Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

– Ну как там наш старичок сегодня?

– В своём ключе. Два раза открывал позиции. На одной немного потерял, на второй слупил сотенку.

Колян отключил телефон с расстройства. Ну не может же Дудинский из автопоезда выходить в интернет! Значит, его там нет. Так где же он?! “Наверняка на Канарах, а я мёрзну тут, как последний лох”, -уже с уверенностью подумал Колян.

Четвёртого января утром он по телефону забронировал себе место в другой дудинской гостинице – в “Енисейских огнях” – и вечером согревался “Абсолютом” в соседнем ресторане со странным названием “Элден”. Чтобы не перегреться, он закусывал водку мороженной строганиной. Такое меню ему настолько понравилось, что на другой день он не мог вспомнить, как и когда он добрался до постели.

Лишь в два часа, точнее сказать, в четырнадцать часов пятого января он выбрался из номера. В ресторане сто граммов “Абсолюта” и стерляжья уха быстро привели его в чувство, и жизнь вновь стала прекрасной. Дудинский и вся его команда отошли куда-то на задний план. Всё внимание Коляна было обращено на пышнотелую официантку.

– А что, красавица, у вас всегда такая чёртова холодина? С кем бы здесь погреться, а?

– А с лопатой. Покидай снег после пурги, так и вспотеешь. А что, холода боишься?

– Да кто ж его не боится?

– Да есть люди, которым любой хиус нипочём.

– Да ну?

– А что “да ну”? Вон сегодня экспедиция из тундры вернулась. Мужички – одно загляденье. На самом морозе отработали, а от них так и пышет жаром.

Колян встрепенулся, вспомнив, зачем он вообще здесь сидит.

– Что за экспедиция? Уж не Дудинского ли?

– Того самого. Ух как красиво они сегодня на своём автопоезде в порт проехали!

– В порт? Они что, уплыть собрались? На пароходе?

– Да чёрт их поймёт. А поселились они опять в “Северном сиянии”.

В Коляне проснулась жажда действий. Забыв про официантку, он рассчитался за обед и, не выписываясь из “Енисейских огней”, потрусил, подгоняемый ветром, в “Северное сияние”. Обрадовавшись, что дежурит не та самая портье, с которой он не совсем удачно беседовал в первый свой приезд в Дудинку, он попробовал устроиться на ночлег. Увы, свободных мест не было.

Из кафе доносились оживлённые голоса большой мужской компании, и Колян догадался, что это экспедиция Дудинского празднует возвращение в цивилизацию. Он не ошибся. В центре зала за двумя сдвинутыми столами восседала группа веселящихся мужчин в одинаковых форменных оранжевых куртках с надписью на накладных карманах “Таймырская экспедиция Дудинского”. Можно было бы вздохнуть с облегчением – цель, можно считать, достигнута. Но вздох Коляна был вызван новыми заботами. Все мужчины были цветущего возраста, и ни одного старика среди них не было. Колян присел за столик неподалеку от компании и заказал себе пиво с солёными брюшками нельмы.

Первая мысль его была, что Дудинский мог отойти ненадолго и вскоре подойдёт. Но он быстро понял, что Дудинского в компании не было и не ожидается – девятого свободного стула не было видно. Колян счёл разумным ничего не предпринимать, а постараться побольше услышать, благо на него никто не обращал внимания.

Через час компания покинула кафе, а Колян продолжал цедить пиво, осмысливая услышанное. Теперь не оставалось сомнений, что сесть на хвост Дудинскому в этот раз не удастся. Дудинский действительно на Большую землю не полетит самолётом и не поплывёт пароходом, потому что он остался в тундре. Построенная только что вернувшейся командой комфортабельная научная станция стала домом для Дудинского. Тонны съестных припасов, вывезенных автопоездом, плюс неисчерпаемое изобилие рыбы в озере обеспечат пропитание новоявленного отшельника на многие годы. То, что Дудинский собирается в уединении написать монографию о мироздании (а что это за хрень такая – монография и мироздание?!), Коляну показались отмазкой. Он нашёл собственное понимание такому экстравагантному поступку Дудинского: этот козёл не хочет, чтобы его потрясли правильные пацаны. Ну как до него теперь добраться?! А он там сидит себе в тепле, косит капусту на “Форексе” да рыбку свежую кушает.

Колян вернулся в расстроенных чувствах в “Енисейские огни” и, прежде чем звонить шефу, позвонил Йоханну.

– Ну что, Ваня, как там наш дедушка, продолжает капусту косить?

– Да, потихоньку косит. Вчера у него плохой день был – потерял полсотни штук, зато сегодня пару сотен, наверное, огребёт.

– Ладно, Ваня, пока, что-то я устал от успехов этого дедушки.

Шеф к удивлению Коляна громы и молнии не метал.

– Ну, теперь всё складывается. Ладно, что ни делается, всё к лучшему. Возвращайся домой.

– Так, может, с кем из его команды побазарить?

– Не надо! Никуда больше не суйся и быстренько домой.

– Понял.

* * *

Активность Коляна в аэропорту не осталась незамеченной компетентными органами. Оперработник ФСБ, обслуживающий аэропорт “Алыкель” получил информацию о подозрительном типе, разыскивавшем “дядю Дудинского Олега Ивановича”, от нескольких источников. Об этом “дяде” оперработник был наслышан и знал, что тот облагодетельствовал Дудинку. Но, поскольку этот чудак никакого оперативного интереса не представлял, то информация об активности Коляна была пропущена мимо ушей.

В конце января в горотделе ФСБ в Норильске проходило расширенное совещание. В перерыве простые опера толпились в курилке и трепались, кто о чём. И нет ничего удивительного в том, что старые знакомые, два капитана – опер, обслуживающий Дудинский порт, и опер, обслуживающий Норильский аэропорт, оказались рядом и делились неслужебными новостями. Так капитан из Дудинки и узнал, что уголовник Николай Мягков вновь пытался напасть на след Олега Ивановича, да прямо на Таймыре. И хоть не входило это в служебные обязанности капитана, он целенаправленно опросил свою агентуру и от источника в гостинице получил подтверждение своим догадкам: этот урка Мягков прямо у него под носом разыскивал Олега Ивановича, не поленившись прилететь на Таймыр, да к тому же на Новый год. Упорство урки было многозначительным. Не исключено, что он объявится на Таймыре ещё раз.

Служба – службой, а дружба – дружбой. Капитан из Дудинки злоупотребил служебным положением и по оперсвязи поговорил с коллегой Павлом Ивановичем из Красноярска об этом казусе, не имеющем отношения к компетенции ФСБ. Через неделю о визите Коляна на Таймыр узнал и агент “Лассаль”.

– Ну как там ваш приятель-отшельник, осваивает Таймыр?

– Да, можно сказать, уже освоил. Уже месяца полтора, как он уединился. И, похоже, чувствует себя хорошо. Начал работать, пишет свою монографию. Так что всё в порядке. А вы, я смотрю, его не забываете.

– Да разве забудешь такого интересного человека? Тем более, что мне о нём опять напомнили.

– Опять напомнили? Что вы имеете в виду?

– Да то самое. Помните бандита Николая Мягкова?

– Да-да, конечно…

– Так вот этот малосимпатичный персонаж встречал новый год в Дудинке, проторчав там больше недели и очень активно разыскивал вашего друга, видимо, полагая, что тот, построив автоматическую станцию, вернётся вместе со строителями назад.

– Ну и ну! Да что же это такое?! А вы предупредили Олега Ивановича?

– Понимаете, Константин Антонович, мы – люди государевы и должны заниматься тем, что нам предписано. Безопасность Олега Ивановича – это его личное дело, а мы обязаны заниматься безопасностью государства. Официально что-либо предпринимать по поводу того, что какой-то бандит выслеживает какого-то гражданина мы не можем…

– Вот не могу я этого понять, Павел Иванович!

– Увы, Константин Антонович, такова суровая реальность. Но вы сильно не расстраивайтесь. Олега Ивановича всё-таки ещё в октябре предупредил в неофициальном, подчёркиваю, порядке наш работник в Дудинке. Помните, я обещал? Так вот, он же, очевидно, симпатизируя Олегу Ивановичу, получил информацию о визите бандита в Дудинку и поделился ею со мной…

– Так он же может ещё раз предупредить Олега Ивановича…

– Не может. То, что он смог сделать в Дудинке, пока Олег Иванович был там, повторить сейчас, используя служебные каналы связи, он не может. Вот почему он сообщил всё это мне, понимая, что эта информация с вашей помощью может быть доведена до Олега Ивановича, причём вполне конфиденциально. Вот видите, мы хоть и чинуши, но всё-таки не совсем пропащие. Стараемся помочь по мере сил.

– Да-да. Кажется, я понимаю… Значит, я должен немедленно связаться с Олегом Ивановичем…

– Да, именно из-за этого я и затеял этот разговор. Но, Константин Антонович, нам надо отработать такую линию вашего поведения, чтобы ни в коем случае не засветить наши отношения даже перед Олегом Ивановичем, каким бы порядочным человеком он ни был.

– Ну, я просто не буду ему говорить, откуда я получил эту информацию, и всё.

– Э, нет. Так вы расшифруетесь скорее всего именно нежеланием выдать источник этой информации. Предлагаю другой вариант. Давайте мы с вами породнимся…

– Как породнимся?!

– Фиктивно. Вас же не затруднит соврать, что я – двоюродный племянник вашей супруги, и вы время от времени встречаетесь со мной по-родственному. И от вас я и узнал о таймырской экспедиции вашего друга. А когда по нашим каналам как побочный продукт прошла информация о нём, я по-родственному и по очень большому секрету поделился ею с вами. Если вы при этом несколько раз подчеркнёте, что я немного нарушаю служебный регламент, и о ней нельзя распространяться, чтобы меня не подставить, то истинные наши отношения останутся нерасшифрованными. Кстати, супруга ваша может случайно прочитать вашу почту в компьютере?

– Исключено!

– Ну тогда всё в порядке…

– Да. Да. Наверное, вы правы. Ну что же, считайте, что мы отныне в родстве.

В тот же вечер – 10 февраля из Красноярска на Таймыр через спутник “Ямал-201” ушло электронное сообщение следующего содержания: “Дорогой брат, твоё последнее сообщение получил и рад, что ты вплотную занялся своей рукописью. Но я пишу тебе по другой причине. Я не помню, рассказывал я тебе, или нет, но это сейчас не важно. В общем, такие дела. У моей половины в Красноярске живёт сын её покойного двоюродного брата. Мы с ним изредка встречаемся. Этот двоюродный племянник служит в КГБ, прости, в ФСБ. И вот он сегодня меня ошарашил, рассказав, что некий бандюга Николай Мягков из Москвы ходит по твоим стопам, что он де разыскивал твои следы в Иркутске после симпозиума, и – самое неприятное – выезжал в Дудинку в канун нового года. Он явно не ожидал, что ты останешься в тундре, и очень активно искал тебя в Дудинке и в Норильском аэропорту. Видимо, твои капиталы не дают бандитам покоя. Да, кстати, племянник рассказал, что тебя уже предупреждали его коллеги в Дудинке об этом Мягкове перед твоим уходом в тундру.

Едва ли тебя порадует это сообщение, но предупреждён – уже вооружён. Племянник поведал мне ещё одну грустную истину – то, что бандиты за тобой охотятся, не относится к компетенции ФСБ, и наш родственник ничем тебе официально помочь не может. Это де дело милиции. Может быть, тебе стоит обратиться в таймырскую милицию? Подумай.

С братским приветом,

Константин”.

Глава 16. Одиночество

С отъездом автопоезда весь ландшафт резко изменился. Не было уже громады прицепов, не было моря света от фар тягача. Теперь окружающее дом пространство освещалось поскромнее – четырьмя фарами, закреплёнными на углах дома под карнизами крыши. Издалека можно было также ориентироваться по проблесковым красным фонарям, дающим яркие короткие вспышки над ветрогенераторами. Олег Иванович и погрустневший Шарик вернулись в дом. Вот и наступил тот момент, который разделил жизнь на две части: первую – в суете цивилизации и вторую – в спокойствии уединения. Первые минуты уединения оглушили Олега Ивановича. Каким бы готовым он ни был, резкая смена образа жизни обрушилась на него словно ревущая лавина воды, вырвавшаяся из прохудившейся плотины. Олег Иванович просто растерялся и не знал, с чего же начать столь вожделенное одиночество. Размышлять о вечном в этот момент он был не в состоянии, и он поступил предельно банально – налил рюмку “Метаксы” и выпил её залпом, как водку. Горячая волна пролилась по его душе, и он стряхнул с себя наваждение. Надо чем-то заняться, размышлять будем потом. И Олег Иванович занял место у одного из компьютеров, предназначенного для связи с брокерской конторой в Дюссельдорфе. Сгоряча он открыл позицию на полмиллиарда евро, сделав ставку на рост европейской валюты. Сидеть и следить за хаотическим движением курса было ему в этот раз как-то особенно скучно. Его обуяла непоседливость, и он, решительно поставив “стоп-приказ” на двадцати пунктах снизу[21]21
  Приказ на закрытие открытой позиции при движении курса в неблагоприятном направлении с целью минимизации потерь.


[Закрыть], отошёл от компьютера и направился в кухню.

Надо бы подумать об обеде. Но и обед готовить ему расхотелось. После роскошных володиных разносолов ему захотелось чего попроще, и он решил ограничиться макаронами с тушёнкой. Но до обеда ещё есть время, которое надо как-то убить. Смотреть телевизор хотелось менее всего. “Отнесу-ка я нагреватель в “избу рыбака” и протяну кабель. Сделаю что-нибудь полезное”, – решил он наконец. Оставив Кузю за хозяина в доме, Олег Иванович с Шариком направились к рыбацкому домику. Пурги не было, и избушка хорошо была видна в свете фары, направленной в сторону озера. Шарик тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Внезапный отъезд команды, особенно лучшего друга Володи, обескуражил его. Шарик даже пытался броситься вдогонку за автопоездом по следу, но голос Олега Ивановича его остановил. Шарик вернулся и заскучал. Да так, что казалось, что он вот-вот заплачет. И тут, к изумлению Олега Ивановича, Шарик, сидя на задних лапках, задрал мордочку кверху и жалостливо – то ли по-волчьи, то ли по-бабьи – завыл. У Олега Ивановича пробежали мурашки по спине от безбрежной щенячьей тоски. Он присел на корточки возле Шарика и начал гладить его по спинке, пытаясь успокоить щенка.

– Ничего, Шарик. Скоро вся твоя тоска пройдёт. Кузя вон, твой хороший приятель, не плачет. А на меня старого ты не смотри. И у меня скоро тоска пройдёт, и заживём мы втроём дружно и весело. Будем рыбку ловить, Кузя будет на леммингов охотиться. Может быть, и тебе какая куропатка глупая подвернётся. Ты же славный пёсик. Вон какие у тебя ушки, какая симпатичная мордашка. И будешь ты у нас главным сторожем…

Шарик и в самом деле успокоился, повеселел и полез целоваться к Олегу Ивановичу, норовя лизнуть его нос. “Ну вот и славненько. Молодчага, Шарик. Выше нос и выше хвост!”.

Поставив электрический обогреватель в рыбацкой избушке, Олег Иванович и Шарик вернулись к дому. Вскоре они вновь направились к избушке. Олег Иванович тянул санки. На санках стояла катушка с электрическим кабелем, который свободно с неё сматывался. В избушке Олег Иванович подключил нагреватель и подвесную шестидесятиваттную лампочку. Избушка залилась ярким светом. От красных спиралей нагревателя пошло живительное тепло.

– Ну, видишь, Шарик, что электричество животворящее делает? У нас здесь прямо-таки курорт. Можем и Кузю брать с собой, чтобы он не скучал. Как ты считаешь?

Шарик, очевидно, поддержал это предложение, завиляв хвостом ещё быстрее.

– Ладно, Шарик. Пойдём посмотрим, что там на “Форексе” делается. Что-то я сегодня, старый пень, раздухарился. Сразу на полмиллиарда позицию открыл. Ой, не к добру это… Так. Пусть нагреватель и лампочка работают. Отключим их из дома. А потом снова включим перед выходом на рыбалку. Придём в избушку, а в ней уже тепло будет…

Олег Иванович зашагал к дому, продолжая монолог вслух, а Шарик семенил рядом, словно внимательно слушал и не хотел пропустить ни слова.

– Что ж ты, Олег Иванович, расслабился. Словно гусар какой. Тяпнул коньяка и ставку сделал без раздумий. Сейчас вот придём назад, а там миллион евро наверняка уже сгорел на “стопе”. Нет, голову терять нельзя. Бери-ка, Олег Иванович, пример с Шарика. Вот он не пьёт и не гусарит. Ну повыл немного, так это с кем не бывает. А я вот и выть не буду…

Придя домой, Олег Иванович неспешно подошёл к работающему компьютеру. Пёстрый график из красных и зелёных японских свеч[22]22
  “Японские свечи” – форма отображения истории движения цен или курсов акций или валюты на биржевых торгах, показывающая начальное и конечное значения курсов за определённый промежуток времени, а также максимальное и минимальное значение. Свечи зелёного цвета показывают рост котировок, красного цвета – их падение.


[Закрыть] заставил его присвистнуть от изумления. Пока он возился с электрификацией рыбацкой избушки, курс дважды вплотную приближался к “стопу”, затем в течение сорока минут совершил рывок вверх почти на семьдесят пунктов, но тут же стал ещё быстрее опускаться. Олег Иванович, спохватившись, поймал “мышку” и немедленно закрыл позицию, успев выиграть двадцать пунктов или ровно миллион евро.

– Воистину говорят, что дуракам везёт. Это же каким идиотом надо быть, чтобы так открываться, а потом всё бросать на произвол судьбы. Вот Кузя с Шариком такую глупость никогда бы не допустили. Правда, Кузя? – спросил Олег Ивановича, поглаживая Кузю по спинке.

– Мрр-мрр, – подтвердил Кузя.

– Всё. Сегодня никакого “Форекса”. Займёмся-ка мы макаронами по-флотски.

Олег Иванович незаметно для себя стал рассуждать вслух, словно беседуя с Кузей и Шариком. Похоже, это одиночество наложило свой первый отпечаток на него.

* * *

Пообедав и вздремнув часа полтора, Олег Иванович взбодрился чашкой кофе и приступил к рассылке электронных сообщений. В частности, в Красноярск он отправил следующий текст:

“Дорогой брат, спешу тебе сообщить, что сегодня началась моя отшельническая эпопея. Утром я проводил своих орлов в обратный путь. Честно скажу, расставание было нелёгким. Мне повезло собрать отличную команду, они замечательно сработали. Здесь справедливости ради надо сказать, что вся моя команда очень высоко оценила работу брата Вацлава. Вся его документация была более чем точная и полная. Короче, планы мои реализовались с пугающей претенциозностью. Весь процесс строительства прошёл без сучка и задоринки. И вот я остался один. Нет, не совсем один. Со мной стойко переносят тяготы отшельнического бытия два неразлучных друга – котёнок Кузя и пёсик Шарик. Фотографии моих компаньонов прилагаются. Но даже в такой компании первый день отшельничества дался мне с трудом. Очевидно, какое-то время понадобится на адаптацию.

Ну про мой дом я тебе уже рассказывал. И об окружающей среде. Всё так и оказалось. Ветры, пурга, мороз, безлесная холмистая местность, озеро и чернильная темнота полярной ночи. Как и ожидалось, в озере сплошные рыбные деликатесы. Сегодня я дооборудовал “избу рыбака”, провёл туда электричество, поставил электрокамин и повесил лампочку. Последний месяц мы всей командой по четвергам обедали выловленной рыбкой. Проблем с клёвом не было. А один раз повар вытянул пудовую нельму. Представляешь? Надеюсь, и мне будет рыбацкое счастье. С моими-то снастями…

Невероятно, но факт. Я до сих пор ещё не видел ни одного северного сияния. Возможно, дело в том, что у нас тут было светло, как днём, от фар тягача. Попробую сегодня выключить внешнее освещение и понаблюдать за небом. Авось повезёт. А прибор, кстати, на уровне шумов чего-то регистрирует. Может быть, это проблесковые фонари на ветряках создают помехи.

Ну, на первый раз достаточно. Мне ещё кучу сообщений отправить надо. Бывай здоров.

Твой брат Олег.

Таймыр, 28.12.2009 г.”.

Отправив полдюжины подобных писем, Олег Иванович решил прогуляться по свежему воздуху. Перед выходом из дома он отключил внутреннее и внешнее освещение. Увы, небо было покрыто облаками, и ни одной звезды не было видно. Надеяться увидеть северное сияние тоже не приходилось. К тому же без внешнего освещения редкие яркие вспышки красных маячков на ветряках неприятно ослепляли. Но вспышки слегка подсвечивали и контуры дома, так что можно было не опасаться потерять его из вида. Шарик деловито обнюхивал снег и торопился пометить местность, то и дело задирая правую заднюю ногу. Кузе, похоже, красные вспышки действовали на нервы, и он запросился на руки. Так, с Кузей на руках, в сопровождении Шарика, Олег Иванович обошёл свои владения – вначале к спутниковой антенне, потом к восточному ветряку, от него – к северному и, наконец, к дому. Возле порога Кузя запросился в дом, и прогулка была на этом завершена.

Глава 17. Агенты, архивы, адвокаты…

Старший оперуполномоченный управления ФСБ по Красноярскому краю майор Черных Павел Иванович считался хорошим агентуристом. У него не случалось проколов с вербовками, его агенты не пытались прервать связь, от них шла добротная оперативная информация. Если бы кто мог видеть и слышать, как проходят встречи Павла Ивановича с агентурой на конспиративных квартирах, то у него сложилось бы впечатление, что он наблюдает встречу закадычных друзей. Но это хорошо, что этого никто не мог видеть и слышать. Иначе пострадала бы конспирация – святая святых и основа основ в работе любой спецслужбы. Более того, могло бы возникнуть впечатление, что Павел Иванович нарушает требования приказа о работе с агентурой, тратя драгоценное время на дела, никоим образом не входящие в компетенцию ФСБ. Так, например, очередная встреча Павла Ивановича с агентом “Лассалем” не дала никаких важных в оперативном отношении сведений, хотя длилась более двух часов. Всё это время оперработник и агент беседовали о добровольном отшельнике Дудинском Олеге Ивановиче, чудачества которого никакой угрозы для безопасности страны не представляли. Просто Павлу Ивановичу удивительная история приятеля “Лассаля” была по-человечески интересна.

Агент “Лассаль” сообщил, что Олег Иванович остался в одиночестве в самый разгул суровых стихий Таймыра. И какой бы суровой ни была полярная ночь, Олег Иванович чувствует себя прекрасно: на станции тепло, два ветрогенератора обеспечивают её электроэнергией с избытком, связь с Большой землёй надёжная. Интернет, телевидение, радиосвязь – всё работает безукоризненно. И, главное, ему там никто не мешает. Можно без помех слушать любимую классику через мощные колонки, можно с максимальной сосредоточенностью работать над монографией…

– А как же он собирается питаться? На консервах долго не протянешь.

– Всё продумано, Павел Иванович, всё продумано. Рядом озеро, кишащее ценной рыбой. Каждый день можно питаться свежайшими деликатесами – чир, голец, нельма, ряпушка. Все необходимые витамины, белки, жиры обеспечены. А на складе большой ассортимент долгохранящихся продуктов, в том числе свежих овощей в глубокой заморозке. Есть и небольшая оранжерея с искусственным освещением, где уже высажены лук и чеснок.

– Ну прямо космическая станция…

– Точно! Олег Иванович так и говорит, что чувствует себя космонавтом.

– И никто ему не мешал в экспедиции?

– Слава богу, никаких проблем не было.

– А как он это воспринял предупреждение о бандитах?

– С юмором. Говорит, если бандиты и зарятся на его деньги, то опоздали. К нему теперь просто так не добраться.

– Ну, если у него очень много денег, то эта братия и туда может нагрянуть.

– Вы так считаете?

– Не исключаю. Арендуют вертолёт в Норильске, и деваться ему будет некуда.

– Вы меня пугаете…

– Ну, пугаться ещё рано. Не факт, что у вашего друга столько денег, что из-за этого бандиты пойдут во все тяжкие.

– Боюсь, что денег-то у него как раз изрядно…

Ну что же, тогда ему остаётся уповать на Фортуну и надеяться, что бандиты его в тундре не найдут.

– И что бы вы ему посоветовали?

– Нанять охрану…

– Вы шутите? Какая охрана в тундре?

– Тогда вернуться в мир и нанять охрану в цивилизации.

– М-да… Я, пожалуй, посоветую ему так и поступить.

– Кстати, ваш друг немолод, и затея его чревата всякими неприятными неожиданностями. Он озаботился завещанием?

– Кажется, нет. Но он стал интересоваться своим происхождением. В Дудинке вот перерыл местный архив и даже нашёл упоминание о своей маме.

– И кто же она?

– В том-то и дело, что нашёл он только упоминание, что в сорок третьем году из-за упущения врачей скончалась одна роженица. Кто она, нет никаких сведений, но он уверен, что это была именно его мать. Кстати, Павел Иванович, ведь почти наверняка в то время в Дудинке были только репрессированные, и следы родителей Олега Ивановича могут быть в ваших архивах.

– Тоже не факт. Архив не раз прочищали… Да и кого искать и как? Какая женщина умерла в Дудинке в день рождения Олега Ивановича? Я за такой поиск не берусь, не обессудьте. Кстати, поиск в архиве крайздрава больше пользы может принести.

– Так-так-так… А ведь это мысль!

Собеседники долго ещё обсуждали “космический полёт” Олега Ивановича и даже позавидовали ему. Какая у него рыбалка! А какое должно быть наслаждение пребывать в уюте современного комфортабельного жилища, когда за стенами завывает пурга и царят лютый мороз и полярная ночь!

* * *

“Дорогой брат! Надеюсь, у тебя всё в порядке. На днях я разговаривал с одним компетентным человеком, и он посоветовал мне обратиться в краевой архив. В архивных документах крайздравуправления теоретически можно разыскать данные о твоём рождении и, возможно, о твоих родителях. Если ты не сочтёшь мою инициативу вмешательством в твою личную жизнь, я бы просил у тебя благословения на посещение архива и получение хотя бы консультации, есть ли шансы узнать хоть что-нибудь о твоей матушке.

У нас зима по-прежнему лютует. Но разве это можно сравнивать с твоим “космосом”?! Пришла весточка от брата Йиржи. Надеюсь побывать на заседании ложи в марте.

Да, не забываешь ли ты принимаешь адаптогены[23]23
  Адаптогены – препараты природного или искусственного происхождения, способствующие адаптации организма к неблагоприятным условиям вследствие приведения его в состояние повышенной сопротивляемости, усиливающие иммунитет. Классическим адаптогеном является экстракт корня женьшеня.


[Закрыть]?

С братским приветом,

Константин”.

Олег Иванович с волнением перечитал электронное письмо дважды и тут же натюкал ответ:

“Дорогой брат! Я очень рад твоему вмешательству в мою личную жизнь. Я – старый осёл – только недавно задумался о существовании архивов. Если тебя не затруднит, сходи в самом деле в краевой архив. Переговори там с руководством. Я готов щедро пожертвовать на нужды архива и оплатить работу архивариусов. Пусть они поищут, кто же всё-таки умер при родах тогда в Дудинке. Если найдётся какая-нибудь зацепка, то появятся надежды хоть что-то узнать о моих родственниках. Ведь они наверняка были и, возможно, есть.

С братом Йиржи я уже установил связь. Он говорит, что мне завидует. Предлагает как-нибудь провести заседание ложи на моей станции. А что? Было бы здорово.

С нетерпением жду от тебя новостей из архива. Повторяю, я готов потратиться. Наверняка у них есть типовые договора на архивный поиск. Я подпишу любой подобный договор.

Особое спасибо за аралию. Она на меня действует просто сказочно. Лимонник и родиола[24]24
  Аралия маньчжурская, лимонник китайский, родиола розовая – адаптогенные растения.


[Закрыть] такого эффекта не дают. Я их пока отложил в сторону.

Да, всё хотел тебе похвастаться, что я вполне освоил искусство хлебопечения. Знал бы ты, какой шикарный хлеб я выпекаю! Мука-то у меня особая, на Ставрополье закупленная. И поставщик не обманул – мука из воистину твёрдой пшенички. Такой хлеб и Шарик, и Кузя уплетают с урчанием. Да и вода здесь у меня, похоже, самого высшего качества. Так что, здесь у меня курорт.

С братским приветом,

Олег”.

Прошли три месяца, совпавшие с полярной весной. Дни стремительно удлинялись, ночи так же стремительно сокращались. И вот настал день, когда солнце так и не скрылось за горизонтом. Олег Иванович отметил приход полярного дня рюмочкой “Метаксы” у монитора компьютера, с наслаждением прокатывая капли ароматного напитка по языку. Рюмка была уже почти пуста, когда мелодично прозвучал сигнал о приходе электронного сообщения. Радостное предчувствие охватило Олега Ивановича, и он с волнением открыл почту.

“Дорогой брат! Рад тебе сообщить, что поиски в архиве не были бесплодными. Ты сам можешь в этом убедиться, прочитав прилагаемый отсканированный документ. Оригинал, точнее, заверенная копия, как ты и распорядился, останется пока у меня. Я тебя поздравляю! Тебя нашли не в капусте, и аист тебя не приносил. Тебя родила женщина из плоти. Что делать дальше, решать тебе. Можешь всегда рассчитывать на мою помощь.

С братским приветом,

Константин”.

К электронному сообщению был приложен скан двух пожелтевших от времени тетрадных листков в клеточку. Это была изложенная казённым языком объяснительная записка акушерки Дудинского роддома по поводу кончины роженицы Синельниковой Марфы Епифановны, 1921-го года рождения. Дата смерти роженицы – девятое августа 1943 года – точно совпала с датой рождения Олега Ивановича. Автор записки не упустила отметить, что “приложенными усилиями удалось спасти доношенный плод мужского пола без патологий”. Сомнений не было. Его мамой была именно та самая Марфа Епифановна.

Олег Иванович долго сидел неподвижно у монитора, переживая случившееся, и не заметил, как на него навалился сон. В полудрёме он добрался до постели и тут же уснул, как засыпал когда-то в студенчестве после выгрузки вагонов. Сообщение приятеля из Красноярска потребовало от него не меньше сил, чем разгрузка вагона с кирпичом.

* * *

Дальнейшее было делом техники. В городском архиве Дудинки нашёлся единственный документ, касающийся мамы Олега Ивановича. Но это был весьма информативный документ – анкета сотрудника портовой администрации спецпоселенца Синельниковой Марфы Епифановны, 1921-го года рождения, уроженки села Осины Омской области. В правом верхнем углу анкеты имелась небольшая фотография. Удивительным образом фотография хорошо сохранилась, и качество её было почти безукоризненным. “В те годы на солях серебра для фотобумаги ещё не экономили. И фотограф, чувствуется, был хорошим специалистом. Точная экспозиция, правильная обработка в лаборатории”, – невольно подумалось Олегу Ивановичу, который некогда сам был весьма квалифицированным фотолюбителем. С фотографии на него смотрела молодая женщина с густыми, слегка волнистыми тёмными волосами, заплетёнными в две тугие косы. Сердце Олега Ивановича дрогнуло, когда он осознал, что между ним и этой женщиной есть определённое сходство. Да, это и есть его мама. Все сомнения устранены.

Анкета была датирована маем 1942-го года. Из анкеты следовало, что родители Марфы Епифановны умерли в 1940-ом году, и что был у неё младший брат с редким именем Каллистрат, родившийся в 1932-ом году и определённый после смерти родителей в детский дом в Ишиме. Значит, где-то на свете могут жить родственники Олега Ивановича, двоюродные братья или сёстры и их дети – потомки загадочного Каллистрата, прошедшего, как и он сам, чистилище детского дома.

Потенциальные родственники Олега Ивановича заняли всё его внимание, и он на время даже отложил в сторону свою рукопись. Ему захотелось разыскать свою родню. В век информационных технологий планета неудержимо сжимается до одной деревни, и найти кого-нибудь на свете уже не такая большая проблема. Редчайшее имя дяди – Каллистрат – давало надежды найти сородичей с помощью поисковиков в интернете. Он добросовестно пролопатил все ссылки на Каллистратовичей и Каллистратовен, коих оказалось всего несколько тысяч. Увы, ничего подходящего в интернете не нашлось. И тогда он вспомнил своё мимолётное знакомство с первой частной адвокатской конторой в Кузнецке. Если ему не удаётся найти родственников, то, может быть, родственники сами разыщут его?