Текст книги "Вспомни, Облако! Книга вторая"

После нескольких удачных полетов члены Государственной комиссии ВВС пришли к единодушному выводу, что произведенные испытания экспериментального буксирного аэропоезда подтверждают возможность и целесообразность применения специальных грузовых и людских планеров в воздушно-десантных операциях. При их использовании для перевозки тяжелых и крупногабаритных грузов для других целей может быть привлечен значительный парк военных и гражданских самолетов, не позволяющих перевозку этих грузов.

Десантные планеры могут приземляться на неприспособленные полевые площадки, что является их неоспоримым преимуществом по сравнению с самолетами.

И еще:

«Планеры – легкокрылые машины из дерева и полотна – получили путевку в новую жизнь, они впервые стали средством, предназначенным для обороны нашей Родины»1616
  Казаков В, Бесшумный десант. Саратов. Приволжское книжное издательство. 1982г.


[Закрыть].

«Белая птица»

Приз – 10 000 фунтов стерлингов —

получит пилот за перелет

через Атлантический океан

между Британскими островами

и Нью-Йорком

без промежуточных посадок…

Дейли Мэйл, 1913 год

Франция. Аэродром Бурже. 8 мая 1927 года

4 часа 00 минут.

Шарль Нунжессер осматривал самолет. Высокий, ладный, стремительный в движениях, сейчас он обходил машину медленно, слегка сутулясь, озабоченно поглядывая на каждый узел.

Экипажу «Белой птицы» предстоял нелегкий путь. Его пытались пройти англичане Алькок и Браун на бомбардировщике «Виккерс-Вими» – разбили самолет. Французский ас Рене Фонк тоже пробовал – воздушный клиппер Сикорского, на котором он летел, потерпел аварию. Та же участь постигла американцев Девиса и Вустера, а также Бирда на трехмоторном «Фоккере».

«Теперь моя очередь пробовать, – думал Нунжессер, – моя и Франсуа. Эта дьявольская дорога через Атлантику ляжет под наши крылья!»

Его напарник Франсуа Коли в это время, склонившись над картой, в последний раз просматривал маршрут. Черная линия предстоящего полета выползала из Парижа, почти касаясь берегов Англии и Ирландии, слегка изогнувшись, выходила в Атлантический океан, отсекала северную часть острова Ньюфаундленда и, оставляя справа залив Каско с городом Галифакс на берегу, упиралась в цель полета – Нью-Йорк.

Невозмутимый крепыш Коли бросил исподлобья взгляд на командира.

Нунжессер был поглощен осмотром самолета.

Потом они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Как? – спросил Коли.

– Порядок! – ответил Нунжессер. – А у тебя?

– При расчете на встречный ветер средней силы – бензина в обрез.

– Обойдется.

Несмотря на нервозность и спешку, белый одномоторный самолет фирмы «Левассор» был подготовлен к перелету вроде бы неплохо. Мотор «лоррен-дитрих» в 450 лошадиных сил работал мягко, надежно и отличался умеренным аппетитом на бензин. Горючего залили четыре тонны при полетном весе самого самолета в тысячу килограммов. Чтобы машина не оказалась тяжелее нормы, Нунжессер и Коли отказались от радиоаппаратуры, от запаса пищевых продуктов, утепленной одежды и даже… от шасси самолета, которое намеревались сбросить сразу же после отрыва от земли.

Фюзеляж биплана герметизировали и под мотором придали ему некоторую килеватость, чтобы при посадке на воду он резал волны.

В общем, Нунжессер и Коли тонуть не собирались. Они были уверены в своем счастье и друг в друге, были готовы к опасностям на неизведанном пути.

Шарль Нунжессер – гордость Франции. По количеству сбитых немецких самолетов пресса отдавала ему третье место среди французских асов – вслед за Рене Фонком и Жоржем Гюинмером. Сорок пять кайзеровских летчиков погибли или покинули свои горящие машины с парашютом после стремительных атак «Ньюпора» Нунжессера. По технике пилотирования и летному опыту он был, пожалуй, первым пилотом своей страны. Под стать ему и Франсуа Коли, о котором говорили, что «брошенный из пращи ему в лицо камень он подпустит на длину ресниц и успеет отклонить голову, даже не моргнув».

Французский лётчик – гордость Франции Шарль Нунжессер и его «Белая птица» – самолёт «Ньюпор»

На аэродроме Бурже собралась огромная толпа парижан. Разговаривали вполголоса, как будто боялись раньше времени спугнуть «Белую птицу». Справа и слева к ней подрулили истребители – почетный эскорт.

Нунжессер в последний раз посмотрел на самолет. Кажется, все в порядке. Еще прохладное майское солнце, показавшись из-за горизонта, высветило белую эмаль покрытия, трехцветные полосы (цвета государственного флага Франции) на руле поворота и мрачный «фирменный знак» Нунжессера на правом борту: червонный туз с гробом, черепом и скрещенными костями. Пилот считал, что этот рисунок-талисман приносит ему счастье. Летчики попрощались с родными и друзьями. Под магниевыми вспышками фотоламп пожали руки официальным представителям.

– Время позировать! – шепнул один из них Нунжессеру.

Два друга, залезают в кабину, встают рядышком – в хрустящих кожаных комбинезонах, в шлемах, с поднятыми на лоб очками, – и, подняв руки, прощаются с возбужденной толпой. Коли молодцевато поправляет кончики усов и кладет руку на плечо своего командира…

Аэродром Бурже, 8 мая 1927 года.

5 часов 00 минут

…Запущены двигатели истребителей. Винт «Белой птицы» еще стоит торчком, как настороженное заячье ухо. Мотор теплый, вхолостую работать на земле Нунжессеру не хочется – дорога каждая капля горючего.

– Ну? – бросает он в раструб шланга переговорного устройства. – На взлет?

– Пора!

В тот же миг Нунжессер поднимает руку. Механик срывает винт с компрессии. Пилот, крутнув ручку магнето, подает в цилиндры двигателя искру. Мотор начинает работать, и винт превращается в прозрачный, почти невидимый круг.

Нунжессер немедля подает рукоятку газа вперед. Тяжелая машина лениво трогается с места и начинает долгий разбег. Она бежит и бежит в пыльном, все более и более редком облаке.

Истребители сопровождения уже в воздухе.

Людям на аэродроме кажется, что «Белая птица» слишком медлит, и несколько человек падают на траву, чтобы первыми увидеть просвет между колесами шасси и землей.

И они увидели его.

Крылья, набрав подъемную силу, оторвали «летающую цистерну» от земли в 5 часов 18 минут. Через несколько секунд Коли потянул за рычаг и сбросил теперь ненужное тяжелое шасси. Ударившись о землю, оно сломалось, раскатились в стороны отлетевшие колеса. Истребители, осторожно пристроившись слева и справа к «Белой птице», торжественно повели ее к океану…

Париж. Редакция газеты «Пресса». 9 мая 1927 года.

1в часов 50 минут.

В комнату ворвался главный редактор. Он был возбужден, лицо покрыто красными пятнами.

– Дети мои! – воскликнул он. – Они выиграли! Поступило сообщение из Бостона: «Белая птица» пролетела, направляясь к Нью-Йорку. Теперь наша очередь выиграть. Нужно, чтобы наша газета вышла раньше всех! Уже сейчас требуется подготовить материал о благополучном приземлении. Я думаю, что это сделает Ревен.

– Может, подождать более солидных сообщений? – возразил молодой репортер.

– Чтобы оказаться ни с чем? Вы сошли с ума, мой дорогой! Давайте пятьдесят живых строчек.

– Это уже был приказ.

Всего полчаса потребовалось, чтобы написать репортаж, напечатать и выбросить первую партию газет в киоски.

В репортаже говорилось:

«Когда самолет Нунжессера появился на рейде Нью-Йорка, впереди него летела эскадрилья во главе с командующим морской истребительной авиацией майором Фулуа. При появлении «Белой птицы» завыли сирены и корабли подняли приветственные флаги. Многочисленные лодки зрителей вышли в залив, а в воздухе кружились военные, а также гражданские самолеты, нанятые студиями кинохроники и крупными газетами.

Приводнение произошло исключительно удачно, и самолет был тотчас же окружен многочисленными судами, а несколько гидросамолетов летели над ним на низкой высоте. Нунжессер и Коли, сев на воду, мгновения оставались неподвижными в своем самолете, как бы нечувствительные к приветствиям. Потом они поднялись и обнялись. К самолету подошла моторная лодка и повезла Нунжессера и Коли к набережной. Их ожидала огромная толпа…»

Но в то время, когда парижане, расхватывая и читая газету «Пресса», ликовали по поводу преодоления Атлантического океана, Нунжессер и Коли… были еще в полете.

Вылетая из Европы, они знали, что ветер над Атлантикой будет встречным, но ошиблись в его силе. Проходя над островом Ньюфаундленд, Коли сообщил:

– Шарль, бензина до Нью-Йорка не хватит. Мы упадем преждевременно, и на это девяносто шансов из ста. Измученные долгим, более чем тридцатичасовым перелетом, пилоты помолчали. Сделав несколько резких энергичных движений руками и ногами, чтобы размять затекшие суставы, Нунжессер высунул голову за козырек кабины, освежил воздушным потоком лицо.

– Впереди еще будет земля, Франсуа, – сказал он.

– И вода тоже…

– Нам нужно рисковать, чтобы от бублика не осталась только дырка.

Нунжессер не боялся ни приземления, ни приводнения. Хотя он был сугубо «сухопутным» летчиком, но тренировался и на гидропланах.

– С пустыми баками мы не утонем, Франсуа, – успокоил командир товарища.

Он был уверен в благополучной посадке на воду, потому что был в неведении относительно плавучести самолета. Для «Белой птицы» не производили даже простейший гидростатический расчет, а он бы показал: самолет не мог плавать в горизонтальном положении, мог – только лишь с сильно погруженным носом и поднятым хвостом. Нос фюзеляжа, как и у всякого сухопутного самолета, был относительно короток и не обеспечивал ватерлинии, свойственной корпусу летающей лодки или же поплавковому самолету. Мало того, «Белая птица» могла плавать только в том случае, если ее опустить в воду при нулевой скорости1717
  Гидростатический расчет впоследствии был проведен авиаконструктором летающих лодок В. Шевровым.


[Закрыть].

Под правым крылом проплыла восточная закраина залива Каско.

– Может быть, сядем здесь? – спросил Коли.

– Нет. Мы должны достичь материка.

– Попробуем, Шарль. Бензиномер показывает почти нуль. Сворачивай тогда к Галифаксу.

Нунжессер неохотно развернул самолет – он, пустой, легко поддался рулям.

…Винт остановился, когда сквозь дымку уже просматривалась береговая черта. Внизу мелко рябилась вода залива Каско. Можно садиться и ждать буксира или, в крайнем случае, доплыть до берега в надувных жилетах.

Нунжессер перевел «Белую птицу» в планирование. Усталость – больше суток без отдыха и сна – давала себя знать. Подрагивали руки, одеревеневшие ноги плохо чувствовали педали хвостового управления. Подводили глаза: вода, приближаясь, рябила, и трудно было определить расстояние до поверхности залива. Считая, что он выдерживает самолет в нескольких сантиметрах от гребешков мелкой волны, Нунжессер терял скорость.

Вот по прибору она уже 60 километров в час… меньше… еще меньше. «Белая птица» просела. В это мгновение пилоты поняли, что не сантиметры, а метры отделяли их от поверхности океана.

Но было уже поздно.

Самолет, еще имея скорость, с «плюхом» ударился об воду. Тяжелый нос зарылся в волну и потянул вниз. Хвост взметнулся и, разрушаясь, полетел по дуге. Пилотов накрыло тяжелым опрокинувшимся фюзеляжем…

Полного «капота» следовало ожидать, говорили позднее.

Перед зданием редакции газеты «Пресса» бушевала толпа. Разъяренные люди в исступлении кричали:

– Бей обманщиков!

Ретивых писак спасла полиция, но парижане объявили бойкот лживому листку, перестали его покупать, и владелец газеты разорился. Возмездие пришло за «обман, самый чудовищный за всю историю печати».

Америка. Залив Каско. 10 января 1901 года. 12 часов 40 минут

Ловец омаров Клифф Исланд вышел на промысел. Отплыв от берега, с кормы катера он бросил якорь и принялся за работу. Но вскоре обнаружил, что его суденышко медленно дрейфует. Значит, якорь не схватил острыми лапами дно. Исланд выбрал якорь и увидел на нем части какого-то самолета.

Это были обломки «Белой птицы»!

Она все-таки перелетела Атлантический океан. Ее обломки коснулись американской земли через тридцать четыре года, чтобы оставить память в веках о французских пилотах Нунжессере и Коли, перед мужеством которых нельзя не преклоняться. Тайну последних минут «Белой птицу» вода залива Каско хранила тридцать четыре года. Многие забыли о Нунжессере и Коли. Их попытку затмил удавшийся наконец-то перелет через Атлантический океан американца Чарльза Линдберга.

20 мая 1927 года он на одномоторном самолете «Дух Сан-Луи» один, без штурмана, дерзнул подняться с земли Америки и сел в Европе.

По возвращении домой в Нью-Йорк его самолет по кусочкам растащили на сувениры.

Счастлив ли был Линдберг?

Еще бы! Радость победы над расстоянием, ранее считавшимся непреодолимым, звание «американца номер один», необычная популярность, – на обертках мыла, на этикетках вин и духов, на экранах кинотеатров, везде, где только можно оттиснуть, отпечатать, вырезать, нарисовать, красовалась его физиономия со светлыми глазами и мягкой стеснительной улыбкой, – и деньги деньги… Все это приводило его в восторг.

Лётчик Чарльз Линдберг

Деньги сделали его славу трагической.

Пытаясь поживиться, гангстер Бруно Гауптман выкрал у Чарльза Линдберга одного из двух детей. Затребованный выкуп был настолько велик, что средств у Линдберга и его друзей не хватило. Сильные мира сего не торопились оказать помощь «американцу номер один». И ребенок был убит.

Попытались выкрасть и второго. Тогда знаменитый на весь мир пилот ночью на стареньком моторном барке вместе с семьей бежал из Америки. Он снова пересек Атлантический океан и высадился в Европе, но теперь уже он путешествовал в потайной каюте, боясь людей…

28 апреля 1939 года советский летчик Владимир Коккинаки со штурманом Михаилом Гордиенко на самолете «Москва» совершил перелет от города Москвы до острова Мискоу на восточном побережье Америки. Путь советского экипажа над водами Северной Атлантики почти совпадал с маршрутом Нунжессера и Коли. Так же как и французов, наших авиаторов встретил сильный ветер в лоб машины. Но он был учтен в расчетах, и полет закончился благополучно. «Представители авиационной и моторостроительной фирм Франции, – утверждает Коккинаки, – больше всего думали о рекламе, а не о Нунжессере и Коли…»

Самолёт «Москва» пилотируемый Владимиром Кокинаки и штурманом Михаилом Гордиенко отправляются в перелёт от Москвы до острова Мискоу (Америка)

Почитаемые вечно!

Молодое поколение Литвы!

Вдохновленные Тобой,

мы постараемся осуществить

избранную нами задачу.

Если добьемся успеха,

пусть это укрепит твой дух

и уверенность в своих силах

и способностях…

Из завещания С. Дарюса н С. Гиренаса

I

Они случайно встретились на одном из американских аэродромов. Один услышал речь другого и по акценту признал в нем литовца. Протянул руку:

– Я – Стяпонас Дарюс. Мы с вами земляки.

– Очень рад! – И, крепко сжав ладонь будущего верного товарища, крепкоплечий парень представился: – Статис Гиренас. Кажется, мы оба пилоты?

– Точно… Есть ли у вас время?

– Полтора часа.

– Тогда, может быть, по чашечке кофе?

– С удовольствием.

В баре аэровокзала они поведали друг другу свои истории.

В Америку я попал малышом, – рассказывал Стасис Гиренас. – Жизнь тут богатая, а выжить нелегко. Но к труду меня приучили с детства. И в типографии я поглотал свинцовой пыли. И поплавал на каботажных судах матросом. В зубы получал не раз от пьяных кэпов. Но держался. Нужно было скопить на колеса. Осилил. Купил автомашину. Стал таксистом. Работал и в частном порядке учился летать. Нашел еще двух, сбросились, купили старый самолет. Теперь вот по очереди возим пассажиров недалеко и недорого. Давит конкуренция, но выкручиваемся…

В чем-то оказались сходными их судьбы. Стяпонас Дарюс тоже попал в Америку восьмилетним. Был «побегушкой», работал посыльным в магазине братьев Райт. Здесь, среди авиационных моделей, аэроприборов, красочных плакатов и книг по авиации, и родилась у него мечта о полетах. Только средств реализовать ее Стяпонас не нашел. В 1920 году вернулся в Литву, где в родном небе и стал летчиком. А через семь лет снова решил попытать счастья в Америке.

– Хотелось полетать на экстратехнике, а дали в авиакомпании мне старую крылатую калошу… Когда проезжал через Францию, видел, как встречали Линдберга, перелетевшего Атлантику на одноместном самолете! Фурор! Железный человек Линдберг! Какую славу принес своей стране!

Стасис Гиренас прищурился, подумал, выдавать или нет свою заветную мысль. И, помолчав немного, признался:

– Я тоже думаю лететь через океан с одним ирландцем в Ирландию.

Дарюс мгновенно зажегся:

– В Ирландию с ирландцем? Так мы же с тобой литовцы. Давай вместе… в Каунас!

– Ирландец богат. А мы на какие шиши подходящий самолет купим?

– Не торопись, друг. Терпение и труд все перетрут, как говорят русские. По сантиму, по сантиму, смотришь, и доллар в кармане.

Высокий, крутоплечий Дарюс, его доверчивая и в то же время задорная улыбка на широком лице, уверенность понравились Гиренасу.

– Попробуем!

Но прошло около десяти лет, прежде чем друзья, а они стали ими за эти годы, сумели выделить из оплаты за пассажирские и сверхурочные спецрейсы нужную сумму. Вложив равные, доли, за 3200 долларов купили не новый самолет «Белланка».

Название закрасим. Пусть в честь родного края аппарат будет называться «Литуаникой».

– Прекрасно!

– И через океан?!

Да! – воскликнул и Стяпонас Дарюс, но тут же погрустнел, вздохнув, тихо добавил: – Только после доделок и ремонта. А денег у нас больше нет…

Для трансатлантического перелета «Литуаника» пока не годилась. Много поработал и не внушал доверия мотор. Для длинного пути мал объем бензобаков. Чтобы увеличить его, нужно сделать подлиннее крылья и в них поставить дополнительные емкости. В навигационном оборудовании отсутствовали приборы, необходимые для сверхдальнего по тем временам полета. Возможно, слепого полета.

Перед покупкой самолета они прекрасно знали о его недостатках и надеялись на помощь соотечественников, проживающих в США. Вскоре в американской печати появилось обращение смельчаков, решивших совершить столь рискованный воздушный прыжок через океан.

«Все свои сбережения, все свое имущество мы затратили на покупку самолета, – писали они. – Но чтобы подготовить его в дальний путь, у нас уже нет средств…»

Прошел год – на имя Дарюса и Гиренаса почта принесла восемь тысяч долларов. Были переводы и по одному-двум-трем долларам – это посылали самые бедные. И все-таки общая сумма пожертвований не составила и трети нужной для ремонта «Лмтуаники». Поэтому доработки пришлось производить собственноручно, к специалистам обращались только в тех случаях, когда не хватало знаний или мастерства.

На «Литуанику» поставили новый 365-сильный двигатель. Размах крыльев ее увеличился. Теперь она могла взять на перелет достаточное количество горючего. Не хватило денег на покупку таких жизненно важных агрегатов, как винт переменного шага, автопилот, радиостанция. Значит – многочасовой полет без связи с землей, на собственных мускулах.

«Литуаника» и её пилоты Стяпонас Дарюс и Ститис Гиренас перед вылетом на родину в Литву

Летчики рвались к старту и на таком самолете, но… госдепартамент США не дал на перелет официального разрешения.

В это время американские газеты и журналы на первых страницах помещали сообщения, поднимающие национальный дух:

«Кругосветный перелет Вилли Поста…»

«…«Уинни мэ» Вилли Поста, лучший самолет в мире!

На нем самые дорогие и усовершенствованные приборы!

Он снаряжен по последнему слову техники богатейшими американскими фирмами!»

«Знаменитый пилот Вилли обернет звездный пояс Америки вокруг земного шара!»

«…Старт Вилли состоится с аэродрома Беннет, расположенного на побережье вблизи Нью-Йорка».

– Вот что, – прочитав последние сообщения по подготовке Вилли Поста к кругосветному перелету, сказал Стяпонас Дарюс своему другу, – пусть госдепартамент запрещает, мы все равно полетим.

– Наудачу? С надеждой на счастливый случай? Без разрешения госдепартамента нам не будут прогнозировать погоду по маршруту. Да нам просто не разрешат взлет!

– Послушай, Стасис, наш перелет укрепит силу и уверенность в своих способностях молодого поколения Литвы. В данное время это важно, очень важно. Согласен?

– Не спорю.

– Тогда мы должны лететь, во что бы то ни стало.

– Но как?

– План таков: мы перегоняем «Литуанику» на аэродром Беннет, воспользуемся составленными для Вилли Поста данными метеослужбы, взлетим сразу же за ним, инсценировав тренировочный, да, обычный тренировочный полет. Они долго обсуждали план. Приняли твердое решение и написали завещание, в котором обращались к «молодому поколению Литвы!»…

II

15 июля 1933 года. Утро этого дня было на редкость прозрачным и безветренным. Легкий туман стоял над морем. На аэродроме Беннет гремела маршевая музыка сводного духового оркестра. Звездные флаги на реях и сотни красочных вымпелов в руках многочисленной публики расцвечивали восточную часть аэродрома, отведенную для гостей. Самолет Вилли Поста – мощный красавец «Уинни мэ» – выкатили из ангара, где он проходил последний перед взлетом тщательный осмотр. Несколько других самолетов, спортивных и пассажирских, находящихся в этот день на аэродроме, были оттянуты от бетонной «взлетки», протянувшейся серой лентой к морю. Среди них оранжевая «Литуаника».

Затянутый в коричневую кожу летного костюма Вилли Пост поднялся в кабину. Провожающие кричали, свистели, водители богатых лимузинов жали на клаксоны, оркестр играл национальный гимн.

За взлетом «Уинни мэ» из застекленного служебного офиса распорядителя полетов наблюдали и Дарюс с Гиренасом. Когда Пост увел самолет в небо и зрители начали разъезжаться, Дарюс обратился к распорядителю:

– Поле свободно. Разрешите теперь и нам выполнить один пробный полет.

Довольный благополучным взлетом Поста, в чем, как он считал, была и его немалая заслуга, распорядитель торжествовал:

– Как легко оторвался Вилли! А? Экстра-класс!

– Точно! – поддакнул Гиренас, и Дарюс кивнул, соглашаясь.

– Сейчас вся свободная от работы Америка в барах поднимает бокалы за нашего Вилли! И вы могли бы отложить свой комариный подскок на завтра.

– Осмотр машины уже оплачен, шеф.

– Цель вашего полета, парни? Время?

Дарюс ответил без запинки:

– Проверка грузоподъемности самолета. Тридцать минут достаточно.

– О’кей! – И тяжелая длань распорядителя опустила на полетный лист владельцев «Литуаники» синий разрешающий штамп.

Оранжевая машина вырулила на бетонку. Набрал силу голос мотора. Тяжело, очень неохотно тронулся с места самолет. Вот как описывает этот взлет Ионас Давидайтис в статье «Литуаника» летит сквозь бурю»:

«…Самолет начинает разбег. И сразу становится ясно – „Литуаника“ перегружена. Ревущий на предельных оборотах мотор не может оторвать колеса от цементной ленты. Четверть мили, полмили, миля… До конца взлетной полосы – каких-нибудь десять метров. Дальше – камни, океан… смерть. И в этот момент под колесами появляется просвет. Железная воля и мастерство пилотов вырывают машину из цепких лап земного притяжения. Оранжевая птица набирает высоту и исчезает в утреннем тумане…»

«Подъем в воздух литовских летчиков Дарюса и Гиренаса был таким, что у зрителей волосы встали дыбом!» – отметила американская пресса.

В полдень экипажи нескольких морских судов видели оранжевый самолет над океаном.

В 16 часов 37 минут с «Литуаники» на землю Ньюфаундленда упал красный вымпел с запиской: «Передайте в Нью-Йорк – все в порядке!» Вечером этого же дня «Литуаника» врезалась в бурю.

В сумерках 16 июля Дарюс и Гиренас достигли берегов Северной Шотландии. А в ночь с 16 на 17 июля смельчаки над Германией попали в новый омут циклона.

– Сколько до Каунаса? – спросил Дарюс.

– Около восьмисот километров, – ответил Гиренас и устало прикрыл глаза.

Об их дерзновенном полете уже знали люди во всех уголках мира, где было радио и выходили газеты. Сквозь бурю, молнии, в адском водовороте дождливой ночи они шли прямо к родной земле, «используя только компасы, безо всяких модернизированных летных устройств, они вели самолет по самому прямому направлению к своей цели, – передавало агентство Ассошиэйтед Пресс. – Их смелый полет дает им право быть причисленными к величайшим пилотам мира».

III

Первое сообщение в главный штаб ПВО Германии о пересечении границы неизвестным самолетом поступило из роты звукоуловителей гауптмана Адольфа Швернера.

«Одномоторный самолет… Высота… Курс…»

Более 30 раз за сутки дублировались американскими радиостанциями сообщения о полете «Литуаники». Не могли их не принять военные радиокомплексы Германии. Значит, знали о спортивной цели полета.

Но литовцы-авиаторы не ведали, что проложенный ими курс над провинцией Бранденбург пересекает запретную зону, где находятся секретные концлагеря и полигоны. Не могли знать они, что немецкой политической разведке известны строки их завещания: «…если добьемся успеха, пусть это укрепит Твой дух и уверенность в своих силах и способностях…» Утомленные борьбой с грозовым небом, они пробили, наконец, облачность и шли под ней. Пилотировал «Литуанику» Стасис Гиренас. Горючего до Каунаса хватало. Самолет шел послушно, ровно рокотал мотор. Темная земля изредка подмигивала крохотными огоньками.

Аспидно-черное пятно поплыло под крылья. Стяпонас Дарюс, ведущий на этом отрезке пути ориентировку, по конфигурации пятна определил – Содинский лес.

– До Каунаса шестьсот пятьдесят километров, три часа топать, – сообщил он другу. – Знаешь, Стасис, по дальности полета мы заняли второе место в мире!

Он еще, наверное, хотел что-то сказать радостное, ведь до дома рукой подать. Но его заставили умолкнуть огненные шары, вспыхнувшие слева и справа от самолета. Шары с фиолетовыми проблесками. Грома, поднявшегося с земли, пилоты не слышали, потому что третий шар вспух и рассыпался на части прямо перед мотором их самолета.

«Литуаника», свалившись на правое крыло, пошла к земле. Ослепленный вспышкой Гиренас ничего не видел. Дарюс, пытаясь вывести аппарат в горизонтальный полет по приборам, непроизвольно взглянул на часы – обе стрелки стояли над цифрой «1».

Так с правым креном и врезалась в деревья «Литуаника». Фюзеляж раскололся. Дарюса выбросило из кабины, ударило о жесткий ствол. На мох он упал еще живым. Пытался ползти. Кровавая полоса тянулась к зажатому в обломках товарищу. Не добрался до Гиренаса, умер на заре. Гиренас погиб мгновенно, так и не выпустив из рук штурвал.

Утром по Бранденбургской провинции стали распространяться слухи о ночной стрельбе из зенитных орудий. Вскоре нашли и самолет. Место его падения замкнули цепью солдат и жандармерии. Тела летчиков бросили в цинковые гробы и запаяли. Так, запаянными, без разрешения открывать, их и передали предстарителям буржуазного правительства Литвы, присовокупив сообщение: «…катастрофа произошла из-за неблагоприятных атмосферных условий и дефектов мотора».

Этому никто не поверил. Слишком много людей слышало и видело ночную стрельбу. Литовцы были уверены: «Литуанику» сбили немцы.

– Замкните рты всем, кто об этом говорит! – приказал немецкий посол в Литве членам буржуазного правительства.

Гробы с останками Стяпонаса Дарюса и Стасиса Гиренаса спрятали в Каунасском медицинском институте. Если бы тела погибших вскрыли, могли бы обнаружить в них осколки зенитных снарядов.

Но не забылась смерть пилотов-героев. В 1941 году гитлеризм ступил и на землю Литвы. Тогда вышел секретный приказ гауляйтера Литвы: сжечь останки летчиков и прах развеять. Здание мединститута окружили стражей. Но группа молодых патриотов, рискуя жизнью, проникла в здание. Гробы вынести было нельзя. Их спустили в один из заброшенных подвалов и замуровали в стене. Гестаповские ищейки не нашли места захоронения героев.

Не нашли они и патриотов, участвовавших в деле. А один из их товарищей, скульптор Бронюс Пундзюс, пробрался в Аникшчяйский бор, нашел там гигантский древний валун под названием Пунтукас и, хоронясь от фашистов, начал работу. Потребовался почти год, чтобы из-под зубила и молотка скульптора появились на граните барельефы Стяпонаса Дарюса и Стасиса Гиренаса. Высек он и строки из их завещания, с которых начинается этот очерк.

Сейчас останки героев-летчиков покоятся на Каунасском кладбище. Каждый год, 15—17 июля, на могилу возлагает цветы молодежь.

Памятная медаль в честь погибших лётчиков.