Текст книги "Герман Аляскинский. Светило православия"

Несколько лет тому назад отец Герман обратил морского капитана Л. А. Гегемейстера из лютеранской веры в Православие. Капитан Гегемейстер был весьма образован; кроме многих наук, он знал языки: русский, немецкий, английский, французский и несколько испанский, и за всем тем он не мог устоять против убеждений и доказательств отца Германа – переменил свою веру и присоединился к Православной Церкви через миропомазание. Когда отъезжал он из Америки, старец при прощании сказал ему: “Смотрите, если Господь возьмет вашу супругу у вас, то вы никак не женитесь на немке; если женитесь на немке, она непременно повредит ваше Православие”.

Капитан дал слово, но не исполнил его. Предостережение старца было пророческим. Через несколько лет действительно умерла жена у капитана и он женился на немке, оставил или ослабил веру и умер скоропостижно без покаяния».

Преподобный Герман, стяжав благодать Божию подвигом, постом, бдением, молитвою, непрестанным вниманием к себе, Богомыслием, мудрым поучением ближних слову Божию, победил силу греха, очистился от всякой скверны плоти и духа и стал чистой пшеницей Божией, чистым златом Божиим.

Божественный мир открывался ему свободой духа, полнотой благодати, пламенной любовью к Богу и ближним! Господь возвышал его и ставил, как «светильник на свещнице, чтобы входящие видели свет» (Лк. 11, 33), как великий пример послушания и преданности Ему, благодатного помощника и молитвенника перед Богом.

Получая в Таинствах Святой Церкви благодать Божию, преподобный Герман вёл своих пасомых к жизни вечной не только словом, но и примером своей жизни. Словами апостола Павла он говорил: «Будь образом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. 4, 12). И за ним, слыша его голос, шли пасомые. Преподобный знал, что как ни сильно слово поучения, как ни привлекателен добрый пример, действеннее всего сочетание того и другого, ибо Господь говорит: «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5, 19).

И радуясь со всей полнотой Церкви Вселенской, что «были мы когда-то тьмой, а теперь – свет Господний», преподобный благодарно воспевал:

«Явльшуся Тебе во Иордане, Спасе, и крещщуся Тебе от Предтечи, Христе, Возлюбленный Сын свидетельствован был еси, темже и собезначален Отцу явился еси. Дух же Святой на Тя схождаше. Имже и просветившеся, вопием: Слава Богу, Сущему в Троице» Аминь.

Становясь зрелым истинным пресвитером, Герман не забывал ни на один день своего любимого старца-наставника Назария, постоянно сверяя свободу своей воли с волей Валаамского игумена, отвечающего перед судом Божиим за решительное уверение в спасении его очищенной и совершенствованной души, отречённой от своей воли ради воли Божией. Этот духовный союз остался закреплённым на скрижалях сердец чувствительных, через огромные земные расстояния видевшие и призывающие друг друга. Предаваясь Богу, следуя за Христом, – он привык к ограничению самолюбия, своеволия и произвола, отсёк свою волю самоотверженным исполнением воли людской ради Бога, а взамен своей взял волю Божию, – воспитал любовь и веру путём сожития с человеком, хотя теперь и далёким по расстоянию, верующим и любящим Бога, отдав свою волю и душу в душу и волю старца Назария, а он уже предал их Богу.

«Наша воля, – есть медная стена между человеком и Богом. Она есть как бы камень, противостоящий, сопротивляющийся и противодействующий воле Божией. И когда только человек оставит свою волю, он может сказать: о Бозе моем прейду стену, Бог мой, непорочен путь Его» (Пс. 17, 30, 31).

Отец Герман строго соблюдал инструкцию Платона, в которой конкретно предписывалось, что «священника своих приходов мужеска и женска пола людей и детей их наблюдать, чтоб они обучены были молитвам: Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас; Царю Небесный; Пресвятая Троице; Отче наш; Верую во единого Бога Отца; Богородице Дево, радуйся; внушать, что всякому христианину должно знать эти молитвы и молиться так на всяк день по крайней мере дважды в сутки; по воскресным дням в церкви, хотя по малой части для наставления их самим священникам прочитывать им с толкованием десятословие и Символ веры, к тому же толкование таинств церковных, а наипаче крещения, миропомазания, евхаристии и покаяния, почему бы все правоверные исповедовались и Святых Тайн приобщались, и к Церкви Божией приходили часто, а наипаче в воскресенье и праздничные дни… и в дни празднуемых нарочитых святых и стояли б в церквях со всяким вниманием божественного пения и Господу Богу о содеянных своих грехах с умилением молитвы приносили.

Всякая душа властем предержащим да повинуется, и Воздарить кесарева кесареви.

На праздничные гульбища, на качели, на медвежьи травли, псовую охоту и прочия кощунства не ходить… денег в лихву не отдавать, по мирским людем не поручаться…»

Ничего не искав для себя в жизни, по смирению своему отказавшись от сана иеромонаха и архимандрита и оставаясь простым монахом, отец Герман без малейшего страха перед сильными начальствующими ревновал всем усердие по Боге. С кроткою любовью обличал он живущих в нетрезвой жизни, не достойном поведении и притеснении алеутов, и всё это – невзирая на чины и звания.

Обличаемая злоба вооружилась против преподобного Германа, делала ему всевозможные неприятности и клеветала на него. Клевета была настолько сильна, что даже люди благонамеренные вводились в заблуждение и не могли отсечь ложь от правды. Доносы на преподобного Германа скрывались искусно под покровом видимой якобы правдивости, поэтому только один Господь сохранял и оберегал преподобного.

Много великих скорбей понес отец Герман и от бесов. Это он сам открыл своему ученику Герасиму, когда тот, войдя к нему в келию без обычной молитвы, на все вопросы свои не получил ответа и на другой день спросил его о причине вчерашнего молчания, на что ему тогда ответил отец Герман: – «Когда я пришёл на этот остров Еловый и поселился в этой пустыне, много раз бесы приходили ко мне как будто для надобностей то в виде человеческом, то в виде зверей, тогда я много потерпел от них и разных скорбей, и искушений, поэтому-то я теперь и не говорю с теми, кто войдёт ко мне без молитвы».

Посвятив себя совершенно на служение Господу, ревнуя единственно о прославлении Его Всесвятого Имени, вдали от родины, среди многообразных скорбей и лишений, проведя в высоких подвигах самоотвержения годы, преподобный Герман был сподобен от Господа многих благодатных даров.

До преподобного Германа доходили сведения, что после того, как иеромонах Макарий в 1795–1797 годах окрестил алеутов, относящихся к группе Лисьевских алеутов с острова Акун, жители ощутили на себе удивительную опеку со стороны «Белых Людей». В самые критические моменты для обитателей острова «Белые Люди» приходили из-за гор к местному крещёному «шаману Ивану-старцу» и через него оказывали чудесную помощь: исцеляли тяжело больных людей, в минуты опасности приходили на помощь, особенно при стихийных явлениях на море, в горах, не допускали распространения эпидемий среди жителей острова, среди животных и пернатых, помогали имевшим нужду в пище, помогали охотникам и рыбакам. «Белые Люди», а еще их называли местные жители – Духи, невидимые никем, кроме одного «шамана Ивана-старца», в образе человеческом с белыми светящимися лицами, одетые в белые длинные с широкими рукавами одежды (стихари), с облегающими розовыми лентами, говорили, что посланы православным алеутам за их безропотные послушание, терпение и усердие к молитвенному настроению в Церкви Божией посланы были от Бога усмирять стихию, наставлять, учить и хранить «шамана Ивана-старца» в продолжение тридцати лет. Появлялись они обычно в светлое время суток, учили «шамана Ивана-старца» Христианскому Богословию и таинствам веры. Прежде чем исполнить какую-то особую просьбу, они предупреждали, что прошение может быть исполнено только по благословению Бога. Всё, что ими делалось, совещалось силой Бога Всемогущего.

Преподобный Герман через своих прихожан с острова Кадьяк желал связаться, встретиться с интереснейшим акунанцем старцем Иваном, но случая не представилось. Зато вскоре прибывший с острова Аканан алеут, рыбак, передал отцу Герману, что «шаман Иван-старец» кланяется ему и просит совета, как у святого Божьего человека, как ему поступать при встречах с наставниками-ангелами – «Белыми Людьми»? Что делать? При этом письма писать не надо, не надо чего-либо передавать и на словах, несмотря на большое расстояние, разделяющее вас, он услышит всё, что вы собираетесъ ему сказать мысленно. Белые ангелы их учат молиться не себе, но Творцу всяческих, и молиться духом и сердцем. Иван-старец просит старца Германа не называть его «шаманом», так как таковым он не является. Он человек православной веры и все святые Десять Заповедей Господа нашего Иисуса Христа знает хорошо и многим другим православным алеутам и русским проповедует. «Белые Люди» иногда молятся с Иваном-старцем весьма долго – учат исполнять все Христианские добродетели, а более всего советуют соблюдать верность и чистоту, как в супружестве, так и вне супружества; учат изображать крестное знамение; не начинать никакого дела без благословения, не принимать спиртного, не есть рано по утру, не есть только что убитой рыбы, зверя, птицы ещё теплой, а некоторых птиц и растений морских совсем не употреблять в пищу. Ещё «Белые Люди» наказывали Ивану-старцу, чтобы он никому не сказывал исповеданных грехов своих и чтоб, после причастия вскоре, не ел жирного, и чтобы следовал всем наставлениям и советам монашествующего Германа с острова Елового.

Позднее о «Белых Людях» узнал священник, отец Иоанн Вениаминов (будущий митрополит Москов – ский Иннокентий) во время инспекторской поездки по Лисьим островам. При встрече на острове Уналашка со стариком Иваном Смиренниковым, последний дал полное объяснение своей причастности к встречам и прямому общению с «пришельцами из-за гор» – наставниками Ангелами, так похожими на святых Архангелов в белых одеждах и перепоясанных через плечо розовыми лентами.

Отец Иоанн Вениаминов в разговоре с Иваном Смиренниковым спрашивает его:

– Когда же явились к тебе эти белые люди в первый раз?

– Они явились вскоре, как окрестил нас иеромонах Макарий.

– Могу ли я видеть твоих товарищей? – спросил отец Иоанн.

– Об этом надобно спросить их.

Иван Смиренников больше не обмолвился словом и ушёл. Далее отец Иоанн Вениаминов писал:

«Вскоре после сего разговора со стариком я отправился на некоторое время на ближайшие острова, для проповедания Слова Божия; по возвращении же своём, увидев Смиренникова, спросил его: “Что же ты спрашивал этих белых людей, могу я их видеть, и желают ли они принять меня?” – “Спрашивал, – отвечал старик, – они хотя и изъявили желание видеть и принять тебя, но впрочем сказали: зачем ему видеть нас, когда он сам вас учит тому, чему мы учим? И так пойдём, я тебя приведу к ним”.

Тогда что-то необъяснимое произошло во мне. Какой-то страх напал на меня. Что ежели в самом деле, подумал я, увижу их, этих ангелов, и они подтвердят сказанное стариком Смиренниковым? и как же я пойду к ним? ведь я человек грешный, следовательно и недостойный говорить с ними, и было бы с моей стороны гордостью и самонадеянностью, если бы я решился идти к ним; наконец свиданием моим с ангелами, я, может быть, превознёсся бы своею верою или возмечтал бы много о себе. И я, как недостойный, решился не ходить к ним.

Я спросил Ивана Смиренникова: когда духи являются ему, что он чувствует, радость или печаль?

«В то время, отвечал он, когда он, сделал что-нибудь худое, увидя их, чувствует угрызение своей совести, в другое же время не чувствует никакого страха; а так как многие его почитают за шамана, то он, не желая быть почитаем таковым, неоднократно говорил им, чтобы они отошли от него и не являлись ему; на это они отвечали, что они не дьяволы и им не велено оставлять его, и на вопрос его: почему они не являются другим? они говорили ему, что им так велено».

Иван Смиренников рассказывал отцу Иоанну Вениаминову подробно из святой истории: о творении и падении Ангелов, о древе познания добра и зла, о первом человекоубийце, о Ное, Аврааме, Предтече, о Благовещении и Рождестве Иисуса Христа, – и всему этому его научили его наставники-ангелы, так как он, будучи безграмотен и нисколько не зная русского языка, не мог ни читать, ни слышать от других.

Благоразумно обсудив и заверив истинные показания других о действиях Ивана Смиренникова, отец Иоанн Вениаминов дал ему следующие наставления: «Вижу я, – сказал он ему, – что являющиеся тебе духи не диаволы, а потому слушай их учения и наставления, если только они не будут противно тому, чему я учил вас в общем собрании. Но другим, спрашивающим тебя о будущем и просящим помощи твоей, сказывай, чтобы они сами просили Бога, как общего всех Отца. Лечить тебе не возбраняю, но только с тем: кого намерен излечить, сказывай, что не своею ты силою лечишь, но Божиею, и советуй прилежнее молиться и благодарить Его Единого; не запрещаю также и учить, но не более как только давать наставления малолетним. О будущем же никому и даже мне самому не говорить ни слова.

Преподав ему краткое наставление, отец Иоанн не преминул вразумить и прочих алеутов и велел не называть Ивана Смиренникова шаманом, и не спрашивать его ни о чём, кроме Единого Бога».

Об этом событии отец Иоанн Вениаминов счёл необходимым донести архиепископу Иркутскому Михаилу II, от которого последовало следующее:

«Подлинно происшествие это редчайшее и в наши времена неслыханное; благодарю за разумный совет и весьма прочное наставление, данное вами как Смиренникову, так и собратиям его, алеутам. Нелицемерно скажу вам в глаза и заочно, что вы, не дав места любопытству превознестися над своею верою, блаженнее всех тех, кои веруемые вещи, подобно св. апостолу Фоме, подвергают осязанию. Но как неверие Фомино в наших церковных песнях названо добрым: то я желал бы, и многие другие пожелают со мною, чтобы вы, в большее прославление благочестивой нашей веры, решились, если ещё жив будет старик Смиренников, видеться и говорить с духами, ему являющимися. Большей предосторожности к сему не требуется, кроме чистой веры вашей и сердечной молитвы: помните только, что при свидании и в продолжение оного иметь молитву Господню, которую и повторите вместе с духами. Разговор же ваш с ними может быть не иной, как о судьбе новообращённых алеутов, ваших прихожан, коим какого вы желаете добра, просите их испросить оного у Бога. Что Бог, по дару Христа своего, даст вам узнать, о том сообщите мне на письме в удобное время, или на словах, при будущем приятном свидании».

Встретиться с Иваном Смиренниковым на Акуне и исполнить желание Иркутского архиепископа Михаила II не суждено было.

К осознанию действия Святого Духа преподобный Герман относил высказывание святого Василия Великого:

«Что касается способа подаяния и того, как Дух бывает во всех и в каждом отдельно, да и рассматривает сие ум, который достоин такого рассмотрения и освободился от еретического обольщения и от жен, чарующих других. Да приступает же в безмолвном состоянии… Ибо как солнечные лучи делают облако светлым и блистательным, производя в нём златовидность, так и Дух Святой, войдя в тело человека, даровал ему жизнь, даровал бессмертие, даровал святыню, так и воздвиг его, когда он пал. И человек, который дотоле был земля и пепел, по вселении в него Духа принял достоинство пророка, апостола, ангела Божия».

«Всё на сём свете суета, и ничто не может насытить наших желаний» – это слова богатейшего, могущественного и мудрейшего среди своих современников царя Соломона. – Ни одно земное благо не может насытить сердце человека, ибо он на земле Странник, пришелец и путешественник; дом и отечество его – там, на Небесах, в Царствии Небесном. Но, чтобы желанно жить с Богом там, в Царствии Небесном – надо быть христианином православным. Путь же в Царствие Небесное есть только один; и путь этот есть тот самый, который прошёл Иисус Христос, живя на земле. Другого пути нет и никогда не было, и не будет, ибо Иисус Христос сказал:

«Я есмь путь, и если кто хочет за Мною идти, отвергнись себя, возьми крест свой и иди за Мною».

Мудрец среди царей и царь среди мудрецов – великий Соломон, сам познавший «Что добро и зло» на склоне лет, в «Книге Притч» написал таинственные слова: «Пей воду из твоего водоёма, текущую из твоего колодца».

Эти слова должен помнить христианин как пророческий завет: его водоём – Православие, его колодец – Церковь.

Преподобный Герман вобрал в себя не только все качества высокого пастыря, но это был отец большого прихода, большой семейной паствы, врач и наставник, учитель и судья, являясь мерилом во всём твёрдым и верным словом, потому что Словом Божиим всё сотворено, и всё сотворённое держится силою Слова Божия. Слово Божие для человека есть пища, питающая душу; Слово Божие есть вода, утоляющая его жаждущую душу; Слово Божие есть светильник, сияющий в тёмном свете, пока придет день, взойдя в сердце; Слово Божие есть также свет, то есть Слово Божие ясно и живо показывает человеку в сердце его все дела Божии и Самого Бога; Без Слова Божия человек слеп и мёртв духовно. Являясь примером ёмкой духовной жизни, преподобный Герман совершенно не воспринимал те нелепости со стороны начальствующих лиц Российско-Американской Компании по отношению к себе. Не зная отца Германа, не обмолвившись с ним словом, не прислушавшись к голосам местных жителей и только по одним наговорам, эти люди писали доносы в далёкий Петербург о необходимости удаления отца Германа с острова Кадьяк, беспочвенно объясняя свои доносы тем, будто преподобный возмущает алеутов против начальства.

Иркутский градоначальник Александр Николаевич Муравьёв, лицо влиятельное не только в Иркутской епархии, встав на защиту отца Германа, в категоричной форме поставил вопрос перед архиепископом Иркутским Михаилом II Бурдуковым о недопустимости глумлений над святым преподобным. В то время, когда архимандрит своим повелением остановил расползающуюся недобрость против отца Германа, в это самое время Василий Махов, священник, прибывший из Иркутска на фрегате «Диана» с большими полномочиями (распоряжение архиепископа задержалось в пути), причинил преподобному много огорчений. Другой инспектор прибыл на остров Еловый с главным правителем Кадьякского отдела. Иннокентий Семёнович Костромитинов со служителями Компании позволил обыскать келию отца Германа, предполагая найти у него большое имущество. Когда же не нашли ничего ценного, кадьякский правитель Костромитинов приказал вскрывать полы в келии. Служитель Пономарьков стал топором выворачивать половые доски.

«Друг мой, – сказал тогда ему отец Герман, – напрасно ты взял топор, это орудие лишит тебя жизни».

Предсказание отца Германа сбылось.

Среди Елового острова по горе сбегает чистый журчащий ручей, устье которого всегда покрыто бурунами. Весной, когда появлялась речная рыба, старец отгребал наносной песок из устья, чтобы можно было пройти рыбе, и рвущаяся на нерест рыба устремлялась в реку. Сушёной рыбой кормил отец Герман птиц, и они во множестве обитали около его келии. Под келией жили горностаи. Этот маленький юркий зверёк, когда ощенится, недоступен, а отец Герман кормил его из рук. Ученик Игнатий, наблюдая за тем, как батюшка ласково обращается с диким зверьком, говорил, повторяя: «Не чудо ли это мы видим?!» Прикармливал медведей отец Герман постоянно, в холодное и голодное время года. Медведи поздно ложились в спячку. Они приходили к нему, появляясь перед келией неожиданно, когда не было посторонних людей. Для медведей приготавливалась сушёная рыба, корочки ржаного хлеба. Медведи в мирном присутствии лизали старцу руки. Как появлялись, так неожиданно и исчезали… Частыми гостями у батюшки Германа были дикие олени и козы. Он всем находил и выделял угощение.

В 1812 году, недалеко от города Сан-Франциско, Российско-Американская Компания основала колонию «Форт-Росс». Благоприятные климатические условия, обширные плодородные земли благоприятствовали земледелию, скотоводству, огородничеству.

Ревностно отстаивая идеи царствующих особ в отношении расширения границ Русской Америки, директор Российско-Американской Компании купец Иван Прокофьев, через члена Северного Общества Кондратия Фёдоровича Рылеева, устроил так, что начальник первой русской кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» и «Нева» Иван Федорович Крузен – штерн и руководитель кругосветными плаваниями на кораблях «Диана» и «Камчатка» Головнин Василий Михайлович – оба сразу – подали в правительство записки со своими мнениями о форте Росс, что в Северной Калифорнии, о заливе Сан-Франциско. Граф Н. С. Мордвинов предложил Российско-Американской Компании выкупить крепостных у помещиков в местностях с бедной землёй и селить этих людей в плодородной Калифорнии. Все эти предложения и проекты должны были принести немалую пользу Компании. Требовалась рабочая сила, которая стала поступать с прибывающими из Северных владений поселенцев, русских и алеутов. Новая колония русских расположилась у самой границы Калифорнии, которая принадлежала Испании, породила в испанцах подозрение в отношении намерений Российско-Американской Компании. Опасаясь, что русские хотят завладеть городом Сан-Франциско, испанское правительство стало требовать, чтобы они покинули «Форт-Росс» и стало причинять им различные неприятности.

В то время среди поселенцев форта Росс ходило такое хлесткое словосложение:

 
Увидя русски корабли,
Америка, не ужасайся,
Из проотеческой земли
В пустыни бегством не спасайся!
 

Однако дошло до того, что в 1815 году испанское правительство арестовало несколько десятков русских и алеутов. Арестованные частью держались в Сан-Франциско, а частью были разосланы в другие места. Их принуждали работать и обращались с ними жестоко. Четырнадцать человек православных алеутов, находящихся в тюрьме Сан-Франциско, были отданы в руки иезуитов.

Симеон Яновский, узнав подробности санфранциского плена православных алеутов, писал:

«Я рассказал преподобному Герману, как испанцы в Калифорнии захватили в плен наших четырнадцать человек алеутов, и иезуиты замучили одного алеута, принуждая их всех принять католическую веру, на что алеуты никак не соглашались, отвечая: “мы христиане, мы крещены” и показывали им кресты на шеях. Но иезуиты возражали: “нет, вы еретики схизматики, если не согласитесь принять католическую веру, то мы вас замучаем”. И оставили их по двое в темнице до вечера на размышление. Вечером пришли с фонарём и зажжёнными свечами и начали опять убеждать их к принятию католической веры. Но алеуты, проникнутые благодатью, твёрдо и решительно отвечали, что мы христиане и не переменим своей веры. Тогда эти фанатики приступили их мучить; сперва одного, а другой был свидетелем. Они сперва отрезали по одному суставу у пальцев на ногах, потом по другому – тот всё терпел, только и говорил: „я христианин и не изменю своей веры“. Потом на руках отрезали по одному суставу у каждого пальца; потом по другому, потом отрубили ступни ног, потом кисти рук – кровь лилась; но мученик терпел и твердил: не изменю своей вере. От истечения крови он скончался.

Иезуиты на другой день хотели было мучить и других, но в ту же ночь было получено из Монтерея повеление: чтобы всех взятых в плен русских алеутов немедленно прислать под конвоем в Монтерей; а потому они утром, все, кроме скончавшегося, были отправлены. Это рассказал мне самовидец алеут, товарищ замученного, впоследствии бежавший из плена. Об этом я тогда же донёс в Главное Правление в С.-Петербург.

Когда я окончил свой рассказ, то отец Герман спросил: “А как звали этого замученного алеута?”

Я отвечал: “Пётр, а фамилии не припомню”.

Тогда отец Герман встал перед образом, благоговейно перекрестился и произнёс эти слова: “Святой новомученик Петр, моли Бога о нас!..”»

Путь с Аляски в Мексику первым проложил Фердинанд Петрович Врангель. Он пять лет правил Русской Америкой. Фердинанд Врангель бывал в форте Росс, в Кенайском заливе, на Кадьяке. В келии преподобного Германа на Еловом острове барон по просьбе старца написал под его диктовку письмо митрополиту С.-Петербургскому Амвросию (Подобедову). Когда письмо было написано и прочитано, старец поздравил барона с чином адмирала. Фердинанд Петрович очень изумился. Для него это было неожиданностью, которая подтвердилась при отплытии его в Петербург.

«В лето 1820 года креол Андрей Клиновский достиг верховья реки Медной. Многие из русских первопроходцев искали эту коварную, быстро несущую свои воды среди каменистых и лесных дебрей Аляски реку. К востоку от реки Медной Андрей сделал важное открытие – он увидел горный кряж с острыми вершинами, сверкающими вечными снегами. Одна из этих гор извергала дым и пламя – этот вулкан, как и весь хребет, более поздние исследователи назвали в честь Фердинанда Петровича Врангеля. Это был самый северный вулкан Аляски и более высокий, чем Монблан.

В октябре 1822 года шлюп «Аполлон» вошёл в бухту острова Ситхе. После короткой стоянки шлюп пошёл для крейсерства на юг. Командир «Аполлона», гоняясь за пиратами и контрабандистами, выполняя новый закон о защите торговли в водах Аляски, попутно вёл и научные исследования. Производились описи западного побережья острова Королевы Шарлотты, южной части пролива Чатама, где моряки «Аполлона» определили астрономически семь пунктов. Зимовать «Аполлон» пошел в Сан-Франциско, где к тому времени произошли примечательные события.

Калифорния отделилась от Испании и получила новое управление. Бывший испанский губернатор Пабло де Сола признал инсургентов и занял пост председателя хунты в Монтерее. Хунта открыла калифорнийские порты для торговли, но одновременно новое правительство основало вблизи российского Росса миссии Сонома и Солана с целью отрезать форт Росс от Калифорнии. Экипажу «Аполлона» было поручено прибыть в Монтерей.

Члены хунты заявили правителю конторы Российско-Американской Компании в Ново-Архангельске, что хунта не покушается на существование форта Росс. В Монтерее было тревожно. Столица Калифорнии лишь недавно поднялась из развалин, – она была покинута, так как лет пять назад её разорил до основания пират Бушар. В испанских миссиях бунтовали индейцы, убивая монахов, падре-префект тщетно пытался усмирить восставших. Российско-Американская Компания, пользуясь сговорчивостью хунты, заключила в Монтерее договор о совместной бобровой охоте в водах Калифорнии. Отношения русских с калифорнийцами стали налаживаться. «Аполлон» после зимовки в Сан-Франциско снова нёс сторожевую службу в водах Аляски и Нового Альбиона.

Осенью 1823 года на смену шлюпу «Аполлон» в Русскую Америку пришёл из Петербурга фрегат «Крейсер». На борту фрегата среди офицеров были Павел Нахимов, Михаил Лазарев, Дмитрий Завалишин.

Во время стоянки в Павловской бухте острова Кадьяк капитан, по желанию офицеров фрегата «Крейсер», пригласил на корабль преподобного Германа.

Капитан фрегата «Крейсер» был человек весьма учёный, высокообразованный, он был прислан в Америку по Высочайшему повелению для ревизии всех колоний. Необходимость такой инспекции была вызвана дипломатической осторожностью правительственных чиновников и царственных особ при раскрытии адмиралом Врангелем своего дерзкого и делового проекта. А всё исходило из того, что губернатор Верхней Калифорнии написал адмиралу Врангелю в Ново-Архангельск о том, что мексиканское правительство не прочь вступить в отношения с русским правительством. Тогда у барона мелькнула мысль: нельзя ли, пользуясь этим случаем, упрочить судьбу форта Росс. Поселенцы форта Росс к тому времени открыли новые обширные и чернозёмные долины за ближними горами и по реке Славянке. «Простора столько, что можно строить целые города, снимать до пятидесяти тысяч пудов пшеницы и содержать до сорока тысяч голов разного скота, – писал об этом Дмитрий Завалишин. – Но как занять эти долины?..» Барон Врангель думал, что, если Россия признает Мексику, мексиканцы не будут покушаться на форт Росс. «…Там хорошо поймут, – писал барон, – что соседство горсти русских мужиков, так сказать, оторванных от своей родины, никогда не может быть опасным целостности владений Мексики…» Поэтому Ф. П. Врангель приказал капитану Митькову готовить к походу шлюп «Ситха». Старый город Сан-Блез высился на чёрной базальтовой скале. Кокосовые пальмы росли у домов, где помещались конторы филиппинских купцов. «Ситха» был первым кораблём с Аляски, достигшим мексиканского порта. Отсюда адмирал Врангель отправился в горный город Тепик, а оттуда спустился к югу – в Мексику. Там адмирал побывал не раз во дворце Чапулътепек, виделся с заместителем президента генералом Барроганом, с мексиканскими министрами. После бесед с ними главный правитель Русской Америки адмирал Ф. П. Врангель получил ноту, в которой говорилось, что мексиканское правительство с удовольствием принимает «желание русских колоний распространить торговые сношения с Калифорнией, вполне расположено утвердить их посредством формального контракта…». Фердинанд Врангель торопился в Петербург. Он пересёк Мексику и через Вера-Крус и Нью-Йорк приплыл в Кронштадт. Но из его хлопот ничего не получилось. Император Николай I и слышать не хотел о признании Мексики, а мексиканцы без этого признания никакого трактата заключать не стали. Зато – Аляской стал управлять Иван Купреянов, инспектировать Русскую Америку прибыла авторитетная комиссия.

«Вместе с капитаном фрегата “Крейсер” на корабле было двадцать пять человек офицеров, все люди образованные, из светских.

В этом-то обществе сидел в ветхой одежде пустынный монах, который своею мудрою беседою всех образованных собеседников своих привёл в такое положение, что они не знали, что ему отвечать.

Капитан Фрегата рассказывает: “Мы были безответны, дураки перед ним!” Отец Герман им всем сделал один общий вопрос: “Чего вы, господа, более всего любите и чего бы каждый из вас желал для своего счастья?”

Посыпались разные ответы. Кто желал богатства, кто чинов, кто красавицу-жену, кто прекрасный корабль, на котором он начальствовал бы, и так далее в этом роде.

“Не правда ли, – сказал отец Герман, – что все ваши разнообразные желания можно привести к одному, что каждый из вас желает того, что, по его понятию, считает он лучшим и достойным любви?”

“Да, так”, – отвечали все.

“Что же, скажите, – продолжал отец Герман, – может быть лучше, выше всего, всего превосходнее и по преимуществу достойнее любви, как не сам Господь наш Иисус Христос, Который нас создал, украсил такими совершенствами, всему дал жизнь, всё содержит, питает, всё любит. Который Сам есть любовь и прекраснее всех человеков? Не должно ли же потому превыше всего любить Бога, более всего желать и искать Его? Я, грешный, более сорока лет стараюсь любить Бога, а не могу сказать, что совершенно люблю Его! Как мы должны любить Бога? Если мы кого любим, то всегда помним его, стараемся угодить ему день и ночь. Наше сердце и ум заняты тем предметом, кого мы любим. Так ли вы, господа, любите Бога? Часто ли обращаетесь к Нему? Всегда ли помните Его? Всегда ли молитесь Ему и исполняете Его святые заповеди?”