Текст книги "Санай и Сарацин"

Глава 18

Бар, база группировки «Долг»

Уже за воротами, возле старого уродливого тополя, пришлецы остановились, чтобы пожать руки Петрику, Кубарю и Захарчику. Петрик улыбался как дурачок, от уха до уха, сразу принялся новости рассказывать, в курс местной военно-политической обстановки вводить, тараторил без умолку.

Кубарь, напротив, со всей степенностью сорокалетнего мужика, без лишних слов и эмоций пожал руки прибывшим. Только один раз по лицу бывалого сталкера промелькнула тень удивления. Он узнал Плута.

– Сапоги разыскали сорок второго размера, – по-деловому доложил Кубарь и принялся развязывать свой вещмешок. – Меньше не нашли. С маленькими штанами не очень сложилось, достали только старую черную робу. У одного проводника пришлось купить. Армейский бушлат у Захарчика нашелся.

Помянутый Захарчик, молодой парень и начинающий бродяга, мигом достал сверток, связанный синей изолентой, протянул Сарацину.

– Федьку Якута сам хоронил? – спросил снайпер.

– Угу. – Захарчик хмуро кивнул. – Там, где кресты возле большого корпуса. Хорошее место. Глубокую могилку вырыл, собаки не достанут.

Сарацин положил руку на плечо парня и сказал:

– Денис, я знаю, что вы с Якутом были из одного поселка. Обещаю, как только до бара доберемся, обязательно помянем твоего друга.

Захарчик опять понуро кивнул.

Через четверть часа, утолив жажду из большой алюминиевой фляжки, которую предусмотрительно прихватил с собой Петрик, все двинулись в сторону базы.

Напившись воды, проглотив упаковку галет и жадно высосав банку энергетического напитка с символичным названием «Вечерний полет», в простонародье именуемого «Вечерним залетом», Плут заметно повеселел и зарумянился.

Он шел без посторонней помощи и даже спросил:

– Где мой автомат?

АКМ ему с готовностью вернули, а Кубарь полный магазин подарил, узнав, что у Плута ни одного захудалого патрончика не осталось. Во взгляде Кубаря читалось уважение и понимание обстановки. Ему самому не раз доводилось с одним лишь ножиком из рейда приползать.

Призрак Петров, нарядившись в обновы, теперь смахивал на сына полка, юного кадета или совсем уж зеленого призывника, в животе которого все еще бурлили мамины пирожки. С детским восторгом он рассматривал свои новые сапожки.

– Тридцать лет обувь не носил! – восторженно воскликнул он, ставя на каблук то одну ногу, то другую, явно любуясь собой. – Красота-то какая!

– Витенька, что ты нашел красивого в старых солдатских берцах? – Санай улыбнулся. – Ты в них ходить-то сможешь?

– Еще как!

Заметив удивленные взгляды соплеменников, Санай добавил:

– Все правильно, пацаны! Вот из-за него нас и гоняют по Зоне, как котов драных. Трудно объяснить в двух словах. Витенька Анатольевич Петров не совсем человек. Теперь-то оно так, конечно, но только вторые сутки, а до этого он был обычным привидением.

– Да не напрягайтесь вы так! – вставил свое веское слово Сарацин. – Он добрый и спасал нас неоднократно. Плута вон вообще с изнанки вернул. Долгая история, после расскажем.

Петрик, Кубарь и Захарчик молчали, переваривая услышанное.

– Это за него, что ли, сто пятьдесят зеленых лимонов крутые дяди обещают? – Петрик не мог себе представить, что за одного конкретного человека кто-то мог выплатить целый пятилетний бюджет какой-нибудь виноградно-мандариновой республики типа несчастной Грузии.

Санай утвердительно кивнул.

– А в чем прикол? – задумчиво спросил Кубарь.

– Я думаю, что по дороге он вам это и продемонстрирует!

Километр, оставшийся до второго блокпоста и собственно до самой базы «Долга», группа шла по прямой, нигде не сворачивала. Все даже убрали оружие за плечи. Несколько старых и вновь появившихся аномалий как по мановению волшебной палочки расступались перед совершенно обалдевшими сталкерами и смыкались позади них. Слепые собаки так ни разу и не встретились, хотя каждый мало-мальски опытный сталкер скажет, что это их извечная территория. Правда, один пес все-таки попался. Он лежал в кустах и тихо скулил, по всей видимости от ужаса.

В общем, парни прогулялись, как по городскому саду культуры и отдыха.

На втором посту заминок и оказий не случилось. Долговцы проводили их взглядами, но никто ничего так и не сказал, а уж на базе-то с закрытыми глазами ходить можно, каждая улочка и тропочка известны. Маршрутов много, но сталкеры направились к бару – тому самому месту, где обычно заканчивались все их злоключения.

Миновав несколько извилистых и узких, местами радиоактивных проходов, группа вышла на большой внутренний дворик – центральную площадь базы «Долга». Сюда сходились несколько переулков. Здесь же располагался административный центр базы. Свободного места, конечно, немного, но при желании даже на бэтээре можно спокойно протиснуться. Сюда примыкали и соединялись между собой основательными заборами заводские корпуса и прочие хозяйственные постройки: бывшее пожарное депо, заброшенная электрическая подстанция, бойлерная и теплопункт, обжитые сталкерами.

На одной из стен площади красовалась надпись «Бар», под ней метровая стрелка указывала маршрут движения. На другом конце стены имелась надпись поменьше: «Арена». Стрелки-указателя под ней не было. Видимо, кому надо, тот сам догадается, куда идти и что делать. Надо отметить, что всяческих текстов на стенах хватало с избытком. От традиционных глубокомысленных сентенций «Здесь был Вася» и «Пошли все на х..!» до совершенно экзотических изречений, имеющих местный колорит и специфическую окраску. К примеру: «Найду Жорика Сварщика – убью падлу!», «Сеня Синяк, верни цацку», «Схожу с конкретными пацанами в Припять. Петруха Револьвер». На противоположной стене бросался в глаза еще один замечательный лозунг. Крупными косыми буквами при помощи кисти и светлой краски там было начертано: «Здравствуй, водка – белый мед!» От надписи веяло оптимизмом и радостью успешного возвращения на базу.

«База! Какое счастье! – промелькнула мысль в мозгу каждого. – Отдых!»

Меж тем на небе сгрудились черные тучи, потемнело как ночью. Где-то недалеко блеснула первая молния и осветила окружающий мир яркой вспышкой, как будто сфотографировала этот несчастный край. Гроза намечалась нешуточная, пора прятаться под навес или искать какое другое убежище, иначе промокнешь до нитки.

Группа остановилась.

Петрик похлопал Саная по плечу и сказал:

– Здесь мы пока с вами расстанемся. У нас есть дела. Видишь ли, генерал Воронин весь вольный народ под свое командование в ружье поставил. Честь ему и хвала, конечно. Бандитов повыгнал за пределы базы – уже хорошо. А мы пока лямку тянем. Располагайтесь там, отдыхайте, мы вечерком в бар заглянем.

– Спасибо, что встретили. – Санай настойчиво постучал рукояткой ножа в массивную дверь.

В ответ тишина. Видимо, посетителей рассматривали через видеокамеру. Затем раздался удар и тяжелая семисоткилограммовая дверь со скрипом медленно отворилась. В освещенном проеме отчетливым негативом проявился силуэт обезьяноподобного перекачанного культуриста. Гостям стало ясно, что их встретил первый помощник бармена, по совместительству личный поверенный в делах и вышибала по кличке Кабан.

Он внимательно рассмотрел неурочных посетителей и недовольно заворчал:

– Чего тарабаните! Звонок не видите что ли? Село неасфальтированное. Добрых людей беспокоите. – Кабан сощурился, внимательно всмотрелся в темно-серые от грязи сутулые фигуры, заметил «Печенег-2» в руках одного из визитеров, криво ухмыльнулся и полюбопытствовал: – Санай, ты что ли? Ты у нас один с пулеметишкой таскаешься. Ты случайно своей железякой за заборы не цепляешься, когда по чужим огородам бегаешь?

– Кабан! – Санай хмыкнул. – Это кто тут добрый? Уж не ты ли?

– А я вот сейчас дверь захлопну – и пойдете как миленькие у костра со всеми удобствами ночевать. Радиоактивному мясу не привыкать.

– Кабан, Трофимыч за это из тебя тонко вопящего поросенка сделает. Не томи, – сказал Сарацин.

– А вы не борзейте. Сначала на дезактивацию, а потом к шефу. Заждался уже пенсионер. Проходите по одному в предбанник. Оружие к осмотру. Магазины отстегнуть. Стволы на предохранители.

Сталкеры обиженно запыхтели.

– Чего вы! – прикрикнул Кабан. – Правила же знаете! В бар с оружием можно, но только после проверки. А то, если хотите, можем изъять. Будете уходить – вернем. Не дай бог услышу, что кто-то в зале затвором или предохранителем клацнул! Начнете диковать – покалечу.

Сарацин и Плут подчинились, отстегнули магазины и сунули их в карманы разгрузки. Санай отсоединил патронную коробку от «Печенега» и небрежно запихнул ее в рюкзак, СР-3 «Вихрь» тоже разрядил. Призрак Петров в это время молча стоял и отстраненно разглядывал окрестности.

– А теперь пожалуйте на дезактивацию в душик. – Кабан явно обрадовался. – Там Гиббон уровень радиации на ваших тертых шкурках дозиметром проверит.

– Кабан!.. – начал было Санай, но осекся и услышал:

– А ты рот закрой. А то Гиббон злой сегодня, очень агрессивный, совсем не такой терпеливый, как я.

– Это потому, что у него самки два года не было, – выдвинул гипотезу Сарацин.

– Все особи его популяции вымерли, – подхватил Санай. – А ты, Кабан, розовый и пушистый, просто душка.

– Санай, я вот что скажу вам как зоолог зоологу, – продолжал развлекаться Сарацин. – Популяция Кабана процветает, бегает, хрюкает, сталкерами питается, грязь всякую жрет, а еще хвостиками-завитушками весело дергает!

Друзья не выдержали и прыснули смехом.

– Я сказал, не борзейте! – Кабан раздраженно сплюнул. – Мясо вы радиоактивное!

Было видно, что он на пределе терпения. Можно по пальцам руки фрезеровщика сосчитать тех, кто посмел насмехаться над Кабаном и не стал после этого немощным инвалидом.

Сталкеры по очереди заходили под самодельную установку для дезактивации. Она напоминала дачный душ, состоящий из бочки и лейки. Как известно, радиацию нельзя уничтожить, зато ее можно смыть нейтрализующими растворами вместе с носителями, коими являются пыль и грязь. После обработки, для которой использовались химические реактивы, полагалось обмыть снаряжение простой водой со стиральным порошком. Бывший сталкер Гиббон с совершенно дебильным взглядом руководил процессом. Он немного уступал ростом и весом Кабану, поэтому очень уважал его.

– Сарацинушка, как ты думаешь, а Кабан тоже своим хвостиком весело дергает? – с пафосом провозгласил Санай, уступая место под душем напарнику.

– Конечно, – с показной серьезностью ответил тот. – Только он у него спереди располагается. Кабан же мутант. Таких людей не бывает!

– Я сказал, заткнитесь, сволочи! Трофимыч вас уже похоронил, а они здесь лясы точат.

– Ладно, Кабан, не серчай, – примирительным тоном сказал Санай. – Нервы ни к черту. Мы с братишкой с того света вернулись, никак успокоиться не можем. На адреналине все еще. Нервный откат после боя. Сейчас водяры засадим, может, отпустит.

– А что случилось-то, пацаны? – участливо зашептал Кабан.

– Позже, брат.

– Кабан, ты мне сегодня вечером напомни, – вклинился в диалог Сарацин. – Я тебе вечную батарейку подарю. Я ее на Рассохе нашел, возле огромного вертолета с крыльями. А ты говорил, что они там не водятся.

– Вот спасибо-то! – добродушно зачастил Кабан. – Вы, ребятушки, давайте идите. Трофимыч люкс для вас выделил. А пока вы мылись, Мазай на стол накрыл. Кстати, в баре девки новенькие есть, целых три штуки. Их Трофимыч с Большой земли выписал. Будем бизнес расширять.

Миновав два лестничных пролета, ведущих вниз, друзья кивнули еще одному обезьяноподобному сотруднику бара. Через небольшое окошечко в стене, которое при желании могло превратиться в амбразуру, за всеми входящими уныло наблюдал Дуплет, не очень далекий парень. В левой руке он держал обычный автомат «Абакан», а в правой – сигарету. Появление в секторе обзора Саная, Сарацина, Плута и инфантильной фигурки призрака Петрова не вызвало на его небритой роже никаких эмоций.

В баре в эту пору обычно бывало многолюдно, но сегодня зал оставался почти пуст. Видимо, сказывалась военная обстановка.

За стойкой сиял Трофимыч. Он махнул гостям рукой, мол, сейчас освобожусь и подойду. Справа от стойки, сдвинув пару-тройку столов, как всегда, гудели долговцы, свободные от смен. То ли на обед пришли, то ли с дежурства сменились – отдыхали. Две незнакомые официантки, видимо из новеньких, сновали по очереди от кухни к столу и обратно, обслуживая гомонящих черно-красных. Что же, они тут хозяева! Бар принадлежал Трофимычу, но территориально находился под юрисдикцией и охраной «Долга». С этим приходилось считаться. Справедливости ради надо заметить, что долговцы сильно не бузили. Иногда, конечно, происходили так называемые прецеденты, но наутро всегда следовали извинения хозяину с выплатой отката, если последствия и разрушения были выше разумных пределов.

– Санай! Сарацин! – окликнул парней кто-то из долговцев.

Отвечая на приветствие, сталкеры взмахнули руками.

– Хлопцы! Живые! Рад! – затараторил подоспевший бармен. – Устали с дороги? Ранения есть? Вы пустые или как?

Сарацин и Санай стояли и тупо улыбались. Мол, вот и он, Трофимыч наш дорогой!

– Давайте располагайтесь в люксе. – Бармен протянул большой ключ на веревочке. – Разоблачайтесь там и сразу к столу. Жду.

По одному из второстепенных коридоров, заставленных ящиками, друзья прошли к обитой жестью двери с кривой надписью «Люкс». На ней висел старинный навесной замок очень серьезного вида, громоздкий и тяжелый.

Комната, в которой оказались сталкеры, была обставлена действительно с размахом. Здесь размещались две мягкие софы неопределимого цвета. Невиданный комфорт для Зоны! Почти все бродяги, которым когда-либо довелось ночевать на этой мебели, склонялись к мысли, что когда-то они были малиновыми. Но с железной уверенностью никто не стал бы спорить. Мягко, вот и ладно.

Стеллаж для оружия, стол и два стула дополняли интерьер и… и все! Хотя нет! Пожалуй, электрический чайник вкупе с двумя гранеными стаканами завершали незамысловатый натюрморт на облезлом общепитовском столике. Под потолком стоваттная лампочка. Тоже роскошь! Она вполне прилично освещала все закоулки гостиничного люкса.

Оружие в пирамиду, контейнеры с артефактами в угол, амуницию на пол – разоблачились моментально. Плут лег на софу и сразу заснул. Призрак Петров подозрительно ощупал поверхность второго лежбища, присел на его краешек и качнулся, проверяя мягкость. Уже через минуту он залез на софу с ногами и застыл в позе лотоса.

– Ну что?.. Видать, желающих перекусить больше нет, – сказал Санай. – Пошли, брат мой лихой, в зал. Подзакусим, а то я уже сам себя перевариваю.

С собой они взяли только ножи да пистолеты.

В зале за столом, который напарники считали своим, они увидели Мазая. Тот не притронулся к запотевшей бутылке водки, молча уминал приличный ломоть хлеба с толсто нарезанным салом и чесноком, увидел друзей и заулыбался.

Сталкеры почувствовали, что рты у них наполнились слюной.

Они пожали руки, уселись. Санай по-хозяйски открыл бутылку, плеснул всем троим.

Сарацин потер руки и скомандовал:

– Вздрогнули!

Напарники выпили. Мазай опасливо глянул в сторону стойки и тоже принял дозу.

Подошла официантка из новеньких, принесла две тарелки супа. Друзья застучали ложками, откусывая хлеб, запихивая в рот куски сала. Суп был без затей, из квашеной капусты, зато жидкий и горячий!

– Это же просто кайф какой-то! – провозгласил Сарацин.

– М-м-м! – призывно промычал Санай.

Повторять приглашение не потребовалось. Мазай тут же налил по второй. С понятием мужик, сразу видно.

Сталкеры снова выпили без тостов и лишних слов. Ханка в этом случае выступала в роли вовсе не спиртного напитка, а лечебного раствора. Зелье подействовало быстро. Усталость, притаившаяся в организме, сразу напомнила о себе, друзья моментально окосели.

– Мазай! – Санай с натугой проглотил пищу. – Что у вас тут творится? С какого рожна «Свобода» в атаку пошла?

Мазай вздохнул и зашептал:

– Вы не смотрите, что пока тишина кругом! У нас тут полный кабздец назревает. Вчера вечером свободовцы напали. Наши их хорошо побили, так те еле ноги уволокли. Рыл пятнадцать валяться осталось в дохлом состоянии. Сегодня на третий пост бандиты навалились, да еще и со снайперами. Долговцев пощипали изрядно – часть в лазарете, иные на заднем дворе. Хоронить-то некогда да и некому. Все на периметре. – Мазай в расстройстве махнул рукой. – Всякая мразь повылазила. Эти-то на пост вполне организованно напали, так еще и дурачки доморощенные со всех сторон прутся. С ними у наших простой разговор. Кого в диком поле положат, а то и пленного к стенке поставят. Хорошо подчистили. Десятка два уже псам на съедение в канавку ту побросали. Хуже старой тушенки надоели, честное слово.

– А с чего началось-то все? – Сарацин незаметно подмигнул Санаю, который после супа очень быстро перешел к жареной картошке, отвлекся и разлил по третьей, чтобы не прерывать рассказчика.

– Да как же? Вас, поди, ищут!

Напарники переглянулись и выпили.

– Да кому мы нужны?!

– Я не знаю. Сам удивляюсь. – Мазай смешно сморщил лоб.

Как старый утес, над столом навис сам Трофимыч:

– Ты, Мазай, меньше ханку хлебай, иди-ка лучше нам коньячку армянского из бара принеси. Из моего запаса. Ну, ты знаешь!

Мазая как ветром сдуло.

– Трофимыч, родной, давай Кабана к столу позовем. – Сарацин посмотрел в стальные глаза местного воротилы.

– Ладно! – Бармен повернулся вполоборота и хозяйским тоном крикнул: – Танька, сбегай за Кабаном. Скажи, что я зову.

Официантка, которая приносила суп, мигом растворилась, махнув длинной юбкой.

– Вышколенные они у тебя, хоть и новенькие.

– С ними иначе нельзя. По рукам пойдут. Я их дисциплиной от большой беды уберегаю. Если баба-дура этого не понимает, то быстро тут сгинет. Тьфу, твою мать, коса длинная, ум короткий!

Мазай как чертик из табакерки возник у столика, в руках пузатая бутылка коньяка. Следом за ним и Кабан подтянулся.

Хозяин приказал:

– Кабан, садись, отметим, только смотри у меня!

Вышибала покорно уселся на свободный стул. Мазай помялся немножко и убрался восвояси.

– Шеф, ты же знаешь, могу сорваться.

– Тебя мужики позвали, посиди, закуси с нами.

Кабан благодарно посмотрел на напарников, осторожно взял ручищами хлеб и большой кусок сала:

– Рюмочку за пацанов выпью.

Трофимыч сам открыл коньяк, разлил на четверых, задумался, затем сказал тост:

– За удачу, за толстый хабар, за мир в Зоне, за вас, ребята.

С каким-то благоговением Санай, Сарацин и Кабан смотрели, как старый бармен мелкими, даже микроскопическими глоточками поглощал отличный коньяк «Ани» из простого граненого стакана. Он пил очень красиво и интеллигентно, высоко задрав подбородок и вытянув шею, по которой, подобно поршню, ходил кадык. Туда-сюда, туда-сюда.

– Ты, Трофимыч, у нас прямо легенда! – с восхищением сказал Санай. – Как Стрелок или Меченый какой-нибудь.

– Ну, ребята, вы даете! – Трофимыч не стал закусывать, занюхал выпивку тоненькой сигаркой, пустил ароматный дымок. – Какой я вам Меченый? Даже обидно слышать такое. Да вы хоть знаете, кто на самом деле был этот Меченый? Я ведь, когда бизнес начинал, его еще застал. Уже при мне он тут накуролесил. Всю Зону на сто рядов протопал. Все искал что-то или кого-то. Везде был. Вот вы, ребятушки, в Припять часто наведывались? Пару раз, не больше, верно? То-то. А Меченый сотню раз там хаживал. Между прочим, тот еще типчик был. Мочил все, что шевелится. У меня, бывало, по тысяче патронов за раз брал. Лупил и лупил, шмалял и шмалял. У самого на теле живого места не было, а все туда же – в бой. Этот наглый стервец все время хмурый ходил, задумчивый, нелюдимый. Выброс переждет, перья почистит и опять в замес. Оружие с артефактами тоннами отовсюду таскал. Сто пудов, мародер со стажем. Ладно-ладно! Все не без греха. Да еще бывает, что не выжить без этого в критических ситуациях. Но этот!.. Три-четыре ходки за день сделает и каждый раз стволы тащит. Где только брал?! Зеленого бабла столько нарубил, что впору в Италию с Испанией сваливать, а этот нет – в Чернобыль подался да так там и сгинул.

Сотрапезники выпили, закурили.

– А тут еще Идиот появился…

– Что за Идиот?

– Да хрен его знает! Звали мы так этого парня. Вокруг бара постоянно ошивался, все еду и ночлег клянчил. Его головушкой мои парни Кабан с Дуплетом несколько раз двери открывали. Выбросят на улицу, а он опять скребется. Потом пожалели. Что мы, нелюди какие?! Он картошку чистил, продукты разгружал, когда вояки грузовик пришлют, со столов убирал, помои вытаскивал и так по мелочи всяко-разно. Мы даже привыкли. На самую грязную работу кто пойдет? Конечно, Идиот! Тут вопросов нет. А он в один противный холодный вечер выходит из кухни и говорит: «Прощайте, друзья! Ухожу я от вас обратно». Мы с Кабаном от неожиданности охренели тогда. Говорим ему: «Куда это ты в ночь-полночь поперся? На съедение к псевдо-шарикам и псевдожучкам? После рубежей „Долга“ сразу на закуску попадешь, и минуты не пройдет. А утром тебя высрут сразу в разных местах». А он: «Я понимаю, но через час портал в другое измерение открывается. Мне пора». Потом помолчал и говорит: «Я прошел уже семь параллельных миров, и везде есть эта опухоль – Зона. И Меченый ваш тоже. Только в моем родном мире он прожженный бандит. Свободных десятками валит, вояк тоже и наемников. Да всех подряд. Ходит весь в черном, рожа как у маньяка. Тварь последняя! Хорошо, что тоже в Чернобыле пропал. Так у нас потом по всей Зоне праздник был по такому случаю. Кровососы, наверное, и те два баяна порвали, и контролеры все пьяные». Мы тогда так ржали, думали, крыша у Идиота поехала. А он грустно так улыбнулся и сказал: «Спасибо за все, добрые люди! До свидания!» И ушел. Больше мы его и не видели. Наверное, в параллельный мир сиганул, а может, и правда – хвостатым скотинкам на ужин. Если не верите, вон у Кабана спросите. Он тогда еще зеленым был, но мы за рюмкой иногда Идиота этого вспоминаем. Вот так вот, сынки. Хреновой легендой оказался ваш Меченый. Не вспоминайте его больше при мне. Да, кстати, хабар когда оценим? А то завтра заказчики из меня живого все кишки вынут через нижнюю чакру.

– Нам, Трофимыч, пора все наши взаиморасчеты закрыть и подвести черту. Мы с братишкой поиздержались. Боеприпасы пополнить бы надо.

– Вы «бусы» нашли?

– Ага.

– Все они рядом были? Там, где я указал?

– Не совсем. Поработать пришлось, побегать, пострелять. Палили со всей дури. За трое суток годовой лимит нервов и здоровья сожгли.

– Санай, ты не накручивай! – Бармен нахмурился. – Мы про цену еще на том берегу договаривались.

– Трофимыч, ты не серчай, мы с браткой от своих слов не отказываемся, но и премией боеприпасами не побрезгуем. Мы же в этой ходке на тебя работали и стреляли в твоих интересах.

– Тьфу ты! Мужики, вы как дети малые. Сразу бы сказали, а то плевое дело обсуждаем. Еще какое-нибудь оружие брать будете?

Напарники отрицательно покачали головами:

– Патроны и гранаты. Больше ничего не требуется.

Бармен посмотрел на Кабана и сказал:

– Резину тянуть не будем, выдашь им из арсенала все, что необходимо.

Вышибала кивнул.

– Хабар с собой? – Хозяин бара спросил спокойным тоном, но от этой уверенной интонации повеяло холодком.

– Трофимыч! – Санай открыл вторую бутылку водки и разлил по стаканам. – Сейчас насытимся и весь товар вручим тебе по описи. Как говорится, сдал-принял. Мы с Сарацином голод утолим и сразу займемся нашими делами.

– А скажите, бродяги, вы больше ничего интересного не находили?

– «Вечную батарейку» для Кабана нашли. Да еще по мелочи пару цацек.

– Точно?

– Точно.

– А уникального ничего не попадалось?

– Трофимыч, «бусы» в полном комплекте: «мамины», «бабкины» и «прабабкины». Уникальный набор, между прочим. К тому же все «бусы» друг с другом взаимодействуют. Что может быть уникальнее?

– Ну-ну. Ладно, я отлучусь. Наши дела продолжим в двадцать ноль-ноль. Приятного аппетита. Если еще что-нибудь захотите, Мазаю свистнете, он принесет. Кстати, генерал Воронин просил вас из бара не выпускать до особого распоряжения. Так что отдыхайте и на улицу пока не дергайтесь. С «Долгом» ссориться не советую.

После ухода бармена застолье быстро свернулось.

Сотрапезники помянули Федьку Якута, допили, доели. Санай чувствовал, что вышел из-за стола полуголодным, но знал, что это ощущение весьма обманчиво. Съедено и выпито было столько, что организм радовался неожиданно свалившемуся на него счастью. Вот только глаза от усталости сами закрывались.

Кабан повел друзей в арсенал Трофимыча. Коридоры, двери, ответвления сменяли друг друга, а они все шли и шли. Напарники знали, что подсобных помещений в баре много, но не представляли, до какой степени. Очутившись внутри оружейной комнаты, они остановились, испытывая одновременно шок и удивление, граничащее с состоянием полной прострации.

Сарацин даже присвистнул.

Перед друзьями открылась поразительная картина. Несколько грубо сколоченных стеллажей, забитых всевозможным оружием и военной амуницией, уходили вглубь темного зала. Пистолеты, автоматы, пулеметы, гранатометы, переносные зенитные комплексы, патроны и гранаты, изделия неизвестного назначения и всевозможные штативы заполняли хранилище. У самой стены в объемном железном контейнере навалом хранились старые, видимо дешевые стволы. Ржавые пистолеты и автоматы, находящиеся в самом затрапезном виде, тоже с успехом продавались. Клиент всякий бывает. Но ценников тут не имелось. Похоже, Трофимыч и Кабан без подсказки знали стоимость каждого конкретного ствола. На стенах, скорее всего для красоты, были развешены очень редкие экземпляры вооружения, встречались довоенные и даже дореволюционные образцы. На складе пахло машинным маслом и тем самым оружейным ароматом, который возбуждал и дурманил человека, знающего толк в этом деле.

Сарацин поймал себя на мысли, что они с Санаем похожи на школьников-первогодков, которые, разинув рты, пялятся на вороненые стволы прежних лет в краеведческом музее.

Кабан ухмыльнулся и преувеличенно грубо заметил:

– Вы прямо как зеленые салаги. Аж слюнки у вас потекли.

Напарники очнулись и принялись по очереди заказывать Кабану необходимые боеприпасы. Вышибала неспешно ходил взад-вперед, каждый раз принося те или иные изделия. Времени на это ушло не много, но все остались довольны, так как сверх нормы Кабан насыпал сотню бронебойных патронов под маркировкой СП-6 для винтореза Сарацина. Санаю щедрая рука преподнесла три новейшие гранаты австрийского производства M72/PRB Nr 446 очень интересной конструкции, с пластиковым корпусом. Про Плута напарники тоже не забыли, выпросили два полных магазина для его АКМ и сотню патронов россыпью в придачу. В ответ Сарацин достал из кармана вечную батарейку и торжественно вручил ее сияющему от счастья Кабану.

Вернувшись в номер, друзья немедленно занялись оружием. Первый закон кодекса выживания в Зоне гласил: «Срочно заряди автомат!» Второй закон Зоны приказывал: «Срочно перезаряди автомат!»

Никто эти простые правила не оспаривал и не собирался этого делать в ближайшем будущем. Законы, как известно, пишутся кровью всех тех бедняг, которые не понимают или не хотят уразуметь их суровой необходимости.

Плут по-прежнему спал.

«Но ему можно! – подумал Санай. – Он заслужил чуточку отдыха».