Текст книги "Политические тайны Второй мировой"

В 12 часов 22 июня по радио выступил В. Молотов, текст выступления которого редактировал Сталин. Он вставил в него такие слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами»[433]433
  Досье. История и современность, № 29, 2004 г.


[Закрыть]. В самый трагический для нас день он предвидел поражение фашизма и нашу великую победу над ним.

Повсюду в Москве в первый и последующие дни войны царила деловая атмосфера, в которой чувствовалась вера людей в победу над зарвавшимся врагом. Все, кто мог носить оружие – направились в военкоматы и просились на фронт. Война с фашистской Германией несла страшные жертвы и страдания мирному населению, которое фашистские стервятники истребляли огнем и мечом, не разбирая где дети, старики, женщины или солдаты. Это были звери, воинственно настроенные Гитлером против всех европейских народов, а против русских людей в особенности. Молва о зверствах немцев против мирного населения бежала быстрее их моторов и чем дальше они продвигались, тем решительнее и быстрее поднимались советские люди на борьбу с захватчиками. И зарвавшийся враг сполна получил свое. Из каждых десяти немцев и их сателлитов, которые вторглись на рассвете 22 июня на русскую землю, восемь погибнут в жестоких боях на необъятных просторах Советской России, каждый девятый – вернется инвалидом и только каждый десятый – живым.

С первого дня военкоматы страны не успевали отправлять на фронт тех, кто подлежал призыву, но были и те, чей возраст не дотягивал до 18 лет, но они настойчиво просились на фронт. Юноши и девушки, окончившие среднюю школу, и кому только перевалило за шестнадцать или семнадцать лет, рвались на фронт и в военные школы с такой настойчивостью и энергией, что она была сравнима с великой и жертвенной любовью, на которую способны только молодые люди. Их, не подлежащих призыву, не сразу отправляли на фронт, а посылали на трехмесячные и полугодичные курсы, где они получали хорошую военную подготовку и знания, как лучше и быстрее надо было уничтожать врага. Большая их часть вольется в действующую армию в конце 41-го и в начале 42-го года и они внесут самый существенный вклад в нашу будущую победу, войну они закончат комбатами и командирами полков. К числу таких молодых людей, раньше срока ушедших на войну, надо отнести Зою Космодемьянскую, маршала Д.Т. Язова, генерала армии В.И. Варенникова, ИМ. Третьяка и много сотен тысяч других их сверстников.

Сыновья и дочери партийных и советских государственных деятелей являли в этом пример. Старшему сыну Якову Сталин на вопрос, обращенный к нему «Что делать, отец?» ответил: «Иди и воюй». Младший сын Василий учился в авиационном училище и по ускоренной программе быстро его закончил и уже осенью участвовал в боях. На фронт ушел и приемный сын Сталина А Сергеев и приемный сын В. Молотова Г. Скрябин. Ушли на войну сыновья и дочери А Микояна, К Ворошилова, А Андреева, Н. Хрущева и всех других руководителей страны. Прятавшихся от войны людей в стране не было.

В первый день войны, когда генералы Наркомата обороны были в растерянности и не знали, что предпринять и обстановка в Генеральном штабе среди генералов и офицеров была гнетущая, Совет Народных Комиссаров во главе с И. Сталиным сумел быстро настроить все министерства на дело мобилизации всех отраслей народного хозяйства на нужды войны. Уже в шесть часов утра председатель Госплана СССР НА Вознесенский собрал всех министров, отвечающих за оборонную промышленность, и дал им четкие указания на перестройку всей экономики на войну в интересах армии и флота, и определил сроки на пересмотр всех заданий с учетом этого. Чуть позже, на короткое совещание, было собрано правительство, и И.В. Сталин определил первоочередные задачи, которые должны были выполнить министры:

– во-первых, мобилизовать производственные мощности социалистической промышленности, рабочих и инженерно-технических кадров на нужды Великой Отечественной ВОЙНЫ;

– во-вторых, мобилизовать материальные ресурсы сельского хозяйства и труд колхозного хозяйства на обеспечение потребностей Красной Армии и городов, снабжающих фронт военной техникой и снаряжением;

– в-третьих, мобилизовать и перестроить транспорт;

– в-четвертых, мобилизовать строительные кадры и механизмы на строительство военных заводов и кооперированных с ними предприятий, пересмотреть строительные нормы применительно к условиям военного времени;

– в-пятых, мобилизовать всю рабочую силу, осуществить переквалификацию рабочих в промышленности и подготовить новые кадры взамен призванных в Красную Армию;

– в-шестых, мобилизовать продовольственные резервы страны для бесперебойного снабжения городов. Ввести нормированное снабжение населения продовольственными и промышленными товарами (карточная система), сохранить устойчивые сравнительно низкие цены на предметы первой необходимости;

– в-седьмых, мобилизовать средства населения и ресурсы народного хозяйства на финансирование нужд войны. Повысить удельный вес военных расходов в государственном бюджете. Использовать эмиссию как один из дополнительных источников финансирования военного хозяйства;

– в-восьмых, перестроить государственный аппарат для обеспечения мобилизации всех сил на нужды Великой Отечественной войны.

На исходе дня 22 июня в кабинет Сталина зашли члены Политбюро и некоторые члены правительства. Все знали, что первый день войны не принес хороших вестей из действующей армии, но это не отразилось на их стиле работы – шла ритмичная и деловая работа, которая еще больше их сблизила. После того, как все разместились вокруг длинного стола, Сталин встал и ни к кому не обращаясь заговорил спокойным и твердым голосом: «Что мы нарушили? Какие договора и соглашения с Германией нами не выполнены? Мы исправно и в срок поставляли в Германию все, что мы обязаны были поставлять. Разве мы угрожали Германии? Разве мы сколачивали блоки для войны с Германией? Наша политика внутри страны и за рубежом была открытой и миролюбивой. Что же заставило Гитлера напасть на нас? – ночью, сея смерть и разрушения на каждом шагу продвижения своей армии по нашей земле? Гитлер захотел новых земель, он захотел новых территорий, нового жизненного пространства. Мы предоставим ему такую землю, но только для могил его солдатам, вступивших на нашу землю. Гитлер захотел новой войны, и он ее получит. Он дорого за нее заплатит. Мы раздавим его! Мы уничтожим его в его же логове – Берлине!

Энергичная и твердая речь вождя отражала внутреннее содержание мыслей всех присутствующих в кабинете Сталина, и они единодушно встали и произнесли клятву, что будут сражаться до тех пор, пока не уничтожат врага в его логове.

Выполняя указания правительства, подавляющая часть промышленных предприятий переключалась на выпуск военной продукции, а военная производство было усилено путем передачи ему предприятий других отраслей производства. Строгой централизации было подвергнуто распределение и нормирование расходования металла, топлива, электроэнергии и других видов сырья и материалов. Какие бы решения не принимало правительство или органы местной власти – все имело одну направленность – помочь армии выстоять и победить. Одновременно проводилась эвакуация скота, сельскохозяйственных машин и тракторов из районов, оккупированных немцами, и из прифронтовой зоны в восточные районы страны. Увеличивались посевные площади зерна, картофеля и овощей в восточных районах, прежде всего на Урале, на Волге и в Западной Сибири. Было принято решение увеличить количество трудодней, вырабатываемых тружениками сельского хозяйства, и изменить отношение к трудовой дисциплине, приравнивая ее к дисциплине на фронте. К труду привлекалось все неработающее население. Была сохранена и приумножена сеть вузов и техникумов для воспроизводства технических кадров.

На транспорте был сразу введен график перевозок грузов из глубины страны к фронту, военизирован железнодорожный и водный транспорт и на всех маршрутах введен военный дисциплинарный устав. Чтобы ускорить выпуск сложной боевой техники были образованы новые наркоматы по военному производству, в том числе наркомат танковой промышленности и наркомат минометного вооружения. За выполнением военных заказов был организован оперативный контроль Государственного Комитета Обороны.[434]434
  Н. Вознесенский. Военная экономика СССР в период Отечественной войны. М.,1947, с. 33—37.


[Закрыть]

По решению правительства на третий день войны был образован Совет по эвакуации, председателем которого был назначен Н.М. Шверник, а его заместителями – АН. Косыгин и М.Г. Первушин. При наркоматах и ведомствах были образованы бюро и комитеты по эвакуации. 27 июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества».

Из Белоруссии 109 крупных предприятий были эвакуированы в те дни, когда многие районы республики подвергались бомбардировкам с воздуха и нападению вражеских наземных сил. Из Москвы и Московской области к концу ноября было эвакуировано 498 крупных заводов и фабрик.[435]435
  A.M. Миренков. Военно-экономический фактор в Сталинградском сражении и Курской битве. М.,2005, с. 36


[Закрыть]

Об эффективности работы созданного Совета по эвакуации говорят красноречивые факты: за первые полгода войны из угрожаемых районов страны было вывезено 1523 промышленных предприятия, в том числе 1 360 крупных, главным образом военных. В районах Поволжья разместилось 226 предприятий, на Урале – 667, в Западной Сибири – 244, в Казахстане и Средней Азии – 308. Лишь некоторые предприятия эвакуировались в Восточную Сибирь и республики Закавказья. На восток по железной дороге было перевезено около 1,5 млн. вагонов с различным оборудованием, сырьем и топливом. В тыловые районы было эвакуировано более 10 млн. человек[436]436
  История Коммунистической партии Советского Союза. T.V. Кн. 1. М., 1970, с. 293.


[Закрыть]. По сути дела, целая индустриальная держава была перемещена на тысячи километров на восток.

Ничего подобного не было в царской России в Первую мировую войну. Тогда эвакуация носила стихийный и затяжной характер, с сопротивлением собственников, готовых работать хоть на врага, лишь бы не трогали их заводы и фабрики. Она просто не удалась. Так, например, в одном только Варшавском округе насчитывалось 4189 предприятий с числом рабочих 353,4 тысячи человек, из которых лишь незначительная часть была эвакуирована в глубь страны, остальные остались на местах и стали работать на врага. Да и те несколько заводов, что были перемещены в Поволжье и на Урал так и не заработали.

24 июня Советское правительство в Овальном зале Кремля проводило совещание по итогам первых дней войны. Все стояли, подчеркивая, что времени на заседания ни у кого нет. Стояла особая тишина. Сталин без прикрас, кратко и доходчиво рассказал о тяжелом положении на фронте, и всем министрам и руководителям главков незамедлительно было предложено организовать демонтаж предприятий в западных прифронтовых районах страны, чтобы в кратчайший срок перебазировать их на восток Сталин, завершая совещание, остановил свое внимание на министре строительства С. Гинзбурге и, подойдя к нему, сказал: «Товарищ Гинзбург, я прошу вас проследить за демонтажем броневых станов в Ленинграде и Мариуполе. Они должны быть направлены в Нижний Тагил и на Магнитку как можно быстрее». Он немного помолчал и продолжил: «А пока эти станы будут доставляться на Урал, дайте все необходимые указания, чтобы были построены соответствующие цеха и сооружения, где в самые короткие сроки можно было бы смонтировать и пустить эти станы. Кроме того, примите все необходимые меры, чтобы в установленные сроки были построены цеха и все, что понадобится для увеличения выпуска танков в Челябинске, Нижнем Тагиле и Сталинграде…»[437]437
  С.З. Гинзбург. О прошлом для будущего. М., 1986, с. 240—241.


[Закрыть] Это лишь один из незначительных эпизодов организующей роли Сталина в развертывании оборонной промышленности на Урале, и его феноменальной способности держать в своем уме миллионы событий и фактов из жизни страны, и организовывать их исполнение качественно и в короткие сроки.

До конца 1941 года, в самые напряженные месяцы Великой Отечественной войны, шло великое перемещение производительных сил СССР на восток Передвигались миллионы людей, перемещались сотни предприятий, десятки тысяч станков, прокатные станы, прессы, молоты, турбины и моторы. Нескончаемым потоком, с разрывом в одну-две минуты, на восток по Транссибирской магистрали двигались тысячи эшелонов с людьми и оборудованием, чтобы на новом месте заработали новые заводы и предприятия, а с востока на запад, на фронт продвигались вновь сформированные дивизии и боевая техника для воюющей армии.

Шла быстрая перестройка всего народного хозяйства СССР, и она воплощалась в военно-хозяйственных планах, рассмотренных и утвержденных председателем правительства т. Сталиным. Через неделю после начала Отечественной войны Сталиным был утвержден «мобилизационный народнохозяйственный план» на III квартал 1941 года. По этому плану программа производства военной техники по сравнению с планом, принятым до войны, была увеличена на 26%. Предусматривалась концентрация капитальных работ и материальных ресурсов на строительстве оборонных предприятий в районах Поволжья, Урала и Западной Сибири. Этот план обеспечил поворот всего народного хозяйства страны на службу Великой Отечественной войны. Однако неудачи на фронте в первые недели войны показали, что в развитие военной промышленности необходимо больше вкладывать государственных средств, чем было запланировано.

А стратегическая обстановка с первых дней войны складывалась для Красной Армии тяжелой и невыгодной. Немецко-фашистские войска к концу июня 1941 года, форсировав реку Даугава и преодолев оборону на Минской возвышенности и реке Случь, осуществили стратегический прорыв на северо-западном и западном направлениях. Группа армий «Север» стремилась в кратчайший срок овладеть Прибалтикой и захватить Ленинград, а группа армий «Центр» – выйти на рубеж Рогачев – Могилев – Орша – Витебск – Полоцк, в середине июля овладеть Смоленском и в августе занять Москву. Из прежнего состава Западного и Северо-Западного фронтов оставалось около 25 дивизий, имевших менее половины своего состава[438]438
  ЦАМО РФ, Ф.208, оп.25, 26, д.3р, л.328; ОП.2511, Д.20, л.50.


[Закрыть]. Создалась угроза быстрого выхода подвижных соединений врага к Пскову, Орше и Могилеву. Ставка в это время приняла решение о переходе к стратегической обороне на всем протяжении советско-немецкого фронта. Перед войсками первого стратегического эшелона была поставлена задача: «Подготовить на направлениях главных ударов противника систему эшелонированных полос и рубежей, опираясь на которые упорным и активным противодействием подорвать наступательную мощь врага, остановить его и выиграть время для подготовки контрнаступления».[439]439
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 4. М., 1975, с. 44.


[Закрыть]

К этому времени обстановка в наркомате обороны и Генеральном штабе не стала лучшей – большинство генералов и офицеров были потрясены поражениями на фронтах и растеряны до неузнаваемости. На заседания Политбюро и Советского правительства, которые проходили по несколько раз в день, маршал С. Тимошенко приходил самым неподготовленным: он плохо владел обстановкой на фронтах и, докладывая о ней, он нередко говорил об удержании городов и населенных пунктов, которые в действительности, по заявлению других наркомов, были уже в руках немцев. Созданная 23 июня Ставка Главного командования в составе СМ. Тимошенко (председатель) и членов Г.К Жукова, И.В. Сталина, В.М. Молотова, К.Е. Ворошилова, СМ. Буденного и Н.Г. Кузнецова собиралась редко, так как и нарком обороны, и начальник Генерального штаба в первые дни войны утратили управление войсками, обстановки не знали и они лишь могли предложить меры по предотвращению худших от нее последствий, чем упредить их. 26 июня И. Сталин, узнав об окружении Минска, вместе с членами Политбюро прибыл на станцию метро «Кировская», в нижний ярус, где располагались кабинеты Ставки и Генштаба. Нарком обороны маршал С. Тимошенко, докладывая обстановку, сбивался с привычного ритма и не мог увязать ее по фронтам с действиями вражеских войск Об окружении и угрозе захвата немцами Минска в Генштабе еще не знали.

По привычке сдержанный, Сталин, на этот раз, не стесняясь в выражениях, в гневе обрушился на военное руководство, обвинив их в плохой подготовке вооруженных сил к войне, потере управления войсками и неумелом управлении войсками в начале войны. Сильный по характеру Г. Жуков, только что вернувшийся с Юго-Западного фронта, не выдержал и со слезами на глазах выскочил из кабинета. Его никто не задерживал. Все генералы, находившиеся рядом с Тимошенко, чувствовали свою вину за случившиеся поражения, и пока никто из них не знал, как выправить создавшееся положение. В. Молотов, предвидя развитие событий, заявил С. Тимошенко: «С этого часа все приказы и распоряжения, отправляемые Ставкой в войска, в обязательном порядке согласовывать со Сталиным».

Возвратившись в Кремль, члены Политбюро, среди которых находились В.М Молотов, л. П Берия, А.И. Микоян, л. М. Каганович и А. А. Андреев, выразили глубокое беспокойство положением дел на фронтах западного направления, и чтобы спасти армию и страну от катастрофы, они стали просить Сталина возглавить руководство вооруженными силами. Одновременно ими было высказано предложение создать единый орган военного руководства, чтобы все силы государства и народа были направлены на отпор вражескому нашествию и обеспечение боевых действий армии и флота. В течение нескольких дней члены Политбюро и сам Сталин много и плодотворно работали над созданием такого органа государственной власти, который, в отличие от других партийных и государственных структур, концертировал бы в своих руках всю полноту власти для быстрого ее применения в условиях войны.

Им стал образованный 30 июня Государственный Комитет Обороны под председательством И.В. Сталина. В его состав вошли члены Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства: В. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков, а несколько позже Н.А Булганин, Н.А Вознесенский, л. М. Каганович, А.И. Микоян[440]440
  История Коммунистической партии Советского Союза. T.V. Кн. 1. М., 1970, с. 164.


[Закрыть]. Постановления ГКО имели силу законов военного времени и были обязательны для всех государственных и военных органов, для всех ведомств и общественных организаций. В функции ГКО входило решение всех государственных и народнохозяйственных вопросов, связанных с ведением войны. Важнейшими из них были мобилизация людей и материальных ресурсов, перестройка народного хозяйства страны на военный лад, а также решение основных проблем строительства советских вооруженных сил. За годы войны ГКО было принято около 10 000 решений и постановлений военного и хозяйственного характера, послуживших устойчивому росту военной промышленности в Советском Союзе в годы войны.[441]441
  Военная мысль, № 2, 1971, с. 24.


[Закрыть]

Война отнимала все больше и больше людей от станков и пашен, и в начале июля 1941 года по решению Политбюро ЦК ВКП(б) при Совете Народных Комиссаров был образован Комитет по распределению рабочей силы. Это было вызвано тем, что общая численность рабочих и служащих в народном хозяйстве страны уменьшилась с 31,8 млн. человек в первом полугодии 1941 г. до 18,4 млн. в первом полугодии 1942 г. Требовалось рационально распределить оставшиеся трудовые ресурсы, изыскивать новые, с тем, чтобы в первую очередь обеспечить кадрами военную промышленность и связанные с ней отрасли.

Чтобы заменить отцов, мужей и сыновей, ушедших на фронт, на производство во второй половине 1942 года пришли 500 тысяч женщин-домохозяек и 360 тысяч учащихся 8– 10-х классов средних школ.

На пятый день войны, 26 июня, в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б), Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время», по которому был увеличен рабочий день, отменялись отпуска, вводились обязательные сверхурочные работы. В результате всех этих мер примерно на треть была повышена загрузка производственных мощностей без увеличения численности рабочих и служащих.[442]442
  Великая Отечественная война. Вопросы и ответы. М., 1984, с. 106.


[Закрыть]

В декабре 1941 года был принят Указ «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольный уход с предприятий», по которому самовольный уход с работы приравнивался к дезертирству в армии. Вместе с действующей армией вся страна была переведена на военное положение, и тем самым каждый ее гражданин вносил свой весомый вклад в будущую победу.

Все в стране было подчинено ведению войны. Она стала народной, в нее были вовлечены все граждане. Все они горячо откликнулись на призыв Советского правительства активно участвовать в борьбе с гитлеровской Германией и ее сателлитами. Это великое чувство народного единства и сплоченности власти и народа лучше всех выразил поэт В. Лебедев-Кумач и композитор А. Александров в песне «Священная война», ставшая народным гимном в годы войны:

 
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой,
С фашистской силой темною,
С несметною ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война.
 

С этой песней начинался рабочий день страны и ею он и заканчивался.

К 1 июля 1941 года в армию и на флот было призвано 5,3 млн. новых воинов. Войска получили из народного хозяйства 234 тыс. автомашин и 31,5 тыс. тракторов. К концу 1941 года, т. е. за полгода, было сформировано более 400 новых соединений различных родов войск В тяжелейших условиях дополнительно и по существу заново были развернуты новые вооруженные силы, превышающие те, которые страна имела до нападения фашистской Германии[443]443
  50 лет Вооруженных сил СССР. М, 1968,с. 257.


[Закрыть]. История войн не знала такого размаха мобилизационной работы в такие короткие сроки.[444]444
  Военная мысль, № 2, 1971, с. 22.


[Закрыть]

Для удержания стратегического фронта Ставкой был назначен рубеж, опорой которого служил Псковский и Островский укрепленные районы в полосе Северо-Западного фронта и реки Западная Двина от Полоцка до Витебска и Днепр от Орши до Лоева на западном направлении. От впереди действующих войск он был удален на 150—200 км, что позволяло выиграть несколько дней для занятия здесь обороны армиями резерва Главного Командования. Сложно оказалось изыскать и быстро выдвинуть крупные резервы, чтобы помочь фронтам создать оборону на назначенных рубежах. Только для создания тактической зоны на новом рубеже стратегической обороны требовалось 40—50 дивизий. Ставка в этих целях проявила огромную энергию, настойчивость и организаторское умение. 2 июля Ставка передала Западному фронту четыре армии из резерва Главного Командования, а в последующем и другие армии, прибывающие из глубины страны и с юго-западного направления. В составе этих объединений насчитывалось более 70 дивизий[445]445
  ЦАМО РФ, Ф.219, оп.679, Д.1, л. 14; Д.2, л. 70.


[Закрыть]. На северо-западное направление выдвигались вначале одна, а затем еще две армии.

Западный фронт по-прежнему приковывал к себе основные силы немецко-фашистских войск, а основную нагрузку в руководстве фронтом нес маршал Б. Шапошников, посланный туда Сталиным еще 22 июня. Генерал Д. Павлов был потерянным для армии человеком, и к его мнению уже никто не прислушивался. 29 июня нарком обороны маршал С. Тимошенко командующим Западным фронтом назначил генерал-лейтенанта А Еременко, но повальная дезорганизация управления войсками и последовавшее вслед за этим падение порядка и дисциплины в войсках были столь пагубны, что восстановить ее мог только человек с именем и хорошо известный в войсках. Солдаты и офицеры были готовы сражаться и умирать; они лишь ждали сильного человека, способного объединить распавшиеся на отдельные части силы фронта и организовать надежное управление ими. Маршал С. Тимошенко трагедию первых дней войны воспринял как личную и как человек высокого долга он стал проситься у Сталина на фронт, где решалась судьба войны.

Война шла совсем не так, как к ней готовились, и нарком видел в этом и свою вину. В первый же день война высветила ряд крупных проблем и вопросов, которые были плохо проработаны в наркомате обороны при подготовке к войне. Ведь все хорошо знали, что гитлеровская армия победы в войнах против Польши, Франции, а потом и над Югославией и Грецией добивалась за счет массированного применения танковых сил и авиации на избранных направлениях. Знали, но подготовка к этому новому виду боевых действий велась неосмотрительно плохо. Тон должен был задавать нарком обороны маршал Тимошенко, но в нем недоставало широты стратегического кругозора. Маршал лишь обозревал поле применения новых форм военного искусства, показанных вермахтом, но адекватного ответа им не было найдено.

Выстроенная Наркоматом обороны группировка советских войск перед нападением фашистской Германии была ошибочной; главные силы двенадцати приграничных армий были равномерно распределены от Балтийского до Черного морей, протяженностью 2000 км, по кордонному принципу, и нигде в глубине не было сосредоточено достаточно сильного стратегического резерва на случай глубокого прорыва противника. Стратегические резервы были разбросаны по всей европейской части Советского Союза, и их пришлось наспех собирать перед Смоленским сражением. Ошибки, допущенные в первоначальной расстановке сил, Ставке удалось устранить только под Москвой.

Еще более неверным было решение Тимошенко в течение 22—24 июня проводить контрнаступательные операции войсками западных фронтов с целью «разгрома вклинившихся группировок немецко-фашистских захватчиков»[446]446
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 9. М., 1975, с. 38.


[Закрыть]. Контрудары осуществлялись в условиях полного превосходства гитлеровских войск на земле и в воздухе, и наши войска уже испытывали опасность охвата флангов и окружения. В ходе проведения этих контрударов разгрому подверглись механизированные корпуса, составлявшие основу бронетанковых сил Красной Армии, медленное возрождение которых началось весной 1942 года.

Большая часть танков, имевшихся в их составе, была уничтожена или брошена при отступлении и государство на тот период не имело возможности восполнить такие потери боевой техники. Ведь многие заводы, выпускавшие танки, эвакуировались в это время на восток. Поэтому, решением Ставки ВГК 15 июля 1941 года началось упразднение механизированных корпусов, продолжавшееся до середины сентября. С расформированием корпусов их танковые дивизии передавались в подчинение командующим армиями, а мотострелковые дивизии реорганизовывались в стрелковые. В это же время из механизированных корпусов, находившихся во внутренних округах, было создано 10 танковых дивизий. Началось и создание танковых бригад на новой штатной основе, опробованной войной, и уже в битве под Москвой они показали свою высокую боевую эффективность. Ставка позаботилась и о сохранении опытных танкистов, отозвав их в начале осени со всех фронтов для формирования новых соединений.

Очень большие потери понесли и военно-воздушные силы Красной Армии. По данным организационно-мобилизационного отдела штаба ВВС Красная Армия за 9 дней июня и за июль 1941 года потеряла 10 151 самолет, что составило от общего парка самолетов 31,8%[447]447
  ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 881474, д.5, л. 104.


[Закрыть]. Титаническим трудом советского народа государство сумело восполнить эти потери только к весне 1943 года.

После крупного и неприятного разговора с военным руководством на станции метро Кировская, Сталин все больше и глубже вникал в дела армии, так как положение дел на фронтах становилось угрожающим, и нужно было находить новые решения, чтобы спасти войска от разгрома и стабилизировать положение. Маршал С. Тимошенко не мог не видеть, что Сталин глубже и лучше оценивал обстановку и рядом с ним достаточно было генералов и офицеров, способных быть ему советниками и помощниками в военном деле, в то время как на фронтах испытывалась острая нехватка опытных командных кадров. За плечами у маршала был опыт руководства фронтом во время Советско-финской войны, и Сталин поощрительно отнесся к его просьбе. Назначение маршала командующим Западным фронтом отвечало настроению войск, и оно было воспринято с воодушевлением как командным, так и рядовым составом фронта.

2 июля маршал С. Тимошенко возглавил Западный фронт, и на первом же заседании Военного Совета фронта он потребовал арестовать Павлова, его начальника штаба генерала Климовских, и нескольких генералов фронта, которых он считал ответственными за катастрофу с войсками фронта в первые дни войны, и немедленно предать их суду. Состоявшийся в середине июля суд нашел в действиях Павлова и ряда подчиненных ему генералов измену присяге и пособничество врагу в деле разрушения боевой мощи округа. Но для Сталина, уже успевшего в роли председателя Государственного Комитета Обороны вникнуть и понять размах и жестокость пришедшей к нам войны, и смотревшего далеко наперед, наказание еще одного или двух и даже трех предателей ничего не меняло и не служило делу укрепления дисциплины среди высшего командного состава. И он распорядился изменить формулировку приговора Павлову и его приспешникам, потребовав, чтобы они были осуждены за то, что «проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление позиций Красной Армии…»[448]448
  ЦАМО РФ. Φ. 15, 0.11600, д. 1062, л. 63.


[Закрыть] На этом примере он хотел дать урок всему командному составу Красной Армии, что не все их ошибки могут быть прощены и что каждому военному начальнику надо научиться отвечать за действия своих войск

22 июля 1941 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Павлова и ряд генералов Западного фронта к смертной казни с конфискацией имущества и лишением их воинского звания В тот же день они были расстреляны и похоронены на подмосковном полигоне НКВД. Это был урок, крепко усвоенный высшим, средним и младшим командным составом армии и флота, способствовавший повышению их ответственности за положение дел на своем участке и за жизнь десятков и сотен тысяч бойцов, находившихся в их подчинении.

Уже в первых числах июля у немецкого командования вызвало беспокойство тот факт, что в Прибалтике и на Украине советские войска хотя и понесли большие потери, но сумели избежать окружения, сохранили боеспособность, и с тяжелыми боями организованно отходили на восток Гитлер стал опасаться, что при дальнейшем развитии наступления на Москву группа армий «Центр» может оказаться под ударами советских войск с севера и юга. Правда, командующие группами армий «Север» и «Центр» фельдмаршалы Лееб и Бок не хотели признавать этих угроз и настаивали на продолжении наступления на Ленинград и Москву, однако беспокойство за фланги все время присутствовало в действиях как Гитлера, так и его штаба во главе с генералом Гальдером. Посоветовавшись с командующими, Гитлер не внес каких-либо изменений в ранее разработанные планы, и наступление немцев продолжалось при все увеличивающемся отставании пехоты от подвижных соединений вермахта. Пехота не поспевала за танками и бронеавтомобилями, и это скоро должно было сказаться на темпах их наступления. В молниеносную победу над русскими в окружении Гитлера продолжали убежденно верить, и военное командование вермахта продолжало дорабатывать планы последующих операций против Ирана, Сирии, Турции и Египта. Генерал Гальдер в записях 3 июля отмечает: «Такими задачами являются: подготовка наступления через территорию между реками Нил и Ефрат как из Киренаики, так и через Анатолию, а возможно и с Кавказа через Иран».[449]449
  Военно-исторический журнал, № 7,1959, с. 85.


[Закрыть]