Текст книги "Политические тайны Второй мировой"

Несколько раз 21 июня Политбюро ЦК ВКП(б) и Совнарком занимались непосредственно военными вопросами. Рано утром было принято решение о создании Южного фронта, ближе к полудню было принято еще одно решение – о серийном производстве реактивных установок БМ-13 («Катюш») на московских заводах.[396]396
  Военная мысль, № 3,1965, с. 54.


[Закрыть]

В десятом часу вечера в ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР были вызваны секретарь Московского комитета партии АС. Щербаков и председатель Московского городского исполнительного комитета депутатов трудящихся В.П. Пронин. Сначала их принял Сталин и, обращаясь к ним, он сказал: «По данным разведки и перебежчиков, немецкие войска намереваются сегодня ночью напасть на наши границы. Видимо, начинается война. Все ли у вас готово в городской противовоздушной обороне? Доложите»[397]397
  В.П.Пронин. Город-воин. В кн.: Битва за Москву. М., 1968, с. 453.


[Закрыть]. Пронин сообщил Сталину, что в городе создано и обучено 19 тыс. команд местной противовоздушной обороны, в которых было задействовано более 600 тыс. человек, преимущественно женщин, более десяти тысяч противопожарных команд и другие военизированные формирования, готовые немедленно приступить к работе.[398]398
  Военно-исторический журнал, № 10, 1991, с. 36.


[Закрыть]

Выслушав внимательно их сообщение, Сталин попросил Щербакова и Пронина задержать в городе руководителей районных партийных и советских организаций до полного выяснения обстановки. Приглашенные затем в ЦК, руководители Москвы еще раз доложили, сколько и где в городе имеются бомбоубежищ и сколько находится в стадии строительства, сколько было создано служб городской противовоздушной обороны, добровольных противопожарных и противохимических команд, санитарных дружин и аварийно-восстановительных подразделений. Покинув около трех часов ночи Кремль и зайдя в свои кабинеты, Щербаков и Пронин узнали о начале войны. И уже в 5 часов утра они приняли решение по приведению всех подразделений Московского ПВО в боевую готовность и по переводу предприятий Москвы на выполнение оборонных заданий.

Так же напряженно и деловито работали в эти часы партийные и советские органы Минска, Киева, Таллина, Риги, Вильнюса, всех областных центров западного региона страны. В то время как из Бреста, Белостока, Гродно, Львова и других приграничных городов командиры соединений и частей не могли вывести свои дивизии и корпуса для организации боя с врагом на местности, гражданские руководители под авиаударами, а порой и под прицельным артиллерийским огнем, загружали и отправляли на восток со своих областных и районных центров станки и оборудование, предназначенные для выпуска военной продукции, и организовывали эвакуацию населения по тем мобилизационным планам, что были составлены ими до войны. Незаметный подвиг миллионов таких людей и заложил тот фундамент, на котором созидалась победа, и он же породил лозунг «Все для фронта! Все для разгрома врага!»

Ночью, перед нападением фашистской Германии на нашу землю, рядом со Сталиным находились члены Политбюро и некоторые члены правительства. Его беспрерывно информировали о положении на границе и перемещении вблизи нее сил вермахта нарком НКВД Л. Берия и нарком государственной безопасности В. Меркулов. Первыми о массовом нарушении воздушной границы Советского Союза гитлеровской авиацией наркому НКВД Л. Берии доложили командующие западными пограничными округами, у которых устойчиво работала связь, а потом от пограничников беспрерывно пошли сообщения о начале нападения немецко-фашистских войск и завязавшихся смертельных боях вдоль всей государственной границы. Около трех часов ночи фашистские самолеты попытались атаковать силы Балтийского и Черноморского флотов, но они были встречены мощным огнем наших батарей, о чем в 3 часа 07 минут наркомом военно-морского флота Н. Кузнецовым было доложено Сталину[399]399
  Г.А. Куманев. Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М., 1999, с. 295—296.


[Закрыть]. По линии партийных и советских органов власти с трех часов утра пошли беспрерывные донесения в ЦК ВКП(б) и СНК о вражеских налетах на областные и районные центры, расположенных на западе в Белоруссии и Украине. Как только стали известны первые сообщения о нападении немцев, Сталин несколько раз звонил наркому обороны маршалу Тимошенко и пытался узнать у него обстановку на фронтах западного направления, и что предпринимает наркомат обороны для отражения вражеского вторжения, но получить ясную и содержательную оценку происходящих событий, и ответных решений не удавалось. Маршал просил предоставить ему время, чтобы он лучше мог разобрался в обстановке. Но как он мог разобраться, если связь с командующими и штабами Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов, в полосе которых наступали главные силы немецко-фашистской армии, не работала или работала так плохо, что составить общее представление о масштабах вторжения и ответных действиях наших войск не представлялось возможным. Штабы приграничных округов отрывочными докладами, все время прерываемыми действиями диверсантов абвера и немецкими станциями постановки помех, сообщили о начале бомбардировок городов и аэродромов и о начале вторжения, но каков характер этого вторжения и какие силы в нем задействованы – таких оценок они не давали, да и не могли дать, потому что у них не было связи со своими армиями. В Наркомате обороны маршал Тимошенко долго не решался начавшиеся столкновения советских войск с немецкими у государственной границы признать за начало войны, а не за провокацию, о которых неустанно писала как советская, так и зарубежная печать, и только спустя четыре часа (в 7 часов 15 минут) после оценки событий на западной границе, он подписал первую директиву в войска о «необходимости уничтожить войска агрессора, перешедшие советскую границу». При этом он потребовал, чтобы при выполнении этого приказа, до особого распоряжения, наши войска государственную границу не переходили[400]400
  Советская историческая энциклопедия, т. 3. М, 1963, с. 75.


[Закрыть]. Я сообщаю это не для осуждения действий наркомата обороны, а для понимания читателем того мучительного состояния, в каком находятся все государственные деятели, на долю которых выпадает тяжелая и горькая участь признать и сообщить своему народу, что война, которую они всеми доступными способами хотели предотвратить или избегнуть, пришла.

В 2 часа ночи к министру иностранных дел В. Молотову стал срочно просится на прием посол фашистской Германии в Советском Союзе граф фон Шуленбург с важным правительственным сообщением. Не было сомнений, что германский посол собирался вручить официальную ноту об объявлении войны. В. Молотов, посоветовавшись со Сталиным, не принимал его до 6 часов утра и лишил фашистское руководство международной юридической основы для объявления войны.

В германской ноте безапелляционно утверждалось, что «советское правительство предало и нарушило договоры и соглашения с Германией. Ненависть большевистской Москвы к национал-социализму оказался сильнее политического разума… Большевистская Москва готова нанести удар в спину национал-социалистической Германии, ведущей борьбу за существование. Правительство Германии не может безучастно относиться к серьезной угрозе на восточной границе – поэтому фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу..»[401]401
  Нота МИД Германии от 21 июня 1941 г.


[Закрыть]

К этому времени в Москве уже было известно содержание речи А Гитлера, зачитанное в 5 ч. 30 мин. Геббельсом по Берлинскому радио, в котором он обрушился на «международный всемирный заговор» во главе которого стояли Англия и Советская Россия. Гитлер объединил эти две страны как главных врагов Германии, без разгрома которых у немцев «не будет будущего». Лицемерно говоря о необходимости войны с Советским Союзом, он убеждал немцев, что на «протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу», и поэтому он «решил снова вложить судьбу Германского рейха… в руки наших солдат». Приказ солдатам Восточного фронта, почти буквально совпадавший с данным обращением, был зачитан в войсках вермахта вечером 21 июня, и в полночь его передавало британское радио, которое с особой тщательностью было прослушано в Кремле.

Если немецко-фашистское нападение не являлось неожиданностью для Советского правительства в общеполитическом и стратегическом смысле, то в тактическом отношении оно было внезапным. Эта внезапность способствовала первоначальному успеху «молниеносных» ударов гитлеровской армии вторжения. Немецко-фашистская авиация в первый день войны нанесла ряд массированных ударов по нашим аэродромам и вывела из строя значительную часть советской авиации. Это позволило врагу получить господство в воздухе, а сухопутные силы немцев захватили стратегическую инициативу. Внезапной война оказалась и для войск Западного фронта, где командующим фронтом генералом армии Д. Павловым велась сознательная вредительская деятельность по подрыву боевой готовности войск, что губительно сказалось на их способности к сопротивлению и привело к крупному поражению советских войск в приграничном сражении.

Глава IX

Нападение фашистской Германии на Советский Союз. – Меры Советского правительств по мобилизации народного хозяйства страны на отпор врагу. – Разгром Западного фронта. – Создание Совета по эвакуации. – Образование Государственного Комитета Обороны во главе со Сталиным.

21 июня, в конце дня, на прием к Сталину записались нарком обороны маршал С. Тимошенко и начальник Генерального штаба генерал армии Г. Жуков и, придя к нему, они попросили у председателя правительства разрешения отправить в войска директиву о приведении войск в полную боевую готовность. Ее должны были подписать Тимошенко и Жуков, и совсем не обязательно нужно было согласовывать ее текст со Сталиным. Но, хорошо зная обстановку в войсках и, с их разрешения допущенные разные подходы к приведению войск в боевую готовность, два военачальника решили упорядочить содержание работы командующих округами, послав им новую директиву, текст которой они посчитали нужным показать председателю правительства. Прочитав ее содержание, Сталин спросил их.

– Зачем вам эта директива? Ведь правительство еще 19 июня разрешило вам привести приграничные войска в полную боевую готовность. Какие еще нужны вам решения?

Маршал Тимошенко медлил с ответом, но Жуков быстро нашелся:

– Нам это нужно, чтобы в войсках было разрешено вскрыть красные пакеты, в которых расписаны все действия войск на случай войны.

В полном недоумении Сталин спросил:

– Тогда чем же занимались войска все эти трое суток!? Видя смущение руководителей Наркомата обороны, и не удовлетворившись их ответами, Сталин сказал:

– Директива слишком длинная. Идите и составьте ее покороче, на пол-листа.

Вскоре директива была подготовлена и Сталин, не внеся в нее никаких изменений, разрешил отправить ее в войска.

До начала войны оставалось не более семи часов, и этого времени было вполне достаточно, чтобы все боевые части приграничных округов были подняты по боевой тревоге и заняли свои боевые позиции и районы. Приглашенный к исходу дня к маршалу С. Тимошенко нарком военно-морского флота Кузнецов Н.Г., предвидя обсуждение важной проблемы, взял с собой заместителя начальника военно-морского штаба адмирала Алафузова В.А., а прочтя директиву, он тут же сказал ему: «Беги в штаб и поскорее объяви флотам оперативную готовность № 1». Все три флота ждали этого сигнала и они успели провести все подготовительные мероприятия по отражению воздушного нападения и когда фашистские стервятники появились над Севастополем, Николаевым, Кронштадтом и Таллином – их встретили таким сильным заградительным огнем, что они вынуждены были избрать другие цели или вернуться на свои аэродромы.

Совсем не так складывалась обстановка в наркомате обороны. Маршал Тимошенко, несмотря на многочисленные подтверждения фактов, свидетельствующих о приближении войны, по-прежнему не был склонен считать обстановку критической, и продолжал сомневаться в необходимости отдавать приказ о прямых приготовлениях войск к войне. Осторожность была той чертой характера, которая превалировала в нем, и он продолжал верить в мирный исход советско-германских противоречий. И даже когда война началась, маршал в первые часы не хотел в это верить.

Отдав офицерам Генштаба директиву для ее кодирования, маршал Тимошенко предложил Жукову зайти в Главное разведывательное управление, где шла командно-штабная игра с практической отработкой поступавших от резидентов советской разведки и разведывательных отделов округов сообщений о подготовке немецко-фашистских войск к нападению, и где он надеялся найти для себя новые доказательства о неотвратимости войны, чтобы прибавить себе решимости.

Оба руководителя Наркомата обороны вернулись в свои кабинеты в первом часу ночи, и только тогда была подписана директива, содержание которой приводится ниже.

Директива наркома обороны Маршала Советского Союза CK Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г.К Жукова:

«1. В течение дня 22—23.6.41 г. возможно нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточено и замаскировано;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко, Жуков[402]402
  Г.Ж.Жуков. Воспоминания и размышления. ΤΙ. Μ, 1978, с. 236—237.


[Закрыть]. 21.6.41.

Этот важнейший документ поступил в штаб Западного Особого военного округа в 1 час 45 минут 22 июня, но в армии и дивизии это распоряжение поступало уже под грохот вражеской артиллерии и огня атакующих немецких войск.[403]403
  ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 881474, д. 5, л. 96.


[Закрыть]

А в начале второго часа ночи маршал С. Тимошенко, вызвав командующего войсками Западного Особого военного округа генерала армии Д. Павлова на службу, говорил ему: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может что-нибудь и случится неприятное, но смотрите ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации – позвоните». Маршал не верил в возможность нападения фашистской Германии на Советский Союз и это неверие дорого стоило нашей стране.

На рассвете 22 июня фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, внезапно, без объявления войны, обрушила на войска приграничных округов удар огромной силы. Сильным бомбардировкам подверглись города Мурманск, Каунас, Минск, Киев, Одесса, Севастополь и другие. Используя значительное общее превосходство в силах и внезапность нападения, немецкое командование имело подавляющее превосходство на направлениях, избранных ими для нанесения главного удара. Они создали четыре основные ударные группировки:

– в районе Тильзита для удара в направлении на Даугавпилс;

– в Сувалкском выступе для удара в направлении на Ораны, Минска;

– в районе западнее Бреста для удара в направлении на Барановичи, Минск;

– в районе юго-восточнее Люблина для удара в направлении на Житомир, Киев.

На участках, где были сосредоточены ударные группировки противника, основную силу которых составляли танковые группы, немцы имели трех-пятикратное превосходство в количестве дивизий против развернутых для обороны границы советских войск А на участке государственной границы, за который отвечал Западный фронт, в обороне не было ни одной дивизии.

Как бы государство, армия и народ ни готовились к войне, для миролюбивой нации ее начало всегда бывает внезапным. Никогда ни один народ и ни одно государство, не готовившееся к нападению, не способно выдержать заранее подготовленный удар противника без потерь и первых поражений, которые нередко приводят к поражению в войне. Выигрывает то государство, где военное руководство страны в предвидении неизбежного вражеского нападения, выбирает несколько путей отражения вторжения противника и учит войска быстро переходить от одного способа ведения войны к другому, если того требует обстановка. Так поступил главнокомандующий французской армией Ж. Жоффр, когда в самом начале Первой мировой войны ему стало ясно, что войска кайзеровской Германии готовят ему второй Седан в Бельгии, где были сосредоточены главные силы французской армии. Проиграв приграничное сражение, он сумел увести французскую армию от окружения и перед Парижем, во время Марнского сражения, сумел переломить ход войны и выйти из нее победителем.

Накануне нападения фашистской Германии на Советский Союз в Наркомате обороны имелся только один вариант отражения возможной агрессии, и этому способу ведения войны было подчинено стратегическое построение войск, которое в первый же день войны не выдержало испытания.

Полная неясность обстановки на фронтах в течение нескольких дней не дала возможности наркомату обороны и образовавшейся 23 июня Ставке Главного Командования во главе с маршалом С. Тимошенко принять другое решение – перейти к стратегической обороне, к которой нужно было прибегнуть в первый же день войны. Сталин совершил большую ошибку, передоверив военным руководителям ведение войны в ее первые дни. Думаю, он был слишком доверчив и перед войной, оставляя за военными право принимать решения о готовности Красной Армии к войне. Его огромная занятость в мобилизации населения и народного хозяйства страны на нужды войны в первые дни, в какой-то степени оправдывает его и показывает, что уже тогда он предвидел длительную войну и взялся спасти то, что было крайне важно для государства: ее промышленность и кадры, работавшие в ней, чтобы армия для продолжения борьбы могла получать вооружение и боеприпасы. Это было главное. Он, как и все члены ЦК ВКП(б) и правительства, продолжал надеяться, что наркомат обороны и Ставка Главного Командования, в которую в качестве равноправного члена вошел и он сам, смогут имеющимися силами отразить вторжение немецко-фашистских войск и выбросить зарвавшегося агрессора за пределы своей территории. Ведь к войне готовились, и военные руководители убеждали правительство и советский народ, что армия и флот непобедимы, а посягнувший на страну враг будет разбит. Об этом слагались песни. Никто перед войной не мог предположить, что Красная Армия окажется битой в первых сражениях, да еще будет утеряно управление войсками, что приведет к катастрофе. Уделяя много внимания боевым действиям на всех фронтах и занимаясь одновременно переводом всего народного хозяйства страны на военные рельсы, Сталин ежедневно интересовался положением дел на фронтах, пока окончательно не осознал, что без его личного участия в руководстве войной выйти из трудного положения, в каком оказалась армия и Генштаб, потерявший управление войсками просто невозможно. И с 27 июня Сталин практически возглавил руководство боевыми действиями на фронтах, одновременно занимаясь разработкой положения о создании Государственного Комитета Обороны и Ставки Верховного командования.

Как же встретили войска приграничных округов войну? И в каком состоянии они находились?

Северный фронт.

Для защиты государственной границы в полосе этого фронта планировалось выделить 7 полков, которые должны были прикрыть семь операционных направлений и 4 стрелковые дивизии на Карельском перешейке от района Сортавала до Финского залива[404]404
  ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 11600, д. 1062, л. 65.


[Закрыть]. За несколько дней до войны командование Ленинградского военного округа все эти части и соединения выдвинуло к государственной границе, и когда немецко – фашистская армия «Норвегия» начала вторжение на Мурманском, Кандалакшском и Ухтинском направлениях – они встретили достойный отпор. Перешедшие 26 июня в наступление основные силы финской армии также успеха не имели.

Северо-Западный фронт.

Большую часть своих сил враг развернул севернее реки Припять, где в составе наших двух фронтов, Северо-Западного и Западного, имелось более 60 дивизий. Два фронта граничили с друг другом, но положение в них было совершенно разное. 17 июня, получив распоряжение из Москвы о выдвижении вторых эшелонов ближе к государственной границе, Военный Совет Северо-Западного фронта принял решение о приведении войск в полную боевую готовность и к исходу 21 июня его 13 стрелковых и танковых дивизий заняли оборону у государственной границы на предназначенных для них рубежах. Так 125-я стрелковая дивизия 11-го стрелкового корпуса 8-й армии находилась в местечке Баганяй, прикрывая Шяуляйское направление, а 19 июня она, совершив многокилометровый марш, прикрыла государственную границу на своем участке шириной 40 км – Пограмянтия, Тауреге, Бубишкяй, – имея передний край по восточному и северо-восточному берегу реки Юра. Рано утром дивизия была атакована из района Тильзита 4-й танковой группой немцев, имевшей в первом эшелоне три моторизованные дивизии. Весь день части дивизии успешно вели бой против многократно превосходящих сил врага, а один ее полк даже углубился на 8 км на территорию Восточной Пруссии. Удержать свой рубеж без поддержки дивизия не смогла, и она в конце первого дня войны начала медленный отход, ведя непрерывные бои и имея в полках по 200—250 солдат и офицеров. К 28 июня дивизия отошла к Шяуляю, где впервые получила небольшое пополнение.

Из Сувалковского выступа против 126-й и 128-й стрелковых дивизий, оборонявшихся на левом фланге 11-й армии Северо-Западного фронта, наступала 3-я танковая группа с двумя армейскими корпусами 9-й армии. Только в первом эшелоне враг имел десять дивизий, в том числе три танковые[405]405
  Важнейшие операции Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. М., 1956, с. 20.


[Закрыть]. Весь первый день войны наши дивизии, неся огромные потери, удерживали назначенные им рубежи и ожидали от армии и фронта поддержке в силах и средствах, но не получив ее, вынуждены были отступать. В день кровопролитного сражения 22 июня, когда потери советских войск были больше, чем потери на Бородинском поле в 1812 году, и когда было необходимо армейскими и фронтовыми резервами оказать поддержку дивизиям, обороняющим государственную границу, Наркомат обороны и Генштаб, не зная истинного положения на фронтах, направил в 21 час 15 мин. директиву № 3 за подписью народного комиссара обороны маршала C.K. Тимошенко, члена Совета секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова и начальника Генерального штаба Г.К Жукова, которая требовала «организации решительных контрударов с целью разгрома вклинившихся группировок немецко-фашистских захватчиков»[406]406
  История Второй мировой войны. 1939—1945, Т. 3. М., 1975, с. 38.


[Закрыть]. В этой обстановке единственно правильным решением могло быть приказание войскам фронта отходить к Западной Двине, этому естественному рубежу, чтобы закрепиться на нем и с подходом резервов фронта и из центра организовать контрудары по наиболее вклинившимися танковым силам врага. Вместо этого нарком обороны приказал овладеть районом Сувалки.

Командующие и штабы, выполняя эту директиву, совершенно запутавшую действия войск, вместо направления механизированных корпусов и фронтовых резервов на помощь обороняющимся войскам, вынуждены были оставить их на произвол судьбы и заняться организацией контрударов, нанесение которых было бессмысленным и ненужным делом. Для успеха встречного сражения требовалось предвидение и заблаговременная подготовка, которая в мирное время отрабатывалась небрежно и кое-как Войска, осуществлявшие встречное сражение, должны были захватить инициативу и упреждать противника во всех его начинаниях. Ничего этого не было видно в первых встречных сражениях начального периода Великой Отечественной войны.

Никакого контрудара не получилось. В небе безраздельно господствовала немецкая авиация, и она, как коршун, следила за малейшим скоплением наших войск и обрушивала на них такой смертоносный огонь, в котором за считанные минуты погибали полки и дивизии. 12-й механизированный корпус, развернувшийся для наступления 23 июня в районе Калжиненай и Немакшай подвергся такому сильному нападению с воздуха и понес такие потери, что в ночь на 24 июня он с трудом вышел из боя, и в нем осталось 3 5 танков, у которых не было горючего[407]407
  Там же, с. 23.


[Закрыть]. Та же участь постигла и 3-й механизированный корпус фронта. Не получив поддержки, начали отступать и те дивизии, которые успешно оборонялись против врага у государственной границы. Все приграничные армии в первые же дни войны, выполняя непосильные для себя задачи – нанесение контрударов – лишились своей ударной силы – механизированных корпусов и танков, являвшихся основой их боевой мощи. Вслед за разгромом приграничной авиации это была тяжелая для нас утрата, восполнить которую страна смогла лишь к осени 1942 года.

Передовые части 4-й танковой группы немцев к вечеру первого дня войны прорвались к реке Дубисе (35 км северо-западнее Каунаса), а войска 3-й танковой группы переправились через Неман в 60 км южнее Каунаса. Переправа через Неман была осуществлена немцами по мостам у Алитуса и Меречь, которые не были взорваны Из-за бездействия Западного фронта, не выделившего на прикрытие своего правого фланга ни одной дивизии, положение Северо-Западного фронта уже 23 июня начало резко осложняться. Гитлеровское командование сразу обнаружило незащищенную брешь между двумя фронтами и вместо фронтального наступления направило два корпуса в обход войск Северо-Западного фронта с востока. Теперь войска фронта, чтобы избежать окружения, должны были отбивать атаки противника с трех сторон, что заставило командующего генерал-полковника Кузнецова начать медленный отход в сторону Риги и Новгорода. В воздухе господствовала вражеская авиация, так как в первые три дня войны советская фронтовая авиация потеряла 921 самолет.[408]408
  ЦАМО РФ. Ф.15, оп. 881474, д.5. Л.1


[Закрыть]

Командующий фронтом Кузнецов, потрясенный размахом наступления немецко-фашистских войск, в сложившейся обстановке стал утрачивать волю и холодную способность к размышлению и расчетливость к действиям, а постоянные налеты вражеской авиации на его штаб, как только в нем начинали функционировать фронтовые радиостанции, побудила его ограничить их работу, что повело к окончательной утрате и так плохо поставленного управления войсками. Управление войсками фронта было повсеместно нарушено: армии, корпуса и дивизии отступали по расходящимся направлениям, без связи между собой и с вышестоящими штабами, увеличивая между собой разрывы, теряя последние возможности для организации взаимодействия, под непрерывной бомбежкой вражеской авиации. На третий день войны разрыв между Северо-Западным и Западным фронтами увеличился более чем на 100 км и в этот разрыв неудержимо двинулись подвижные дивизии немцев, охватывая наши войска, отступающие в Прибалтике, с востока. В боевых донесениях и оперативных сводках Северо-Западного фронта того времени часто мелькали слова: «…оперативная сводка от 11 – й армии не поступала, сведений о действиях военно-воздушных сил нет… данных об обороне восточного берега р. Неман не имеем…, 5-я, 33-я,188-я и 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где они находятся… 41-й стрелковый корпус – состояние не знаю… войска СЗФ уже двое суток ведут бои на всем фронте… до сего времени ни в одном из звеньев командования нет сведений о силах и группировке противника…» и т. д.[409]409
  Курочкин П.М. Сборник избранных статей. М, 1967, с. 51.


[Закрыть]

Руководство фронта не сумело использовать выгодный естественный рубеж реки Западная Двина для организации обороны войсками второго эшелона – 27-й армией, и к водному рубежу раньше вышли передовые части группы армий «Север», с ходу овладев Даугавпилсом, а через три дня и плацдармом в районе Крустпилса. Вскоре была потеряна Рига, и это заставило Москву активнее вмешаться в события. Сталин все больше начинает вмешиваться в обстановку на фронтах и отдает распоряжение об усилении Северо-Западного фронта двумя корпусами из резерва. Одновременно он решает освободить командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова и его начальника штаба генерал-лейтенанта П.С. Кленова от их обязанностей и назначить на эти должности новых людей. С генералами, не справившимися с обстановкой, растерявшихся в ней и потерявших управление войсками, его уже не восстановить – здесь нужны другие решения и совершенно новые люди для их выполнения.

Штаб фронта возглавил генерал Н. Ватутин, работавший рядом со Сталиным и замеченный им как сильный штабист, который вскоре станет талантливым полководцем Великой Отечественной войны. Фронт был усилен двумя корпусами, чтобы нанести контрудар с рубежа Б. Лубянка – Шванибахово в направлении Остров по вклинившейся группировке противника. Один из этих корпусов был механизированный, из состава Северного фронта, но от возлагаемых на него надежд вскоре пришлось отказаться, так как за несколько дней войны командование Северного фронта растаскало этот корпус по частям и воедино собрать его так и не удалось[410]410
  Там же, с. 40.


[Закрыть]. Но вначале контрудар был успешным и город Остров был освобожден. Хронически не хватало авиации, и этим пользовались фашистские стервятники: они безнаказанно бомбили наши войска, не давая им развить успех. Сталин ежечасно интересовался обстановкой, но фронт не знал ее, так как он утратил связь с подчиненными войсками, не было связи и в частях корпуса. Трагедия первых дней войны проистекала из-за потери управления армиями и корпусами, недостаточного обеспечения средствами связи штабов и войск, неумения работать с ними во время бомбежек, порывов, диверсий и помех со стороны противника, но зато устойчиво функционировала и бесперебойно работала гражданская сеть радиотелефонной связи страны, и к ней все чаще прибегали военные для своих нужд. Сталин тоже воспользовался гражданской связью и заставил маршала К. Ворошилова, главнокомандующего Северо-Западным направлением и Члена Военного совета А Жданова разобраться – почему потеряно управление войсками при нанесении контрудара в направлении Остров, и что нужно сделать ГКО и правительству, чтобы войска имели устойчивые средства связи для управления войсками в любых условиях.

Ставка внимательно следила за ходом подготовки к новым схваткам с врагом. Вскрытые недостатки мгновенно устранялись. Северо-Западный фронт был усилен 34-й армией, и, при нанесении ею контрудара в направлении Дно, впервые с начала войны устойчиво и надежно работали радио и проводная связь с Генеральным штабом и со всеми взаимодействующими фронтами и армиями[411]411
  Курочкин П.М. Сборник избранных статей. М, 1967, с. 48—50.


[Закрыть]. Фронтовой контрудар, проводившийся силами 34-й армии, сначала проходил очень успешно. В первые дни нашим войскам удалось продвинуться на 60 км, создавая угрозу охвата группировки противника, рвавшегося к Ленинграду через Новгород и Чудово. Успех развить не удалось из-за той же острой нехватки нашей авиации, потерянной войсками в первый день войны, а немцы навалились на наши войска всей мощью своей авиации, которая действовала почти безнаказанно. Командование группы армий «Север» спешно перебросило в район Дно несколько танковых и моторизованных дивизий, что резко изменило соотношение сил в пользу противника, и 34-я армия стала отходить на рубеж реки Ловать, где фронт противостояния стабилизировался на несколько месяцев.