Текст книги "Руби"

Слезы вновь поползли у него по щекам. Он вздохнул так тяжело, что казалось, сердце его разрывается на части.

– Папа, но ведь он жив! И он такой же красивый, как в молодости! Вполне вероятно, ему станет лучше и он выйдет из клиники. Уверена, так и будет. Когда я с ним разговаривала, он все понимал.

– Думаешь?

В затуманенных слезами глазах отца блеснула слабая тень надежды.

– О, если бы это было правдой! Если бы Жан мог поправиться! За это я отдал бы все… все свои деньги.

– Конечно, он может поправиться, папа! Но ты должен чаще его навещать. И наверное, стоит поискать другую клинику, других докторов, которые будут лечить его лучше. Здесь его содержат в комфортных условиях, и только. Все, что их заботит, – как вытянуть из тебя побольше денег, – с горечью заявила я.

– Возможно, так и есть.

Отец помолчал, взглянул на меня и неуверенно улыбнулся:

– Руби, ты такая милая. Если б я верил, что мой грех можно простить, я бы решил, что ты послана мне в знак прощения. Я не заслуживаю такой дочери.

– Меня тоже хотели запереть в этой клинике, папа, – вернулась я к теме, волновавшей меня сильнее всего.

– Да-да, – спохватился он. – Расскажи, что произошло.

Я принялась описывать сегодняшние злоключения. Отец слушал внимательно, взгляд его становился все более беспокойным.

– Папа, тебе нужно взять себя в руки, – заключила я. – Дафна призналась, что собирается отстранить тебя от дел. Не позволяй ей вертеть собой как хочется. Не позволяй командовать мной. И даже командовать Жизелью.

– Ты права, моя девочка. Я слишком долго хандрил. Позволил себе погрязнуть в печали.

– Мы погрязли во лжи, папа. Надо положить этому конец. Ложь – как лишний груз в лодке. Она может пустить ко дну всю нашу жизнь.

Отец кивнул.

– Папа, Жизель должна узнать правду, – продолжала я. – Правду о нашем рождении. Нравится это Дафне или нет. Все эти хитросплетения не делают Дафну нашей матерью. Матерью ее может сделать только любовь.

– Ты права, моя девочка, – повторил отец и вновь тяжело вздохнул.

Он встал, пригладил волосы, подтянул узел галстука, заправил рубашку в брюки.

– Я немедленно поговорю с Дафной. Обещаю, Руби, она больше не сделает… ничего такого.

– А я пойду к Жизели и расскажу ей все. Боюсь только, она мне не поверит. Ты должен подтвердить мои слова.

– Конечно, конечно. – Он привлек меня к себе и поцеловал в макушку. – Видела бы тебя Габриелла! Она бы так тобой гордилась.

Высоко подняв голову и расправив плечи, он вышел из комнаты.

Я бросила прощальный взгляд на фотографии дяди Жана и пошла к сестре. Настало время рассказать ей правду.

– Ну что, набегалась? – протянула Жизель, увидев меня. – Мама давным-давно вернулась. Я сто раз спрашивала, где ты, и мне отвечали, что тебя нет дома. Потом мама призналась, что ты сбежала. Я так и знала, что этим кончится, – доверительно сообщила она. – Не сомневалась, рано или поздно тебя потянет в обожаемое грязное болото, к разлюбезным дикарям.

Я молчала. Довольная улыбка, сияющая на лице Жизели, погасла.

– Что стоишь как столб? – набросилась она на меня. – Как ты смела меня бросить? Ты же знаешь, что эта чертова сиделка сводит меня с ума.

– Жизель, мама солгала тебе, – спокойно произнесла я.

– Солгала?

– Я и не думала убегать. – Я уселась на кровать напротив ее инвалидного кресла. – Утром мы отправились в клинику проведать дядю Жана. Только…

– Только что? – нетерпеливо спросила Жизель.

– У Дафны были другие намерения. Она хотела оставить меня в этой клинике. Хотела объявить меня сумасшедшей. Меня завлекли туда обманом и отказались выпускать.

– Да ты что!

У Жизели глаза на лоб полезли.

– Один замечательный парень помог мне сбежать. Я уже рассказала папе, что произошло.

Жизель недоверчиво покачала головой:

– Не верю, что мама на это способна.

– Зря, – пожала плечами я. – Может, поверишь, когда узнаешь, что она вовсе не наша мать.

– Что ты несешь?

Жизель попыталась насмешливо улыбнуться, но я схватила ее руку и крепко сжала:

– Жизель, мы с тобой родились в бухте. Наш папа приезжал туда охотиться вместе с дедушкой Дюма. Там он познакомился с нашей настоящей мамой, Габриеллой Лэндри, и влюбился в нее. Вскоре она забеременела. Дедушка Дюма очень хотел иметь внуков, но Дафна бесплодна. Тогда дедушка Дюма заключил сделку с нашим вторым дедушкой, Джеком. Попросту говоря, уговорил дедушку Джека продать будущего ребенка. Но никто не знал, что родятся близнецы. Бабушка Кэтрин догадывалась, но сохранила это в секрете. Когда мы родились, тебя дедушка Джек отдал семье Дюма, а я осталась в бухте.

Несколько мгновений Жизель молчала, словно лишившись дара речи. Вдруг она резко выдернула у меня руку:

– Ты просто спятила! Неужели ты думаешь, я по верю в подобную чушь?

– Это правда, – невозмутимо возразила я. – Чушь – вся эта история с моим похищением. Ее выдумали с одной только целью: чтобы все считали Дафну нашей матерью.

Жизель отъехала от меня прочь.

– Но я не каджунка! – воскликнула она с обидой. – Я не могу быть каджункой!

– Какая разница, каджунка ты или креолка, Жизель. Правда – вот что действительно важно. Оттого что она тебе не нравится, она не перестает быть правдой.

Усталость внезапно навалилась на меня свинцовой тяжестью. Потрясения сегодняшнего дня, одного из самых трудных за всю мою жизнь, давали о себе знать.

– Я никогда не видела нашей матери, потому что она умерла вскоре после нашего рождения. Но бабушка Кэтрин много мне о ней рассказывала, и папа тоже. Я знаю, мы бы очень любили ее. Она была красивой и доброй.

Жизель мотала головой, ничего не желая слушать. Но видно, мои слова коснулись ее сердца. Губы ее начали дрожать, глаза затуманились слезами.

– Подожди минуту! – Я открыла дверь между нашими комнатами, подошла к своему ночному столику, отыскала в ящике мамину фотографию и протянула ее Жизели. – Ее звали Габриелла.

Она бросила на фотографию быстрый взгляд и отвернулась.

– Зачем мне смотреть на какую-то каджунку, – пробормотала она. – Это не моя мать, что бы ты там ни плела.

– Это твоя мать. Да, и, кроме нас, у нее был сын. Так что у нас с тобой есть сводный брат. Его зовут Пол.

– Теперь я вижу, ты окончательно рехнулась! Мама была права, когда решила упечь тебя в психушку. Там твое место. Я хочу увидеть папу. Папа! Папа! – завопила она.

На крик явилась миссис Уоррен.

– Что за шум? – осведомилась она.

– Я хочу поговорить с папой. Позовите его! – распорядилась Жизель.

– Я тебе не прислуга, – пожала плечами миссис Уоррен.

– Позовите папу! – во всю глотку заорала Жизель.

Лицо ее стало красным как свекла.

– Пойду приведу его! – сказала я и вышла из комнаты, оставив Жизель на попечение сиделки.

Отца и Дафну я нашла в гостиной. Дафна сидела на диване, вид у нее был непривычно растерянный. Отец, стоявший рядом, наоборот, выглядел, как никогда, бодрым и решительным. Встретив мой взгляд, Дафна поспешно отвела глаза.

– Я все рассказала Жизели, – сообщила я.

– Что? – выдавила Дафна.

– Настало время взглянуть в лицо правде, какой бы горькой она ни была, – произнес отец. – Хорошо, что Руби заставила нас сделать это. Иначе мы задохнулись бы в собственной лжи. То, что ты пыталась сделать с Руби, – ужасно. Но я виноват перед ней еще сильнее. Я заставлял ее лгать.

– Тебе легко говорить, Пьер, – простонала Дафна, и губы ее задрожали. – В обществе к мужским изменам относятся снисходительно. За мужчиной чуть ли не открыто признают право иметь связь на стороне. А каково мне? Как я буду смотреть в глаза знакомым?

Я с удивлением заметила, что глаза ее увлажнились. Прежде мне казалось, что Дафна не способна плакать. Но она так отчаянно жалела себя, что льдинки ее глаз растопились.

Несмотря на все зло, которое она мне причинила, я ощутила приступ жалости. Мир Дафны, основанный на обмане и оплетенный ложью, рушился у нее на глазах, и это было для нее катастрофой.

– Нам многое придется исправить, Дафна, – сказал отец. – Я причинил немало вреда людям, которых любил.

– Хорошо, что ты это сознаешь, – прорыдала она.

– Да, но ты тоже должна кое-что осознать. В том, что происходило, есть доля твоей вины.

Дафна лишь молча всхлипывала.

– Сейчас я пойду к Жизели, – сообщил отец. – А потом поеду в клинику, к брату. Сделаю все возможное для его излечения. И добьюсь, чтобы он меня простил.

Дафна отвела взгляд. Отец улыбнулся мне и пошел наверх, где его с нетерпением ждала Жизель, подавленная обрушившейся на нее правдой.

Несколько секунд мы с Дафной молчали. Наконец она медленно повернулась ко мне. Слезы у нее на глазах высохли, губы больше не дрожали.

– Не думай, что ты победила, – произнесла она обычным ледяным тоном.

– Победа мне не нужна, – возразила я. – Но я не могу позволить вам разрушить мою жизнь. Вы поступили со мной подло, и пока я не готова вас простить. Но верю – мы сможем уживаться мирно. Иначе папа никогда не будет счастлив.

Дафна молчала.

– И может быть, настанет день, когда я смогу на звать вас матерью и не покривить при этом душой, – добавила я.

Дафна по-прежнему молчала. Лицо ее было непроницаемым, как маска.

– Пока что мне самой трудно в это поверить, – призналась я. – Но все в наших руках. Зачем становиться врагами, если мы можем стать близкими людьми?

Я повернулась и вышла, оставив ее размышлять о будущем семьи Дюма.

Эпилог

Ложь возводит свои бастионы и укрепления на песке; они кажутся неприступными, но штормовой ветер правды способен в мгновение ока превратить их в груду обломков. «Дерево, не имеющее сильных корней, обречено, – часто говорила бабушка Кэтрин. – Ветер вырвет его из земли, наводнение унесет прочь. Так уж устроена жизнь. Выживают лишь те, кто твердо стоит на ногах, и это делает наш мир более надежным и прочным. Пускай корни как можно глубже, девочка. Тогда тебе не страшна никакая житейская буря».

Так или иначе, я пустила корни в саду семьи Дюма. Робкой и застенчивой каджунской девочки, которая топталась у дверей роскошного особняка, не решаясь войти, больше не существовало. Я обрела уверенность в себе и сознание того, что нахожусь здесь по праву.

Жизель, напротив, впала в уныние. Теперь она нуждалась во мне больше, чем когда-либо. Она часто плакала, и мне приходилось ее утешать. Поначалу, когда я пыталась рассказать ей о маме и бабушке, о тех местах, где мы появились на свет, она категорически отказывалась слушать. Но постепенно начала проявлять к моим рассказам все больше интереса и даже задавать вопросы. Разумеется, ее очень тревожило, как друзья и знакомые воспримут правду о ее происхождении. Десятки раз мне приходилось давать ей самые страшные клятвы, что я никому не скажу ни слова – по крайней мере, пока она не разрешит этого.

Однажды, когда я, вернувшись из школы, рассказывала Жизели, как прошли годовые экзамены, в дверь постучали. То был Эдгар.

– Простите, мадемуазель Руби, но к вам пришли, – сообщил он. – Какой-то молодой человек хочет вас видеть.

– Молодой человек? – вмешалась Жизель прежде, чем я успела ответить. – Он сказал, как его зовут, Эдгар?

– Да, мадемуазель. Его имя Пол Тейт.

Кровь отлила и вновь прихлынула к щекам так быстро, что у меня закружилась голова.

– Пол… – пробормотала я.

– Кто он такой, этот Пол? – едва не подпрыгивала от любопытства Жизель.

– Наш сводный брат. Я тебе о нем говорила.

У Жизели глаза на лоб полезли.

– Скорее веди его сюда! – приказала она.

Я бросилась вниз. Пол стоял у лестницы. За то время, что мы не виделись, он повзрослел, вырос на добрых шесть дюймов и теперь показался мне невероятно красивым.

– Привет, Руби! – просияв, воскликнул он.

– Привет, Пол! – выдохнула я. – Как ты меня нашел?

Отправляя ему письмо, я не указала обратного адреса, потому что считала – нам незачем больше встречаться.

– Это было нетрудно. Из твоего письма я узнал, что ты в Новом Орлеане. Взял бутылку бурбона и отправился проведать дедушку Джека.

– Ах ты, хитрец! – рассмеялась я. – Воспользовался слабостью старого пьяницы.

– Когда речь идет о том, чтобы найти тебя, Руби, я готов на все, – улыбнулся Пол.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг другу в глаза.

– Можно поцеловать тебя в честь нашей встречи? – спросил он.

– Конечно!

Пол поцеловал меня в щеку, отступил на шаг и огляделся по сторонам.

– Да, вижу, ты не преувеличивала, твой отец действительно богат. Скажи, что-нибудь изменилось в лучшую сторону с тех пор, как ты написала письмо?

– Да, – коротко ответила я.

Ответ мой явно разочаровал Пола.

– Я надеялся, тебе здесь по-прежнему плохо, – признался он. – Надеялся уговорить тебя вернуться в бухту. Но если ты хочешь остаться здесь, я ни в чем тебя не упрекаю.

– Здесь моя семья, Пол.

– Да, конечно. У тебя ведь есть сестра-двойняшка. Где она?

Я вкратце рассказала ему об аварии, в которую попала Жизель.

– Какой ужас! – воскликнул он – Она до сих пор в больнице?

– Нет. Она наверху, в своей комнате, и умирает от желания познакомиться с тобой. Я ей о тебе рассказывала.

– Вот это да!

– Идем быстрее. А то она, чего доброго, от нетерпения переломает всю мебель.

Мы поднялись по лестнице. По пути Пол успел рассказать мне, что дедушка Джек ничуть не изменился.

– Ты бы не узнала свой дом, Руби. Теперь там такой же свинарник, как в хижине на болоте. А двор весь изрыт. Бедняга все ищет спрятанные деньги. После твоего отъезда к нему приходили из полиции. Думали, он что-нибудь с тобой сделал. Но он сумел оправдаться, и его быстро оставили в покое. Впрочем, многие до сих пор верят, что он тебя убил или продал.

– Бедный дедушка Джек! Я обязательно напишу бабушкиным подругам, сообщу, что жива и здорова.

Пол кивнул. Я распахнула дверь в комнату Жизели.

Ничто не оказывало на мою сестру столь благотворного воздействия, как появление симпатичного молодого человека. При виде Пола щеки ее моментально порозовели, а в глазах заплясали огоньки. Через несколько минут она уже вовсю кокетничала: строила глазки, хлопала ресницами и многозначительно улыбалась. Пол, похоже, был несколько смущен столь откровенным вниманием.

Когда он начал прощаться, Жизель, к моему великому удивлению, заявила, что мы должны нанести ему ответный визит. Скоро мы приедем в бухту и повидаемся с Полом вновь, пообещала она.

– Правда? – обрадовался Пол. – Это было бы здорово! Я покатаю вас на лодке. Увидишь, какая красота у нас на болотах. Да, у меня теперь есть лошади, и мы…

– Боюсь, на лошади мне не усидеть, – вздохнула Жизель.

– Уверен, у тебя получится, – возразил Пол. – А если нет, мы с тобой поедем на одной лошади. Я буду тебя поддерживать.

Против этого Жизель не возражала.

– Мы друг другу не чужие, а значит, должны познакомиться как можно ближе, – сказала она.

– Конечно! – подхватил Пол. – Я тоже так думаю.

– Останешься обедать?

– К сожалению, нет. Я приехал с одним парнем из нашей школы, и мы с ним скоро должны встретиться.

Я не сомневалась – это отговорка, которую Пол только что выдумал, но не стала вмешиваться.

Жизель была разочарована, что он нас покидает. Но когда Пол наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, она просияла от удовольствия.

– Надеюсь, ты не забудешь свою сестричку и будешь часто ее навещать, – проворковала она.

– Зря ты отказываешься пообедать с нами, – сказала я, когда мы с Полом вышли из комнаты. – Папа будет рад с тобой познакомиться. Дафна, моя мачеха, конечно, особа надменная. Но она в любом случае будет держаться вежливо.

– Но мне в самом деле нужно спешить. Никто не знает, что я здесь.

– Ладно, тогда иди.

– Но теперь, когда я вас нашел… тебя и твою сестру, я уже не потеряю вас из виду. Разумеется, если ты хочешь, чтобы мы продолжали общаться.

– Еще бы нет! Надеюсь, как-нибудь мы с Жизелью действительно приедем в бухту.

– Я тоже на это надеюсь.

Несколько мгновений он молчал, переминаясь с ноги на ногу.

– С тех пор как мы расстались, у меня никого не было, – пробормотал он, не глядя на меня.

– Напрасно, Пол.

– Я ничего не могу с этим поделать.

– Можешь! Попытайся, прошу тебя!

Он кивнул, быстро коснулся губами моей щеки и ушел, оставив меня наедине с воспоминаниями.

Вместо того чтобы вернуться к Жизели, я вышла в сад. День клонился к вечеру, но небо еще сияло лазурью, яркой, как на полотне художника. Легчайшие мазки белых облаков лишь подчеркивали прозрачность этой голубизны. Я закрыла глаза и почти задремала.

Из забытья меня вывел голос отца:

– Так и знал, что найду тебя здесь. Посмотрел в окно, на чудное голубое небо, и подумал: Руби наверняка в саду, любуется этой красотой.

– Да, здесь так хорошо. Как прошел день, папа?

– Отлично. Я кое-что решил, – сообщил он, опускаясь на скамью рядом со мной. – На следующий год мне хотелось бы перевести вас с Жизелью в другую школу, частную. Ей нужно особое внимание… А самое главное, ей нужно, чтобы ты была рядом. Хотя она никогда в этом не признается.

– Частная школа? – переспросила я.

Конечно, мне не хотелось расставаться с немногочисленными друзьями, в особенности с Бо. Правда, общаться нам приходилось нечасто: родители Бо до сих пор не отменили свой запрет на встречи со мной. И все же мы находили способы увидеться и поговорить.

– Думаю, вам обеим лучше учиться в частной школе с пансионом, – сказал отец. – Разумеется, я буду очень скучать. Но я постараюсь найти хорошую школу поблизости от Нового Орлеана, где смогу часто навещать вас. Ты согласна?

– Боюсь, эта школа будет набита богатыми креольскими воображалами, – усмехнулась я.

– Не исключено, – согласился отец. – Но думаю, они тебе не страшны. Ты сумеешь поставить их на место. К тому же в этой школе будут устраивать грандиозные балы, веселые вечеринки и автобусные экскурсии. Там будут самые лучшие учителя и много интересных предметов. И самое главное, там ты сможешь возобновить свои занятия живописью. А Жизель сможет посещать занятия наравне с другими.

– Хорошо, папа, – кивнула я. – Раз ты считаешь, что так будет лучше, я согласна.

– Спасибо, дорогая. Я не сомневался, что могу на тебя рассчитывать. Кстати, что сейчас поделывает твоя сестра? Как тебе удалось от нее вырваться? – улыбнулся он.

– Думаю, она красуется перед зеркалом и одновременно болтает по телефону. Рассказывает, что ее сейчас навестил очень симпатичный парень.

– Это еще кто такой?

Никогда прежде я не рассказывала отцу о Поле. Но стоило мне упомянуть его имя, отец, к моему удивлению, сказал, что все знает.

– Габриелла была не из тех, кто может скрывать подобное. Жаль, что я не увидел мальчика.

– Он обязательно придет еще раз. И мы обещали приехать к нему. Мне бы так этого хотелось. Ведь я не была в бухте… с тех пор как живу здесь.

Отец встал:

– Пойду навещу свою вторую принцессу. А ты, Руби?

– Я посижу здесь еще немного, папа.

– Конечно.

Он наклонился, поцеловал меня в макушку и направился к дому.

Я сидела, откинувшись на спинку скамьи, но видела вокруг себя вовсе не ухоженный сад с ровно подстриженными лужайками и затейливыми клумбами. Перед глазами моими стояла бухта, канал, окруженный плакучими ивами. Мы с Полом, счастливые в своем неведении, плыли на пироге. Пол управлял лодкой с помощью шеста, я сидела на корме. Свежий ветер с залива нежно касался моего лица, играл волосами. Болотный ястреб, сидя на ветке, внимательно глядел на нас желтыми глазами. Он взмахнул крыльями, словно приветствуя нас в таинственном мире – мире наших самых заветных мечтаний и чудных грез.

Потом он взлетел и устремился ввысь, в голубое бездонное небо, сиявшее над верхушками деревьев. А мы продолжили путь в будущее – неведомое, тревожное и манящее.