Текст книги "Политические тайны Второй мировой"

Резервов у Ставки, чтобы помочь фронтам на западном направлении, не было и окруженным войскам было приказано пробиваться на восток самостоятельно, но сделали это немногие. Только в середине октября часть наших войск сумела прорваться из окружения, остальные, приковав к себе до 28 вражеских дивизий, продолжали сражаться насмерть, и это позволило советскому командованию выиграть время для организации сопротивления на Можайской линии обороны[540]540
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 3. М., 1975, с. 95.


[Закрыть]. Бои по уничтожению окруженных группировок войск Красной Армии продолжались до 17 октября, в них советские солдаты и офицеры проявили беспредельное мужество и стойкость, о которую разбилась мощь гитлеровской армии. Погибая в неравном бою, советские солдаты выводили из строя не менее двух немецких солдат, рвавшихся к Москве и нашедших свою гибель на подступах к ней. Однако неспособность командующих Западного, Резервного и Брянского фронтов и их штабов выстроить прочную оборону на московском направлении дорого стоило нашей армии. Сражение за Вязьму и Брянск завершилось разгромом всех трех фронтов, стоявших на пути движения гитлеровской армии к Москве. Восемь русских армий, состоявших из 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий и бригад, а также многочисленных батарей армейской артиллерии были уничтожены или рассеяны. В общей сложности было взято в плен 673 098 тыс. человек, захвачено и уничтожено 1277 танков и 4378 орудий и минометов[541]541
  Ф. фон Бок. «Я стоял у ворот Москвы» Дневник командующего группой армий «Центр». М, 2009, с. 203.


[Закрыть]. Судьба всех пленных была трагичной. В специальной директиве вермахта от 8 сентября об отношении к военнопленным говорилось, что «они потеряли всякое право на отношение к себе как к достойному противнику» и поэтому к ним были приняты самые безжалостные меры. Командование группы армий «Центр», из-за беспрерывных разрушений железных дорог, совершаемых партизанами и специально засланными в тыл немцев диверсионных групп, испытывало перебои со снабжением, а так как содержание военнопленных было отнесено к компетенции военного командования, то их питание велось по остаточному принципу. Большое их количество было расстреляно на месте без всякого предлога, чтобы освободить армию от бремени, которое они собой представляли. Десятки тысяч пленных заставляли идти в дождь и в снег до тех пор, пока они не падали и не умирали от изнеможения, или их сгоняли в огромные временные лагеря прямо в поле, где у них не было пищи, медицинской помощи для раненых и крыши над головой. Согласно немецкому донесению от 19 февраля 1942 года, почти три из четырех миллионов советских военнопленных, захваченных к этому времени, погибли[542]542
  А. Буллок. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. П. Смоленск, 1998, с. 369.


[Закрыть]. В историю вошла жестокость гуннов, во главе которых стоял Атилла, но жестокость Гитлера и его подручных превосходят злодеяния древности. Если бы советская власть применяла те же методы к пленным немцам, что и они к нам, то их потери в войне могли неимоверно возрасти. Удивителен и прекрасен нравственный облик славянских народов, и прежде всего русского народа, никогда не имевших в своей истории подобных зверств, что числятся за немцами в разные периоды их исторического существования.

Обстановка на западном фронте складывалась исключительно тяжелой, и она мало чем отличалась от обстановки начального периода войны, так как в окружении или в полуокружении оказались главные силы трех фронтов. На всем пространстве от Ржевско-Вяземского рубежа до Можайской линии не было подготовленных оборонительных рубежей и естественных преград, на которые могли опереться отступающие войска, а других формирований у Ставки не было. Это был один из самых переломных моментов войны, когда решалась судьба Москвы, а возможно и всей России. В такой опасной обстановке мог растеряться и сильный человек, но Сталин не зря взял себе это имя – его стальная воля и полное спокойствие было тем центром, вокруг которого кипела работа по повышению стойкости и упорства войск и населения. В этих условиях, когда все обрушилось, военно-политическим руководством было принято единственно верное решение о защите Москвы, и уже сам Сталин стал лично руководить войсками и обороной на подступах к Москве.

На фронте от Московского моря до Калуги протяженностью 230 км в составе Западного фронта насчитывалось лишь около 90 тыс. человек Сплошной фронт обороны создать было нечем, и командование фронта стремилось прикрыть только важнейшие дорожные направления, ведущие к Москве: Волоколамское, Можайское, Малоярославское, Калужское, Калининское и Тульское. Было много проявлений трусости, измены и дезертирства. Военные формирования НКВД из бегущих солдат и офицеров в отдельные дни формировали целые дивизии. Нередко проявляли трусость и обращались в бегство целые полки.[543]543
  ЦАМО РФ. Ф.15,ОП. 11600,л.23.


[Закрыть]

Гитлеровские войска, практически без боя, продвинулись по направлению к Москве почти на 250 километров, и им казалось, что могущество и сила русского народа уже иссякла. Но последовали события, которые резко изменили положение дел на Дальнем Востоке, сразу отразившиеся на решениях советского правительства. 14 сентября от Р. Зорге пришло сообщение в Москву: «Японское правительство решило не выступать против СССР»[544]544
  A.M. Василевский. Начало коренного поворота в ходе войны. В кн.: Битва за Москву. М., 1968, с. 17


[Закрыть] и после этого Генеральному штабу было разрешено направить несколько десятков дивизий с Сибири и Дальнего Востока на защиту Москвы. А крупная переброска войск с Дальнего Востока на западный фронт стала осуществляться после бесед И. Сталина 12 октября с приглашенными в Москву командующим Дальневосточным округом генералом армии И. Апанасенко, командующим Тихоокеанским флотом адмиралом И. Юмашевым и первым секретарем Приморского крайкома ВКП(б) Н. Пеговым, с которыми вождь обсудил порядок и сроки отправки на подступы к Москве дальневосточных дивизий и морских бригад.[545]545
  Российская газета, № 23, 16 мая 2000 г.


[Закрыть]

Переброска войск с Дальнего Востока началась почти немедленно и проходила под личным контролем И. Апанасенко. Генерал А Белобородов, командовавший тогда одной из уходящих на Запад дивизий, писал позднее в своих воспоминаниях: «Железнодорожники открыли нам зеленую улицу. На узловых станциях мы стояли не более пяти-семи минут. Отцепят один паровоз, прицепят другой, заправленный водой и углем, – и снова вперед! Точный график, жесткий контроль. В результате все тридцать шесть эшелонов дивизии пересекли страну с востока на запад со скоростью курьерских поездов. Последний эшелон вышел из под Владивостока 17 октября, а 28 октября наши части уже выгружались в Подмосковье, в г. Истре и ближайших к нему станциях».[546]546
  Там же.


[Закрыть]

В самый напряженный период для организации обороны Москвы в Ставку из Ленинграда был вызван генерал армии Г. Жуков. Принимая Жукова в своей кремлевской квартире, недомогавший Сталин не скрывал своей тревоги сложившейся обстановкой под Москвой: «Я не могу добиться исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время суток Я буду ждать»[547]547
  Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Кн. 2. М, 1988, с. 188.


[Закрыть]. Это дословно приведенное высказывание Сталина высвечивает всю опасность, нависшую над столицей, и раскрывает начало той титанической работы, какую предстояло выполнить Г. Жукову по организации отпора врагу на подступах к Москве. Нужно было заново воссоздавать Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия – оборона столицы нашей Родины.

Побывав на наиболее опасных участках Западного и Резервного фронтов Жуков пришел к выводу, что «все пути на Москву для врага по существу открыты»[548]548
  Военно-исторический журнал, № 3, 1955, с. 44.


[Закрыть]. Неутомимый Жуков целыми днями изучал обстановку на двух фронтах, передвигаясь от одного уцелевшего штаба к другому, и, ползая на передовой вместе с комбатами, на картах которых он успевал написать два слова: «Стоять насмерть!» делая размашистую подпись. Ежедневно, поздно ночью, докладывая обстановку Сталину, он всегда умел предсказать замыслы гитлеровских генералов на ближайшие дни, и предлагал лучшие решения для противодействия им. От самой природы в этом человеке была заложена какая-то удивительная сила и энергия, которая мгновенно передавалась подчиненным командирам и штабам, и они начинали верить в свои силы, которые, казалось, уже иссякли. Вместе с появлением Жукова штаб Западного фронта и командующие армиями оживили свою деятельность, в их работе появилась конкретная распорядительность, предвидение событий завтрашнего дня и жесткий спрос со всех командиров за положение дел в своих частях и подразделениях. Сталин, не раздумывая, утвердил Г. Жукова командующим Западного фронта, возложив на него ответственность за оборону Москвы.

Основные силы Западного фронта, в состав которого влились остатки Резервного фронта, под руководством Г. Жукова сосредотачивались на волоколамском, можайском, малоярославском и калужском направлениях.

Завершив разгром окруженных советских войск в районе Вязьмы и Брянска, командование группы армий «Центр» в середине октября отдало приказ о продолжении операции на Московском направлении. 2-я танковая армия должна была прорваться к Туле и захватить дороги для дальнейшего продвижения как к Коломне, так и в направлении на Каширу и Серпухов. 4-я и 9-я армии, продолжавшие заниматься уничтожением советских войск в районе Дорогобуж – Вязьма, должны были высвободить свои моторизованные войска и далее наступать с рубежа Калуга – Медынь в северо-восточном направлении, захватывая переправы на реке Протва у Малоярославца и Боровска; 9-й армии – развивать наступление на Калинин.

Среди гитлеровских солдат и офицеров, рвавшихся к Москве, поддерживался небывалый подъем морального духа и уверенности в превосходстве германского оружия, и приближения скорой победы. Этот всеобщий настрой на победу и вера в предначертание фюрера была так велика, что в рядах атакующих был слышен один мотив: «Хайль Гитлер и Сталин капут», который даже плененные гитлеровцы бросали в уста смершевцев, не боясь смерти и даже презирая ее. Они рвались в бой, невзирая на колоссальные потери солдат, офицеров и боевой техники, и здесь погибали те, кому Гитлер внушил всепоглощающую и совершенно абсурдную идею о превосходстве немца над другими нациями и народами.

Но появлялось и то, что ослабляло порыв немецких войск Первый снег выпал 7 октября, и хотя он быстро растаял – большинство дорог превратились в непролазные хляби. По ним стало практически невозможно подвозить горючее, боеприпасы, продовольствие, свежие резервы и зимнее обмундирование, которого катастрофически не хватало. Но главное, вверенные фельдмаршалу фон Боку ударные силы стали утрачивать подвижность, этот ключевой фактор всех его предыдущих побед. Моторизованные резервные колонны проходили в день не более 7—8 км, а самолеты люфтваффе не могли взлетать с полевых аэродромов. Артиллерия и танки беспрестанно застревали в грязи. Бок, находившийся в 100—120 км от Москвы, был вынужден 30 октября приостановить наступление и дожидаться морозов, пока почва не промерзла настолько, чтобы можно было подвести продовольствие и боеприпасы. Начались сказываться серьезные просчеты с обеспечением войск пополнением, продфуражем, топливом и, главное, боеприпасами. Для всей группы армий «Центр», – писал Гудериан, – суточный подвоз в середине ноября 1941 года составлял 2 3 эшелона, в то время как потребность войск достигала 70 эшелонов в сутки».[549]549
  Итоги Второй мировой войны. М., 1957, с. 124.


[Закрыть]

Ведя наступление на Москву, гитлеровское командование центральной группировки стало неспособно поддерживать взаимодействие с группами армий «Север» и «Юг», и увеличение разрыва между ними увеличивало опасности, грозящие им с флангов. Гитлер все время требовал от группы армий «Центр» поддерживать локтевую связь с соседними стратегическими группировками, но попытка генерал-фельдмаршала фон Бока расширить фронт наступления на север в сторону Вышний Волочек и на юг в сторону Воронежа была решительно пресечена советским командованием. Имеющихся у немцев сил явно не хватало для развития наступления на широком фронте. Уже тогда германскому командованию нужно было думать о недопустимости дальнейшего продвижения к Москве, где их ожидала опасность неминуемого поражения.

Однако в штабе группы армий «Центр» этих нарастающих как снежный ком угроз не замечали, и 14 октября там был издан приказ, в котором сообщалось о конечных оперативных целях немцев на московском направлении. Из него видно, что гитлеровцы рассчитывали не только захватить Москву, но и выйти на рубеж Рязань – Орехово-Зуево – Загорск – Волжское водохранилище, а своими передовыми частями достигнуть линии восточнее Рязань – Юрьев-Польский – Переяславль-Залесский и далее по реке Нерль до Волги (севернее Кимр). Но этим не ограничивались планы немцев. Его моторизованные соединения заранее нацеливались севернее Москвы для захвата Ярославля и Рыбинска. Разграничительные линии восточнее Москвы в числе прочих городов включали Тамбов. Это говорило о далеко идущих и совершенно нереальных планах врагов.[550]550
  Военно-исторический журнал, № 10, 1961, с. 83.


[Закрыть]

Гитлеровское командование было убеждено, что ему удастся добиться намеченных целей. В преамбуле директивы от 14 октября сообщалось, что «противник перед фронтом группы армий разбит. Остатки отступают, переходя местами в контратаки». Это был грубый просчет. Советские войска не только не были разбиты, но оказались в конце октября способны остановить наступление врага. Октябрьское наступление цели не достигло. Вследствие этого сроки дальнейшего наступления немецко-фашистских войск на Москву были отодвинуты на более поздний срок.

Угроза Москве стала особенно нарастать с севера, где немецко-фашистские войска в составе 3-й танковой армии и части сил 9-й армии пробились вдоль Волги на северо-восток и 14 октября ворвались в Калинин. Чтобы прикрыть это направление Ставка 17 октября образовала Калининский фронт, который возглавил генерал И. Конев. Его назначение стало возможным после того, как Г. Жуков при встрече с ним убедился, что генерал Конев не утратил своих лучших качеств командующего, не растерялся и не сник, когда комиссия, посланная Сталиным для разбирательства причин, приведших к катастрофе войск трех фронтов в Вяземском сражении, с В. Молотовым во главе, признала его виновным в разгроме войск Западного фронта. Он продолжал исступленно работать над устранением последствий поражения. Жуков сам нуждался в сильных помощниках и в Коневе он сразу увидел надежного генерала, на которого можно опереться в трудную минуту, и он решительно за него заступился, заметив Сталину, что «за одного битого двух небитых дают». По его же совету и просьбе Конев был назначен командующим Калининским фронтом, откуда начала восходить его полководческая звезда. Он быстро набирался опыта, и активными действиями его фронт сковал силы немцев, а их 9-я армия вынуждена была перейти к обороне на рубеже Селижарово – река Тьма – Калинин – Тургиново. Конев, в обращении к Сталину, докладывал, что его войска подорвали основную мощь 3-й танковой армии, но сам фронт нуждается в усилении, так как численность всех дивизий фронта не превышает 3,5 тыс. человек.[551]551
  ЦАМО РФ. Ф.28, оп.11627, Д.241, л. 132.


[Закрыть]

Крупным мероприятием Ставки в то время было завершение подготовки новых резервных формирований на рубеже Вытегра – Рыбинск – Горький – Саратов – Астрахань, где создавался новый стратегический эшелон наших вооруженных сил. Здесь, на основании решения ГКО, принятого 15 октября, формировались девять резервных армий.[552]552
  А.M.Василевский. Начало коренного поворота в ходе войны. В кн.: Битва за Москву. М, 1968, с. 22—23


[Закрыть]

Непрерывно пополняла Красную Армию сама Москва. Вслед за двенадцатью дивизиями народного ополчения на фронт ушли еще четыре московские стрелковые дивизии. Коммунистические роты и батальоны москвичей-добровольцев заняли оборону на ближних подступах к городу. Туда же были посланы истребительные батальоны, которые тоже состояли из добровольцев и прежде охраняли порядок в городе, вылавливали вражеских парашютистов и шпионов.[553]553
  Л. Карагезов. Битва за Москву. Первая победа. М, 2003, с. 19—20.


[Закрыть]

В период с 10 по 15 октября произошла передача функции руководства боевыми действиями на дальних подступах к Москве Западному фронту: Калужский боевой участок был передан 49-й армии; Малоярославский – 3-й армии; Можайский – 5-й армии; Волоколамский – 16-й армии. Московские власти спешно формировали еще 20 танковых бригад, 16 дивизионов и полков реактивной артиллерии и ряда артиллерийских частей, и принимали экстренные меры по размещению и отправке на фронт идущих из глубины страны резервов.

Для укрепления ближних подступов к Москве 12 октября ГКО принял решение о строительстве непосредственно в районе столицы оборонительных рубежей. Главный рубеж строился в форме полукольца в 15—20 км от Москвы. Городской рубеж проходил по Окружной железной дороге. Вся система обороны на ближних подступах к столице получила наименование Московской зоны обороны, которую возглавлял генерал Артемьев.

В середине октября на отдельных направлениях создалось угрожающее положение, потребовавшее принятия чрезвычайных мер. 15 октября на основные магистрали, ведущие к Москве с северо-запада и юго-запада, было направлено 80 отрядов заграждений для минирования дорог и путей, высланы отряды минеров на железные дороги для подготовки к взрыву железнодорожных мостов, виадуков и путепроводов. С разрешения правительства 16 октября были заминированы 16 городских мостов и выставлены посты саперов, готовых к выполнению приказа, а 19 октября ГКО вынес постановление о введении в Москве осадного положения. За два дня до введения осадного положения секретарь ЦК и Московского городского комитета ВКП(б) А Щербаков, выступая по радио, сказал: «…За Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови. Планы гитлеровцев мы должны сорвать во что бы то ни стало».[554]554
  Выстояли и победили. Документы и материалы. М, 1966, с. 148.


[Закрыть]

Поскольку столица стала прифронтовым городом, из нее были эвакуированы часть партийных и правительственных учреждений и весь дипломатический корпус – Государственный Комитет Обороны признал необходимым срочно вывезти еще оставшиеся в городе оборонные заводы, научные и культурные учреждения. Это тоже была тяжелая утрата, так как удельный вес выпускаемой военной продукции Москвы с 23% в августе возрос до 94% в ноябре[555]555
  Советская историческая энциклопедия, т. 9. М, 1966, с. 727.


[Закрыть]. Исключительно самоотверженным, сравнимым с героизмом на поле боя, был труд рабочих и инженеров, оставшихся в Москве на заводах и предприятиях. Людей было мало, работали на устаревшем оборудовании, так как все ценное было эвакуировано, но военное производство наладили в короткие сроки. На Московском автомобильном заводе организовали производство пистолетов-пулеметов, а затворы к ним поставлял Первый подшипниковый завод им. Серго Орджоникидзе. В декабре от этих предприятий ГКО потребовал дать продукции в 35 раз больше, чем в ноябре и это задание было выполнено. Троллейбусный парк Ленинградского района делал гранаты, а коллектив заводов «Серп и молот» и «Красный пролетарий» ремонтировали танки и одновременно выпускали прославленные «Катюши». Даже небольшие предприятия, снабжавшие до войны население галантереей, теперь отправляли на фронт противотанковые гранаты и взрыватели для боеприпасов. Можно с полным основанием утверждать, что жители Москвы внесли самый заметный вклад в победу над фашистской Германией.

18 октября немцами был взят Можайск, а вечером 19 октября в Кремле под председательством Сталина прошло расширенное заседание Государственного Комитета Обороны, на которое были приглашены партийные и советские руководители города. Без лишних слов Сталин подошел к столу и сказал: «Положение на фронте всем известно. Будем ли защищать Москву?». Все угрюмо молчали. Помолчав немного, он обратился с этим вопросом к каждому члену ГКО и ко всем приглашенным на это заседание. Получив от всех утвердительный ответ, Сталин тут же продиктовал постановление о введении осадного положения в Москве и в прилегающих районах. Верховный главнокомандующий здесь же, на совещании, стал сразу вызывать по телефону командующих войсками внутренних округов и отдал им приказ о немедленном направлении на защиту Москвы дополнительных дивизий. Он называл многие дивизии по памяти, лишь изредка заглядывая в записную книжку.[556]556
  В.П. Пронин. В кн.: Битва за Москву. М, 1968, с. 471.


[Закрыть]

По прибытии на фронт эти дивизии сразу вводились в бой, и темп продвижения немецко-фашистских войск с каждым днем снижался и в конце октября противник был остановлен на рубеже Волжское водохранилище, восточнее Волоколамска, по рекам Нара и Ока до Алексина. Ставка, ожидая усиления наступления немцев, укрепляла Западный фронт резервами и пополнениями, идущими из Сибири и с Дальнего Востока. В связи с созданием Калининского фронта Ставка уточнила задачи всем фронтам, оборонявшим Москву. Войска Западного фронта получили приказ прочно удерживать занимаемые рубежи в центре фронта и не допустить обхода Москвы с северо-запада и юго-запада. Войска Калининского и Юго-Западных фронтов должны били прочно оборонять занимаемы рубежи и активными действиями сковывать силы врага. Координация действий фронтов и Московской зоны обороны была возложена на генерал-полковника А Василевского. Однако стабилизировать фронт на дальних подступах к Москве так и не удалось и бои в конце октября шли уже в 80—100 км от Москвы.

Во второй половине октября 1941 года ГКО принял постановление о создании городских комитетов обороны в городах, расположенных в непосредственной близости к фронту. Городские комитеты обороны также являлись чрезвычайными органами, в руках которых сосредотачивалась вся полнота власти в данном городе, районе или области. Городские комитеты обороны были созданы в Севастополе, Сталинграде, Туле, Ростове, Мурманске и некоторых других городах. Обороной крупнейших городов Советского Союза непосредственно руководил Государственный Комитет Обороны.

Городским комитетам обороны предоставлялись широкие полномочия по обороне города. Они имели право объявить город на осадном положении; производить переселение жителей из одних районов в другие; давать промышленным предприятиям специальные задания по выпуску различных видов вооружения, боеприпасов и снаряжения; организовывать народное ополчение и истребительные отряды; производить мобилизацию населения, а также различного вида транспорта на строительство оборонительных рубежей вокруг города и баррикад в самом городе; разрабатывать специальные планы по рассредоточению в городе продовольственных запасов, по созданию неприкосновенных фондов.

Уже на второй день после образования, 22 октября 1941 года, Тульский городской комитет обороны вынес постановление о строительстве вокруг города оборонительных укреплений и о мобилизации на эти работы городского населения. Комитет совместно с военным командованием разработал подробный план обороны города, согласно которому весь город был разбит на несколько строго разграниченных боевых участков, во главе которых были поставлены секретари районных комитетов партии. На дальних и ближних подступах к городу были намечены главные узлы сопротивления. Поддержание строжайшего революционного порядка в городе и пригороде было возложено на военного коменданта Тулы, члена городского комитета обороны. Ему поручалось «всех нарушителей революционного порядка привлекать к строжайшей ответственности и предавать суду военного трибунала. Провокаторов, шпионов, злостных распространителей слухов и других агентов расстреливать на месте».[557]557
  Из документов Тульской парторганизации. //Партийное строительство, 1942, № 17—18, с. 10, 12.


[Закрыть]

Согласно постановлению комитета обороны, в самом городе приступили к строительству баррикад и противотанковых препятствий, а на окраинах города рыли окопы, возводили блиндажи. По решению городского комитета обороны в октябре 1941 года в Туле был сформирован рабочий полк, наполовину состоявший из коммунистов и комсомольцев.

Когда в конце октября танковая армада Гудериана оказалась под Тулой, сделав попытку взять ее с ходу, чтобы затем прорываться к Москве по наикратчайшему пути, то ни один вражеский танк, ни одна машина, ни один солдат не смогли проникнуть в город. Вместе с военным гарнизоном бесстрашно сражались жители города, что превратило Тулу в несокрушимую крепость, о стены которой разбились хваленые фашистские армады. Очень хорошо показали себя здесь советские танки Т-34, которых немцы стали бояться, а иногда, при виде их, поддаваться панике. В октябре 1941 года генерал Гудериан с горечью отмечал: «Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34… тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».[558]558
  Военная мысль, № 12, 1954, с. 90.


[Закрыть]

Убедившись, что яростные лобовые атаки, предпринимаемые до 6 ноября, не приносят успеха, Гудериан в течение 10—16 ноября пытался обойти Тулу с северо-запада. Однако и этот маневр оказался невыполним. Тогда гитлеровцы двинулись к Москве через Каширу, сосредоточив на этом направлении до 9 дивизий. Здесь им с большим трудом удалось прорвать оборону советских войск и к исходу 25 ноября передовые части Гудериана подошли к Кашире. Но теперь Тула представляла серьезную угрозу флангу и тылу танковой армии, это заставило Гудериана оставить здесь до четырех пехотных дивизий, что значительно ослабило его силы и сыграло немаловажную роль в провале вражеского наступления на Москву.

В Берлине продолжали составлять радужные планы войны на Восточном фронте и 12 ноября, когда наступление на Москву уже затухало, начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер, по совету Гитлера, провел совещание, на котором были составлены «Приказы по осеннему наступлению 1941 года», где танковым группам ставилась задача овладеть Горьким, находившегося в 600 км от Орла и в 400 км к востоку от Москвы, в то время как командующие армий и командиры корпусов группы армий «Центр» предлагали перейти к обороне на подходящих для этого зимних квартирах.

Командующие соседними группами армий «Север» и «Юг» Лееб и Рундштедт настаивали на том, чтобы приостановить наступление на Москву и начать заранее подготовку оборонительных рубежей, на которых гитлеровская армия должна была перезимовать, и Гитлер, суда по всему, склонялся к тому же мнению, но Бок упрямо отстаивал свое право завершить наступательную операцию взятием Москвы, и его снова поддержал главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Браухич и начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Гальдер. Под их давлением Гитлер был вынужден отдать приказ о финальном наступлении, назначив его на 15 ноября.[559]559
  С. Митчем. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, 1998, с. 215.


[Закрыть]

Как и в начале октября, гитлеровские генералы разработали план «клещей» – нанесение двух ударов по сходящимся направлениям. На этот раз к наступлению в составе группы армий «Центр» привлекалась 51 фашистская дивизия, в том числе 13 танковыхи 5 моторизованных; враг имел до 3300 орудий, его наземные войска поддерживала авиация в составе 600 боевых самолетов, сосредоточенных в основном на аэродромах Смоленска. Красная Армия могла противопоставить врагу примерно равные силы пехоты, у нее было преимущество в авиации, но в артиллерии и особенно в танках превосходство было на стороне гитлеровцев. Советская промышленность испытывала большие трудности со снабжение войск вооружением. Ее валовая продукция с июня по ноябрь 1941 года уменьшилась в 2,1 раза[560]560
  Вопросы истории, № 1, 1957, с. 22.


[Закрыть], а заводы, эвакуированные на восток, еще не начали давать продукцию.

Дл своего очередного наступления противник создал две ударные группировки. Северная, сосредоточенная в районе Волоколамска, включала две танковые группы (3-ю и 4-ю) и несколько пехотных дивизий 4-й армии; она должна была нанести удар в общем направлении на Клин, Дмитров, переправиться через канал Москва – Волга и выйти в тыл столицы, в район Ногинска. Южная группировка (2-я танковая армия), сосредоточенная юго-западнее Тулы, должна была овладеть Тулой, форсировать Оку и нанести удар на Москву с юга; часть сил этой группы также должна была обойти Москву и соединиться в районе Ногинска с войсками Северной группы. В центре фронта удар на Москву наносила 4-я армия, имевшая задачу окружить советские войска, оборонявшиеся западнее столицы. Против войск Калининского фронта противник силами 9-й армии переходил к обороне, а на участке Юго-Западного фронта его 2-я армия должна была наступать на Елец и далее до верхнего течения Дона. Таким образом, гитлеровское командование намеревалось окружить Москву и, перерезав все сообщения столицы с тылом, взять ее штурмом. Оно полагало, что резервы Красной Армии полностью исчерпаны и сопротивление защитников Москвы будет быстро сломлено.

Немецкое командование причину срыва октябрьского наступления стало объяснять осенней распутицей, хотя этот фактор одинаково влиял и на советские войска. Гитлер настойчиво требовал захватить Москву до начала зимы и, как зарвавшийся игрок, бросал для усиления группы армий «Центр» последние свои резервы. Для возобновления наступления на Москву германское командование развернуло 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 7 моторизованных. Перевес в силах оказался на стороне противника: в людях в 2 раза, в артиллерии в 2,5 раза, в танках в 1,5 раза. На волоколамском и тульском направлениях превосходство немцев было еще более значительным. Две сильные ударные группировки немцев 15—16 ноября возобновили наступление на Москву, стремясь обойти столицу с севера через Клин, Солнечногорск и с юга – через Тулу, Каширу.

Начавшееся в середине ноября второе «генеральное наступление» немецко-фашистских войск на Москву протекало в основном по прежним планам. Характерно, что германское командование начало его практически без резервов. Как отмечал впоследствии командующий группой армий генерал-фельдмаршал фон Бок, к началу второго наступления на Москву на фронте, протяженностью более 900 км группа армий «Центр» располагала в качестве резерва только одной дивизией с ограниченной боевой способностью.[561]561
  Военно-исторический журнал, № 10, 1961, с. 84.


[Закрыть]

27 ноября по выдвинувшейся к Кашире группировке гитлеровских войск был нанесен контрудар 1-м гвардейским кавалерийским корпусом, и враг стал отходить на юг, к Мордвесу, бросая на своем пути технику и оружие. Тула продолжала быть занозой в теле танковой армии Гудериана, и сам немецкий генерал считал овладение городом своей главной задачей. «Немыслимо было, – писал он после войны, – проводить дальнейшие операции на север или на восток., не овладев предварительно этим важным узлом путей сообщения и аэродромом..»[562]562
  Великая Отечественная война. Вопросы и ответы. М., 1984, с. 128.


[Закрыть] Гудериан снова бросил свои основные силы на овладение Тулой, но туляки мужественно защищались и сорвали последние попытки гитлеровских солдат войти в город. А вскоре под ударами перешедших в контрнаступление советских войск остатки бронированных полчищ Гудериана покатились назад – на запад.

Во второй половине ноября северо-западнее Москвы вели наступление на нее две ударные группировки группы армий «Центр»: истринская – 4-я танковая армия генерал-полковника Э. Хепнера с подчиненными ей тремя армейскими корпусами стремилась осуществить непосредственный захват Москвы; клинско-яхромская группировка – 3-я танковая армия генерала Г. Рейнгардта совершала глубокий охват Москвы, как и наступавшая с юга 2-я танковая армия генерала-полковника X. Гудериана. Северным группировкам противника противостояли правофланговые соединения 5-й армии генерал-майора Л.А. Говорова, 16-я армия генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского и 30-я армия генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Вынужденные отступать под натиском превосходящих сил противника, они в этих трудных условиях успешно выполняли поставленную командованием Западного фронта задачу – упорной и активной обороной подорвать наступательные возможности противника и остановить его, сорвав фашистский замысел по овладению Москвой.