Текст книги "Таймырский Эрмитаж"

Ну и на десерт совсем интересная гипотеза также нашего бывшего соотечественника, а ныне бостонца, Александра Виленкина. Он утверждает, что если число вселенных бесконечно, а количество элементарных частиц – кирпичиков мироздания – хоть и огромно, но конечно в каждой вселенной, то неизбежно должно быть и бесконечное количество вселенных-близнецов. В самом деле, конечное число частиц можно скомбинировать конечным числом способов, так что в бесконечном море вселенных неизбежны совпадающие комбинации. А это значит, что наш приятный вечер параллельно происходит во множестве иных миров, и наши бесчисленные двойники так же готовятся покорять свои Таймыры”.

Команда была потрясена услышанным. Все с восхищением смотрели на своего предводителя.

– Ну как? Теперь понятно, зачем я хочу уединиться и сосредоточиться?

– Всё ясно, Олег Иванович, – ответил за всех командир Сергей.

* * *

Утром двадцатого октября, рассвет только-только начинал брезжить, Олег Иванович вышел из гостиницы и через полчаса вернулся, держа в руках две перевязанные шнурками картонные коробки. Команда в полном сборе с набитыми рюкзаками уже поджидала его в вестибюле гостиницы.

– Вот встречайте новых членов экспедиции, – с лукавинкой произнёс Олег Иванович. – Здесь котёнок Кузя, а здесь пёсик Шарик.

– Здорово! А какой породы Шарик?

– Говорят, что настоящая полярная лайка.

– А Кузя?

– Должен быть настоящий сибирский кот.

– Ну, Олег Иванович, теперь вам будет нескучно.

Ещё через полчаса автопоезд экспедиции выехал с территории порта и в сопровождении двух машин ГИБДД грациозно проехал по городу в направлении на Норильск. Проехав по шоссе около десяти километров, автопоезд трижды протяжно просигналил и свернул налево курсом на северо-северо-восток.

Глава 13. Дальняя дорога

Свернув с шоссе, автопоезд вышел на сильно пересечённую местность. Чтобы не развалить грузы в прицепах, водителю Сергею пришлось перейти на первую передачу и двигаться чуть ли не со скоростью пешехода. Двигатель сыто урчал на средних оборотах, и автопоезд с лёгкостью брал любые подъёмы. Начался низкорослый северный лес. Макушки самых высоких деревьев едва дотягивались до верха кабины тягача. Сергей старался лавировать между их скоплениями, чтобы не ломать хрупкие деревца. Снежный покров не превышал тридцати сантиметров и не представлял собой ни малейшей помехи тягачу. Погода благоприятствовала: с тёмного неба, хоть оно и было в тучах, снег не падал, и только позёмка извивалась на открытых местах. В три часа пополудни солнце почти скрылось за горизонтом, и Сергей врубил все фары. Мощный поток света, соперничая с дневным солнцем, пролился далеко вперёд и по бокам.

В вагончике царило возбуждение.

– Мужики, а мы ведь и вправду едем в тундру, – произнёс повар Володя Савченко.

– А ты что, до сих пор думал, что мы едем на пикник? – спросил врач Лёва Берман.

– Вот честное слово, пока готовились, всё это казалось каким-то сном. Думал, проснусь, и снова окажусь дома. А тут, глядь – настоящий Таймыр, и мы посередине.

– Ещё не посередине, до неё ещё далековато, – вклинился командир электрик Сергей.

– Ну с таким агрегатом мы доберёмся до неё точно по расписанию, – подключился сантехник Коля Ястребов.

Николай был мастером воистину на все руки. Он мог работать на любых металлообрабатывающих станках, владел всеми видами сварки, был классным электриком и сантехником. В армии служил водителем стартового агрегата оперативно-тактических ракет, родственника их тягачу. Ему предназначалась роль сменного водителя, и он с нетерпением ждал минуты, когда Сергею понадобится отдых.

– Коля, а ты на своём стартовом агрегате ездил по глубокому снегу? – поинтересовался радист Юра Голубев.

– А то! Я же в Архангельской области служил. А там снега – ой-ё-ёй. И нас каждый день натаскивали по самым сугробам прибывать на позицию вовремя и точно становиться с заданным дирекционным углом[17]17
  Дирекционный угол – термин из военной топографии, обозначающий угол между избранным направлением на местности и направлением на север.


[Закрыть].

– И что не застревал ни разу?

– Ну почему, случалось. Но сдашь назад, потом вперёд, и так несколько раз, и продерёшься. Этим минским колёсникам равных нет. Они что по снегу, что по пескам прут, хрен удержишь.

– Это точно. Я как-то репортаж видел из арабских эмиратов. Там конкурс танковозов был. Так там только минский тягач самые трудные участки преодолел. Все прочие, всякие там “Мерседесы” и “Татры”, застряли сразу, – подтвердил плотник Андрей Симонов.

Так за разговором подошло время не то обеда, не то ужина. Зашипела рация.

– Ну как, орлы, проголодались? – раздался голос Олега Ивановича.

– Перекусить не помешает, да и размяться бы пора.

– Ну пусть Володя готовится показать своё умение. Привал.

Автопоезд остановился. Из репродуктора полилась зажигательная лезгинка. Все высыпали из вагончика и пустились в пляс, кто во что горазд. Ожидание интересной жизни в экспедиции и свежий воздух пьянили, как вино. Только повар остался в своей кухоньке, готовя команде сюрприз.

– Не холодно в вагончике-то? – поинтересовался Олег Иванович.

– Нормально! Эти чешские панели в самом деле супер.

– Ну, сегодня не так холодно, всего двадцать пять градусов. Но и при пятидесяти в вагончике будет полный комфорт, помяните моё слово.

Из двери вагончика высунулась голова Володи в сияющем белизной накрахмаленном поварском колпаке: “Кушать подано, господа! Живо на кухню!”.

Сюрприз показался команде банальным.

– Пельмени! Я так и знал. Ты бы, Володя, чего-нибудь оригинального приготовил, чахохбили там, или устриц каких.

– Хорошо, в следующий раз получите макароны по-флотски.

– Да ты садист, Володя!

– А вот не привередничай. И будут тебе и чахохбили, и антрекот, и лазанья.

– Отличные пельмени, Володя! Не слушай никого.

Один за другим сыпались возгласы одобрения. Команда с аппетитом пообедала, запив обед кофе со сгущённым молоком.

– Короткая политинформация, господа, – начал Олег Иванович. – Мы были в пути без малого семь часов. За это время преодолели чуть более семидесяти километров. Нам надо пройти ещё примерно столько же до реки Пясины. Дальше, если лёд будет достаточно прочным, полетим с ветерком по льду.

– А если лёд ещё слабоват?

– Пойдем вдоль реки. Но лёд, думаю, уже достаточно окреп.

– Хорошо бы…

– Коля, ты поведёшь тягач дальше. Сергей будет рядом, и подскажет в случае чего.

– Отлично!

Николай уселся поудобней за баранку, Сергей устроился сзади, сидя на нижней спальной полке, а Олег Иванович занял своё место штурмана на правом сидении. Остальная команда уселась в вагончике у окон. Поезд тронулся. В вагончике установилась тишина. Кофе, видимо, был не крепким. Через час неспешного пути, сопровождаемого почти монотонной качкой, вся команда в вагончике уже спала, вытянувшись на своих полках.

Дремота одолела и Олега Ивановича. Сергей предложил ему поменяться местами.

– Хорошо, Серёжа. Смотри за курсом по навигатору и сверяйся с картой. Нам надо выйти вот в эту точку на берегу Пясины. Не спешите. Тише едем, дальше будем.

– Не волнуйтесь, Олег Иванович. Николай и в самом деле ас. Такой не подведёт.

– Ну, с двумя асами действительно можно не бояться.

Поезд медленно двигался вперёд, переваливаясь с боку на бок. Начался снегопад, превратившийся через полчаса в настоящую метель. В ярком свете фар снежинки сливались в сплошную светящуюся белую занавесь, и экипаж практически ослеп. Пришлось снизить скорость до минимума. Внезапно перед глазами водителей возник тёмный силуэт. Николай резко затормозил и остановился перед силуэтом в трёх метрах.

– Вот чёрт! Да это же гусеничный тягач. Похоже, его тут бросили бог знает, когда.

– Не хватало нам на него напороться. Дай-ка я выйду, посмотрю, нет ли там ещё чего.

Сергей обошёл вокруг брошенного тягача. Это был ветеран покорения тундры, с покорёженными кабиной и бортами кузова, с выбитыми стёклами, весь ржавый. Сколько лет он тут уже стоит? Пятьдесят? Шестьдесят? Сергей представил себе, что кто-то зимой возвращался в этом тягаче с севера. Мотор заглох, до ближайшего жилья километров пятьдесят. “Дошли ли эти люди, или замёрзли в пурге? Не предстоит ли и нам такая же судьба? Нет, наш тягач намного надёжнее, и связь у нас с Большой землёй тоже надёжная, и запасов выше крыши. Не пропадём!” – размышлял Сергей. Кроме этой груды железа ничего примечательного поблизости не было. Сергей вернулся на место.

– Сдай немного назад. Объедем его справа. Там ничего больше нет.

– Что там у вас происходит? – раздалось из рации.

– Да ничего серьёзного. Напоролись на небольшое препятствие. Можете полюбоваться с левой стороны.

Небольшое происшествие ненадолго взбудоражило вагончик. Но уже через полчаса вагончик снова спал. Незаметно для себя задремал и первый водитель Сергей.

Метель не утихала. Николай держал минимальную скорость и напряжённо всматривался в искрящееся молоко перед ветровым стеклом. Автопоезд экспедиции, хоть и наощупь, всё-таки двигался вперёд. До заданной точки оставалось километров пять, как из рации раздался голос командира Сергея Кравцова.

– Эй там, на мостике, не спите?

– Докладываю: двое спят, один бодрствует, и этот бодрствующий – я. Николай?

– Он самый.

– А у нас уже все отоспались. Может быть, кофейку сварганить?

– Потерпите чуток. Через полчаса выходим на заданную точку.

– Ну давай. Сам-то спать не хочешь?

– Оно бы не помешало. Вот дойдём до места, там и завалюсь. Пусть Серёга дальше рулит. Он уже часа три кемарит.

Прошло сорок минут. Николай ещё раз сравнил показания навигатора с картой и решил, что точка остановки достигнута. Местность пошла под уклон, где-то впереди должен быть берег реки, но из-за метели видимость была не более тридцати метров. Николай остановил тягач и просигналил. Сергей и Олег Иванович проснулись.

– Ого! Час ночи. Хорошо же я поспал, – позёвывая, произнёс Олег Иванович. – Что, мы уже на берегу?

– Похоже на то, Олег Иванович.

– Ну, тогда привал. Эй вы там, на корме. Спите ещё? – Олег Иванович включил рацию.

– Да нет, все на ногах. Володя вон уже блинчики с творогом разогрел. Сейчас кофейку сделает. Мы уже остановились, я надеюсь? – ответил из вагончика голос командира.

– Да, привал. Пусть Володя кашеварит. Качки не будет.

На этот раз на повара Володю хлынул дождь комплиментов. Блинчики были единодушно оценены как высшее достижение в истории блинопечения. Это, конечно же, был перегиб, но не так уж большой. А может быть, перегиба и не было. Блинчики и вправду были отменные. Нет сомнений, что и четырёхлапые члены экспедиции мурлыкали и повизгивали от восхищения Володиным искусством. И Кузя, и Шарик быстро разобрались, что к чему и, героически преодолев обоюдную неприязнь, угнездились в одной местности – в кухне – поближе к Володе, хотя и в разных углах.

– Серёжа, Кравцов, возьми кого-нибудь в разведку. Метрах в ста должен быть берег Пясины. Проверьте, так ли это, – распорядился Олег Иванович.

– Может, карабин взять? Вдруг там волки нас поджидают.

– Волки должны уже уйти на юг. Но бережёного бог бережёт.

Командир группы и радист Юра ушли в разведку. Вернулись они только через полчаса. Остальные начали уже волноваться.

– Ну что так долго? С волками воевали?

– Не с волками, а с метрами. До берега ещё метров триста.

– Вы прямо на лёд выходили?

– Прямо на лёд.

– И как там спуск, обрывов нет?

– Да нет, если прямо курс держать, то как по аппарели съедем.

Первый водитель Сергей вновь сел за баранку и подтянул поезд поближе, оставив до берега метров пятьдесят. Все высыпали на лёд, прихватив с собой ледовый бур с бензиновым мотором. Лёд у берега был покрыт полуметровым слоем снега, который на середине реки сходил на нет. В ярком свете фар пробурили четыре отверстия во льду. Лёд везде имел толщину шестьдесят сантиметров, а это значило, что по нему можно смело двигаться.

– Давай, Серёжа, подавай карету на лёд, а мы послушаем, будет ли лёд трещать.

– Хорошо, Олег Иванович.

Поезд осторожно тронулся с места и, словно на цыпочках, съехал на лёд, разворачиваясь налево вдоль русла. Никаких тресков не послышалось.

– По коням! То бишь, по местам!

– Есть по коням!

Олег Иванович из кабины тягача сообщил по рации.

– Друзья мои, мы находимся в пути без малого восемнадцать часов. Преодолено сто двадцать километров. За бортом минус двадцать семь градусов. Лёд продолжает расти. И, как я вижу, метель стихает. Духи Таймыра нам явно благоволят. Как настроение на борту?

– Настроение бодрое, – ответил Сергей Кравцов.

– Ну, тогда в путь!

Поезд тронулся, водитель Сергей включил вторую передачу, и поезд на малом газу легко покатил по ровному льду, держа скорость чуть меньше двадцати километров в час.

– Держись правого берега, Серёжа. Здесь снега почти нет, а, если проваливаться будем, то глубоко не утонем.

– Не утонем, Олег Иванович. А мороз-то крепчает, похоже. И метель почти стихла.

– Правильно говорить “пурга”. Метель – это на Большой земле. А здесь – пурга.

Ветром несло лишь редкие снежинки. Они уже не создавали помехи зрению. В ярком свете фар заснеженная долина реки лежала как на ладони и просматривалась далеко вперёд.

– Едем и вправду, как по шоссе, – довольным тоном произнёс Сергей.

– Ну, впереди будут нам ещё и буераки.

* * *

По льду Пясины вагончик катился ровно, почти без покачиваний, и это особенно понравилось повару Володе. Теперь он мог на ходу вскипятить воду. В свете фар перед окнами степенно проплывала однообразная белая картина, изредка оживляемая тёмными кляксами скоплений кустов и отдельных карликовых деревьев. Негромкий гомон в вагончике постепенно сменился посапыванием и эпизодическим всхрапыванием. Не испытывающий серьёзной нагрузки мотор тягача негромко урчал, и сторонний наблюдатель, увидев поезд экспедиции в некотором отдалении с берега, решил бы, что по реке бесшумно ползёт огромный светящийся призрак.

К утру снегопад полностью прекратился. Забортный термометр дополз до отметки минус тридцать градусов. В кабине тягача бодрствовал один Сергей. Однообразная дорога в конце концов утомила и его, и он начал поклёвывать носом. После бесплодных попыток стряхнуть сонливость, он счёл разумным остановиться.

– Эй там, на мостике, – раздался из рации голос командира, – не пора ли подавать кофий?

Рация разбудила второго водителя и Олега Ивановича, который тут же взял бразды правления в свои руки.

– Ого! Уже скоро девять. Всем доброе утро! Привал. Пусть Володя приступает к своим обязанностям.

Олег Иванович бросил взгляд на навигатор и на карту.

– Так мы уже прошли устье Дудыпты. На карте тут недалеко отмечено стойбище Кресты. Ты никакого жилья не видел, Серёжа?

– Да нет, Олег Иванович. Не видел, но я последние полчаса усиленно со сном боролся, мог и не заметить.

– Да там, скорее всего, давно никого нет. Бог с ними, с Крестами, возвращаться не будем.

На завтрак команде достался омлет, бутерброды и кофе. Между тем полностью рассвело.

– Советую всем надеть тёмные очки, – подал голос Олег Иванович.

– Это мы знаем, – ответил плотник Андрей из Воркуты. – Без тёмных очков на снегу долго не протянешь, особенно по весне.

– Итак, друзья, поздравляю с благополучным завершением первых суток пути. Мы преодолели без малого двести пятьдесят километров. Темп взят хороший. Если так дело пойдёт, двадцать пятого будем на месте. – провёл очередную “политинформацию” Олег Иванович.

– Ну так, вперёд? – второму водителю Николаю не терпелось сесть за руль тягача.

– По коням!

* * *

Ледяной покров реки Пясина можно было считать автострадой для экспедиции. Автопоезд неуклонно продвигался на север, и уже утром следующего дня пересёк незримую семьдесят третью параллель, преодолев более шестисот километров от Дудинки. Это событие было отмечено очередным привалом и лазаньей.

– Эх, Володя, если бы ты знал, как мне будет тебя не хватать, когда экспедиция закончится, – начал разговор радист Юра.

– Посмотрим, что ты запоёшь через пару месяцев, – усмехнулся повар Володя в ответ.

– Буду петь исключительно осанну.

– Осанну? А что это такое?

– Эх ты, безбожник. Воспевать осанну значит петь хвалу богу. Ты у нас теперь бог чревоугодия и можешь требовать от нас каждоутренней осанны. Вот так, например: Пою тебе, бог Володимир, бог макарон, пельменный наш бог! – пропел красивым баритоном Юра на мотив “Эпиталамы Гименею” Рубинштейна.

– Hosanna in excelsis[18]18
  Hosanna in excelsis – выражение из католической литургии “Слава в небесах”.


[Закрыть]! – рявкнул неожиданно густым басом Олег Иванович.

– О-о. Да у нас можно кружок самодеятельности организовать, – присоединился командир группы Сергей.

– Вот вы в вагончике и организуйте секстет, дорога веселее будет, – предложил Олег Иванович.

– Эх, к секстету бы шестьсот грамм, вот тогда бы мы попели… – мечтательно проронил плотник Саша.

– Хм… Шестьсот грамм? А-а, да ладно! Всё равно взаперти сидите и скучаете… Володя, разрешаю вскрыть одну бутылку “Немирова”, -смилостивился Олег Иванович.

– Будет исполнено!

Поезд тронулся, и вскоре из вагончика раздалось недружное пение. Но самодеятельность в вагончике такая неслаженность нисколько не смущала – слушать её никто не мог.

Автопоезд тем временем дошёл до слияния Пясины с правым притоком Тареей. Пясина круто повернула на запад, а поезд продолжил движение на север уже по Тарее. Тарея хоть и поуже Пясины, но и её ширина поражала воображение. Сергею временами казалось, что он катит по взлётной полосе аэродрома – широкая равнина русла простиралась далеко вперёд. Левый берег сливался со снежным покровом, и казалось, что поезд экспедиции катит по краю безбрежной заснеженной степи. Если бы не начавшаяся пурга, то и на Тарее можно было бы поддерживать ту же крейсерскую скорость, какая была на Пясине. Сергею волей-неволей пришлось ползти наощупь, чтобы не напороться на крутой берег. Уже по-вечернему смеркалось, когда Олег Иванович объявил очередной привал.

После плотного обеда – на этот раз Володя осуществил свою угрозу и приготовил макароны по-флотски – Олег Иванович поинтересовался.

– Ну как, не сорвали глотки песнями?

– Сейчас сами оцените, – ответил за всех Юра. Он встал в проходе и взмахнул руками, как заправский дирижёр.

– Там, где Крюков канал и Фонтанка-река словно брат и сестра обнимаются… – раздалось вполне слаженное пение пассажиров вагончика. – От зари до зари, чуть зажгут фонари, вереницей студенты шатаются…

– Они горькую пьют, они песни поют и ещё кое-чем занимаются, – неожиданно для всех влился в хор бас Олега Ивановича.

Хор слегка замешкался, но, ведомый баритоном Юры и басом шефа экспедиции, продолжил исполнение задорной песни питерских студентов дореволюционной поры. Закончив в последний раз припев, исполнители и оба изумлённых водителя, оказавшиеся единственными слушателями, восторженно зааплодировали.

– Олег Иванович, откуда вы знаете эту песню? – спросил Юра.

– Были когда-то и мы рысаками… Я же учился в МГУ и даже пел там в академическом хоре, и мы эту песню распевали на капустниках. А вот вы откуда её знаете?!

– Да Юра научил. Классная песня! – ответил за всех командир Сергей.

– Скоро шоссейные дороги для нас закончатся. Как бы не пришлось репетировать “Эй, ухнем!”, – посерьёзнел Олег Иванович.

– Прорвёмся, Олег Иванович! С таким тягачом нам чёрт не брат…

* * *

Медленно, но верно автопоезд под управлением Николая двигался на север.

– Коля, сейчас надо быть предельно внимательным. Приближаемся к очередной развилке. Будем уходить налево, – предупредил Олег Иванович.

– Так что, держаться левого берега?

– Да, чтобы не промазать. Знаешь, куда нам придётся свернуть?

– На запад?

– Правильно, на запад. Но ты можешь себе представить, что есть такая река Коруелахбигай? Не выговорить…

– Да, язык сломать можно.

– Вот там мы напетляемся. Чтобы продвинуться к цели на километр, по этим петлям надо пройти не менее трёх.

– Ну, топлива нам хватит, не страшно.

– Зато по горам карабкаться не надо. Эта река проведёт нас сквозь гряду Бырранга. Тут уж воистину, тише едешь, дальше будешь.

После двадцати минут напряжённой тишины Олег Иванович с облегчением произнёс.

– Молодцом, Коля! Мы уже на Ко-ру-е-лах-би-га-е, – Олег Иванович по слогам прочитал труднопроизносимое название.

– Правда? Я ничего не заметил. Вроде ровный берег был.

– Да, здесь можно подумать, что Тарея впадает в этот Ко-ру-е-лах-би-гай, а не наоборот.

– Так у этого притока ширина тоже дай бог. Продолжаем двигаться по шоссе? Что говорит карта?

– Скорее по серпантину. Теперь только считай повороты. А ширина у этой “речушки” на зависть европейским знаменитостям Эльбе, Одеру или Висле.

– Факт! Я был в Варшаве и в Дрездене, так там реки точно слабее будут.

– Ну что же, скажем спасибо Таймыру, за то что приготовил нам такую прекрасную дорогу. Держись теперь опять правого берега. Слева будут притоки, и не дай бог в них завернуть. Разворачиваться будет сложно.

– Вы бы поспали, Олег Иванович, а я уж как-нибудь буду за навигатором посматривать.

– Хорошо, Коля. Поспать не повредит. Держись правого берега и вот тут, перед этой загогулиной остановись. Устроим там привал.

* * *

На часах было восемь утра, когда поезд добрался до указанной Олегом Ивановичем точки. Очередной привал. В этот раз повар Володя ошарашил команду, предложив на завтрак бутерброды с сырым мясным фаршем.

– Володя, а мы не отравимся?

– Гарантирую, что проглотишь и добавки попросишь. Это походное блюдо древних германцев. Быстро готовится, вкусно и калорийно.

– Не волнуйтесь, ребята. И немцы и чехи такими бутербродами до сих пор питаются, и больными эти народы не выглядят, – защитил Володю Олег Иванович.

– А где древние германцы брали мясорубки?

– У римлян, вестимо.

– А ведь и вправду вкусно. Ням-ням! Там что, лук примешан?

– И лук, и перец, и соль. И фарш выдержан по всем правилам.

– Надо будет жену научить таким бутербродам.

Авторитет повара от приготовленного на скорую руку завтрака не пострадал. Все бутерброды были съедены подчистую.

Пурга замедлила продвижение. За последние сутки автопоезд прошёл всего сто пятьдесят километров. Но барометр показывал “ясно”, и пурга, начавшая уже заметно стихать, могла и вовсе прекратиться. Для последнего участка пути, где придётся двигаться не по льду широкой реки, а по пологим холмам, это было бы очень кстати.

Русло реки повернуло на северо-запад. С рассветом пурга прекратилась. Справа и слева открылись крутые безлесые сопки.

– Это последние отроги горной страны Бырранга. Точнее, гряды Бегичева. Дальше начинается холмистая тундра. А здесь водораздел. Наш Коруелахбигай течёт на юг. А там, неподалеку начинаются реки, текущие на север, – промолвил задумчиво Олег Иванович.

– Ну, если холмы, то нашему тягачу они нипочём. Преодолеем.

По ясной погоде скорость движения резко возросла. Автопоезд резво бежал, проглатывая километр за километром. В разгар короткого дня река вывела путешественников на небольшое озеро. Держась правым бортом восточного берега, Сергей высматривал подходящее место для выхода на сушу. Комфортная езда по льду широких рек закончилась.

– Господа путешественники, – включил рацию Олег Иванович. – Мы выходим на финишную кривую. Володя, кончай кашеварить, выключи печку, закрепи посуду. Выходим на берег.

– Так скоро же обед, Олег Иванович, – ответил за повара старший команды.

– Вот вылезем на берег и там остановимся.

– Хорошо, Олег Иванович, сейчас воду назад во флягу перелью, – подключился повар.

Сергей сбавил скорость, взял влево и, описав широкую дугу по льду озера, подошёл перпендикулярно к пологому правому берегу. Едва передок тягача начал подниматься, Сергей слегка прибавил газу, и автопоезд грациозно выкатился на склон. Сергей держал курс на вершину пологой возвышенности и через три минуты остановился на ней, поставив вагончик горизонтально, словно по уровню.

– Привал. Кто хочет размять ноги, одевайтесь как следует. За бортом минус тридцать два, – раздался в рации вагончика голос Олега Ивановича.

Вся команда с криками “ура!” выскочила из вагончика. В лучах низкого солнца перед ними открылась широкая холмистая равнина с редкими проплешинами в снежном покрове, очищенными от снега свободно гуляющими здесь ветрами. На востоке и юго-востоке отчётливо просматривались зубчатые вершины кажущихся совсем недалёкими гор.

– Володя, а ты что здесь делаешь? – воскликнул врач Лёва. – Тебе надо пельмени варить, а ты тут заболеть рискуешь.

– Давай-давай, Володя. Разомнёшь ноги у плиты, – поддержали Лёву остальные.

Вода для пельменей не успела ещё закипеть, как вся команда уже была в вагончике.

– Ну и морозяка!

– Это ещё ягодки…

– Ничего, вон в кладовке какие костюмчики лежат. В них никакой мороз не будет страшен.

– Так надо бы их уже опробовать…

– Не торопитесь, ребята. Всему своё время. Эти костюмы для работы, – вмешался Олег Иванович.

* * *

Солнце приблизилось к горизонту, когда поезд тронулся в путь курсом на северо-восток. По усеянной пологими сопками равнине автопоезд двигался зигзагами, держась по возможности почти бесснежных возвышенностей. Но полностью избежать ложбин с наметёнными сугробами не удавалось. В них тягач глубоко – до верха колёс – зарывался в снег, и водителю Николаю приходилось поддавать газу, чтобы не дать двигателю заглохнуть. Все восемь гигантских колёс тягача с неудержимой силой вгрызались в снег, и тягач, вздрагивая, словно норовистый конь, прорывался вперёд, увлекая оба прицепа и оставляя за собой глубокую колею. Сухой снег широкими струями разлетался из под колёс по сторонам, и не требовалось слишком богатое воображение, чтобы увидеть в автопоезде скоростной корабль, взрезающий могучим форштевнем гладь океана.

– Эх, красота! Хорош наш конь, Коля, не правда ли?

– Отличный конь, Олег Иванович. Далеко ли до цели?

– Напрямую так километров тридцать с гаком. А накривую все шестьдесят.

– Так к утру всяко будем на месте.

– Если нигде не завязнем.

– Ну по такой местности мы точно не завязнем.

Между тем запуржило. Гонимые западным ветром снежинки стремительно проносились мимо кабины тягача. Когда тягач двигался по ветру, Николай мог ещё видеть, что делается впереди метрах в тридцати. Когда тягач двигался поперёк ветра, видимость сокращалась метров до десяти. Выбирать маршрут, ориентируясь по отдалённым вершинам холмов, стало невозможно, и тягач всё чаще попадал в занесённые снегом ложбины. Скорость движения снизилась до предела. За час автопоезд не преодолел и пяти километров.

– Ну вот, Коля, если пурга усилится, придётся останавливаться. Совсем вслепую ехать опасно.

– А что здесь может встретиться, Олег Иванович? Скалы или овраги?

– Да вроде бы ни того, ни другого быть не должно.

– Так тогда будем помаленьку наощупь ползти, и, если упрёмся в скалу, то я успею затормозить. Да даже если не успею, на малой скорости ничего страшного не случится.

– А если овраг?

– Это ещё проще. Даже если передняя ось повиснет в воздухе над оврагом, тягач устоит – зад у нас тяжелее передка.

– Ну смотри, Коля. Не зазевайся.

Движение почти вслепую продолжилось. Всем хотелось поскорее добраться до места, и даже предельно медленное движение всё-таки приближало путешественников к цели. Внезапно тягач стал задирать передок кверху, и перед напряжённым взглядом экипажа из белизны пурги возникла тёмная масса. Николай успел затормозить буквально в полуметре от бесформенной глыбы.

– Ну вот и скала…

– Похоже, пропустили её картографы. Все скалы на карте кончаются в двадцати километрах южнее. Будем надеяться, что больше пропущенных скал не будет, – задумчиво произнёс Олег Иванович.

– Пойду разведаю, как её объехать.

– Давай, Коля, только осторожнее, пожалуйста.

Скальный выход оказался протяжённым. Автопоезд упёрся в его левый край. Вправо скала тянулась метров на семьдесят. Передняя сторона скалы круто вздымалась вверх на два-три метра. Сзади скала была пологой и сходила постепенно на нет метрах в десяти. Если бы автопоезд двигался в обратную сторону с северо-востока, то в пурге можно было бы ничего не заметить, свалиться со скалы и порвать сцепку. Николаю стало не по себе.

– Олег Иванович, скалу можно объехать слева. Но если пурга усилится, придётся останавливаться.

– А может, прямо сейчас остановиться?

– Ну пока ещё терпимо. Да и пурга вроде как стихает.

– Давай, Коля, я тебя подменю, – вмешался проснувшийся Сергей.

– Сейчас, Серёга, объеду вот этот камешек.

Николай осторожно сдал назад, круто взял влево, выровнял автопоезд и остановился.

– Давай, Серёга, рули. Но на цыпочках.

Автопоезд, крадучись, продолжил движение. По пути путешественники пересекли три речки, обогнули ещё две скалы и, когда заалел восток, подкатили к западному берегу безымянного озера, на восточном берегу которого Олег Иванович и решил уединиться. Олег Иванович не рискнул двигаться напрямик по льду озера. Кто знает, какие ключи бьют со дна. Если напороться на тонкий лёд, то можно загубить всё дело. Озеро обошли с юга и уже в рассветных сумерках автопоезд остановился в пятидесяти метрах от береговой кромки.

Через пятнадцать минут радист Юра, выставив над крышей вагончика коротковолновую антенну, установил связь с радистом Дудинского речного порта и кратко доложил: “Экспедиция к месту назначения прибыла. Происшествий в пути не было. Все здоровы. Прошу известить родственников по списку”. Вскоре из Дудинки в восемь адресов отправились электронные сообщения из трёх первых предложений этой радиограммы.