Текст книги "Не выходя из тени. О чем говорит твоя ДНК"

Они работали больше трех часов. Просматривали сьемки, делали пометки, обговаривали перестановки. Изольда неоднократно ставила чайник или включала кофеварку, нарезала бутерброды и давала новые указания. Николай, соглашаясь кивал. Звонил Трофим, Изольда, поздоровавшись, сразу же попрощалась. Так же поступила и с родными. Наконец она спокойно уселась и посмотрела на Николая:

– Ну что скажешь, друг мой дорогой?

– Скажу, что не плохо получилось.

– Не неплохо, а отлично! Похоже на прежнее? – спросила и замотав головой, сама же ответила: – Не похоже!

– Да, согласен. Из общей идеи не вышли, но нашли новую линию. Что делать будем с героиней?

– С героиней? – Изольда наморщила лоб. Из прихожей доносилось жужжание чьих-то голосов. Поначалу это Изольду не трогало, но чем дольше они болтали, тем сильней отвлекали: – Да что же они под моей дверью раскудахтались! – воскликнула она. – Минутку! – решительно пошла к двери, собираясь попросить соседок болтать у своих дверей. Однако уже в прихожей поняла – разговор доносится из кабинета отца. Замерла, хмурясь и смотря на дверь. Та по-прежнему была закрыта с листом бумаги и повернутым ключом. – А нельзя ли потише! – прикрикнула Золя и испугалась. Оглянулась на Николая, затем осторожно открыла дверь, заглянула и не найдя никого, заперла ее, хмурясь.

– Она нас слышит. – услышала Изольда.

– Да! – ответил тихий голос. – Интересно, видит-ли?

– Тихо ты.

Изольда открыла рот, но тут мимо нее пролетели две мухи, громко жужжа и голоса пропали.

– Схожу с ума. – прошептала Изольда. – В жужжании уже речь слышу. – повернулась к кухне: – Николай! У меня идея. Я позвоню в театр, попрошу для тебя встречу с Егорычем.

– Это еще кто?

– Помнишь, когда Ирину забирали, мужичек ляпнул о проклятье.

– Да, помню. Есть запись. И что мне с ним делать.

– Пусть расскажет, в красках, о родне Ирины. Мне с первого дня казалось, что есть в ее истории какая-то странность. Сейчас уверена.

– Как скажешь. Когда встретимся?

– Мы еще не расстаемся. Я тебя еще обедом кормить буду.

К шести вечера Изольда приехала в больницу.

– Золя! – встретил ее Трофим, широко улыбаясь.

– Что за радость? Ты нашел себе избранницу.

– Изольда! – повысил голос, но не отреагировал на ее вопрос, продолжая светится от счастья. – Меня выписывают!

– Выписывают? Когда?

– Завтра!

– Как завтра? Что правда? Кто сказал? Когда сказали?

– Доктор сказал, утром.

– И ты мне только сейчас говоришь?!

– Так я звонил. Ты мне что сказала? «Вечером увидимся».

– Но я же не готова к твоей выписке!

– В смысле?

– Надо же квартиру убрать. Приготовить.

– Фух, ты об этом! А я уже было подумал, к тебе москвич-любовник приехал.

– И это тоже! – скривилась в ухмылке, посмотрела на него и махнув рукой, пошла к двери.

– Золь, ты куда?

– К доктору! Должна же я узнать предписание.

– Его уже нет. Выписка в час дня. Любонька уже убирается.

– Самостоятельный!

– Так ведь большой мальчик!

– Твои! – не смотря на него, положила на тумбочку связку ключей и не прощаясь ушла.

****

Домой Изольда вернулась к десяти вечера, поглощённая в думы о завтрашнем дне. Не ужиная, улеглась спать.

ЕЕ присутствие Изольда ощутила дуновением забвения. Сон отошел на второй план, но полностью не испарился. Гостья так же парила у кровати, не трогая Изольду.

– Слышишь? Слышишь Жизнь?! Все живое… А как сладко дышится? – спросила ОНА и Изольда попробовала приоткрыть глаза, посмотреть кто же является к ней, но не смогла, веки, как склеенные, не открывались. А разговор продолжался: – Мне так понравилось здесь! А тебе как?

– Дышу… прозвучал второй голос. – Хорошо.

– Да, хорошо.

– А она не услышит? – взволнованно поинтересовался новый голосок.

– Не знаю. Мне все равно. – снова дунуло Изольде в лицо и тут же у ног ее присели. – Хорошо было-бы если бы поняла.

– Ты о чем?

– О главном! Ах, как же быстро летит время! Пора назад. Как же не хочется.

– Так надо!

– Придется. – Изольде показалось – некто приблизился к лицу и рассматривает ее. Холод продвигался от головы к груди и парализовал все ее тело. – Ты уж постарайся, милая, назови имя. Я и успокоюсь.

– Имя? – спросил второй голосок.

– Да! Ты, видно, совсем себя забыла… – жужжа, они удалялись, а Изольда стала ощущать как к ней возвращается тепло. Потеплели ноги, за ним стало хорошо в животе и груди и, как только жаром обдало голову, Изольда открыла глаза и встретилась с ярким солнечным утром.

****

К выписке Изольда приехала вовремя, долго мучала врача вопросами и услышав, что Трофиму приписан постельный режим и передвижение в коляске, заулыбалась и посмотрела на Трофима:

– Слышал? Попробуй мне без разрешения встать.

– И в уборную? – так же ехидно улыбаясь, уточнил Трофим, глядя на Изольду.

– Ну не до такой степени. – ответил врач. – Я о прогулках и передвижении на дальнее расстояние. Ранение было серьезным, лучше не шутить. Ну! – врач одарил их улыбкой: – Пока на долго не прощаюсь, как договорились, раз в неделю, жду на перевязку.

– Я успел?! – в палату влетел Клим.

– Чтобы ты и не успел! – бросил Трофим.

– Понятно. Выписка плавно перетекает в пьянку. – хмыкнула Изольда.

– Не злоупотребляйте! – бросил доктор и оставив бумаги на столе, вышел.

Отвезя Трофима в его квартиру, оставив на Клима, Изольда умчалась закончить передачу, а когда вернулась, мужчины, как не странно, сидели на кухне, но были совершенно трезвы. Закрыв входную дверь, Изольда уловила их разговор.

– Троша, вот скажи мне, – говорил Клим, – отчего все твои бывшие так плачевно заканчивают?

– Это как же и кто?

– Да вот хотя бы Ирка.

– А с ней что?

– Инсульт. Прикинь, в тридцать и…

– Печально, но я к этому никакого отношения не имею. И потом, Ира никогда не была моей. Подруга – да! И, – Трофим прищурил глаз, смотря на друга с ухмылкой, – дорогой мой друг, она скорее твоя, чем моя.

– Мальчик меряются списками? – Изольда вошла на кухню. Оба повернули к ней голову, и она поняла, растерялись, не слыша ее прихода и не зная, как давно она дома. – Ты смотри, трезвые! Как приятно. Фим, ты как?

– Отлично!

– Вот и хорошо. – принялась суетиться у стола, освежая закуски. – Ира… – сказала и вздохнула.

– Как проект? – спросил Трофим.

– Завершили. Отправила руководству. Но если вам будет интересно, могу показать.

– Конечно нам интересно. – спешно сказал Клим. – Это же про нашу Ирку. Так значит она вошла в историю.

– Ваша Ира, не просто вошла в историю, а тянула на своих плечах, мантию родового бремени.

– Так, так, это уже нечто интересное. – Клим потер руки, поднял бутылку и кивком головы уточнил у Изольды, присоединиться ли она. Та согласилась, присела. – Поведай нам, пожалуйста, что за тайна у Ирины. И правда ли, что ее отец режиссер нашего драматического?

– Нет, не правда. Зачем это она придумала, я не знаю, но если Ирина выздоровеет, то хотелось бы понять. – выпили, Изольда поморщилась. – То, что я вам сейчас расскажу, подтверждено архивными данными. С Ирой мы подписали контракт, поэтому я не разглашу вам ее тайну. Да, по телевизору всего не покажут, мы сгладили как могли. В общем. Дед Ирины, Сергей, остался в Калининграде, тогда еще Кёнигсберг, с мая 1945 года. Чем занимался – не ведаю. С бабушкой Иры он познакомился случайно, есть тому подтверждение, Ирина мне лично отдала дневник ее бабушки. Познакомились они у так называемого профессорского склепа, где хоронили заслуженных университетских профессоров. Вы же в курсе, что последним стал философ И. Кант? Но это сейчас не важно. А важно следующее. Анна, бабушка Ирины, была любимой дочкой одного из профессоров и пришла положить цветы отцу в день памяти. Молодой, русский воин, сидел за баранкой грузовика, на котором к крематорию привезли трупы немецких военнослужащих. Анна писала: увидев эту картину, в глазах ее потемнело и, по всей вероятности она потеряла сознание. Солдат подхватил ее, привел в чувства и отвез домой. А через несколько дней пришел узнать, как ее самочувствие, с одной единственной ромашкой, непонятно, где взятой. Они стали украдкой встречаться. Анне в сорок пятом исполнилось шестнадцать, она умела играть на рояле, обладала прекрасным голосом, а еще она, как и многие девушки того времени умела шить. Несколько лет Анна и Сергей встречались, не так часто, как ей бы хотелось. Она быстро выучила русский язык. К двадцати, когда у Анны умерла мать, они поженились. В городе начались большие перемены. Восстановили театр, Анна пошла работать швеей. Приезжий режиссер, однажды, услышал, как она поет, предложил стать актрисой. Анна не решалась, посоветовалась с мужем, тот одобрил. Так Анна стала играть на вторых ролях, Сергей часто уезжал в командировки. Режиссер уделял ей больше внимания чем остальным, но, из заметок Анны, в рамках приличия. У Анны и Сергея родилась дочь. – Изольда замолчала. – Вы чего не едите?

– Так нам интересно же! – воскликнул Клим.

– Очень! – без энтузиазма кивнул Трофим. – Что дальше?

– А можно я поем? А то и позавтракать не получилось.

– Тогда мы выпьем! – Клим освежил стаканы.

Изольда ела, уносясь куда-то в мыслях.

– Странно, сколько Ирку знал, не слышал, что ее бабка в театре работала. – сказал Клим. – А ты?

– Говорила как-то, но я не придал значения.

Изольда их не слушала, она сильней наклонилась над тарелкой и поглядывала в прихожую, ей отчего-то казалось, что там кто-то ходит.

– Золь, так что там с Ириной бабушкой приключилось? – не унимался Клим.

– Слушай, ты же у нас следователь, самому разве слабо узнать?! – дернул его Трофим.

– А ведь и правда! – пришла в себя Изольда: – Ты не мог бы и ваши архивы поднять. Мало ли, может что-то интересное всплывет.

– Так вы же уже завершили. – нахмурил брови Трофим.

– А вдруг руководство запросит подтверждение? – уклончиво ответила Изольда. – А с бабушкой следующие. Сергей стал в дом приносить хорошие деньги. Анна все реже появлялась в театре. И, приблизительно, лет пять занималась ребенком. В дневнике долгое время все исписано достижения дочери. Затем немного пыл ее поугас и Анна стала не так часто доверять свои мысли дневнику. Сергей пропал, когда их дочери исполнилось десять. А перед этой записью, есть одна, довольно странная, процитирую: «Если бы я только знала, если бы я знала, чем зарабатывает мой муж, я бы умерла сразу! Все, все эти годы мы жили „на костях“. Как он мог? Как? В голове не укладывается. И все, что творится вокруг, тоже убивает меня. Теперь я понимаю, почему родители не водили меня гулять в Росгартенский парк.» – Изольда вновь бросила настороженный взгляд в прихожую, ей почудились тени, мелькающие в темноте. – А может мы выпьем?

– Прошу! – обрадовался Клим.

Выпили. Мужчины с интересом смотрели на Изольду:

– Хорошо, продолжу! Анна вернулась в театр. Режиссер тот уехал и она, совсем немного поработав на сцене, стала испытывать головные боли. Отказалась от ролей, вернулась в пошивочный цех. А еще она очень болела из-за сплетен, гуляющих по театру, мол муж ее бросил, от того, что узнал о том, что дочь не его. С Анной все. Сергей так и не появлялся больше. Так что, Клим, сам напросился, вот и найди, кто дед Ирины.

– А и найду!

– И найди! – поддержал Изольду Трофим.

Через время Ирина и ее родня были забыты. Провели Клима. Изольда возилась с посудой, Трофим сидел и испепелял ее взглядом.

– Что не так? – не оглядываясь, спросила Изольда.

– Ты мне не ответила.

– Можно я все остальное, о твоей подруге, расскажу завтра. Я ужасно хочу спать.

– Я не об этом, но можно. – Трофим поднялся и держась за бок, поплелся в спальню.

– Ну тебе же сказали не ходить! – воскликнула Изольда, раздраженно.

– Этого мне никто запретить не сможет. – бросил Трофим и скрылся в своей комнате.

Глава 4

Дав Трофиму время, Изольда вошла в комнату. Было уже за полночь, но она прекрасно знала, Трофим никогда так рано не засыпает. Он лежал лицом к стене и не отреагировал на ее приход. Изольда, выждав минуту у двери, подошла к кровати:

– Трофим, ты таблетки выпил? – он отмолчался: – Фим, дуть губы и отмалчиваясь – девичья прерогатива. – он опять не отреагировал. Изольда присела, положила руку на плечо: – Фим, ну что не так? – Трофим вздохнул, но Изольда уже отвлеклась, ее обоняние уловило холодное дуновение смрада и сильный позыв рвоты, вскочила с кровати и понеслась в туалетную комнату. Пробегая по прихожей, она заметила силуэты, заполнившие кухню, заслонившие собой окно. Запах был такой сильный, что Изольду буквально вывернуло на изнанку. Она осела на пол, взявшись за унитаз, а за спиной принялись шептаться:

– Вот, а ты спрашивала, слышит она нас или нет.

– О нет! – воскликнула Изольда: – Только не сейчас, не здесь и не сегодня!

– Слышит! – подтвердил другой, так же женский голос.

– Оставьте меня в покое! – закричала Изольда. Рвота заставила ее замолчать.

– Оставьте меня в покое. – передразнил чей-то голос. Изольда приоткрыла глаза, свет горел, она никого не видела, но слышала, прекрасно слышала шелест одежд, дыхание ей в лицо. Зажав нос, она выпрямилась, но не стала подниматься. – Мы бы оставили, но не можем. – ответили ей, и она заметила их тени на стене.

– Да, не можем! – подтвердил еще один женский голос. – Нам надо обрести дом, наконец познать покой. Быть уверенными, что нас больше никто не потревожит. А как мы это можем сделать, если ты не хочешь назвать его имя?

– Но почему я?! – кричала Изольда.

– Если бы на это был ответ. – шепнули ей на ухо и взяли за руку. – Так уж вышло, так получилось.

Изольда дернулась, попятилась, уперлась спиной в стену, а перед ней стояли девушки, сколько их было, Изольда даже не пыталась посчитать. Все в белых одеждах, подол одних был порван, у вторых грязный. Все босые, волосы растрёпанные. И только у рыжей был свежий, если так можно сказать, вид – богатое платье, заплетенные косы. Изольда остановила взгляд на ней и заметила, что мочки ушей разорванные, а на шее синяки и царапины.

– Да! – сказала рыжая девушка, кивая головой: – И у меня все забрали – и серьги и монисто. Одно платье осталось, но лишь потому, что шуба была. Я так думаю.

– Она так думает! – вырвалось у Изольды. – Только не я это сделала! – кричала Изольда.

Ее подняли и держа за руку, повели к противоположной стене. Изольда даже прищурила глаза, сопротивляясь и боясь, что сейчас врежется в стену. Но стены не было. Она снова была на кладбище. Старые могильные холмы покосились, ссохлись или поросли бурьяном. Девушки плыли на шаг впереди, а Изольда, стараясь вырвать у них руки, отставала и врезалась в могильные холмики, перепрыгивала, колола ноги, ойкала, но не могла от них отделаться. Полная луна висела у нее над головой, освещая все голубым светом. Девушки словно наполнились этим светом – глаза горели, зубы выделялись на серо-синей коже. Неожиданно они ее бросили, разлетелись в стороны. Изольда спокойней задышала, машинально потерла свои руки, как бы сбрасывая их остатки с себя. Глотнув более свежий воздух, чем в квартире, Изольда спросила: – Так что мне надо сделать?

– Пустяк! – проговорила рыжая.

– Да, да! – поддержали ее остальные.

– Назвать его имя!

– Кого? Чье имя я должна назвать?! – Изольда нервничала, не понимая их.

– Его! – подняли девушки руки, указывая на одну из могил.

Изольда прищурила глаза, присматриваясь к тому, кто стоял напротив нее, в черноте ночи. Лунный свет как бы помогая девушкам, стал переползать, подвигаясь к человеку на той стороне кладбища.

– Его! – повышая голос, повторяли девушки. Их голоса слились в один и звучали все громче: – Его! Его, его, его!

Луч завис над тем, на кого указывали девушки.

– Назови его имя! – прошептала одна, прямо в ухо Изольды.

– Тр… – начала говорить Изольда и зажала себе рот.

– Его! – крикнули девушки хором и закружились, оттесняя Изольду назад, закрывая собой родного ей мужчину.

– Изольда! – ее имя, произнесенное Трофимом, как колокол, загремело в девичьей какофонии. – Изольда.

Когда Изольда резко выбежала из комнаты, Трофим лишь повернул голову, подумав – обиделась. Но уже через минуту стал прислушиваться к звукам. Когда же она закричала, пошел к ней. Дверь была приоткрытой, и он видел ее склонившейся над унитазом. Потом начались странности, заставившие его задержаться у двери. Изольда отползла назад, смотря перед собой широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Непонятно с кем разговаривая, поднялась так, словно ее кто-то поднял и сопротивляясь, выставив руки вперед, подошла к стене, уперлась в нее двумя руками, неоднократно уточняя, чье имя ей надо назвать. Трофим вошел. Позвал ее. Вдруг она уставилась на него, зажала себе рот.

– Золя! – обнял, держа за талию, применяя силу, вывел и повел в спальню: – Золенька! – ее ноги подкашивались. – Изя! Я не могу тебя поднять. Прости! Пойдем, пойдем ляжешь.

Довел до кровати, уложил. Глаза Изольды подкатились, ее бил озноб. На лбу появился холодный пот. Трофим сходил в ванную, принес полотенце и таз. Снова вышел и вернулся с бутылкой воды. Постарался напоить ее. Она сделала несколько глотков, обливаясь. Вытер ей лицо, шею и грудь. Изольда извивалась. Трофим укутал ее, сидел, стараясь успокоить.

– Нет! – кричала она. – Нет! Я не верю! Не он. Нет, нет!

Резко успокоилась, выпрямилась. Приоткрыла глаза, встретилась с его взглядом:

– Тро… – оборвала себя, зажав себе рот. Простонала и обмякла.

Трофим посмотрел на часы.

– Три часа. – вздохнул он. Бросил взгляд на окно – просыпалась заря. Небо едва тронуло светлыми бликами. – Вот и пропел петух. – произнес, дотронулся ей до лба и лег рядом, крепко обняв, закрывая своим телом от непонятного ему видения.

Изольда проснулась в жарких объятиях Трофима. Сначала она, прикрыв глаза, расплылась в счастливой улыбке, прижалась к нему сильнее, но тут же спохватилась и села, серьезно смотря на него. Трофим продолжал мирно спать. Осторожно сдвинула его руку, проверила рану и убедившись, что повязка сухая, успокоившись, легла, слегка отстранившись от него. Закрыла глаза, надеясь еще немного подремать, но сразу открыла их. Смотря в потолок, размышляя над сном. Маленькие, не связанные отрывки проносились так быстро, что ей никак не удавалось связать их в единую цепь. Трофим потянулся, лег на спину, раскинул руки. Изольда улыбнулась, взяла кисть его руки, уложила на подушку и прилегла так, чтобы ее щека была на его ладони. Ей отчего-то это очень нравилась, в этом она находила своеобразное успокоение. Трофим слегка похрапывал. Изольда морщилась, сдерживая смех и желание взять его за нос. Трофим затаил дыхание, затем надул щеки и выдохнув через рот, развернулся к ней спиной.

– Ну вот! Дрыхнет как сурок, а мне лежи тут. – прошептала она, рисуя пальцем у него на спине конфигурации. Резкий порыв ветра поднял гардину и бросил на голову Изольды. Та, медленно сползая, принесла Изольде неприятно-сладкий запах гнили. Изольду снова затошнило, да с такой силой, что она еле успела добежать до туалетной комнаты. Рвота прекратилась, Изольда выдала легкий стон.

– Вода! – Трофим протягивал ей бутылку. – Выпей.

– Выйди, пожалуйста.

– Золя, я помочь хочу.

– Выйди! Неужели не понимаешь, мне не приятно быть перед тобой в таком виде.

– Неприятно? – переспросил Трофим, не собираясь выходить.

– Ты же видишь, что мне плохо! – сердилась Золя. – Неприятно или стыдно, невесело, не нравится. Какая разница! Не придирайся к словам.

– И не думал. – поднял ее, подал полотенце. – Ночью ты об этом не думала.

– Ночью? – Изольда была удивлена неподдельно.

– Да! Я тут же тебя нашел. Вроде и пили не много. Ты что на работе ела?

– Ничего!

– Это как? Разве так можно!

– Некогда было. Спешила закончить.

– Значит, алкоголь. – Трофим подхватил ее за талию и повел в комнату.

– Ой! – скрутилась Золя. – Мне надо назад.

– У кровати таз.

– Нет! – влетела, хлопнула дверью. Дальше позывов не пошло. Вышла, виновато смотрела на Трофима. – Прости! Я изверг. Ты с такой раной, возишься со мной.

– С ложечки кормить не буду. – улыбнулся, хотя глаза остались серьезными: – Самому понравилось. – и, изображая боль, скрутился, застонал и похромал в спальню.

– Фимочка!

– Шучу! Расслабься. Ложись. Сегодня я буду за тобой ухаживать.

– Я минуточку полежу, и сама все сделаю. – Изольда легла, но лишь увидела штору, поднялась: – Не могу тут быть.

– Чего?

– Запах. Тут такой странный запах.

– Какой еще запах?

– Болезни.

– А! Ну прости, пока снять повязку не могу. Доктор не велел.

Изольда первой вышла, Трофим за ней. Она сразу же щелкнула кофеварку, оглянулась на него, выключила и поставила чайник.

– Переходим на чай!

– Золя! – возмутился Трофим.

– Точно! Травяной! Полезно.

К вечеру этого дня Изольда менялась прямо на глазах – перестала есть, все больше сидела, глядя в окно, поддерживала разговор односложным ответом. Появились круги под глазами, лицо серело.

Время летело быстро и часы показывали полночь, когда Трофим спросил:

– Золенька, может ляжем. – у него страшно разболелся бок, но он не мог ей этого сказать, не разобравшись что с ней происходит и как помочь.

– Ты иди, я скоро.

– Хорошо. – вздохнул Трофим, ушел. Ему просто был необходим отдых. Выпил таблетку и не заметил, как уснул. Когда же проснулся, Изольда так и сидела, не сменив позу. – Золь, ты не ложилась.

– Нет. – ответила она, не повернув к нему даже головы.

Трофим поставил чайник, сделал бутерброды, ушел в ванную. Чайник свистел долго. Трофим вышел с зубной щеткой, выключил его, а Изольда даже не моргнула. Лицо ее напоминало мумию – щеки впали, синие круги увеличились, сливаясь с серостью кожи. Вернувшись на пять минут в ванную, Трофим налил чай в чашки и подал ей:

– Дорогая, надо выпить.

– Да. – ответила Изольда, не проявив интереса.

Трофим вставил чашку в ее руки.

– Хорошо. – сказала Изольда, почувствовав тепло.

Трофим ел быстро, не отводя от нее взгляд. Закончив, бросил посуду в мойку и присел перед ней:

– Пойдем, ляжешь. – Изольда не ответила. Забрав у нее чашку, с нетронутым чаем, помог подняться, отвел в спальню. Легла, но уставилась в угол. – Золенька, поспи.

– Нельзя.

– Золя, что за странности?! Почему нельзя спать?

– Придут.

– Кто?

– Они.

– Изольда, я не понимаю! Ты можешь пояснить? – она не отреагировала.

Рана болела, Трофиму пришлось снова пить обезболивающее. Прилег. Боль притихла, и он задремал. Открыл глаз, Изольды рядом не было. Нашел ее в кухне, стояла у окна смотря на подоконник. Выпил воды, обнял ее:

– Тебя напрягает моя комната. Что ж, переберемся в другую.

Взял за руку, отвел в спальню, в которой Изольда жила в первые дни их знакомства, помог лечь. Изольда вроде как расслабилась, даже прикрыла глаза. Нечто липкое потекло по телу, Трофим подошел к зеркалу – футболка была в крови. Повязка промокла. Трофиму ничего не оставалось, как самому сделать перевязку. Оставить Изольду в таком состоянии он не мог даже на час.

К ночи ничего не изменилось, Изольда лежала, смотря в потолок, рана его побаливала, но вроде больше не кровоточила, а вот на утро, делая себе перевязку, Трофим заметил огромный кровоподтек:

– Ни фига хорошего не будет, если я не поеду в больницу. Что делать? Агна! – нашел он выход и набрал бабушку Изольды.

– Фимушка, что-то случилось? – голос старушки был встревоженный.

– Есть немного. Агна Августовна, мне нужна ваша помощь.

– Чем смогу.

– Вы не могли бы приехать к нам. Мне надо в больницу, а Изольда.

– Что с моей неугомонной внучкой?

– У нее депрессия.

– Так пусть побудет одна.

– Не могу я так поступить! Прошу, Агна, помогите.

– Диктуй адрес.

Через час Агна, без мужа, позвонила в дверь:

– Ну, где она? – строжайший вид сменился настороженностью, когда Трофим провел ее к спальне и приоткрыл дверь. – И давно она в таком состоянии?

– Со вчера. До этого было нечто непонятное.

– Пройдем-ка на кухню, и ты мне все расскажешь.

– Чай, кофе? – поинтересовался Трофим.

– Воду и желательно холодную. – выпила. – Спасибо! А теперь говори. – бросив быстрый взгляд по сторонам, Агна присела на краешек стула.

– Я ночью услышал, как ей стало плохо. Ее рвало. А потом… – задумался, как лучше изложить, но Агна перебила:

– А вы не беременны?

– Думал над этим, но Изольда пока не порадовала. Я сделал ей предложение – отмалчивается.

– С этим повременим. Так что было странного в ее поведении?

– Мне кажется она бредила.

– Или у нее было видение. Для тебя же не секрет, что Изю иногда посещают картинки из вселенной.

– Да. – просто ответил Трофим.

– Покажи мне рану.

Трофим смутился, но вздохнув, поднял рубашку. Повязка снова была мокрой.

– Где аптечка? – спросила Агна.

– Я сам.

– Меня для чего звал, если сам?! С Золей я побуду, но ехать так нельзя.

Быстро и довольно умело, Агна сделала ему бандаж, говоря:

– Война многому научила, хотя я тогда была подростком. – и приказным тоном добавила: – Вызывай такси!

Проведя Трофима, Агна подошла к внучке, взяла ее за руку, прикрыла глаза. Минута и Агна скривилась от позыва рвоты и сочувственно погладила Золю по спине:

– Тебе надо это пережить. Самой! Но мы с тобой, ты это помни. – помолчала. – Тебе повезло с Трофимом. Он любит тебя, по-настоящему. Ты это поймешь, я знаю.

Трофим, приехав в больницу, сразу же попал к своему врачу и тот, глянув на его рану, заявил:

– Госпитализируем!

– Я не могу!

– А я предупреждал – нагрузки избегать и как можно меньше ходить. Вы же, по-видимому, бегали!

– Нет, но пришлось подвигаться.

– Вот и отправляйтесь на кровать в палату!

– Доктор! Давайте найдем компромисс, прошу. Изольда не в том состоянии, чтобы я ее сейчас оставил, даже на день.

– Могу предоставить и ей место.

– А если серьезно?

Врач посмотрел пристально на Трофима и заявил:

– Поступим так: сейчас я вызову медсестру, свозит вас на узи. После этого и подумаем.

– УЗИ хорошо, а то что-то там щекочет.

– Щекочет его! Сказал бы я, да лучше помолчу.

Через пол часа Трофим лежал в палате, ждал приговора. Врач пришел с кучей бумаг в руке.

– Счастливчик! Но это ненадолго, если жизнь будет в том же ритме. Внутренние швы не разошлись. Повторю – это пока!

Трофим поднялся:

– Я могу домой ехать?

– Ну, если хотите через час вернуться или в дороге потерять сознание, пожалуйста, держать не буду.

– Мне очень надо!

– Час не изменит ваше «надо», но поможет избежать собственного рецидива. Вера сделает вам блокаду, наложит крепкий бандаж. Да, хотел спросить, кто вам накладывал повязку?

– Одна милая старушка.

– Она медсестра?

– Не знаю, не слышал об этом. Но все возможно, пережила отечественную.

– Ну, раз так, то не даст вам свалиться замертво. Так вот, я выпишу новый курс лечения. Уколы надо будет делать обязательно. Бандаж снимать в крайнем случае! И завтра к нам наведаться.

– Обещаю.

Домой Трофим приехал уставший, словно перекапал поле или дважды переплыл реку. Изольда была в том же состоянии. Агна увидев его, сразу накрыла стол:

– Рассказывай, как съездил.

– Вас похвалили.

– Спасибо! А серьезно?

– Страшного ничего. Новые препараты прописали. Как Изольда?

– Без изменений. Мне остаться?

– Думаю, мы справимся. Я очень надеюсь, что завтра ей будет лучше.

– Тогда я домой и жду твоего звонка, если что, приеду.

– Спасибо вам, огромное.

– Это тебе спасибо! А вот и такси. – поцеловав его как внука, Агна покинула квартиру.

К двенадцати ночи Изольда вдруг закричала:

– Прошу, уходите! Я не знаю его имени и у меня нет возможности его узнать!

– Золя, Золя! – Трофим взял ее за руку: – Чье имя тебе надо найти?

– Тво…, тво… – попыталась сказать Изольда и упала без чувств на кровать.

Трофим пытался привести ее в чувство, но у него не получалось. Оставив попытки, он взял свой блокнот. Найдя нужное имя, взглянул на часы. Время было позднее, звонить не имело смысла, до утра не ответят. Трофим прошелся по спальне, присматриваясь к Изе. Губы немного порозовели, казалось, она спит.

– Может она и правда уснула? – взяв ее руку, Трофим проверил пульс. – Спокойный. Скорую? Но что я им скажу?! Температуры нет, сердце работает. Что, что делать? – посидел рядом, несколько раз высчитывая ее пульс. – Подожду до утра.

Утро началось тревожно. Трофим проснулся рано, правда и ночь провел неспокойную, наблюдая за Золей. Она так и лежала, в той же позе, с неподвижным лицом и приоткрытыми веками.

– Семь утра! Попытаюсь. – взял телефон, сделал звонок.

– Слушаю! – ответил ему сонный мужской голос.

– Степан Никифорович! Это Трофим. Простите что так рано.

– Ну что вы, голубчик! Я же сказал, в любое время к вашим услугам.

– Мне нужна ваша помощь. – и он, как мог, пересказал что произошло с Изольдой.

– Не совсем понятно, но интересно. Я вылетаю к вам сегодня же. А пока… Есть возможность перевести ее в клинику? Желательно хорошую и частную.

– Есть.

– Тогда я собираюсь. До встречи.

Второй звонок Трофим сделал своему лечащему:

– Доброе утро! Это Трофим.

– Здравствуйте! Хотя если так рано звоните, то до здравия не дошло. К восьми буду в больнице, приезжайте.

– Не со мной, с Изольдой. Мне нужна хорошая частная клиника, с лучшей аппаратурой.

– Сейчас пришлю адрес. Я там также практикую, так что могу посодействовать.

– Спасибо, буду только рад. Отдаюсь в ваши руки и прошу помочь Золе.

– Скорую прислать?

– Да, пожалуйста.

К полудню, заселившись в палату, Трофим позвонил Агне и сообщил новости, после чего спросил:

– Как мне сообщить ее родителям?

– Я сама сообщу, если в два дня не придет в себя.

На этом простились.

Изольде сделали МРТ, УЗИ и еще кучу исследований, но ничего не обнаружили. Степан Трофимович прибыл к вечеру и на ночь остался с ними, а утром попросил провести повторные исследования, но уже в его присутствии.

– Трофим, голубчик! Я однозначно заявляю – это ее собственный уход от проблем. У нее был нервный стресс? Возможно, она получила шок?

– Мое ранение может так на нее повлиять?

– Может, если произошло на ее глазах. А как она вела себя до, не скажу комы, так как я считаю, она погрузилась в сон, каково было ее поведение?

– Очень спокойно. Правда у нее были сильные головные боли. Пару раз. Она даже подумывала сделать обследования, боялась опухоли.

– Новообразований нет! Значит спокойно. – он стал ходить по палате. – Вполне возможно, что так она удалилась от усталости. Подождем сутки. Да, Трофим! Она нас слышит, в этом я уверен. Так что, говорите с ней, зовите. – остановился, постоял над Золей. – Надо мне найти номер, выспаться.

– Вот ключи, от моей квартиры. Сейчас вас отвезут. – Трофим протянул связку.

– Спасибо! Надеюсь, не стесню.

– Ни коим образом. Спасибо вам!

– Я твой должник! – профессор собрал портфель. – Звони если что-то пойдет не так.

Трофим остался с Изольдой, но к ней не подошел сразу, стал у окна и долго смотрел на улицу. Вошла медсестра:

– Здравствуйте! Пройдемте в амбулаторный кабинет. Надо сделать предписание.

– А как же Золя?

– Датчики сообщат если что-то изменится.