Текст книги "Праведный грех"

– Ой, ребятки! Еле до вас дошёл: остеохондроз, артрит, колит. Там болит и здесь болит. Склероз вот начинается, почти уже в самом разгаре. Ну ваш дом и запрятали! Еле нашли вас. Прямо как в песне о матросе Железняке поётся. Помните? «Я шёл на Одессу, а вышел к Херсону».

– Не надо было выходить к Херсону. И ты тоже в засаду попал? С Тоней.

Александр хохочет:

– В засаду не попали, а ушли в совсем другую сторону. Крюк сделали, – он охает. – Теперь вот и ноги разболелись. Прямо шатает всего. А кто это у вас в подъезде подлец номер пять?

– А, табличку у входа увидели? Не знаю, никто на себя такую ответственность не берёт, не признаётся. Стесняются, наверное.

Володя с Инной, пятясь, отступают к своей двери. Так они входят на площадку перед квартирами.

Все видят, как Евгений Степанович снимает с себя пару своих чёрных разношенных мозолистыми и подагровыми ногами ботинок и ставит на коврик у своей двери. Оглядываясь на гостей, Евгений Степанович снимает синие носки и кладёт их в ботинки. Вытирает о половичок голые ноги, на цыпочках входит в квартиру и захлопывает за собой дверь.

Все четверо наблюдают за этой процедурой, как бы оцепенев. Затем все приходят в себя.

Александр, вспомнив о цели своего прихода, спохватывается. Он открывает коробочку:

– А вот тебе, Вовчик, наш подарочек. А цветы? Тонь, где наши цветы?

Тоня помахивает букетом:

– Да вот же они.

– Ну хорошо, – успокаивается Александр.

Он достаёт из коробки настенные часы.

Володя деланно ахает:

– Какие оригинальные! Чувствуется, что со вкусом выбирали. Большое спасибо!

– Я десяток магазинов облетел, пока такие нашёл, – говорит Александр Володе. Затем, поворачиваясь к Инне, продолжает: – Они будут отсчитывать ваши счастливые уходящие минуты и часы жизни.

Тоня толкает Александра в бок:

– Вечно твой медицинский юморок.

– Что делать, Вовчик! Годы-то какие! А времена? Времена не выбирают. В них живут и умирают. Все там будем, – и показывает пальцем вверх. – Но главное достоинство смерти в том, что она лучше всех показывает равенство людей.

Тоня сердится на мужа:

– Хватит! Ты зачем в гости пришёл, чтоб о смерти твердить?

Александр не успокаивается:

– В Париже дорога к центральному городскому кладбищу Сент-Женевьев-де-Буа называется «Дорогой равных».

– Перестань, Саша! Надоел своим нытьём. Ноет и ноет. Хватит чушь нести! Только людям настроение в такой день портишь. Инночка, ласточка, прими от нас эти скромные цветы. Саша, на, вручай!

Саша получает от Тони букет хризантем и вручает их Инне, а коробку с часами – Володе.

Гости раздеваются.

Саша видит Юру с Галей в гостиной и машет им:

– Юрастик, сейчас, сейчас! Мы к вам идём. Вот только разденемся. Как ты?

– Всё в порядке.

– А Галя?

– И Галя в порядке.

– Сейчас, руки только помою после улицы…

Саша с Тоней входят в гостиную и смотрят по сторонам. Александр, полноватый мужчина, с седыми волосами и бровями, с выпученными глазами, огромным лбом, враскорячку, кряхтя, с трудом передвигает ноги по гостиной. За ним следует его жена Тоня, высокая стройная женщина лет 52. Одета как провинциалочка. Чувствуется, что приросла она крепко своими корнями к деревне и никак никто эти корни ей не отрубит.

Поприветствовав в гостиной Юру и Галю, Тоня направляется с Инной на кухню. Саша – в туалет. Юра с Галей продолжают обходить гостиную, разглядывая всё вокруг. Раздаётся трель звонка.

– Какая райская птичка! – Тоня реагирует на звонок. – Ушеподавляющая.

– Да уж, райская, а орёт, как в аду. Никак не соберёмся звонок входной сменить, чтобы звучало что-то такое высокое, одухотворённое.

– Вагнер, Фауст, Шекспир или Бетховен, да?

– Конечно, ты права. Фауст всё-таки лучше звучит, чем это «райское» пение.

Володя выходит из квартиры. Открывает дверь к лифту. В нос ударяет резкий запах краски. Он зажимает нос ладонью… Видит Евгения Степановича, красящего мусоропровод, и тут же – стоящего у двери Лёню с ветками тополя в одной руке и с авоськой – в другой.

Длинный худой Лёнчик слегка сутулится. У него длинные волосы, спадающие на плечи, узкие губы, прямой длинный нос, добрые с хитрецой глаза.

Евгений Степанович, обращается к Володе и входящему в дверь Лёне:

– Сволочи все эти думцы, депутаты, заседатели, мать их! Конечно, не все. Только о своих льготах и неприкосновенности думают. Лоббируют всё подряд. Лучше б о народе вспомнили.

Лёнчик, оборачиваясь к Евгению Степановичу:

– Утром мажу бутерброд, сразу мысль: а как народ?

Евгений Степанович замыкается в себе, а Лёнчик бросается на Володю, обнимает его и целует:

– Вовчик, салют! Buenos días, как говорят испанцы. Ты ещё не забыл свой испанский? Поздравляю тебя от всей души! Прими от моих щедрот.

Лёнчик достаёт из авоськи шампанское и несколько упаковок активированного угля:

– Вовчик, дорогой. Сам знаешь, сколько времени я был без работы. Правда, буквально месяц-другой назад пристроился я на одну фирму.

Рекламой ведаю. Но всё равно у меня пока, как говорится, в одном кармане вошь на аркане, а в другом – блоха на цепи. В общем, честно говоря, хожу я в костюме пейджера известной фирмы, как в футляре, по улицам. Только руки свободны. Ну, с приятелем пивка выпить. Но шеф мной доволен. Очень, говорит, я убедительно хожу… А это уголёк. Не простой и не золотой, а активированный. Это просто сказка, чудо! Если уголёк принять до или после этого дела, – он бьёт себя по шее тыльной стороной ладони и щёлкает пальцем по шее, – то ничем буквально не отравишься. Ни едой, ни питьём. А если и отравишься, то не на совсем. Откачают.

– Спасибо. Но мы как-то к доброкачественным продуктам с Инкой привыкли.

– Не скажи. И на старуху бывает проруха.

– Это точно. Бывает. И ещё какая проруха. Спасибо за презент. Пошли. Все уже в сборе. Юрастик и Санёк уже пришли. Только тебя и ждём.

Володя заводит друга в квартиру. Лёнчик целует руку Инне:

– Инночка! Рад тебя видеть, моя прелестница.

– Так уж и твоя?

Инна смахивает пыль с курточки Лёнчика. Курточка эта ещё с Олимпиады-80 в Москве у него сохранилась.

Володя громко обращается ко всем гостям:

– Проходите, гости дорогие! Чем богаты, то и прячем!

– Вот тебе, Инна, тополиная веточка с почками, но без печени, – шутит Лёнчик. – Распустится такая зелёная, липкая и пахучая будет, душистая. И стоит долго. Вон те цветы? – он показывает на вазу с гвоздиками на кухне, – и неделю не простоят. А мой букет долго будет стоять, залюбуешься.

Юра, Саша, Тоня и Галя со всех сторон приветствуют Лёнчика, а он – их.

– Лёнчик, привет, – Юра из глубины гостиной машет ему.

– Привет, Юра, – машет ему в ответ Лёня.

– Лёнчик, how do you do? – Саша выходит из туалета под звук спускаемой воды.

– Дую, дую.

– Лёня, рада тебя видеть, – Тоня из кухни шлёт ему воздушный поцелуй.

– И я рад. Очень! – отвечает ей Лёня.

– Леонид! Давненько не виделись!

– Здравствуй, Галчонок. Ещё поговорим. Дайте же людей поздравить!

Инна принимает ветки тополя у Лёни:

– Спасибо, Лёня. За чуткость и внимание.

Инин голос дрожит. Она видит его таким неухоженным, запущенным, лохматым, не совсем чисто выбритым. Берёт у Лёни куртку, вешает её в шкаф. Ведёт его под руку на кухню:

– Пойдём, лапки помоем. И скоро за стол. Покушаешь от пуза. Пошли со мной.

Тоня идёт в спальню. За ней – Володя. Тоня деловито смотрит по стенам, взгляд её задерживается на картине «Женщина с фиалками»:

– Ничего деваха. Смотрится.

Тоня пробует рукой покрывало с тигром и берёт в руки шляпу, лежащую на кровати:

– А это что за шляпа? Ковбойская?

– Эта шляпа – подарок мне из Карачаево-Черкесии от моего друга Валико Хаджи-Мурзовича Шанова, известного на Кавказе хиропрактика. Это лечебная шляпа из шерсти ягнят определённой породы. Спасает от ультрафиолетовых лучей, снимает головные боли. Даже аденому вылечивает без хирургического вмешательства.

Саша встревает в разговор:

– Если её на голову надеть или приложить к аденоме?

– Не шляпа аденому лечит. Я про Валико и его целебные руки рассказываю.

Галя видит на книжном шкафу серое чучело рыбы-ежа, чучело рыбы-шара и спрашивает Инну:

– Откуда эта рыбина?

– Это морская рыба-шар из Карибского моря. Володя сам поймал и сделал.

– Ой, какая красивая!

Она трогает пальчиком рыбу и укалывается. Инна в это время отходит в гостиную.

Галя берёт палец в рот и сосёт:

– И мерзкая!

– А это настоящая черепаха? – спрашивает Тоня.

– Это черепаха Carey. Ценный вид. Из неё украшения разные делают: браслеты, запонки.

– Пуговицы перламутровые, – добавляет Володя.

– Интересно, – подходит к ним Лёнчик, – к кальсонам, что ли?

– Не только.

Лёнчик берёт чучело в руки:

– А что это у неё на шее? Травму в море получила?

– Нет, – объясняет Володя, – уже на берегу. Здесь, со шкафа свалилась. Вот шею себе и свернула. Но она этого даже не почувствовала. Ей давно уже всё равно.

Лёнчик посмотрел висящую на хельге шкуру змеи. Володя подошёл и объяснил:

– Это шкура габонской гадюки. До 15 сантиметров в диаметре. Вот такие зубы! – он показывает, раздвинув два пальца на руке. – Если вопьётся, то уж челюсти ей не раздвинешь.

– Ядовитая?

– Страшно!

– Я пойду перекурю. На кухню. Можно?

– У нас всё можно. Только костёр на полу не разводи. У соседей в потолке дырка будет.

– А аперитивчик будет?

Володя провожает Лёню на кухню:

– А что ты предпочитаешь на аперитив?

– Всё предпочитаю.

– Ты много сейчас употребляешь?

– Не-ет! Только по торжественным случаям.

– Это когда? По праздникам и субботам?

– Когда есть что выпить.

На кухне Володя достаёт из морозильного отделения холодильника штофик «черноголовки». Открывает крышку. Рядом с Володей – все три его приятеля. С нетерпением ждут, когда он разольёт водку в рюмочки на подносе.

Водка разлита. Приятели разбирают свои рюмки, чокаются.

Лёнчик провозглашает тост:

– Публика почтенная, полупочтенная и так себе! Давайте сначала за встречу по маленькой.

– За встречу!

– Со свиданьицем!

– За то, что дожили!

Мужики чокаются и выпивают, закусывая маленькими бутербродами и оливками.

Лёнчик берёт бутылку и разливает водку по рюмкам:

– Между первой и второй перерывчик небольшой. А теперь за Володьку нашего, за виновника торжества.

Мужчины выпивают. В этот момент в кухню заходит Галя:

– Хорошо устроились. Кот из дома – мыши в пляс! Так это называется, да? А мы?

– Галка, вот твоя чарка, – Лёнчик протягивает Гале рюмку.

Но Галя отказывается. Она берёт бутылку:

– Хватит! Все за стол!

Лёнчик тянется к бутылке:

– Э-э-э! Куда?

– Хватит, говорю! За столом выпьешь. Ты знаешь, в чём разница между орлом и свиньёй?

Юра, накладывая себе гору салата:

– Угощаемся, угощаемся. Мне чужого не жалко.

Тоня на него цыкает.

– Чего там! – Инна подкладывает ему ещё. – Все здесь свои.

– Кому шампанского?

– Мне.

– И мне.

– А мне совсем немножко.

Володя наполняет женщинам бокалы. Мужчины наливают себе сами.

Юра наливает себе водку:

– Я люблю шампанское по-домашнему.

Инна с интересом:

– Это как же, по-домашнему?

– Стакан водки под шипение жены.

Все смеются. Галя обижается:

– Я тебе сейчас покажу под шипение жены!

Юра встаёт с рюмкой в руке:

– Тост! Дорогой наш, любимый Владимир, Володя, Володенька! Мы сейчас присутствуем на великом и знаменательном событии – твоём дне рождения. И я хочу сказать тебе поздравление. Буду поздравлять тебя долго. Краткость – не моя фишка!

 
54 года – весьма хороший срок,
И нет нужды печалиться.
Пускай ещё полста пройдёт,
Не надо только стариться.
И в этот светлый майский день
Тебя мы, Вовчик, поздравляем,
Здоровья, счастья и добра
От всей души тебе желаем!
 

Все поднимают свои бокалы и рюмки. Лёнчик скороговоркой вставляет:

– Короче, Вовчик, алаверды, расти большой, да не будь лапшой. Тянись верстой, да не будь простой.

– Сядь Лёнь, я ещё не закончил. Тебе тоже дадим высказаться, – Юра обижается и продолжает: – Пусть будут вечно в твоей власти здоровье, молодость и счастье. Ура!

Все вскакивают, кричат «ура!», чокаются и выпивают. Начинают с аппетитом закусывать.

Раздаётся звонок в дверь. Гости застывают. Кто с вилкой у рта, кто вопросительно смотрит на хозяина.

– Мы никого больше не ждём, – говорит Инна. – Вова, иди посмотри, кто там? Может, ошиблись?

Володя встаёт из-за стола и идёт к входной двери, открывает её. На пороге стоит Евгений Степанович. В приличном костюме, галстуке. С очень большим узлом и коробкой конфет.

– Шёл вот в магазин за продуктами. Дай, думаю, по дороге зайду к Володе. Поздравлю его с днём рождения.

– И правильно сделали. Развеетесь немного, а то всё время в трудах и заботах.

– Вот, Володя, это тебе мой подарок. Фонарик. Если свет отключат или наводнение какое. А конфеты – это Инне.

– Проходите, проходите, Евгений Степанович, – Володя вводит соседа в гостиную. – Знакомьтесь. Наш сосед. Евгений Степанович. Очень хороший человек. Всем помогает, добро делает. Причём бескорыстно, что характерно. Садитесь вот сюда, Евгений Степанович, рядом со мной. Вот вам прибор, тарелочка. Угощайтесь. Что желаете выпить?

– Дорогой, – обращается Инна к мужу, – нам не хватает одного стула. Сходи к соседям, посиди пока у них.

– Здорово! Сходи, Володька, посиди, пока мы тут…

Евгений Степанович раскланялся дамам.

Протянул руку Юре:

– Евгений Степанович. Сосед.

Юра жмёт руку:

– Очень приятно. Юрий. Аудитор.

Евгений Степанович тянет руку Саше:

– Евгений Степанович. Сосед Володи.

Саша жмёт ему руку:

– Александр. Врач-невропатолог. Профессор.

Евгений Степанович тянет руку Лёнчику:

– Евгений Степанович. Сосед.

– Леонид. К вашим услугам. Рекламный агент, – Лёнчик жмёт соседу руку. И обращается в гостям: – Итак, продолжим наше торжество. Я хочу пожелать нашему дорогому Володе успехов в работе, повышения по службе и чтобы его посадили в тюрьму.

Евгений Степанович ещё не устроился на своём месте. Не освоился. Когда он услышал эту фразу, то не понял, в чём дело, и встрепенулся:

– В тюрьму? За что? Володя, за что тебя?

– Да, в тюрьму. Но в 100-летнем возрасте. За изнасилование.

Саша добавляет:

– И чтоб он был зарезан в 150 лет…

Евгений Степанович ахает:

– Какой ужас!

– …молодым ревнивцем. И чтобы ревность была не напрасной!

– Эй, мужики, – Галя стучит вилкой по бутылке. – Что-то вы слишком раздухарились. А здесь, между прочим, и ваши жёны.

Лёнчик толкает Юру локтем в бок:

– Вот именно. Между прочим.

Лёня шепчет Володе:

– Ох, уж эти наши жёны – пушки заряжёны. Снарядами с отравляющими газами.

Юра тянется за ветчиной. Спрашивает Лёнчика:

– Лёнчик, а ты ещё холостой?

– Нет. Я ещё о-го-го какой боевой!

Встаёт Саша:

– Предлагаю тост за родителей Вовчика. Какого сына они вырастили и воспитали! Посмотрите на него! Настоящий человек и гражданин. Так выпьем же за его родителей, за их здоровье!

Все чокаются и выпивают. Начинается шумное застолье.

Лёнчик роняет на брюки кусок колбасы. Берёт его и кладёт на тарелку. Брюки вытирает салфеткой. Когда Лёня нагибается, Юра незаметно для Лёнчика подменяет его рюмку с водкой на рюмку-невыливайку – сувенир для розыгрышей. Затем поднимает свою рюмку:

– Свой тост «Семь Н» я посвящаю супруге именинника. Нашей дорогой Инночке. За нашу необыкновенную, неповторимую, несравненную, неотразимую, необходимую, ненаглядную Инночку!

Галя шепчет Тоне:

– Мы с тобой тоже ненаглядные, правда?

Тоня кивает.

– За Инну! До дна! Мужчины пьют стоя и до дна.

Мужчины встают и опустошают свои рюмки и бокалы. Лишь у Лёнчика из рюмки в рот ничего не выливается. Юра смотрит, как Лёнчик пытается выпить: сначала он чувствует, что во рту ничего нет, затем смотрит на рюмку, а там что-то есть, но это «что-то» не выливается.

Лёнчик не может ничего понять. Трясёт рюмкой:

– Что за чёрт? Ты, греческая водяра, ну-ка лейся.

(Все хохочут.)

Лёнчик удивляется. Рассмотрев рюмку-невыливайку, Лёня обращается к Юре:

– Это ты хохмишь? Так до инфаркта можно довести. Я чуть было не подумал, что у меня крыша уже едет.

Саша уплетает всё подряд за обе щеки:

– Как всё вкусно! Вау!

– Ты чего воешь?

– Вкусно очень, вот и вою. От счастья! Вы, ребята, здорово постарались. Интересно, во сколько бы обошёлся хозяину такой ужин в Америке?

Володя отвечает Саше:

– Долларов в 1 000. Не меньше. Только там на такие ужины не приглашают. Бутылку-другую откроют и сосут весь вечер. Стоя и почти без закуски. С сухарями. Вот вам и день рождения у американцев.

Лёнчик начинает хмелеть:

– Друзья, давайте выпьем за Володиного соседа. Евгений Степанович, да? За Евгения Степановича! Степаныч! А ведь были мы когда-то…

– Рысаками? – спрашивает Евгений Степанович.

– Нет, пацанятами. Бегали босиком на даче. Мы ж с одной улицы, Лесной, в Кирсановке, – показывает Лёня на всех. – Наши дачи почти все рядом. Мы на даче чего только не вытворяли! Хулиганили. Да-да, хулиганили. И безобразничали. А теперь посмотрите, какими мы все стали. Солидными. Умными. Взрослыми. Степенными. Вот возьмём для начала Володю. Вовчик большой человек в МИДе. Столько стран объездил! На нём вся политика наша держится. Или Санёк. Стал доктором медицины. Светило науки. Это вам не хухры-мухры. Как, кстати, твоя докторская диссертация называется?

Саша гордо, моргая глазом:

– Эмпирическая диффузия экспиритуально-синдроматического пинтогенального биофлавноида.

Лёнчик заплетающимся языком:

– Во! Я-я-зык сло-ло-омаешь!

– Ты, кажется, свой уже надломил, – перебивает его Тоня. – Трещит твой язык по швам.

– И клиентов у Санька много. Правда, Санёк? И он их, между прочим, лечит! У него принцип. Правда, эскулап? Чем больше платят, тем лучше. И, главное, дольше их лечит. После его дежурства в больнице становится гораздо меньше безнадёжных, неизлечимых больных. Ха-ха-ха!

Юра встаёт из-за стола и подходит к окну. Смотрит на цветочки. И вдруг говорит:

– Батюшки! Гляньте, что творится на белом свете. Мы здесь пьянствуем, а там родину снегом заносит.

Все бросаются к окну:

– Точно!

– А ты, Юра, сейчас аудитором, слышал, служишь? – спрашивает Володя Юру.

– Немного аудитором, немного рантье.

Володя говорит Юре:

– Что значит рантье? В смысле ты – рантье?

– Да, рантье. Сдаю в аренду квартиру матери и гараж. Аудитором-то я не каждый день работаю, а когда приглашают, когда работа есть. Раньше работал завскладом на индийской фирме. Чай, одежонка там разная, бижутерия, подделка под драгоценности, но красивая подделка. Метались со складом своим и товаром по городу, чтоб от непомерных налогов и от рэкетиров скрываться. Как в песне «Я менял адреса, я менял имена…»

Наши резиденты… Куда им, нелегалам, до меня?! Пусть поучатся, как от преследований уходить. Да не одному, а со складом. Потом фирма всё же разорилась. Слишком много накладных расходов. Индусы к себе домой, в Англию, уехали… Друзья, честно скажу, очень рад я за нашего Володьку и очень, очень горжусь им. В дипломаты выбился, не куда-нибудь. Пробился то есть. И чего только у него сейчас нет! Вон и крокодил, и черепаха, и рыба ежастая, и две дочери, и шкура змеиная, и дерево разное: красное, чёрное, железное. И жена-красавица. Ты, Вовчик, сколько уже сидишь на передовой дипломатического фронта?

– Долго сижу. Лет 25.

– Вот! Но он не только дипломат. Он к тому же и сценарист. Киносценарий, слышал, пишет.

Володя скромно водит пальцем по столу:

– Пишу. Только пока всё в стол. Кому они нужны мои комедии? Сейчас только сериалы о ментах и бандитах подавай.

– Вот именно, – добавляет Тоня. – А зрителя кто-нибудь спрашивает, чего он хочет? Я, например, очень комедии люблю. А владельцам госканалов важнее только рейтинг и барыш!

– Что верно, то верно, – поддерживает её Саша. – Комедий у нас мало, но зато они в основном плохие. А на нервы и психику комедийные фильмы благотворно действуют. Хорошее ты дело, Володь, делаешь.

Галя обращается к Лёнчику:

– Лёнь, я забыла, а ты кем сейчас работаешь?

– Рекламным агентом.

– Это по твоему образованию? По твоему профилю? А какое у тебя образование?

– Вы-высшее. Не-не нача-ча-тое. Кстати, о фильмах. Сейчас в Москве идёт отличный американский блокбастер. «Идеальный шторм» называется. Бюджет – 140 миллионов. 150 рублей за билет. Минимум. Чума! Хочу сходить посмотреть. Говорят, там эффекты классные: звуковые, световые и прочие…

Галя вдруг заволновалась:

– Без меня?

– Ты ж не любишь в кино ходить!

– Никакого блока. Тем более бастера. И никаких баб.

– Да я и не думал ни о каких бабах.

– Я тебя знаю. Хо-о-орошенько знаю. Четырёх жён тебе мало?!

– И не думал я вовсе. Всё ты наскрозь знаешь, прямо какое-то УЗИ моих мыслей.

– Я сказала твёрдо: никакого «Идеального шторма». Иначе я тебе дома такой шторм с бурей и торнадо устрою, мало не покажется. Рыбаки могут отдыхать.

– Господи! Чего ты на меня взъелась? При людях-то!

Юра Лёнчику шепчет:

– За всё в жизни приходится платить. А за любовь – законным браком.

Лёнчик тоже шепчет Юре:

– Хороший муж должен быть глухим.

Галя, услышав это:

– А хорошая жена слепой, да?

Юра встаёт с рюмкой:

– Вовчик! За тебя! Чтоб всегда тебе давали… чины, награды и медали. Чтоб у тебя всегда стоял… вином наполненный бокал!

Галя стонет:

– Неугомонный! Он опять о своём.

Ленчик говорит Юре сочувственно:

– Женишься ты или останешься холостым, всё равно будешь жалеть о том, что сделал. Так сам Сенека сказал.

– Да пошли эти американцы в жопу со своим «Идеальным штормом»! – почти кричит Юра. – Не пойду я в кино!

Саша его перебивает и с умным видом меняет тему:

– Для нас сейчас в стране самый больной и сложный вопрос – это возврат в страну наворованных и вывезенных миллиардов долларов. Вот о чём нам надо задуматься. Как решить быстро этот вопрос?

Лёнчик перебивает Сашу:

– Верни свои капиталы в Россию, вложи их в сельское хозяйство или промышленность. И живи себе поживай. Никто тебя тогда не тронет.

– Какой ты у нас умный, Лёнчик, – вступает в дискуссию Володя. – Это ж так просто! А вон там, наверху, об этом никак не додумаются.

– А там что, не люди? Что, умнее нас с вами? И будут называть их, тех, кто вернул деньги в Россию, не презрительно и с ненавистью олигархами, а уважительно и почтительно: «Это ж наши родные олигархи-меценаты, порядочнейшие из людей. Без мигалок и спецномеров ездят. Одно любование!

В квартире мигает лампочка и на мгновение гаснет. Потом снова включается.

– Это веерное включение электроэнергии идёт, – утверждает Саша.

– Это не только у нас. Это по всей стране идёт.

– А что если какой-нибудь там руководитель РАО ЕЭС под шумок этих веерных отключений по стране, к которым все уже привыкли, отключит в один прекрасный день все оборонные стратегические объекты страны?

Галя всплёскивает руками:

– А что если по ним, по этим объектам, в это время кто-нибудь нанесёт точечные удары? Какой ужас!

Тут уж все начали выступать, перебивая друг друга:

– Слушайте, а вдруг меня сейчас враги подслушивают? И узнают, как с нами можно быстро расправиться. В один миг.

– А они там, за бугром, об этом не знают. Непременно ждут, что Галя скажет, чтоб её подслушать.

– Надо бы и нашим военным подсказать, чтоб их врасплох не застали.

– Не бойся, там тоже не дураки сидят. Можешь кушать спокойно. Ещё раз что-нибудь такое отключат – и терпение кончится. И отключалы своё схлопочут, не век же им над людьми измываться.

– Почему ужас? Если стратегические наши объекты обесточат, а потом разбомбят – это даже хорошо! Тогда потребителей энергии в России станет го-о-ораздо меньше. Соответственно, и расход электроэнергии. А наша страна, значит, станет ещё богаче, чем сейчас.

Юра говорит Лёне:

– Всё же какой ты умный! Но идиот ты тоже порядочный! С таким умом и на свободе!

– А я знаю, как решить и этот вопрос. Глубоко вы оторваны от народа. Можно сказать, на всю катушку оторваны. Я не в своих делах – профессионал. Это ж элементарно, Ватсон. ЖКХ, ТСЖ выставляют фиктивный счёт за электроэнергию, допустим, какой-нибудь области, району или заводу, дому. Если счета завышены – расстрелять!

– Расстрелять?

– Расстрелять. Не по-настоящему, конечно. Не полностью. Это я так, фигурально выражаясь. Дать казнокрадам и ворам пять-семь лет условно.

Тоня:

– За такие преступления и воровство миллионов и миллиардов рублей только семь лет условно?

Лёнчик чешет затылок:

– Да, маловато. Лет 15—20 на урановых рудниках или каменоломнях. Пожизненно. Сурово, но справедливо. Условно, конечно. А то преступники не успеют попользоваться ворованным.

– Зачем условно расстреливать? Отправить, скажем, на трудовые работы. Чернорабочим на организацию свалок, мусоросжигательную станцию. Для примера.

– Почему правительство не может так распорядиться, чтобы всё хорошее исполнялось, а плохое запрещалось? По телевизору – секс, насилие. В школах – наркотики, пьянство. На улицах – проституция. В стране – преступность и коррупция. Так почему бы мне там не работать, а не манекеном? Я бы порядок в стране быстро навёл.

– Друзья, давайте сменим тему. Я вот недавно книгу интересную прочёл одного историка «Россия, которой не было». Так он в ней доказывает, опираясь на неопровержимые исторические факты, что не было у нас в Советском Союзе, пардон, в Древней Руси, никакого татаро-монгольского ига, а была просто междоусобная борьба русских князей.

– Да пошли они! Россия была, есть и будет единой и неделимой. Давайте лучше выпьем за неё, горемычную. Слушайте, а давайте будем за Россию бороться! Вместе. Создадим партию НОФСКЕПЕ. Расшифровываю: Народно-олигархическая феодально-социально-капиталистическая единая партия единства.

– Гениально! – вмешивается Володя. – Единство и дружба народа и знати! Но я сначала предлагаю поднять бокал за одного хорошего человека. Он простой, деловой, весёлый…

Евгений Степанович наклоняется к Инне:

– За меня, видать, хочет выпить. Молодец!

– …обходительный, умный, скромный…

– Сейчас, вот сейчас обо мне скажет.

– …честный, порядочный. Так выпьем же за меня!

Евгений Степанович пьёт со всеми, хотя и с разочарованным видом.

– Оригинально сказано, оригинально, – Саша одобрительно смотрит на Володю. – Не всякий дипломат так скажет.

А Юрке тост нравится:

– Хороший тост. Простой, но со вкусом. За Володьку!

Лёнчик наливает себе водку в фужер:

– Давайте выпьем за водку! За то, что она есть на свете! Ура!

Галя показывает Володе на Лёню:

– Остановите вы его. Он только пьёт и пьёт. И ничего не ест. Володя, поухаживай за ним. Лёнчик! Бери пример с Саши. Смотри, как он наворачивает за обе щеки.

Володя кладёт закуску на тарелку пьяному Лёнчику:

– Ешь, Лёня. Чтоб всё это съел. Или больше не нальём.

– Тогда… ем!

Тоня встаёт, подходит к своему мужу, яростно уплетающему кушанья, и ласково так гладит его по голове:

– Ты что, из голодного края сюда приехал? Оставь что-нибудь и хозяевам на завтра. Не все мужики любители выпить. Многие любят ещё и хорошенько пожрать. Ребята, кончайте обжираловку! Давайте включим музыку, потанцуем. Надо протрястись немножко.

Володя включает магнитофон.

Стол, диван, кресла, скамейку отодвигают в сторону.

Евгений Степанович подаёт Гале руку и приглашает её:

– Разрешите? У меня, правда, астма. Мне врачи рекомендовали побольше двигаться и поменьше дышать.

Сосед с Галей выдают буги-вуги и рок-н-ролл. Евгений Степанович в танце сбрасывает пиджак, распускает галстук, танцует красиво. Все в восхищении смотрят на танцующих. Хлопают. Поддерживают возгласами.

Тоня с Юрой танцуют медленно.

Закончив танец, Евгений Степанович галантно провожает под локоток Галю к креслу и начинает прощаться:

– Рад был со всеми познакомиться. Заходите теперь вы ко мне. Но мне пора. Ещё в магазин надо. До свидания. Всем спасибо. От всей души. Не буду, вам, молодёжь, больше мешать.

Инне целует руку:

– Спасибо за угощение.

Володя говорит соседу:

– Ну какой же вы старик? Вы такой молодой, задорный, Евгений Степанович. Кто лучше вас так станцует? Никто! Оставайтесь! Мы так вам рады!

– Нет-нет. Не могу. Дела.

Сосед ещё раз машет всем и, довольный, уходит.

Володя и Инна провожают его и возвращаются в гостиную.

– Странный он, этот Евгений Степанович, – говорит Инна.

– Все мы странные, – не соглашается с ней Володя. – С какой стороны только посмотреть. Я полагаю, наши дамы не обидятся, если мы пойдём покурим на кухню.

– Так вы же все вроде и не курите? – удивляется Инна.

– Мы так, для вида, символически. Курить – всем вредить. Поболтаем на мужские темы: о самолётах, о вертолётах.

Инна одобряюще машет рукой. Другие женщины тоже кивают. Тоня в хельге рассматривает посуду.

– Мужчины! – командует Володя. – За мной! Шеренгой! По одному! Ша-гом марш! (Поёт.) А для тебя, родная, есть почта полевая. Прощай! Труба зовёт, на кухню – вперёд!

Мужчины выходят из гостиной. Женщины остаются одни. Тоня перебирает посуду в хельге. Галя прохаживается по комнате. Инна садится на своё место.

Тоня говорит Инне:

– Инна, как ты здорово выглядишь! Правда, правда.

– Спасибо. Ты тоже в порядке, – отвечает Инна.

Галя присаживается на диван рядом с Инной, пересевшей на диван и попивающей воду.

– А что это, Галя, у тебя? Колье интересное. Это, конечно, натуральные бриллианты? Я сразу обратила внимание. Дай посмотреть поближе, – просит Инна. – Тебе очень идёт. Сразу видно, дорогая неординарная вещь.

– Натуральное! Муж подарил. Провёл крупнейшую ревизию и на премию купил мне. В комиссионном. Реликтовая вещь. Правнучатый племянник известной балерины Матильды Кшесинской, любовницы Ники, царя Николая II, отдал это ожерелье в комиссионку, а я сразу же и выкупила. Просто подфартило. Что я вовремя оказалась в нужный момент в нужном месте.

– Дай-ка посмотреть.

Галя снимает колье и даёт его Инне.

– Это вещь! Сделано на века. И говорит Инне: – А у тебя платье классное. Ты в нём как девочка.

– Муж из Испании привёз. Оно недорогое. Долларов 300. Но сейчас такие очень модны в Европе.

– Отличное блестящее платье! – нахваливает Тоня завистливо. – Очень даже хорошее платьице! Шов, правда, неровный. А так очень даже неплохое.

– Как девочки мы живём-то?

Галя уже хмельная:

– Похвастаться особенно нечем. Юра со своими предыдущими жёнами и детьми разбирается. Кому-то ещё помогать надо. Я на двух работах верчусь. Как белка в колесе. Тебе, Инна, хорошо. У тебя муж дипломат. А мой… так, балаболка.

– Это только со стороны так хорошо кажется. Во-первых, дипломаты сейчас очень мало получают.

– А загранкомандировки?

– Длительные – в будущем. Это далеко не факт. Да и краткосрочные тоже редки. Что ты! За них такая резня идёт. Кошмар! Интриги, подставки, сплетни. Не захочешь ни в какую командировку! Ты думаешь, на Смоленской не люди работают? Те же проблемы, что и везде. А старые запасы… тают, тают и ещё раз тают. Дочка моя младшая с та-а-акими запросами! Ей всё самое модное подавай. А командировки… Они сегодня есть, а завтра их может и вовсе не быть. Я тоже ведь пашу как папа Карло. И на работе, и домой работу беру – печатаю на компьютере.