Текст книги "Политические тайны Второй мировой"

Начальник Генерального штаба генерал армии Г. Жуков соперничал с Д Павловым за влияние и положение в окружении наркома обороны маршала С. Тимошенко и со временем соперничество переросло у них в неприязнь, выражавшуюся в том, что ни тот, ни другой старались не вмешиваться в дела другого. Так поступали и другие заместители наркома обороны в отношениях с Павловым. Генерал армии К Мерецков 19 июня был в приграничных городах Бреста, Гродно и Белостока, и видел там размещенную, как для парада, на аэродромах авиацию округа, но его доклад наверх остался не услышанным.

Воспользовавшись доверительными отношениями с маршалом С.Тимошенко, Павлов испросил разрешения у наркома обороны готовить войска округа по своему усмотрению и поэтому большинство директив и распоряжений Генерального штаба о приведении войск в боевую готовность он просто не исполнял, а Г. Жуков принципиально в дела Западного округа не вмешивался. За неделю до войны генерал Д. Павлов проводил со штабами трех пограничных армий командно-штабные учения, совместив их с полевыми поездками вдоль государственной границы, под предлогом уточнения войскам задач, а на самом деле он отвлекал командующих и штабы от подготовки к войне. Замысел этих учений был типичным для того времени. «Западные», упредив «восточных» в сосредоточении и развертывании войск, переходили в наступление и были задержаны организованной обороной наших войск Опираясь на заранее подготовленные рубежи, «восточные» успевали завершить сосредоточение своих ударных группировок, переходили в контрнаступление, громили противника и выходили к Висле. По такому сценарию Павлов провел учение с 3-й армией (с 12 по 15 июня), с 10-й армией (с 17 по 20 июня) и с 26 по 29 июня такое же учение он собирался провести с 4-й армией.[366]366
  ЦАМО РФ. Ф.28, оп.11627, Д.31, л.3.


[Закрыть]

Утром 20 июня командующему округом генералу армии Павлову, проводившему полевую поездку с командованием 10-й армией, сделали доклад начальникразведки округа полковник СВ. Блохин и начальник разведки ВВС округа майор Масько, в котором они сообщили о начале крупного сосредоточения немецко-фашистских войск в районах Сувалки – Ортельбург – Бяла – Подляск – Бжеец —Гольдап и о концентрации германской авиации вблизи государственной границы СССР, и что отмечаются частые случаи повреждения линий проводной связи, связывающей приграничные армии со штабом в Минске. В это же время командующий 3-й армией генерал В. Кузнецов запиской доложил Павлову, что немцы ведут «открытую подготовку к войне» и что в «Августовских лесах юго-восточнее Сувалок установлено крупное сосредоточение их войск».[367]367
  Тайны XX века, № 30, июль 2011.


[Закрыть]

Павлов прерывает проведение учений, перелетает в Брест, а потом и в Гродно и отдает распоряжение командующему ВВС округа генерал-майору Копну И.И. всех летчиков на воскресенье отпустить к семьям, а все оружие и боеприпасы с самолетов сдать на дивизионные склады. Точно так поступил и великий князь Александр Михайлович из дома Романовых, руководивший русской авиацией перед Первой мировой войной, приказавший снять с самолетов все вооружение, и отправивший на фронт небоеспособную авиацию.[368]368
  Лемке М. 250 дней в царской Ставке. (25 сентября 1915 – 2 июля 1916). Пг., 1920, с. 596—597, 805.


[Закрыть]

21 июня Павлов возвратился в Минск и вечером этого же дня он, вместе со своими заместителями, смотрел спектакль в Доме Офицеров, куда по его приказу была подведена правительственная связь. Во время спектакля начальник разведки округа полковник СВ. Блохин снова сделал доклад командующему об угрожающем сосредоточении танков и мотопехоты немцев у советских границ, и, видя встревоженное лицо своего заместителя генерал-лейтенанта И.Болдина, Павлов произнес: «Опять чепуху какую-то докладывает»[369]369
  Болдин И.В. Страницы жизни, б/д.


[Закрыть]. Несмотря на тревожные сообщения, Павлов после спектакля уехал домой, и только вызов наркома обороны маршала Тимошенко заставил его приехать в штаб округа. В этот же период все штабы приграничных округов, преобразованных во фронты, уже три дня находились на полевых командных пунктах и готовили себя и подчиненные им войска к ведению боевых действий.

Дорого стоило доверие наркома обороны к Павлову, совершенно ничего не сделавшему для подготовки войск округа к войне. Округ, представлявший до войны огромную военную силу, на которую рассчитывало правительство и наркомат обороны, с началом войны оказался подобен больному человеку, не способному не только ходить, но и здраво мыслить. В округе к 22 июня для обороны государственной границы было предназначено 25 дивизий, из которых было 12 стрелковых, 8 танковых, 4 мотострелковых и одна кавалерийская, объединенных в три армии: 3-я, 10-я и 4-я, штабы которых располагались в Гродно, Белостоке и Бресте. Основная масса соединений округа сосредотачивалась в Белостокском выступе, самом угрожаемом районе, где они могли быть окружены – и оказались окруженными в первый же день войны. Здесь было собрано 19 дивизий, в том числе все танковые и моторизованные дивизии. Самый сильный 6-й механизированный корпус 10-й армии, имевший на своем вооружении 352 новых танка KB и Т-34, располагался в центре Белостокского выступа, а самые слабые 11-й и 14-й механизированные корпуса прикрывали фланги этой плохо продуманной группировки войск, и они были быстро смяты противником[370]370
  Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Военно-исторические очерки. В 4 кн. Суровые испытания. М., 1995, с. 106.


[Закрыть]. В округе имелось три сильных противотанковых бригады и две из них находились в белостокском выступе, а одна – в глубине округа и они не принесли пользы войскам при отражении крупных танковых группировок противника.

Непосредственно за этими армиями прикрытия в районе Волковыска находилась только одна 36 кавалерийская дивизия. Все другие крупные воинские формирования округа: 2-й, 21-й, 44-й и 47-й стрелковые корпуса в составе 10 стрелковых дивизий без артиллерии, зенитных средств, саперов и связистов и без боеприпасов с 17 мая осуществляли ночными переходами выдвижение к государственной границе.

Причем дивизии, предназначенные для поддержки приграничных армий, выгружались из железнодорожных эшелонов и располагались в 150—200 км от государственной границы, в то время как другие соединения были удалены от нее на 350—400 км и перебрасывались по железной дороге или выдвигались походным порядком из глубинных районов округа. В момент нападения Германии они сосредотачивались в обширном районе Лида – Бытень (50 км юго-западнее Барановичей), Слуцк – Минск – Молодечно. Всего здесь сосредотачивалось 12 стрелковых дивизий. В этом же районе дислоцировались 17-й и в примыкающих к нему районах – 20-й механизированные корпуса. Оба корпуса танков не имели[371]371
  ЦАМО РФ. Ф. 15, 0.11600, д. 1062, л.83.


[Закрыть]. Читатель может удивленно спросить – а зачем нужно было совершать маневр такими крупными военными силами за неделю до войны без продуманного оперативного и стратегического замысла, который привел к коллапсу в первые же дни войны? И кто за это ответил? Пока это остается тайной, а послевоенные мемуаристы эту тему всячески замалчивали.

Не лучше складывалась обстановка и в Киевском Особом военном округе, который курировал начальник Генерального штаба генерал армии Г. Жуков. Командующему округом генералу Кирпоносу Г. Жуков разрешил штаб фронта, расположенный в Киеве, сосредоточить на полевом командном пункте в Тарнополе не 19 июня, как того требовала директива Наркомата обороны, а к утру 22 июня[372]372
  И.Х. Баграмян. Так начиналась война. М., 1971, с. 83.


[Закрыть]. Эти послабления и отступления от принятых ранее приказов и распоряжений, просматривались повсюду. 16 июня в Киеве был получен приказ наркома и начальника Генерального штаба с 17 июня начать выдвижение из глубинных районов округа к государственной границе пяти стрелковых корпусов[373]373
  Там же, с. 77.


[Закрыть], не объясняя командно-политическому и рядовому составу для чего это передвижение затевалось. Вместе с корпусными частями в движение пришло около 300 тыс. солдат и офицеров, и высшее военное начальство говорило, что все эти войска привлекаются для учений. Вслед за этим эшелоном в новые районы, поближе к государственной границе, начали выдвижение еще три окружные дивизии и большое количество вспомогательных частей, общей численностью около 150 тыс. человек Войска уходили «на учения» с одним неполным боекомплектом боеприпасов на все виды оружия, без запасов ГСМ и продовольствия. Вся корпусная и дивизионная артиллерия и средства противовоздушной обороны были оставлены на сборах артиллеристов, или в пунктах постоянной дислокации из-за отсутствия автотранспорта и тракторов. В предназначенные районы, удаленные от государственной границы на 80—100 км, корпуса и дивизии должны были прибыть 26—28 июня, ночными переходами. Они должны были нарастить силу ударов по вторгшимся войскам противника и перенести боевые действия на его территорию. В Наркомате обороны не допускали другого развития событий, в противном случае рушилась вся стратегическая концепция способа отражения немецко-фашистских войск Никто в высших военных кругах не задумался над тем, что приграничные армии могут не выдержать первого удара немецко-фашистских войск, что заставило бы Наркомат обороны и Генштаб размещать вторые эшелоны не в районах сосредоточения, а на армейских и фронтовых оборонительных рубежах, где они могли выдержать натиск врага и выиграть время для подтягивания стратегических резервов.

В общей сложности за неделю до войны 56 стрелковых и танковых дивизий Западного и Киевского Особых военных округов, насчитывающих в своем составе, вместе с армейскими и корпусными частями, более полумиллиона солдат и офицеров, «находились в движении и в таком удалении от государственной границы, что они не смогли оказать помощь войскам прикрытия (первому оперативному эшелону) в отражении ударов врага в приграничной полосе, и в первые дни войны они оказались не готовы к организованному вступлению в сражение с прорвавшимися на советскую территорию силами противника, и были быстро разгромлены»[374]374
  ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 11600, д. 1062, л. 101.


[Закрыть]. А чтобы создать видимость мирной обстановки в приграничных областях Советского Союза, и не «вспугнуть» гитлеровское командование такой масштабной перегруппировкой советских войск и ввести его в заблуждение, Наркомат обороны и Генштаб Красной Армии потребовал от командующих Западным и Юго-Западным фронтов соблюдать тишину на государственной границе в такой степени, чтобы немцы не могли заподозрить Красную Армию в приготовлениях к отражению их нападения. Выполняя эти указания командующие переусердствовали в своем рвении и даже потребовали от приграничных соединений и частей изъять из обращения боеприпасы и патроны, и сдать их на склады «Н3».

Вот в этом применении Наркоматом обороны приграничных войск накануне войны и кроется вся изнанка катастрофы первых дней войны, за которую никто не хотел отвечать, а впоследствии все свалили на Сталина – ведь мертвые кумиры могут выдержать все. Вся эта огромная военная сила к началу нападения немецко-фашистских войск не была подготовлена к войне и безобразно использована с началом войны. Командование корпусов и дивизий для ведения боевых действий не имело ни боеприпасов, ни продовольствия и пополнить их не могло, так как все фронтовые склады с вооружением, боеприпасами, продовольствием и вещевым имуществом были захвачены немцами на второй или третий день войны, потому что бывшие командующие этих округов генералы Якир и Уборевич из вредительских целей сознательно разместили их вблизи границы.

Более организованно и ответственно в предвоенные дни в Киевском Особом военном округе действовал командующий 5-армией генерал-лейтенант Потапов М.И. 20 июня по приказу командарма на наиболее опасные участки государственной границы, проходившие по рубежу Влодава – Крыстынополь – Сенява – Радымно, были выдвинуты дивизии прикрытия. Из крупных городов и населенных пунктов войска были выведены в свои районы и приступили к их инженерному оборудованию. Из военных городков, расположенных вблизи государственной границы, велась интенсивная эвакуация семей офицеров в глубь страны. Все попытки командарма 5-й армии генерал-лейтенанта Потапова установить взаимодействие с войсками Западного фронта оказались безуспешными из-за полного спокойствия в войсках этого фронта и нежелания его командования действовать так, как действуют соседи.

Совсем иная обстановка складывалась в Прибалтийском Особом военном округе. Еще 17 июня командующий генерал-полковник Ф.И. Кузнецов предупредил командиров соединений о концентрации войск противника вдоль государственной границы и потребовал от них усилить ее охрану на своих участках обороны. К исходу 19 июня штаб Прибалтийского Особого военного округа, переименованный в Северо-Западный фронт, скрытно расположился вблизи небольшого населенного пункта Паневежис, и вместе с ним на заранее подготовленные рубежи обороны вышли дивизии, предназначенные для прикрытия государственной границы. 20 июня из всех приграничных городов, таких как Алитус, Каунас, Плунге и других началась эвакуация семей офицеров в глубь страны. Фронт усиленно готовился к отражению нападению вермахта, и сумел бы сделать это более успешно, если бы его левый фланг не оказался полностью оголенным из-за бездействия командующего Западным фронтом Д. Павлова. Начальник войск связи Северо-Западного фронта полковник П.М. Курочкин, прибыв в Паневежис, 20 июня попытался установить связь и организовать взаимодействие со штабом Западного фронта, но начальник связи генерал-майор A.T. Григорьев отказал ему в такой поддержке. «Нам это не нужно! – заявил он.[375]375
  Курочкин П.М. Сборник избранных статей. М, 1967, с. 15—16.


[Закрыть]

Командующий Северо-Западным фронтом и его штаб усиленно вели разведку противника, и в донесении Генеральному штабу по состоянию на 20.00 часов 21 июня генерал Кузнецов доносил: «По данным, заслуживающим доверия, продолжается сосредоточение немецких войск в Восточной Пруссии. Закончено строительство понтонных мостов через реку Неман в районах: Рус, Таттамишкен, Клокен, Тильзит, Винкел; продолжается в районе Вишвилл и усиленно в районе Винге. В Клайпедской области гражданскому населению предложено эвакуироваться в глубь от границы на 20 км. В Сувалковском уезде жители выселены вглубь от границы на 5 км»[376]376
  ЦАМО РФ. Ф.221, ОП.2467, д.39, л. 70—76.


[Закрыть]. Затем командующий перечислил состав немецко-фашистских сил, что были сосредоточены близи советской границы, и он мало чем отличался от состава частей, вторгшихся 22 июня на нашу территорию.

С началом войны командование Северо-Западным фронтом врага встретило организованно, но командующий фронтом все время отрывал так необходимые ему самому фронтовые резервы, и бросал их на прикрытие своего левого фланга, оказавшегося открытым, и куда неудержимым потоком устремились немецко-фашистские войска.

Одесский военный округ, небольшой по составу войск, прикрывал огромный участок государственной границы, и с началом войны он сформировал 9-ю армию, сил которой явно не хватало для надежной защиты наших рубежей и города Одессы. Отчетливо осознавая все возрастающую угрозу вооруженной агрессии, командование округа во главе с генерал-полковником Я. Черевиченко предприняло все меры по организации прочной, причем активной обороны. Важно заметить, что решать эту задачу войскам округа было не просто. По состоянию на 1 июня румыно-германские войска значительно превосходили войска Одесского военного округа, как по количественным, так и по качественным показателям. Поэтому, подготовив и отправив 20 июня самолетом в Москву «Записку по плану действий войск Одесского военного округа в прикрытии госграницы», командующий войсками Одесского военного округа сделал глубокий анализ возможных действий немецко-румынских войск в зоне своей ответственности и обратил внимание наркома обороны маршала Тимошенко и руководство страны на необходимость усиления сил округа, или создания нового фронта, чтобы румынское стратегическое направление было надежно прикрыто военными силами. Уже на следующий день Сталин прочитал этот документ и днем 21 июня, решением Советского правительства, был образован Южный фронт во главе с генерал-полковником И. Тюленевым, а его штаб был укомплектован генералами и офицерами Московского военного округа.[377]377
  ЦАМО РФ, Ф.16, оп.2951 Д253, л. 9—46


[Закрыть]

20 июня командующий Одесским военным округом генерал-полковник Я. Черевиченко и начальник штаба округа генерал-майор М. Захаров, еще не зная решения Москвы по представленному ими оперативному документу, оценив сложившуюся обстановку на государственной границе, отдали приказание:

1) войска и штабы поднять по боевой тревоге и вывести их из городов и населенных пунктов;

2) частям прикрытия занять свои районы;

3) установить связь с флотом и пограничными частями и тесно с ними взаимодействовать.

Таким образом, по боевой тревоге в Одесском военном округа были подняты 7 стрелковых, 2 кавалерийские, 2 танковые и 1 мотострелковая дивизия и 2 укрепленных района, и все эти части к началу войны находились в районах боевого предназначения.[378]378
  M.B. Захаров. Генеральный штаб в предвоенные годы. М. 1989, с. 275.


[Закрыть]

Такое вдумчивое и серьезное отношение к оперативному планированию и подготовке войск к отражению агрессии положительно сказалось на выполнении боевых задач. 22 июня 1941 года войска Одесского военного округа, переименованные в Южный фронт, как и личный состав Черноморского флота, нападение немецко-фашистских войск встретили организованно, проявив мужество и стойкость при отражении натиска превосходящих сил противника и, в отличие от других округов, понесли наименьшие потери. Немалую организующую роль в этом важном деле сыграл штаб округа во главе с генералом М.В. Захаровым, нашедшим себе призвание и славу на всех штабных должностях, которые он занимал в годы Великой Отечественной войны.[379]379
  ЦАМО РФ, Ф.16, оп.295, д.253, л. 1—8.


[Закрыть]

Активно реагировало на проявления признаков надвигающейся войны и командование Ленинградского военного округа, переименованного 21 июня в Северный фронт, хотя его войска меньше всего могли быть подвергнуты внезапному нападению. Финской армии, начавшей отмобилизование своих войск в середине июня, была противопоставлена система мер приведения приграничных дивизий в высокие степени боевой готовности, но в Заполярье обстановка была более угрожающей. Там, в районе Вадсе, Ганнвил и Петсамо заканчивала сосредоточение немецко-фашистская армия «Норвегия», угрожавшая Мурманску и Северному флоту. Упреждая нападения немцев и финнов, командующий Ленинградским военным округом генерал-полковник М.М. Попов еще 15 июня выдвинул к государственной границе 122-ю стрелковую дивизию и прикрыл ею направление на Кандалакшу, а командующий 14-й армией генерал-лейтенант В.А Фролов, основные силы которой дислоцировались на Кольском полуострове, подготовил и к исходу 21 июня двумя полками 14-й стрелковой дивизии занял оборонительный рубеж вдоль государственной границы, а 52-ю стрелковую дивизию в полном составе разместил на армейском оборонительном рубеже, проходившем по берегам реки Западная Лица. Эти своевременные и продуманные меры упредили действия немецкой и финской армий и сорвали их замыслы по овладению Кольским полуостровом, потеря которого могла нанести непоправимые ущерб советским войскам.

С приближением дня нападения фашистской Германии на СССР количество нарушений советской границы стремительно нарастало. В мае и за 10 дней июня 1941 года был задержан 461 нарушитель государственной границы[380]380
  Пограничные войска СССР. 1939—1941 гг.: Сб. документов и материалов. М., 1970, с. 390.


[Закрыть]. Причем с весны усилилась заброска диверсионных групп, снабженных портативными радиостанциями, оружием и взрывчаткой. Одна из таких групп была задержана 17 июня, и задержанные показали, что они являются диверсионной группой германской разведки и получили задание производить диверсии на железных дорогах с началом военных действий, с целью отрезать пути отхода Красной Армии. По их показаниям, нападение должно было начаться в ближайшие дни[381]381
  A.M. Чугунов. Граница накануне войны. М., 1985. с. 95.


[Закрыть]. А всего перед войной в Советском Союзе было ликвидировано 66 резидентур германской разведки, разоблачено более 6000 агентов.[382]382
  Красная Звезда, № 71, 18 апреля 2003 г.


[Закрыть]

Еще более интенсивными были нарушения советской границы германскими ВВС. Только за май и 10 дней июня 1941 года на территорию СССР залетал 91 разведывательный самолет люфтваффе. При этом постоянно увеличивалась глубина их проникновения на советскую территорию. Некоторые самолеты углублялись до 100 км, а 15 апреля, приземленный в районе Ровно истребителями Красной Армии немецкий самолет, углубился на нашу территорию до 200 км[383]383
  Пограничные войска СССР. 1939—1941 гг.: Сб. документов и материалов. М., 1970, с. 392.


[Закрыть]. За два дня до начала войны на всех основных направлениях советскую государственную границу нарушили 30 германских самолетов. В ответ на эти массовые нарушения воздушного пространства Советского Союза Сталин 17 и 18 июня, а потом 20 и 21 июня распорядился, чтобы опытные советские летчики вторглись в воздушное пространство Германии, Финляндии, Венгрии и Румынии и произвели разведку действий немецко-фашистских армий и их сателлитов. По возвращении все они доложили о колоссальных скоплениях немецких, финских и румынских войск вдоль всей границы СССР. Гитлер был настолько взбешен этими полетами, что в своем выступления перед немецким народом утром 22 июня он назвал это одной из причин, заставившего его напасть на Советский Союз.

С 17 июня 1941 года начался вывод немецких торговых судов из всех советских портов. Они покидали порты внезапно, никого не уведомляя об этом. С этого же дня стали задерживаться и все торговые суда, следующие в СССР из портов Германии. В восточных районах рейха все школы были закрыты[384]384
  Военно-исторический журнал, № 3,1959, с. 82—93.


[Закрыть]. С середины июня началась мобилизация в Финляндии, 18 июня в Румынии, а 21 июня она была объявлена в Словакии[385]385
  Л.М.Некрич. 22 июня 1941 года. М., 1965, с. 148.


[Закрыть]. 18 июня началось массовое выдвижение пехотных дивизий к советской границе, а 20 июня танковых и моторизованных. В эти же дни в Финском и Рижском заливах Балтийского моря немецкие и финские корабли стали устанавливать морские минно-взрывные заграждения, а все подводные лодки фашистской Германии ушли с баз на боевые позиции[386]386
  Архив ИО ВМФ 9, Д. 33109, л. 1—13; Ф.46, д. 843, л.26


[Закрыть]. Возрастание угрозы войны заставило наркома военно-морского флота адмирала Н.Г. Кузнецова еще 19 июня, с разрешения правительства, объявить флоту боевую готовность № 2, а в 23 часа 37 минут 21 июня была объявлена оперативная готовность № 1, и нарком флота лично потребовал от командующих флотами «встретить внезапный удар немцев или их союзников всеми наличными силами»[387]387
  Архив ИО ВМФ, Ф.506, д. 843, л. 108.


[Закрыть]. В тот же день, 19 июня, приказом наркома военно-морского флота, войскам предписывалось «замаскировать аэродромы, боевые и транспортные машины, склады, парки и базы, а также рассредоточить самолеты по полевым аэродромам, флоты и флотилии должны были повысить боевую готовность и усилить корабельные дозоры».[388]388
  M.B. Захаров. Генеральный штаб в предвоенные годы. М. 1989, с. 263—264.


[Закрыть]

21 июня в 16 ч. 15 мин. главные силы финского флота высадили пятитысячный десант на демилитаризованные, согласно Женевской конвенции 1921 года, Аландские острова, оккупировали его и арестовали там всех сотрудников советского консульства и торгового представительства. Молотов немедленно вызвал финского посла и выразил протест финскому правительству, и предупредил их о последствиях, а в советском правительстве этот шаг был расценен как преддверие войны. В этот же день финские подводные лодки приступили к установке минных заграждений у эстонского побережья, причем командиры этих лодок получили приказ атаковать советские корабли «если попадутся достойные цели»[389]389
  Советская Россия, № 12, 27 января 2004 г.


[Закрыть]. В этот же день, 21 июня было замечено, что сотрудники всех рангов немецкого, румынского, итальянского, словацкого и финского посольств стали поспешно уезжать на машинах за город.[390]390
  Л.М.Некрич. 22 июня 1941 года. М., 1965, с. 151.


[Закрыть]

Поздно вечером 21 июня на территорию СССР перешел ефрейтор 222-го саперного полка вермахта, и он дал показания, что в этот день его командир взвода заявил солдатам, что в ночь на 22 июня, после артиллерийской подготовки, будет форсироваться река Буг на плотах, лодках и понтонах. В этот же день перебежчики были на советско-венгерской и на советско-румынской границе, и они тоже подтвердили, что нападение на СССР назначено на 22 июня.[391]391
  Пограничные войска СССР. 1939—1941 гг.: Сб. документов и материалов. М., 1970, с. 404.


[Закрыть]

Пограничники докладывали – у границы скапливаются крупные силы фашистских войск, разведорганы приграничных округов подтверждали эти сообщения. Война неумолимо приближалась и каждый день был особенно дорог. Уже после войны заместитель народного комиссара по обороне маршал Советского Союза Мерецков о предвоенных днях напишет дословно: «Наркомату обороны к исходу 21 июня стала ясной неизбежность нападения Германии на СССР в следующие сутки… К сожалению, в оставшиеся до начала войны 5—6 часов Наркомат обороны и Генеральный штаб не сумели решить эти задачи»[392]392
  К.А. Мерецков. На службе народу. М, 1969, с. 204.


[Закрыть]. Но маршал скрыл причину невыполнения распоряжения Сталина о приведении приграничных войск страны в боевой готовность 19 июня и продублированную председателем правительства вечером 21 июня.

Военные руководители не исполнили ряд важных предписаний правительства, отданных еще в мае, которые повышали боевую готовность войск Правительство требовало:

– рассредоточить всю авиацию и тщательно ее замаскировать;

– привести все средства противовоздушной обороны и защиты населения в боевую готовность, исключая затемнение городов;

– вывести дивизии из приграничных городов в районы их оперативного предназначения и быть готовыми к отражению вторжения противника;

– усилить бдительность, повысить подготовку войск к ведению боевых действий.

Ничего из этого выполнено не было, и войска приграничных округов в первый же день войны потеряли большую часть своей авиации, а дивизии, расположенные в Бресте, Белостоке, Гродно, Львове и других приграничных городах подверглись внезапным артиллерийским и авиационным ударам и понесли большие потери.

Нарком обороны маршал Тимошенко имел полную и исчерпывающую информацию о наращивании сил вермахта в Восточной Пруссии, Польше, Австрии, Чехословакии и Румынии и, не спрашивая разрешения, а лишь получая одобрение руководства страны, наращивал в Прибалтике, Белоруссии и Украине адекватные военные силы. «Ударному кулаку вермахта противопоставлялся свой кулак, способный отразить нападение врага»[393]393
  Н.Г.Кузнецов. Накануне. М, 1969, с. 351.


[Закрыть]. В большом и главном, и в принципе, это была правильная политика наркома обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова. Их в этом поддерживал Сталин и все члены Политбюро. Испокон веку на Руси силе внешней противопоставлялась всегда сила внутренняя, способная отразить нападение врага. Но все дело было в том, как это наращивание сил производилось, какие цели при этом ставились и как к этому относились сами военные люди.

Несмотря на явные признаки лихорадочной подготовки фашистской Германии к войне против Советского Союза, все мероприятия Наркомата обороны, связанные с сосредоточением и развертыванием наших войск в приграничных западных округах велись с большой осторожностью и крайне медленно. Наиболее раздражительным к переменам и к малейшим изменениям в оперативном построении войск был сам министр С. Тимошенко. Это была хорошо известная личность не только в армии, но и в стране, уважение к нему неоднократно подчеркивал Сталин (они вместе во время гражданской войны участвовали в обороне Царицына в 1918 году), и мнение маршала было всегда весомым и определяющим при принятии решений в Наркомате обороны. Как и Сталин, Тимошенко ненавидел войну, и в нем всегда присутствовала та государственная осторожность, которая полезна для поступательного движения к миру, а не к войне. Решительности в нем недоставало, как не хватало в нем и самостоятельности в принятии решений; не было у него и бесстрашия перед лицом судьбы и той напряженности и особой страстности, что присуща талантливому военачальнику. Ненавидя войну, он противился всяким открытым приготовлениям к ней, полагая, что в нужный час и в нужное время всю подготовку к войне можно будет выполнить за короткое время. Много раз, поднимая штабы и дивизии по учебно-боевой тревоге, он выработал у себя твердое и совершенно неверное убеждение, что достаточно нескольких часов, чтобы войска изготовились для ведения боевых действий, забывая при этом, что перевод всех вооруженных сил на военное положение потребует иного исчисления времени и во многом будет зависеть от действий противника. Маршал слыл волевым человеком, умелым организатором, но в узком кругу знали и его слабость и нерешительность. Он был прекрасным исполнителем по предписанным ему постановлениям партии и правительства, решениям Главного Военного Совета, и совершенно терялся там, где нужно было проявить личную инициативу или почин, а уж о рисках он и не помышлял. При этом он всегда мог умело сослаться на постановления правительства или указания товарища Сталина, которые были уместны и полезны для обстоятельств и событий вчерашнего дня, но никак не для грядущих событий. В быстротекущих событиях, связанных с приближением войны, маршал Тимошенко оказался приверженным старым догмам руководства и управления войсками, и в первые же дни войны он так и не нашел верных и нужных способов отражения наступления немецко-фашистских войск, а строго следовал старым планам прикрытия государственной границы государства, которые уже устарели и не годились.

Проанализировав огромное количество сообщений и массу фактов о приближении войны, 21 июня, сразу после полудня, из СНК поступило распоряжение, чтобы «все ответственные работники министерств и ведомств оставались в своих служебных кабинетах до особого распоряжения»[394]394
  Военно-исторический журнал, № 9, 1961, с. 64.


[Закрыть]. Все руководители советских и партийных органов власти в Москве, в западных республиках и областях работали по московскому графику, ежечасно информируя друг друга о положении дел в центре и на местах. В это же время Сталин лично переговорил со всеми руководителями приграничных советских республик и Москвы, и передал им просьбу правительства, чтобы руководители высшего ранга в ночь на 22 июня оставались на рабочих местах – из-за опасности приближения войны. Впрочем, он мог это и не делать, так как все высшие советские и партийные работники трудились в том же режиме, по которому работал Сталин – до трех-четырех часов ночи с последующим отдыхом до 10 часов утра.

Днем 21 июня Сталин лично позвонил командующему Московским военным округом генералу армии И.Тюленеву и командиру 1-го корпуса противоздушной обороны столицы генералу Д. Журавлеву и попросил их держать военные силы собрано, в кулаке, и усилить бдительность[395]395
  И.В. Тюленев. Через три войны. М, 1960.


[Закрыть]. К концу дня 21 июня во всех органах государственной власти, отвечающих за безопасность страны, сложилось твердое убеждение, что гитлеровская Германия завершила переброску всех своих войск к государственной границе Советского Союза, и ее нападение можно было ожидать с часу на час. Зная хорошо повадки Гитлера, и его способы нападения на другие страны, Сталин и его близкое окружение определило день и возможный час нападения – рано утром, в воскресенье, 22 июня, как это доносили советские разведчики, и как об этом сообщали перебежчики немецкой, венгерской и румынской армий. Огромная страна встречала надвигающуюся войну в напряженном деловом ритме и с уверенностью в своей победе, вот только в армии наблюдалось излишнее спокойствие, и чем ближе было к границе, тем ощутимее было это спокойствие среди военных, доходившее до абсурда. Это особенно было заметно в войсках Западного особого военного округа, которым командовал генерал армии Д. Павлов.