Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

Как бы то ни было, уже сегодня можно вполне обоснованно противопоставлять безбожную точку зрения на мир религиозной, уцепившейся, как утопающий за соломинку, за достижения безбожной же физики и увидевшей в удачном наборе мировых констант дальнобойный умысел некоего божества. Никакого чуда в удачном сочетании мировых констант нет, и уж тем более нет в этом никакой целесообразности”.

– Так, Олег Иванович, а где же все эти бесчисленные вселенные помещаются?

– В бесчисленном множестве своих измерений, в которые мы проникнуть никак не можем.

– Так это что же получается, природа напоминает функциональный анализ, теорию множеств, где изучаются бесконечномерные пространства? – заметил подкованный сильнее других в математике радист Юра.

– Вот оно! Очень ценное замечание, Юра. Именно так. Я скажу даже больше. Общепринято, что именно физика является центральной наукой о природе. Именно она изучает фундамент миростроения. Химия – тоже естественная наука – изучает первый этаж надстройки над физическим фундаментом. Биология изучает второй этаж, опираясь на химию. И так аналогию можно продолжать далее. Но я считаю, что подлинным фундаментом является математика, а физика – это всего лишь цокольный этаж. И математика с лёгкостью допускает непредставимые нашему ограниченному сознанию вещи. Начиная с комплексных чисел, неэвклидовых геометрий и кончая квантовыми флуктуацими скалярных полей. Но, давайте на этом остановимся. У нас впереди много ещё вечеров.

* * *

Наступил декабрь. Работы по оснащению дома шли полным ходом. Теперь главная нагрузка легла на радиста и электрика и их помощников, копошившихся в уже хорошо прогретом доме в лёгкой домашней одежде. А вот плотникам снова пришлось поработать на морозе. Дом надо было обшить защитной вагонкой, окрашенной в яркий оранжевый цвет. Помимо этой работы им пришлось собрать “избу рыбака” – небольшой лёгкий домик без пола, который они заанкерили на льду примерно в ста пятидесяти метрах от берега. Весной Олег Иванович снимет анкера и оттянет домик на берег с помощью снегохода. А зимой в домике в относительном тепле и удобстве, сидя на широкой лавке, можно будет заниматься подлёдной рыбалкой. Свой гараж по соседству с домиком для бензоэлектрогенератора обрёл и снегоход. В нём же разместились и обе бочки с бензином.

Срубили плотники из доставленных на балластной площадке тягача сосновых брёвнышек и плот с трапом, который закрепили между плотом и берегом. Плот пока свободно лежал на льду. Летом он будет плавать недалеко от берега. На него можно будет сходить по трапу, не замочив ноги, и с него будет удобно забрасывать спиннинг.

– Олег Иванович, плот мы срубили, а зачем остались эти листвяки? Что-то мы не догадываемся.

– А это запас топлива на непредвиденные случаи. Надо эти брёвнышки аккуратно сложить вон там в сторонке на те стальные козлы из прицепа, так, чтобы они хорошо продувались и всегда были сухими.

– Так, может мы вам сразу всё распилим и дров наколем?

– Нет, спасибо. Не надо. Из дров назад брёвнышко не сделаешь, а из брёвнышка дрова – всегда. Да, кстати, надо бы все щепки от вашей работы собрать и там же на брёвнышках в мешке уложить. Здесь каждая палка на вес золота.

Указания Олега Ивановича были выполнены беспрекословно, но недоумение до конца не развеялось. Зачем было специально городить двухъярусные козлы? Брёвнышки и так бы были всегда сухими на таких-то ветрах. Видимо, дело в склонности Олега Ивановича к излишней педантичности, перенятой у немцев и чехов, решили плотники.

В четверг десятого декабря повар Володя с Шариком опробовали “избу рыбака”. Шарику изба не понравилась – у него, видимо, была лёгкая клаустрофобия, и Володе не сразу удалось его успокоить. Шарик прилёг у двери, положив голову на лапки, и с укоризной уставился на Володю. Но, когда Володя опустил снасть в скважину, Шарик оживился. Опыт подсказывал ему, что вслед за этим из скважины может быть извлечена рыба, и Шарик принял боевую стойку, готовый достойно встретить обитателя глубин. Ждать пришлось недолго. Вслед за осторожной поклёвкой удочка в руке Володи резко дёрнулась, и Володя почувствовал, что в этот раз взял особенно крупный экземпляр. Сразу вытягивать рыбину Володя не решился и отпускал понемногу леску с катушки. Шарик, наблюдая манипуляции Володи, дрожал от возбуждения и звонко взлаивал. Отпустив метров двадцать лески, Володя начал осторожно подтягивать рыбину к скважине. Минут через десять голова нельмы показалась из воды. Володя ухватил её голой рукой под жабрами и с трудом вытащил на лёд. Это был роскошный экземпляр! Казалось, что избушка была мала для такой крупной, бьющейся об лёд, рыбины. Шарик, получив удар рыбьим хвостом по боку, счёл разумным вскочить на лавку и там в безопасности дать волю своему боевому задору, излившемуся в оглушительный лай, перемежаемый грозным рычанием. Чтобы ненароком не упустить нельму в скважину или самому в неё не оступиться, Володя открыл дверь и вытянул рыбу из избушки. Теперь она никуда не уйдёт. Шарик выскочил следом и начал описывать круги вокруг нельмы, сменив угрожающий лай на торжествующий.

Плотники, работавшие вне дома, услышали радующегося Шарика и безошибочно догадались, что Володина рыбалка закончилась удачей. Вскоре появились и сами рыбаки. Это было упоительное зрелище! Впереди семенил Шарик, гордо задрав мордашку. За ним, слегка наклонившись вперёд, шествовал Володя и тянул за жабры огромную рыбину, у которой чуть ли не половина туловища волоклась по льду. За обедом Володя доложил команде, что выловленная им нельма весила без малого пуд – шестнадцать килограммов.

* * *

Двадцатого декабря все внешние и внутренние работы были завершены. В ста метрах на северо-восток от дома появилась метеостанция, в знакомом всем по школьным годам “скворечнике” с наклонными рёбрышками и щелями. Над “скворечником” бешено вертелись ложечки измерителя скорости ветра. Рядом возникла “обсерватория” – закрытый ящик размером с “метеоскворечник” с круглым колпаком наверху. Это был автоматический спектрометр, предназначавшийся для снятия спектров северных сияний. Теперь дом Олега Ивановича имел все атрибуты научной станции.

Оставалось отладить электронную аппаратуру, которой дом был буквально нашпигован. Фирма, поставившая оборудование системы безопасности, не поскупилась. Дюжина видеокамер внутри дома и десяток камер снаружи, электронное управление открытием и закрытием всех дверей, две дюжины датчиков возгорания – установить всё это и связать с отдельным компьютером с тремя мониторами, ответственным за безопасность, потребовало три дня кропотливой работы. Двадцать второго декабря заработал спутниковый интернет со всех трёх спутников. Рабочая комната Олега Ивановича благодаря десяти двадцатидвухдюймовым мониторам напоминала капитанский мостик космического корабля. В этот же день, Олег Иванович извлёк из своего портмоне небольшую пластиковую карточку, вложил её в устройство считывания и зарегистрировался в качестве пользователя системы “интернетбэнкинг”[20]20
  Система управления банковским счётом через интернет.


[Закрыть]. Примерно через час банк произвёл восемь переводов на два миллиона шестьдесят тысяч рублей каждый.

– Итак, друзья мои, работа ваша близка к завершению, и положенные вам заработки уже лежат на ваших счетах. Прошу удостовериться. Каждый из вас получил с учётом аванса два миллиона чистыми. Не забудьте с полученных сумм заплатить подоходный налог. Настоятельно рекомендую не искать приключений с налоговой инспекцией.

Команда с любопытством смотрела на один из мониторов, где отображалось движение по счёту. Восемь последних строчек относились к членам команды. Все обратили внимание, что остаток на счету Олега Ивановича превышал двадцать миллионов рублей. Кто-то подумал, что Олег Иванович не такой уж и богач. А кто-то подумал, сколько же деньжищ у него на счетах в других банках?

Двадцать пятого декабря команда перенесла из прицепа в кладовые дома и разложила по полкам все продуктовые запасы для Олега Ивановича – крупы, муку, макароны, масла, сахар, соль, овощи глубокой заморозки, консервы и так далее – и непродуктовые – полотенца, бельё, постельные принадлежности, комплекты одежды…

Запасов было изрядно. Их наверняка могло бы хватить на десять лет, не менее. Особое место заняли медикаменты и прочие медицинские атрибуты. Врач Лёва критически всё оценил.

– Поразительно, Олег Иванович. Вы всё необходимое предусмотрели. Вот только не пойму зачем вам эти баллоны с закисью азота? Вы что, сами себя под наркозом оперировать намерены?

– Да что ты, Лёва. Нет, эти баллоны ко мне попали, видимо, по ошибке. Но я думаю, пусть они останутся. Авось пригодятся. Например, для форсажа моторов бензогенератора или снегохода.

– А-а… Да, я слышал что-то такое. С закисью азота можно в моторах больше бензина сжигать.

– Именно так.

– Олег Иванович, а теперь я вас очень прошу пройти у меня хотя бы поверхностный медосмотр…

Олег Иванович хотел было воспротивиться, но подумал, что ему не следует подавать дурной пример молодёжи, и подчинился. Через полчаса доктор вынес свой вердикт.

– Ну что же, Олег Иванович, вас можно поздравить. Все параметры в норме. Пока. Но имейте ввиду, смена обстановки с большой вероятностью вызовет кое-какие расстройства. Следите регулярно за давлением. Не допускайте физических перегрузок. Главное – слушайте ваш организм и, если что не так, связывайтесь со мной…

В субботу двадцать шестого декабря был устроен банный день. Вся команда по очереди перемылась в душе и прогрелась в сауне, проведя тем самым проверку качества трудов Николая. Нареканий не было. Воскресенье было объявлено выходным днём. Но и в выходной день нашлась работа. Плотники протянули прочную верёвку от угловой сваи дома к “избе рыбака”. Теперь в самую жестокую пургу Олег Иванович мог по этой верёвке безошибочно добраться до места рыбалки и вернуться назад. Вся команда занялась рыбалкой – каждому хотелось увезти с собой по красивому гольцу. В конце дня общий улов составил восемь трёхкилограммовых гольцов и три небольших – по пять килограммов – нельмы. Гольцов Володя выпотрошил, запаковал в пластиковые мешки, заморозил и уложил в холодной кладовой вагончика. Одну нельму Володя разрезал на пять кусков и уложил их в морозильнике Олега Ивановича, а две нельмы пошли на торжественный прощальный ужин.

Володя превзошёл в этот день самого себя. Запечённые с овощной смесью нельмы под его фирменным соусом были с восторгом приняты всей командой. Возможно, бурности восторга в какой-то степени посодействовал греческий семизвёздочный коньяк “Метакса”. Возможно. Но и без коньяка соус был бы признан выдающимся. Несомненно.

Только Шарик и Кузя не разделяли общего восторга. Они с лёгким беспокойством обследовали просторный домище, в котором немудрено заблудиться. Четырёхлапые компаньоны Олега Ивановича за прошедшие десять с лишним недель заметно подросли, выйдя из детского возраста в старший подростковый. И если поначалу они отнеслись друг к другу естественно враждебно, то теперь каждый, глядя на эту серошёрстную парочку, был бы уверен, что видит перед собой закадычных неразлучных друзей.

– Ну вот, друзья мои, приближается час расставания. Вы оказались замечательной командой. С вами можно двигать горы и ходить в разведку. Я очень доволен, что именно с вами я оказался здесь на краю земли. И хоть моя цель – уединение, мне жалко расставаться с вами. Я надеюсь, что мы будем и впредь поддерживать контакт. У всех вас есть электронные адреса, да и “скайп” наверняка есть у каждого. Не будем терять друг друга из вида, и всё у нас будет замечательно. Так давайте выпьем за нас всех, за нашу дружную команду!

– За вас, Олег Иванович! Мы тоже счастливы, что случай свёл нас вместе. И дело здесь совсем не в том, что мы по нашим понятиям смогли у вас хорошо заработать. Нам повезло познакомиться с человеком, не уважать которого невозможно. Все мы видели богатеев, общение с которыми вызывает тошноту. Поначалу каждый из нас думал, что и вы – тоже один из таких, считающих, что им всё позволено, коль скоро у них есть деньги. К счастью, наши предположения не подтвердились. Олег Иванович, спасибо вам, что вы есть. Вы прибавили нам веры в то, что есть ещё на земле благородные люди.

– Да что вы, друзья. Не надо высоких слов. На самом деле почти все люди достойны уважения. Хороших людей на свете больше, чем плохих. И чтобы в этом убедиться, достаточно самому держаться достойно…

Праздник с оттенком грусти шёл своим чередом. Все разговорились, вспоминая забавные эпизоды. Шарик и Кузя с любопытством разглядывали своих двуногих друзей. Такого гвалта они ещё не слышали. Командир группы электрик Сергей внезапно постучал вилкой по бутылке:

– Тихо! Завтра мы расстаёмся, а мы так и не узнали от Олега Ивановича, что же такое наша Вселенная. И если он сейчас нам это не объяснит, то мы так и останемся в неведении. Может быть, Олег Иванович, в двух словах просветите нас?

– В двух словах? Пожалуйста: Вселенная – Ничто.

– Как ничто?!

– А вот так. Если отбросить всё невозможное, то получается именно так: Вселенная есть Ничто. Математический феномен. И математика – мать всего сущего.

– Так выходит и мы все ничто?

– И да, и нет. Мы вполне объективная реальность, но мы живём в рамках математической идеи Вселенной. Внутри Вселенной мы – нечто. Вне Вселенной мы, как и всё остальное – Ничто.

– М-да… Как-то непривычно.

– Ничего удивительного. Я вот обратил внимание, что представление о том, что мир – Ничто, в той или иной форме, но никогда прямо, высказывается уже давно. В среде физиков-теоретиков уже незазорно рассуждать о зарождении вселенных из ничего. Но, видимо, всё ещё зазорно признать, что следствием рождения из ничего может быть тоже ничто.

– Даже обидно как-то. Неужели мы всего лишь математическая эфемерность?

– А почему обидно? Разве мы не ощущаем реальность нашего бытия? Мы материальны, живём, чувствуем, любим – всё это совершенно реально. Но реальность эта втиснута в прокрустово ложе математического феномена. И нам ведь всё равно, материальна ли наша Вселенная по-настоящему, или она, как ты изящно выразился, математическая эфемерность. И жизнь наша даётся нам лишь однажды, и живём мы вполне реальные. Чего же тут обидного? А то, что всё может оказаться математической эфемерностью, на нас, к счастью, едва ли может повлиять.

– Так зачем тогда над этим ломать голову?

– А это уж так водится в мире. Венец творения уродился любопытствующим субъектом. Вот он и старается добраться до сути вещей. Мне вот лично очень интересно разобраться с этим вселенским вопросом. А знаете, что? Давайте выпьем за нашу реальность, которая ничуть не уменьшится, даже если окажется, что всё вокруг эфемерно…

Команда в лёгком потрясении от услышанного оставила Олега Ивановича и ушла в вагончик. Олег Иванович при расставании держал Кузю на руках, и Кузя счастливо мурлыкал, не помышляя убежать вслед за всеми. Шарик же охотно ушёл бы в вагончик, но, видя, что Кузя не помышляет сойти с рук Олега Ивановича, с беспокойством затоптался на месте. В конце концов и он решился остаться в новом обиталище. “Ну вот. Завтра мы проводим наших друзей в дальнюю дорогу и останемся втроём. Привыкайте”. Кузя с Шариком, словно всё поняв, улеглись на полу вблизи кровати Олега Ивановича.

Утром двадцать восьмого декабря Володя угостил Олега Ивановича последним своим завтраком. Через час тягач со всеми своими без малого семью сотнями лошадиных сил был заложен в упряжь опустевшего прицепа. Олег Иванович обнялся с каждым членом команды, и автопоезд под изумлённое завывание Шарика тронулся в путь, огласив тундру протяжным трёхкратным прощальным гудком. Олег Иванович с Кузей на руках и Шариком у ног провожал глазами уходящий автопоезд, пока он полностью не скрылся за холмом на юго-западе.

Глава 15. Командировка на Таймыр

Первая частная научная экспедиция на Таймыр!

От нашего корреспондента. Двадцатого октября из Дудинки вглубь Таймыра стартовала необычная экспедиция. Мощный вездеходный автопоезд с двумя тяжело гружёными прицепами взял курс на север, на точку севернее гряды Бырранга, чтобы там возникла научная станция. Необычность экспедиции состоит в том, что это сугубо частное предприятие полностью осуществляется за счёт личных средств организатора экспедиции кандидата химических наук О.И.Дудинского. Уроженец Дудинки, круглый сирота сурового военного времени, получивший свою фамилию в детском доме, став известным учёным и успешным предпринимателем, решил, как он сам выразился, “хотя бы частично вернуть долг перед своей малой родиной – Таймыром”. В одном из самых недоступных мест нашего полуострова возникнет научная станция, оснащённая современным автоматическим оборудованием для мониторинга погоды и изучения верхних слоёв атмосферы с помощью спектрального анализа полярных сияний. Здание станции будет возведено из идеально подходящих для Крайнего Севера панелей-сэндвичей, чрезвычайно лёгких и обладающих почти нулевой теплопроводностью. Станция будет иметь непрерывную связь с Большой землёй с помощью спутникового интернета и обычной радиосвязи на коротких волнах. Олег Иванович сознательно спланировал экспедицию в канун зимы и полярной ночи. По замёрзшей тундре вездеходный автопоезд легко преодолеет около тысячи километров пути и доставит на берег безымянного озера шестьдесят тонн грузов, не нарушая хрупкий слой почвы. Такой способ намного эффективнее и дешевле традиционного применения авиации. В составе экспедиции помимо самого Олега Ивановича восемь специалистов высшей квалификации, которые должны оперативно построить станцию и запустить её в работу уже к Новому году. Таймыру придётся приоткрыть свои тайны.

Колян дважды прочитал эту заметку, которая попалась ему на глаза при очередном поиске новостей о загадочном Дудинском в интернете, и не знал, радоваться ему или огорчаться. Отрадно, что Дудинский наконец-то засветился в мировой сети. Но как его достать, если он забрался аж на Таймыр? И где этот Таймыр? Где-то на севере, раз там тундра. “А по тундре, по железной дороге мчится поезд Воркута-Ленинград…”,– сразу вспомнилась ему воровская песня. Благодаря этой песне, Колян имел некоторое представление о Воркуте. Знал он даже, что на севере есть города Мурманск, Норильск и Магадан. А вот о Дудинке Коляну до сих пор слышать не приходилось. Но теперь это не тогда. Сейчас есть интернет, а в нём есть “гугл”, и “гугл” рассказал Коляну и о Таймыре, и о Дудинке много интересного. Нашёл он упоминание даже о гряде Бырранга. “Бррр… Ну и козёл этот Дудинский! Правильные пацаны на Канарах греются, а этот при его-то бабках…”. Шеф тоже смачно высказался в адрес ничего не подозревающего Олега Ивановича. Но шеф смотрел на вещи шире, на то он и шеф.

– Таймыр, Коля, это не фунт изюма. Там долго не просидишь. Как тут написано, к Новому году? Это значит, что эти козлы вместе со своим бугром к новому году вернутся в Норильск. И тут можно будет сесть на хвост твоему Дудинскому.

– Так что, мне в Норильск лететь?

– Наверное, придётся. У этого чудика как минимум лимонов двадцать зелени имеется. Овчинка выделки стоит.

– А когда лететь?

– На новый год и полетишь.

– Там же холодина может быть.

– Это уж точно. Решёты против Норильска курорт.

– Блин! Так как же там люди живут?!

– Живут и не жалуются… Чёрт! Там же пограничная зона, и просто так туда не прилетишь. Нужен пропуск… Ладно, пусть этим наш кадровик позанимается. Иди к нему прямо сейчас, а я ему брякну.

В начале декабря шеф вызвал Коляна и поинтересовался, что слышно о Дудинском?

– Да ничего. Тихо. В тундре же он.

– Понятно. А про новый год не забыл? Давай-ка смотайся в Норильск. Пропуск тебе уже сделали. Там осмотришься и мотай в Дудинку, это рядом. Загляни в ту газетёнку, в гостиницах побазарь. Что-то мне подсказывает, что этот патриот родного Таймыра опять в Дудинке нарисуется.

– И когда вылетать?

– Да давай числа так двадцать шестого. Будут тебе суточные северные – в двойном размере.

Колян выкупил билеты до Норильска и обратно и уныло готовился в дорогу, заранее ёжась от холода. Двадцать четвёртого декабря он влетел к шефу.

– Дудинский, похоже, из тундры сбежал!

– Как ты узнал?

– Да он вчера опять на “Форексе” сотню штук состриг.

– Точно?

– Да верняк. Ванька фуфло не гонит.

– Так, может быть, он из тундры через интернет на “Форекс” заходит?

– А я знаю?

– Стой-стой. В той заметке речь шла, что станция будет иметь связь через спутниковый интернет. Никуда он не сбежал. Связь наладил и теперь качает деньги.

– Вот гад! Он что, специально в такую даль забрался, чтобы его никто не пощипал?

– Вот что, Коля. Надо тебе как следует в Норильске и в Дудинке поработать. Проследи за экспедицией и постарайся на обратном пути в один самолёт с Дудинским попасть.

– А если он не в Москву полетит?

– Лети с ним туда же, куда он полетит.

– А если он куда за границу рванёт?

– И ты рви. “Шенген” же тебе сделали.

– А если он в Китай намылится?

– Если-если. Не пудри мозги. Из Норильска все в Москву или в Красноярск летают.

* * *

Двадцать седьмого декабря Колян приземлился в аэропорту “Алыкель” и тут же прямо в здании аэровокзала приступил к выполнению задания. Шеф был неправ. Из Норильска самолёты летали не только в Москву и Красноярск. Восемь авиакомпаний развозили народ из Норильска в десяток городов, и в любой из них мог направить свои стопы неуловимый Дудинский. Колян принял оптимальное, как ему казалось, решение перекрыть лишь Москву и Красноярск. Для этого надо было договориться с четырьмя девицами в кассах четырёх авиакомпаний.

– Девушка, красавица, помоги бога ради. Ищу дядю, он должен на днях вернуться с Хатанги и следом лететь в Москву. Я сам сегодня улетаю в Москву и хочу его там встретить, но не знаю каким рейсом он прибудет. Посмотри, пожалуйста, на какой рейс у него куплен билет?

Колян с улыбкой протянул тысячерублёвую купюру.

– Как звать вашего дядю?

– Дудинский. Дудинский Олег Иванович.

– Может быть, Норильский? Нет у вашего дяди ни билета, ни резервации.

– Значит, в другой компании…

Во всех четырёх кассах Дудинский среди будущих пассажиров не значился, и Колян направился к стоянке такси. Судя по часам, был разгар дня. Но в самом деле это была середина полярной ночи. Небо было чёрным и беззвёздным. По местным понятиям было тепло – всего минус двадцать восемь градусов, но Колян враз промёрз до костей. Из-за пронизывающего ветра мороз явно удваивался. Во всяком случае пятидесятиградусный мороз в Решётах при полном безветрии был намного мягче, чем это норильское “тепло”.

– Кому в Дудинку? Кому в Дудинку? – припрыгивал возле первой машины с работающим мотором таксист в унтах и в меховой шапке с опущенными ушами.

Колян намеревался ехать в Норильск, но коль скоро первое такси направлялось в Дудинку, ему не захотелось ждать ни одной лишней секунды, и он тут же изменил план.

– Поехали!

– Три штуки.

– Утрёшься, одной хватит.

– Полторы!

– Тыщу двести.

– Ладно, всё равно домой надо, поехали.

В машине Колян быстро отогрелся, и его потянуло на разговор.

– Так ты дудинский стало быть?

– Дудинский, само собой.

– А я вот знаю одного человека из Дудинки родом, так у него и фамилия Дудинский…

– Есть такой.

– Который в экспедицию ушёл?

– Ну не ушёл, а уехал. У него такой автопоезд, мама не горюй. Военный тягач, тысячесильный, наверное, а за ним два прицепа метров на пятьдесят в длину. А широкий такой, что он тут при выезде всё наше шоссе перегородил.

– А что менты?

– А что менты? Они ему почётный караул обеспечили.

– Крутой поди этот Дудинский?

– Да так по нему не скажешь. Я его, кстати, осенью из аэропорта подвозил. Так себе, дедушка. Ему бы на пенсии сидеть… Я его потом в телевизоре видел. Наша студия его перед экспедицией показывала.

– А я читал, что у него целая кодла в тундру подалась.

– Есть у него команда, человек десять. Вот эти крутые, прямо спецназ. Я их в порту видел…

Дорога стелилась узким коридором между высокими грядами снега по обочинам.

– И что, он с этим поездом так вот по этому снегу и почесал?

– Ну тогда ещё снега не так много было. Один мой кореш видел, как этот автопоезд с шоссе сходил. Он как раз в рейсе был, и в том месте гаишники движение перекрыли. Минут двадцать стоять пришлось. Так он говорил, что когда автопоезд взял влево и дал по газам, снег словно песок из под колёс потёк, а поезд легонько так, без напряга покатил себе. Что ему снег, если у него колёса выше меня. А приспустит давление в скатах, так ему и пятиметровый снег нипочём. Как на лыжах пойдёт.

– И что, этот старикан всё это на свои деньги устроил?

– Так говорят. Есть же люди с деньгами. Тут вертишься с утра до ночи, чтобы тачку хорошую купить, а оно всё никак. А такой автопоезд забабахать – это всё равно что целый таксопарк из “мерседесов” купить. А на прицепе у него ещё сколько добра.

– На прицепе? Ты ж говорил, что у него два прицепа.

– Да второй прицеп – это же вроде как вагон для команды. Там всё путём, окошки, труба над крышей.

– Ну да, жить-то им где-то надо.

Беседа была для Коляна плодотворной, и он даже пожалел, что дорога так быстро подошла к концу. Он вышел у той же гостиницы, где осенью останавливался Олег Иванович. Ему показалось что в Дудинке ещё холоднее, чем в аэропорту, и он пулей влетел в спасительное тепло вестибюля. Коляну повезло. В гостинице были свободные места, и он смог заселиться и без предварительного бронирования. В самолёте ему поспать толком не удалось, и хотя в Дудинке был ещё вовсю рабочий день, Колян завалился спать. В четыре утра местного времени он уже окончательно проснулся и, ворочаясь в постели, строил планы на ближайшие дни.

Экспедиция со дня на день вернётся. Скорее всего, они вернутся в Норильск – там до аэропорта ближе. Но шеф неспроста упоминал Дудинку. У шефа нюх – будь здоров. Надо бы в гостинице провентилировать, вдруг они уже себе места забронировали. После работы в тундре им обязательно хотя бы один день на отдых и помывку понадобится. Но надо быть поаккуратнее, не зарываться, а то эти спецназовцы и отметелить могут…

Кое как дождавшись утра и наспех проглотив завтрак, Колян заговорил со скучающей портье.

– Я тут в интернете прочитал про какую-то экспедицию из Дудинки в тундру. Никак не могу понять, чего людям не хватает, что их зимой в тундру гонит?

– Это не про Дудинского вы, случайно, прочитали?

– Да, так, кажется их бугра зовут.

– Ну какой же он бугор? Он очень деликатный человек, кандидат наук…

– А вы что, его знаете?

– Да он тут у нас жил перед уходом в экспедицию.

– Во как! Так он, может быть, сюда же и вернётся?

– Конечно. Они уже и места у нас забронировали.

– Как забронировали? Из тундры на оленях заявку прислали?

– Прямо уж на оленях. По электронной почте.

– В тундре электронная почта?

– Ну да, они ж там научную станцию строят, всё на высшем уровне.

– Вот это да!

Коляну хотелось выведать у портье адрес электронной почты экспедиции, но сдержался, вспомнив, что шеф уже предпринимал попытку наладить контакт с Дудинским. Шеф послал ему какую-то заманку на адрес, полученный через Йоханна. Дудинский не отреагировал, и шеф рассудил, что Дудинский достаточно мудр, чтобы не реагировать на послания от незнакомых корреспондентов. Наверняка в кругу знакомых Дудинского принято перед обменом электронными адресами договариваться лично или по телефону.

– И когда же они возвращаются? К Новому году успеют?

– Да нет, около пятого января могут быть здесь.

– И долго они здесь пробудут?

– А что это вы так всё выспрашиваете?

– Да просто интересно, таких людей не каждый день увидишь. А я таких уважаю. Хотел бы выпить с ними.

– Ну это если они захотят выпить, а они непьющие. Вот!

– Ну я таких уже не уважаю…

На этом разговор закончился. Колян нутром чувствовал, что он чем-то вызвал недовольство у портье, и продолжением разговора можно было бы только навредить делу.

Колян поднялся в номер готовый сокрушить там всю мебель. “Это же надо так лажануться! Экспедиция возвращается минимум через неделю, а мне что тут делать? Нет, пусть шеф сам думает”. Колян набрал номер шефа, но к телефону никто не подходил. “Что он спит, что ли?” – подумал Колян.

– Ты что спать не даёшь?! Ночь на дворе, какого хрена!

– Ой, здрасьте! Это я, Колян.

– Слышу, что ты. Посмотри, сколько времени, что там у тебя?

– Извините, забыл про разницу во времени. В общем так. Экспедиция возвращается в Дудинку где-то пятого января. Мне что, здесь ждать или в Москву возвращаться?

– Кто тебе сказал, что они пятого возвращаются?

– Да администраторша гостиницы, они уже “по мылу” номера себе забронировали с пятого числа.

– В Дудинке?

– В Дудинке.

– А ты-то где сейчас?

– Да в той же гостинице в Дудинке.

– А в Норильске ещё не был?

– Пока нет.

– Тогда перебирайся в Норильск и там кантуйся до пятого. Паси авиакомпании, он наверняка себе обратный билет уже забронировал или сделает это на днях. Только на рожон не лезь.

– Хорошо, сделаю.

Колян счёл за благо не упоминать о проведённой разведке в аэропорту.

За ночь мороз усилился, и Колян, проклиная Таймыр, вздохнул с облегчением, лишь заняв место в автобусе, отправляющемся в Норильск. В Норильске он встретил Новый год в одиночку в гостиничном номере, напившись до беспамятства. Поздно вечером второго января он решил позвонить Йоханну.

– С Новым годом, Ваня! Как ты, уже отошёл?

– И тебя с наступившим! Да мне-то что, я сегодня уже на работе.

– И что новенького?

– Как обычно. Твой любимец сегодня вот опять обогатился. Триста штук за два раза состриг.

– Как, он что, сегодня на “Форекс” заходил?

– Ну да. Он вообще, как объявился после того перерыва, каждый день позиции открывает. На рождество вот только короткое затишье было, а так рынок работает, и Дудинский каждый день стрижёт купоны. А двадцать восьмого вообще одним махом миллион состриг.

– Да ты что?! Миллион?!

– Миллион. Открыл позицию на пятьсот миллионов – а он так по-крупному ещё ни разу не играл – и мог бы больше двух миллионов срубить, если бы вовремя закрылся. Но, похоже, зазевался.

Колян почувствовал неладное. Если экспедиция возвращается пятого, а им пилить около тысячи километров по бездорожью, то сегодня они должны уже быть в пути, и тут не до “Форекса”. Что происходит? А вдруг этот старый хрыч вовсе в тундру не выезжал? Послал молодых, а сам где-нибудь в тепле отсиживается?

Назавтра, третьего января, Колян выбрался в аэропорт и основательно прошерстил все восемь авиакомпаний, щедро раздавая тысячные купюры. К концу дня стало окончательно ясно: в ближайшие тридцать дней Дудинский Олег Иванович никуда вылетать не планирует. Вечером, он вновь позвонил Йоханну, заранее зная, что тот ему скажет.