Текст книги "Нирвана чувств. Рубиновые сумерки"

Глава 21. Клятва на крови

Атмосфера главы:

Shocking Blue – I Follow the Sun;

Def Leppard – Rock Rock (Till You Drop);

Dropkick Murphys – I’m Shipping Up to Boston;

Childish Gambino – This Is America;

Aerosmith – Dream on;

Bon Jovi – Blood On Blood;

Rush – Tom Sawyer;

Brenda Lee – Emotion.

– Правильно, Гек. Это самое лучшее. Поднимем руки и поклянемся, что мы…

– Э, нет, это не годится для такого дела… Это хорошо в обыкновенных делах, в пустяках, особенно с девчонками, потому что они в конце концов все равно проболтаются, чуть попадутся; но в таком большом деле надо, чтобы договор был писаный. И кровью.

Марк Твен, «Приключения Тома Сойера»

– Как Нью-Йорк, принцесса? – голос Итана звучал ободряюще и заинтересованно.

Наверное, он рад тому, что я получаю новые эмоции и создаю впечатление счастливого человека. Почему впечатление? Поскольку сейчас мне придется умолчать Итану о том, что полтора часа назад я попала в неловкую ситуацию в магазине виниловых пластинок: вместо того, чтобы встретить там кого-то по-настоящему знаменитого, лоб в лоб столкнулась с бывшим.

Наверняка, если бы Сэм не повернул голову, и Эшли в этот момент не пялилась на него удивленными глазами, то мы бы благополучно слились со стеллажами или ретировались к Джасперу в начало магазинчика. Однако диалога не получилось избежать, правда, не уверена, что мои внутренние сопротивления, выходящие изо рта в виде блеяния, можно было назвать ответными репликами. Этот мудак, лишая возможности выпустить пар, разговаривал так, будто мы с ним расстались закадычными друзьями, не было никакого года отношений на расстоянии, и он не спал регулярно с Агатой. Я чувствовала себя полнейшей дурой, не зная, как обернуть ситуацию в свою пользу, и перестать бледнеть и краснеть с интервалом в секунду. Эшли пыталась вернуть мне человеческую речь, попеременно сжимая мою ладонь, но это не дало нужного результата. Я продолжала буравить Сэма, сражаясь со стремлением высказать этому уроду все то, что скопилось. Почему-то до того момента верилось, что вопрос с ним исчерпан и несколько дней назад превращен в пепел вместе со злосчастным письмом, но оказалось все иначе. Сэм оставался раной, зашитой нитями чувств к Хьюзу и снова вскрытой одним своим появлением. Он, как долбаная птица-феникс, восстав из пепелища, хлестал меня огненными крыльями по щекам. Самое обидное, что вместо заслуженного презрения я выдавила простое:

– Привет, Сэм…

Эшли ухватилась за мое плечо и поспешила шепнуть на ухо, нервно улыбаясь Оливеру:

– Никки, надо сваливать отсюда, немедленно!

Я была готова уже сбежать из магазина вместе с подругой, но, вспомнив про подарок для Итана, повернулась к стеллажу и уткнулась в полки с пластинками.

– Как вы здесь оказались, девчонки? – спросил Сэм, подходя ближе.

Спасибо Эшли, она выручила меня, став нашим ответчиком.

– Джаспер едет на прослушивание в Беркли, а мы с Никки посмотреть на кампус…

Я так и замерла, не решаясь повернуть голову в сторону Сэма, и лихорадочно читала надписи на цветных обложках, пытаясь сосредоточиться на подарке. Почему мы вообще с ним разговариваем?

– Проездом через Нью-Йорк? Вы на машине? – удивленно выспрашивал Сэм с какой-то несвойственной ему манерностью.

Боковым зрением удалось заметить перемены в Оливере: он повзрослел и явно подрос.

– Да, мы на машине путешествуем… – растерянно ответила Эшли, касаясь моей руки.

Я схватила первую попавшуюся пластинку с изображением Эрика Клептона141141
  Британский рок-музыкант.


[Закрыть] и, прижав ее к груди, объявила Сэму:

– Неожиданная встреча! Нам уже пора идти, мы опаздываем. Удачи, Сэм!

Я, не дожидаясь реакции Оливера, стремительно зашагала к кассе, а Эшли проследовала за мной, чертыхаясь. Мои мысли поддерживали подругу ругательствами, оставляя отзыв на произошедшее. Надо же было умудриться встретиться с Оливером во многомиллионном городе. Как это вообще?

– По-моему, Сэм стал еще противнее, чем раньше, – высказалась Эшли, подводя меня к Джасперу, что мучительно вздыхал, оценивая медленную скорость огромной очереди к кассе.

– Н-да, – единственное, что я произнесла, разглядывая пластинку, предназначенную Итану.

– Это Хьюзу? – Джас слегка наклонился ко мне, чтобы разглядеть подарок.

– Да, как считаешь, ему понравится? – рисуя невидимые узоры на глянцевой упаковке пластинки, с надеждой в голосе спросила я.

– Зная, как он на тебя смотрит, думаю, ему все что угодно понравится. Так что не переживай, Никки, – Джаспер расплылся в лучезарной улыбке, правда, вид у друга продолжал оставаться нездоровым. В холодном освещении ламп синяки под глазами заметно потемнели на бледном лице Рыжего. Паутинки сосудов на тонкой коже век раскрасились в ярко-пурпурный. Джаси, что с тобой? Захотелось обнять друга и пополнить его запасы энергии.

– Джас, ты ни за что не поверишь, кого мы сейчас видели! – Эшли прервала восклицаниями мой осмотр.

Джаспер, сохраняя прошлую улыбку, обратил внимание на все еще ошеломленную Бернс.

– Знаменитость? То есть, вы кого-то встретили и не позвали? Вот они, настоящие друзья! Нормальные вообще? – Джас наигранно возмутился и надул губы, изображая обиду, как пятилетний ребенок.

– Ага, если бы, – усмехнулась, будто про себя, я и облегченно выдохнула, наткнувшись взглядом на белую макушку Сэма на выходе из магазина.

– Мы встретили Оливера, Джас! Сэма Оливера в Нью-Йорке! Только что! В этом, блин, магазине! Понимаешь? – возбужденно тараторила Эшли, как будто нам повстречался не мой бывший, а британец Мэттью Беллами142142
  Фронтмен группы Muse.


[Закрыть], солист любимой группы подруги.

В порыве эмоций Бернс неудачно всплеснула руками, задев стоящего сзади человека.

– Ой, простите, – извинилась Эшли и тут же вернулась в свое обычное состояние.

Джаспер театрально свел рыжие брови к переносице, сминая кожу на лбу, и, изображая боксера на ринге, выставил кулаки перед собой, в одном из которых находилась пластинка…

– Вероника-а, – протянул Итан, стараясь привлечь мое внимание. – FaceTime завис?

– А, ой, – опомнилась я, фокусируясь на пикселях в телефоне, что складывались в забавное изображение Итана, выпускающего дым изо рта в камеру. – Прости, это я зависла. Видимо, устала за целый день… Мне тут нравится, – сдержанно улыбнулась я, – правда, количество людей напрягает, надеюсь, в Бостоне будет меньше… А еще… – я немного засмущалась, – признаться Итану, что рядом не хватает его, но он, к счастью, не заметил моей неудачной попытки, или она затерялась в помехах неустойчивой связи.

Осадок от встречи с Оливером медленно расходился, оставляя место для легкой тоски по Итану, больше походящей на волнительное нетерпение скорее встретиться с Хьюзом.

– Я не успел посмотреть твои истории, как освободился, решил сразу набрать и узнать, как твои дела из первоисточника. Где вы сегодня были?.. Кроме пляжа, – интересовался Итан; вероятно, Хьюз намеренно отметил наше купание в океане, вызывая тихое ликование души. – Попали в Центральный парк?

– Мы были на Таймс-сквер, видели Эмпайр-Стейт-Билдинг… Вот думаю, со 103 этажа этой махины можно разглядеть Чарлстон? – таким усталым бредом я подводила к тому, что скучаю по Итану, и он понял посыл.

– Проверь на обратном пути, а то я вовсю машу тебе рукой, – Итан ухмыльнулся, вытягивая руку с телефоном, и замахал свободной ладонью кому-то в вышине, опасно высовываясь всем туловищем из окна комнаты навстречу летней ночи.

– Итан, вернись в дом, – попросила я, недовольная трюками Хьюза, всматриваясь в потемневшее изображение.

– Так, моя прекрасная покорительница мегаполисов, не мешайте проветриваться, – заявил Итан, – лучше рассказывайте про Нью-Йорк и ваши дальнейшие планы. Я весь во внимание!

– Пока не вернешься в дом, я не стану рассказывать! – занервничала я, прекрасно понимая, что Хьюз меня испытывает, но беспокойство пересилило.

– Да никуда я не денусь, Вероника, – заверил Хьюз, выпускаю новую порцию дыма. – Мило, что ты переживаешь… Блин, принцесса, я ску…

– Так-так, отчего это ты там проветриваешься, Хьюз? – Джаспер влез в видеозвонок.

Итан не успел ответить, как Эшли пристроилась рядом со мной в кадр и разделила беседу на четверых.

– Отчего, отчего? Известно отчего! – воображала подруга, закатывая глаза. – Ты же видел фотки с пляжа? Скажи ей, что они бомба! – Эшли, довольно улыбаясь, указала на меня большим пальцем.

Итан положительно закивал головой, как китайский болванчик.

– Какие еще бомбы, Эшли? Я своими глазами видел двух обворожительных русалок, что прибило к берегам Готэма! – громко похвастался Джас из-за моей спины, еле сдерживаясь от распирающего смеха. Он специально дразнит Итана?

Я повернулась к Рыжему, чтобы бросить осуждающий взгляд, но друг уже пропал в уборной.

– Эш, блин, я разговариваю! Что вы тут устроили? – взбунтовалась я, легонько пихнув Эшли в бок.

Итан немного смущенно сделал круговое движение губами, распыляя сизый туман, и заулыбался. Мои щеки загорелись огнем, а сердце сжалось.

– Ладно-ладно, ухожу, – ворчливо согласилась Эшли, неторопливо перелезая на соседнюю кровать.

– Завтра утром держим путь в Бостон, после прослушивания Джаспера на денек задержимся в Нью-Йорке, – сообщила я, делая вид, что ничего не произошло, – … Как-то так мы болеем всей душой за Коулмана!

– Я и Райли в вашей команде! Пройдет! Хорошо же стучит! – выдержав небольшую паузу, поддержал Итан.

Мне нравилось, что ревнивая натура Хьюза сделала исключение на Джаспере или мастерски замаскировалась. Почему-то в такие моменты Итан казался еще привлекательнее, когда переживал за моих близких вместе со мной. Грудная клетка наполнялась горячим эликсиром, проступая улыбкой на лице и пробуждая желание поделиться им. Обычно у меня была возможность обмениваться этим теплом с Хьюзом через взгляды и прикосновения, но сейчас все, что я могла – постараться не заплакать от усталости и переизбытка эмоций.

– Я скучаю, – вырвалось у меня.

Итан издал протяжный звук умиления, чем вогнал в краску, точно вылив целую банку на лицо, и ласково ответил:

– Я тоже, моя принцесса!

– Мой плюшевый олененок… – как будто кто-то толкнул меня в грудь, выгоняя трепетные слова. Я засмущалась и упала спиной на кровать, быстро сбросив звонок.

– Моя принцесса… Мой плюшевый олененок… Ми-ми-ми… – пародировала Эшли противным писклявым голосом. – Что за приторная сладость? Ты точно встречаешься с Хьюзом?

– Я забыла, что нахожусь в одной комнате с бывшей девушкой Уилла Клеппа, для которого лишний раз сказать что-то милое, означает оскорбить его мужское достоинство… – съязвила я.

– Лучше так, чем блевать радугой после каждого звонка, – рассмеялась Эшли, задирая голову к потолку в попытках размять шею.

Замечания подруги про опорожнения желудка напомнили о случившемся на подъезде к пляжу. Слюна во рту стала горькой на вкус. Что, если Джаспер сейчас в ванной вновь закидывается, а мы тут сидим, обсуждаем людей в сотнях миль от нас, когда буквально за стенкой мой лучший друг себя гробит? Вот бы перестать себя накручивать, как спагетти на вилку из бездонной чаши.

– Мэттью тебя тоже не балует? – я перевернулась набок, чтобы отвлечься и позабавиться, наблюдая за легкой гимнастикой Эшли.

– Ой, Мэттью тот еще романтик… Иногда хочется его чем-нибудь треснуть, – Эшли легонько сжала кулачок и потрясла им, – чтобы он перестал себя вести, как шекспировский персонаж. Мэтт ведь может перестать, я знаю, – вздохнула Эшли.

А я вот была не уверена, что он сможет. Вообще, неожиданно слышать подобные недовольства от мечтательницы о чистой любви, как у Скарлетт О’Хара и Ретта Батлера143143
  Персонажи романа М. Митчелл «Унесенные ветром».


[Закрыть].

– Разве не ты год назад восхищалась «самой печальной повестью на свете»144144
  Трагедия У. Шекспира «Ромео и Джульетта».


[Закрыть] и написала лучшее эссе в классе по «Унесенным ветром»? – сощурив глаза, напоминала я.

– Я запуталась… – месяц назад эта реплика уже звучала от подруги в контексте Уилла и Мэттью. – На бумаге любовь возвышенна и идеальна, а в жизни совершенно иная, более приземленная и со своими изъянами… Когда эта поэзия переносится в реальную жизнь, она меркнет и становится нелепой, даже неуместной, как эти ваши «принцессы» и «оленята», – пояснила Эшли, сморщив лоб, и добавила, поменявшись в лице, – но раз пошла тема про оленей, то Бэмби, подаренный, так понимаю, Хьюзом, очень миленький!

Издав сдавленный смешок, я пожала плечами, поскольку уставший мозг не мог не согласиться с мнением подруги.

– Вот ты любишь Итана? – задала внезапный вопрос Эшли, ковыряясь в одеяле, но не дала мне нормально ответить, воскликнув: – Глупый вопрос, конечно, любишь!

– Подожди, Эш, – остановила я подругу, задумываясь над ответом, – не совсем так, я влюблена в него и, наверное, смогла бы его полюбить…

Думаю, что мои чувства к Хьюзу правильнее описать именно так, не бросаясь громкими заявлениями. Казалось, я любила Сэма, но, оглядываясь назад, можно с точностью сказать, и все нутро безоговорочно подтвердит, это была не любовь.

…Нежное чувство…

По-моему, Эшли не совсем устроил мой ответ, но она, кажется, приняла его.

– Знаешь, Хьюз на первый взгляд вообще не похож на человека, способного кого-то не по приколу назвать «принцессой», да еще улыбаться при этом, как Чеширский Кот… Почему-то даже про Райли первее такое подумаешь, нежели про твоего Итана, – рассуждала Эшли. – Типа он такой весь из себя брутальный и уверенный, а когда оказывается рядом с тобой, то совершенно меняется. Разительная разница, Никки! Я после того потопа в кафе думала, что он решил причислить тебя к числу своих трофеев, но Хьюз ошарашил посвящением песни…. И он до сих пор не забрал твою девственность… – задумчиво рассуждала Эшли. – Я в шоке! Не знаю, как ты, а у меня до сих пор рвется шаблон от твоего плюшевого олененка! – высказалась Эшли и поджала губы.

Признаваться подруге в том, что до сих пор воспринимаю отношения с Итаном, как прекрасный затянувшийся сон, я не хотела, поскольку почти поверила в их реальность.

– Думаешь, в нем есть что-то общее с Уиллом? – поинтересовалась я и решила уточнить, в чем заключается сходство: – Они оба соло-гитаристы и оба в центре внимания, поэтому должны вести себя определенным образом?

Под определенным образом я подразумевала роль мудака, на которую хотел пробоваться Хьюз, когда предложил стать его девушкой.

– Они просто ступили на тропу рок-музыки, Никки, а ты знаешь лозунг145145
  «Секс, наркотики и рок-н-ролл».


[Закрыть], – Эшли посмотрела на меня исподлобья, вынуждая читать между строк. – Если взять Морено, то он еще не распробовал, но что-то подсказывает, пройдет еще года два, и эта философия бульдозером закатает в асфальт его справедливые моральные принципы. Может, Мэттью и стоит покинуть группу, чтобы хотя бы его не затронуло…

Она так переживала за Мэтта? Непонятно.

– Ты так рассуждаешь, будто философия рок-музыки – зараза. Вирус! Вирус, попадающий в кровь и запускающий необратимые процессы мутации в эгоцентричного, аморального типá, – говорила я тоном встревоженного диктора с телевидения. – Ты и я тоже варимся с парнями вместе, но мы ведь с тобой не заражены… – я осеклась, поскольку не была до конца уверена, уместно здесь обобщение или нет. Эшли не гнушается гулять с одним, преследуя свои цели, принимать чувства другого, а разбивать вазы в порыве страсти с третьим.

– Это наркотики, Никки. Наркотики: вещества, алкоголь, слава, деньги и животная страсть. Я, как будущий менеджер, ознакомившийся с тысячью биографий звезд, могу тебе точно сказать, что эти зависимости неизлечимы! Они взаимозаменяемы, но неизлечимы. И да, это не только про рок, это про индустрию шоу-бизнеса в принципе, – Эшли развела руками, мол ничего не поделать.

…пока вы еще только в начале пути, нужно держаться вместе, только так вы сможете одолеть Братца Лиса и Братца Волка! Знаешь, сколько таких придется еще повстречать, раз вы собрались связать свою жизнь с шоу-бизнесом?

Я молча переваривала сказанное Эшли и, вспоминая разговор с мистером Льюисом, погружалась в пучину своей пока еще беспричинной мнительности. В конце июля нас позвали на большой фестиваль. Как повернется жизнь Джаспера и Мэттью, если нас заметят? А как повернется моя?

– Я хочу верить в то, что у Хьюза есть антитела, Никки, – осторожно произнесла Эшли, выдавливая неуверенную улыбку, и взяла меня за руку в качестве поддержки, – и он не посмеет разбить твое сердце, как это неоднократно делал Уилл с моим!

Знала бы она, как я хочу в это верить и почти уверовала, ощущая зуд под кожей в отсутствии Итана рядом.

– Кстати, о больных – нужно проверить Джаса, а то он там что-то застрял, – переключаясь с нашей беседы об инфицированных, я вспомнила про друга, застрявшего на двадцать минут в ванной и, осторожно освобождаясь от ладони Эшли, встала с кровати.

– Джас? – подойдя к двери, я тихонько постучала, – ты там как?

– Секунду, – ответил друг.

Почти сразу послышался звук слива, и Джаспер покинул уборную, сталкиваясь со мной в коридоре.

– Что ты там делал так долго? – окинула Джаспера подозрительным взглядом я.

– Ты правда хочешь знать? – уточнил Джас, видимо, не понимая, к чему этот допрос.

– Да!

– Ну ладно, ты сама напросилась! – заулыбался Джаспер и громко объявил, наверное, чтобы Эшли тоже услышала: – Засорял канализацию и расширял озоновые дыры!

– Фу! – скорчилась я, а хохот Эшли заполнил весь номер.

– Приколи, Эш, сама докапывается, не дает посидеть на толчке спокойно, а потом еще недовольно фукает? – Джаспер подхватил меня на руки, отчего я даже пискнуть не успела, и кинул на мою кровать.

Нью-Йорк подсыпал нам снотворного и не выпускал из царства грез до утра, руша мои планы по разоблачению Коулмана. Я даже немного разозлилась на усталость, что увлекла меня в глубокий сон, где среди густой тьмы всплывал лишь образ улыбающегося Итана. Позже Эшли предупредила меня, что следующей ночью заткнет мой рот кляпом, чтобы ей не мешали спать вскрикивания и болтовня с Хьюзом. Я на это рассмеялась и принялась поспешно собираться в дорогу.

Упаковав все вещи и сдав номер, мы с Эшли устроились на задних сидениях тачки и двинулись в сторону Стэмфорда, проскальзывая между зеркальных высоток, перемежающихся с зелеными парками-островами природы среди бетонных джунглей. Оказавшись в Коннектикуте, на земле Новой Англии, я вспомнила Тори и рассказы о веселой студенческой жизни в Нью-Хейвоне. Правда, обстановку и, порой, атмосферу приходилось выстраивать в голове самостоятельно. Родители никогда меня не брали с собой в путешествие до Йельского университета, чтобы навестить Тори. По-моему, будучи ребенком, я не понимала, что теряла, а наслаждалась свободой от родительского контроля и вила веревки из бабушки с дедушкой.

– Никки, расскажи про Йельский. Зная Викторию, я думаю, что она там точно не скучала, – потребовала Эшли, дергая меня за футболку.

– Ну-у, – протянула я и нахмурила брови, стараясь воссоздать в памяти что-то конкретное, а не общие впечатления Тори. – Сестра говорила, что долгое время не могла привыкнуть к интерьеру. Когда шла на пары, ее часто посещала мысль о том, что она учится не в университете, а в католической школе. Вы же видели фотки Йеля? – поинтересовалась я, и Эшли положительно кивнула, устремив на меня любопытные бусинки.

– Да, он вроде полностью построен в готическом стиле, – подтвердил Джаспер.

– Да-да, крестовые своды, арки с заостренными верхами, витражные окна в виде стрел, бесконечное количество резных деталей. Выдающаяся башня у них там какая-то еще есть. Не помню названия… Получается, кусок Средневековой Европы в Штатах, – заключила я.

– Это, конечно, очень интересно, но что она рассказывала про обучение и тусовки? Ты сама-то была в кампусе?

– Нет, я выпускной-то пропустила. У нас был с тобой конкурс в это время, Эш, если помнишь, – с сожалением сказала я и отвернулась к окну, пытаясь представить салют из парящих академических шапочек в проносящихся молниями встречных машинах.

– Фу, не говори, что ты расстроена! – вспыхнул Джаспер. – Официальная часть выпускных – это наиужаснейшее из всех мероприятий, которое подростки должны пережить. Особенно напутственная речь и слова выпускников. Сначала бедные студенты из кожи вон лезут, чтобы поразить всех присутствующих своей проникновенной прозой, поэзией и «пониманием» этого мира, перенасыщая их пафосными высказываниями, потерявшими смысл, – Джаспер, напыщенно выделяя голосом слово «понимание», отнял одну руку от руля и поднял ее вверх, почти касаясь крыши машины, – а кто-то – оправдать свою лень и несостоятельность… Зачем это лицемерие? Для чего? О, а дальше фальшивые аплодисменты прерывает стихотворение Фроста146146
  Американский педагог, поэт.


[Закрыть] «Неизбранная дорога»…

– Джас, ты не прав, вдруг для кого-то это восхождение на кафедру – его звездный час, вдруг эти помпезные речи замотивируют, отпечатаются на подкорке? Ты об этом не думал? – протестовала я, не соглашаясь с категоричностью друга.

По версии Карли, выпускавшейся с Джасом в один год, Коулман на вручении, не обронив ни слова, забрал бумаги и спустился на место. Не сказать, что наша вокалистка удивилась, посчитав это за попытку выделиться. А, как по мне, так его молчание больше походило на чувство вины – вероятно, ему не хотелось быть в числе тех, кто оправдывается, а строить из себя умника было бы нечестно. Он ведь не подал заявку ни в один колледж, а многие из учителей пророчили ему как минимум тот же Йель. Сейчас же Джаспер за напускным презрением старался снять с себя всякую ответственность за возложенные на него надежды. Оставался вопрос: для чего? Может, Рыжий подготавливал нас к любому исходу прослушивания?

– Согласна с Никки, кому-то необходим толчок… А может, просто надо постареть, Джас, чтобы эти высказывания превратились в седые воспоминания лет так через пятьдесят… – предположила Эшли.

– Я везу в Бостон жертв кинематографа. Вам на противоположное побережье! «Идите на запад, молодой человек»147147
  Фраза, приписываемая Горацию Грили, призывает к завоеванию Запада.


[Закрыть]! – подсмеивался друг, а мы с Эшли состроили серьезные лица, игнорируя насмешки, ну почти, – малышки, ну вы серьезно? – Джаспер издал стон разочарования, осознав, что поддержи у нас искать не стоит. – Больше всего жаль Фроста, думаю, он бы не обрадовался тому факту, что его строчки читают из года в год перед толпой, где-то на семьдесят процентов состоящей из неспособных понять их глубины…

Возможно, именно эта противоречивость Коулмана, способность осудить или, наоборот, найти оправдание любому, талант видеть глубже, под другим углом, наталкивали на мысль, что не такой экстраординарной мне довелось подружиться с таким удивительным многогранным парнем, как Джас. Я обычно не замечала, как, подхваченная азартом, вступала в спор, в уме стряхнув с себя частички критики рыжего оппонента, медленно с нажимом проводила языком по верхним зубам, словно освобождая его от избытка бесхитростных ядовитых колкостей и по крупицам собирая уместные слова, а после, наконец, решалась на противостояние, как, например, сейчас в защиту церемонии вручения аттестатов:

– Ты недооцениваешь подростков, вдруг среди них сидят такие же, как ты…

– Тогда им стоит немедленно встать и покинуть этот клуб анонимных алкоголиков, что продержались 12 лет чистыми или три-четыре года и не сорвались… Да, блять, это реально то, что заслуживает оваций! – иронизировал Джаспер.

Но в конечном я счете понесла поражение:

– Джаспер, с тобой невыносимо!

Эшли засмеялась, воспринимая разгоревшийся спор за обыкновенные дружеские подтрунивания, а я, насупившись, вновь вернулась к дороге за окном, к своему тернистому пути.

 
Я часто думаю об утре том,
В уме былое переворошив:
Лежали два пути в краю лесном,
Но предпочел нехоженым путем
Я двинуться через лесной массив.148148
  Отрывок стихотворение Роберта Фроста «Неизбранная дорога» в переводе Аллы Шараповой.


[Закрыть]
 

Марк Твен когда-то изрек следующее: «В Нью-Йорке все интересуются твоими деньгами, в Филадельфии твоим происхождением, а в Бостоне образованием». Слова моего любимого писателя по сей день остаются правдивыми. Если бы у знаний был запах, то они бы пахли улицами Бостона, где не один десяток лет соревнуются между собой две глыбы науки – МТИ149149
  Массачусетский Технологический Институт.


[Закрыть] и Гарвард, за лидирующие позиции в мировом списке университетов. К счастью или к сожалению, эти два вуза не стали предметами интереса нашей троицы. Мы проделали длинный путь к Городу на Холме, чтобы стать гостями Дома музыки Шиллингера, именно здесь должна была решиться судьба моего друга. В отличие от прочих старейших университетов Штатов, Беркли выглядел осовременено, особенно на контрасте с католическим храмом, что расположился через дорогу от главного здания колледжа. Да и каких архитектурных решений можно было ожидать от высшего заведения, специализирующегося на неакадемических музыкальных направлениях?

Эшли вычитала, что совсем недавно колледж объединился с консерваторией, построенной в стиле индастриал. Наша компания, как раз после прослушивания, планировала послушать джаз в ее кирпичных стенах, а пока, мы зависали в номере новой гостиницы, спрятавшейся неподалеку от главного здания Беркли, среди однотипных таунхаусов с нарядными фасадами терракотового цвета.

– Джас, мы в Бостоне, теперь можно задавать вопросы насчет прослушивания? – спросила Эшли, расслабляясь в объятиях ветерка на открытом балкончике.

– Что тебя интересует? – неохотно ответил Джас, перелистывая нотную тетрадь.

Я же, сидя в позе креветки на одной кровати с Рыжим, украдкой наблюдала за друзьями, отрываясь от обзорной статьи в интернете с достопримечательностями Бинтауна150150
  Прозвище Бостона.


[Закрыть]. Надо было придумать занятия на время испытаний Рыжего.

– Подготовленный фрагмент, импровизация, чтение с листа, что еще? – не отставала Эшли, игнорируя стремления Джаса сосредоточиться.

– Слух, – отстраненно добавил Джаспер и прислонил палец к уху, шустро перепрыгивая глазами с одного нотного стана на другой, – и интервью…

Постучав кулаком себе по колену, Рыжий встал с постели и начал с закрытыми глазами измерять шагами комнату, перемещаясь от одной стенки к другой.

Я 14:20 Эш, думаю, что сейчас мы мешаем Джасперу

Я 14:21 Как насчет Музея Изящных искусств?

Эшли, прочитав мои сообщения, влетела обратно в номер и засобиралась, словно ждала, когда я придумаю ей развлечения на день.

– Оставим тебя с музыкой наедине, Джас, – сообщила я, воодушевленно подпрыгивая на месте от нетерпения прогуляться по летнему Бостону.

– Когда мы проезжали Нью-Хейвен, я уж было усомнился… Но вы догадливые, – заметил Джаспер, делая комплимент или указывая на наши умственные способности – непонятно.

– Ты слишком явно намекаешь, Джас! Да и жалко будет потраченных денег на бензин, если облажаешься… – указала я и, потрепав друга за плечо и подарив язвительную улыбку на прощание, хотела еще дополнить комментариями про мистера Льюиса, но Эшли схватила меня под локоть, выводя из номера.

– Никки, мне кажется, или я чувствую какое-то электричество между вами. Еще чуть-чуть, и что-то взорвется рядом… Например, я! – воскликнула Эшли, беспокоясь за накаленную обстановку. – Может, хватит вестись на его провокации, или ты все еще переживаешь из-за того спора в машине? – спросила Эшли, ведя меня к лифту.

Возможно, причиной моих реакций на поведение Джаспера было до сих пор неудовлетворенное беспокойное любопытство, спровоцированное неоднозначным заглатыванием колес. Видимо, вместо того, чтобы задать вопрос Джасперу в лоб, меня непроизвольно рвало на колкости.

– Эш, то есть, я одна считаю, что он перегибает? – я попыталась скрыть свои переживания, выказывая раздражение обладателем острого языка.

– Да расслабься ты! – чуть ли не упрашивала меня Эшли, перехватывая за плечи и обходя меня с разных сторон. – Лучше идем смотреть на искусство!

Ее уговоры подействовали на меня только тогда, когда мы, пройдя по зеленым улицам Бостона, попали на территорию музея. Перед главным входом нас встретил бронзовый вождь племени юта151151
  Индейский народ в США.


[Закрыть], сидящий на коне и раскинувший руки в стороны. Серебристо-зеленая патина, проявившаяся с годами на скульптуре, тускло поблескивала на солнце, словно пролитые слезы угнетенного народа этого индейца.

– Эш, – позвала я подругу, не в силах отвести взгляд от бронзового всадника, – ты когда-нибудь бывала в резервации?

– Нет, мне хватило рынка рабов152152
  Old Slave Mart Museum, музей в Чарлстоне


[Закрыть] в нашем городе, – Эшли немного погрустнела, но не стала поддаваться нахлынувшему стыду за грехи наших предков и протянула, пожимая плечами: – Это Америка, да, да!

Ни убавить, ни прибавить.

Переключившись от скорбных мыслей, мы с Эшли погрузились в мир живописи, где царят необыкновенные сочетания оттенков, неописуемые словами эмоции, неповторимые истории, переданные на полотнах. Пейзаж за пейзажем, портрет за портретом, натюрморт за натюрмортом сменялись один за одним, задерживаясь в памяти деталями и сюжетами, что без конца нами обсуждались. Обойдя больше десятка залов с экспонатами и картинами, «ценители прекрасного» изрядно устали и направились подкрепиться.

Я решила, что нам просто необходимо попробовать местный суп из моллюсков, и, воодушевившись этой затеей, выбрала небольшую кафешку для позднего обеда. Эшли же с опасением восприняла мое предложение, но в конечном счете согласилась, чем повеселила нас обоих. Я даже записала на видео, как подруга подготавливалась к поеданию супа, будто к особому ритуалу (по-моему, она просто оттягивала неизбежное), а после разыгранного спектакля, она, наконец, зачерпнув белую жижу ложкой и параллельно задыхаясь от смеха с моих комментариев, распробовала традиционный суп. На удивление, ей понравилось, и в этом мы с ней сошлись.

За три часа, проведенных вдвоем, невидимая, на время утерянная связь между нами с Эшли крепла. Искренний смех и бесконечный обмен эмоциями восстановили то, по чему я до ужаса соскучилась. Наша дружба, что в сердцах была похоронена мной из-за непонятных секретов, больше не походила на теплые воспоминания. Я от всей души благодарила про себя Джаспера за авантюру и этот город за то, что мы, как и раньше, строим совместные планы на переезд в Бостон через год, прерываясь на смешки и шушуканья.

На выходе из кафешки Эшли сразу же обратила мое внимание на велосипеды и потащила меня к ним, настойчиво намекая на то, чтобы прокатиться по набережной. Меня особо не пришлось уговаривать. Оседлав велики, мы покрутили педали в сторону воды. Я иногда отставала от шустрой Эшли, отвлекаясь на исторические постройки и замедляясь около них, чтобы лучше рассмотреть. Улицы были больно оживленные, и всюду шныряли пешеходы, тоже не давая набрать скорость. Однако как только мы выехали на открытую солнцу набережную, то толпы куда-то испарились. Нашими попутчиками при движении вверх, вдоль широкого русла Чарльза, стали шелест листьев и речной бриз. Я ощущала редкие дуновения теплого ветерка всей кожей. Это, конечно, не захватывающее дух катание на мотоцикле Итана, однако велопрогулка вызывала не меньше эмоций, дрейфующих мерцающими косяками от макушки до ног. Находясь будто на границе между отражением персикового светила на глади воды и землей, усеянной зданиями, я чувствовала каждый торопливый шажок времени и пыталась его замедлить, ухватить мгновение, вслушиваясь, как юность течет по моим венам. Впереди меня оборачивалась кудряшка-Эшли, вскакивая на сидении велосипеда; по бокам от главной дорожки, в прохладной тени расслаблялись студенты; мимо прогуливались семьи с маленькими детьми. Бурное течение жизни, ударяя об извилистые берега, редко позволяет насладиться такими летними вечерами на набережной, делая их настолько хрупкими, эфемерными: будто зажмуришься на секунду, и вот-вот снова задует промозглый осенний ветер, нагоняя грозные тучи, набухшие от холодных капель. Поддаваясь своим ощущениям, я закрыла глаза и… Широко распахнула их из-за возмущенных воплей пожилого мужчины в очках, столкновения с которым, казалось, не избежать. Спешно покинув мир грез, я еле успела выкрутить руль, чтобы объехать взволнованного пешехода, размахивающего портфелем. Мне пришлось остановиться у лавочки в нескольких футах от напуганного мужчины.