Текст книги "Политические тайны Второй мировой"

Итак, спустя год после начала войны в основном была закончена перестройка промышленности, восстановлена большая часть перебазированных на Восток военных предприятий, а во второй половине 1942 года завершился процесс создания слаженного военного хозяйства. В этот период германская военно-промышленная база тоже наращивала производственные мощности и широко пользовалась возможностями оккупированных государств и стран-сателлитов. В 1942 году в Германии выплавка стали достигла 32,1 млн. т; добыча угля – 531 млн. т; производство станков – 290 тыс. шт.; локомотивов – 2637 шт. вместо 1688 в 1940 году; производство транспортного машиностроения – 931 тыс. τ вместо 605 тыс. τ в 1940 году; электроэнергии было выработано 81,6 млрд. кВт/ч. Парк металлорежущих станков Германии увеличился в 1942 году до 2 млн. штук.[658]658
  Архив министерства хозяйства Германии.


[Закрыть]

Все эти военно-экономические достижения гитлеровской Германии способствовали быстрому восстановлению боевой мощи вермахта, и перед летней кампанией он снова представлял огромную силу, с которой заново предстояло схлестнуться войскам Красной Армии.

К середине апреля в Ставке все увереннее складывалось мнение, что именно на юге гитлеровское командование готовится проводить большое летнее наступление, и в целях его упреждения и облегчения управления войсками на южном крыле советско-германского фронта в предстоящих летних операциях 21 апреля было решено создать Северо-Кавказское направление. В него были включены Крымский фронт, Севастопольский оборонительный район, Северо-Кавказский военный округ, Черноморский флот и Азовская флотилия. Маршал Буденный, возглавив Северо-Кавказское направление, предложил Ставке провести наступательную операцию по освобождению Крыма и, получив разрешение, он передоверил ее проведение командующему фронтом генералу Д. Козлову, штаб которого продолжал находиться в Тбилиси. Этот фронт был сформирован 28 января 1942 года на базе Закавказского военного округа и возглавил его командующий этого округа генерал-лейтенант Д. Козлов. Перед вновь образованным фронтом стояла задача – освободить Крым и придти на выручку защитникам Севастополя, осажденных 11-й армией генерала Манштейна.

27 февраля 1942 года Крымский фронт начал проводить плохо подготовленное наступление на врага, повлекшее большие потери. И вместо того, чтобы пересмотреть неудачные итоги наступления и применить танки для прорыва обороны немцев, и лучше использовать артиллерию для поддержки пехоты, командование фронта снова и снова бросало на укрепленную оборону врага одну дивизию за другой, и все они гибли под ужасающим огнем немецкой артиллерии. Остановить эту бойню местное военное начальство не могло, а высшее, во главе с командующим и штабом, продолжало находиться далеко от фронта – в Тбилиси. К. Симонов вспоминал об этом наступлении: «Все завязли в грязи, танки не шли, пушки застряли где-то сзади, машины тоже, снаряды подносили на руках. Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. На каждом десятке метров обязательно находился подвергавшийся этой опасности человек Люди топтались и не знали что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей – ничего. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле. Трупы утопали в грязи, и смерть здесь, на этом поле, почему-то казалось особенно ужасной». К 1 апреля потери фронта составили более 200 тыс. человек, наступление захлебнулось в крови.

Чтобы хоть как-то улучшить организацию наступления, Сталин направил на Крымский фронт видного политработника армии армейского комиссара первого ранга Л. Мехлиса, являвшегося официальным представителем Ставки. Он был в особом доверии у Сталина и соответствовал вождю в основных чертах своего характера: бессребреник, жесткий и умный работник, фанатично преданный советской власти и самозабвенно служивший своему народу и стране. Мехлис был евреем, и для него война, как и для всех евреев Советского Союза, была войной на выживание; ведь Гитлер поклялся их всех уничтожить.

Мехлис занялся тем делом, которое он всегда умел хорошо выполнять – помогать фронту вооружением, людьми, продовольствием и одновременно очищать ряды командного состава от неблагонадежных и плохо выполнявших свои обязанности генералов и офицеров. Он причислил к слабым командирам и командующего фронтом генерал-лейтенанта Д. Козлова, прося у Сталина на его место генерала К. Рокоссовского, или другого командарма, имеющего уже опыт войны. К Рокоссовский в это время находился после тяжелого ранения на излечении в госпитале, а других генералов, с опытом, способных возглавить фронт, у Ставки не было. Все высшее довоенное командное звено Красной Армии, за исключением генералов Г. Жукова и К Мерецкова, оказалось в первый год войны не способными вести высокоманевренные сражения, тесно увязанные со всеми родами войск, и особенно с авиацией, боевые действия которой очень часто шли в отрыве от наземных войск Правда, нехватка опытных кадров завершилась к концу 1942 года. Молодые командиры корпусов и дивизий все громче заявляли о себе, и Сталин с особой тщательностью присматривался к ним и готовил их к высокому служению отечеству.

В Красной Армии, до войны, генералы не учились вести оборонительные сражения – этим видом боевых действий пренебрегали. И хотя уже седьмой месяц шла война – высший командный состав армии оставался инертным к изучению опыта ведения обороны, основанной на системе траншей и ходов сообщения, в которых многократно возрастала защита солдата от артиллерийского и авиационного ударов. Они по-прежнему придерживались взгляда, что солдату достаточно подготовить ячейку – небольшое углубление в земле, из которого он должен был быстро подняться в атаку, а не обороняться. Догмы особенно живучи среди военных и служителей культа. Перед наступлением командование фронта запретило рыть окопы, чтобы не подорвать наступательный дух солдат.

Начало операции было назначено на 8 мая и к этому дню командование фронта ночными переходами подтянуло на передовую, в районы расположения батальонных районов обороны, главные силы фронта. Три армии, численностью в 50—60 тыс. человек каждая, стояли на фронте шириной 16 км, дивизии занимали по фронту 600—700 м и имели глубину построения не более 5—8 км и представляли скопище живой силы, ничем не защищенной. Так можно было воевать еще в эпоху Наполеона, но ни во время Второй мировой войны.

Немецкое командование не могло не заметить такого скопления войск на передовой и 7 мая оно подвергло мощным авиационным ударам командные пункты фронта и армий, нарушив всю систему управления, а рано утром 8 мая нанесло по нашим войскам сильный авиацинно-артиллерийский удар, повлекший за собой такие потери, что думать о наступлении уже не представлялось возможным, и нужно было спасать войска фронта от полного разгрома. Наша авиация в это время по приказу Главнокомандующего Северо-Кавказским направлением маршала С. Буденного работала по морским целям и фронту никакой помощи не оказывала.

Через пять дней противник ворвался на западную и южную окраины Керчи, и Ставка разрешила начать эвакуацию войск Крымского фронта с Керченского полуострова. Удалось эвакуировать около 120 тыс. человек, в том числе свыше 23 тыс. раненых[659]659
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 5. М., 1975, с. 124.


[Закрыть]. Десятки тысяч командиров, солдат и матросов не успели переправиться через Керченский пролив на Таманских полуостров, и тогда, укрывшись в керченских каменоломнях, они повели там самоотверженную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками. Более пяти месяцев велась эта неравная борьба и неизвестно чем бы она закончилась, если бы фашистские изверги не применили для убийства защитников керченских каменоломен газы, запрещенные мировым сообществом для применения.

В кровопролитных тяжелых сражениях Крымский фронт в течение мая потерял 162 282 человек, свыше 3,4 тысячи орудий и минометов, около 350 танков и 400 самолетов. В результате обстановка на южном крыле советско-германского фронта значительно усложнилась. Вражеские войска, овладев Керченским полуостровом, стали угрожать теперь вторжением на Северный Кавказ через Керченский пролив и Таманский полуостров.[660]660
  Там же, с. 125


[Закрыть]

Мехлис нашел в себе мужество признать свои ошибки, заявив на Военном Совете фронта: «Не бойцы виноваты, а руководство… Мы опозорили страну и должны быть прокляты».

4 июня 1942 года Ставка издала специальную директиву, в которой были глубоко проанализированы причины поражения Крымского фронта. В ней отмечалось, что главная причина неудачи Крымского фронта заключается в том, что командование фронта и армий и представитель Ставки Л. Мехлис обнаружили полное непонимание требований современной войны. «Ставка считает необходимым, – указывалось в директиве, – чтобы командующие и военные советы фронтов и армий извлекли уроки из этих ошибок и недостатков в руководстве командования бывшего Крымского фронта. Задача заключается в том, чтобы наш командный состав по-настоящему усвоил природу современной войны, понял необходимость глубокого эшелонирования войск и выделения резервов, понял значение взаимодействия всех родов войск, и особенно взаимодействия наземных сил и авиации…»[661]661
  ЦАМО РФ. Ф.132а, оп. 2642, д.41, л.177—184


[Закрыть]

Ставка строго наказала весь командный состав Крымского фронта, понизив в должности командующего фронтом генерала Д. Козлова и командующих армиями, допустивших разгром своих войск. Наибольшее наказание понес представитель Ставки Л. Мехлис. Сталин строже всех спрашивал с членов Ставки и с членов правительства, хорошо понимая, что таким образом он дает пример того, как нужно осуществлять строгий спрос с работников по всей вертикали власти в стране. При встрече с Мехлисом Сталин с болью в голосе сказал ему всего три слова: «Будьте вы прокляты!», после чего подписал приказ, в котором Л. Мехлис был понижен как в должности, так и в звании[662]662
  С.Борзунов. Маршал Конев. М, 2001, с. 271.


[Закрыть]. Но надо отдать ему должное: он не дрогнул и не согнулся под тяжестью своей вины, а продолжал настойчиво учиться военному делу и вскоре был замечен в своем привычном трудолюбии, заметно отличавшего его от других людей. Он был снова выдвинут Сталиным на должность члена Военного Совета фронта и там, где он был – войска снабжались всем необходимым по высшему классу.

Одновременно велась подготовка к наступлению и в центре Украины. 22 марта Военный Совет Юго-Западного направления, во главе которого находился главнокомандующий войсками маршал Советского Союза С. Тимошенко, представил в Ставку непродуманный и плохо осмысленный доклад об обстановке на фронтах Юго-Западного направления, где он утверждал, что активными наступательными действиями войск Юго-Западного, Брянского и Южного фронтов «нам удалось расстроить нормальное оперативное построение войск противника, заставить его не только израсходовать все оперативные резервы, но и раздергать для локализации наших успехов свои дивизии первой линии обороны, вплоть до отдельных батальонов»[663]663
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 5. М., 1975,с.126.


[Закрыть]. В конце своего доклада маршал еще раз акцентировал внимание Ставки, что «противник доведен активными действиями наших войск до такого состояния, что без притока крупных стратегических резервов и значительного пополнения людьми и материальной частью он не способен предпринять операцию с решительными целями».[664]664
  ЦАМО РФ, Ф. 251, оп. 646, д. 145, л. 34—60.


[Закрыть]

Это благостная картина положения противника виделась глазами члена Военного Совета Н. Хрущева, который умел навязать свое мнение любому военачальнику, кроме Г. Жукова. Она совершенно не отвечала реальной обстановке, где по данным агентуры центра противник сосредотачивал большие резервы со значительным количеством танков восточнее Гомеля и в районах Кременчуг – Кировоград – Днепропетровск.

Военный Совет Юго-Западного направления во главе с Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, ставили перед собой далеко идущие наступательные цели – разгромить противостоящие силы противника и выйти на Средний Днепр с овладением Гомеля, Киева, Черкассы и Николаева[665]665
  ЦАМО РФ, Ф. 251, оп. 646, д. 145, л. 35—36,41.


[Закрыть]. В Брянском, Юго-Западном и Южном фронтах, входивших в состав Юго-Западного направления в общей сложности имелось 74 стрелковых и 18 кавалерийских дивизий, 480 танков и 806 самолетов. Против этих фронтов противник выставил 64 дивизии, в том числе: танковых – 7, моторизованных – 6, дивизий СС – З, в которых по данным разведки насчитывалось до 500 танков и до 1000 боевых самолетов. Таким образом, по количеству дивизий советские войска имели превосходство над противником, но заметного численного превосходства над ним не было, так как в советской дивизии фактически и по штату насчитывалось примерно на 30 процентов солдат меньше, чем в дивизии немецкой.

Генеральный штаб рассмотрел предложения Военного Совета Юго-Западного направления и доложил Сталину о своем несогласии с ними и невозможности проведения наступления на юге весной 1942 года. Поскольку Ставка не располагала в то время достаточными резервами, чтобы усилить ими войска Юго-Западного направления, Сталин согласился с мнением Генерального штаба, но дал указание маршалу С. Тимошенко подготовить соображения о проведении частной, более узкой операции с целью овладения только районом Харькова силами и средствами направления.[666]666
  Военно-исторический журнал, № 12, 1989, с. 19.


[Закрыть]

К проведению Харьковской наступательной операции Главнокомандующий маршал Тимошенко привлек силы трех фронтов, и на направлении главного удара действовало около 28 стрелковых дивизий против 11 пехотных дивизий и двух танковых дивизий противника в первой линии, и во второй линии у немцев имелось до одной пехотной дивизии и 85 танков, в резерве немцы имели пехотные дивизии.[667]667
  ЦАМО РФ, Ф. 15, оп. 881474, д. 19, л. 3


[Закрыть]

Окружение и разгром харьковской группировки противника должны были осуществиться охватывающими ударами 6-й и 28-й армий Юго-Западного фронта, которым из-за нехватки опытных командных кадров также командовал маршал Тимошенко, а обеспечение и поддержка наступательной операции Юго-Западного фронта на харьковском направлении были возложены на войска Южного фронта во главе с командующим генералом Р. Малиновским. Германской разведке удалось собрать данные о намерениях советских войск, что позволило им заранее создать на флангах наступления войск Юго-Западного фронта подвижные танковые силы, перемещение которых на угрожаемые направления в штабах наступающих войск остались незамеченными.[668]668
  А. Буллок. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Сравнительное жизнеописание. Т. 2. Смоленск, 1998, с. 409.


[Закрыть]

Наступление началось 12 мая и в первые три дня боев войска фронта прорвали оборону 6-й немецкой армии севернее и южнее Харькова, но командование фронта опоздало с вводов в сражение подвижных соединений, что дало возможность германскому командованию перенацелить свои главные силы, сосредотачиваемые для летней кампании, для разгрома наших войск, наступающих на Харьков.

Уже 18 мая Ставка и Генштаб стали предупреждать Тимошенко, что обстановка на флангах опасная и что нужно остановить наступление, а часть сил ударной группировки и резервы направить на предотвращение угрозы сильного танкового удара со стороны Краматорска. Тщетно. Увлеченные первыми успехами Тимошенко и Хрущев сумели уговорить Верховного Главнокомандующего и продолжить наступление на Харьков.

Опасное сосредоточение крупных танковых сил врага своевременно не было вскрыто и 11 танковых и моторизованных дивизий армейской группы «Клейст» нанесли мощный удар из района Краматорск – Славянск и из района восточнее Харькова и южнее Белгорода по обоим флангам фронта.

Танки противника действовали крупными соединениями – на харьковском направлении – две танковые дивизии, и две на барвенковском. Танковые дивизии строили свой боевой порядок в два или три эшелона, сохраняя дистанцию в 150—200 метров, а вслед за ними двигалась мотопехота, активно поддерживаемая авиацией. В отдельные дни немецкая авиация совершала до 2000 самолетовылетов в день, огнем прокладывая дорогу моторам[669]669
  ЦАМО РФ, Ф.15, оп. 881474, д. 19, л. 9, 10.


[Закрыть]. У нас все еще остро ощущалась нехватка фронтовой авиации, бездарно потерянной в начале войны.

Позорно сбежало с поля сражения все управление 9-й армии во главе с командующим генералом Харитоновым Ф.М. и членом Военного Совета генералом Крайнюковым К.В. в лес в район Изюма, и управление армией было потеряно[670]670
  Там же, л. 6.


[Закрыть]. В обороне фронта появилось 80-километровое незащищенное пространство, куда сразу устремились фашистские войска. Эти генералы были вызваны в Ставку и после того, как они дали объяснение своему поступку, их снова направили на фронт, где они искупили свою вину. Следует заметить, что Сталин умел прощать даже крупные ошибки военных руководителей, но он был безжалостен к тем людям, кто вставал на путь измены родине, а Павлов и ряд его штабных генералов были обвинены именно в таком преступлении.

23 мая армейская группа «Клейст», наступавшая из-под Краматорска, соединилась в районе южнее Балаклеи с частями 6-й немецкой армии, перерезав советским войскам пути отхода на восток за реку Северный Донец. Вскоре была окружена и вторая ударная группировка фронта, действовавшая на волчанском направлении. Попытка командования Юго-Западного направления деблокировать окруженные войска успеха не имела. Из окружения вышли около 22 тысяч бойцов и командиров, остальные погибли или попали в плен.[671]671
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 5. М., 1975, с. 130—131.


[Закрыть]

Докладывая в Ставку итоги неудавшегося наступления, маршал Тимошенко признал, что главная причина поражения крылась в плохом подборе командующих армиями, корпусами и дивизиями, в незнании сил противника и его замыслов, в недостатке авиации. Н. Хрущев в эту докладную внес свое особое мнение, выражавшееся в том, что «уже утром 18 мая обстановка требовала поворота главных сил на восток».[672]672
  ЦАМО РФ, Ф. 15, оп. 881474, д. 19, л. 11


[Закрыть]

Это поражение показало неспособность командования фронтов и направлений планировать и проводить наступательные операции, что побудило Сталина решительно ставить во главе фронтов, армий, корпусов и дивизий молодых генералов и офицеров, уже зарекомендовавших себя на войне, кто не боялся брать на себя ответственность за принятые решения, и кто был способен их выполнить. Главные командования направлений были ликвидированы, и Верховный Главнокомандующий управление фронтами и отдельными армиями взял на себя, потребовав, чтобы во всех объединениях были представители Генерального штаба, а приказы на наступление и оборону командующие и все начальники до командира дивизии включительно представляли в Генштаб.

Тяжелый разговор в Ставке предстоял и командующему войсками Южного фронта генералу Р. Малиновскому и члену Военного Совета фронта генералу И. Ларину, проявивших бездеятельность и нерасторопность в оказании помощи Юго-Западному фронту, когда его войска испытывали трудности с отражением наступления немецких войск, повлекшее за собой окружение части его сил.

Вызванные в Москву, они предполагали, что их ждет такой же суд, какой состоялся в 1941 году над Павловым и другими генералами, виновными в крушении войск Западного фронта. Оба они были размещены в гостинице и ждали вызова к Сталину. В день, когда командующий Южным фронтом и член Военного Совета должны были явиться в Кремль, И. Ларин застрелился. Сталин знал Р. Малиновского, но не встречался с ним и когда командующий Южным фронтом зашел к нему в кабинет – он с ним не поздоровался и сразу спросил: «А почему не прибыл член Военного Совета некто Ларин?» В кабинете воцарилась гнетущая тишина, и, выдержав паузу, Верховный произнес: «А что вам, товарищ Малиновский, помешало застрелиться? – в этом вопросе звучало больше любопытства, нежели угрозы.

Генерал ожидал именно такого вопроса и потому он не застал его врасплох.

– Товарищ Сталин, это было бы дезертирство с поля боя. Я не имею права бросать свой фронт на произвол судьбы.

– Чувство ответственности – хорошее чувство, – согласился Сталин. – Покончить с собой и этим снять с себя ответственность за судьбу фронта – для этого не требуется большого ума, это удел малодушных.

– Товарищ Сталин, – не смущаясь пристальным взглядом вождя, сказал Малиновский, – я обязан доложить вам, что т. Ларин не был трусом, он был храбрым, преданным.

– Преступные действия, которые совершил Ларин, характеризует его в другом свете, – и, словно, подытоживая разговор, Сталин подошел ближе к генералу, еще раз пристально изучая его лицо и стать. Он видел в этом генерале нерастраченную энергию ума и силы, спокойную решимость и волю нести и дальше на своих плечах тяжкий груз войны и, подавая на прощание ему руку, произнес:

– Вопрос о вашей дальнейшей судьбе будет решаться в ГКО.[673]673
  Русские полководцы. Малиновский. Анатолий Марченко. Солдаты Отчизны. М., 2005, с. 46—48.


[Закрыть]

На другой день Малиновскому было объявлено, что он освобождается от должности командующего Южным фронтом и назначается командующим 66-й армией, которая вела бои под Сталинградом. Вскоре он возглавит 2-ю Ударную армию, в руководстве которой он проявит незаурядный военный талант, замеченный Сталиным, и его полководческие способности найдут дальнейшее применение в войне.

Беда как всегда не приходит одна. В январе 1942 года, используя результаты Московского контрнаступления, в наступление перешли войска Ленинградского и Волховского фронтов, целью наступления было снятие блокады с Ленинграда и разгром немецко-фашистской группы армий «Север». 2-й Ударной армии Волховского фронта, которой командовал генерал-лейтенант Н.К Клыков, отводилась роль тарана, пробивающего вражескую оборону в направлении Ленинграда. В начале операции армия успешно прорвала оборону противника в районе населенного пункта Мясной Бор (на левом берегу реки Волхов), но из-за недостатка сил и тяжелых условий местности войска армии были остановлены, а ее коммуникации были перехвачены противником. В самый напряженный период боевых действий армию возглавил заместитель командующего Волховским фронтом генерал-лейтенант А Власов, имевший опыт выхода из окружения из под Киева, когда он командовал 37-й армией, однако несогласованность действий окруженных войск и действовавшей в их интересах оперативной группы во главе с генерал-лейтенантом М.С. Хозиным, не выполнившим своевременно требования Ставки об отводе войск, усугубила положение 2-й Ударной армии и большая ее часть полегла в болотистой местности.

В начале июля командующий 2-й Ударной армии генерал А Власов вместе со своим поваром Марией Вороновой пришел в деревню Туховежи, Оредежского района, Ленинградской области и добровольно сдался в плен немцам. Сам генерал Власов не выдержал напряжения боев, а разгром Юго-Западного и Крымского фронтов заставил его поверить в победу гитлеровской Германии над Советским Союзом и уже 3 августа он обратился к германским военным властям с письмом, в котором предлагал для борьбы с советской властью приступить к созданию русской армии из советских военнопленных и белогвардейских формирований, находившихся на территории Германии и в оккупированных ею странах[674]674
  Неотвратимое возмездие. М, 1974, с. 216.


[Закрыть]. Было в этом человеке что-то рабское и низменное, выражавшее всю его суть в поговорке, которую он любил употреблять среди своих людей: «Пусть по шею в грязи, но быть хозяином!»

Но как ни холуйствовал Власов перед немцами – они ему не доверяли и его «освободительная» армия состояла из нескольких тысяч таких же дрогнувших и пошатнувшихся в вере людей, как и он сам, и их всех ждала тяжелая расплата. Сам Власов советским судом был приговорен к высшей мере наказания и повешен. Несколько десятков советских генералов, попавших в плен ранеными или контужеными, отказались служить как немцам, так и Власову, и по возвращению на родину все они были прощены и нашли свое место в строю и на политическом поприще.

Подводя итоги поражения Красной Армии в Харьковской операции, Сталин сказал на заседании Ставки: «В течение каких-нибудь трех недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18—20 дивизий… Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с армиями Ренненкампфа и Самсонова в Восточной Пруссии». Крупные поражения заставили Сталина пересмотреть кадровую политику: Ворошилов, Буденный, Тимошенко и другие ветераны Первой мировой и гражданской войны были переведены на должности, не связанные с подготовкой и проведением наступательных операций, а занимались подготовкой резервов, были представителями Ставки на фронтах, или занимались наставнической работой в войсках и с допризывной молодежью. На передний план борьбы с немецко-фашистскими захватчиками были выдвинуты молодые генералы, уже успевшие проявить себя на полях войны. Приходилось считаться с тем фактом, что в результате неудач советских войск под Харьковом и в Крыму стратегическая инициатива вновь перешла к противнику. Теперь, как в начале войны, нужно было искать и находить новые способы борьбы с фашистской Германией, чтобы остановить ее опасное продвижение на Кавказ и к Сталинграду.

Поражение советских войск на Керченском полуострове и в районе Харькова в мае 1942 года облегчило немецко-фашистскому командованию подготовку большого летнего наступления на Восточном фронте. Неудача Крымского фронта на Керченском полуострове резко осложнило положение Севастопольского оборонительного района. Несмотря на массовый героизм его защитников, Севастополь не мог выстоять без помощи Москвы, а ее можно было оказать только по морю и воздуху, где наши силы были явно не равны. Более 8 месяцев сражались защитники Севастополя за город, вторично за два века покрыв его славой русского оружия. Только в ночь на 2 июля последние его защитники прекратили сопротивление и были эвакуированы. Сообщая об этом Сталину, Военный совет Севастопольского оборонительного района констатировал, что «захватив Севастополь, противник никаких трофеев не получил. Город как таковой…представляет груду развалин».[675]675
  Отделение ЦВМД Ф.72, д.1264, л. 218.


[Закрыть]

Кавказ был главной целью Гитлера в летнюю кампанию 1942 года, а Сталинград рассматривался первоначально как вспомогательная цель. В соответствии с общим планом летней кампании гитлеровское командование разработало план захвата Кавказа под кодовым названием «Эдельвейс». По нему войска Паулюса после захвата Сталинграда должны были взять Астрахань, выйти в Заволжье, отрезать центральную Россию от важнейших сырьевых, продовольственных, людских и промышленных резервов юга страны, и в течение короткого времени установить свой контроль над всем Кавказским регионом. Такова была цель официально изложенных планов гитлеровского руководства для командного состава вермахта. Однако Сталин с самого начала наступления немецко-фашистских войск на юге советско-германского фронта увидел стремление Гитлера «обойти Москву с востока, отрезать ее от волжского и уральского тыла и потом ударить на Москву. Продвижение немцев на юг в сторону нефтяных районов имело своей вспомогательной целью не только и не столько занятие нефтяных районов, сколько отвлечение наших главных резервов на юг и ослабление Московского фронта, чтобы тем легче добиться успеха при ударе на Москву. Этим собственно и объясняется, что главная группировка немецких войск находится теперь не на юге, а в районе Орла и Сталинграда».[676]676
  И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1946, с. 59.


[Закрыть]

Фашистское командование прекрасно сознавало, что только завоевание Кавказа позволит сохранить реальные шансы на победу на Восточном фронте: в случае успеха Гитлер получал в свое распоряжение нефтяные источники и богатейшие сельскохозяйственные районы, добивался полного господства на Черном море, создавал условия для вторжения в страны Ближнего и Среднего Востока, добивался вступления Турции в войну (ее 26 дивизий уже были развернуты на границе с СССР).

Одновременно с началом наступления на Сталинград и Кавказ немецкое командование решило сковать советские войска на других участках фронта, чтобы лишить их возможности маневра своими резервами. Так, группа армий «Север» должна была подготовить и в начале сентября осуществить наступательную операцию с целью захвата Ленинграда, и на усиление этой группы Гитлер распорядился перебросить из Крыма основные силы 11-й армии, которую раньше намечалось использовать для развития наступления на Черноморском побережье. Общее руководство операцией по овладению Ленинградом было возложено на командующего 11-й армией фельдмаршала Манштейна, задачу которому лично поставил сам Гитлер: «Ближайшая задача – окружить Ленинград и установить связь с финнами, последующая задача – овладеть Ленинградом и сравнять его с землей».[677]677
  Военно-исторический журнал, № 1, 1961, с. 41.


[Закрыть]

В связи со сложной стратегической обстановкой, создавшейся на советско-германском фронте, немецко-фашистское командование не могло начать летнюю кампанию с наступления своей основной группировки. До начала «главной» операции оно решило провести ряд частных операций с целью улучшения оперативного положения войск и высвобождения максимального количества сил для решающего наступления.

В течение мая и июня было проведено несколько армейских операций по овладению Керченским полуостровом, выпрямлению выступа в районе Барвенкова и наступление в направлении на Волчанск и Купянск Выполнив эти операции, в ходе которых было окружено, пленено и уничтожено более двадцати советских дивизий, войска групп армий «Б» и «А» стали разворачиваться для действий на севере и юге. На северном участке линия фронта стала проходить по реке Дон – севернее и южнее Воронежа, на юге и в центре – по хорде излучины Дона, примерно по линии устья реки Донец – Нижне-Астахов – Вешенская и предмостная позиция через Дон и южнее Ростова[678]678
  ЦАМО РФ. Ф. 15, оп. 11600, д. 1105, л. 7


[Закрыть]. Попытка германских войск овладеть Воронежем была пресечена отчаянным сопротивлением советских дивизий, которые оставили его юго-западную часть, но насмерть удерживали другую половину города, что отражало возросшее мастерство русских войск в обороне крупных населенных пунктов. Первые операции летнего наступления немецких войск показали, что количество пленных и трофеев, захваченных в большой излучине Дона, были незначительны. Не удалось также окружить и уничтожить советские войска в районе Ростова, как было предусмотрено планом. Русские отступали на восток организованно, избегая охватов с флангов.

Однако гитлеровское командование продолжало строить крупные планы по завоеванию новых областей на юге Советской России и намечало овладеть: Борисоглебском – 5—10 июля, Сталинградом – 25 июля, Саратовым – 5—10 августа, Куйбышевым – 10—15 августа, Сальском – 1 августа, Уральском – 1 сентября, Новороссийском – 15 августа, Баку – 20—25 сентября. Октябрь – ноябрь 1942 года немцы намеревались использовать для завершения кампании и решительных действий по окружению Москвы.[679]679
  Вопросы истории, № 2, 1948, с. 29.


[Закрыть]

1 июля 1942 года Гитлер прибыл в Полтаву и в главной квартире группы армий «Юг» провел совещание со всеми главными участниками предстоящей летней кампании германских войск на Восточном фронте, на котором он одобрил план подготовки к ведению наступательной операции на юге, и среди главных целей предстоящего наступления он заявил: «Если мы не получим Майкопа и Грозного – я вынужден буду закончить эту войну»[680]680
  ЦАМО РФ. Ф15, оп.11600, д. 1105, л. 9


[Закрыть]. Один из видных участников этого совещания генерал-полковник Паулюс, непосредственно участвовавший в разработке плана «Барбаросса», а сейчас назначенный действовать на направлении главного удара в роли командующего 6-й армией, вспоминал в советском плену, что генералы, выслушав Гитлера, не могли не задуматься над тем, что все главные цели войны, которые они преследовали вместе с ним в последние годы, сводились сейчас к удержанию экономических возможностей Германии ее вести, и что настало время размышлять не о мировом господстве, а о своем спасении.