Текст книги "Кастинг. Маргарита и Мастер"

– Щас что-то будет.

Но он только провалился вниз.

– Так бывает? – спросила Мотя.

– Если мне когда-нибудь дадут сказать здесь слово, то я отвечу:

– Да, но не со всеми, – резюмировала СНС. И оглянувшись назад, не забыла напомнить:

– Наш, так сказать, творческий руководитель так и будет петь только свою личную песню?

Все растерялись, и не знали, что ответить, что позволило СНС выдать сакральное:

– Я прощаю его!

Глава 82

– Кого? – спросил Войнич. И пояснил свою закономерно – логичную позицию: – Того, или этого?

– Его не за что прощать, – ответил Сори, – начальника не прощают в отместку за все то, что он не сделал хорошего, а только:

– Тайно наблюдают.

Но оказалось, что она простила Плинтуса, и он выпрыгнул из подполья, как шарик из-под воды, в котором была соль, но уже растворилась, и наркота – вот она, вот она:

– Тут, как тут, сколько ее ни топи:

– Была привязана к своему шарику – креслу за столом творческой интеллигенции.

На сцену опять вышла Людмила Гурченко и спела песню:

 
Тишина над Рогожской заставою
Спят деревья у сонной реки
И составы идут за составами
И кого-то сзывают гудки-и.
 
 
Подскажи – расскажи утро раннее,
Где с подругой мы счастье найдем,
Может быть, вот на этой окраине,
Возле дома, в котором живем-м.
 

(Автор текста Алексей Фатьянов)

Ее сопровождал Игорь Ильинский, он тоже хотел чё-то спеть, так как говорится:

– К сожалению, – как сказал он, – ничего нельзя.

Но тут подоспел Евгений Евстигнеев – благо его спутницы И Алф – уже довольно долго за столом на своем месте не было, – и сказал, что споет сам за маэстро Ильинского, а Гурченко пусть играет на барабане.

– Я умею только на форте, – ответила леди.

Но Игорь Ильинский сказал правильно:

– Кто умеет на барабане – тот сыграет и на трубе, имеется в виду на рояле, – и добавил, что, а:

– Наоборот, тем более.

Втроем они исполнили песню…

Гурченко на пианино, И. Ильинский – танец вприсядку и Евгений Евстигнеев на альт-тенор саксофоне Кота. И значится, изображая Аркадия Северного:

 
Прости – прощай, любимая хорошая-я
Быть может дру-у-га себе найдешь.
Идут на север стада огромные,
Кого ни спросишь: у всей указ.
Прости – проща-а-й-й, любимая хараша-я-я,
Прощай быть может, в последний раз.
 
 
Я помню тот Ванинский порт
И гул пароходов угрюмый
Как шли мы по трапу на бо-о-р-т-т
В холодные мрачные трюмы.
 
 
От качки стонали Зэ-Ка
Ревела стихия морская,
Вставал впереди Магадан —
Столица Калымска-а-ва Края-я.
 

(Автор неизвестен)

Алла Пэ – правда была только проездом на деревню, в Горных Альпах, к дедушке – какому неизвестно, скорее всего, уже к своему, – спела, к счастию без пляски:

 
На тот большак, на перекресток
Уже не надо больше мне спешить-ь-ь.
Жить без любви, быть может просто,
Но как на свете без любви прожить?
 

И закончила тем, что призналась:

 
– На тот большая, на перекресток,
Уже не надо больше мне спешить,
Никто теперь не дарит зажигалок, а!
– А как хотелось бы сегодня-я:
– Прикурить-ь.
 

(Автор оригинального текста Николай Доризо)

И завершил концерт по желанию, но без предварительных заявок слушателей – зрителей Валентин К:

 
Не слышно на палубе песен,
И Красное Море шумит,
И берег и мрачен и тесен,
Как вспомнишь, так сердце болит.
 
 
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут – она зарыдает,
А волны бегут от винта за кормой
И след их вдали пропадает.
А волны бегут от винта за кормой
И след их вдали пропадае-т-т.
 
 
Раскинулось море широко
И волны бушуют вдали.
Таварьищь, мы едем далеко-о-о,
Падальше от нашей Земли-и-и.
Таварьищь, мы еде-е-м далеко-о-о,
Падальше от на-а-шей-й Земли-и-и-и.
 

(Автор первого текста Николай Федорович Щербина)

Послесловие, или следующая, последняя Глава?

Вопрос:

– Где Евдокия – Дуня – Персефона, и вообще, что она должна делать?

Может быть, только сказать, что их было две:

– Ира Альф и Приходите Завтра – Екатерина Славная, кому она должна простить долг? Всем, кто брал ипотеку? Вообще всем? Кого они громят, когда летают?

Михаил Козаков исполняет роль Бафомета на Шириной Горе.

Можно на этом, в принципе и закончить, или расписать подробно? Например, по возгласу СНС:

– Все на Клязьму! – Некоторые смогли подняться в воздух и полетели, и более того:

– Сразу на Тот Берег, За Рекой, где даже ночью у деревьев была тень.

Скорее всего, придется сказать, как Пушкин:

– И вдруг сумел расстаться с ним.

Несмотря на то, что пули падали с воза, и можно было остановиться, собрать их, и продолжить:

– Жизнь, – ибо, куда это мы едем далеко, где:

– Волны бушуют вдали?

Очевидно, туда же, куда отправлялся Адриян Прохоров:

– С Басманной на:

– Никитскую, – а Там, извините, не совсем ясно, что будет:

– То ли чай с утра пораньше подадут, то ли скажут, что:

– Купчиха Трюхина всё-таки умерла, и придется её хоронить. Но, возникает вопрос:

– Где?

И логичный ответ на это:

– Гробовщики будут иметь связь с Землей, и значит Туда, где некоторые думают, что они еще живут:

– И будут свозить трупы.

Хотя еще неизвестно, доберемся ли мы Туда, ибо не зря спето – написано, что путь в это Далёка-а преграждают волны, которые:

– Бушуют вдали.

И даже кочегары при выходе на палубу, падают от усталости. И не только от усталости, не только от боязни будущего, но и от ужаса уже прошедших боёв, после которых корабль отчалил от Земли:

 
Он вышел на палубу – палубы нет,
В глазах у него помутилось
Увидел на миг ослепительный свет
Упал – сердце больше не билось.
 
 
Тем не менее, товарищ, мы едем далёко,
Подальше от Нашей Земли.
 

(Автор первого варианта текста Н. Щербина)

Медиум:

В конце Штрассе играет на саксофоне со своим природным лицом:

– Я Про Вас Всё Знаю, – и:

– Про тебя тоже всё знаю, – обратился он специально к Германну, который – если кто не забыл – был собакой.

23.04.16