с вашим отношением к учебному процессу. Я поговорю с преподавателями на этот счёт, и мы решим, какие меры следует принять. В особенности если вместо учёбы вы продолжите заниматься разжиганием конфликтов. Свободны.

Придя домой, Таня рассказала обо всём отцу, который посоветовал ей немедленно выйти из этой опасной ситуации и удалить все заметки. На этот раз она не разрыдалась, а разозлилась – и вечером опубликовала новый подробный пост, посвящённый разговору с замдеком. Интерес к коррупционному скандалу был на пике, и Танину историю, которая в другое время прошла бы незамеченной, пользователи восприняли очень эмоционально. Последовала новая волна распространения информации и призывы поддержать девочку, которую начали «травить». Количество подписчиков Тани увеличилось ещё раз в десять, а её записи собрали по паре сотен комментариев. Одно из известнейших студенческих сообществ МГУ публично пригласило её писать новости для них – взамен «Вестника». Таня согласилась.

Уже через неделю у неё появилась масса материала: в МГУ прошла проверка, в ходе которой были пересмотрены результаты олимпиад, а также допрошен и уволен декан факультета госуправления.

В течение всего мая и июня она ждала возмездия от университетского начальства и больше не пропускала ни одной лекции и ни одного срока сдачи работы – ей не хотелось давать врагам лишние козыри. Расплаты, однако, так и не последовало. Вопрос о «журналистской этике» в подобном ключе больше не поднимался, а замдек, которого Таня пару раз встречала в коридорах, не удостаивал её вниманием.

Таня стала невероятно популярна: аудитории соцсетей, которая пришла на волне скандала в МГУ, был по душе и другой контент с её страницы – прыжки с верёвкой и парашютом, скейтборд, сноуборд, ролики, ночные клубы и бары. Таня жила ярко и не испытывала недостатка во внимании: окружающих пленяла её смелость, заставляя мужчин мечтать о ней, а девушек – вдохновляться или завидовать. Энергия её, кажется, была неисчерпаема: Таня легко могла поехать с друзьями кататься на роликах днём, прокататься весь день и всю ночь, под утро отправиться в клуб или к кому-то на квартиру, днём – на учёбу, а вечером – на новую тусовку. Когда кто-то из её многочисленных друзей срывался в другой город на машине, она без колебаний присоединялась. Итогом обычно являлись восторги подписчиков, синяки под глазами и неадекватное состояние после нескольких бессонных ночей. Довольная собой, Таня впадала в спячку часов на пятнадцать.

Судя по фото, Таня больше не была тем ребёнком, каким я запомнил её по встрече на Поклонной горе. Детскость из её лица, может, и не ушла полностью, но теперь в Тане появилась и явная женственность. Она стала привлекательной девушкой – задорной и бесстрашной.

Вскоре после скандала, на котором выросла популярность Тани как журналиста и активиста, её пригласило на работу одно из интернет-изданий оппозиционной направленности. В то время в Москве и Питере как раз начиналось протестное движение, проходили многотысячные митинги. СМИ, подконтрольные федеральной власти, перед митингами молчали, а после – очерняли участников как могли, рассказывая про гонорары в пятьсот рублей, промывку мозгов и прочее. Таня сражалась яростно: вела прямые трансляции, писала статьи. Аудитория интернет-издания объединялась с аудиторией Таниных подписчиков, когда она выкладывала расширенные версии статей у себя на странице. В 2013-м её задержали при разгоне митинга на Болотной и отпустили после трёх часов, проведённых в автозаке с другими задержанными. При этом она, с её обострённым чувством справедливости, пыталась добиться предъявления претензий и удостоверений от сотрудников полиции, которые подобных требований в тот день наслушались вдоволь и попросту их игнорировали.

 
                                           * * *
 

На втором курсе Таня решила попробовать что-то новенькое и записалась в секцию тайского бокса. Нетипичный выбор для девушки, но ведь Таня и не была типичной. Здесь вызов её способностям и смелости стал более осязаемым, чем где-либо ещё. По той же причине я сам когда-то пошёл на бокс в Бауманке: в институте у меня уже не было нужды ни с кем драться, но потребность побеждать страх осталась.

Таня сразу показала своим товарищам по секции, что с ней не нужно возиться, сдувая пылинки. Она упорно набивала кулаки и голени на мешках. Костяшки у неё покраснели, а голени – посинели. Вскоре она стала участвовать и в спаррингах. Тренер на первое время запретил парням бить ей в голову, но было разрешено работать по корпусу и по ногам. Неплохо поставив боковые удары ногами на мешке, Таня била от души, и совсем уклоняться от драки парни уже не могли. На бёдрах у неё стали появляться огромные синяки, фото которых она периодически выкладывала в «контакт».

На втором курсе у неё появился постоянный молодой человек – старшекурсник физфака по имени Андрей. На новогодних каникулах они отправились под Оренбург кататься на сноубордах, а вскоре после возвращения Таня переехала к нему – в отдельную комнату в общежитии ГЗ МГУ.

В июне 2015-го, пока мы с Надей карабкались по горам и выслеживали козлов, Таня с Андреем отправились на Гоа, где гоняли на мопедах, учились сёрфингу, пили и веселились в клубах. Впервые увидев их совместные фотографии, я ощутил лёгкий укол зависти: когда-то Таня могла стать моей, но я отказался от такого щедрого предложения, а теперь поезд ушёл. Я тут же одёрнул себя: я ведь и сам нашёл свою любовь и был счастлив с ней.

Нельзя было не отметить контраст между Надей и Таней. Надя всё пропускала через себя, эмоционально вживаясь в каждое событие. Её пугала и заставляла нервничать каждая мелочь. Таня же очертя голову бросалась на такие препятствия, которые обошли бы стороной взрослые мужчины, при этом умудряясь относиться к жизни весело и задорно. Это было как раз то, чего мне так не хватало в отношениях с Надей – позитивной энергии и готовности встречать трудности с азартом, а не страданием. Именно Таня могла бы дать мне дельный совет и помочь разобраться в себе. Не было ничего проще, чем взять и написать ей:

– Привет. Отличные фотки с Гоа. Ты как?

Танина жизнь в то время представлялась мне идеальной, но оказалось, что и у неё – вот так сюрприз! – были свои проблемы. Интернет-издание, для которого Таня писала статьи, закрылось. Оставался ещё один маленький информационный ресурс, посвящённый спорту, но сотрудничество с ним не давало ни должной занятости, ни денег.

– И какие у тебя планы на будущее? – спросил я.

– Мои планы даже мне самой кажутся неосуществимыми!

– Расскажешь?

– Не уверена. Мне кажется, ты разобьёшь мои мечты в пух и прах, а они и без того держатся с трудом.

– Можем обсудить это лично. Обещаю, что в пух и прах разносить твои идеи не буду. Максимум – просто в пух.

Таня приняла предложение.

 
                                           * * *
 

Мы встретились вечером пятницы на Октябрьской. Выходя из метро, я уже опаздывал на пять минут. После подземной прохлады лето сразу тепло обхватило меня за плечи. Солнце опускалось к горизонту, и я прищурился. На Крымском валу бурлил людской поток: половина его стремилась к парку Горького, другая – к метро. Здесь были многочисленные парочки, девочки в лёгких платьях, компании школьников. Сквозь толпу лавировали люди на роликах и самокатах. Несмотря на столпотворение, я быстро отыскал глазами Таню. Она стояла на краю тротуара, и в её рыжих волосах полыхал костёр: солнце наполнило их изнутри, и пучки света рвались в разные стороны. Приближаясь, я не мог сдержать улыбку.

Конечно, мне уже было известно, чего ожидать от Таниной внешности. Острые скулы, упрямый подбородок, слегка бледные губы и тёмные глаза. Синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами, потёртые джинсы и кеды – Таня выглядела всё так же юно. Увидев меня, она улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и упруго двинулась навстречу. В этот момент я понял, что фотографии были бессильны по-настоящему передать её обаяние. Искренняя улыбка выражала неподдельное наслаждение жизнью, а в каждом движении непостижимым образом сквозили смелость и страсть.

Мы обнялись, и это было весьма приятно. Сам я оделся просто, но аккуратно: джинсы, чёрная футболка-поло, коричневые кеды. Я был в неплохой форме, но рядом с Таней почему-то сразу ощутил себя слишком взрослым, едва ли не старым.

Влившись в поток людей, мы двинулись вниз по улице. Пользуясь возможностью, я разглядывал Таню со всех сторон. Увиденное мне понравилось.

– Я тут пытался вспомнить, сколько мы не виделись.

– Долго!

– Точно! А я-то голову ломал. Тебе, по идее, уже почти восемнадцать. А выглядишь на все шестнадцать.

– Мне двадцать!

– Я не верю, как Станиславский… Сигареты я бы тебе точно не продал.

Парк Горького тоже оказался полон людей, но пространства тут было побольше, так что сталкиваться плечами не приходилось.

– Ну что, давай-ка начнём с тебя! – я грозно уставился на Таню.

– И что мы будем со мной делать?

– Выслушивать! Рассказывай, что придумала.

– Да не то что бы я сама что-то придумала… – начала она после паузы. – На самом деле, всё уже придумали до меня. Идея такая: создать молодёжное протестное движение. Сейчас именно среди молодых больше всего людей понимают реальную ситуацию в стране, потому что получают информацию не из телека… И многие участвуют в митингах, но поодиночке или с парой друзей. Всё могло бы измениться, если создать организацию с ячейкой в каждом вузе, которые будут координировать народ для мероприятий, а также распространять информацию. Начать с некоторых крупных вузов, а потом распространить движение на всю Москву, на всю Россию.

Да уж, язык у неё теперь был подвешен неплохо – журналистская деятельность не прошла зря.

– Звучит весьма амбициозно. А разве у нас нет каких-то подобных организаций?

– Были, – она пожала плечами. – «Идущие», «Оборона». Но их лидеры ушли в крупные партии, и целенаправленно студентами теперь никто не занимается.

– И ты хочешь стать во главе нового движения?

– Я обсуждала это с несколькими друзьями. У меня довольно много читателей…

– Да, я уже ознакомился с твоим творчеством.

– И многие из них настроены более радикально, чем я. Они готовы взять на себя большую часть работы. А я смогу дать всему старт, донести информацию до студентов.

– Но ты не ответила.

– Думаю, да. Надеюсь, у меня получится.

Я помолчал.

– Это интересная идея, но ты ведь понимаешь, чем всё это может закончиться лично для тебя?

– Меня отчислят?

– Тебя посадить могут.

– Об этом я тоже думала. Но ведь и цель стоит того.

– Ой ли…

– Миш, у нас власть обворовывает народ, а мы молчим!

– Так, полегче! – я поднял ладони. – Я пока что в твоё движение не вступал и на семинар не записывался. Я говорил лично о тебе. Сейчас твоя жизнь, на мой скромный взгляд, сладка и приятна: спорт, путешествия, любовь. Свобода. И я не думаю, что лично ты, живя в Москве, страдаешь в нищете.

– Если я попросту сбегу от борьбы, смирюсь с тем, что вижу – я не смогу себя уважать! Зачем мне тогда наслаждаться этой свободой?

– Чтобы чувствовать и любить.

– Себя-то я любить не смогу.

– По-моему, в тебе ещё говорит юношеский максимализм.

– О, приехали! Последний аргумент, когда нечего сказать.

– Вовсе нет. Я считаю, что ты большая молодец, а твои идеи звучат достойно и… – я пощёлкал пальцами, – даже романтично. К сожалению, даже если забыть про ГУЛАГ, куда тебя могут сослать, вы столкнётесь с кучей трудностей: вам будет сопротивляться местное начальство на каждом углу. И остаётся ещё один важный вопрос: как ты собираешься зарабатывать?

Она понурилась:

– Вот это действительно проблема. В дальнейшем, думаю, мы сможем собирать пожертвования и распределять их на зарплаты. Но мои друзья считают, что до этого пройдёт не меньше полугода.

– А я твой друг?

– Тебе виднее.

– Мне хотелось бы быть им. Так или иначе, тоже выскажу своё мнение: не меньше года до того момента, как вы начнёте получать стабильные пожертвования. Это если всё будете делать правильно. И от этого момента будет ещё далеко до того, как этих переводов будет хватать на настоящие зарплаты хотя бы вашей верхушке.

– Я ведь не ради прибыли хочу этим заниматься.

– Разумеется. Но и деньги тебе нужны.

– Значит, найду другую работу.

Своей интонацией Таня поставила в разговоре точку. С минуту мы шли молча, затем я снова заговорил:

– Возможно, тебе показалось, будто я выступаю против твоего плана, но это не так. Но я считаю, что ты задумала большую работу, и перед её началом нужно хорошо представлять, что тебя ждёт. Уверен, ты справишься, – я протянул руку и на мгновение сжал её плечо.

– Сарказм?

– Ни капли.

– Ого. Ну, тогда спасибо!

Таня была невероятно привлекательна, и с ней приятно было просто находиться рядом. Мне казалось, что вместе мы могли бы совершить поступки, которые были не под силу каждому из нас поодиночке. В моих мечтах светило яркое солнце и царили смелость и веселье, а не страх и нервозность. Пока что этот мир не имел плоти, лишь смутные очертания, но мне страстно захотелось приоткрыть завесу и почувствовать его кожей.

– Если хочешь, расскажу про свои приземлённые дела мелкого предпринимателя, далёкого от политики – торговца арбузами.

– Это что, твой новый бизнес-проект?

– Нет. Не знаю, почему ассоциация такая пришла в голову. Может, потому что арбузы растут из земли, а значит, дела приземлённые. Так или иначе, сейчас я про «Экстремальную Москву»…

Я рассказал о временах основания фирмы, когда все экскурсии по крышам и подземельям были нелегальными, а весёлые истории, связанные с недовольными жильцами и полицией, случались каждую неделю. Отвлёкшись от тяжёлых мыслей о судьбе оппозиции в России, Таня заметно оживилась и вскоре уже хохотала над нашими неудачами и тем, как ловко нам удавалось из них выкрутиться.

– Сейчас всё уже гораздо цивильнее. Только вот менеджер по развитию недавно уволился. Нового пока найти не могу.

– А какие у вас условия?

Я рассказал Тане о вакансии, и она весьма заинтересовалась. Как я понял, её привлекало сочетание работы в достаточно необычной сфере и удалённой частичной занятости: всего четыре часа в день, из любого места с интернетом.

– А что нужно уметь?

– Ну, во-первых, грамотно вести переговоры с партнёрами. Не спрашивать их о политических взглядах, а если уж вдруг кто-то намекнёт на них самостоятельно – не вступать в спор…

– Миш, хорош издеваться…

Мы вкратце прошлись по требуемым навыкам и знаниям. Несмотря на то, что деятельность «Экстремальной Москвы» не была связана с информационными технологиями, они использовались у нас в фирме весьма активно. Для взрослых соискателей это часто становилось камнем преткновения, Таня же мгновенно ухватывала суть моих объяснений. Основными направлениями были переговоры с партнёрами – дело, требующее адекватности и ответственности, а не квалификации, и контент-менеджмент – а здесь у Тани даже имелся практически профильный опыт. Мне всё больше казалось, что она могла бы хорошо справиться с такой работой. И, тем не менее, чем дальше, тем меньше мне хотелось давать ей эту должность.

На работе время от времени случаются конфликты, причём их участники находятся в заведомо неравных условиях: я начальник, а они – подчинённые. Не все умеют воспринимать это спокойно, и для дружбы совместная работа может стать пагубной. А мне очень хотелось подружиться с Таней.