Текст книги "Волчица и кот"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НЕ НА СМЕРТЬ, А НА ЖИЗНЬ

Война – слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам.

Шарль-Морис де Талейран.

Уборка – слишком серьезное дело, чтобы доверять его мусорщикам.

Безвестный коммунальный чиновник.

16. Первые залпы

Нейтральный космос, триста парсеков от базы Западного флота ВКФ Амазонийской империи.

…Определенный порядок формирования оперативных соединений отсутствует. Их обычно собирают для решения конкретных задач, и значит состав может различаться в самых широких пределах. Обычный состав – один-два авианосца, четыре-пять крейсеров, иногда – линкор или линейный крейсер, десяток эсминцев. Иногда это может быть авианосец, сопровождаемый фрегатами и дестроерами.

Сейчас АУС Западного флота была, по всем канонам, достаточна для решения любой задачи, ибо состояла из двенадцати авианосцев, трех линкоров, и двух дюжин крейсеров.

Они шли в усиленном режиме, и треть истребителей с каждого корабля была выведена в охранение – как и положено, в два эшелона.

Соединение возглавила лично командующая флотом, герцогиня Эрна де Альба, самый молодой вице-адмирал ВКФ империи, бывшая моложе большинства командиров подчиненных ей кораблей.

Это не был ни боевой поход, ни карательный рейд, и даже расписание на судах было всего лишь «усиленное плюс».

…Дело в том, что по большому счету, амазонки любили войну и драки вовсе не так сильно, как о них думали соседи, и даже как казалось им самим. Они могли выглядеть какими угодно крутыми девицами. Могли побеждать в состязаниях по боксу, борьбе или стрельбе мужские команды. Им приходилось вести многочисленные войны – и оборонительные, и что греха таить – завоевательные.

И то, что мысль о боевой мощи амазонийских крейсеров и линкоров доставляла многим и многим ближним и дальним соседям изрядную головную боль, безусловно льстила им.

Но все же, глубинным инстинктом существ, дающих жизнь, они осознавали, что война – не самое лучшее занятие. Поэтому, на все решения, так или иначе связанные с возможностью начала боевых действий (как и на многое другое), в мирное время распространялось железное правило – их исполнение начинается не ранее, чем через двадцать четыре стандартных часа после принятия. В военное время, конечно, об этом речи не шло… Но все дело в том, что военное время начиналось или после объявления войны – либо врагом, либо царствующей императрицей, или же, если враг атаковывал границы державы. А сейчас имело место всего лишь стычка в нейтральном космосе – такие бывали и прежде, и не раз.

Поэтому, хотя к месту инцидента и вышла едва ли не четверть флота – все отборные корабли, а соответствующие рапорты уже были отправлены в Темескиру, но никакой повышенной готовности а тем более – боевой тревоги, объявлено не было. По сути, они шли, чтобы всего лишь продемонстрировать силу обнаглевшим «темным». И даже пара вспугнутых разведчиков непонятного происхождения особой тревоги почти ни в кого не вселили.

…Злые языки утверждали, что герцогиня заняла свое место благодаря тому, что была невесткой Антонины XIII. B действительности, все было наоборот – императрица женила своего сына на одной из лучших и пожалуй – самой многообещающей из флотоводцев.

И никто из военных не сказал бы, что командующий Западным флотом, окончившая академию даже не с Золотым – с Платиновым медальоном (таких за всю историю Амазонии было меньше полусотни), и имевшая интеллектуальный индекс почти в сто двадцать (у самой Антонины было еле-еле сто два) не достойна своей должности.

Может быть, ей не хватило опыта, и поэтому и случилось все дальнейшее.

Впрочем – разве мало примеров, когда в подобных обстоятельствах садились в лужу и почтенные седоголовые воины?

…Огромный авианосец, окруженный свитой из кораблей поменьше, величаво плыл в пространстве.

Карина Сугробова – капитан третьего ранга и командир второго авиакрыла большого авианесущего корабля «Артемида» чувствовала слегка не в своей тарелке.

– «Звезда-два» – «Звезде-три». Ивонна, что там у тебя?

Невольно в голосе ее проскользнула хрипотца, как будто она чем-то была обеспокоена. И это не укрылось от подчиненных.

– Карина – ну что ты волнуешься? – тон Ивонны Бострем был нарочито спокоен. – Все в порядке. Даже если это не случайная стычка, и кто-то и в самом деле собирается пощипать нам перышки, то его заметят передовые патрули. Так что единственное, что тебе грозит – уснуть от скуки.

Сугробова мысленно пожала плечами. Несмотря на все аргументы, происходящее Карине не нравилось. Эта непонятная стычка патруля с непонятно откуда взявшимися бесопоклонниками, это яростное нападение, словно бы на том кораблике было нечто для них жутко важное…

Карина уже несколько раз успела посмотреть запись этого скоротечного боя, переданную с базы, так ничего и не поняв. Если «Искатель» спасался от сатанистов, то при чем тут пираты? И если корабли Лиги явились сюда именно за ним, то почему они не попытались отрезать его от эсминцев, а сразу набросились на «Лису» и «Ласку»? И потом – это ведь были не пограничная стража Лиги, и даже не обычный флот, а Двенадцатая дивизия – что-то вроде их Особой эскадры или Отдельного ударного корпуса.

Конечно, никто так войны не начинает – но кто знает этих ублюдков?

– Да уж! – словно поддакнула ее мыслям, влезшая без спроса в эфир Гульнара Джедаева, – Мы сорвались с базы, поперлись неизвестно куда и зачем, а теперь еще и выясняется, что не подеремся как следует!

Карина невесело усмехнулась про себя. Не то чтобы эта колючая и вспыльчивая черноволосая красотка с гривой неуставных волос до самых… скажем так – бедер – особенно ее раздражала, но…

Да, конечно, ее можно было понять – дочери эмира, что правила изрядным куском планеты, планеты, и оказаться в подчинении ee, Карины – выслужившейся из сержантов. Но все равно – гонор, который Гульнара не упускала случая показать при любом удобном случае, успели надоесть капитану третьего ранга по гроб жизни.

А с тех пор, как пару суток назад пропал дальний разведывательный бот с ее сестрой, так вообще ходит злая как черт.

Нет, если дело пойдет дальше, то не миновать ей гауптвахты – не посмотрит на ее благородное происхождение.

Тоже еще – храбрость свою показать не терпится!

Ей бы молить Великую Мать, чтобы все кончилось ничем, а весь конфликт был бы исчерпан парой дипломатических нот, а она уже заранее жалеет, что не придется стрелять.

– Поясняю еще раз, для особо одаренных, – постаравшись вложить в голос как можно больше твердости, произнесла она. – Наша задача – не драться ни с кем, а обеспечивать ближнее прикрытие, и особенно – перехват тяжелых торпед… возможного противника. И вообще, кончайте болтовню и следите за детекторами. Защищенная полем торпеда может незамеченной пройти внешние линии.

– Слушаюсь, леди Карина!

– Так точно, леди Карина!

– Однозначно, леди Карина! – слаженно проорали три глотки – звено Джедаевой.

«Дурочки сопливые!», – подумал про себя Карина, вновь переключая внимание на экран нейтринного детектора. Клювом щелкать не надо – и в самом деле одиночная торпеда, выпущенная на малом ходу с большой дистанции, каким-нибудь скутером, может незаметно подойти к ним, миновав патрули, истребители которых находятся на слишком большой дистанции друг от друга.

Это есть в любом наставлении по тактике.

О, Богиня – она уже думает так, словно война началась!

…В пустоте, холодной и темной, где даже космической пыли почти не было, висели несколько десятков крохотных рукотворных скорлупок. Чуть больше пары тонн металла и пластика, крошечный реактор, готовый даже при незначительной поломке взорваться, с такой же крошечной порцией топлива внутри, тесная кабинка.

Маленький хотя и искусно сделанный гипердвигатель, рассчитанный на два-три прыжка от силы.

Одно скрюченное в три погибели человеческое существо в ней. И еще одна вещь – торпеда ближнего боя на внешней подвеске.

«Вампиры» был одной из тех военно-технических выдумок (немногих), на которые – наряду с помощью Нечистого – рассчитывали на Нифльгейме в грядущей борьбе с Амазонией.

Правда, честь изобретения подобного оружия и подобного способа войны принадлежала не Лиге. Жрецы государственной религии вычитали о нем в каких-то невообразимой старины архивах, где упоминались какие-то «камикадзе».

Собственно, стопроцентными смертниками они теоретически не были – «отскочив» от пораженной цели, пилот подавал сигнал бедствия, и включал установку малого анабиоза – большего вместить в крошечный кораблик было невозможно. И его подбирали – если сигнал доходил до своих, если они надежно пеленговали его, и если, разумеется, у них не было более важных дел, нежели вылавливать какого-то там пилота.

Но сидевшие сейчас внутри «Вампиров» боевики Черного легиона не думали о таких вещах. Они твердо знали (ну не будет же лгать сам архижрец!) что в случае гибели, на том свете – в адских садах – они получат дом в три этажа, неограниченный кредит в банке, и гарем из сотни красавиц. Это не считая вечной жизни.

Их выбросили меньше суток назад, с одного из дестроеров той самой Двенадцатой дивизии, как и многих других их товарищей, на маршруте вероятного движения амазонийских эскадр. Могло повезти их товарищам, но повезло им – им досталась великая честь сделать первые выстрелы великой войны.

И вот сейчас они готовились активировать реактор, и рвануть вперед, в атаку.

– Пеленг неизвестного корабля – азимут – 786-012, дистанция – двадцать ноль пять! – зачастили операторы в центральном посту «Артемиды». На экранах понеслись цифры и схемы.

– Боевая тревога!! Неопознанная цель, – азимут-873-071, пеленг – 123-9

Крик вахтенного заставил Карину невольно вскочить, так что ремни до упора натянулись. Нетерпеливо она прильнула к экрану боевого пульта.

– Цель по азимуту 161-154!

– Ого – да сколько же их?! – пробормотала она, автоматически активируя оружейный комплекс «анаконды».

– «Селена» – торпеды справа по борту!!

– «Селена» – торпеды слева по борту!!

– «Диана» – торпеда прямо по курсу!!

– «Касатка» – иду на перехва… Ааа!!!

Первой во вспышке термоядерного взрыва исчезла «Эйпона». Уже в следующую секунду – «Астарта». За ней, почти одновременно – «Кибела», «Клеопатра», «Юнона»…

…«Артемиде» повезло. Зенитчицам удалось повредить торпеду до того, как она подлетела вплотную.

Ей не хватило, быть может, каких-то считанных километров, но все-таки их не хватило.

Яростный выброс частиц и плазмы практически бесследно слизнул всю верхнюю палубу авианосца, вместе с половиной готовых к старту истребителей. Если бы огненное облако вспыхнуло немного ближе – как и рассчитывал безымянный пилот «Вампира», от могучего корабля не осталось бы даже серьезных обломков. Но и сейчас ситуация была немногим лучше. Во всем корабле погас свет, через несколько мгновений засветились, и начали медленно разгораться панели аварийного освещения. С лязгом опустились герметические переборки, отделяя разрушенную часть корпуса от неповрежденных отсеков, обрекая уцелевших в них на гибель – если только те не успеют добежать до спасательных блок-кабин.

Лишенная хода и радаров, «Артемиде» потеряла почти всю свою мощь. Корабль полностью лишился маневренности, отключились защитные поля, только лазерные и импульсные батареи ближнего боя, могли вести огонь. Да еще две резервных гравитационных пушки еще могли сделать несколько выстрелов, за счет запасов гравиконденсаторов.

Раненый корабль стал почти беззащитен.

Эфир наполнился перекличкой голосов.

– Атакованы! Всем внимание! Боевая тревога!

– «Диана», у нас разрушения третьей степени! Выпускайте все истребители!

– «Гнездо» – «Стае»! Немедленно занимайте позицию в третьей линии!

– «Стелла» – что там у вас?!

– Всем истребителям – боевая тревога. Подтянуть крейсера!

– «Стелла» – отвечайте!

– «Стелла» – флагману: Авария в реакторном отсеке, выход из строя криогенераторов! Пожар в шестом отсеке, аварийная система не срабатывает! Отсек задраен, ликвидировать возгорание не удае…

– «Стелла» – почему замолчали?? Ах, будь все проклято…

– Неужели это война?! – жалобно спросил какой-то юный голос, тут же заглушенный эфирной перекличкой.

«Вляпались! Хуже может быть лишь только одно – если тут вдруг появятся корабли Лиги! Именно этого не нам хватает для полного счастья!» – со злой усмешкой подумала Карина, усилием воли отсекая все посторонние мысли, и выводя истребитель на боевой курс.

Она не стала бы, видимо, давать волю сарказму, если бы знала, что происходило на расстоянии четырех прыжков отсюда. Гиперсигнал с единственного успевшего «отскочить» «Вампира» был принят на передовых линиях флота сатанистов, но там меньше всего думали о том, чтобы выручать смертника, и его посудину. Другая цель занимала сейчас все их внимание – впереди была изрядная часть Западного флота Амазонии, в один момент лишившаяся чуть ли не трети своей мощи, и ее весьма кстати было бы добить окончательно.

* * *

Милисента лежала на койке, закинув руки за голову, смотрела в потолок, и под тихое посапывание Элины 2й размышляла. Размышляла о пути, приведшем ее сюда. О судьбе, о любви – нынешней и прошлой…

Великая мать – какой же дурой она была всего три месяца назад!

… Когда два года назад принцесса попала в лицей, то воспринимала свою поездку на Старую Землю исключительно как очередную волю матери – а исполнять волю царствующей императрицы ее приучили хорошо – отучаться вот пришлось быстро и самой.

Особых затруднений она не испытывала – порядки в заведении для благородных девиц мало отличались от кадетского корпуса.

Та же дисциплина, те же жилища без излишеств – разве что именующиеся не казармой, а дортуаром, и та же дисциплина, расписывающая жизнь воспитанниц буквально поминутно – разве что карцера нет.

Ей даже было в чем-то легче, чем большинству подруг – все же привычка к порядку и военная дисциплина – великая вещь.

Так вышло, что особо она ни с кем не сблизилась, хотя публика там была самая разнообразная. Что называется на любой вкус – от королевских дочек из разных уголков Галактики, до наследниц «простых» миллиардеров.

Но приятельницы у нее появились, и вместе с ними, она отдала дань нехитрым развлечениям лицеисток: от забавных розыгрышей преподавателей, до самовольных отлучек из закрытого заведения.

Самоволки Милисенте полюбились особенно – тем более что дело было ей знакомо еще по корпусу – тот не солдат, кто в самоволки не бегал.

Но вот проводили они время по разному – ее однокашницы в такие моменты ходили в ночные клубы или таскались по магазинам.

(Поговаривали. Что кое-кто даже подрабатывал проституцией – не для денег, Лилит упаси, а ради острых ощущений)

Она же, в часы побегов от надоевших занятий по основам менеджмента или сравнительного этикета основных культур Ойкумены, просто бродила по улицам Стокгольма, основанного как говорят, еще Александром Македонским; сидела в маленьких кафе, забредала в музеи, или просто дышала свежим воздухом прогуливаясь в сквере.

Во время одной из этих отлучек она и познакомилась с Эрнстом…

Познакомились они в кафе на набережной, оттуда открывался неплохой вид на затопленные морем кварталы старинного города.

Он просто подсел за ее столик и начал разговор…

Да – ей нечего скрывать – она сразу влюбилась в него – сына владельца небольшого космического каботажного агентства с Иберийского острова (час лёту к югу от Стокгольма)

Это-то все и испортило – привыкнув к тому что женщина имеет право первого голоса, она просто сама не заметив, подчинила его себе – воспользовавшись тем оружием, что природа дала женщине.

А может быть дело в том, что, как она где-то прочитала, если простые девушки мечтают о принце, то принцессам ничего не остается, как искать идеал среди простых парней!

Но надо признать – хоть она и была дурочкой, но Энрико де Айла был хорош!

Благородный профиль, приятный голос, галантность в каждом движении, умен не по годам… Да – и ума немеряно, и в штанах отмерено!

И романтика – так что сердце из груди выпрыгивало!

Уже на вторую неделю Милисента перестала ночевать в лицейском кампусе – только окончатся последние лекции, как шмыг в парк, нехитрым блокиратором отрубаешь систему слежения – благо она «заточена» против несанкционированного проникновения извне, а не изнутри… А снаружи уже ждет глайдер с дорогим и любимым – и не всегда у него хватало терпения долететь до ближайшей гостиницы.

А через два месяца предложила ему стать ее мужем перед людьми и Богиней!

План был очень романтичный и очень глупый – сбежать с ним куда подальше, а потом уж поставить и его родителей и свою мать перед фактом…

Да только вот не учла Милисента, что сын торговца в пяти поколениях хоть тоже в нее влюбился, но в отличие от нее головы до конца не потерял.

И видать в конце – концов все же понял – насколько глупо затеянное им под руководством одной безбашенной принцессы, и чем это может кончиться.

А может быть, просто решил что участь космического торговца предпочтительней карьеры супруга наследницы диковатой окраинной монархии что за тридевять светолет от родной Земли:

Она сидела в номере припортовой гостиницы Второго Мадагаскарского космодрома, ждала отлучившегося возлюбленного – до старта их рейса оставалось пара часов.

Чтобы сердце не разорвалось от тягучего и гнетущего ожидания, а время хоть на миг убыстрило ход, принцесса достала свой дневник – мелкую записную книжечку, в которую по примеру древних людей, которые еще не летали в космос, а ездили на паровозах, записывала все самые яркие моменты пребывания на Земле.

Она хотела вспомнить всю до мельчайших подробностей историю своей любви.

дата

«…Ночь, три часа. Проснулась и испытываю дикое разочарование. Это опять всего лишь сон. Я снова одна в своем корпусе, на жесткой кровати типа койка. Ну, пусть так… тихо вокруг…Мне хочется разорвать круг одиночества и слиться со спящим миром. Еле прикрыв тело, выхожу на балкон… Зябко, закутываюсь в теплый плед и вслушиваюсь в ночь… кто-то приближается по ночной аллее, слышны гулким эхом отдающиеся в ночной тиши шаги… Кто-то ходит?.. Еще не проснувшиеся глаза не видят за туманом обладателя шагов. Не хочу напрягаться и опускаю тяжелые веки. Все тело вздрагивает и замирает в ожидании…

Слух обостряется. Я как кошка готовая к прыжку…

Прислушиваюсь к шагам… Странно… это не шаги, это жесткое дыхание – дыхание осени. Вкрадчивое и усыпляющее. Никогда в других местрах не приходилось мне слышать и ощущать нечто похожее. Вот туман опустился на влажные пестрые листья и сорвал один с ветки. Легкий ветерок подхватил его и донес, кружа в томном танце до земли. В последний раз «шепнув» лист нашел свой последний приют на сырой пожухлой траве. Должно быть это что-то значит – это знак Богини…

Усилием воли я открываю глаза и вглядываюсь в грязно-бледную от света фонарей дымку тумана. Тягучий, густой воздух обволакивает и зовет раствориться в себе. Ветер уносит мой дух… Я не противлюсь, и теперь я – прозрачная росинка на листе, утяжеляющая и срывающая его. Во мне, как и в каждой капле, принадлежащей этой осени, отражается тусклая луна, но есть во мне еще что-то живое, что не позволяет мне превратиться в льдинку – это надежда на земную любовь, то что не позволяет людям превратиться в холодные глыбы. Мысли планируют, как листья, плавно, лениво оседают на обочине сознания и затихают…

Холод пронизывает все тело… раннее осеннее утро… Плед не спасает тело от ветерка, легкого, но все же ноябрьского. Я галопом несусь туда, где тревожат и отнимают покой сны – в мою постель, чтобы подумать о том что ждет меня впереди… судьба добра ко мне и она подарит мне встречу с любимым, Богиня не оставила меня, она дает мне знак…

Скоро, я как капля из тучи обязательно прольюсь мягким дождем на его руки…

Она перевернула несколько страниц… сердце ее стало биться все быстрее.

…Сегодня я познакомилась на прогулке с молодым …

Милисента не стала зачитываться продолжая листать страницы.

…Тихая зимняя ночь. И лезут в голову хоть и несвоевременные, но все же приятные мысли, как мне нравится лежать, закрыв глаза, и много думать… Думать о чем-то своем, всегда приятно и интересно, и никто не знает твоих мыслей, никто их у тебя не отнимет.

Вдвойне приятно думать о том, что хоть и далеко, но в мире есть человек, думающий с тобой в одной тональности. Еще приятно знать, что этому человеку тоже приятно думать вместе со мной, думать обо мне… Я медленно перебираю фразы в голове, от которых тепло и уютно, смакую их и возвращаю на прежнее место. Произвольно улыбаюсь, вспоминая эмоции, возникавшие при общении – я счастлива, просто счастлива и любима… Я люблю его!..

Несколькими строками ниже

«…Неприятно осознавать наличие различных «но» и «ах». Ну и не стану сейчас о них думать. Буду думать о том, что ПРИЯТНО, – и перечекнула эту запись.

Приятно осознавать, что праздник каждый день.

Несмотря на всякие «но» у меня не пропадает чувство сильного плеча рядом – он мой единственный избранник подаренный мне Богиней!!!

Я счастлива когда у него все хорошо. И ужасно неприятно чувство беспомощности, порожденное теми самыми «но», когда что-то у него не ладится, не получается, а я не имею возможности протянуть руку помощи. Мы одно целое с ним – я люблю его… и готова заявить об этом миру! Мы должны пожениться и быть счастливы – ничто не разлучит нас!

…Прошлой ночью я внезапно проснулась. Нет, это был не страшный сон, не шорох за стеной помешавший беспечному сну… Меня разбудило его дыхание ровное и родное. ОН, по обыкновению, крепко держал меня даже во сне. Даже во сне он знает, что я рядом… он крепко обнял меня, боясь потерять… случилось то, чего я ждала всю жизнь, то о чем мечтала я во снах и на яву… Он любит меня!!! Сердце предательски колотилось в груди норовя разбудить его своими ударами…

…Сегодня на занятиях я снова придавалась своим раздумьям. Как долго продлиться мое счастье, не помешают ли ему силы рока? Пусть эта сказка продлиться подольше…

В голове, словно заклинание крутится «люблю тебя, люблю тебя, сказка моя нерассказанная…», это последнее что он сказал ночью, перед тем как уснуть. Я буду помнить это, и верить в хорошее. Мне уютно и тепло в его руках…

и пусть мои страхи обойдут нашу любовь стороной…

еще пара страниц мелькнула у нее перед глазами.

…Сегодня мы условились бежать вместе и пожениться на краю галактики. Мы станем супругами перед Богиней! Счастье переполняет меня. Я готовлюсь к побегу.

Принцесса посмотрела на часы, вздохнула и сделала последнюю запись в блокноте.

Назначенный час – его нет…

Запищал коммуникатор.

Милисента мгновенно схватила его, вчиталась в тест на экранчике – и почувствовала как пол уходит из под ног.

«Милисента, прости – гласило сообщение. Я понял, что мы делаем ошибку.

Нам лучше расстаться. Несколько минут назад я передал сообщение в посольство Амазонии – о том, где ты находишься. Прости и пойми – наверное, я не подхожу для тебя и не гожусь в герои. И в мужья особе венценосных кровей»

Следующие несколько минут она почти не запомнила.

Только что она была так счастлива, так искренне верила в свою любовь! И вдруг все рассыпалось, словно карточный домик.

И именно поэтому когда дверь отпертая электронной отмычкой распахнулась, и на пороге появилась сурово нахмурившаяся Арьятта Деви – офицер безопасности посольства, за спиной которой маячило несколько крепких девиц, в которых по выправке угадывались космодесантницы, Милисента даже и не думала сопротивляться.

Даже протянула руки в ожидании «браслетов» чем изрядно шокировала хладнокровную Арьятту.

Этот дневник, который она помнит наизусть, Милисента в припадке недостойной принцессы и амазонки истерики, изорвала в клочья и спустила в корабельный утилизатор в первую же ночь на «Громовой стреле» сидя под арестом.

Но сейчас она мысленно дописывала его последние строки.

«Что ж Энрико – себя мне упрекнуть не в чем. Ты сам отказался от меня – от моей любви, от детей, которые могли у нас родится, от высокого положения и богатств, наконец. Ты выбрал – и Лилит с тобой!

Ты предал меня и себя, но не смог убить во мне любовь…

А то что не убивает нс, делает нас сильнее. Я наверное должна была пережить это, чтобы понять – любовь, слишком большая драгоценность чтобы дарить ее кому попало. И не ошибиться, когда встречу достойного. Когда встретила достойного»

* * *

Амазония, Темескира, Зал Заседаний Государственного совета

Ирэна Снежнецкая, герцогиня Каропольская, пятнадцатая в своей династии, и личный секретарь амазонской монархини, сидела в президиуме Государственного совета империи.

В какой-то древней легенде это называется «с корабля – на бал». Не успела она вернуться из командировки на одну из лун Амазонии, и только-только отдохнула и сунулась во дворец – с докладом о результатах (весьма важных, надо сказать) как все полетело кувырком.

Сначала – эта отдающий театром абсурда именной императорский приговор. Потом – эта невероятная весть об исчезновении, вернее – побеге – причем вторичном – принцессы Милисенты – появившаяся в газетах и в имперской Сети.

И буквально синхронно, двадцать два члена Государственного совета – ровно на два больше, чем нужно, все как на подбор члены оппозиции, потребовали созыва чрезвычайного заседания.

Ох, как все это не ко времени!

Да еще Антонина не явилась сюда, отказавшись толком даже выслушать и председателя – уважаемую Алису Комитенно, и даже ее, которую могла считать подругой (насколько у царствующих особ могут быть друзья).

Просто передала через сестру Аньку просьбу-приказ – представлять ее на этом сборище.

…И вот теперь они будут заседать без императрицы. Впрочем, монарх тут все же имелся – королева Катарина I… Катарина Великолепная, Катарина Победительница – иначе и не скажешь.

Да, именно княгиня де Орсини сейчас выглядела как полноправная владычица Амазонии. На час или на день – не важно.

Гордость и холодное торжество так и струились от нее.

Разве можно сомневаться – кто это все на самом деле организовал? Не побег конечно, а все остальное…

Да, если девчонка хотела отомстить матери, то она это сделала превосходно.

Между тем, не дожидаясь открытия, и плюя на регламент (начать должна была председатель) Катарина де Орсини уверенно поднялась на трибуну.

Надо сказать, выглядела княгиня весьма представительно и элегантно. Накидка из шкуры земного леопарда, многочисленные браслеты, посверкивающие искрами самоцветов, украшающие обнаженные руки – от запястий до плеч. Туника с глубоким – до пупа – прямоугольным узким декольте, символически перехваченным нитью пурпурного гианейского жемчуга, и широкие брюки-клёш из серебристой, в искорку, ткани, туфли на умопомрачительном каблуке. Шейный платок был заколот булавкой с огромным итильским рубином, стоимостью в среднюю шхуну.

– Я постараюсь говорить как можно короче! – начала она. Сегодня мы обсуждаем поведение дочери императрицы, бывшей наследной принцессы Милисенты (многие это отметили – как бы невзначай наследница была названа бывшей).

– Как, думается, уже известно всем – она сбежала, поправ законы и обычаи империи. Но не об этих законах и обычаях я хочу сегодня поговорить.

Мы обсуждаем поведение девушки, с которой ее мать поступила так, как думается, ни одна из нас не поступила со своей дочерью – да что говорить – мало найдется в нашей империи тех матерей, кто поступил бы так!

Можем ли мы при этом не коснуться этого? Не коснуться того – что сделала правящая императрица, и благодаря чему мы имеем повод для этого собрания?

– И в самом деле, – буркнула графиня Елизавета Хэм, – с девочкой наша царица обошлась уж больно сурово. – Конечно, родителям лучше знать – когда сечь, когда не сечь, но все-таки…

– И что же? – между тем продолжала развивать свою мысль Катарина де Орсини, – Как отреагировала принцесса на подобное наказание? Пусть и не вполне справедливое, пусть болезненное…

– Как настоящая амазонка! – выкрикнул чей-то прокуренный голос, – Правильно сделала!

– Я бы могла говорить еще долго и много! – изрекла Катарина, – но я не собираюсь этого делать – все и так ясно! Несколько долей секунды, она переводила дух, перед тем, как приступить к главному.

– Поэтому я скажу вот что: царствующая императрица показала себя с наихудшей стороны – и как политик, и – не побоюсь этого слова – как мать: не сумев ни воспитать свою дочь и преемницу как должно, ни поступать с ней как диктует здравый смысл и материнская любовь. И в связи с этим, мы, наша партия, и я, как убежденный радикал…

– Ради… – кто? – насмешливо выкрикнула с первого ряда баронесса Ариадна де Бро.

– Мы, – Орсини запнулась, но лишь на пару мгновений, – считаем себя вправе поднять вопрос о доверии правящей императрице!

Зал невольно охнул, притихнув.

– Хотя бы по той причине, что теперь вопрос с престолонаследием стал довольно остро, – закончила свою мысль княгиня. – Но не забудьте – есть еще Пятый закон Александры Великой.

Молчание продлилось довольно долго.

– Ээ, – неуверенно проблеяла со своего места заместитель министра двора Эсмеральда де Шабли, – по моему, – ээ-данный разговор, э, несколько преждевременный, – императрица еще не стара, и вполне способна, так сказать, подарить нам даже не одну наследницу… Так что… ээ… И ссылка на Пятый закон тут не вполне уместна, точнее – ээ, неуместна вполне…

– И кого же, по вашему, надо посадить на место Антонины? – ехидно вопросил кто-то из зала – кажется, княжна Мария Голицына. – Уж не себя ли ты, Катариночка, прочишь в императрицы?

– Если на то пошло, то мой род не менее древний, чем род Антонины, – высокомерно фыркнула Катарина. – Он восходит к самому Майклу Тайсону.

Зал сдержанно захихикал, – почему-то немало знатных родов во всей Ойкумене, возводили свою родословную к этому мифическому герою, будто бы жившему на Старой Земле, чуть ли не до изобретения звездолетов.

– Ну, так что с этого? – желчно прокомментировала какая-то сухопарая дама, – Вот моя семья так вообще происходит от самой Масяни – но я на трон почему-то не лезу!

Катарина опешила, старясь собраться с мыслями. Вообще-то, она должна была сказать совсем другое – вспомнить заслуги двух племянниц Антонины перед империей, указать на их приверженность старым добрым традициям, образованность, и личную скромность (всего-то меньше ста мужиков в гареме на двоих). Но ее понесло куда-то не туда, на разговоры о своих предках – чего доброго, и впрямь подумают, что она…

Между тем среди собравшихся завязался было спор, зал загудел.

Но тут вскочила баронесса Ариадна Бре, пулей вылетев на малую трибуну.

– Да вы что – не поняли? Плевать ей на трон и на престолонаследие! Ей просто хочется покуражиться и лишний раз погнать волну, в надежде, что ее партия возьмет власть!