Текст книги "Анекдоты, рассказы, повести"

Мое появление дома в семь часов вечера не было особо приятным. Пока я праздновал полет Гагарина в космос на деревенских футбольных полях, бабушка, а затем мама и отец искали меня в школе и в квартирах моих ближайших одноклассников. Но я, «как в воду канул». Бабушка Лукерья Сергеевна уже призывала моих «ненастоящих родителей» (это было ее любимое выражение по адресу моих мамы и папы) идти и писать заявление в милицию, и тут то я и прибыл – потный и чумазый физкультурник в грязной школьной форме. Этот случай долго обсуждался в моей семье – но космический полет летчика Гагарина я отметил по-настоящему!

62-й год начинался обычно, я ходил в школу, в продленку, опять в школу. Главное событие этого года пришлось на майские праздники. 1-го мая к нам с демонстрации с отцом пришли два его приятеля – первого отец называли именем Олег, имя второго я не запомнил, но он жил в городе Муроме. С собой гости принесли большой тяжелый сверток, завернутый в обои и перевязанный бельевой веревкой. Сверток распаковали – внутри прятался фанерный ящик – очень похожий на телевизор нашего соседа. Мама убрала все с письменного стола, который стоял у окна, и дядя Олег водрузил на него свою самодельную конструкцию. Взрослые ушли на кухню, для того, чтобы, как сказал Муромский гость, «выпить сто грамм наркомовских».

Я воспользовался их отсутствием и рассмотрел телевизор изнутри, чему способствовало то, что у него не было задней стенки. Я увидел, что аппарат был сделан из белой металлической пластины, в которую было натыкано много разных лампочек, и от этой пластины в разные стороны шли цветные провода и тросики, похожие на тросик ручного тормоза дедовского велосипеда. Над пластиной в ящике самодельного телевизора с помощью пружинок была прикреплена черная бутылка, отдаленно напоминающая четверть, в которой моя деревенская бабушка Маша сбивала масло. «Бутылка» висела в ящике телевизора горизонтально, к ее «горлышку» было подведено очень много проводов, а ее квадратное выпуклое донышко, наверное, и было экраном. Когда мама, отец и его приятели вернулись с кухни, я был немедленно отогнан от стола и сел на стул у своей кровати.

Изобретатели Олег и Муромский повели такой диалог. Олег сказал:

– Ну, поехали,

и воткнул черную вилку в розетку. Муромский гость дал Олегу совет:

– Нужно его гнездом к вышке повернуть,

на что Олег возразил:

– И так примет, тут рядом.

После этого Олег чем-то щелкнул, телевизор зашипел, лампочки внутри засветились голубым светом и вдруг экран телевизора, действительно размещенный на донышке бутылки, вспыхнул. На экране я увидел странное изображение – тетя в пятнистом платье стояла на голове, махала руками и раскрывала рот. Изображение, неожиданно появившееся на экране, почему-то, показалось мне очень забавным, я не выдержал и рассмеялся. Муромский сказал:

– Олег, нужно отклонялку переткнуть.

Олег выдернул вилку из розетки, немного подождал, чего-то сделал внутри телевизионного ящика, и снова включил вилку в розетку. На вспыхнувшем экране поехали белые строчки со словами «оператор ….», «помощник оператора…» и другие такие же. Муромский гость подвел итог включения самодельного телевизора:

– Нормальная картинка.

После этого мама сказала мне:

– Ничего тут не трогай,

и опять увела всех на кухню.

Тем временем на экране начался «Художественный фильм». Изредка телевизор тихо свистел – я заметил, что экран при этом светился ярче, изредка потрескивал, но никаких других звуков телевизор не издавал. Взрослые вернулись с кухни, Олег с Муромским «поехали домой», а отец пошел их «проводить».

Лето 62-го года я провел в деревне. Дед болел, и мы не ездили продавать вишню, а когда в конце августа я вернулся из деревни в город, то звук у самодельного телевизора появился – как мама мне объяснила – «Олег приехал и наладил».

В 63-м году я летом в деревню не поехал, – папа сказал, что дедушка болеет, и бабушка Маша попросила меня не присылать. Мне исполнилось десять лет, и я впервые был отправлен в пионерский лагерь от Металлургического завода. Лагерь располагался в Зеленом городе, не очень далеко от того места, где мы жили. Июнь 63-го года выдался дождливым, и, вместо того, чтобы бродить по лесу и собирать землянику, мы сидели в пыльном зале для танцев в лагерном клубе. Когда дождь заканчивался и большая грунтовая поляна – лагерный стадион – подсыхала – мы играли в футбол.

В мае месяце, после окончания учебы в третьем классе, отец ходил со мной в книжный магазин на площади Горького. Там он купил две выбранные мной книги: толстую потертую «букинистическую» книгу Александра Беляева «Властелин мира», в которой было пять или шесть фантастических романов, и новую тонкую книжку футболиста Конова «Игра нападающего». Эти книги я взял с собой в пионерский лагерь. Книга Беляева мне понравилась, и я читал ее в клубе, лежа на скамейке в кинозале. В книжке Конова были картинки, на которых было показано то, как нужно бить по мячу, его останавливать и делать тот или иной финт. Я пробовал применять эта советы на лагерном футбольном поле, и что-то у меня получалось, но для практической игры эти советы ничего не давали. Мальчишки – дети металлургов – играли лучше меня без всяких книжек. Я уступал им в чеканке мяча, и обводке. Поэтому, когда один из моих футбольных партнеров попросил у меня книжку Конова «почитать» и забыл ее вернуть – я особо не расстраивался.

В самом конце смены у нас был сбор у костра по теме «Встреча с интересными людьми», но на вечерний костер к нам никто не приехал. На следующий день после завтрака мы хотели идти в лес на поиски земляники и запрещенных к сбору сыроежек (отъявленные смельчаки «металлурги» действительно ели эти грибы, посыпая их ворованной из столовой солью), но вожатая опять объявила сбор у костра по теме «Встреча с интересными людьми». Два отряда были рассажены вожатыми вокруг остатков вчерашнего вечернего костра на два ряда скамеек, вкопанных вокруг центра костровой площадки по кругу. Появился директор лагеря и с ним два человека – мужчина и женщина. Директор объявил, что в гости к нам приехали чемпионы СССР по фигурному катанию, и они расскажут нам о своем спорте.

Я сидел по скамеечному кругу в самой дальней точке от гостевой скамейки. Рассмотреть гостей мне мешал вчерашний недогоревший костер, а их речь заглушали своим шушуканьем и смешками девчонки нашего отряда. Сначала перед нами выступал мужчина, он что-то рассказывал о своем блокадном детстве, затем женщина. В конце сбора спортсмены показали свои медали, и сувенир, который им вручили в Праге за победу в турнире «Пражские коньки». Сувенир женщина передала по кругу скамеек, чтобы мы все могли его рассмотреть. Очередь дошла и до меня – это был значок с булавкой, на котором на тонких желтых цепочках висели два маленьких стеклянных конька. Директор завершил встречу, он сказал:

– Поблагодарим чемпионов СССР Людмилу Белоусову и Олега Протопопова за интересный рассказ.

Директор начал хлопать в ладоши, все мы его вяло поддержали. Вожатая из старшего отряда подбежала к чемпионам и повязала им на шеи алые пионерские галстуки. Встреча закончилась.

Тогда, летом 63-го года встреча с «интересными людьми» не вызвала у меня и моих юных товарищей никакого интереса. Через год, в 64-м году, я читал газету «Советский спорт», которую выписывал отец, и на фотографии увидел лица, показавшиеся мне знакомыми – это были фигуристы Белоусова и Протопопов – олимпийские чемпионы 1964 года по фигурному катанию. Директор лагеря действительно привез к нам интересных людей, но, как это часто в жизни бывает, его старания никто не оценил, а вернуть назад ту встречу 63-го года на костровой поляне невозможно.

Последний год мой дед Петр Лукин страдал от тяжелой эмфиземы легких, и вот в октябре 63-го года он умер. Мой папа Николай Петрович получил это печальное известие на работе, куда ему позвонила сестра Лида, жившая в Павлово. Поэтому папа пришел в этот день с работы раньше, и, когда мама открыла ему дверь, с порога сказал:

– Отец умер, надо ехать.

Наскоро поужинав, папа сложил свой единственный костюм в маленький «банный» чемоданчик, забрал у мамы большую часть имевшихся в семье денег, которые хранились в моем новогоднем сундучке 57-го года, и ушел.

Я посидел некоторое время на кухне, а затем вышел во двор. У нашего подъезда девчонки играли в вышибалы, а вдалеке у гаража мои приятели пытались чеканить «на разы» футбольный мяч. Как-то сразу эти детские развлечения показались мне глупыми и неуместными. Я вспоминал деда, вспоминал то, как мы ходили за грибами, и рвали орехи в глубоком лесном овраге. Я вспомнил, как он по утрам пил чай и читал газету «Известия», которую для него два раза в неделю привозил почтальон – велосипедист. Я вспоминал то, как дед сидел на завалинке, курил и слушал радиоприемник «Рекорд», установленный моим отцом в избе у окна.

Мне хотелось плакать, одна предательская слеза сорвалась и потекла у меня по правой щеке. Я смахнул ее и ушел со двора на улицу. По Арзамасскому шоссе в сторону городской окраины ехали большие машины, груженые землей. На реке Ока строили мост, и эта земля была добыта экскаватором из высокого окского берега. «Если сесть в кабину одной из них», подумал я, «то к утру можно доехать до деревни». Смеркалось, с неба начал моросить мелкий дождик. И вдруг на столбах вдоль шоссе зажглись лампы уличного освещения, – значит, надвигался вечер. Какая-то женщина вышла на балкон на третьем этаже в нашем доме, и позвала:

– Миша, домой!

Я постоял на улице еще немного и пошел во двор, а затем к своему подъезду. Так завершилось мое деревенское детство.

Последье

Сага Низовской земли —

Посвящается моим землякам —

Жителям Нижегородского края, и,

Персонально, Елене Кучиной.

Ноябрь – декабрь 2015 г.

Нижний Новгород.