Текст книги "Борьба или бегство"

Так или иначе, всерьёз задаваться этим вопросом было рано: Таня ещё не прошла испытания. Я подвёл итог:

– Скинь нам резюме на почту, и если всё устроит, то пришлю тебе тестовое задание.

На самом деле, отправка резюме уже являлась предварительным тестом, ведь некоторые соискатели не справлялись и с этим.

Мы перешли к более интересной теме.

– Ты давно уже с Андреем? Как у вас?

– Два года. Неплохо, – в Танином голосе не чувствовалось энтузиазма.

– Немало! А почему так неуверенно? Есть сомнения?

– Да нет, наверно. Всё нормально, просто привыкла уже.

Я покачал головой:

– Надо же! Судя по фоткам с Гоа, у вас очень яркие отношения.

– Да! Да, ты прав, – она тряхнула головой, будто очнувшись. – Всё отлично. Сёрфинг рекомендую, кстати. А ты с кем-то встречаешься?

– Да. Скоро будет четыре года.

– Ого! Поздравляю. Всё круто?

– Не так гладко, как хотелось бы, но в целом хорошо.

– Это здорово.

Повисла пауза. Мне показалось забавным, что мы оба явно держим в голове проблемы, но не озвучиваем их.

– Представляешь, несмотря на годы отношений, мы с моей девушкой так и не можем сойтись в подходе к сексу, – я развёл руками.

Таня покатилась со смеху:

– Это как?!

Я в общих чертах рассказал, как мне хотелось бы завоёвывать разных девушек, и о разговорах с Надей.

– Как считаешь, есть на моей стороне хоть капля правды? Или же я совсем обнаглел, не ценю того, что имею, и Наде давно стоило бы бросить меня?

Таня ответила не сразу. Когда она заговорила, голос её звучал до странного безэмоционально.

– Думаю, тебя можно понять. Но мне кажется, от Нади ты хочешь слишком многого.

Я задумался.

– Но ведь она сама соглашается и принимает мои предложения.

– Может быть, она просто не хочет спорить?

– Вот уж не знаю… – с сомнением протянул я. – Иногда меня удивляет даже то, что она в принципе соглашается, но соглашается ведь! Ты вот говоришь, что меня можно понять. Но представь, что подобные вопросы поднимал бы твой парень. Сомневаюсь, что ты отнеслась бы к его сексу с другими спокойно. Или я ошибаюсь?

– Думаю, я предпочла бы просто об этом не знать.

Вот это да! Такой подход выглядел совершенно удивительно.

– Надо же, – проговорил я. – Но почему надо делать всё тайком? Разве не лучше договориться обо всём честно?

– Может, и лучше. Но людей, которые так думают, маловато будет!

Мне внезапно показалось, что этот разговор ей неприятен. Что ж, её мнение я уже услышал, и тут было над чем поразмыслить.

Спать с теми, с кем хочется, не посвящая в это Надю – вот тот самый выход из ситуации, над которым я раздумывал после Германии. Ступать на этот путь было страшно – на плечи пришлось бы взвалить тяжёлое бремя лжи.

Мы с Таней ещё поболтали о всякой всячине и расстались очень мило. Прогулка произвела на меня смешанное впечатление. Таня не засмеяла, не пристыдила и не развенчала мои желания, а сказала, что их можно понять. Это было приятно, но, в то же время, теперь я знал: проблема реальна, и от неё не отвертеться. Меня преследовала навязчивая идея: все нормальные люди живут в своё удовольствие и напропалую занимаются сексом, а я мучаюсь с необоснованными ограничениями и упускаю драгоценное время.

 
                                           * * *
 

Встреча с Таней дала мне столько пищи для размышлений, что я напрочь забыл наш разговор о вакансии. Когда в воскресенье на нашу корпоративную почту пришло Танино резюме, это стало для меня полной неожиданностью.

Прочитал я его с интересом. Помимо того, что резюме содержит конкретную информацию о соискателе, о многом также говорит само умение его составить. Таня справилась с этой задачей вполне грамотно. В ответ я отправил ей тестовое задание.

Задание было выполнено отлично. Так же хорошо Таня показала себя и на устном собеседовании по скайпу. Мне по-прежнему не хотелось брать её на работу из опасения, что это повредит возможной дружбе. Однако дружба всё ещё была далека, одну встречу впервые за семь лет переоценивать не стоило, и перспективы дальнейшего общения выглядели в меру туманно, а вот менеджер по развитию нам был нужен здесь и сейчас.

Для очистки совести я показал Танины результаты Марии – опытному менеджеру по продажам. Мария пришла в восторг. Вечером понедельника я сообщил Тане, что готов принять её на работу.

 
                                           * * *
 

Мы с Таней сразу договорились, что я не буду мешать другим её занятиям, будь то учёба, журналистика, борьба с системой или чёрт знает что ещё, но свои обязанности она должна выполнять полностью. Также я попросил её предупредить, когда на первое место выйдет проект со студенческим движением, и на «Экстремальную Москву» уже не будет хватать времени и сил.

В течение пары недель стало понятно, что я не прогадал с выбором сотрудника. По качеству выполнения задач Таня вскоре сравнялась с Артёмом, проработавшим у меня полгода. Ей пока недоставало опыта, но это компенсировалось трудолюбием и ответственным подходом. Она же не только моментально схватывала любую мысль, но и зачастую предлагала свежие идеи для усовершенствования того или иного алгоритма работы. С Марией они хорошо поладили, что, конечно же, не могло не радовать. Спустя полтора месяца мне уже не нужно было постоянно контролировать Танину работу. Я подключался тогда, когда требовалась консультация, или для проверки заключаемых сделок – в остальное время девушки неплохо справлялись и без меня.

Конфликты бывали, и на втором месяце работы Таня схлопотала несколько штрафов за косяки. Тем не менее, несмотря на мои опасения, работа и впрямь не мешала нашему общению. Наоборот, мы начали сближаться лично.

Мало-помалу Таня делилась со мной историями своей жизни: конфликты с деканатом и доцентом, спортивные успехи и путешествия. Так я узнал больше про поездку в Кувандык – именно так назывался посёлок в Оренбургской области, куда Андрей повёз Таню кататься на сноубордах. Я покатывался со смеху, слушая о том, как они выживали в разбитом общежитии без электричества, отопления и горячей воды в пятнадцатиградусный мороз. Подолгу мы обсуждали и нестареющие темы вселенского масштаба: призвание, любовь, дружбу.

Определённо, Таня нравилась мне, как девушка, и я всё больше увлекался ей. Но я чувствовал себя в безопасности, пока моя симпатия не стала чем-то особенным: в той или иной степени мне нравились многие знакомые девушки.

 
                                           * * *
 

Выбор тем временем предстал передо мной во всей полноте. Мне нужно было или терпеть неизвестно сколько, пока Надя не созреет для свободных отношений, или изменять ей тайно. Несмотря на то, что на словах я ни во что не ставил общественные нормы морали, мысль об измене пугала меня. Я чувствовал себя виноватым уже из-за того, что рассматривал такую возможность.

Но мораль могла быть лишь оправданием моего страха перед решительным поступком. Нельзя было продолжать сидеть сложа руки: это означало капитуляцию без боя. Действие же, напротив, дало бы мне шанс почувствовать себя куда лучше, не навредив отношениям с Надей. Похоже, пришло время проверить эту теорию на практике.

Приняв решение, я немедленно начал воплощать его в жизнь. Мы с Надей жили отдельно, и это давало мне относительную свободу действий. Для знакомства я придумал довольно оригинальную тактику с использованием сайта поиска попутчиков. В течение нескольких дней я тратил по часу-полутора на просмотр объявлений, отфильтровав участников по полу и возрасту. Меня интересовали не путешествия, а путешественницы. Если фотографии в профиле выглядели симпатично, я писал сообщение с несколькими вопросами о деталях поездки. На пару десятков таких сообщений я получил несколько ответов, один из которых меня заинтересовал. Две подруги собирались съездить в Прагу на три-четыре дня и искали одного или нескольких мужчин в свою компанию. Девушку, оставившую объявление, звали Вероника, и по фотографиям она показалась мне весьма милой. Я уже бывал в Праге с Надей, поэтому смог высказать пару дельных мыслей о том, чем стоит заняться в городе.

Мы приценились к билетам и отелю. Я заявил, что всё ещё не могу гарантировать свое участие, но очень хочу поехать и вскоре дам окончательный ответ. Похоже, Ника убедилась в серьёзности моих намерений.

Мы переписывались целый день. Набравшись терпения, я шутил и делал комплименты. Ника реагировала на них благосклонно, и я решил, что пора ненавязчиво разведать обстановку:

– А как мы расселимся?

Естественно, я ожидал, что они будут жить вдвоём, но можно было найти и трёхместный номер.

– Настя хочет жить одна!

Неожиданное заявление.

– Ого, какая она у тебя независимая. Можно, конечно, всем жить по одному, но это дорого. Может, тогда мы с тобой поселимся вместе? Готов предоставить тебе полный приоритет пользования душем.

Написав это сообщение, я откинулся на спинку стула, смотря на экран. Я чувствовал себя странно: только что где-то в мире появилось доказательство моего намерения изменить Наде. До этого были лишь вопросы о поездках, которым при желании можно было бы придумать удовлетворительное объяснение. Отправка последнего сообщения делала моё намерение реальным.

«Вероника печатает…» – появилась надпись. Я вполне готов был прочитать что-то в духе:

– Миша, я хотела бы сразу прояснить: мы едем, чтобы гулять по Праге. Если у тебя другие представления или цели в данной поездке, значит, мы друг друга не поняли!

Кажется, я надеялся, что она напишет именно это.

– Я подумаю, – ответила Ника.

В этот момент я почувствовал, что моя затея должна увенчаться успехом. Против ожидания это вызвало не азарт, а уныние. Но я тут же встряхнулся: взявшись за дело, идти на попятную было поздно.

– Хорошо. Предлагаю перед поездкой познакомиться лично. Ты не против?

Она была не против.

Мы встретились в центре – на Третьяковской. В будний день народу здесь было немного. Солнце то выглядывало из-за туч, то скрывалось снова, а холодный ветер сразу начал заползать под футболку.

Фотографии не обманули: Ника выглядела мило. Довольно крупные, но правильные черты лица: прямой нос, высокий лоб, ярко выраженный подбородок. Короткие волосы были выкрашены в рыжий цвет и завиты. На голову она надела соломенную шляпку – давненько я такого не встречал. Фиолетовый сарафан в мелкий белый горошек был аккуратно забран на талии тканевым пояском и опускался до колен. На ногах у неё были открытые босоножки, охватывавшие щиколотки и стопы тонкими кожаными ремешками. Ника оказалась чуть крупнее, чем я ожидал, но в целом выглядела очень приятно.

Мы отправились на прогулку, обсуждая предстоящую поездку. Я сыпал полезными фактами о Праге, описывая в том числе и известные проблемы: в обменниках обманывают с курсом, автомобили на «зебре» не пропускают. Этим я пытался хоть немного сгладить вину за обман: я ведь не собирался никуда ехать.

– Можем зайти куда-нибудь, кофе попить, – сказал я. Лично мне кофе не хотелось, но я считал, что на любом свидании нужно хотя бы предложить девушке повод потратить мои деньги.

– Можно, конечно, если ты не торопишься.

– Всё время мира – моё! А тебе потом куда?

– Домой поеду. В Крылатское.

Я удивленно посмотрел на Нику. Оказалось, что мы живем не только на одной станции метро, а чуть ли не в соседних домах. От меня до неё было меньше пяти минут пешком. Она жила на съёмной квартире вместе с двумя подругами.

Попив кофе с пирожными, мы вместе вернулись в Крылатское и пешком двинулись от метро к нашему общему кварталу. День плавно перетёк в ранний вечер. Солнце окончательно скрылось за облаками. В кофте мне было комфортно, и я с удовольствием вдыхал запах прохладного лета.

За четыре года я отвык воспринимать себя абсолютно отдельно от Нади и мыслил уже не категорией «я», а категорией «мы». Сейчас же я намеренно ломал этот порядок. Но это не сопровождалось ни огнём, ни грохотом: всё происходило до странного спокойно. Это словно был фильм об альтернативной реальности, где я был абсолютно свободен, а подобные знакомства являлись рутиной.

Мелькнула мысль: ведь мы с Надей ходим от метро по этой же дороге. Что если потом мы с ней встретим тут Нику?

«Не торопи события, – сказал себе я. – У вас с Никой ещё ничего не было».

Через десять минут мы оказались рядом с моим домом.

– Хочешь зайти ко мне чайку попить? Потом провожу тебя. Тем более, тут это совсем не трудно! – я усмехнулся.

– А до тебя далеко ещё?

Я ткнул пальцем.

– Как удобно! – воскликнула Ника. Я оставил это замечание без комментариев. – А может, лучше ко мне? Там сейчас нет никого. Только у нас не убрано…

Я пожал плечами. Можно подумать, у меня убрано…

– Ну пошли. Давай тогда по дороге вино купим – моя благодарность за гостеприимство.

Ника жила на первом этаже панельной девятиэтажки. В квартире царил настоящий хаос и разорение. Вешалка в коридоре отсутствовала, и в углу были свалены в кучу зимние куртки – похоже, ещё с весны. С одной стороны их держала табуретка, а с другой – пара высоких сапог. Линолеум на полу выглядел так, как будто мыли его в последний раз пару веков назад, зато регулярно водили по нему лошадей и коров. Помимо прочего, он вылезал из-под плинтусов, а местами был прожжён и как будто истыкан ножом.

Ника скинула босоножки и прямо босиком смело прошагала на кухню.

Дверь в комнату была открыта, и я заглянул внутрь. Здесь царил полумрак: тяжёлые старые занавески были задернуты, и солнечный свет едва просачивался в узкую щель. Судя по всему, само окно было наглухо закрыто, из-за чего здесь стояла жуткая духота. Кровати у стен пребывали в разной степени разгрома и были завалены скомканным бельём, тетрадками, бумагой и прочим хламом. У окна расположился компьютерный стол. Насколько я мог видеть в темноте, монитор был наполовину скрыт штабелями из банок колы.

– Ну как, ужаснулся? – крикнула Ника с кухни.

– Видали и похуже.

Я последовал за ней.

На кухне, к счастью, было светло. Причина была проста: на окне в принципе отсутствовали занавески. В раковине сгрудилась грязная посуда. Стол был накрыт скатертью, настолько грязной, будто она была найдена на помойке. Это были не крошки, оставленные с завтрака, а настоящая грязь, въедавшаяся годами. Когда-то скатерть, наверно, имела жёлтый или салатовый цвет, теперь же она стала серой.

– Можно открыть окно?

Ника махнула рукой: дескать, делай, что хочешь. Воистину, этой квартире сложно было навредить. Как только в кухню начал поступать свежий воздух, я сразу почувствовал себя лучше.

Мы уселись на соседних сторонах стола. При этом мне достался низенький компьютерный стульчик, и теперь я смотрел на Веронику снизу вверх. С этого ракурса её лицо казалось крупнее. Почему-то теперь я обратил внимание, что она перебрала с косметикой: слишком густые тени на глазах, слишком много фиолетовой помады.

– Ну что? За знакомство? – предложил я, разливая вино по умеренно чистым стаканам.

– А я думала, за поездку!

Ах да, поездка… Я уже совсем забыл о ней.

– Хорошо, давай за неё!

Мы выпили.

Паузу до момента, когда Ника опьянеет, нужно было заполнять разговором. К этому делу я подошёл ответственно: шутил, слушал, кивал, вставлял замечания и новые вопросы. Она всё больше смеялась, да я и сам почувствовал, что слегка расслабился.

«Интересно, скоро ли вернутся подруги?» – подумал я. На плите за спиной у Ники светились маленькие электронные часы. Пригляделся: 02:34. Всё ясно – сбиты. Я встал. Ника осеклась на полуслове. Я взял её за руку и легонько потянул на себя, заставив подняться на ноги. Её лицо оказалось вплотную ко мне. Отпустив ладонь Ники, я левой рукой обхватил её за талию, а правой – провёл по щеке и волосам. Волосы показались мне сухими и безжизненными, а цвет их вблизи выглядел совершенно неестественно.

Я поцеловал Нику в губы. Целуясь, она слишком широко открыла рот, из-за чего я оказался измазан её слюной. Я увильнул вбок, чтобы моя голова оказалась над её плечом, опустил обе руки и с силой прижал её тело к себе. Украдкой я вытер рот об её сарафан.

За плечи я развернул Нику к окну, а сам прижался сзади. Мои руки пробирались к потаённым местам её тела. Она вяло сопротивлялась, постепенно сдавая позиции. Мимо окна прошёл человек: вот они, прелести проживания на первом этаже. Поэтому, что ли, они шторы в комнате не раздвигают?..

Отличные мысли для такого момента.

Внезапно Ника запрокинула голову и попыталась впиться мне в шею. Я еле успел увернуться. Как я мог не подумать об этом?! Совсем забыл, что некоторые девушки любят оставлять засосы и укусы. Я отстранился и сделал шаг назад. Ника медленно повернулась. Глаза её затуманились от такого животного желания, что меня едва не передёрнуло.

– Не надо так делать, – я наставил на неё указательный палец. Я решил не развивать тему: пусть думает, что мне просто не нравятся покушения на мою шею. – Хорошо?

Ника немного дёргано кивнула.

– Пошли, – сказал я, выходя в коридор.

Она осталась на месте. Тогда я схватил её за руку и с силой потащил за собой в комнату. Ника засеменила, едва вписавшись в поворот. Мы оказались в темноте и духоте спальни. Я через голову стянул с неё сарафан и расстегнул лифчик.

Кожа Ники в сумраке выглядела неестественно белой. Большая грудь с крупными сосками низко свисала. Вся её фигура показалась мне совершенно нелепой.

Присев, я стянул с Ники трусики. Она хотела небрежным движением ноги бросить их на кровать, но промазала. Зато эта попытка подсказала мне, какая из трёх кроватей – нужная. Туда я и толкнул Нику.

Она устроилась на спине, уставившись на меня. Одну ногу она вытянула, и моему взгляду открылась стопа, чёрная от пыли и грязи. Я сбросил свою одежду и лёг рядом, закинув руки за голову. Я по-прежнему был чересчур спокоен: Ника не вызывала во мне влечения. Она оплела ногой мою ногу и начала гладить руками мою грудь, целовать шею. Я закрыл глаза. Ника продолжала тереться об меня, лаская меня всем телом, и постепенно я всё же начал возбуждаться.

«Ну ладно», – подумал я, перекатываясь на кровати, чтобы Ника оказалась снизу. Мысленно я отметил этот момент. Мне хотелось до конца отдавать себе отчёт в происходящем. Измена свершилась, и хотя из нашей тёмной комнаты не было видно небес, уверен, они не разверзлись. Да и сам я, в общем, не почувствовал ничего необычного. Мне лишь было неприятно видеть лицо Ники. Я снова закрыл глаза и старался поменьше открывать их в дальнейшем.

С каждой минутой она стонала всё громче. Из-за жары я быстро взмок и слышал, как пот хлюпает между нашими телами. Когда мы перевернулись на бок, я сощурился, пытаясь рассмотреть постеры над противоположной кроватью. Чуть позже – и вовсе поймал себя на мыслях о работе.

Но уже минут через двадцать я почувствовал, что не хочу продолжать. Мои глаза заливал пот. Украдкой я вытер лицо о подушку – на ней осталось мокрое пятно. Мучительно хотелось глотнуть свежего воздуха. Пора было закругляться. Я начал ускоряться, и Ника едва ли не завизжала.

После секса я лежал на спине и обнимал Нику за плечо. Она молчала, чем несказанно радовала: мне хотелось сосредоточиться на своих ощущениях. Сегодня исполнилось то, о чём я так долго мечтал. Я прислушивался к себе, ожидая, когда же придёт радость победы, но чувствовал лишь вонь душной комнаты. Давно пора было открыть окно. Я попытался выбраться из постели, но Ника не отпускала меня.

– Давай полежим ещё, – прошептала она и потянулась своими губами к моим.

Я повернул голову и посмотрел на неё в упор. Помада на губах смазалась, а крашеные волосы топорщились мятой паклей. Я вдруг ощутил тошноту.

– Извини! – я резко отвернулся. – Что-то мне нехорошо.

Ника отпустила меня, и я босиком прошёл на кухню, а затем и на балкон. Окно здесь было приоткрыто, но я распахнул его настежь и упёрся руками в подоконник. Летний вечер пах чудесно – так же, как и вчера, и позавчера. Через двор ковыляла старушка с маленькой девочкой. Я только что изменил той, что любила меня всем сердцем, а жизнь шла своим чередом.

Вечер закончился довольно неприятно, зато быстро. Ника хотела, чтобы я остался и познакомился с её подругами, а я говорил, что дома меня ждут дела. Она заговорила про Прагу. Я неохотно отвечал, но напомнил, что до сих пор не уверен до конца, что поеду. Тогда Ника внезапно начала кричать, что я её использовал. Из глаз её брызнули слёзы, а я поморщился от избытка мата, которым изобиловали её крики.

– Проваливай! – она бросила в меня моими джинсами.

Прозвучало это одновременно яростно и плаксиво. Косметика, которая и без того пребывала не в лучшем состоянии, потекла от слёз, щёки покраснели. Выглядело это весьма жалко. Пожав плечами, я натянул джинсы. Уже в коридоре, будучи одетым и извлекая свою кофту из кучи курток на полу, я понял, что забыл носки. Возвращаться в комнату не хотелось, и я натянул кеды на босые ноги. Ника наблюдала за этим, прислонившись плечом к стене.

– Что ж, пока, – сказал я.

Ответа не последовало. Я похлопал по карманам: бумажник, ключи, телефон – на месте. Повозившись несколько секунд с защёлкой, я вышел и аккуратно прикрыл дверь. Замок лязгнул за моей спиной.

 
                                           * * *
 

По дороге домой я заложил большой круг по району. Эйфория от достижения долгожданной цели так и не пришла. Более того, теперь я чувствовал себя запачкавшимся. Мне уже хотелось забыть Нику, её лицо и запах, но было очевидно, что это будет не так просто.

В конце концов, не этого ли я хотел? Нужно было взять паузу, чтобы осознать случившееся, а уж потом делать выводы.

В течение нескольких недель я тщательно следил за своим поведением с Надей, ни жестом, ни взглядом не намекая на произошедшее и одновременно прислушиваясь к собственным ощущениям. Надя всё так же вызывала у меня восхищение и нежность, я по-прежнему любил её. Она не заметила ничего подозрительного, потому что ничего подозрительного не случилось: наши отношения и впрямь никак не изменились. К этому я был готов.

Но кое-что другое оказалось для меня неожиданным. По расчётам, секс с другой девушкой должен был принести удовлетворение, успокоение. Тут я ошибся: недовольство собой, казалось, только возросло во мне. Привычный тезис «я добился цели» почему-то не помогал. При мысли о собственной победе я чувствовал не радость, а отвращение.

Парадокс. Мои правила гласили, что отступать нельзя, но сама цель вызывала неприязнь.

Тем временем раздражение, которое я испытывал по отношению к себе, в моём сознании стало распространяться и на Надю. Она выглядела счастливой и, похоже, совсем не замечала бури, терзавшей меня изнутри. Теперь у меня было железное доказательство моей правоты в спорах с Надей: я изменил, и нашим отношениям это не повредило. Но использовать такое доказательство я не мог, и это раздражало ещё сильнее.

Чем больше я злился, тем тщательнее контролировал своё внешнее спокойствие, и этот контраст мучил меня ещё больше. Недовольство собой и Надей переплелись в моей голове, и я уже не мог отличить одно от другого.